Всего понемногу

Дина Шехур, 2019

Если вы вдруг, кого то узнали, или нечаянно увидели в героях себя – это чистая случайность. Прототипы взяты в иной реальности и претензий автору высказать не смогут. Проверено. Ну, а если быть честнее, у первообразов главных героев взято устное разрешение на использование, как имен, так и внешнего описания. За что им большое спасибо. Приятного чтения.

Глава 1.

«Хочу в баню. И «баню» нужно воспринимать и в обычном смысле, и в том самом переносном — проще говоря — «нафиг». — Иду по торговому центру и в голове все крутится и крутится фраза.

''Да, в баню было неплохо сходить. Погреться, пропотеть, натереть тело медом с кофе, расслабиться или напрячься бы.'' — подумала и улыбнулась.

''Не, в баню одна не пойдешь, скучно, а с мужем и друзьями, как обычно ходим — не хочу.'' Провела скучающим взглядом по полкам с обувью. В глаза бросились миленькие пляжные шлепки. Глянула цену. Не. Такое покупать нельзя. Да и солить их что ли. Вздохнула, пошла на выход.

''С кем бы в баню пойти, с Милкой не хочу, опять напьемся, пролялякаем про мужиков и все. Хочу с кем кого не очень то знаю, чтоб не знакомых обсуждать и чтоб женщина была. Чтобы намазала нормально, может и пооткровенничать, но не бояться, что осудит, или хуже, чего проболтается кому знакомому. Ужас.'' — выдался выходной, долгожданный, а я со скуки по магазинам хожу. Зашла в отдел бижутерии — женская радость, жаль у меня аллергия на бижутерию, даже самую дорогую. Приходится золото носить, муж же балует, про аллергию знает, вроде куча всего, а приелось уже. А на красоту эту только любоваться хожу. Знаю, что даже если соблазнюсь прикуплю, то носить не буду, побоюсь. Вот просто захожу в такие отделы, любуюсь. Изредка заколку для волос приобрету и ладно. Благо они у меня летят часто, волосы густые, долго ни одна заколка не выдерживает.

Отвлеклась немного, расслабилась, может племяшке прикупить чего, в детском отделе нашла наборчик: браслет, колечко, бусы. У неё полно конечно всего, но купить то надо. Все-таки по магазинам хожу.

Жуть как не люблю шопинги, если по делу: сыну обновку прикупить — вырос, или мужу уже пора новых рубашек, брюк на работу. Ну или уже мои джинсы выносились — ещё дело. Так хоть целенаправленно ходим, все вместе. А вот так, когда время убить некуда, это для меня ужас. Пытаюсь ходить медленно, размеренно, везде свой носик сунуть и все равно больше двух часов не выдерживаю.

''Вот в баньку бы сходить, попариться.'' — опять засвербело в мозгу, — ''Да… Там бы часов пять мало бы показалось, как минутка бы пролетело время. С кем бы пойти в баню?'' — улыбнулась своим мыслям — ''Вот подойду к человеку: а вы со мной в баню не сходите?"

Не удержалась, рассмеялась. Молодой человек оглянулся, глянул с интересом. Я подмигнула ему, он в ответ улыбнулся. Так оценим: симпатичный, молодой, на мой притязательный вкус — светловат, люблю темненьких. Не сильно худой, высокий. Почему-то именно высоким мужикам я нравлюсь. Муж все время смеётся, что такую, как я, оберегать хочется. Или как в народе говорят — маленькая собачка всегда щенок. Это про меня. И про рост мой, и про возраст. Ну не выгляжу я на свой возраст. Раньше мне казалось, что это плохо, меня никто в всерьёз не принимает, а сейчас как-то равнодушно к этому отношусь. Милка говорит, что завидует. Хотя она и сама хорошо выглядит. Я то для себя давно рукой махнула: что есть, то есть все моё. Любить себя надо и все тут. Улыбнулась грустно молодому человеку, как бы прощаясь и быстренько свернула за угол.

''Уф, нет, с мужиком не хочу. Он бы конечно не отказался бы со мной в баню, я знаю, со мной в баню совершенно не стыдно сходить. Но я прекрасно понимаю, что за ''баня'' у нас с ним получится, да и я в другой бы раз, и сама может не против бы была, но не сегодня. Хотя, вот одним местом чую, что все равно без секса не обойдусь. Все время так со мной. Может хоть сегодня повезёт. Мне б может девочку какую-нибудь молоденькую, они более настроенные что ли, и от женщин подвохов не ожидают, в виде секса, и вряд ли он ей от меня нужен. Ох до чего может скучающая, гуляющая, о бане мечтающая женщина додуматься.''

Завернула в открытые двери очередного бутика.

–Здравствуйте, может вам что-то предложить? — в очередной раз отмахнулась. Примерно тоже самое было бутика три назад, только, по-моему, в том размеров больше было. Или мне так кажется уже от скуки. Посмотрела на продавщицу, хорошенькая такая, губки бантиком, интерес в глазах, профессионально ощутила запах денег, выжидает. Понимает, что я ей могу выручку сделать за весь день. Ребёнок глядишь прибавку к зарплате получит. Нарядится на свидание, а может маме денежку пошлет, или деточке игрушку купит. Кто её знает. Вот теперь без покупки не уйду, нельзя мне с таким настроением по бутикам ходить.

Огляделась уже повнимательней, и почему-то в мозгу возникло: ''куплю тут не дорогое платьице и найду себе «сопутчицу» (или как назвать уж не знаю) в баню.''

Улыбнулась этой мысли, и уже более осмысленно, и целенаправленно стала осматривать развешенный товар. Копалась я неприлично долго, уже мелькнула мысль, что сегодня не судьба видно, как увидела его. Это именно то платье, которое я готова была обменять на посещение со мной бани. Лёгкое, белое, по подолу яркие маки.

–Мне вот это платье пожалуйста пробейте. — обратилась я к продавщице.

Она оглядела мою фигуру, прикинула, поняла, что я с размером угадала и сказала:

— Вы пройдите в примерочную, я вам сейчас его принесу, — прощебетали мне губки бантиком. И она стала его снимать с плечиков.

— Девушка, вы меня не поняли, я примерять не буду, просто положите его в пакетик. Я оплачу, — я достала карточку.

Её, по-моему, никто так не удивлял. Губки — бантики приоткрылись, потом она усилием воли их прикрыла, кивнула головой, пожала плечами и прошла к кассе.

–Двадцать три четыреста, — чуть заикаясь произнесла она, я сунув карточку, нажав код оплатила покупку, взяла пакет и слушая заученное ''спасибо, до свидания, будем рады видеть вас снова'' счастливая в предвкушении вышла из дверей.

Ах, интересно какая она будет, моя сопутчица. Я стала пристально оглядывать всех девушек и женщин, мимо проходящих, сидящих на скамейках, заходящих в магазинчики.

Так, хочу, чтоб она была молодая, улыбчивая, чтоб нуждалась в денежке, а то как я ещё заманю в баню с незнакомой женщиной, это должна быть только денежная сделка, честная и хорошо оплачиваемая.

По-моему, это правильно: ей деньги и общение с незнакомой женщиной, риск, мало ли, а мне наконец-то кусочек счастья, мечты — пропариться, понежиться в бассейне, побаловать тельце моё медом с кофе, и просто поболтать ни о чем и в тоже время обо всем. Подарю ей на прощание платьице и все мы в расчёте. Я по своей жизни, а она по своей потопает дальше. Глядишь потом кому-нибудь расскажет про безумную тетку с которой в баню сходила.

Я усмехнулась, встала на эскалатор, и покатила вверх на встречу своей сопутчице.

Они сидели стайкой, обсуждали покупку, чего-то мелкого, молоденькие, симпатичные, я стала их рассматривать и прикидывать, кто из них решился бы на авантюру. Эта блондиночка, которая хвасталась, похоже денежки любит, но приключение это не для неё. Шатенка с длинными волосами хороша конечно, но осторожная, сразу видно. Эта невзрачненькая серенькая мышка могла бы стать красавицей не хуже подруг, если принарядить да подучить, но услышав предложение от страха, поди, удар получит. Рассматривая их и прикидывая я улыбалась своим мыслям. Четвёртая наклонилась завязать кеды, ее я ещё полностью не видела, рыжик с короткими волосами. Но когда она подняла голову, мимоходом глянув на меня я поняла — она. Короткая рваная стрижка, тёмных с рыжинкой волос, глаза хитрющие, премиленький ротик, рубашечка лопается на груди, тонкие запястья с кучей веревочных браслетиков. Но самое главное конечно это чертики в глазах. Такая обычно любимица у папы с мамой. Вот мелькнуло в голове, из-за родителей может сорваться. Хотя, что я ей такого предложить хочу, ни чего особенного, побыть собеседником и компаньонкой в бане, без секса, без обязательств за хорошие деньги. Посидели, попарились, поплавали, чаю попили и разошлись. Больше друг друга не знаем.

По-моему, все прилично. Ну голые. Ну в бане. Ну только вдвоём.

Ладно. Ещё предложить надо. Ещё обломает она меня. Другую найду. Мысленно махнула рукой.

Поймала её взгляд. Улыбнулась. Она с недоумением глянула на меня. Отвела взгляд. Я как дура продолжала улыбаться. Она снова глянула на меня. Серьёзно. А потом тоже улыбнулась. Я чуть выдохнула. И продолжала стоять возле перил смотря на нее и улыбаясь. Она что-то тихонечко сказала подружкам и пошла по направлению ко мне. Я мысленно перекрестилась. Выдохнула. Росточка она оказалась небольшого. Эдакая малышка, с прелестной фигуркой: тоненькая талия, узенькие плечи, обтянутые джинсой бедра. Таких в мультах про эльфов рисуют. Я улыбнулась своим мыслям. Рыжик. Если это моя сопутчица, пусть будет — Рыжик.

— Мы кажется знакомы? — спросила она улыбаясь мне.

— Неа, — честно сказала я.

Она удивилась:

–И что тогда?

— Девушка, не подумайте, ни чего плохого, но я хотела бы вам предложить заработать за оказание небольшой услуги. — закинула я удочку.

— И что же это за услуга?

— И снова не подумайте ни чего плохого, я хорошо вам заплачу, если вы составила мне компанию.

— Вам. Компанию? Здесь по магазинам что ли походить не с кем?

— Нет, понимаете, я приглашаю вас составить мне компанию для похода в баню. Не удивляйтесь и сразу не отказывайте. Я все объясню, а вы подумайте. Неволить вас не стану. Понимаете, жуть как в баню хочу. Попариться, в сауне посидеть, поплавать в бассейне, тело помазать всякими полезностями, просто поболтать ни о чем. И все. Ни чего неприличного, ни каких обязательств. Я вам деньги — вы мне компанию. После бани каждый своей дорогой. Ну вы как? Я понимаю, чудно. Но вы подумайте прикиньте.

Она задумалась. Подружки тихо переговариваясь сидели ждали.

— А, почему, вы с подругой какой-нибудь не сходите, или с родными?

— Я честно скажу, с друзьями это напряжно, пить-веселиться, а я просто тишины и спокойствия хочу, а с подругой мы снова напьемся и никакого умиротворения не будет. Мне просто совершенно не с кем. Честно.

— Ну и сколько вы заплатите?

О, подумала я, ещё этап прошли. Так, сколько ж ей заплатить? Вот вопрос. Ладно, честно, так честно.

— А, за сколько пойдёте?

— Ну, я не знаю, — она задумалась, улыбнулась, глазки блеснули хитринкой, — А, сколько стоит подруга?

— Дружба многого стоит. Но увы, деньгами дружбу не купишь, да и не подругу я в вашем лице покупаю, а просто спутницу.

Посмотрела ей в глаза, улыбнулась.

''Что-то меня уже эта затея начинает напрягать, казалось глупое, милое приключение, а тут вон какие разговоры пошли, про покупку дружбы. Ладно, если не судьба, поеду домой. Постою под душем. Что за новомодные штуки, ванны отменили, уже даже в ванной не поваляешься''.

— Валяйте.

— А, что? — не поняла я, задумалась.

— Валяйте, везите меня в баню, — улыбнулась она.

— За сколько вы решились? — стала я уточнять.

— А, сколько решите дать, после бани, на сколько я потяну, — рассмеялась она.

