Мой киноурожай

Дмитрий Александрович Напалков, 2023

Известный профессор-кардиолог Дмитрий Напалков в течение многих лет не просто любит и посещает свою любимую Францию, но и переводит на русский язык отобранные им из множества просмотренных в оригинале французские фильмы. Своими силами при помощи своей небольшой творческой группы, состоящих из профессионалов и любителей. Результаты 12-летней работы и 25 озвученных на русский язык фильмов легли в основу этой книги. Это не сборник рецензий, не синематерапия, а синемалогия. Личность автора – главного героя книги, события из прошлого, его мысли, которые возникают перед глазами при просмотре того или иного кино, раскрываются перед читателем, который может, посмотрев фильм, перейдя по ссылке с помощью qr-кода, найти что-то общее и со своими жизненными реалиями, мыслями и ощущениями. Жизнь, кино, воспоминания – всё переплетено в одно целое в этой книге, которую нельзя отнести к какому-то одному из жанров, и которая не имеет аналогов в мире…

Посвящается всем тем, кто живёт на страницах этой книги — реальным людям и вымышленным персонажам

При оформлении лицевой стороны обложки и текста книги использованы официальные французские киноафиши, скриншоты из фильмов и фотографии из личного архива автора

Художественное оформление обложки и литературное редактирование — Анастасия Соколова

Автор выражает большую благодарность о. Вячеславу Новаку за моральную поддержку и помощь в издании книги

Начальные титры

«Жан Ренуар как-то сказал, что жизнь — это кино. Можно добавить, что в кино показана жизнь, и понять кино может только тот, кто понимает жизнь.…Почитание людьми завораживающего их кино имеет ту же природу, что и преклонение перед глубиной человеческих чувств.

Синемалогия — это способ интерпретации, который не предполагает исследование самого фильма или его режиссёра. Важнейшим лицом в синемалогии является зритель; режиссёр значим лишь постольку, поскольку и он принадлежит человеческому обществу.

Смысл синемалогии состоит в использовании фильма какого-либо режиссёра с целью выпустить на волю инстинкты и желания, таящиеся в каждом из зрителей. Поэтому истинным объектом анализа является не сам фильм: разбор фильма превратил бы синемалогию в очередной кинофорум или кинодебаты, в кинософию и не дал бы терапевтического эффекта.…Кинофильм стимулирует проявление тех психических элементов, которые сокрыты внутри нас. Мы получаем возможность увидеть и понять собственные комплексы; зная их, мы обретаем свободу действия и принятия решений в своей жизни».

Предисловие к своей книге я начал с цитаты из книги Антонио Менегетти «Кино, театр, бессознательное» не случайно. Это сделает более понятным мой замысел — это моя личная синемалогия, а не просто сборник рецензий на какие-то фильмы. Я «выпускаю на волю» свои мысли, эмоции и воспоминания, отталкиваясь от тех кинопроизведений, которые собирал воедино в течение более двадцати лет. Когда-то на моей полке лежали «пиратские» видеокассеты с фильмами Жан-Поля Бельмондо — наверное, в середине 90-х прошлого века (исключая продавцов на легендарной «Горбушке») я был обладателем одной из самых больших коллекций моего самого почитаемого на тот момент времени актера, насчитывавшей почти 40 фильмов, качество которых (как картинка, так и перевод) чаще всего оставляло желать лучшего. Позже к числу любимых добавились фильмы с Жаном Рено: не только «Леон», но даже «Годзилла» и «Пришельцы» мне казались в ту пору шедевральными и непревзойдёнными жемчужинами кинематографа. Однако по мере взросления, я понимал, что многие произведения в фильмографии этих актеров повторяются, эксплуатируют один и тот же жанр, а мне хотелось чего-то большего. Так, в моей жизни начался период англоязычного кино. Во время своей стажировки в Лондоне в 1997 году, где я ужасно скучал по дому, меня поразил в самое сердце очарованием героев и саундтреком фильм «Свадьба лучшего друга» с Джулией Робертс, а предтечей будущей большой коллекции фильмов стала вышедшая через два года потрясающая «Зеленая миля» по роману Стивена Кинга, которую я и сейчас считаю одним из величайших фильмов всех времён и народов.

А потом начались 20 лет тесного общения с Дмитрием и Светланой Поповыми, вместе с которыми мы с Татьяной Напалковой (Ренсковой) и придумали идею коллекции: теперь фильмы оценивал не я один, они должны были пройти своеобразный «отбор комиссии» из четырех человек, что, как мне тогда казалось, делало их более универсальными и объединяющими. В 2004-м вышел мой первый миниатюрный сборник рецензий на 15 фильмов коллекции, которую мы назвали «Киноэксклюзикс». Книга пережила ещё три издания, последним из которых («Фильмы как лекарство», 2016) я горжусь как очень удачным киноальманахом. Именно тогда, помимо выходивших в российский кино — или видеопрокат фильмов, у меня возникло желание находить и переводить французские ленты, которые у нас были никому неизвестны. Первой из их числа стал «Диалог с садовником» Жана Беккера. Я нашёл по Интернету кинокомпанию «Элегия», которая занималась переводом и озвучкой фильмов, и пришёл со своим запросом. Помню, как руководитель проектов очень пристально и недоверчиво смотрел на меня, пытаясь понять, в чём именно я хочу его обмануть. Я даже показал ему своё удостоверение сотрудника Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова, объясняя, что плачу деньги за то, чтобы просто иметь фильм в своей коллекции. «То есть Вы не будете его продавать? Ни на какой ТВ-канал?» — «Нет». — «Очень странно. У нас такое впервые». Дельцу от кино сложно было понять, зачем кому-то вкладывать деньги в то, что не удастся перепродать подороже. Но с тех пор я решил взять кинопроизводство в собственные руки, чтобы избегать ненужных вопросов. Зарабатывать на фильмах, не имея официального разрешения на их прокат, я всегда считал нечестным, поэтому передаю результат своей работы «из рук в руки» по индивидуальным ссылкам и всегда бесплатно.

Со временем новых фильмов для озвучки становилось всё больше. Сначала я сделал полные режиссерские версии «Нового кинотеатра «Парадизо» и «Легенды о пианисте в океане» итальянца Джузеппе Торнаторе, которых в профессиональном переводе не было ни у кого, а потом полностью переключился на французское кино. На студии звукозаписи, где я сам некоторое время подрабатывал переводчиком фильмов с английского, мой «босс» Михаил Степанков согласился помочь мне озвучить мой первый французский фильм — «Оскар и Розовая дама». Звукорежиссером на нем работал Алексей Петрушин, и с 2010-го года мы уже совместно с ним создавали переводы всех новых фильмов, которые я находил на французских сайтах и заказывал из Франции на DVD. Все фильмы коллекции озвучивали актёры Геннадий Новиков и Анна Левина, с которыми я много лет работал в театре «Комедиантъ». А благодаря Алексею к нашей творческой группе примкнули сначала Денис Беспалый, а в последние годы — легендарный актёр дубляжа Владимир Владимирович Антоник — необыкновенно душевный, интеллигентный человек и профессионал высочайшего уровня. С 2016 года в озвучке фильмов стали принимать участие мои дети (Анна и Елена Напалковы) и крестники (Михаил и Владимир Поповы), а с 2017-го и я сам периодически отдаю свой голос героям новых фильмов. Раньше я не считал это необходимым, а теперь всё больше думаю о том, что таким образом наши голоса могут «остаться в истории», и кто-то услышит их даже тогда, когда память о нас самих будет растворяться в жестоком и неумолимом потоке времени…

Выросли дети, семья Напалковых и семья Поповых стали базироваться «на разных аэродромах» и всё реже и реже совершать совместные «боевые вылеты», да и «задачи и цели» за это время сильно изменились, так что прежний отбор по общим критериям становился почти невозможным. Последний фильм в прежнюю коллекцию был принят совместным решением летом 2019 года, после чего наши линии жизни разошлись в разные стороны. Совместные кинопросмотры проходили всё реже, общие мысли и идеи шли вразнобой. Если в 2010-м за летний сезон совместного проживания в загородном доме мы посмотрели 30–40 фильмов, то за лето 2019-го — их оказалось всего три. Tempora mutantur et nos mutantur in illis… Мою коллекцию надо было спасать.

Вино и кино… Именно эта аналогия пришла мне в голову во время долгого путешествия по железной дороге в конце 2019-го года. Винодел (как и «кинодел») может советоваться, слушать разные мнения, но, в конечном итоге, только он единолично принимает решение о том, когда собирать виноград, насколько сильно отделять его от гребней, как долго выдерживать вино в бочках. В конце концов, он один отвечает за весь этот процесс. Всё это мне помогла осознать работа над переводом фильма «То, что нас связывает» (на просторах интернета — «Возвращение в Бургундию»). Эта кинолента и стала философским фундаментом новой коллекции, которая в память об этом событии и об идее собственного кина «вина» получила название «КИНОУРОЖАЙ».

В «КИНОУРОЖАЕ», конечно же, остались некоторые старые фильмы, но появилось и очень много новых. Своей миссией я считаю авторский перевод французских фильмов (две ленты Торнаторе — совместного франко-итальянского производства) и предоставления им возможности встречи со своим потенциальным русскоязычным зрителем. Это моя дань родине Де Голля, которую я люблю не меньше, чем свою собственную. «J’ai deux amours — mon pays et Paris» («У меня есть две любви — моя Родина и Париж») — поётся во время финальных титров фильма «Дипломатия». Почему именно Франция? На эту тему, возможно, стоит написать отдельную книгу. Чем глубже «погружаешься» в эту страну, тем тяжелее оттуда «выныривать». С 2012 по 2019 гг. 8 лет подряд мы сначала с семьей Поповых, а потом уже самостоятельно каждое лето осваивали самые необычные и удивительные французские маршруты: мне так хотелось показать дочерям мир, в котором жили герои моих любимых французских фильмов!

