Наказание без преступления

Диёра Нарбаева

Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» очень сильно повлиял на молодого студента университета информационных технологий – Романа Кострова. Настолько сильно, что в мысли его невольно закрался один вопрос: «А смог бы я убить?». С этого момента и начинаются его приключения…

Глава II

На следующий день, полный сил, Рома вышел из душного общежития и направился в поликлинику. Погода здорово испортилась и уже накрапывал дождь, небо заволокло тяжёлыми тёмными тучами, но солнце кое-где безуспешно пыталось пробиться сквозь плотную завесу. Такие места были особенно красивы: облака белели и приятно светились, но всё же не сдавались и преграждали желанному для людей свету путь.

Узнав у Марьи Петровны, где работает Шура, Костров направился туда за справкой. Он надеялся на её помощь. Нужно утереть нос этому противному старику Дмитрию Семёновичу! «Теперь уж у меня будет доказательство! — думал он. — И Дмитрию Семёновичу нечего будет мне сказать». Рома вообще не любил оказываться в неудобных положениях, а особенно в таких, когда один неверный шаг — и тебя выгонят из института. Прощай, так сказать, студент, и здравствуй, стройка! Нет, Костров хотел получить хорошую профессию, да и просто спокойно провести все эти годы.

Погружённый в свои мысли, юноша дошёл до поликлиники. Много здесь было человек. В основном пожилые люди, да матери с детьми. Засунув руки в карманы брюк, словно закрываясь от всяческих шумов, которые всегда раздражают интровертов, любящих тишину и покой, Костров огляделся в поисках своей новой знакомой. Однако в холле её не было.

— Молодой человек, может, вам помочь? — спросила одна из медсестёр, что сидела на диванчике в стороне.

— Да, пожалуй, — пожал плечами Рома.

Девушка кокетливо улыбнулась и, не торопясь особо, подошла.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Мне бы к врачу попасть. Справка нужна в университет.

— Вызов делали?

— Нет. Но, может, и без этого мне дадут справку?

— А как вас зовут? — последовал встречный вопрос.

— Роман.

— Рома, значит, — медсестра игриво намотала длинную каштановую прядь на палец. — Ну пойдёмте, Рома.

Из холла было только три пути: направо, налево и выход, что располагался позади. Герои наши пошли налево по заполненному людьми узкому коридору. Кострову крайне не нравилось, что многие кашляют, порой даже не закрывая рот, разговаривают и вообще… дышат. Воздух казался каким-то спёртым и неприятным, отчего хотелось скорее выйти на улицу. В очередной раз поморщившись, парень поглядел на ведущую и задумался, что ей, наверное, плевать на всё это. Неужели это он один настолько не любит находится в обществе? И в узком пространстве!

— А меня Вика зовут, — представилась она, коротко глянув на него из-за плеча.

— Рад знакомству, — быстро вставил парень.

— Взаимно, — и снова кокетливая улыбка. — Вот мы и пришли. Подождите-ка…

Она ловко скользнула за выбеленную дверь, так, что никто и возмутиться не успел, что, мол, «вне очереди — не пустим!». Прошло несколько минут, и она так же быстро и незаметно вышла обратно в коридор.

— Ждите. У Михаила Александровича пациент, — затем Вика поглядела на очередь, что столпилась у двери и заключила: — Очуметь! И вы, судя по всему, будете пятым. Ну-ну, Роман, не грустите, — она хихикнула, заметив, как он сник. — Я могу побыть с вами пока. Если хотите, конечно.

— Вика! — раздался окрик из толпы.

Девушка поморщилась при этом, словно её заставили съесть дольку лимона. А Рома в свою очередь заметил мелькнувшую рыжую чёлку где-то среди людей, и буквально через секунду перед ними явилась Шура.

— Куда ты, чёрт возьми, пропала? — кипела от негодования она. — Я не могу выполнять поручения Петровича одна! Пошли, поможешь мне.

Вика смерила её прямо-таки ледяным взглядом.

— У меня, вообще-то, пациент, — сказала она высокомерно.

— Пациент? У медсестры? Не смеши меня! — Шура перевела взгляд на Рому и замолчала. Она настолько была увлечена своим негодованием, что даже не заметила его сначала. Теперь же, удивлённая, она только и сказала: — Вы?

— Добрый день, — не удержался от улыбки парень.