— Хорошо, договорились. Я постараюсь не обидеть. Поехали?

Я собралась было идти.

— Сейчас, я с девчонками попрощаюсь, совру что ни будь.

Она подбежала к девчонкам, они пошушукались, поцеловались.

И мы пошли. Поехали вниз на выход, к машине.

Выйдя на улицу я позвонила:

— Алло, Макар, солнышко, там на три-четыре часика банька свободная есть? — и услышав хорошие новости, — Спасибо мой хороший, как всегда с тобой приятно иметь дело. Да, я буду не одна. Да ладно тебе. Нет. Спасибо. Нам два полотенца, мой любимый мед с кофе, да подогрей пожалуйста. А, и чаю пожалуйста, хотя и давай наверно шампусика, одну бутылочку.

Прикрыв ладошкой телефон я её спросила:

— Ты как к шампусику?

Она кивнула утвердительно.

Я продолжила говоря в телефон:

— Нет, солнышко, отдохнуть вполне хватит. Все. Мы едем, жди нас, целую.

Подходя к машине, я услышала присвист, оглянулась и рассмеялась.

— Какое у тебя умильное личико.

— На этом монстре мы поедем?

Она пальцем тыкала в крыло моего Коника.

— Да, знакомься, это мой Коник. — шутливо подмигнув, — Коник, это моя Рыжик.

Она нервно хихикнула. Я открыла двери.

— Садись, не бойся. Он хороший, сильный, смелый и надёжный. Эх, мужика бы такого найти, — пошутила я.

— Да, хорошо бы, — поддакнула она, грустно вздохнув.

Уселась на сиденье, пристегнулась, и как-то сразу напряглась.

— Ты, боишься? — подбадривающе я попыталась улыбнуться, — я и сама побаиваюсь. — честно сказала я.

Она посмотрела на меня своими огромными от удивления глазами:

— А, вы то чего боитесь?

— Как, чего, еду с незнакомой девушкой, а вдруг ты маньячка какая, и я больше не увижу белого света.

Серьёзно посмотрела ей в глаза, она испуганно похлопала ими, а потом мы вместе рассмеялись.

Я завела машину, пристегнулась, включила музыку, и мы поехали.

По городу мы ползли с переменным успехом, я молчала, чтоб не сбивать её с мыслей. Было видно, что она переживает и обдумывает сложившееся положение. Когда вести уже стало полегче, я решила ещё приободрить:

–А, чего ты родителям не звонишь, не предупреждаешь? Может им телефон мой продиктовать, чтоб если вдруг, что тебя знали где искать?

— У меня нет родителей, погибли.

— Ой, извини. Я не хотела, тебя обидеть.

Она махнула рукой.

— Ну тогда подружкам позвони, подстрахуйся что ли.

— Да, ладно. От судьбы не уйдешь. А чего их пугать-то.

Я хмыкнула, люблю фаталистов, сама такая.

Тут в машине заиграла моя любимая песня, по привычке я стала подпевать. Она рассмеялась.

Я шутливо губки надула:

— Что у меня плохой голос? Смешной?

— Да, — не стала она врать, тряхнув челкой.

Я тоже рассмеялась, всегда знала, что у меня ужасный голос.

Мы повернули в знакомый поворот, стали проезжать уже посеревший от пыли забор.

— Уже подъезжаем, — предупредила я.

— Так быстро? — удивилась Рыжик.

— Ага, частные бани, мало кто о них знает, хозяину вполне хватает ''своих'' клиентов. Мы давно все дружим, однако это не мешает ему прилично на нас зарабатывать. — я рассмеялась, — зато тут спокойно, чисто и безопасно.

Заехали в ворота, подъехали на стоянку.

— Ну вот, выбираемся и в ба-а-а-а-а-ню, — пропела я довольно.

Она почти что выпрыгнула из машины, поправила свой рюкзачок.

Я тоже прихватила с заднего сидения сумочку с документами, пакет с покупками поправила на сиденье, хлопнула дверью, нажала на брелоке кнопку. Коник мигнул фарами.

— Рыжик, за мной, — командным голосом сказала я обходя машину. — Нам надо сначала на ресепшн.

И мы потопали к главному зданию.

— Тут, — показывая на главное, большое здание, — несколько номеров двух этажных. С бассейнами, сауной, в некоторых на втором этаже комнатки отдыха. В других — всякие развлечения. Снимаешь такой номер часика на три и делай что хочешь.

Она усмехнулась.

— Да, да, — я тоже рассмеялась, — и это тоже, если надо конечно. Может тут даже и услуги такие предоставляют, я честно говоря не в курсе, да и для меня это чисто баня.

Мы зашли в прозрачные двери, Макара за стойкой не было.

— Так, придётся подождать, давай сядем, я тебе дальше расскажу, — уселись на диванчик, я полушёпотом продолжила, — а за забором, во дворе здания, есть маленькие такие миленькие деревянные баньки, поменьше, покрашенные в разные цвета. И у них бассейны на улице, с подогревом, — я мечтательно закатив глазки, почти что ей на ухо:

— Зимой сидишь в горячей воде, в руке бокал с шампанским, а сверху хлопья снега летят. Красота. Обожаю это место. Теперь понимаешь, что мне жуть как приспичило в баню.

Она улыбнулась мне. Я поняла, что она пока ещё не впечатлилась.

— Так, надо наверно Макара вызванивать.

И тут из-за угла показался он сам.

— Привет, — я подошла к Макару, — мы вот ждём тебя.

Нежно поцеловала его в щечку. Если он конечно удивился глянув на «Рыжика». То вида не подал. Впрочем — как обычно.

— А, я как раз вам в домик полотенца относил, — он в ответ потерся своей щетинистой щекой о мою щеку, — сегодня весь вечер синий домик свободен, он ваш.

Он прошёл за стойку, взял меню в руки, спросил:

— Вы голодные? Или может к шампанскому фруктов? Оно к стати в холодильнике, фужеры на столе.

— Спасибо, мой хороший. Мы пока за фрукты. Если чего надумаем звякнем. Ладно?

Макар протянул мне ключик.

— Да конечно, звоните, я сам вам все принесу.

Я взяла ключ, послала ему воздушный поцелуй.

Мы прошли через холл, вышли в другую дверь, ведущую во внутренний двор.

— Ух, ты, красиво то как. — воскликнула Рыжик, тряхнув своей челкой.

— А, то, — подмигнула ей я, — думаешь просто так меня сюда тянет? Стоило соглашаться на сделку?

— Ну, пока я ещё не пожалела, — вздернув свой миленький носик сказала она.

— Это радует. — рассмеялась я.

По мощеной дорожке мы с ней шли к синенькому домику. Огорожен он был и забором синего цвета. Вокруг были такие же домики, других цветов. Только здесь становилось понятно почему комплекс банный назывался ''Радужный''.

Моя попутчица во всю крутила головой. Рассматривая все вокруг. Еще бы я в первый раз тоже была очарована и полюбила это место.

— Я помню это место, когда тут была часть общего здания центрального и всего два домика, покрасили их потом. Ещё у многих вопросы возникали по поводу названия. Но Маришка уже тогда ехидно посмеивалась и пожимала плечами. Задумка у неё была масштабная. Сейчас-то это видно.

— Маришка? — удивленно переспросила.

— А, ты думала Макар хозяин? Нет он просто тут работает, давно, практически с открытия. Друзей Маришки всех знает, тоже уже почти родной.

Мы подошли к калитке, я ключиком открыла, пригласительно распахнула дверь:

— Проходи, экскурсия продолжится после глотка шампанского. Ты кстати, как к шампанскому относишься?

И я за ней следом прошла к домику.

— Нормально, вообще пить не люблю, но когда компания хорошая можно и выпить. — ответила она входя в распахнутую дверь.

Сразу повеяло теплом, запахло влажным, горячим воздухом и вениками в общем нормальный запах горячей баньки.

— Мне кажется, что нам обеим нужно немножко выпить. И шампанское в самый раз, — я подмигнула.

Повесила сумочку на крючок у двери в раздевалке.

— Вот тут за ширмами можно переодеться, — махнула я рукой в сторону раздвигающихся расписных ширм. — пойдём на верх, там диванчик, столик, — мы поднялись по довольно-таки крутой лестнице на второй этаж, — аккуратно по лестницам, почти везде у них они крутые.

Она опять присвистнула увидев просторное помещение, с большим бильярдным столом, удобными диванчиками, на стене висел огромный телек, пульт лежал на столе. В уголочке примостился маленький холодильник. Я достала шампанское.

— Вот чем хорош Макар, знает какое шампанское я люблю, и заранее мне его открывает. Я совершенно не умею справляться с пробками.

Она медленно обходила все помещение, потрогала шары на бильярдном столе, приоткрыла высокое окошко, высунулась из него, пришлась вдоль стены, приоткрыла дверь и снова присвистнула. Глянула на огромную кровать.

— Это если ты устанешь и поспать решишь, — рассмеялась я, — надеюсь ты спать не хочешь?

На столике, как обещал Макар, стояли фужеры, в два из них я налила шипящий напиток, остальные аккуратно поставила сверху на холодильник.

Уселась на диван, похлопала ладошкой рядом с собой, приглашая занять место.

Она мотнула головой, присела рядом со мной, напряженная, обескураженная.

— Не, переживай ты так, на выпей расслабься. Давай на брудершафт, закрепить наш переход на ''ты''?

Она кивнула, взяла бокал, подставила локоток. Я выпила, подождала, когда она до цедит, нежно пальчиками прихватила её за подбородок, и притянув к себе поближе чмокнула в губки.

— Я принёс фрукты, — раздалось снизу.

Она отскочила испугавшись.

— Макар, мы на верху, — прокричала я, — фрукты как раз вовремя, — нам шампанское закусить надо.

Макар поднялся, глянул на нас с фужерами в руках, поставил на стол блюдо с фруктами.

— Спасибо, Макар, сейчас, ещё по глотку выпьем и пойдём париться, — довольно потягиваясь сказала я.

Макар улыбнулся и пошёл обратно к себе.

— Как он на тебя смотрел, — сказала Рыжик, — прям ел глазами.

Я усмехнулась:

— Он, всегда так, муж даже мне изредка сцены ревности закатывает, но я то знаю, что он Маришкин. Не люблю чужих мужчин.

Я покопалась в фруктах, взяла клубничку, поднесла её к нежным губкам Рыжика. Она от удивления открыла ротик. Я положила ягоду ей на язык, держа пальцами за зелёный хвостик. Она откусила чуть не прикусив мои пальцы.

— А, ты, что женщин любишь? — спросила она прожевывая ягоду.

–Не переживай, я мужчин люблю, — усмехнулась я, — только либо они моими становятся, либо мне они не нужны. Если он женщины которую я не знаю, то мне пофиг, считаю его своим, а вот если я хотя бы просто с ней знакома, я не могу его своим считать. И тогда он мне не нужен. А ты? — решила уточнить я.

— А, я наверно тоже люблю мужчин. — выдохнула как-то слишком поспешно.

Я сделала вид, что не заметила.

— Вот и славненько, давай ещё по глотку шампанского и париться.

Я налила еще.

— Давай за любовь, во всех её проявлениях.

Она кивнула, мы с ней чокнулись.

Я взяла виноградину, отправила её в рот. И начала медленно расстёгивать рубашку.

— Будем прямо здесь раздеваться? — испуганно спросила она.

— Я прямо здесь, надеюсь ты не против, — пожала плечами я, — да ты можешь в раздевалке, или вон в комнате, — я кивнула головой в сторону двери в комнату отдыха.

— Хотя, во что переодеваться, не в купальнике же ты собралась париться? — ехидно произнесла я, — или у тебя всегда на всякий случай в рюкзаке купальник? У меня нету, все-таки я спонтанно собралась сюда. В общем ты можешь хоть одетая париться, а я, как мечтала — голышом. Тебя не заставляю.

Она прикусив губку придвинулась ко мне поближе, медленно стала расстёгивать свою рубашку. Я улыбнулась, расстегнув свою рубашку стала помогать ей.

Пальчики её дрожали.

''Боится, переживает'' — подумала я.

Расстегнув ее рубашку я нежно щелкнула ее по носу:

— Все хватит эротики, хочу в баню, — и расстегнув лифчик, стянув штаны и остальное я стала спускаться вниз к вожделенной, горячей, пахнущей жаром и деревом полке.