«Как Вы отбираете эти фильмы из общей массы?» — спросил меня как-то Вячеслав Новак, настоятель Богоявленского кафедрального собора в Люберцах, с которым мы стали добрыми друзьями после того, как он, прочитав мою предыдущую книгу, буквально за пару недель посмотрел всю новую коллекцию «КИНОУРОЖАЙ». Он просто уверен в её целительном эффекте, и благодаря его усилиям — рекомендациям знакомым и прихожанам — количество просмотров фильмов в нашей озвучке выросло в разы. Отбор фильмов — это безостановочный процесс, которым я поглощён ежедневно: чтение киносайтов на французском о новых проектах, романов, которые ложатся в их основу, прослушивание саундтреков, отслеживание отзывов от первых зрителей и, наконец, рейтинг фильма и критика на него после выхода — всё это нужно принимать в расчёт. Какой-то чёткой формулы отбора фильмов не существует: я долго пытался её вывести, но в искусстве, в отличие от науки, высшая математика абсолютно бесполезна. Иногда даже в негативной рецензии удаётся заметить тот позитив, который может привлечь твоё внимание, а чуть позже — привести фильм в твои руки…

Старшая дочь Анна стала за это время почти профессиональной актрисой, приняв участие в озвучке 14 фильмов, и её мнение по поводу фильмов-кандидатов в «КИНОУРОЖАЙ» я очень ценю. Как и мысли моей коллеги, замечательного врача и педагога Анастасии Соколовой, которая, проникнувшись моим многолетним киноувлечением, участвует в различных арт-концепциях, помогая в продвижении фильмов «КИНОУРОЖАЯ» в социальных сетях, разрабатывая дизайн коллекции, делая её всё более и более узнаваемой среди тех, кому не безразличен мой труд.

Фильм, с которым я соприкасаюсь в отдельно взятый период времени, как и виноград, должен дозреть для того, чтобы я его почувствовал, а я, в свою очередь, должен быть готов «срезать эту гроздь с лозы». Наша встреча завершается либо взаимным притяжением, либо мы расходимся и двигаемся дальше без тени сожаления. Я решил написать главу по каждому из 25 фильмов коллекции: не разбирая сами фильмы, а отталкиваясь от эмоций и мыслей, которые они вызывают у меня самого. Кто-то, посмотрев ту или иную киноленту, скажет, что он вообще видит и ощущает всё по-другому. Но ведь так и должно быть! Если бы я писал о том, что каждому «нужно видеть» и «надо понять», посмотрев тот или иной фильм, это была бы уже «синематерапия». А мне хотелось совершенно иного. Синематерапия навязывает чужие трактовки, а синемалогия позволяет раскрыться самому…

Именно эту киноколлекцию я считаю своим самым главным проектом, смыслом своего существования. И то, что благодаря распространению фильмов через социальные сети и знакомых за последние несколько лет их посмотрели уже не 2–3 семьи, а более 10 тысяч человек из разных городов и стран мира, придаёт мне силы и вдохновляет на дальнейшую работу.

25 фильмов «КИНОУРОЖАЯ», найденных, переведённых и озвученных за более чем 12 лет… Надеюсь, что у меня ещё будет время и возможность продолжить этот интереснейший поиск, и я не раз испытаю радость и восторг от ещё одного фильма, отражающего мою собственную синемалогию, сближающую меня по жизни с истинно близкими мне по духу людьми…

Теперь вы знаете, о чём будет эта книга. О жизни. И о кино. Потому что «жизнь — это кино», как сказал великий режиссёр Жан Ренуар. И я полностью с ним согласен.

Уникальностью данного издания стала идея, предложенная Вячеславом Новаком: на информационной страничке по фильму, которому посвящена каждая из глав, можно найти QR-код, при наведении на который камеры телефона или планшета вы автоматически сможете перейти по ссылке на выложенный в моём архиве на Яндекс-диске соответствующий фильм «КИНОУРОЖАЯ» с нашей озвучкой. Таким образом, каждый читатель этой книги получает БЕСПЛАТНЫЕ ССЫЛКИ на все 25 фильмов коллекции. Приятного вам чтения и хорошего просмотра!

Работа над озвучкой фильма «То, что нас связывает» нашей творческой группы (слева направо): Алексей Петрушин, Владимир Владимирович Антоник, Лена Напалкова, Дмитрий Напалков, Анна Левина, Аня Напалкова и Володя Попов)

«Воскресенье за городом»

Я начинаю писать первую главу этой книги 1 мая 2022 года, находясь как раз за городом, в парк-отеле «Юхновград». Сегодня воскресенье. Это место мне очень полюбилось и стало символичным — предыдущим летом мы впервые побывали здесь всей семьёй, и в тот, последний раз с нами была моя мама, Наталья Николаевна, которой не стало всего через несколько месяцев после нашей поездки. Тогда я даже не догадывался о её тяжёлой болезни. А ещё сегодня исполнилось бы 103 года моему деду — Николаю Леонтьевичу, воспитавшему меня как сына.

Кто будет водить моей рукой, куда меня заведёт моя синемалогия — я не знаю. Передо мной, как перед главным героем фильма «Воскресенье за городом» месье Ладмиралем, лежит чистый лист, на котором мне предстоит изобразить то, что я любил и продолжаю любить больше всего на свете. У стареющего художника — это был любимый сад, у меня — французские фильмы из моей коллекции, напоминающие о людях и событиях из жизни, к которым возвращаешься в мыслях снова и снова. Откуда во мне эта магическая тяга к жизни за городом? Ведь я, как и месье Ладмираль, вполне себе обычный городской житель…

За городом чувствуется замедление времени. Непонятно почему, но интенсивность жизни уступает место её наполнению. Успеваешь сделать меньше, но то, что делаешь, гораздо объёмнее и чётче врезается в память. Те дни, недели, месяцы, которые проводишь за городом, хотя и проносятся стремглав, оставляют ощущение бесконечности.

В начале фильма родственники приезжают к патриарху семьи в загородный дом на поезде, а в конце отправляются назад в Париж. Железная дорога с самого детства для меня была связана с очень сильными эмоциями. Первое «место силы» располагалось рядом со станцией «Платформа 42 км» (сейчас она называется «Есенинская») Рязанского направления железной дороги. Там с 4-летнего возраста и вплоть до начала подготовки к поступлению в институт на даче, когда-то принадлежавшей академику В. А. Обручеву, проходило моё каждое лето. Многое что позабылось с тех времён, кроме маленького однокомнатного домика, наших игр с моими друзьями Серёжей Туровским и Стасом Стецким и наших походов на станцию. Всего лишь пара километров по улице Академической превращались в настоящую «дорогу надежды». В то время не было мобильных телефонов, поэтому родственники не могли позвонить и сказать, когда точно они приедут. Я по очереди проводил время с кем-то из своих родных — мамой, дедушкой или бабушкой, а ещё один гость (больше трёх человек в нашей комнатушке невозможно было разместить) по будним дням после работы приезжал на электричке. Мы лишь примерно знали, на каком поезде может приехать мама, дедушка или родители моего друга Серёжи, поэтому около пяти часов вечера в хорошую погоду отправлялись в сопровождении опекавших нас взрослых на станцию. То приходилось ждать долго, то на полпути мы встречали чуть раньше приехавших домочадцев, которые шли с толпой прибывших из Москвы, но каждый раз элемент неожиданности щекотал тебя где-то изнутри. Остановившись, электричка, загораживала собой пассажиров. Мы подбегали вплотную к железнодорожному полотну, и по мере того, как отходящий поезд открывал перед нами занавес, пытались выхватить взглядом знакомую фигуру. Серёжа порой радостно перебегал через пути и бежал на станцию. Мне это делать запрещали, и я нетерпеливо ждал своих по эту сторону железной дороги.

Что такого особенного было в этих встречах? Почему нам это никогда не надоедало? Я не помню, чтобы нас кто-то заставлял идти на станцию встречать своих: нам просто говорили, что пора — и мы немедленно бросали все свои игры, садились на велосипеды и были готовы к старту. Сейчас дети не всегда и в прихожую-то выходят, чтобы тебя встретить — всё стало слишком банальным. Наверное, телефоны со своими мессенджерами обезличили эмоциональное общение, сделав информацию о геолокации интересующего тебя человека куда более доступной. « — Ты где? Когда будешь? — Ещё минут 15 до дома, припаркую машину и забегу в магазин». Всё понятно, никакой таинственности, нет интриги. А в моём детстве она была. Нам даже приходилось ездить одну остановку на электричке или ходить пешком чуть более получаса в посёлок Кратово, где неподалёку от станции стоял телефон-автомат, откуда можно было звонить домой в Москву — редкая привилегия! Полчаса, чтобы позвонить своим близким и просто спросить, как дела. А до этого отстоять очередь, и такое «приключение» можно было позволить себе не каждый день. На этом поезде приедут «наши» (как мы их тогда звали) или позже? А иногда мы ждали полчаса, час — и никто не приезжал. Значит, как рассуждали сопровождавшие нас взрослые, мамы-папы-дедушки приедут позже или уже в другой день. Но почти всегда наше ожидание перерастало в радостную встречу. Иногда нам привозили конфеты или свежие фрукты, но не этому мы были рады. Обычно встреча после расставания длиною в один или несколько дней казалась настоящим всепоглощающим счастьем. Много ли нам в детстве нужно для того, чтобы быть счастливыми? Просто, чтобы наши близкие были рядом! Наверное, так мы чувствуем себя менее уязвимыми перед окружающим миром. Понимаем, что нас защитят и спасут, если что-то пойдёт не так. Наш дом согрет и светится ярким светом только тогда, когда все в сборе. А потом мы взрослеем, и, как улитки, начинаем носить на себе свой собственный домик. Сначала подростками, ещё с неокрепшей, хрупкой раковиной. По мере того, как мы становимся старше, раковина затвердевает, и в какой-то момент она уже не может вместить никого, кроме хозяина домика. Ты сам определяешь куда и с какой скоростью ползти, но с годами твоё одиночество внутри раковины, даже самой красивой и уютной, становится особенно пронзительным. Хотя несколько десятков лет назад ты был способен на что угодно, лишь бы заполучить этот свой собственный домик за плечами. А я с тех самых пор обожаю железную дорогу и поезда. Правда, в последние годы чаще езжу на пассажирских, а не на электричках. Современные купе зачастую и выглядят как маленькие «домики на колёсах»…

Месье Ладмираль из фильма «Воскресенье за городом» несомненно испытывал необходимость в общении со своими детьми на закате жизни. Ему было тесно и неуютно в своём домике, хотя загородный дом у него был величественен и прекрасен. Помню, как мой дедушка очень любил, когда я уже обзавёлся семьёй и приезжал в гости лишь ненадолго, просто посидеть рядом со мной. Можно было даже не разговаривать, и моё молчание было ему приятно. Он находился совсем рядом со своим единственным внуком. Сейчас, глядя на то, как вырастают и разлетаются по интересам мои собственные дети, я стал чаще задумываться о надвигающейся старости. Нет, я говорю не про дряхлость с сопутствующими ей болезнями, а про одиночество от того, что твои малыши стали взрослыми и ваши планы по жизни теперь не совпадают. Мы же не растим детей для себя, мы только даём им путёвку в жизнь, а дальше…

Мне кажется, месье Ладмираль был очень мудр, поскольку не стал привязывать детей к себе. Если его сын считал необходимым проведать отца пару раз в месяц и находил в этом ритуале какую-то поддержку для самого себя, то дочь Ирен (в ком я всё больше узнаю свою старшую дочь Анну, которая и озвучила на русский язык эту барышню) была слишком спонтанна. Мечтать удержать рядом её как можно дольше, насладиться лишней минутой совместного времяпрепровождения и, в то же время, быть готовым отпустить любимого человека в любой момент, потому что в его жизни возникает что-то важное — вот эта родительская черта, действительно, достойна «Ордена Почётного легиона» куда больше, чем вклад в искусство. Когда чувствуешь, как жизнь ускользает, когда всё больше и больше пытаешься надышаться любимыми ароматами и насмотреться на любимый пейзаж, всё более пронзительным кажется обычное расставание в воскресенье вечером. Потому что в любой момент оно может трансформировать «до встречи» в «прощай».

