Николай Второй. Технологический рывок. Книга вторая

Дмитрий Александрович Найденов, 2021

Наш современник попадает в прошлое в тело Николая Второго в момент нападения на него в Японии. Сможет ли он повернуть историю и спасти Россию от революции и Гражданской войны. Попытка написать свою версию как оно могло быть. Ввести опричников как при Иване Грозном? Тайную государственную полицию? Отменить дворянство? Раздать земли крестьянам или объединить их в совхозы? Выпустить ваучеры и всё национализировать? Вторая книга прошла только одну вычитку, вторая вычитка будет в январе.

Глава 5. Ночная суета

Ночь не менее прекрасна, чем день,

она не менее божественна;

ночью сияют звёзды, и есть откровения,

которые день игнорирует.

Николай Берджаев

Моим планам выспаться было не суждено сбыться, около часа ночи ко мне в комнату внезапно вбежала моя мать. Мария Фёдоровна была в ночной сорочке с небрежно накинутым на плечи халатом.

Императрица вбежала ко мне вся в слезах и рассказала последние новости:

— Сейчас пришла телеграмма с Кавказа, куда отправили Георга, твоего брата, его состояние ухудшилось, у него опять кашель с кровью, врачи говорят, что это, возможно, туберкулёз и вылечить его практически невозможно. Скажи мне, сколько ещё проживёт твой брат?

Я вначале, не до конца понимая, что происходит, присев в кровати, ответил, не задумываясь:

— Он умрёт в тысяча восьмисот девяносто девятом году от туберкулёза в крайней степени истощения. На прогулки кровь пойдёт горлом, и он умрёт очень быстро.

Только произнеся это, я понял, что совершил ошибку. Нельзя было сообщать матери такие подробности, во всяком случае не сразу.

От моих слов лицо матери побелело, и она, уткнувшись в моё плечо, разрыдалась.

— Неужели ничего нельзя сделать? — еле слышно произнесла она.

— Сейчас это не лечится, а в будущем будут созданы лекарства для борьбы с туберкулёзной палочкой, — машинально добавил я, всё ещё не отойдя от сна.

— Но ты ведь видел будущее. Ты ведь можешь подсказать, как создать это лекарство. Прошу тебя, Никки. Сделай хоть что-нибудь, чтобы помочь своему брату, — прошептала она, глядя мне в лицо.

Я смотрел в лицо незнакомой мне женщины, которая считала меня своим сыном, и мне хотелось сделать для неё всё возможное, чтобы она перестала плакать.

— Нужны учёные, которые смогут создать это лекарство и хорошая лаборатория. Возможно, за несколько лет и удастся создать несколько доз антибиотика для борьбы с туберкулёзом, у меня есть какие-то обрывочные знания по этому вопросу. Помню, что пенициллин не помогает, а нужен стрептомицин. Какие-то грибки из почвы и что-то там ещё. Нужно несколько групп учёных, чтобы они работали с разными видами грибков, тогда шансы найти нужный будут в несколько раз больше, — сказал я, глядя ей в глаза.

Когда сказанное мной дошло до неё, её глаза сузились, и было видно, как она сосредоточено о чём-то думает. Эта маленькая, по сравнению с отцом, женщина, имела очень острый ум, и она во многом помогала управлять империей отцу, поэтому, очень быстро приняв какое-то решение, она резко встала и, посмотрев на меня, сказала:

— Будут тебе учёные. Много учёных.

После чего, развернувшись, и уже с достоинством императрицы твёрдым шагом вышла из моей спальни. В открывшуюся дверь я видел, как стоящие на страже мои охранники, вытянувшись по стойке смирно, рассматривали барельеф на потолке, не рискуя опустить взгляд на выходящую императрицу в накинутом халате.

Я понял, что она направляется сейчас к отцу и учёные будут найдены, в этом я теперь не сомневался.

Решив оставить все серьёзные мысли на завтра, я попытался уснуть, но буквально через час меня разбудили. Вошёл поручик Родионов и сообщил, что полчаса назад арестованный генерал пытался покончить собой, но его остановила жена, и он получил незначительное ранение.