Утром сладко потягиваясь, я вспомнила вчерашний вечер и улыбалась.

Тело приятно, расслабленно горело, обожаю это чувство после бани. Голова ясная, кожа нежная, чистая, разве, что не поёт. Только вот внизу живота тяжесть. Прикрыла глаза, вспомнила её горячий ротик, нервные пальчики, возбуждено торчащие соски. Тёплой волной желание поднимается, растапливая тяжесть внизу живота.

Воспоминания чуть было не захватили меня, но спохватившись я вскочила, толкнула мужа. Натянув халатик потопала в сторону ванны.

День был как день, обычный с моими частыми поездками, делами, из головы выходная шалость вылетела уже с утра.

Вечером укладываясь спать уже совершенно не вспомнилось ни чего. В голове вертелись планы на следующий день. Работа. Работа. Работа.

Утром выйдя на улицу, подходя к машине, мне показалось, что что-то мелькнуло знакомое. Пристально оглядевшись, пожав плечами, подумала — показалось.

Приехав к небольшому особнячку, в самом конце городского парка, я поставила машину на своё место.

Проходя, по родным уже аллеям, почувствовала пристальный взгляд в спину.

Догадка пронзила, озарила. Я усмехнулась, неторопливо дошла до ближайшей скамейки. Села, поставила рядом сумочку, открыла, порылась в ней, достала сигарету, прикурила. Откинувшись на спинку скамейки, положив ногу на ногу, чуть покачивая туфлей, стала ждать. Сомнения конечно же тут же вцепились: а вдруг показалось, а может зря сижу, выжидаю, долго ли сидеть. Уже докуривая сигарету, краем уха услышала лёгкий шелест.

— Привет, иди посиди со мной. — не поворачивая головы сказала я глядя на поднимающийся вверх дымок от сигареты. Шелест прекратился, я усмехнулась: хорошо же я выгляжу со стороны — сидит симпатичная, взрослая женщина, курит и с дымом табачным разговаривает. Ладно, посижу, дальше пойду, работать.

И все же я, как всегда права. Она села рядом, виновато опустив голову. Затушив сигарету, кинула её в урну, молча продолжала сидеть. Что интересно ей надо, как она меня выследила? Я же её у метро высадила, видела, как она зашла в подземку, потом только отъехала. Я же ей ничего не должна, оговоренное я сделала, может она решила шантажировать меня. Я усмехнулась.

— Как ты меня увидела? — наконец-то произнесла она.

— У меня глаза на затылке, уж это ты должна была заметить, я же полностью голая была, — зло высказала я. — Так, давай разберемся, что за шпионство. Я тебе все что обещала выдала, договор наш был четкий. Решила шантажом заняться, с богатой тетки денег лёгких срубить? — я повернулась к ней, чтоб посмотреть ей в глаза.

Она медленно покачала головой, не поднимая глаз, продолжая рассматривать свои руки.

–Я просто, — шепотом сказала она, — я не шпионю, и шантажировать не хотела. Я просто хотела посмотреть, как ты живёшь. А вообще мне нужна твоя помощь.

Так. Приехали. Что-то мне это не нравится. Я открыла сумочку, порылась, достала ещё одну сигарету и прикурила. Она сидела рядом, молча, продолжая пялиться на свои руки. Они мелко дрожали.

И она начала рассказывать. Взрывая мне мозг, разрывая шаблон (как сказал бы мой сын) моего мировоззрения.

Катюша.

Это произошло, когда я ехала на электричке домой. Как обычно после учебы, чуть прогулявшись по городу в сторону вокзала (растягивая время перед очередной электричкой). Купив по студенческому билет дошла до стоявшей на путях электричке, двери как обычно — закрыты. Я в телефон и раскладывать косынку. И тут чувствую на себе взгляд. Ну знаешь, как в школе или на парах, сидишь сосредоточенно фигней занимаешься и тут чувствуешь на себе взгляд, поднимаешь голову, а на тебя учитель или препод, так изучающе смотрит, типа по делу ты там склонилась к тетради, или ерундишь.

Так вот, чувствую я взгляд на себе. Чуть приподнимаю голову, посмотреть. Он тут же отвел глаза. Молодой парнишка, высокий, ну как высокий, для меня высокий, худой, симпатичный.

***

Я смотрел на нее изучающе. Ничего особенного. Простенькая. Рыжеватая. Одета вроде не по моде. Хотя сейчас мода это — как сегодняшняя молодежь сказала бы — жуть.

Потертые джинсы. Не как сейчас часто увидишь рваные коленки, модная, ярко выраженная потертость, а обычная: давно и долго ношенных простых синих джинсов. Рубашечка в клетку. А вот на шейке у неё. Вот как. Ей, простенькой, серенькой, на обычном кожаном шнурочке. Ох. Я чувствовал, как закипает яростью.

И тут она подняла глаза. Я умудрился быстро отвести взгляд. «Ой, мамочки» — сказал бы я гораздо раньше. Вот же блин.

Отошёл к двери электрички, и в стекло, в отражение, делая вид, что на себя любуюсь, продолжил уже более пристально её изучать. Ну как получалось, в искаженном, грязноватом отражении.

Катюша

Он подошел к дверям электрички и стал любоваться своим отражением в стекле. Он так по-детски это делал, что я не удержавшись хмыкнула, опустила глаза в телефон и продолжила игру.

Но странное чувство нервозности, что ли, меня не отпускало. Как-то настороженно обострились мои чувства. Я не знаю, как это объяснить, стала внимательней слушать, чаще отрывала глаза от игры, поглядывая вокруг. Внимательней стала разглядывать людей. Как-то само по себе получалось. Не специально, типа я себе внутренне сказала: Катя, повнимательней и замечай все вокруг. Нет. Оно само, чувства обострились. Вот сзади чувак, немного выпивший, переругивается с кем — то по телефону. Я его не вижу, слышу, но я точно знаю, что он выпил, лениво ругается с девушкой, ему уже ругаться не хочется, но надо. Я даже внешность его примерно знаю, не вижу, но чувствую. Как-то так.

Осматриваясь потихоньку, отмечая что вокруг меня происходит, время пробежало и электричка, подергавшись туда-сюда открыла наконец — то двери. Народ хлынул внутрь. Я чуть подождав, пропустив самых нетерпеливых тоже зашла, прошла к своему любимому месту (в самом начале на двухместной скамейке) поставила рядом рюкзак села уставилась в окно.

Оценивая свои ощущения. Не вижу, но чувствую — парнишка (как я его обозначила для себя — нарцисс) сел где-то по середине вагона, один. Парочка парень с девушкой, как и я — студенты, она ему лекции списывать даёт. Не парочка, а так друзья, живут где-нибудь рядом, вот и ездят вместе, о чем-то болтают и, по-моему, обсуждают преподавателя.

С ними уселся неприятный, с чёрными, злыми глазами, немолодой мужчина. Его система обидела. Ну типа, бывший военный, которого отправили в отставку и как он считает, недодали выходного пособия, или чего там могли недодать. Вечно недовольный. С ребятами сел, воспользуется паузой и жаловаться начнёт, нашел свежие ушки.

Парень, продолжая ругаться по телефону, уселся прям сзади меня. И невольно я слышала его разговор, он ругался не с девушкой, как я решила, а собственной матерью. Она, по его словам, снова пьяна, из-за этого ему не хочется ехать домой, видеть опять её пьяную рожу… Фу гадость какая, как так с родной матерью можно… Ужас…Хотя мало ли как в жизни бывает… Не моё дело.

Вот старушка с преданной коляской, такой сумкой на колесиках, сразу видно дачница, села на такое же место как я, через проход, тоже скоро выходить.

Стайка подростков, ездят почти всегда со мной, в одинаковой зеленой форме, наверно в кадетском училище учатся.

Ну и ещё парочка усевшихся в этом вагоне пассажиров, остальные проходили в вагоны подальше.

Вот объявили, что отправляемся. Следующую остановку назвали, и мы поехали. Я убрала телефон в карман и сосредоточилась на видах за окном. Странное чувство не отпускало, постепенно, под переругивания за спиной, я стала ощущать беспокойство. Поймала себя на мысли, что из вагона, надо попытаться выскочить в последний момент, как-то надо это продумать, постараться, благо сижу близко к выходу. Обычно заранее к станции в тамбур выхожу, а тут надо как-то выскочить. Стала обдумывать как бы это дело провернуть.

Так, выходить со мной никто не будет. Все нормально, как обычно. Пыталась сама себя успокоить. Кажется, не помогает. Нервничать я начала ещё сильней.

***

…Надо быстро придумать как не проворонить ее. Знать бы на какой остановке выходит. Остановка. Не правильно. На железных дорогах — станции. Да точно. Вот совсем отвык. И надо-же, как судьба меня вывела на неё. Ведь не реши я ехать электричкой, а воспользовавшись, как обычно такси, проморгал бы ее.

Так хватит считаться с судьбой, надо быстро обдумать, скоординировать, проработать операцию — слежки за Рыжей бестией. Просто выскочить вслед за ней, потом предложить проводить. Не вариант. День, светло, чего провожать. На неё среди бела дня нападать никто не собирается.

Во-о-о-т. Нападать. Среди бела дня. Ни, кто же не ожидает такого. Да и не нападать, так напугать. Эх. Знать бы, когда она выходит.

Я смотрел на ее голову, торчащую над спинкой скамейки, пытаясь уловить её движения, показывающие, что она собирается выходить. Рыжие волосы, чуть лохматая. Подъезжая к первой станции она даже не дернулась в сторону тамбура, сидела смирно, пялилась в окно. Поехали дальше, надо срочно организовывать операцию. Не зря же так нравится это слово, снова вспомнил фильм, хмыкнул, как здорово у режиссёра играла фантазия. Любил такие фильмы. Так хватит, пора действовать. Неизвестно сколько времени ехать пока она не вышла. Не пропустить бы.

И начал набирать номера. Они всегда меня сопровождают. Ожидая очередного приказа. Быстро проинструктировав, положил телефон в карман. И пристально следил за этой рыжей головой. Надеясь уловить в её движениях намерение выйти.

Эх, надо было сесть не на той же стороне, а наискосок, видней бы была она и её действия.

Так, взяла сумку в руки, похоже готовится, хотя сидит, не встает. Хитрая штучка, что-то почуяла, надо будет узнать. Потом. Так. Объявили станцию. Поезд медленно ползет к платформе, она занервничала. Точно. Электричка остановилась. Она вскочила и в тамбур.

Катюша.

Под непрекращающиеся переругивания (это ж сколько терпения надо) пыталась просчитать свои действия. Так — электричка долго тормозит перед платформой, останавливается, потом ждём пока откроются двери и бегом из вагона на воздух. Желательно прям перед закрытием дверей. Чтоб за мной никто не успел выйти. Теоритически вроде получается. Должно получиться.

Ругань за спиной прекратилась. Но разговор по телефону продолжился, только он стал проходить в другом ключе. Вежливый голос, простые поддакивания.

Так, Катя, не отвлекайся, надо уже готовиться, мост проехали, я раньше после него выходила в тамбур. Скоро электричка начнёт тормозить перед платформой. Я взяла рюкзак в руки, типа в нем что-то ищу.

Сердце бешено колотилось, ладони резко взмокли, мелкая, противная дрожь прокатывалась по телу. Электричка со скрипом, скрежетом тормозила. Я чуть подалась вперёд, приготовившись вскочить.

Так надо ещё и не бегом, не привлекая внимания. Просто чуть быстрей чем обычно.

Объявили станцию. Сейчас двери откроются. Вперёд. Мысленно скомандовав себе, рванула с места. В открытые двери выскочила и быстрым шагом рванула со станции.

***

…Я мотнул головой давая знак. И пошёл к тамбуру сам, нам повезло, что двери так долго открываются. Она не оглядываясь рванула в открытую дверь. Я сделал знак чуть по отстать, и почти перед самым закрытием дверей, мы выскочили, на платформу. Народу вышло не много, стараясь не терять из виду впереди быстро удаляющуюся фигуру, мы плелись в самом хвосте.

Я лихорадочно обдумывал, план действий. Вместе со всеми мы дошли до станционного магазина, и на наше счастье весь поток шел в одну сторону, а наша синенькая фигурка с рыжими волосами спешила совсем в другую сторону. Совсем одна. Комбинация сложилась моментально.