А что же дети? Уверен, что после смерти отца они будут приезжать в его дом в надежде что-то почувствовать и понять, уловить то, что утеряно навсегда. Точно так же и я в начале мая этого года приехал в «Юхновград», где мы последний раз проводили время на отдыхе вместе с мамой. Я занял её комнату, сидел там, где сидела за книгой она, мы смотрели фильмы, как и почти год назад, когда были здесь вместе с ней. У меня никогда не было собственного загородного дома, но это воскресенье за городом воплотилось здесь, в симпатичном парк-отеле в Калужской области, в уютном двухэтажном домике номер 14 по улице Рябиновая. Всё это время после её ухода мне было очень неспокойно, но, похоже, именно здесь и сейчас мы незримо встретились. Она будто благословила меня жить дальше и передала мне бразды правления семьи, поскольку теперь я стал самым старшим в семье Напалковых. Я знаю, что «Юхновград» лишь временно будет для меня местом обретения силы, а потом я обязательно найду или создам что-то другое. А пока, глядя на то, как балуются и дурачатся мои повзрослевшие дочери, как мы катаемся с ними на велосипедах и вместе усаживаемся за обеденный стол, я вспоминаю двух девочек в белых платьях из фильма «Воскресенье за городом». Мы видим их и на афише фильма. Что это за девочки? Почему только месье Ладмираль их видит? Почему в этот момент его лицо озаряет грустная улыбка? На эти вопросы у меня нет ответа. Как и на многие другие. Я просто пытаюсь записать (а месье Ладмираль — нарисовать) то, что мне дорого и важно.

Как, например, вот это… Вполне возможно, что дочь месье Ладмираля вполне бы могла в стиле своей эпохи написать отцу письмо вроде того, что я получил в день рождения от своей старшей дочери Анны в 2020-м.

«Дорогой папочка!

В последнее время мы стали очень много общаться и узнавать друг друга всё больше с каждой выпитой чашкой кофе. Я этому безмерно рада! Ты был и будешь для меня самым идеальным и любимым папой. Ты всегда поможешь мне советом, будь то выбор профессии или новых брюк, всегда выслушаешь, забыв о своих проблемах, всегда обнимешь, когда мне это так нужно. Ты мой самый близкий друг! И я надеюсь, что у меня получается отвечать тебе тем же…

Пожалуйста, помни, что твоя жизнь не оборвётся и не потеряет смысл, когда мы с Леной (прим. — младшей сестрой) вырастем. Да, мы будем дальше, но мы не потеряем ту связь, что есть между нами. Мы всегда будем твоими маленькими девочками, несмотря на расстояние и наш возраст, будем встречаться в Риме (прим. — отсылка к фильму «У них всё хорошо») и ездить в Канаду смотреть на китов (прим. — отсылка к фильму «Отец и сыновья»). Ты очень сильный, я всегда восхищалась этим! Я знаю, что ты справишься со всеми трудностями, которые ещё не раз подбросит жизнь. А я всегда буду рядом, буду поддерживать и безусловно любить тебя! Это я тебе обещаю!..

Твоя Аня».

«ВОСКРЕСЕНЬЕ ЗА ГОРОДОМ» (Франция, 1984)

Краткое содержание фильма. Каждое воскресенье в 1912 году, старый художник приглашает детей в гости в свой загородный дом. Серьёзность его сына резко контрастирует с авантюризмом его дочери, живущей полной жизнью. Он не понимает их, а они больше не слушают его… Он чувствует себя старым, очень старым…

Режиссёр — Бертран Тавернье. Авторы сценария: Коло Тавернье и Бертран Тавернье по роману Пьера Боста «Месье Ладмиралю скоро умирать». В главных ролях: Луи Дюкрё, Мишель Омон, Сабина Азема, Женевьева Мниш и Моник Шометт. Премьера во Франции — 11 апреля 1984 г. Для коллекции «КИНОУРОЖАЙ» на русский язык фильм озвучивали: Геннадий Новиков, Дмитрий Напалков, Анна Напалкова, Анна Левина и Лена Напалкова. Режиссёр озвучания — Алексей Петрушин. Перевод с французского и продюсер проекта — Дмитрий Напалков.

«…У меня своя собственная музыка… Но, в конце концов, она же моя… Я пишу, как я это чувствую, совершенно искренне. И если я и не преуспел, то, по крайней мере, я знаю, чего бы я мог достичь…»

«Новый кинотеатр «Парадизо»

Почему кино быстро завоевало популярность в конце XIX века несмотря на то, что братья Люмьер задумывали его всего лишь как «балаганное шоу»? Почему до сих пор многие ищут это самое «своё кино», чтобы подпитаться мыслями и эмоциями? По-видимому, кинематограф вобрал в себя всё лучшее, что могут предложить различные виды искусства, которые человечество бережно несёт с собой через века.

«Ожившие картины» создают эффект присутствия, полного погружения и позволяют путешествовать по миру. Это живопись. Саундтреки к фильмам — совершенно особая составляющая, сделавшая, например, мелодии маэстро Эннио Морриконе («Новый кинотеатр «Парадизо» и «У них всё хорошо») узнаваемыми не меньше, чем произведения Моцарта и Баха. Это музыка. Идеи, заложенные в фильмах, которые от скетчей времён немого кино выросли в полноценные экранизации известных произведений или оригинальных киносценариев. Это литература. Любое литературное произведение можно прочитать вслух, но каждый ли способен сделать это выразительно и убедительно? Нет. Поэтому и появились актёры, которые делают историю достоверной и заставляют нас в неё верить. На киноэкране они разыгрывают перед нами пьесу, ведомые режиссёрами и специалистами по сценографии и звуку. Это театр. А темнота, фокусирующая внимание на экране, и сопереживание участников коллективного просмотра создают у меня в голове образ старика-рассказчика, вокруг которого сидят несколько поколений молодых, в то время как он своей историей, где-то правдой, а где-то выдумкой наполняет их головы интересными мыслями, а сердца — добрыми чувствами. Это сказки, которые мы все любили слушать в детстве.

Человечество испокон веков любит истории и ищет разные способы передавать их из поколения в поколение. И за последний век оно научилось записывать их сначала на киноплёнку, а теперь, к моему глубокому удивлению, все фильмы коллекции «КИНОУРОЖАЙ» умещаются на флэшку и занимают относительно небольшой объём памяти на Яндекс-диске. Возможности делиться всем этим у нас сейчас несравненно больше, чем у тех, кто рассказывал эти истории, сидя у костра в окружении первых слушателей/зрителей.

В моей семье не было людей из мира искусства — я появился на свет в семье врачей. Но с самого детства у нас в большом почёте были кинопросмотры, когда мы все вместе собирались у экрана чёрно-белого телевизора. Самым большим любителем кино был мой дедушка — Николай Леонтьевич, который ходил со мной на бесчисленное число мультиков и детских фильмов. Из кинотеатров того времени мне, пожалуй, вспоминается один… Он располагался неподалёку от нашей дачи, о который я уже говорил выше, и добраться до него было не так легко. Дом культуры, в котором «крутили кино», находился на территории дачного посёлка членов ЦК КПСС (местные называли их «цэковскими дачами»). Его окружал длинный и высокий каменный забор, в котором была маленькая проходная. Если охранник отлучался, то можно было войти внутрь. С самого начала мы уже ощущали себя правонарушителями, и это, безусловно, придавало происходящему привкус авантюры, столь необходимой для проживания яркого и насыщенного детства. Затем нужно было пройти по густому сосновому бору, в котором без всяких заборов соседствовали друг с другом деревянные одноэтажные домики. А минут через десять ты попадал на опушку леса, где располагались магазин, детская площадка и дом культуры, где показывали кино. Честно говоря, я плохо помню фильмы, которые мы тогда смотрели, но я сохранил в памяти ощущение всегда заполненного зрителями зала и совершенно иной реальности, царящей на экране. После полного погружения в кинофильм, вынырнув наружу после сеанса, нужно было снова с таким же невозмутимым видом пройти по территории и выйти через проходную за забор. Летом смеркалось поздно, лучи закатного солнца пробивались сквозь сосны, а я ещё долго думал о том, что только что увидел на волшебном экране…

Может, именно тогда потихоньку и зародилась в моей голове идея стать актёром, которая, хоть и частично, но смогла реализоваться. Сначала я пробовал себя в школе в различных спектаклях на историческую и литературную тему, но это было только начало. Мне хотелось не только исполнять роли, но и выбирать сюжеты для постановок. И вот в 1996-м во время обучения в Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова (сейчас — Сеченовский Университет) мне удалось создать свой театр. Вернее, дело было так: я решил осуществить постановку «Тартюфа» Жан-Батиста Мольера, а наш декан, мой наставник, академик Сергей Витальевич Грачёв постепенно подвёл меня к мысли о том, чтобы назвать однократный перфоманс первым спектаклем студенческого театра факультета подготовки научно-педагогических кадров (ФПНПК), для которого я придумал французское по звучанию название — «Абажур». В качестве режиссёра (не забывая и об актёрской работе) я поставил ещё два спектакля: «Оскар» — моя сценарная адаптация одноимённого фильма с Сильвестром Сталлоне в главной роли, в основе которой лежала французская пьеса Клода Манье, и пьеса «Чествование» по Бернарду Слэйду. Смотреть сегодня в записи эти постановки забавно и неловко, но с них всё начиналось…

А в 2000 году произошло событие, которое послужило важным мостиком для моего перехода на другой уровень сценического искусства — совместный проект с театром «Комедиантъ» при Благотворительном фонде «Фарватер» Валерия Золотухина. Это был музыкальный спектакль «Кафе исполненной мечты», в котором участвовало ретро-трио «Сувенир» (мы с Владимиром Булатовым и Светланой Поповой), а также актёры недавно созданного «Комедианта», который много лет возглавляли Алёна Чубарова и Ирина Егорова. Премьера состоялась на сцене Центрального дома работников искусств, что мне, привыкшему только к институтским площадкам, не очень подходящих для театральных показов, казалось уровнем Кремлёвского дворца съездов. Жанр музыкального спектакля, действие которого происходит во французском кафе, в 2000 году в стране, тяжело переживавшей экономический кризис, не был особенно актуален, поэтому после трёх премьер всё и закончилось (хотя несколько модифицированный спектакль просуществовал ещё какое-то время под названием «Кафе «Комедиантъ»). А дальше для меня началась настоящая театральная эпоха в «Комедианте» с серьёзными репетициями, обучением актёрскому ремеслу по ходу дела и «вприглядку», чего, конечно, я не мог получить в своём студенческом театре. Мне самому пришлось пройти тяжёлую проверку на честолюбие. Имея за спиной три режиссёрские постановки, причём, как мне казалось, вполне успешные, я полагал, что многое делаю интуитивно правильно. Когда же я стал получать замечания от профессиональных актёров и режиссёров, прошло немало времени, прежде чем я понял, что это не просто придирки, а ценные советы, которым нужно следовать. Огромный опыт, полученный в «Комедианте», я использую в жизни и по сей день, когда читаю лекции врачам, студентам, веду приём пациентов, да и просто общаюсь с людьми.