Стало понятно, что мне необходимо заняться этим вопросом сейчас, иначе в следующий раз спасти генерала могут не успеть, а он сейчас единственная серьёзная зацепка для выхода на агентов французской разведки и на коррупционные схемы в Главном штабе.

Быстро одевшись в форму, я в сопровождении охраны отправился навестить генерала с супругой.

В доме, где содержался генерал, было суетно, пахло порохом и какими-то медицинскими препаратами. Генерал сидел в кресле с замотанной головой, рядом сидел врач и что-то записывал в свой журнал, а супруга генерала сидела рядом в соседнем кресле.

Войдя в комнату, я первым делом подошёл к врачу и прямо при нём вырвал из журнала, только что заполненный лист болезни и произнёс,

— У вас неточные данные доктор. На генерала было совершено покушение, но преступник промахнулся и успел скрыться.

После сказанного я посмотрел в глаза доктору и, видя его непонимание, добавил:

— Именно это должно быть указано в истории болезни, и, если вам дорога ваша жизнь и жизнь вашей семьи, именно это вы будете говорить всем до конца своих дней. Иначе можете случайно упасть на ровном месте и сломать себе шею. Это будет очень неправильно выглядеть.

Теперь в глазах доктора я увидел полное понимание, и он часто закивал головой и добавил:

— Конечно, конечно. Как я смог так ошибиться, совсем старый стал. Я сейчас всё запишу, как было на самом деле. Преступник произвёл выстрел в упор, но промахнулся, поэтому генерал оглох на правое ухо и получил незначительный ожог правой стороны головы, ближе к затылку.

— Вот и замечательно, а сейчас я попрошу оставить нас наедине. Напишите диагноз уже у себя, а мои люди потом проверят, — сказал я, посмотрев при этом на сопровождавшего меня прапорщика. Тот в ответ кивнул мне, приняв задание проверить доктора. Тот сразу же засобирался и очень быстро покинул дом.

Я подошёл к генералу и его жене. Он сидел осунувшийся, а его супруга выглядела бледной и заплаканной.

— Как это произошло? — спросил я.

— Часовой, внутри дома, заснул в прихожей, и генерал воспользовался его револьвером, но жена генерала вовремя вмешалась и смогла помешать самоубийству.

— О чём успел написать генерал? — спросил я у прапорщика.

— Он раскрыл агентурную сеть французской разведки и начал описывать случаи коррупционных сделок, — ответил поручик не задумываясь.

— Что же вы, генерал, так подло поступили по отношению к нам. Вам вначале нужно было застрелить свою жену, а потом уже стреляться самому. Ведь после вашей смерти нам пришлось бы её повесить, как и вашего сына. И виновным в этом были бы вы. Так как я предупреждал вас об этом. Поэтому, если вы действительно хотите свести счёты с жизнью, то давайте соблюдать последовательность, — произнёс я, после чего при генерале вынул один из своих револьверов и вытащил все патроны, кроме одного. Проверив, чтобы патрон находился напротив канала ствола, я взвёл курок и, схватив супругу генерала за руку, выдернул её из кресла, отчего она упала на колени прямо перед генералом, с ужасом глядя на револьвер в моей руке и чувствуя, что я задумал что-то ужасное. Вложив револьвер в руку ошарашенного генерала, я направил её прямо в голову его жены и приказал:

— Стреляйте, генерал, если вы решили уйти из жизни, то будьте так любезны, убейте её собственноручно и не перекладывайте эту обязанность на нас.

Генерал и его жена с ужасом смотрели друг на друга, огромный ствол револьвера смотрел прямо в лицо его жены, а рука генерала предательски дрожала, отчего ствол мотало из стороны в сторону.

— Ну же, генерал! Если вы промахнётесь и только раните её, вам придётся её добить. Вы же не хотите, чтобы она умерла в страшных муках с обезображенным лицом? — спросил я, добавив жёсткости в голос.

— Нет. Нет. Я не хочу её смерти, — с ужасом прокричал генерал и, выдернув свою руку из моей, отбросил револьвер в сторону.