Катюша.

Фуф, кажется оторвалась. Быстрым шагом дошла до магазина, дальше мне поворачивать. И тут я почувствовала, что моя хитрость не удалась. За мной успели выскочить. Прибавив ещё шагу, почти бегом, рванула к дому. Прислушиваясь к звукам за спиной. Вроде тихо. Но сердцем (и другой частью тела) чувствую опасность. Быстрей, быстрей…. Стук сердца поторапливая выбивал в мозгу слова: быстрей, быстрей.

Кусочек леса и все, скоро дом, там люди, там безопасно. «Чуть-чуть не успела» — за секунду мелькнула мысль.

— Девушка, девушка, куда же вы так спешите. Услышала я прям за спиной. Грубо ухватили за руку и дернули. От неожиданности я поскользнулась, вывернула ногу и чуть не упала. Щиколотку пронзило резкой болью.

Развернуло меня, и я нос к носу столкнулась с тем самым неприятным, с чёрными глазами, недоброй улыбкой он смотрел на меня.

— Миш, ну что ты так невежливо с девушкой, — ехидным, пронзительным голосом сказал другой, вся монотонность в его голосе исчезла, переругивался в электричке он тише и добрее. От злости голос аж звенел.

–А, она вежливо неслась как ужаленная? Я устал её догонять, — зло прошипел ''Миша''.

— Да ладно тебе, она домой спешит, её мама с папой ждут. Сейчас она нам свою котомку отдаст и побежит дальше.

Он протянул руку.

Я лихорадочно соображала, надо отдать, хотя там денег нет, телефон в кармане джинсов, карточку приду домой сразу заблокирую, лекции жалко, где буду искать. Такие дурацкие мысли проносились в голове.

Черноглазый ещё сильней впивался мне в руку. От нетерпения его подергивало.

Я дрожащей рукой стала стягивать лямку рюкзака с плеча.

За кустами раздался собачий лай, на дорожку покрикивая вышел ''нарцисс'':

— Джой, ко мне, собака ты такая, — лай раздался ближе.

Увидев нас, он бегом рванул крича:

— Джой, ко мне! Фас!

Руку мою отпустили и пристающие кинулись бежать. Меня трясло, голова кружилась, ноги подкашивались, и чуть не упала,"нарцисс"меня подхватил, приобнял.

— Пойдём, можешь идти? — прошептал мне в ухо, — пока они не вернулись.

— А, где собака? Ты же был без собаки. — стуча зубами я прошептала.

— Какая собака? А, эта, — улыбнувшись он достал телефон, нажал кнопку и раздался уже знакомый лай, — это запись лая стаффордшира, не раз меня выручала.

Он поддерживая меня повёл по дороге. Мои ноги дрожали и отказывались передвигаться. Первые шаги давались с огромным трудом.

— Вдохни поглубже, — советовал он мне, — вдох глубокий, медленный и выдох как будто весь воздух из лёгких выдохнуть хочешь.

Я послушно вдохнула и выдохнула.

— Давай ещё, ещё медленней, успокаивай дыхание.

Я вдыхала и выдыхала, чувствуя, как унимается дрожь, выравнивается стук сердца.

Соседка.

Что-то долго она сегодня. Время уже, электричка пришла, я слышала, хоть от нас и далековато до станции, а электрички слышно.

И ходит она быстро. Жалко я далеко отойти не могу. Хоть иди ей на встречу. Что-то на душе не спокойно. Как бы чего не случилось. Уже и насиделась на лавочке, и два раза обошла вокруг дома, и по двору прошлась. Хорошо он у нас большой. Вон сосед опять машину свою ненаглядную поставил прям на газон, козел. Все прям под окна надо. Что же в квартиру не занесет. И район спокойный, выселки, редко бывает кто чужой. И двор большой, места под машины выделены, а нет, прям под окно надо ставить, на газон. И говорить бесполезно, что за люди.

Катюша

Мы шли медленно, я чуть прихрамывая, нога болела, он уже меня не так крепко придерживал. Я приходила в себя.

— Зачем они вышли за мной? — спросила я.

— Не знаю, решили видно, что ты лёгкая добыча. Я поглядывал за тобой ты мне понравилась.

— А, ты тоже в след за мной решил выйти?

— Нет, — он удивленно взглянул на меня, — я иду в гости к тётке, она тут живёт. Я за мостом в тамбур вышел. Как обычно, только в другой тамбур. Не видел, как они за тобой вышли. На станции задержался, смотрел во сколько назад отправление. Потом сократить решил, через лес, я так всегда хожу. Не люблю в толпе идти.

Я уже почти успокоившись и чуть запоздало:

— Спасибо! Ты меня спас.

— Да, ладно тебе, — не небрежно махнул рукой, — так каждый бы поступил на моем месте. А ты там живешь? — спросил переводя разговор в другое русло.

— Еще минут пятнадцать идти.

— Далековато.

— Да, уже привыкла.

— Давно там живешь?

— С мамой переехали, когда мне 13 лет было.

— А до этого где жили?

— В Самарканде, папа там служил, а когда погиб, не смогли там жить, на, что денег с продажи квартиры хватило то и купили, — на глаза от воспоминаний навернулись слезы, — попыталась незаметно смахнуть их.

Но он толи почувствовал, толи увидел, приобнял меня, и я разревелась, он говорил, что-то успокаивающее, похлопывал по спине.

Когда я выплакалась стало легче, но чувство страха продолжало свербеть внутри.

Я отстранилась, полезла в рюкзак за платком, вытерла слезы, и пока вытирала слезы, мельком глянула на него. Ужас охватил меня. Полные злости глаза, гримаса отвращения на лице. Вроде какое-то мгновение, а меня аж передернуло. Я испугалась еще больше.

–Ой, меня же соседка ждет, я же ей хлеба купила в церковной лавке, она всегда меня просит купить, здесь такого хлеба не продают. Она же меня возле подъезда дожидается, переживает наверно уже, — я попыталась рвануть вперед.

Но он радушно улыбнулся, (от перемены выражения его лица мне стало не по себе), приобнял меня:

— Я провожу, а то мало-ли, где они тебя поджидают.

И мы продолжили путь. Я старалась не обращать внимания на боль в ноге и пыталась идти быстрее.

Надеясь меня развеселить, он рассказывал какой-то длинный анекдот, а я слушая его в пол-уха выглядывала спасительный поворот к дому.

Оставалось дойти до большого раскидистого дуба, и дорога к дому виднелась, но тут он резко остановился:

— Ну все, я тебя почти довел, тут уже сама дойдешь. Давай удачи тебе, будь в следующий раз аккуратней. Развернулся и пошел по тропе обратно.

— Спасибо еще раз, — я прокричала ему в удаляющуюся спину.

Он только махнул рукой.

Я вздохнув от облегчения чуть не бегом рванула к дому. Подходя к двору, мне на встречу шла моя соседка, Антонина Ивановна.

Соседка.

На тропинке показалась она. Лицо бледное, глаза красные. Рыдала поди. Пошла ей на встречу. Обидели ее, да и сильно обидели. И провожал ее кто-то.

–Ой, Катюша, что-то ты запаздываешь. Случилось что? — подойдя ближе ко мне, она повела носом, — Фууу, нерусским духом пахнет. Тебя, что сам черт провожал?

Она всегда себя вела эксцентрично, я почти даже не удивилась. Всех моих ухажёров она называла нелестными именами. И я тогда совсем на это не обратила внимания.

— Да, Антонина Ивановна, меня проводил мой знакомый, мы проболтали по дороге, вот я и задержалась.

— Ничего не случилось?

Переспросила досужая соседка.

— Нет, все в порядке, — ответила я копаясь в рюкзаке и доставая хлеб.

Мне совершенно не хотелось с ней делиться своими переживаниями. Я ее помню, как только мы переехали. Она сразу пришла к нам с предложением помощи. И когда не стало мамы она не раз предлагала свою помощь, и говорила, что оберегает меня, следит за мной по просьбе матери. Но я почему-то ей не верила и старалась как можно меньше с ней общаться. Уж и сама не знаю почему. Мне все время казалось, что она просто шпионит за мной. И это поручение с хлебом она придумала просто, чтоб почаще ко мне заходить. Зайдет, усядется за стол, заведет свою песню: «я маме твоей помогала, тебе сейчас помогаю. Она меня перед смертью своей так просила, уж так просила, приглядывать за тобой…». Я терпеливо выносила ее эти стенания, хотя в душе не верила ни одному ее слову.

Сегодня повезло, отдав на улице ей хлеб, я могла закрыться в квартире и не пускать ее к себе. Потом совру, что в наушниках сидела, не слышала звонка. Она с прогулки обязательно придет меня проверять. Так и сделаю. Наушники надену и буду лекции учить, а то сдавать скоро.

Соседка.

И почему же ты мне не рассказала?

***

…Так, дальше идти нельзя. Барьер сильный. Мне сразу его не преодолеть. Да и надо ли. Стоит узнать чья работа, да устранить преграду.

Я быстро простился и развернулся, сделал вид, что ухожу. Нужна ты мне со своими «спасибами», махнул рукой.

Завернул за дуб, как он здесь удобненько стоит, чуть обошел, где дом и двор повидней.

Так старуха, вроде обычная, с классически выкрашенными в синий седыми волосами, с прямой как палка спиной, худая, высокая, чистая интеллигентка в старости, строгая поди.

Ой как уморительно засеменила к рыжей.

Ух ты, да это ж ее барьер. Сильна старуха, сильна. Как хорошо, поближе подошла. Выспрашивает, чует, что-то. Ну, что чует, верней кого — меня. Надо с бабкой разбираться. Самому барьер мне не убрать.

Сейчас и рыжая нажалуется.

И почему же ты ничего ей не рассказала?

А бабка то не проста. Присмотрелся к ей получше. Вот это, да. Да она же ее для себя бережет. А прикидывается то, как, добренькой. А сама чуть не облизывается. Та-ак. Надо быстрей действовать. Пока бабка ее у меня не увела. Надо, что-то придумывать. Своих подключать.

Катюша.

Наконец-то дома, я дома. Что же за день сегодня такой. Почему они пошли именно за мной, а главное: зачем. Что им от меня надо. Еще этот спаситель. Ой. И имени его даже не узнала. Да и надо ли мне это. Помог, спас. А от самого у меня мурашки по коже. Во что же ты Катюша вляпалась.

Налила себе чаю горячего, переоделась в халат, сделала бутерброд — черный хлеб и сырочек. Села за стол поела и так спать потянуло. Я допила, наушники нацепила, не расстилая постель, накрывшись пледом завалилась спать.

СОН.

Мамочка меня обняла, расплакалась.

— Катюша. Доченька, как я и боялась нашли они тебя.

У тебя на шее оберег, и он тебя бережет, и ты его береги. Я его ради тебя делала. Он то их и притягивает. Кому его ты сама, добровольно отдашь, тот твою силу, твой дар и жизнь твою заберет. Эх, солнышко мое, я так надеялась, что в этой глуши тебя не найдут, пока ты свою силу не обретешь, надеялась тебя сама вырастить, да научить. А вон оно как вышло. Бежать тебе надо. Солнышко мое, бежать. Еще день у тебя есть. А там все. Или она тебя достанет, или он. Сейчас им не до тебя. Ему надо с ней разобраться. И если он окажется сильней, ты уже не вырвешься.

Доченька, Катенька, один только человек может тебе помочь: помнишь женщину, она встретилась тебе неожиданно. И день вы провели необычно. Она тебе поможет. Беги. И береги себя.

***

…Так действовать надо быстро, еще немного и рыжая в силу входить начнет, потом глядишь и не справишься с ней. Это ж надо же, жить и не знать, что тебе такой силищи дар дан. И как интересно она себя ощущает, прикольно наверно. Страшно. Да, скорей всего ей будет страшно. Видно, что девочка наивная, простоватая. Она магию только в киношках то и видела. Аж завись берет. И злость. Еще несколько десятилетий назад просто в ярости убил бы.

Что же со старухой делать. Выманить ее. Так ведь чует она меня — не выйдет. Еще и ненароком из последних сил так шарахнет, мало не покажется. А силы то у нее на исходе. Защитный барьер высасывает прилично. Тем боле торопиться надо.