— Скорее утро, — поправила медсестра. — Я вижу, чувствуете вы себя хорошо.

— Вполне.

— В таком случае — до свидания.

— Заходите ещё! — успела вставить Вика, прежде чем Шура утащила её за собой.

Теперь Костров остался один, пятый на очереди. Вот ведь «увлекательно» он проведёт здесь время!

Михаил Александрович, конечно же, сначала осмотрел юношу, но не нашёл никаких признаков болезни. Поначалу Рома просто просил его выдать ему справку для университета, но врач отказывался. Однако они нашли способ договориться, вследствие чего Костров вышел вполне довольный и со справкой. Правда, в кармане у него уже не было ни копейки. Вздохнув, он побрёл по улицам, не зная, чем себя занять. Прошёл только час, ещё весь день впереди! Возвращаться в общежитие совсем не хотелось. Пашка ушёл на учёбу, потом обязательно побежит на работу, так что сидеть одному в четырёх стенах — гиблое дело. А дождь только набирал силу. «Нет, мне всё-таки нужно где-то укрыться!» — решил Рома и на ум ему пришла Маша. Но ведь, и она сейчас занята. Не будет же он уговаривать её прогулять пары и посидеть вместе в кафе? Идея заманчивая, но он слишком хорошо её знал — она в жизни не согласиться прогулять учёбу. Слишком ответственная и целеустремлённая. Остановившись под более-менее большим деревом с раскидистой кроной, Костров задумался. Маша, конечно, замечательная девушка. С ней интересно, весело и приятно. Но порой его пугали её планы, которыми она часто с ним делилась. Она уже всё решила для себя: они с Ромой закончат институт, потом поженятся, начнут работать, а далее дети, внуки, правнуки. Счастливая жизнь, полная забот и светлой суеты, но… это пугало. «Какая свадьба? Какие дети?» — каждый раз думал Костров, чувствуя, что захочет подобной жизни ещё не скоро. Впрочем, расставаться с ней не входило в его планы. «Мы ещё даже институт не закончили, — успокаивал он себя. — А там посмотрим. Может, Маша согласится повременить… со всем этим». А дождь становился всё сильнее…

Роман решил заглянуть к маме. Давно он не приходил к ней в гости. Они только созванивались ежедневно, и особенно вечером. Валерия Викторовна очень беспокоилась о сыне. Болезненно она восприняла его решение уйти из дома и жить самостоятельно. Долго уговаривала ещё хоть чуть-чуть пожить с ними, с ней и сестрой, но юноша упёрся, словно баран. На все просьбы, чтобы Рома принимал материнские деньги на пропитание, он опять-таки упирался и довольно нервно пояснял, что он человек взрослый и самостоятельный, и всего добьётся сам. Однако не предполагал он, как это трудно — жить взрослой жизнью. Но переборов в себе сильное желание вернуться в родительский дом, парень всё-таки привык к свободе выбора и ответственности за своё собственное благополучие, так что больше не хотел возвращаться к матери. «Какое интересное у меня с Раскольниковым сходство, — вдруг задумался Костров. — У меня тоже ведь только мать с сестрой остались». И тут он углубился в воспоминания детства, как они с отцом часто гуляли, ездили на рыбалку и просто общались. А потом — развод, и эти хорошие встречи стали происходить всё реже и реже, а затем и вовсе прекратились. Где сейчас его папа? Этот вопрос интересовал юношу, но он не хотел спрашивать у мамы. Она не любила говорить о нём. Подойдя к подъездной двери родительского дома, Рома набрал код, который не менялся вот уже много лет, и, услышав одобрительный щелчок, вошёл внутрь. Здесь было влажно и сыро, как и на улице, а потому парень поспешил подняться на нужный этаж, чтобы скорее очутиться в уютной сухой квартире. С силой нажав на звонок, Костров ещё подумать не успел, а дома ли мама, как изнутри послышались торопливые шаги. Мама открыла дверь и даже застыла на секунду, удивлённая визитом сына.

— Рома! — наконец, улыбнулась она и, крепко обняв его, завела в полутёмный узкий коридор. — Что же ты не предупредил, что зайдёшь? Ох, ох! А как же учёба? Сегодня же не выходной. Что-то случилось?

— Всё хорошо, всё хорошо, — отвечал Рома, раздеваясь.