Фильм «Новый кинотеатр «Парадизо» также рассказывает о влиянии близких нам людей на выбор, который мы делаем в своей жизни. Если главный герой фильма стал известным кинорежиссёром, то я — никому не известным кинопродюсером, зато своей собственной коллекции озвученных на русский язык французских фильмов. И, если в том, кем стал Сальваторе, колоссальную роль сыграл киномеханик Альфредо, то в моей судьбе большую роль сыграла моя мама, которая в своё время уберегла меня от двух опрометчивых шагов. Можно сколь угодно долго рассуждать на тему того, что родители, как сейчас считают многие, вообще не должны вмешиваться в путь, выбираемый детьми, лишь оказывая им всестороннюю поддержку во всём. Так-то оно так, но всё же… Я очень благодарен маме, по которой скучаю каждый день, прожитый без неё, за то, что она дважды удержала меня от иной реальности.

Первый раз это случилось, когда я всерьёз решил «штурмовать» ГИТИС или ВГИК, чтобы стать актёром. Мы много говорили об этом, она ходила на мои спектакли, видела, как я «горю» актёрским ремеслом. Но как-то она произнесла то, что заставило меня всерьёз и надолго задуматься: «Ты же понимаешь, что у тебя есть талант. Но таких талантливых очень много, а кто-то гораздо талантливее тебя. Представь себя лет через двадцать. Ты мечтаешь играть главные роли, а у тебя будет всего несколько выходов на театральную сцену или эпизод в кино, где ты будешь говорить: «Кушать подано!» Не допускаешь такого развития событий?» И я, не умеющий и не любящий ставить всё на карту, предпочёл выбрать другой маршрут: я поступил в медицинский вуз, стал врачом и преподавателем, а параллельно играл в театре.

Второй раз это произошло, когда, будучи никому не известным ассистентом кафедры, только защитившим кандидатскую диссертацию, я подрабатывал ночными переводами фильмов с английского языка и спарринг-партнёром по теннису для своих знакомых, чтобы заработать на жизнь после рождения старшей дочери. Я сидел в своём кабинете, не видя перед собой особых перспектив. Мой научный руководитель, профессор Валерий Иванович Подзолков, за которого я голосовал, проиграл выборы заведующего кафедрой профессору Виталию Андреевичу Сулимову, и вся его команда, включая меня, попала в опалу. Вызвав меня к себе, Виталий Андреевич без обиняков предупредил меня, что я теперь «играю с жёлтой карточкой», хотя мне до сих пор неясно, кто именно «донёс» на меня — ведь голосование было тайным. Такое вот «тайное поимённое» голосование. Находиться в оппозиции и сидеть без денег — сомнительное удовольствие: ни идейного, ни материального стимула. И тут знакомые пригласили меня в одну из ведущих зарубежных фармацевтических компаний, причём сразу на должность медицинского советника. По самым скромным оценкам, уровень моих доходов должен был возрасти в 5 раз. Жена Татьяна, совместно с которой мы с трудом сводили концы с концами, была очень воодушевлена предполагаемой сменой моей работы, а вот мама выступила резко против. Она считала, что я не должен бросать клиническую медицину и, более того, просто обязан защитить докторскую диссертацию — то, что в своё время не удалось сделать ей самой. «Ты потом решишь, чем именно будешь заниматься, но выбор у тебя будет куда больше, если ты не забросишь всё это сейчас». Помню, что несколько дней я напряжённо взвешивал все «за» и «против», и лишь накануне заключительного собеседования, в положительном исходе которого меня уже фактически заверили, позвонил и отказался от этого соблазнительного и финансового интересного предложения. Я не хотел разочаровывать маму, а ещё, наверное, доверился её чутью.

Она была права, хотя и не могла разбираться в нюансах. Кажется, ключевым негативным моментом для меня было то, что работа «от звонка до звонка» (с 9 до 18) автоматически должна была вышвырнуть из моей жизни всё творчество. Я на все 100 процентов стал бы «винтиком» системы, против чего я боролся и продолжаю бороться всю свою жизнь. Что было бы со мной сейчас, если бы я не послушал маминого совета? У меня есть живой пример перед глазами — хороший знакомый, который построил свою карьеру в фармбизнесе. Я бы потерял себя, своё лицо, свою независимость. Всё, что бы я ни делал, что бы ни планировал, перед каким бы выбором меня не ставила моя карьера, всё бы взвешивалось исключительно сквозь призму материального благополучия. Со временем, я бы начал мыслить по-другому, мои интересы бы почти обнулились. Никакого театра, никаких киноколлекций больше бы не было. В лучшем случае меня бы хватало на то, чтобы после изнурительной работы в офисе и бесконечной череды командировок заснуть через несколько минут после начала просмотра какого-нибудь второсортного фильма, который я бы пытался осилить вечером за бокалом вина. Так, по инерции, уже и не желая особенно смотреть это самое кино…

Тогда я даже немного злился на маму, считал, что она не понимает, через какие испытания мне приходится проходить. А сегодня я очень благодарен ей за то, что она не либеральничала со мной: она не ставила условий и не шантажировала меня, но ей удалось убедить меня в уязвимости моей наспех созданной теории дальнейшего развития. Тогда, в 2006 году, благодаря ей я не свернул со своего пути, который привёл меня туда, где я нахожусь теперь, и позволяет мне оставаться независимым, насколько это возможно, так как абсолютной независимости, как известно, не бывает. Столько сыгранных спектаклей, столько озвученных фильмов! И самое главное — я дожил до возможности зарабатывать на своё собственное творчество, а значит самостоятельно решать, что делать, а что нет. При всей неоднозначности и гипотетически упущенных возможностях, не это ли называется творческой свободой?

«НОВЫЙ КИНОТЕАТР «ПАРАДИЗО» (Италия-Франция, 1988)

Краткое содержание фильма. Только что умер Альфредо… Это известие заставляет знаменитого режиссёра Сальваторе Ди Вита вспомнить свою прежнюю жизнь. Когда-то, много лет назад, его звали Тото. Всё свободное время он проводил в церкви, где прислуживал местному священнику, и в деревенском кинотеатре, где в будке киномеханика царил Альфредо…

Автор сценария и режиссёр — Джузеппе Торнаторе. В главных ролях: Филипп Нуаре и Жак Перрен. Премьера в Италии — 17 ноября 1988 г., премьера во Франции — 20 сентября 1989 г. Для коллекции «КИНОУРОЖАЙ» на русский язык фильм озвучивали: Геннадий Новиков и Анна Левина. Режиссёр озвучания — Михаил Степанков. Улучшенный перевод и продюсер проекта — Дмитрий Напалков.

«Жизнь не такая, какой ты её видел в кино. Жизнь гораздо сложнее. Уезжай! Возвращайся в Рим! Ты молод, мир принадлежит тебе! А я стар. И не хочу слышать, что ты говоришь. Я хочу слышать, что говорят о тебе».

«У них всё хорошо»

Я намного моложе главного героя фильма «У них всё хорошо» Маттео Скуро, да и детей у меня поменьше. Четверо, а не пятеро, как у него. Честно говоря, у меня только две дочери Аня и Лена, но есть ещё и два крестника — Миша и Володя Поповы, которые росли на моих глазах. Дружба с семьёй Поповых и наш общий интерес к кино в своё время сомкнули пространство, благодаря которому 10 лет (с 2010 по 2019 годы) совместное проживание в летнем загородном коттедже в селе Синьково Раменского района стало доброй традицией. Фактически все четверо, такие разные и не похожие друг на друга ребёнка, взрослели у меня на глазах каждое лето.

Взрослые уже давно объединились в свою стаю и встречались у мангала или за кухонным столом, рассказывая друг другу бесконечные истории под бутылочку хорошего французского вина. А дети на каком-то этапе взросления держались сами по себе, но потом они стали взаимодействовать. Необычно, каждый в своём стиле.

Разбирая старые фотографии, я наткнулся на снимки, датированные 6 июня 2012 года, когда мы отмечали день рождения Лены в одном из маленьких клубов в Коломне. Здесь под чутким руководством девушки-аниматора дети увлечённо осваивали искусство радоваться вместе, а не по одиночке. Но, если приглядеться, то можно заметить, какие они уже тогда были разные.

Самая старшая — Аня Напалкова. Яркая, лидер по натуре, всегда привлекала к себе внимание, в том числе громким голосом. Организатор совместных концертов и спектаклей, распределяла роли, сама придумывала сценарии. Очень расстраивалась, если не находила поддержки или кто-то делал не так, как ей хотелось. Могла резко всё бросить, и тогда этот проект уже никому было не по силам подхватить и довести до конца. На идею о любой совместной активности (давайте вместе смотреть кино, поедем на велосипедах, почитаем книжку вслух) всегда откликалась одной из первых. На фото видно, что она вовлечена в процесс больше всех и делает это с огромным удовольствием, хотя это и не её праздник! В школьные годы она часто выходила на сцену, выступала с песнями (у неё за плечами даже мастер-класс по вокалу) и танцами, организовывала концерты, что, конечно, дало ей бесценный опыт, который, надеюсь, пригодится ей в дальнейшей жизни. По крайней мере, сейчас она входит в студенческий актив РЭУ имени Плеханова, освоила профессиональное фото и видеомонтаж, научилась писать яркие посты в социальных сетях, помогает первокурсникам в адаптации к новой жизни в университете.