Шавок своих подключать придется. Главное спланировать все поконкретней, деталей не упустить. Сколько времени сдыхая она барьер держать будет? Вот вопрос. Дадим ей часа два. А потом все подчистим вручную. Нравы то сейчас какие, уже просто так ведьму не убьешь. Вот было времечко: прибил такую гадину — тебе почет. А сейчас, ужас, из-за каждой никчемной жизни, такую бучу поразведут. Как у них там: расследование, улики, еще ерунду какую придумают. Надо попроще, почище — своей смертью умерла, старенькая.

Катюша.

Проснувшись, я на автомате, собрала самое необходимое в рюкзак, глянула расписание электричек, до электрички есть час. Собрала в мусорный пакет все содержимое холодильника, отключила его. Не снимая наушников, прямо в халате вышла к мусорным бакам. Медленно пересекла двор, осматриваясь. У соседки в окне мигает синим, значит телек смотрит. Главное, чтоб она не вышла на вечернюю прогулку.

Выкинув мусор, вернулась домой. Быстро оделась. Накинула теплую кофту. Застегнула на все пуговицы, прикрыв оберег. Кто ж знал, что маленький кусочек металла, так ценен. Мне мама раньше ничего про него не говорила. Глаза наполнились слезами. Так хватит реветь. Надо действовать. Ни секунды сомнения не возникло у меня. В душе росло и крепло чувство, что я все делаю правильно.

За 20 минут до электрички, повесив рюкзак за плечо медленно обошла квартиру, в последний момент схватила фотку мамы, сунула за пазуху. Глянула в зеркало, подмигнула себе и вышла. На площадке темно. Опять лампочка перегорела. На ощупь вставила ключ в скважину, закрыла дверь на оба замка и пошла на электричку.

Во дворе тоже темно, на мое счастье еще не включились лампы на столбах. Поторапливаясь, стараясь не обращать внимание на ноющую ногу я прибавляла ходу.

Добежав до станции дождалась электрички, села в вагон, где народу было побольше и уехала.

***

Мои за домом следили как положено. Доложились: девчонка дома, старуха тоже — телек смотрит. Выдал мобильное заклятие обездвиживающее. Хорошая вещь, только срок действия маленький, и воспользоваться в короткий срок можно, иначе через 15 минут на носителя перейдет. Будет мой остолоп стоять остолопом. Пока заклятье не отключу. Но помощники мои уже не раз сталкивались, свою работу знают. Приноровились.

Подход прост, как все гениальное. Вывернуть лампочку, темнота друг не только молодежи. Постучаться, голосом рыжей (еще чуть заклятия) попросить открыть: типа «темно, посветите лампочка перегорела другую вкручу». И пока дверь приоткрылась пустить туман заклятия, дальше оно само все сделает. Еще пару часов ожидания, пока барьер спадет и мой выход.

Провозился со старухой, упустил девку. От гнева, чуть не разворотил халупу старухи. Вовремя сдержался. Все-таки длинный жизненный путь, возраст, дают о себе знать. Терпение и рассудительность сейчас главное мое приобретение. По-моложе не сдержался бы, разметал все и вся, да и совсем упустил бы. А тут, вдохнул поглубже, выдохнул, поразмышлял.

… — На вокзале в телефоне открыла карту города, нашла твой дом. Адрес твой я подсмотрела у тебя на навигаторе в машине. Мне повезло, или так и должно было быть. С утра я уже была у твоего дома. Ждала, переживала, вдруг ты весь день дома будешь, или уехала куда уже. Нервничала. А когда увидела, как ты из подъезда выходишь, сразу поняла, что сделала все правильно. Потом за тобой в такси ехала. И вот я тут. Мне мама сказала ты поможешь.

«М-да, бред, полный бред. Но она так напугана. И у меня какое-то странное чувство. Блин и еще раз, блин.»

— Они и сейчас за тобой следят?

— Да. — подтвердила она мою догадку.

— Они прекрасно понимают, что ты мне сейчас все рассказала и просишь помощи. В их глазах выглядим мы с тобой со стороны именно так. Надо, что-то придумать. Надеюсь они нас не подслушивают.

Я медленно просчитывала варианты, благо опыт в построении вариаций есть и не маленький. Моя работа дала о себе знать, пригодилась, так сказать. Остановила я свой выбор на такой постановке.

— Так, надо делать вид, что я тебе не поверила, а ты слушай внимательно, — стараясь говорить, как можно тише, но четко, — с моим уходом резко вставай, быстро, но не бегом, езжай домой. Я так поняла, что он к твоему дому подойти не может.

Она удивленно посмотрела на меня. И понимание мелькнуло в ее зеленых глазах.

— По пути скинь мне на телефон свой домашний адрес смской. Подходя к дому не спеши, если старуха будет гулять поболтай с ней, а нет, так сядь на скамейку, типа ты задумалась. Надо выиграть время, я не уверена, что он успеет быстро. Постарайся в дом не заходить. Я отправлю к тебе друга. Ты его дожидаешься. Он приедет на темно-зеленой семерке. Наша машина, старенькая, то что нам сейчас надо. Запомни номер: 031. Его зовут Саша. Но ты его назовешь Даней. Обрадуешься, по обнимаешься, по целуешься и типа он тебя в кафешку везет. Для твой старухи это твой ухажёр. Она его не видела. А для твоих соглядатаях, типа друган, поклонник. Ну будем так надеяться. Запомнила. Так я ухожу. Удачи тебе.

Я резко встала, покрутила у виска пальцем, чувствуя себя как на сцене в театре.

— Деточка, Вам бы психиатру показаться.

И закинув сумочку на плечо гордо удалилась.

***

Нашли ее уже на выходе с вокзала. Своим приказал четко следить за ней. Сам поехал контролировать процесс со старухой. Иначе на мелочевке можно проколоться.

Мои сильно напуганные помощники приклеились к рыжей. Больше упустить они ее не должны. Она следующая.

По пути обратно решил выделить им машину, так они мобильней будут. По телефону договорился с одним случайным знакомым. Как знал, что окажется нужным этот любитель железа и вечный житель гаражей. Деньги все любят, за хорошее вознаграждение и отвезет, и привезет, и молчать будет.

От звонился своим, назвал телефон водилы, дальше они сами с ним свяжутся.

А сам занял удобное место для наблюдения.

Дойдя до работы (в конце — концов), я зашла в холл, поздоровалась с нашей уборщицей Наташкой, выслушала очередной рассказ о том, что она дом в деревне продать не может, хороший, добротный. Каждый день одно и тоже. Вот достает она меня, а увольнять жалко. Тоже судьба у человека тяжёлая. Работает и ладно.

Впрочем, не до нее. Мысленно просчитывала где можно уединиться, позвонить, чтоб никто не подслушал разговор.

Так в переговорной недавно сеть новую прокладывали, туда нельзя, мало-ли что.

В кабинете нельзя, окна прямо на улицу, кто их знает. Так туалет, только служебный. Будем надеяться. Закрывшись в туалете, быстро набираю номер. А пальцы то дрожат.

— Сашулик, приветик, я не отвлекаю? — выпалила дежурную фразу, искренне надеясь, что он не сильно занят.

— Приветик, солнце, не отвлекаешь, что-то случилось?

Вот, как всегда, я к нему с проблемами. Моя палочка — выручалочка. Каждый раз звоню и чувствую уколы совести.

— Сашуль, случилось, очень случилось. Мне нужна твоя помощь, девушку спасти. За ней бывший, ненормальный следит, угрожает. — на ходу нашлась я.

— Если морду набить, то я — пас. Ты же знаешь, мне драться нельзя — одним ударом убить могу.

— Нет, солнц, бить никого не надо, ее надо только выкрасть — на один адрес увезти.

— А, выкрасть, это я — за. Что надо сделать?

— Твой «Счастливчик» еще на ходу, не в ремонте?

— Да нет, бегает, только я сейчас не на нем. Ну ладно выкладывай, ща все решим.

— В общем, постановка такая: живет она в пригороде, район Дачной, ты приезжаешь к дому на «счастливчике», возле дома девушка…

— Красивая хоть?

— Да, солнц, не перебивай. Как свою подружку обнимаешь ее, целуешь, сажаешь в машину и везешь типа в кафе. Только назовет она тебя Даней. Ну так надо, ты же понимаешь?

— Понятно, а везу прям типа или в кафе.

Я задумалась.

— Да, — от удачной идеи прям повеселело на сердце, — везешь в кафе. В «Ночку». Ты его точно знаешь, мы там годовщину с Андреем справляли.

— Ну да, на Светлой?

— Ага, там выход есть во двор, я с Милкой поговорю. У нее ухажер там, вас выведут.

— Тогда во дворе не плохо было бы мою вторую машину поставить.

— Ой, точно, — я то думала пешком. Быстренько до метро, а с машиной лучше. — обрадовалась я. Только в кафешке у стойки стойте, подальше от окон.

— Да ладно, разберемся. Шпионка ты наша.

— Сашуль, я тебя обожаю! Ты самый лучший! — не сдержала чувств я.

— Куда ее везти-то?

— Ой, да, самое главное к Степановне. Помнишь где это? Я сейчас туда, к ней двинусь.

— Ладно, ок. На всякий пожарный на телефоне.

— Да, точно. К ней будешь выезжать позвони. Я ее предупрежу, что ты уже едешь. Адрес смской тебе скину.

Так, глянула на время, не долговато ли я сижу в туалете.

Вышла, поправила юбку. И медленно побрела к кабинету, посматривая по сторонам.

— Алло, Милка, как дела? — задала я подруге дежурный вопрос.

— Да, нормально все, а у тебя как? — раздался такой знакомый и родной бархатистый голос подруги.

Всегда завидовала, по-доброму, ее красивому голосу. Ей бы по телеку новости читать, а так она колорист в автомобильном концерне. Да и вообще личность творческая и увлекающаяся. Сколько с ней выплакано, выстрадано, ну и веселого в жизни не мало.

В общем люблю ее.

— Я там тебе фотку выслала, глянь ее пожалуйста, меня фон очень волнует, ну и как всегда сроки поджимают. Сейчас прям глянешь?

Быстро набираю текст письма: «Милка, срочно, очень срочно общаемся здесь. Потом все объясню.»

— Ой, да, спасибо тебе огромное! Как исправишь перезвонишь? Все. Еще раз спасибо, целую, до связи.

Увидев ответ на мой вопрос, в виде изумленного смайлика, продолжаю настойчиво набирать на клавиатуре: «Милк, у тебя ухажер был в «Ночке» — бармен. Мне очень-очень-очень надо его имя и небольшая услуга от него — провести через черный ход Сашку и девушку. Объяснение позже. Это реально?»

Ответ пришел довольно быстро: «Ну мать, ты, как всегда. Его Пашкой зовут, вывести он выведет. Только потом мне отдуваться!!! Пускай к стойке подходят и скажут, что от меня. Простыми объяснениями не отделаешься и не думай!!! С тебя подробности и хороший ужин!!!»

«Спасибо СОЛНЦЕ мое!!! Я твоя должница — ужин будет на твой вкус))»

Так одна проблема решилась частично — как теперь информацию до Сашулика довести. Долго обдумывать не пришлось. Набрала смску: «Сашуль, бармен — Павел, пароль: «от Милки», обещал провести. Как получишь отпишись.» Надеюсь он поймет. Вообще-то он понятливый.

Немного побродила по кабинету из угла в угол, обдумывая дальнейшие свои действия. Так выехать надо будет с водителем на служебной.

***

… Стою опять в удобном месте, посмеиваясь слежу за копошением людишек. Какие же они смешные. Из-за дохлой, старой, мерзкой ведьмы столько лишних движений. По мне так: сжечь и забыть. А они толпятся, стоят шушукаются, вон парочка уже слезу пустили. Машин разных понаехало: и белая с крестом, и серая с синей полосой. Чести многовато.

Так нужно уже уходить, своих следопытов проверить, самому за рыжей бестией последить. Куда же она намылилась. И с чего это она решила бежать? Почуяла что-то? Ладно, поймаю сама расскажет. Как миленькая расскажет.

И тут я ее почувствовал, по спине побежала волна узнавания. Спустя пару секунд она проходит мимо, не видя меня. Проходит по дорожке к дому и у столпившихся начинает выспрашивать.