Мама всегда любила много «щебетать» и волноваться по поводу его здоровья и дел в целом. А юноша уже привык к этому и спешил сразу говорить, что, мол, всё хорошо и не нужно волноваться. Они прошли на кухню и просидели там долгое время, разговаривая обо всём, что происходит с ними и в мире вообще.

— Так почему ты не в университете? — спросила Валерия Викторовна, попивая чай.

— Плохо себя чувствовал вчера, не пошёл. А сегодня вот за справкой в больницу ходил.

— Но завтра ты пойдёшь?

— Да.

— Ничего серьёзного, значит?

— Да, хандра какая-то напала, видимо. Сегодня мне уже хорошо.

— Ну и слава Богу! — кивнула женщина. — Но старайся не пропускать, сынок. Сам понимаешь — выгонят и не заметишь. А как же без профессии?

— Да, я понимаю. Всё хорошо будет, не переживай. Окончу институт и работу хорошую найду.

Валерия Викторовна ещё что-то хотела сказать, но по квартире вновь разнёсся немного дребезжащий звук звонка.

— Это, наверное, Катя уже вернулась, — взглянув на часы, предположила мама и пошла открывать.

Рома с улыбкой развалился на стуле и стал ждать, пока сестричка разуется и зайдёт на кухню. Он слышал, как мама сказала ей, что к ним пришёл гость, но кто — не сказала. Заинтригованная, Катя разделась как можно скорее и оставив рюкзак прямо в коридоре, прошла на кухню.

— Ромка! — обрадовано вскрикнула девчонка и бросилась к брату.

Он даже заметить не успел, как она крепко обвила его шею. Пошутил, что ему дышать нечем, но и сам обнимал любимую Катюшу нисколько не слабее. Когда она уселась на стул рядом, он потрепал её по голове, как делал это всегда, с самого детства. И нужно сказать, что свои волосы трепать Катя позволяла одному только Роме.

Екатерина Родионовна вступала как раз в тот возраст, когда вот-вот люди со всех сторон будут обращаться к тебе не «девочка», а «девушка». Подростковый период — тот самый тяжёлый период в жизни человека, когда ценности и мнение только формируются, когда ты бунтуешь против целого мира, когда ты считаешь себя либо особенным, либо ничтожеством. Сильнейший максимализм. В случае Кати — она считала себя несимпатичной девочкой, у которой ничего не получается. Да, она была худовата, низкого роста, некоторые части тела её ещё не совсем развиты, но всё шло к тому, что вскоре она станет очень красивой девушкой. Меткий женский глаз всегда видит в более молодых девчонках задатки красивой фигуры, поэтому мама уверяла дочь, что ей не нужно переживать. Но говорить что-либо было бесполезно.

Семейство расселось за столом и разговор вновь вернулся в прежнее спокойное русло. Катька стала рассказывать о школе, какие у неё там новости, а Рома предупредил, что, мол, «если кто обижать будет, то помни: у тебя брат в институте учится». Мама радостно улыбалась, наблюдая за своими детьми. Когда-то она боялась, что они будут плохо ладить, но шло время, капризный Ромка привык к сестрёнке и стал ощущать острую потребность в её защите. Да, порой они ругались, но что значат все эти ссоры между родными людьми?

— Эй, Ромка, а у тебя девушка есть? — вдруг спросила Катя.

— А с чего ты интересуешься? — так же в ответ спросил Рома.

— А просто так.

— Ну, раз просто так, то и отвечать необязательно.

Сестра только надула губки, собираясь надавить на упрямца каким-нибудь аргументом, как в разговор вмешалась мама:

— Не только Кате это интересно, — пожала она плечами, — но и маме.

Девчонка хитро улыбнулась и взглянула на чуть смутившегося брата, который, конечно же, понял, что ответить всё-таки придётся.

— Нет, — буркнул он, опустив взгляд в чашку с чаем, — никого у меня пока нет.

— Ну и слава Богу, — будто успокоилась мама.

— «Слава Богу»? — удивился юноша. — Ты что же, внуков не хочешь?

— Нет, я ещё слишком молода, — женщина вскинула голову, как бы демонстрируя всю свою красоту и моложавость. — Да и тебе рано о детях думать. Профессию получить надо, на работу устроиться. А это всё будет, только позже.

Конец ознакомительного фрагмента.