Старший крестник — Миша Попов. Тому, чем он увлекался в каждый из периодов своего детства (археологическими раскопками предметов в саду, собиранию «Лего», рисованию на планшете), он мог посвящать часы, и никакое общество не могло заменить ему удовольствие от концентрации на любимом деле. Он, скорее, был благодарным зрителем, но максимум, что можно было получить от него в одобрение — это улыбку или смешок. В то же время, он обожал беседовать на разные темы («Крёстный, давай с тобой о чём-нибудь поболтаем»). Любой физической активности предпочитал уединение, а от долгого совместного времяпрепровождения быстро истощался, уставал и забивался в какой-нибудь уголок для восстановления сил. Тем не менее, к концу школы чётко определил для себя основное направление развития — биологию: очень много занимался самостоятельно, перевёлся в престижную школу по данному направлению, был признан одним из лучших учеников и даже выиграл поездку в Сочи в образовательный центр для поддержки одарённых детей «Сириус»!

Младший крестник — Володя Попов. Всегда немножко отстранённый и находящийся в своём мироощущении. Совсем не задалась спортивная составляющая: если езда на велосипеде была ещё куда ни шло, то футбол, волейбол, настольный теннис чаще его расстраивали, потому что эти виды спорта ему не давались, и он частенько проигрывал. Зато мог часами читать комиксы. Обожал мультфильмы, которые, пересматривая десятки раз, выучивал наизусть, после чего смешил всех, воспроизводя сцены по ролям. Когда мама Света пыталась переключить его с одних и тех же мультфильмов на новое кино, мы придумали уловку про «кинорейтинг». Володя очень впечатлился тем, что оказывается бывают фильмы хорошие и не очень хорошие по оценкам зрителей, подходил ко мне и спрашивал: «Крёстный, а этот фильм отличный или так себе?» Периодически удавалось переключать его, подтверждая, что рейтинги низкие — он вздыхал, но откладывал диск с «плохим» фильмом и искал себе другое занятие. Смотреть «плохое кино» ему не хотелось. Несмотря на обучение на дому и ограниченность социальных контактов, очень продвинулся благодаря искусству: играя детские и подростковые роли в «Новом Арт-театре» и в «Геликон-опера», параллельно обучаясь непростому искусству игры на кларнете. Недавно он меня очень порадовал, так как начал озвучивать сначала небольшие ролики, а потом сюжеты и небольшие фильмы!

Младшая дочка — Лена Напалкова. Тоже своего рода «вещь в себе». На фото видно, что хотя это и её праздник, но она несколько растеряна, словно стесняясь происходящего. Очень много лет именно эта стеснительность определяла её взаимоотношения с окружающим миром. Её было легко обидеть, при этом никто даже был не в состоянии понять, что именно её сильно расстроило. Она могла расплакаться и, только успокоившись через час, объяснить, что всё-таки произошло. А вот катание на велосипедах и спортивные игры — в этом она принимала самое активное участие. Очень старалась, многое получалось, но совершенно не выносила критики — сразу убегала прочь. А потом произошёл какой-то прорыв: познакомилась с ребятами из соседнего района, сменила имидж, причёску и превратилась в общительного подростка, которого с трудом вечером можно загнать домой. А ещё пару лет до этого категорически не хотела просто выйти погулять, да и друзей и подружек у неё почти не было. Очень талантлива, но не любит напрягаться. При этом обожает спорт (волейбол, теннис) и мечтает связать свою жизнь с дизайном. А ещё она обладает отменным чувством юмора, который ещё не раз поможет ей в жизни!

Интересно наблюдать, как формируется личность подрастающего ребёнка, как из простой «детворы» они превращаются в такие разные индивидуальности. Мне удалось записать их детские голоса в разный период времени, когда они принимали участие в озвучивании фильмов. Последняя совместная работа была во время пандемии над фильмом «Муравей». Когда фильм был смонтирован, я пригласил всех к нам домой на совместный кинопросмотр. С 2012-го прошло всего восемь лет, но как же они изменились! Да они, по сути, стали для нас, родителей, «знакомыми незнакомцами», потому что у них появилась своя собственная жизнь, которую они всё больше и больше разделяли со сверстниками, а не с нами, и нам всё меньше дозволялось в ней участвовать.

Главное — не повторять ошибок главного героя фильма «У них всё хорошо» Маттео Скуро и поддерживать наших детей, чем бы и насколько бы успешно они не занимались. Никто из наших детей, появившихся на свет во врачебных семьях, пока не изъявил желания связать свою жизнь с медициной, и мы никогда на этом не настаивали. Это их жизнь, и мы не можем сделать их счастливыми насильным интересом к своей профессии. Конечно, очень хочется взять их за руку и постоянно вести рядом, оберегая от неприятностей и сложностей на жизненном пути. Но это не получится. Придётся приучить себя к мысли о том, что у них всё хорошо. Даже когда им тяжело. Даже когда не удаётся вместе провести выходные или собраться на празднование дня рождения. Даже когда они не достигнут тех высот, на которые замахиваются сейчас. Любить и поддерживать их, не требуя отчёта о достижениях и успехах. Может, поэтому много лет назад, когда я в первый раз смотрел фильм «У них всё хорошо», то с трудом сдерживал слёзы: я понимал, что эту дорогу придётся пройти и мне. Ощущая что-то вроде ночного кошмара главного героя, в котором беззаботно играющих на пляже детей уносит шар, похожий на летающего осьминога, и уже нет никакой возможности их догнать и вернуть обратно…

Я прекрасно понимаю, что наши дети в будущем вряд ли будут тесно общаться: дружба родителей, как правило, не переходит в дружбу их детей. Но я очень рад, что у них теперь есть совместные воспоминания, целое десятилетие летних месяцев, проведённых за городом вместе с нами. Они, конечно же, не будут предаваться нашей ностальгии, но, возможно, их подсознание в будущем подскажет, как им самим стоит или, наоборот, не стоит общаться со своими собственными детьми. Мы очень старались подарить им счастливое детство, пусть и по своему разумению, а дальше будем делать всё, чтобы они не чувствовали себя потерянными и одинокими в этом сложном и жестоком мире. Пусть у них подольше всё будет хорошо!

«У НИХ ВСЁ ХОРОШО» (Италия-Франция, 1990)

Краткое содержание фильма. 70-летний отец отправляется навестить своих пятерых детей, чтобы убедиться, что у них всё хорошо. Они не хотят его разочаровывать…

Автор сценария и режиссёр — Джузеппе Торнаторе. В главной роли — Марчелло Мастроянни. Премьера во Франции — 19 сентября 1990 г., премьера в Италии — 25 октября 1990 г. Для коллекции «КИНОУРОЖАЙ» на русский язык фильм озвучивали: Геннадий Новиков, Дмитрий Напалков, Анна Левина, Анна Напалкова, Володя Попов и Лена Напалкова. Режиссёр озвучания — Алексей Петрушин. Улучшенный перевод и продюсер проекта — Дмитрий Напалков.

«Всех своих детей я назвал в честь оперных героев, потому что обожаю лирические арии. И вот поэтому четыре года назад на карнавале они сделали мне сюрприз, вот так вот нарядившись… Что поделаешь? Когда они маленькие, вы представляете себе их большими, а когда они вырастают, представляете себе их маленькими…»

«Дети природы»

Летние месяцы моего детства были окрашены в яркие цвета. Когда у меня появились свои собственные дети, мне тоже хотелось, чтобы они смогли полюбить природу, как и я. Но для этого нужно было найти подходящее место… Крёстная моих девочек Светлана Попова нашла такой уголок природы, и мы двумя нашими семьями на целое десятилетие обустроились в небольшом двухэтажном летнем домике в селе Синьково, который нам сдавала с мая по октябрь его хозяйка. Именно здесь вместе с друзьями, детьми и своими крестниками я вновь пережил своё детство и удивление от встреч с природой во всех её проявлениях. Но ведь многие ездят на дачи, у кого-то есть загородный дом — что в этом особенного? За время, проведённое там, я не раз ловил себя на мысли о том, что мечтаю, чтобы время остановилось и ничего не менялось, как говорила героиня фильма «Дети природы». Теперь, когда берега «страны детства» моих детей совсем скрылись за горизонтом, я попробую набросать в виде коротких зарисовок нашу жизнь в Синьково, когда дети росли, а мы заново обретали себя рядом с ними…

«Настал чудесный май…»

Заезд в «синьковский домик» всегда происходил накануне первых майских праздников. Самым живым и быстро меняющимся местом, помимо сада, был находящихся прямо напротив ворот глубокий овраг, разделявший берёзовую рощу от высокого обрыва, на котором располагались дома нашей «первой линии» по улице Колотовкина. Приезжая в мае каждый год мы видели, что овраг грустит. Он был весь заполнен старой, пожухлой прошлогодней травой, которую периодически не самые умные люди пытались подпалить, и однажды огонь чуть не дошёл до наших домов. Большие комья земли, которые выбрасывали из её недр решившие подышать свежим воздухом отоспавшиеся за зиму кроты. Голая, ещё не одетая берёзовая роща вдалеке и нежно голубое небо с волнующими светло-серыми тучками, за которые игриво пряталось солнце, пока ещё не сильно пригревающее в самом начале мая. Скворец, который селился каждый год, в одном из высоко подвешенных Димычем (Дмитрием Поповым) скворечников, радостно прыгал по веткам берёзы, а чуть позже сверху начинало раздаваться радостное попискивание птенцов вновь образованной птичьей семьи. Наблюдать за ними было очень удобно, поскольку именно туда, вместо бывшей детской площадки с качелями переехала наша «походная кухня», на которой царил Димыч со своими приёмами и хитростями, решётками, мангалом и казаном, умением делать восхитительное мясо без всяких специй и научивший меня доводить угли до «правильной температуры».

Чем я, никогда не склонный к кулинарии кардиолог-профессионал и писатель-любитель мог его порадовать? Только дегустацией новой бутылочки французского вина, которым я запасался в преддверии наших встреч. Мы стали считать, что необходимого для приготовления мяса жара без попадания в нас сухого французского духа не получится, и два бокала со временем стали таким же неотъемлемым предметом наших встреч, как разжигательная смесь, пакет с углём и шампуры. Пока в доме нарезались овощи и фрукты, готовились закуски, мы проводили драгоценные минуты, наслаждаясь открытым огнём и беседами на самые разные темы. Со временем Димыч придумал хранить в холодных недрах колодца сидр и розовое вино, и мы вместе аккуратно доставали подвешенные внутри над самой водой сумки с бутылками, охлаждённые до необходимой температуры: это тоже стало целым ритуалом. Время от времени прибегали дети, выясняя, не готово ли мясо, а потом и оставались с нами за компанию, качаясь на качелях или играя рядом в мяч. Порой мы вспоминали про старинный самовар: чай из него, признаюсь честно, мне казался самым что ни на есть обычным, но вот церемониал — поиск шишек и небольших дощечек для розжига, поддержание огня — это было очень символично.