Злость опять поднимаясь, чуть не захватила меня. Вдох…Выдох… С огромным усилием загоняю ее обратно. Это делать становится все тяжелей и тяжелей.

Продолжая усиленно вдохи-выдохи пытаюсь набрать номер. Надо их срочно возвращать обратно.

М-да-а-а-а… На старости лет в шпионки заделалась. Стали закрадываться мысли — а надо ли мне это, не разыгрывают ли меня, вдруг девочка так играется, или чего хуже — решила подставить.

Но вспомнив ее напряженный взгляд, мелко дрожащие руки, закушенные губы. Будем играть в шпионов дальше. Если решила помочь, то надо помогать, а там будь, что будет.

Я когда-то очень давно, на закате моей юности (мне должно было вот-вот стукнуть двадцать) решила для себя так: лучше сделать и пожалеть о сделанном, чем не сделать и пожалеть об упущенной возможности. Это решение я приняла поняв главное упущение, совершённое в то время (я, кстати, до сих пор о нем жалею) — провороненная возможность по-блату поступить в престижнейший ВУЗ. Так и коротаю свое время до сих пор необразованная. Смешно конечно, опыт жизненный показывает, что и без «корочки» в любимом деле можно достичь высот, а вот гложет.

Именно поэтому я буду продолжать заниматься этой проблемой, ведь она может оказаться именной той упущенной возможностью, о которой буду жалеть. Даже если эта упущенная возможность и не моя. Тем более совесть заест.

От острых зубов совести меня спас телефон булькнув, что пришла смска. «Все понял. Мы уже встретились. Хорошенькая. Едем к Паше.» Сашка как всегда, любитель и любимец женщин, отписался лаконично, но понятно. Мне тоже пора в дорогу.

Спустилась на минус первый этаж в гараж. Сегодня дежурит Роман — молодой парень, но уже очень профессиональный водитель. С ним мне повезет — мелькнула мысль. Да уж. Вот уже составляю для себя положительные приметы. Так жить легче. Если постигнет неудача. Так тому и быть. Как была фаталисткой, так и помру ею. Хотя на кону чужая жизнь, а для этого надо постараться, приложить все усилия. Фатум любит тех, кто прилагает усилия.

Объяснив куда ехать, я села на заднее сиденье, порадовалась, что окна в машине тонированные, мысленно призвала своего ангела помочь в дороге.

На протяжении всего пути напряженно всматривалась в следующие за нами машины, каждая казалась преследовала нас. Немного постояли в пробке в центре. Жалко, что к Степановне не доедешь минуя центр. Живет она в самой его середине.

Подъехав к длинному, кирпичному дому, с самыми модными магазинами, расположившимися на первых этажах во всех подъездах (все-таки центр, самые лакомые площади, самые людные места), мы въехали во двор.

***

В последний момент мои оболтусы подъехали. Только и успел им показать хвост заворачивающей машины и увозящую ее. Велел приклеиться и следовать за ними.

Надо придумать как ее выманить.

Съехав с центральной улицы, попадаешь в обыкновенный двор, с палисадниками, с каменными плитами над входными дверьми, с небольшой площадкой бывшей когда-то детской, а сейчас забитой разнокалиберными формами автопрома, больше иностранного, но и нашего — отечественного производства.

Роман остановил машину у подъезда, я вышла, поблагодарила и отпустила его. Обратно как буду добираться подумаю потом.

Дошла до ближайшего супермаркета. С пустыми руками в гости не ходят. Зашла в магазин соображая, что надо приобрести: первым делом зефир в шоколаде (Степановна его очень любит), надо будет взять йогуртов (молодым девочкам это полезно), пачку замороженных грибов и картошки (думаю беседа будет долгая, а голодными сидеть не резон). Степановна пенсионерка, ее пенсии не знаю уж на что ей хватает, и некрасиво припереться вот так невзначай и рассчитывать, что она нас со своей пенсии будет кормить, как в ресторане. Еще надо будет ей денег оставить, я ведь рассчитываю, что она оставит (на время) Катерину у себя, пока я не попытаюсь решить куда ее спрятать дальше. Потом подумаю. Прохаживаясь по магазину взяла намеченное. Еще прихватила яблок, груши (их тоже очень любит Степановна), баночку пресервов. Постояла возле лотка с хлебом, раздумывала, потом решила все-таки взять, свежеиспечённый хлеб всегда пригодится, еще прихватила кусок сыра и отрез буженины. Направляясь к кассам в холодильнике взяла торт-мороженое и банку кофе (это для себя любимой).

Расплатившись на кассе, укладывая в пакеты, получили смску от Сашки: «Приехали». Почти бегом добежала до дома. На углу в машине сидел Сашка. Радом с ним съежившаяся Катюшка.

Я подошла ближе, Сашка вышел из машины. Обнял меня и крепко поцеловал. Он всегда так делает. Ему нравится, а я не против, с таким человеком не грех и поцеловаться, на большее то он и не рассчитывает.

— Где ты ее откапала? — перестав меня целовать, но продолжая обнимать спросил Сашка.

— Да она сама нашлась, в магазине, — усмехнувшись сказала я.

— Походу, там правда швах дела, всю дорогу молчала, напряжена как натянутая струна и воздух вокруг нее аж звенит.

— Да, Солнц, там дела совсем плохи, попытаюсь помочь, чем смогу, сам видишь она одна не справится. А она совсем одна — родных нет, подружки так себе. Вот я у нее и осталась.

— Ну, если что, на меня можешь рассчитывать. Я тоже чем смогу — помогу.

— Спасибо Сашуль, ты настоящий друг. А пока мы пойдем, спасибо тебе еще раз.

— Да не за что, обращайся, — улыбнулся, чмокнул меня еще и сел в машину.

Катюшка открыла дверь, вылезла, поблагодарила. Он мигнул фарами и уехал. А мы пошли к Степановне.

В подъезде, поднимаясь по темным, грязным лестницам она спросила:

— Это твой любовник?

— Нет, — улыбнулась я, — он мне друг, мы когда-то вместе работали, были коллегами, он в то время пытался ухаживать за мной, но мы с ним решили, что друзьями нам быть лучше, чем любовниками. А вообще он тоже человек с непростой судьбой. Не верит в любовь…

— Как это не верит? — удивилась она, — по виду тот еще ловелас.

— Понимаешь. Любовь это ведь не количество женщин, а качество отношений. И он это понимает, очень понимает. У него одновременно может быть куча женщин, но нет той единственной ради которой он бы перестал за всеми ухлестывать. На моей памяти была парочка, он был готов все и всех на свети ради нее забыть, а оказывалось он ей не нужен. Так тоже бывает. А он гордый: не нравлюсь неволить не буду. Вот так и мучается. Как мотылек где пригреют, приголубят — там и хорошо. Жаль, что временно, но что поделать. А я почему-то верю: он встретит еще свою любовь. И все исправится.

Так мы и дошли до нужной квартиры. Я с замиранием сердца протянула руку к звонку. А правильно ли я делаю, не втягиваю ли я человека в ему ненужную авантюру. На мгновение не решительность снова взяла меня за горло. Но я все равно ткнула пальцем в звонок. Раздалась знакомая веселая трель.

А вдруг ее дома нету, тупо нет дома — в магазин ушла, или еще хуже. К сыну в Самарканд уехала. Я затаила дыхание. За дверью раздались шаркающие шаги, заскрежетал замок дверь открылась.

***

Они опять ее упустили! Опять! Упустили! Вернулись без нее! Ярость накрывала меня снизу-вверх, пробираясь своими ярко-алыми всполохами все ближе и ближе, все выше и выше. Чувствуя, как заливает гневом сердце, подбирается к горлу, ползет выше и кроваво-красным огнем наполняются глаза. В мозгу яркая вспышка. Терпеть сил нет. Поднимаю налитые тяжестью руки. И только моя стихия этого ждала.

Легкий ветерок усиливаясь закружился в танце вокруг меня, набирая силу. Резкий, как крик, вздох вырвался из груди. Не сдерживая больше свою рвущуюся наружу ярость я отключился от этого мира.

Когда ветряная воронка вокруг меня стала стихать. Свист в ушах ослабел, и всполохи в глазах побледнели я вернулся в этот мир снова. Постепенно сознание возвращалось и в тело.

Почти придя в себя, с напряжением покрутил головой. Как обычно шея затекла, от неудобного положения. Что за тело такое, вроде молодое, а болит как старое.

Да, точно, молодое. Вспомнилось сразу и все.

От воспоминания чуть было снова не выпустил свой гнев наружу. Стоп. Хватит. С усилием загнал его глубже. Еще надо посмотреть, чем этот выход закончился.

Медленно приоткрываю глаза. Вижу перед собой громадный ком земли. Не понял. Откуда. Неспешно обхожу его. А, понятно. Близко к сосне стоял. Вырвало бедняжку с корнем с этим огромным комом земли. Мда… Повалил вокруг не мало деревьев. Хорошо в лесу был. Деревьями обошелся.

Прошелся немного по направлению упавшего ствола. Несколько деревьев под себя подмяла завалившаяся сосна. И похоже, от удара об землю раскололась. Возвращаясь обратно увидел потухающие макушки деревьев, устоявших на своих стволах. Вызвал дождик. Еще пожара в лесу не хватает. Ну в этот раз малыми потерями обошлось.

Краем глаза замечаю движение. Надеюсь моих шавок не очень задело. Они мне еще нужны. Хотя я на них сильно зол. Но новых сейчас некогда искать. Еще раз упустят — не пощажу.

У Степановны.

… На пороге стояла она: небольшого роста, с большими темными, почти черными глазами с чуть скошенными веками, невысокий, но широкий лоб, высокие, крупные скулы, небольшой прямой нос, с красиво очерченными губами, с седыми волосами сначала казалось восточного типа старушка, но приглядевшись в ней угадывались черты северных народов.

Она внимательно, серьезно посмотрела, на меня, как бы приглядываясь и всплеснула руками. Расплываясь в улыбке, обнимая меня она воскликнула:

— Ну надо же кто приехал, вот уж не ждала. Весь день знала, что ко мне нагрянут гости. Но вот тебя не ожидала.

Я ее крепко прижала к себе и все сомнения улетучились. Искренняя радость и ее, и моя предавала мне силы всегда.

— Нет, ну ты представляешь. Весь день свербело, что гости идут. Всех перебрала в памяти. А о тебе и помечтать не могла. Ну ты знаешь, как удивить старуху.

Я молчала улыбаясь, зная, что поток ее слов не остановить.

Она отпустила меня. Взглянула мне в глаза.

— Приветик, Ольга Степановна! Я соскучилась! — я еще раз ее обняла.

Это был наш, только наш ритуал приветствия. Мы с ней ревностно и с удовольствием его выполняли.

Она глянула мне за спину.

— Да, я сегодня не одна, — чуть оправдываясь сказала я, — и мы по делу.

— Да, проходите, проходите же, — входя в квартиру, приглашала она.

Я пропустила вперед Катюшку, подталкивая ее в спину в узкий небольшой коридор закрыла за собой дверь.

Степановна суетясь предложила нам тапки, подождала пока мы переобуемся. Потом долгим внимательным взглядом посмотрела на Катюшку. Та чуть смутилась, опустила глаза.

— Ну привет, девочка!

— Здравствуйте, — пролепетала Рыжик.

— Да уж, не знала я, что мы свидимся.

Тут уже моему удивлению не было предела.

Степановна проводила нас в комнату. Усадила за небольшой журнальный столик, вышла на балкон, за окном мелькнула темная тень, потом вернулась с балкона неся в руках маленький детский стульчик, села на него напротив Рыжика.

–Ну рассказывай девочка, — в ее тоне был слышны нотки, несвойственного ей любопытства.

Катюшка вдохнула поглубже и начала свой рассказ.

Я тихонечко вышла на кухню, покурила, сходила в прихожую за пакетами, которые сиротливо, брошенные прислонились к обувной полке. Из комнаты раздавался тихий голосок Катюши.

Вернувшись на кухню разобрала пакеты и начала хозяйничать. Нашла большую сковороду, поискав в шкафчиках наткнулась на масло, поставила на плиту, на медленный огонь разогреваться и жариться грибы, отметила, что надо было еще лука прикупить, не догадалась. Начистив картошки, еще чуть обжарив уже растаявшие грибы, нарезала ее в сковороду, накрыла крышкой и начала искать соль.