— В таком случае, подобного больше не должно произойти. Жизнь ваших родственников в ваших руках. Вы, наверное, думаете, что это недостойно офицера и марает его честь? Но вы ошибаетесь. Предав свою страну, вы уже лишились своей чести, и я даю вам возможность восстановить её. Ваш долг как офицера — обличить всех изменников родины, замешанных в хищениях и лоббировании посторонних компаний, — сказал я и, видя непонимание в его глазах, добавил. — Хищение средств из военного бюджета страны — это самая настоящая измена родине. На похищенные деньги не было куплено оружие, построены оборонительные сооружения, корабли. Эти действия привели к снижению обороноспособности нашей страны и дали лишний бонус вероятному противнику в будущей войне. Чем это может являться, как не изменой родине? — спросил я, смотря на генерала.

— Поэтому соберитесь, генерал, и выполните свой долг, а потом можете и застрелиться, хотя, если честно, то вы ещё можете принести пользу своей родине. Ваши знания могут пригодиться, поэтому я бы рекомендовал вам заняться написанием книг по фортификации, у вас это хорошо получается, — сказал я и требовательно посмотрел на него.

Выдержав паузу, генерал произнёс:

— Я выполню свой долг, и пусть потомки рассудят меня. Подобное больше не повторится.

После этих слов я вышел на улицу, а следом за мной вышел и поручик Родионов.

— Как получилось, что охранник в комнате был один и почему он заснул? — спросил я.

— Казаки, охранявшие генерала, не спали двое суток, поэтому один прилёг снаружи, а второй должен был охранять, но не выдержал и присел, после этого он уже очнулся, когда произошёл выстрел. Сейчас он под стражей. Завтра с утра старший офицер решит, сколько ударов он должен получить, — отрапортовал он.

— Проведите расследование, возможно, нужно внести корректировку в строевой устав, чтобы подобных моментов больше ни происходило. Дежурство должно быть не более четырёх часов, а в зимнее время не более двух. Старший всегда должен быть уверен, что солдаты на дежурстве не заснут. Поэтому прошу вас сделать это в ближайшее время, и свои выводы представьте мне на рассмотрение. Провинившегося наказать усиленными занятиями на плацу и физической подготовкой. Телесные наказания не применять. Скоро выйдет приказ об их отмене в армии и на флоте, — отдал я приказ и отправился досыпать к себе в комнаты.

Утром я проснулся поздно и совершенно разбитым, поэтому на стрельбище я сегодня не отправился. Когда я сделал небольшую разминку и умылся, меня пригласили на завтрак.

В этот раз с нами присутствовала вся семья, включая моих младших брата и сестёр, не хватало только Георга, который находился на Кавказе на лечении.

Весь завтрак я думал о тех знаниях, которые могут помочь в лечении Георга и вообще выдвинуть нашу медицину в мировые лидеры. Я вспомнил про самые простые и часто используемые в быту медикаменты: перекись водорода, которая уже должна быть известна, но её применение в медицине ещё не освоено. Аспирин или ацетилсалициловая кислота, которая также уже известна, только вопрос в получении из коры ивы и, вроде, травы лобазника, нужно будет провести эксперименты, но я уверен, что это правильная комбинация. Активированный уголь, который можно отдать для разработки производства химикам, с ним тоже не должно возникнуть проблем. Все эти новые препараты можно добавить к ранее написанными мной рекомендациями. Пока я размышлял обо всём этом, то пропустил большую часть разговора, который вёлся о том, что мои брат и сёстры гостили у родственников, поэтому я и не видел их все эти дни. Неожиданно они начали закидывать меня вопросами о моём путешествии и о вчерашнем сражении под Гатчиной, слухи о котором обрастали невероятными подробностями, поэтому мне пришлось отвлечься от своих мыслей и прислушаться к разговору.

— Они говорят, что видели, как Никки вышел на мост и в воздухе раздался гром, и солдаты начали рядами падать на землю. Он убивал их одним взглядом, и даже пушки, которые выкатили, чтобы убить его, взорвались от его взора. Другие говорят, что ангелы спустились с небес и убили всех бунтовщиков. Даже выжившие говорят с ужасом и не понимают, как умирали их сослуживцы, так как солдат на их пути не было.

Все с интересом рассматривали меня, а я под их пристальным взглядом пил чай, не желая вносить комментарии.