После редких встреч в течение года первые майские выходные давали нам возможность наговориться, обменяться мыслями и новостями за все упущенные возможности холодного времени года. А на День Победы приходилось ещё и празднование дня рождения Светы, но я помню, что, несмотря на наши поздравления и приятное общение, приезд родственников и гостей, ей всегда было немного грустно. Потому что после «майского единения» мы разъезжались в Москву, и возникало ощущение окончания чего-то очень хорошего, светлого и недолговечного.

«Фестиваль майских жуков»

Так получилось, что в детстве я никогда не видел вживую майских жуков. Синьково подарило нам всем то, что мы, по аналогии с «фестивалем улиток» в фильме «Дети природы», стали называть «фестивалем майских жуков». Неподалёку от нашего домика располагалась небольшая берёзовая роща. Именно там, где есть берёзы, так как взрослые жуки питаются бутонами и листьями этих деревьев, самки и откладывают в почву яйца, из которых, пройдя стадию личинки продолжительностью в несколько лет, образуются куколки. А затем происходит одно из чудес живой природы. Когда почва прогревается достаточно хорошо (как правило, 6, 7 или 8 мая), из куколок появляется целая армия майских жуков, начиная рыть землю и продвигаясь вверх на несколько десятков сантиметров, чтобы совершить, наконец, свой первый полёт.

Обычно это бывало так: кто-то из взрослых или детей, находясь тёплым вечером на улице, замечал первых жуков, проносившихся по воздуху над нашим садом. Это означало, что «фестиваль майских жуков» начался. Мы с детьми, вооружившимися сачками или бадминтонными ракетками, выходили на просёлочную дорогу рядом с оврагом прямо за нашими воротами. И уже буквально через несколько минут сотни молодых жуков уже совершали свой полёт, держа курс на наш участок. Мы прыгали, пытаясь сбить или поймать их руками, которые, как заправские лётчики, уворачивались от наших любительских систем ПВО, но некоторых нам удавалось остановить. Несмотря на то, что майские жуки довольно серьёзно вредят сельскому хозяйству, мы никогда не причиняли им зла. После ловли жука самым интересным действом был «запуск» жука обратно в небо. Очень многие из них, отдохнув и придя в себя после встречи с нами, моментально «включали двигатель», раскрывали крылья с надкрыльями и продолжали свой полёт в постепенно темнеющее небо.

С заходом солнца эскадрильи пластинчатоусых пилотов разлетались куда-то вдаль, а мы, вдоволь насмеявшись и напрыгавшись, отправлялись отдыхать. Маленькая Леночка даже попыталась как-то попробовать жука на вкус, но он ей не понравился, и, с учётом нашего позитивного отношения к «пленным лётчикам», он тоже был успешно запущен в небо. Обычно «фестиваль» продолжался пару дней, после чего майские жуки появлялись в небе лишь эпизодически. Ловля майских жуков — прямо-таки «барская забава» как назвал её один из наших гостей, озадаченный происходящим на его глазах действом. Пусть будет «барская забава». Но я запомню её навсегда. Сейчас мне очень не хватает этой картинки перед глазами: радостные, с горящими глазами дети, прыгающие, чтобы поймать, а потом запустить обратно в небо маленькое чудо природы.

«Зашибенные» поля и прогулки на велосипедах

Лично для меня Синьково всегда было местом, которое радовало глаз. Простор. Свобода. Можно было выйти к оврагу («на бугорок» — как говорили мы с Димычем, цитируя героев французского фильма «Любовь в лугах»), который жил своей собственной жизнью в любое время года. Кротовые норы через несколько недель маскировались разнотравьем, появившаяся листва полностью перекрывала вид на соседнее поле рядом с берёзовой рощей, но ничто не могло скрыть от нас огромный, простиравшийся над полями и верхушками деревьев горизонт. Был и свой «гнилой угол», откуда по наблюдению одной из местных жительниц бабы Зины, всегда выдвигались свинцовые тучи. Кстати, Синьково, как место силы, обладало и ещё одним свойством: даже если совсем рядом, в Жуковском или Бронницах, шёл дождь, то рядом с нашим синьковским оврагом могло упасть всего несколько капель. А потом вновь выглядывало солнце.

Но во что ещё невозможно было не влюбиться на синьковской земле, это огромные поля с просёлочными дорогами вдоль опушки леса. Обычно в поездку на велосипедах мы отправлялись в полном составе двумя семьями. Дороги, иссечённые колёсами грузовиков, были полны коварства: не раз на поворотах дети, да частенько и взрослые, падали или чудом избегали падения. Устремившись вниз по пересечённой местности на большой скорости, приходилось сильно вращать педали, чтобы преодолеть крутой подъём. Нас радовали коршуны и пустельги, кружившиеся над полем в поисках мышей и насекомых, и расстраивали крупные и мелкие слепни, устремлявшиеся вслед за нашими разгорячёнными телами. Небольшой маршрут через село и дальше через поля занимал около сорока минут, а большой, который проходил вдоль соседних сёл и красивого таинственного замка с резными башенками — почти полтора часа. Ощущение свободы, ветра, который дует тебе в лицо, ароматы цветущего луга и пение птиц были незабываемыми. В последние годы мы возвращались с работы уже совсем поздно, и, увы, наши поездки стали всё более редкими, однако в мае мы традиционно открывали велосипедный сезон. Потому что, только рассекая поля на велосипеде в компании радующихся детей, можно по-настоящему встретить весну!

Моя «беранда» и французские розы

Если спросить меня чего ещё мне сейчас очень не хватает из ощущений того, любимого Синьково, то я бы ответил: нашей веранды и моих французских роз. Веранда на первом этаже, куда можно было зайти как из дома, так и с улицы, была местом моей любимой дислокации. Летом во время отпуска, когда мне доводилось оставаться единственным взрослым вместе с четырьмя детьми, она была стратегическим местом: ты мог спокойно читать книгу или работать, сидя за компьютером, на свежем воздухе, отслеживая любые звуки, позволявшие следить за безопасностью детей. С веранды было слышно, кто ссорится в большой комнате или плачет на втором этаже, а также видеть, что происходит на участке, и тех, кто заходит к нам в калитку с улицы. А самое замечательное — это возможность наслаждаться шумом дождя во время грозы, который начинает щекотать твои ноздри влажным, насыщенным озоном воздухом и пытается набросить на тебя невидимую прохладную вуаль своей свежести.

Сколько статей, лекций и переводов фильмов было здесь сделано и написано на этой веранде, которую маленькая Леночка забавно назвала «берандой», после чего и мы, взрослые, тоже стали её так называть. А ещё в хорошую погоду именно на «беранде» мы устраивали праздничные ужины, там на импровизированном гамаке любили проводить время дети, а с её ступенек открывался роскошный вид на сад. Рядом с «берандой» примостился «кухонный уголок» Димыча, а в последние два года на ней по-хозяйски расположился подарок Мише на день рождения — стол для настольного тенниса, выведя нашу спортивную жизнь, включавшую бадминтон, волейбол и петанк (да-да, во французский петанк с большими металлическими шарами и маленьким деревянным кошонетом [в переводе с французского — поросёнком] я научился играть сам и научил играть детей и взрослых), на совершенно новую орбиту. Баталии продолжались глубоко за полночь, и никому не хотелось расходиться. Потому что велосипеды и спорт очень сильно объединяли стремительно подрастающих детей и не желающих раньше времени стареть взрослых.

Ну, и конечно, предметом моей особой гордости был небольшой розарий, который я создавал в течение нескольких лет, прицельно приобретая саженцы французских роз сорта «Мейян». Поскольку в садоводстве я ничего не смыслю, то допускаю, что только моя любовь к Франции помогла подавляющему большинству этих роз прожить в нашем уголке так много лет. Никакой обработки от вредителей, никаких удобрений… Единственное, что я старался соблюдать — это накрывать розы полиэтиленом на зиму, предварительно обрезав длинные стебли, и раскрывать их весной (с этим помогали друзья и соседи). Вообще непонятно, как эти «французы» у нас прижились, но факт остаётся фактом. Закрываю глаза и вспоминаю посаженные мною розы, названные в честь знаменитых соотечественников: актёров Филиппа Нуаре («Новый кинотеатр «Парадизо», «Отец и сыновья»), Мишеля Серро («Дети природы») и Луи Де Фюнеса, певицы Эдит Пиаф, наследного принца Монако и художника Клода Моне. Они начинали цвести в июне и зачастую радовали буйством своих красок до глубокой осени.

Розы Принц Монако (слева) и Филипп Нуаре (справа)

Прощание с Синьково

Увы, всё хорошее когда-то заканчивается. Я с присущей мне кинематографической эстетикой хотел красиво завершить эту историю. Понимая, что во время поступления старшей дочери Анны в университет мы точно не сможем приезжать летом в наш синьковский домик, что дети постепенно утрачивают интерес к поездкам за город, поскольку все их друзья летом остаются в Москве, я настраивал себя и взрослых на то, что летний сезон 2020-го будет завершающим в этом цикле. Но жизнь распорядилась так, что в декабре 2019-го хозяйка, не получив от нас согласия на покупку рассыпающегося и протекающего из-за дырявой крыши дома, нашла ему нового хозяина, а нас, проживших там целое десятилетие, попросили немедленно очистить от следов своего долгого проживания всю территорию и покинуть это место навсегда.

Удивительно, но, словно предчувствуя такой исход событий, именно в 2019-м я, как никогда, пытался унести с собой картинки уходящего в прошлое Синьково. Мы сделали много фотографий и в августе, и на мой день рождения в октябре, традиционно много лет подряд отмечая его именно в Синьково и наблюдая за тем, как на земле в саду лежит не одна сотня яблок, желтеет листва, дом становится холодным и будто начинает впадать в зимнюю спячку, а сквозь потерявшие листву деревья на другом краю оврага вновь открывается вид на печальные и грустные поля. Десять лет от одного дня рождения в мае до другого в октябре длилось наше весенне-летнее счастье. И вот эта дверь теперь тоже закрылась. Мы, взрослые, испытали шок сродни тому, который ощущаешь, потеряв родственника, к которому привык приезжать каждое лето в гости и думаешь, что это будет продолжаться всегда.