— Она на подоконнике, — раздался громкий голос хозяйки. Оглянувшись на окно я действительно нашла пачку соли.

Пожав плечами, решила ни чему не удивляться, прокрутила в голове любимую фразу Алисы: «Все любопытственнее и любопытственнее». Там конечно еще и все чудесатие и страньше, но сейчас меня цепляло только любопытственнее. Посолив картошку, я принялась резать сыр. Благо где ножи и доски я знала из прежних посещений этого дома.

Я оставила картошку с грибами томиться и вернулась к ним в комнату. И вовремя.

Катерина рассказывала очень интересные вещи. Оказывается, вернувшись домой, по моей указке, она попала как раз к выносу тела ее соседки.

Катюша.

Приезжаю к дому, а там: скорая, серая машина полиции и «нива» нашего участкового. Я затесалась в толпу зевак соседей и просто любопытного народа. Там и узнала, что нашли тело Антонины Ивановны. Ночью с ней стало плохо. В толпе говорили сердце прихватило. А меня такой озноб пробрал, мне казалось все видят, как меня трясет от страха.

Когда санитары вынесли тело, мимо нас прошли. Ветром откинуло простыню, и я увидела ее лицо. Что дальше случилось я не знаю. Но я четко увидела все ее глазами: я слышу звонок в дверь, Катиным голосом попросили открыть, посветить, чтобы лампочку заменить. Я спокойно открываю дверь, в приоткрывшуюся щель вижу большой темный силуэт, пугаюсь, пытаюсь нажать на дверь, чтобы закрыть и тут легкий, зеленоватый дымок окутывает мое тело, я застываю. Мысли в голове мечутся: нашли, обездвижили, попалась как дитя. Довольно грубо тряхнули и оттащили к дивану, усадили перед телевизором. Сижу обездвиженная у телевизора, понимаю, что сделать ничего не могу. Сидели долго, очень долго. Замирающим сознанием пытаюсь уловить хоть что-то.

Чувствую, как открывается дверь снова и темный ужас сковывает меня, я чувствую его. Его холодную, жгуче холодную ярость. Вижу ледяные, серые глаза, прямо перед собой. Я понимаю, что все кончено. Резкая, оглушающая боль.

Потом я очнулась на лавочке, врач из скорой сует мне под нос какую-то вонючую гадость. Что-то сочувственно меня спрашивает, я мотаю головой, говорю, что я в порядке. Так и просидела на лавочке пока все разъехались и разошлись. А потом приехал знакомый Лины и меня увез. Вот и все.

— Да, девочка, повезло тебе, — нарушила затянувшуюся паузу Степановна, — прямо сейчас тебе объяснять я ничего не буду, потом все постепенно расскажу, главное решить куда тебя спрятать.

И уже обращаясь ко мне:

— Лина, пойдем пошепчемся на кухне, а то сейчас картошка подгорать начнет.

Оставив Катерину в комнате мы ушли на кухню.

— Девочке надо помочь, это не простая девочка, — сказала первым делом Степановна закуривая сигарету.

— А, что она такое? — выдала я корявую, но вполне понятную фразу в данных обстоятельствах. Помешав картошку в сковородке и тоже прикуривая.

— Понимаешь, мир не такой однобокий как мы привыкли о нем думать, и не такой скучный как мы пытаемся его видеть. Очень многие люди, прямо скажем — большинство, видят мир простым. Родился, садик, школа, любовь, семья, работа, житейские мелочи, дети и т.д. до самой смерти. Им так удобней, спокойней. Даже если в их жизни случается, что-то выходящее из рамок. Скидывают все на разыгравшееся воображение, галлюцинации, да просто отмахиваются и все. А ведь мир гораздо многогранней. Вот мы с тобой уже около двадцати лет знакомы, дружим, но ни ты, ни я полностью ничего друг о друге не знаем. Но жизнь видишь, как сложилась. Я делаю тебе предложение: ты можешь сейчас уйти, постараться забыть все это, как-то попроще все оправдать для себя. Мы сами дальше разберемся.

И она выжидательно замолчала.

А я молчала обескуражено. Как я их оставлю одних. Возможно они и разберутся без меня, решат все проблемы. И возможно, даже лучше с этим справятся, но. Но, как я с этим справлюсь? С пониманием, что я в трудную минуту оставила свою лучшую подругу и несчастную сироту. Нет, чем смогу помогу. Одна голова хорошо, а три лучше.

— Как я понимаю, ты не из тех людей, которые смогут свалить данную ситуацию на большое воображение и уйдя спокойно прожить свою жизнь дальше. Я права?

— Ну, конечно права. Я не смогу вас бросить.

— Ну и хорошо, значит мы будем решать проблему вместе. Я, честно говоря и не сомневалась в тебе. Но дать тебе выбор должна была.

— Так, это я поняла, — я затушила сигарету, — Но вы, так и не объяснили, что она такое.

— А, это, мы сейчас все вместе будем разбираться. — произнесла Степановна выходя из кухни и возвращаясь в комнату.

Катерина продолжала сидеть на диване и рассматривала картины на стенах, только теперь у нее на коленях восседала кошка Степановны. Большая, нежно-серого цвета чистокровная британка. Я очень удивилась, кошка обычно не жаловала гостей, пряталась и очень редко выходила. А тут прямо на коленях сидит. Степановна тоже удивилась:

— Берта, ты изменяешь своим обычаям? Даже мне на колени приходишь редко. Видно действительно девочка особенная.

— Вы, там обо мне шептались? И что решили? — взволнованным голосом спросила Катюша.

— Да, о тебе. Вон, Лина спрашивает — что ты такое. — ехидно ответила Степановна заходя на балкон и выглянув в окно. Темная тень за окном метнулась.

— И что я такое? — чуть обиженно переспросила Рыжик.

— Ну, сейчас мы все вместе будем в этом разбираться. Чтобы помочь человеку, надо точно знать, чем именно помочь. Так ведь? — вернувшись с балкона, не дожидаясь наших ответов она продолжила, — и так, начнем с начала: расскажи о себе все, что можешь, помнишь и знаешь. Кто родители, где жила, ну как докатилась до такой жизни ты уже рассказала, поэтому пропустим.

Катюша.

В детстве мы жили в Самарканде. Я помню мама работала в каком-то маленьком НИИ секретаршей, папа служил. Был военным. Я совершенно не знаю где он служил. Ходил на работу на какой-то местный завод, вроде как это называлось военпред. Я не знаю, что это такое. У нас в семье редко обсуждали работу, как мамину, так и папину. Я ходила в местный садик. Так прикольно, там всегда разговаривали на смеси русского и узбекского. Я маленькая была, узбекский выучила быстро и русский почти забыла. И мама с папой частенько меня не понимали. Жили мы здорово. Я помню сколько фруктов разных, базары, красивейшие места, мечети, тепло. Переехав сюда я очень мерзла всегда.

Как умер папа я не знаю. Просто в один день заплаканная мама прибежала за мной в садик и забрала меня. А ведь еще не было тихого часа. Меня так рано никогда не забирали. Мы быстро дошли до дома, и я увидела толпу соседей. Они сочувственно качали головами и тормошили меня. Потом, кажется на следующий день привезли гроб. Что в гробу я не видела. Он был закрыт. Прямо на улице попрощались и увезли почти всех. Я и еще некоторые из детей со двора остались с самой пожилой нашей соседкой. Потом я помню долгие посиделки со слезами и нас уже сажают в самолет. И мы здесь. В какой-то квартире. Переезды с места на место Я дальше плохо все помню. Потом иду в школу в поселке. Нас в классе мало. Учились весело, хорошо. Потом после девятого поступаю в медицинский. Училась тоже хорошо. А вот когда определилась с выбором специализации ехала похвастаться маме, что меня берут одну из первых, в этот день все и случилось. Приезжаю домой, а там никого. Она редко уезжала из дома, всегда оставляла записку, а тут ничего. Я сначала, расстроилась — я еду ей похвастаться, а она уехала куда-то не предупреждая. К вечеру я начала беспокоиться, а просидев всю ночь у меня началась паника. К концу следующего дня позвонил человек из милиции (тогда еще пока из милиции) и пригласил на опознание. До сих пор не пойму, что она делала так далеко, как она попала в аварию, с кем ехала, куда. Так и не разобрались.

Вот я и осталась одна. Попробовали приходить из социальной службы, но я уже на тот момент была совершеннолетняя, квартира была купленная и по завещанию оставалась мне. Так до вчерашнего дня и жила. Учеба, дом, редко походы с подругами в магазин, кино или кафе. Подруг у меня мало. Вот соседка, пыталась мне помочь, да какая от нее помощь. Старенькая, пенсионерка. В основном я ей помогала, то в магазин за этим, то за тем, то хлеб ей церковный из города привози.

Катюша вздохнула, посмотрела на нас.

— Ну, что, я такое?

Степановна улыбнулась:

— Ведьма ты потомственная, вот что ты у нас такое. И мама была ведьмой, и неожиданно папа твой ведьмак был сильный. Редко у нас бывает, чтоб два потомственных ведающих семью создавали. Не уживаются они. Стараются попроще найти себе сожителя. Ты уж не обижайся на это слово, искаженное у него сейчас значение. А так просто со-житель — живущий с тобой. А тут оба ведуна, сильных и вместе. Хотя может потому и вместе, что ведали. В Самарканде они жили, потому, что там школа лучшая. Во всем мире не было сильней школы. Они оба ее закончили, он раньше гораздо конечно, а она лучшей ученицей была. Они там и подружились. Тебя наверно туда устроить хотели. Да видно не судьба. Как погиб твой отец я знаю только со слухов. Это ты выяснишь сама если захочешь. А вот мама твоя от тебя уводила. Это точно. Тебя она прятала как могла, а когда поняла, что напали на ваш след, как могла уводила преследователей. Хорошо видно увела, раз они до тебя только вчера добрались. И заниматься она с тобой не стала, чтоб не привлекать внимание к вам. Видно решила дождаться, когда ты врожденно вступишь в силу. Тогда тебя одолеть сложно будет. Все-таки гены у тебя сильные.

— А, чему учиться то? — удивленно переспросила Катюша

— Как чему? Ведьмой мало просто родиться. Еще нужно знать, как управлять своим даром, его сильные и слабые стороны. Как управлять стихиями окружающего. Да и просто — заклинания — как их читать, как использовать. Много чего. Школа есть школа. Многие вступают в силу в возрасте 15-16 лет. Некоторые в полное совершеннолетие в 21. Но если заметили наличие дара стараются пораньше в школу отдать, дар раньше раскрывается. А если на самотек пустить, он раскроется, но человек по незнанию ошибок кучу наделает, перепугается и покалечиться может и других покалечить. Вот ты, в скором времени твой дар сам бы раскрылся. Еще ну максимум полгодика. А ты одна, ничего не знаешь, как бы ты себя повела, случись с тобой необычное? Перепугалась бы, на придумывала себе и о себе невесть что. Да вот, точно тебе учиться надо. Ее надо спрятать в школу.

— В Самарканд что ли? — Переспросила она.

— Нет, девочка, в Самарканд тебе нельзя.

— Куда тогда?

— А, ты думаешь, что единственная школа в Самарканде? Нет, еще в Европе есть — в Бухаресте, в Брюсселе, в Лондоне, в Дублине, в Братиславе, ну и в Африке, но там специфические школы. Нам не подойдут. Еще есть в Киеве, но сейчас туда не возможно попасть, да и не стоит. Учебы там сейчас не будет никакой. А тебе хорошо надо учиться. У тебя дар сильный. Тебе бы в Бухарест. Там тоже школа сильная.

— А, у меня муж с начальством в Австрию летят в конце недели. — подала голос я.

— А, как мы ее переправим? — задала вопрос Степановна. — У нее поди и загранпаспорта нету. Его оформлять месяца два.

— Да, точно, — расстроившись поддакнула я.

— А, у меня есть загранпаспорт, — обрадованно сказала Катюша, — мы еще с мамой оформляли в мои 18 лет, она мечтала уехать в Румынию. И он еще действует.

— Вот это уже лучше, — обрадовалась я, — теперь с визой решить, а мужа я уговорю.