P. S. Мы все очень любим фильм «Дети природы», поскольку всегда находили в нём много общего с нашей простой и удивительно кинематографичной жизнью в Синьково. Не знаю почему, но меня несколько лет после окончательного отъезда сильно тянуло посмотреть на то место, благодаря которому я бессчётное число раз в прошлом испытывал пароксизмы счастья. И как-то я нашёл в себе силы приехать туда, как главный герой «Нового кинотеатра «Парадизо». Край оврага после обширной перестройки дома превратился в мусорную свалку, большую часть участка уложили современной плиткой, убрав и выкинув верхний плодородный слой земли вместе с моими розами. Дом уже почти полностью перестроили, и, по-видимому, от моей «беранды» тоже ничего не осталось. Как ни странно, увидев всё это — грубое, беспощадное, но юридически абсолютно законное вторжение в своё тёплое прошлое — я ощутил, что пружина моей души будто разжалась. Я больше не буду предаваться аномальной ностальгии о прошлом и чувством зависти от того, что кто-то другой теперь наслаждается этим местом. Новые хозяева сравняли всё с землёй и на руинах нашей мечты сделали что-то на свой лад. Хотя ни сердцем, ни умом я не могу понять, как можно было уничтожить такой уникальный кусочек природы, выстроив на его месте маленький фрагмент плиточной Москвы…

Всё это дало мне стимул для того, чтобы начать поиск нового места обретения силы. Я благодарен Синьково и всем, кто прожил там со мной целое десятилетие, за такие яркие воспоминания, которые останутся со мной навсегда. По дороге в Рязань, Коломну или Жуковский на конференции я иногда заезжаю в эти поля, вдыхаю их аромат и смотрю по сторонам. Эта дорога в детство скоро совсем зарастёт травой, а на «зашибенных» полях уже вовсю идёт разметка новых участков, и вскоре никто так здорово, как мы когда-то, не сможет проехать на велосипедах с ветерком по просёлочной дороге вдоль опушки леса. Но в моей памяти навсегда останутся беседы у огня, закаты над оврагом, майские жуки и многое другое, о чём я буду вспоминать. И, возможно, где-нибудь когда-нибудь эту картинку я смогу воссоздать, чтобы разделить её уже со своими внуками. Таков мой план. И пусть мне в этом повезёт!

«ДЕТИ ПРИРОДЫ» (Франция, 1999)

Краткое содержание фильма. «Мы бедняки, но не паразиты» — такова философия Гариса, простого парня, немного романтика, который живёт на берегу озера рядом со своим другом Ритоном, воспитывающим троих детей во втором браке. Ритон время от времени заливает тоску красным вином, чтобы забыть настоящую любовь — свою первую жену. Они также общаются с вечно витающим в облаках книголюбом Амедеем, бывшим жителем болот дедушкой Ришаром и машинистом местного паровоза Таном. И вот однажды Гарис знакомится с девушкой по имени Мари…

Режиссёр — Жан Беккер. Автор сценария — Себастьян Жапризо по роману Жоржа Монфоре «Дети болота». В главных ролях: Жак Вильре, Жак Гамблен, Андре Дюссолье, Мишель Серро, Изабель Карре и Эрик Кантона. Премьера во Франции — 3 марта 1999 г. Для коллекции «КИНОУРОЖАЙ» на русский язык фильм озвучивали: Денис Беспалый, Геннадий Новиков и Анна Левина. Режиссёр озвучания — Алексей Петрушин. Улучшенный перевод и продюсер проекта — Дмитрий Напалков.

«Я всегда удивляюсь, почему мои воспоминания связаны с той весной. Но, наверно, у всех так бывает: помним что-то из раннего детства… Но самое начало — это только фрагменты, отдельные образы. А потом, когда тебе исполняется четыре или пять, ты внезапно начинаешь жить по-настоящему. И всё это остаётся с тобой навсегда. Так что много лет спустя ты можешь рассказать целую историю…»

«Человек с поезда»

Когда я размышлял над тем, должен ли остаться фильм «Человек с поезда» в обновлённой коллекции, то главным аргументов «против» могла быть рефлексия, являющаяся квинтэссенцией этой киноработы. Рефлексию можно охарактеризовать как способность осознанно оценивать свои мысли, эмоции и поведение, анализировать принятые решения и перспективы. Сократ, например, считал рефлексию способом самопознания и самосовершенствования, доступным каждому человеку. С одной стороны, разрушительная рефлексия может быть очень опасной для психики, если она приводит к непрекращающемуся самокопанию и зацикливанию на своих проблемах. С другой стороны, именно рефлексия, используемая в меру, может помочь лучше понять себя и сделать шаг на новую высоту.

Через весь фильм красной нитью проходит стихотворение Луи Арагона «На новом мосту», один из его вариантов литературного перевода (Святослав 2, Стихи. ру) я использовал при озвучивании фильма на русский язык:

На Новом Мосту я встретил туманный образ того,

Кто в юности был так весел, кем вновь мне стать не дано.

На Новом Мосту я встретил средь лицемерья и лжи

Бедного парня, что верил в грёзы свои и мечты.

На Новом Мосту я встретил чистого сердцем, его,

Нищего — гордого этим… Того, кем мне стать не дано.

Увидел я, пораженный, образ другого себя,

В водах реки отраженный, в свете бесцветного дня.

На Новом Мосту я встретил в лохмотиях бедняка,

Который одним лишь бредил: как выжить наверняка.

На Новом Мосту я встретил другого, чужого меня,

Чью душу дьявол приметил, чьё сердце он взял для себя.

Еще несколько лет назад мне казалось, что это фильм-сожаление, заставляющий нас думать об упущенных возможностях. При всей неоднозначности концовки её точно нельзя назвать оптимистичной. Сейчас мне всё больше кажется, что это фильм-надежда о том, что никогда не поздно написать новую страницу в книге своей жизни. Порой нас угнетает то, что обстоятельства сильнее нас. Мы вынуждены уступать давлению происходящего, даже если это нас сильно дестабилизирует. В этом случае рефлексировать — это фактически наживать себе всю оставшуюся жизнь комплекс вины за то, что ты мог сделать, но не сделал.

В седьмом классе школы я прошёл жёсткий отбор кандидатов на поездку в США на целый год. Мама, дедушка и бабушка на семейном совете отговорили меня от этой идеи. И денег нужно было много, и отпускать меня во «вражеский лагерь» на такой долгий срок не хотелось. Помню, я был подавлен — ведь фактически меня не пустили, не дали мне возможность воспользоваться шансом. Упущенная возможность в моей жизни?

На последнем курсе обучения в ММА имени И. М. Сеченова я поехал на стажировку в Лондон. Это тоже было очень престижно, но на этот раз меня, наоборот, уговаривали, а потом почти пинком отправили на 5 недель в другую, чуждую моему восприятию страну. Я рассматривал эту поездку как ссылку, чувствовал себя совершенно инородным телом в туманном Альбионе и специально покупал французские журналы, чтобы близкая мне культура сглаживала мой стресс. Та же самая ситуация спустя несколько лет после «накрывшейся медным тазом» поездки в Америку, и моё отношение было уже другим. Мне было некомфортно. Я больше никогда уже не рассматривал возможность таких поездок. Получается, что мне для моего комфорта противопоказаны «командировки по приказу». Я сам должен выбирать, с кем, куда и насколько я хочу поехать. И сейчас я сам выбираю, куда ехать в отпуск, с кем и насколько.

Ещё одной своей упущенной возможностью в жизни можно считать то, что я так и не сделал «головокружительной карьеры». Хотя все предпосылки для этого были. В 33 года меня, тогда ещё кандидата наук, ректор Михаил Александрович Пальцев неожиданно назначил на пост ученого секретаря нашего вуза. До этого на этой должности работали только доктора медицинских наук. В одной из бесед мне было сказано, что меня готовят на должность проректора и заведующего нашей кафедрой, поэтому мне желательно ускориться с защитой докторской диссертации. А в 2009-м всё вдруг резко изменилось: М. А. Пальцева без объяснения причин уволил Минздрав, после чего мы прошли нелёгкий «переходный период» с исполняющим обязанности ректора Сергеем Витальевичем Грачёвым, а через 9 месяцев сверху пришёл приказ о назначении нового руководителя, с которым в силу ряда причин я сработаться не смог. Многие мои коллеги по ректорату «переобулись на лету» и «переформатировались», а я, столкнувшись с неприемлемыми для себя условиями работы и отношением к людям, сам написал заявление об уходе по собственному желанию. С первого раза мне отказали. Новоназначенный начальник отдела кадров даже пришёл ко мне для разговора: дескать, у руководства «нет к Вам вопросов», зачем уходить самому? Помню, что я ответил ему, что именно сейчас, «пока нет вопросов», самое время вернуться на своё прежнее основное место работы — на кафедру. Позже какие только слухи не доходил до меня: и про то, что я избил в приёмной проректора по науке (представляете себе картинку — московский доцент лупит профессора, недавно приехавшего из Саратова?), и про то, что я «психанул» и написал заявление после того, как новый ректор замахнулся на меня стулом у себя в кабинете… Ничего подобного, естественно, не было. Я повторно написал заявление об уходе, после чего оно было подписано, и моя административная карьера завершилась.

Хотя нет. Она могла бы обрести новый виток пять лет спустя, когда тяжело заболел заведующий нашей кафедрой профессор Сулимов, и я в течение почти года исполнял его обязанности. Помню, как на его похоронах в марте 2016-го многие жали мне руку как будущему руководителю. Но оказалось, что в своей предсмертной записке он написал, что хотел бы видеть на моём месте другого человека. Я тогда посчитал это знаком судьбы и отказался даже участвовать в возможной «предвыборной гонке», о чём объявил и вышестоящему начальству, и коллективу кафедры.

А в день своего 45-летия меня вызвал к себе нынешний ректор и предложил занять должность декана факультета (теперь она называлась — директор института). В этот раз я уже без колебаний отказался. Сплошные упущенные возможности! Или нет? Количество людей, провёрнутых через административную мясорубку и ставших никому не нужным фаршем с остатками человеческого достоинства за последнее десятилетие, поражает воображение. Те, кто смогли удержаться, сделали это лишь благодаря тому, что круглосуточно следовали «генеральной линии партии» в ущерб своим личным устремлениям и здравому смыслу.

Упущенные ли это возможности в моей жизни? Если и так, то я только рад этому факту. Да, все мы — «винтики» системы, делаем какое-то общее дело, но при этом мне пока удаётся ощущать себя свободным человеком. Я стараюсь жить по принципу, декларированному в фильме «Дети природы»: «Свобода — это не безделье, а право свободно распоряжаться своим временем и выбирать работу и занятие по вкусу. Другими словами, быть свободным — не значит ничего не делать, это значит самому решать, что делать, а что нет».

Моя рефлексия позволяет мне сделать вывод о том, что благодаря упущенным возможностям я не так уж мало и приобрёл. У меня нет разочарования, порой я расстраиваюсь, что что-то идёт не так, но я знаю, что в моих силах многое изменить. Не всё, но многое. И вот именно сейчас я напоминаю себе учителя из фильма «Человек с поезда». Я сел в поезд — в тот, в который я хотел, и тогда, когда я решил. Загадочно улыбаясь, я гляжу в окно и еду навстречу неизвестному будущему под успокаивающий стук колёс.

«Наша земная жизнь похожа на поездку по железной дороге: едешь быстро и не видишь ни того, что впереди, ни, что самое главное, паровоза»

(Винсент Ван Гог).

«ЧЕЛОВЕК С ПОЕЗДА» (Франция, 2002)

Краткое содержание фильма. Человек выходит из поезда. Это Милан. У него потрёпанный и изнурённый вид. Случайное знакомство на улице с бывшим школьным учителем Манескье может изменить их ближайшие планы. Абсолютно непохожие друг на друга, они всегда мечтали прожить чужую жизнь. Милан, приехавший в провинциальный городок для ограбления банка, мечтает обрести домашний уют, а добропорядочный Манескье жаждет бурных приключений. На размышление и на выбор у них есть всего 3 дня…

Режиссёр — Патрис Леконт. Автор сценария — Клод Клотц. В главных ролях: Жан Рошфор и Джонни Холлидей. Премьера во Франции — 2 октября 2002 г. Для коллекции «КИНОУРОЖАЙ» на русский язык фильм озвучивали: Геннадий Новиков, Денис Беспалый и Анна Левина. Режиссёр озвучания — Алексей Петрушин. Улучшенный перевод и продюсер проекта — Дмитрий Напалков.

«Чем мы старше, тем мы бесценнее! Вот, что ты должен понять!»

«Страшные сады»

Фильм «Страшные сады» рассказывает не о событиях на полях Второй мировой (для нас — Великой Отечественной) войны, но все истории военного времени неразрывно связаны в моей памяти с моим дедушкой. Николай Леонтьевич Напалков (1919–2010) прожил долгую жизнь, прошёл всю войну без тяжёлых ранений, очень много времени уделял мне, своему единственному внуку, и фактически воспитал меня как сына. Удивительно скромный и добрый по характеру человек, интересовавшийся политикой, историей и рассказами о живой природе, закончил службу в армии в звании полковника медицинской службы и проработал до пенсии простым рентгенологом, несмотря на то что несколько лет возглавлял медицинскую службу всех атомных объектов СССР, а позже был заместителем начальника центральной поликлиники МВД.

Он рассказывал мне много историй, всегда складно и интересно — этот его талант отмечали все, кто был с ним знаком. Самым главным для него праздником был День Великой Победы. Меня, тогда ещё совсем маленького, он брал с собой на встречу ветеранов, которая проходила на ВДНХ. Там собиралась их 34-й гвардейская Енакиевская ордена Кутузова дивизия, в составе которой он прошагал от Астрахани до Вены, оказывая помощь раненым и заболевшим, хотя ускоренное медицинское образование с началом войны уложилось в два неполных года обучения. С каждым годом однополчан становилось всё меньше и меньше, и вот уже двенадцать лет прошло с тех пор, как сам дедушка был призван в свой Бессмертный полк…

Родился он в Новочеркасске и всегда считал себя донским казаком. Его отец, Леонтий, был подъесаулом казачьего полка, его следы теряются в 1917-м в Новочеркасском военном училище. Дедушка говорил, что дату его рождения поставили «наобум» и мне вдруг подумалось: а может, 1919-й год был записан его матерью специально, чтобы никто не искал возможных взаимосвязей с его «пропавшим» отцом. Может быть, его мама, школьная учительница по имени Неонила, видя положение дел в стране, специально сделала так, чтобы он родился в Советском Союзе, а не в Российской империи, поскольку в те времена о таком родстве было не принято говорить, поскольку это могло закончиться реальным сроком для всех членов семьи «врага народа». Может, дедушка родился раньше — в 1916-м или 1917-м, и на самом деле прожил на этом свете ещё дольше, чем мы считаем официально. Он всегда очень трогательно и нежно отзывался о своей маме, хотя каких-то особо запоминающихся историй не рассказывал. А вот про свою бабушку вспоминал часто. По-видимому, семья отца была довольно зажиточной: бабушка держала мельницу, а дядя был лесничим. Дедушка вспоминал, что бабушка угощала его сахаром — редкий деликатес на Кубани в те времена. Когда у меня появилась машина, мы с дедушкой планировали съездить и поискать это место. Вряд ли сохранилась сама мельница, но он бы вспомнил, где всё это было. Но уже и силы были не те, и возраст под 90, в общем, так и получилось…

Видимо, из-за этих своих родственников, которые запросто могли попасть под «раскулачивание», он и уехал из станицы Тихорецкой (ныне — город Тихорецк) в Москву и поступил во Второй мединститут. Истории из его детства я помню до сих пор. И сейчас не могу представить себе, как он, такой домашний ребёнок, в совсем юном возрасте оставил маму, свой родной дом и уехал в столицу, где у него не было ни родственников, ни знакомых. Но он учился, подрабатывал фельдшером, и ему удавалось сводить концы с концами.

Сегодня, когда страны блока НАТО уже не один год окружают нашу страну и строят нам козни, я вспоминаю его слова. И про основное зло из-за моря от Соединённых Штатов, и про то, что наши богатейшие ресурсы многие мечтают себе присвоить. Я, молодой и глупый, спорил с ним до хрипоты: в 90-е годы прошлого века с трудом можно было себе представить, что кому-то нужна Россия, экономика которой лежала в руинах, а половина населения находилась у черты бедности. А теперь его правота, его недоверие к нашим так называемым «западным партнёрам» возвращается из прошлого как плохо усвоенный моим поколением урок…

Я закрываю глаза и хорошо представляю себе картину почти сорокалетней давности: дедушка садится в кресло в нашей большой комнате, я устраиваюсь на диване рядом или напротив. Он уточняет, рассказывал ли мне ту или иную военную историю, и начинает. Иногда, в особенно эмоциональные и драматичные у него начинает дрожать голос, он делает паузу, потом берёт себя в руки и продолжает…

Есть люди, которых война сделала своими вечными узниками. Они не могут ни думать, ни говорить ни о чём другом. Дедушка относился к тому времени как к тяжелейшему испытанию своей жизни, но именно Великая Отечественная и Великая победа придавала ей главный смысл. У меня осталась запись дедушкиного голоса (спасибо Алёне Чубаровой за это интервью, взятое летом 2010 года незадолго до его ухода). И я хочу, чтобы простые истории из его военной жизни, по каждой из которых можно было бы снять если не фильм, то эпизод сериала, ожили на этих страницах, а мы почтительно замолчим, преклонив голову перед теми, кому мы обязаны жизнью.

Блинчики

«…Как-то раз под Миусом одним утром подходит ко мне старшина и докладывает: «Товарищ капитан, на ДОПе (дивизионный обменный пункт — прим.) ничего нет!» Там мы получали питание, боеприпасы, словом, всё необходимое. Я спрашиваю: «Ты что же, совсем ничего не привёз?» «Да нет, — отвечает, — привёз. Муку и молоко». Вот незадача: то ли молоко мукой заедать, то ли муку молоком запивать.

А к нам на службу только что прислали фельдшерицу, совсем молоденькую девчонку. Она и говорит: «А давайте я нам блинчики сделаю!» Я согласился, развели ей костерок, и она начала блины печь. Только вот о чём я не подумал: немцы на высоте находились, могли увидать дым от костра. Так и получилось. А мы тем временем сели перед пеньком друг напротив друга на канистры, чтобы позавтракать. Вдруг слышу — снаряд летит. Кричу: «Ложись!» И падаю в сторону, а она, глядя на меня, туда же. А разорвался снаряд прямо за ней. Я быстро схватил её и затащил в окоп. Смотрю, а у ней осколками весь живот нафарширован. Я её бинтами поверх одежды перевязал, приказал одному из солдат положить в повозку и быстро доставить в медсанбат. А сам молюсь про себя: только бы они успели переправу преодолеть до бомбёжки! Повезло: бомбардировщиков не было, и они благополучно проскочили.

К вечеру солдат вернулся. Спрашиваю у него, что там и как. «А что толку, что привезли? Её только на операционный стол положили, она тут и умерла. Только на фронт попала. В первый же день… Вот вам и блинчики…»

«Явись немедля!»

«Передали мне записку от замкомандира полка. В ней написано: «Явись не медля». Всё раздельно. Грамотный, замполит же! Подполковник, между прочим… Что ж поделать? Через плавни нужно перебираться, через реку Миус. Раз уже есть приказ: «Явись немедля!» — надо выполнять. Хоть и глупая записка, но приказ есть приказ. Немцы с высокого западного берега прекрасно просматривали и простреливали восточный, на котором были мы. С большим трудом я перебрался туда, захожу в блиндаж и докладываю, что прибыл. Спрашиваю его: «Что с Вами?» Он мне отвечает: «У меня, кажется, температура». Я готов был ему морду набить! Днём преодолеть такую полосу препятствий — дойти до дамбы, после дамбы какое-то расстояние просто по открытой местности, потом через Миус на лодке переправиться, потом ещё перебежками по крутому берегу, хотя там уже меньше видно — и после этого услышать про температуру! Я сказал, что на ощупь температуры нет, а градусник с собой я не брал. И пошёл восвояси».

Чуть не утонул

«Чуть не утонул. Весной дело было. Стояли мы рядом с небольшой речушкой на Украине. А мне нужно было тогда в полк попасть. Из реки камни выступают, и я по этим камням туда раз-раз и перешёл через речку, даже ноги не замочив. Это было рано утром, а вечером обратно иду, а там вместо речушки поток воды несётся — снег растаял. Понял, что так же перейти назад не получится. Думаю: как же мне быть? Вдруг вспомнил — выше по течению есть взорванный мост. Подошёл, смотрю — нет, здесь тоже не перейти. И тут возле моста вижу течение спокойное, и вода местами льдом покрыта. Мне бы, дураку, лечь на лёд и катиться или ползти. А я ногой лёд пробую — вроде держит — и дальше продвигаюсь. Ещё шаг — трещит лёд, но держит. Ещё шаг — бах! — проваливаюсь в воду под лёд, а под ногами дна не чувствую. Пытаюсь на лёд залезть, а он ломается. А меня начинает тянуть вниз: на мне шинель, сапоги, ремень, пистолет в кобуре. Одежда быстро намокла, ещё тяжелее стала. Долго барахтался, за лёд хватался, наконец, почувствовал под ногами дно и выбрался с трудом. Прибежал в аптеку к моему другу Мише Романенко. Тот мне дал сухое бельё и отправил меня на печку, ещё сто грамм спирта мне прибавил. Утром просыпаюсь — хоть бы насморк был, самочувствие прекрасное. А сейчас если бы такое? Можно было бы уже «Скорую» вызывать. А тогда со здоровьем всё нормально было».

Конец ознакомительного фрагмента.