— А, как мы ее в аэропорт переправим? — спросила Степановна, опустив нас с небес на землю, — за ней сейчас такая охота, она двух кварталов от сюда не проедет. Тем более после сегодняшнего ее похищения. Да, кстати, хорошо, что я тоже шифруюсь и барьеры умею ставить не чета твоей соседке, да и сил у меня побольше будет. Ведьмачество отбирает сил много, очень много, когда силы используют себе на пользу, а вот когда используешь в помощь другим людям, сила подпитывается положительными эмоциями. Ну этому тебя в школе обучат. А там и сама определишься, что тебе ближе.

— А, почему на меня охота идет, — спросила Рыжик и было видно, что этот вопрос уже давно вертится у нее на языке.

— Ну, девочка моя, ну конечно же из-за твоей силы. Я бы, и сама на тебя поохотилась не приди ты ко мне за помощью. Такой силы дар многие бы хотели себе заиметь, и я не прочь. Не пугайся, у меня свой дар не хуже. Но, помимо, дара и силы, лакомый кусочек — это твоя молодость. Можно просто забрать отведенные тебе годы, а можно и в тело твое юное переселиться. Вот за тобой охота и идет. Соседка твоя поди рассчитывала именно в тело твое переселиться, когда дар проснется. Жила рядом и поджидала часа. А этот ведьмак, нарцисс твой, только бы твои жизненные силы прихватил, а тело за ненадобностью бросил. Ну и дар бы забрал с амулетом — уж очень сильная безделушка, да полезная очень. Медальон, этот, что мама тебе сделала, как мог оберегал тебя — делал совершенно невидимым твой дар для других ведающих, но и другая у него сторона есть. Кому ты сама его добровольно вручишь, тот твой дар, силу и жизнь твою возьмет. Такова суть всех оберегов. Древняя магия — хочешь оберегать дар — назови цену. И обычно цена не малая. Чем сильней оберег, тем сильней его обратная сторона. Так, что береги его, не снимай, никому не отдавай.

Катюша подсознательно прикрыла ладошкой место где висел оберег, хотя под рубашкой его не было видно.

— Вы говорите, что он скрывает от всех мой дар, а как же он его увидел.

— Это как нитку в иголку вдеть: пока близко к глазам не поднесешь иголку с ниткой фиг увидишь ушко. Так же и тут. Он видно увидел сначала оберег у тебя на шее, а уже потом разглядел твой дар присмотревшись получше.

— Зачем ему оберег мой нужен, если он просто невидимым дар делает.

— Ну, чего свой дар на всеобщее обозрение выставлять. Все видят кто ты, что ты можешь. А тут интрига. Как в шапке невидимке ходить. Делай, что хочешь, никто внимания на тебя не обратит.

Катюша аккуратно вытащила оберег из-за ворота. И снова на него посмотрела.

Такой, как всегда. Обычный кусочек железа, видно, что расплавленный, но плохо обработанный. А вот камешек. Она не знала, что за камешек. Простой, маленький, прозрачный, как слезинка, или роса на листке.

— Да, да, именно он. — продолжала рассказывать Степановна, жадно поглядывая на оберег, — знаешь, что за металл?

Катя отрицательно помотала головой.

— Самый обыкновенный расплавленный гвоздь. Только гвоздь с не обычного места. Гвоздь из столба на котором сожгли ведьму. Самую обыкновенную ведьму. Вся сила ведьмы ушла в маленький кусочек железа. Этому оберегу цены нет, и силу того, кто носит усиливает. А вот слеза матери и делает твой дар не видимым.

Тут Катерина и расплакалась. Я подскочила, обняла ее, нежно поглаживала по спине. Степановна вышла на балкон и снова закурила. Темная тень снова мелькнула за окном. Когда рыдания стали тише, и слезы стали заканчиваться Степановна с балкона скомандовала:

— Иди в ванну, помойся, умойся, вода она всю боль снимет, грусть и печаль смоет. Лина тут в шкафу на верхней полке полотенца чистые выдай ей. А я в шкафу у сына в комнате поищу, по-моему, они, когда с девушкой приезжали она не все забирала с собой, что-то и здесь оставила. Найдем, тебе в чистенькое переодеться.

Я открыла шкаф, на верхней полке лежали стопкой полотенца, взяла два верхних, проводила Катерину до ванны.

Она всхлипнув, сказала «Спасибо» и закрылась. Я чуть постояла, услышав, что зашумела вода вернулась в комнату.

Степановна уже сидела за столом поглаживая свою Берту.

Глянула на меня.

— Так, надо будет мне завтра с утра съездить к ней домой, все там подчистить и вещички прихватить. Собралась то она впопыхах, а у меня вещей девичьих мало будет. Пойдем у Алешки в комнате пороемся, что-нибудь да найдется.

Мы пошли в комнату, напротив. Младший сын Степановны бывал у матери редко, приезжал с подругой своей по праздникам, или к ней на день рождения. Поэтому комната выглядела запущенной. Большой кожаный диван, шкаф во всю стену и синтезатор. В шкафу нашелся миленький халатик, ночнушка — такая длинненькая футболка, две обычных явно женских футболки, джинсы и короткие шорты.

— Так, надеюсь на сегодня ей хоть что-то пригодиться, а завтра я привезу, что у нее дома найду. Лина, надо придумать как мне до нее доехать. Такси, что ли взять.

— Зачем такси? — удивилась я, — Сашка обещался помогать ей, щас позвоню, спрошу, когда он завтра свободен. Он и дорогу знает, и поможет вещи донести.

— Это который ее сегодня привез? Твой бывший коллега? — улыбнулась Степановна.

Я кивнула в ответ. Набирая в это время Сашкин телефон. Объяснив, что Степановне надо Катеринины вещи забрать, что она ее у себя на время оставляет, договорились с Сашкой на 11 часов утра.

— Вот, Сашка как всегда рад помочь попавшей в беду девочке, — прокомментировала я наш с ним разговор.

— Это хорошо, хоть посмотрю, как она жила, если получится краем глаза гляну, что за соседка с ней обитала, что она из себя представляла. Подчищу если понадобится, ну и закрывать буду, прослежу, чтоб стороной обходили. Пустовать то квартирка долго будет, а времена у нас сейчас не спокойные.

Я согласно кивнула.

— С поездкой в Бухарест сегодня же реши с мужем. Визу я на себя возьму, с этим проблемы не будет. А ты разузнай кто еще летит с ним. Было б не плохо, если б женщина с ними летела. Попроще. Разузнай все. Завтра приеду позвоню тебе будем решать, как мы ее переправим.

— Не страшно Вам? Может зря я ее привезла? — опять я начала сомневаться только в слух.

— Нет, девочка моя, все ты правильно сделала, да и не могла ты иначе поступить. А я, что я, старая уже, но еще сильная. Да и если честно, только тс-с-с-с, никому, — она приложила палец к губам, показывая, чтоб я молчала, — Вдруг, потом, когда войдет в свою силу и станет самой важной ведьмой она пожалеет старуху, которая ей помогла в трудную минуту?

И лукаво подмигнула мне. Я усмехнулась.

В комнату зашла Катюша, взъерошенная, мокрая, обмотанная полотенцами. Степановна всплеснув руками, повела ее в комнату сына, показывая найденные вещи. Они чуть приглушенно поприпирались и через некоторое время вернулись довольные друг другом. Степановна накрыв стол скатертью, пошла на кухню, Катюша в длинной футболке, и под одетыми под нее шортами уселась на диван перед столом.

— Вода действительно влияет на меня успокаивающе, — как-то задумчиво сказала она. — Такой день суматошный, столько всего, еле в голове укладывается.

— Ничего, надо принимать все как есть. Мы обязательно постараемся тебе помочь, а ты сейчас поешь и спать иди ложись. Утро вечера мудренее. Не зря народ в древности так говорил.

— Да, да, поешь сейчас и спать, — занося в комнату поднос подтвердила мои слова Степановна, — она поставила его на стол, разложила салфетки, вилки, хлебницу поставила, — сейчас по тарелкам разложу картошку принесу.

Когда Степановна принесла дымящиеся тарелки. Мы накинулись, как будто неделю на диете сидели.

Картошку я немного пересолила, что привело к высказываниям про мою влюбленность, посмеялись. После еды, уже все вместе перетаскали посуду на кухню. Там же сели со Степановной перекурили, Катюшка с нами поторчала в проеме кухонной двери. Уж больно маловата кухонька у Степановны.

Вернувшись в комнату, расставив сервиз из кофейных чашек напились кофе с мороженым. Потом я вызвонила мужа, и попросила забрать меня от Степановны. И через полчаса я попрощавшись оставила их одних.

Всю дорогу до дома я ехала молча, прикидывая стоит или не стоит впутывать мужа. Можно конечно просто про поездку порасспросить и все. А можно все честно выложить и послушать, что он предложит. Только рассказывать придется долго, да и объясняться. Уже подъезжая к дому решила на судьбу положиться: как пойдет разговор, так и будет.

Катюша.

Когда Лина уехала мы со Степановной сели смотреть телек. Она включила видимо свой любимый сериал: из тех, в которых умные эксперты путем научных знаний и специальной супер-пупер техники расследуют всякие страсти. Одновременно с просмотром она быстро-быстро вязала крючком. Крючок мелькал так проворно, что засмотревшись на него я задремала прямо в кресле.

Сон.

Мама улыбаясь смотрела на меня. Ее карие глаза светились теплотой. Я протягивала к ней руки. Она чуть отстранившись, еле слышно шептала:

— Девочка, моя ты девочка, какая ты уже большая стала. Будь послушной, выполняй все, что только Ольга скажет. Я так надеюсь, что у вас все получится.

— Катю-ю-ю-ю-ша, Катюша, — расталкивая меня шептала Степановна.

Я чувствовала, что улыбаюсь и щеки мои горели и их пощипывало от влаги.

— Тебе, что-то хорошее снилось, но ты так плакала, — пояснила Степановна, — иди деточка, спать. Как все говорят: «Утро вечера мудренее».

И направила меня в комнату ее сына. Диван был расстелен, подушка и одеяло приветливо ждали меня. Я вздохнула, стянула шорты и в одной футболке залезла под одеяло. Накрылась и, выключилась моментально.

Снилась мне мешанина разных событий: я постоянно от кого-то убегала, моя мертвая соседка встала с носилок и пыталась ухватит меня за мой амулет, стараясь сорвать его с меня. Ольга Степановна улыбаясь, быстро орудуя крючком вязала, что-то ужасно огромное.

***

После инцидента в лесу они смотрели на меня с еще большим страхом. Ужасом. Похоже скоро мне придется искать себе других. Жаль. Я к этим то еле привык. Хоть они и были мне очень полезны, исполнительны и преданы я испытывал постоянное раздражение. Вообще меня злили все, кто слабее меня. То есть вообще все. За такой большой срок я еще не встречал никого, кто б меня не злил.

Самые мои первые слуги (в те времена их так и называли) были преданы и исполнительны от рождения. И даже этим меня и раздражали. В те времена я был не сдержан, молод, силен и яростен. Поэтому они менялись гораздо чаще. Не выдерживая моей не смиряемой злости.

Постепенно с годами, я стал осознавать, что ярость если контролировать, то и разрушений меньше, и слуги дольше живут, и силы расходуются медленней.

В первые пришедшая эта мысль конечно же вызвала бурю ярости. Ох тогда я разнес. До сих пор улыбаюсь вспоминая. Черные обугленные домишки. Ласкающий слух плач умирающих. Поднимающийся в небо сизый дым кострищ. Огромная воронка посреди площади. И пустота. Пустота в груди. В голове. Во всем теле. На восстановление сил пришлось потратиться, но оно стоило того.

Но, увы, научиться сдерживать себя пришлось. Как я не сопротивлялся, но осознание правоты моего первого учителя ко мне пришло. Он бедняга за свои слова тут же поплатился. «Сдерживать видите ли себя надо молодой человек». Так противно и скрипит его голос в моей памяти. Однако с возрастом и опытом контролировать себя научился.

Все эти техники дыхания, внутренние установки привели к умению сохранять силы. Результат конечно ожидаемый: не растрачиваешь сразу, а копишь — на долго хватает. Долго я к этому шел. Но пришел же. Сам.

Однако работать и работать еще над собой Вчерашняя вспышка принесла удовольствие, но доставила много неудобств. Еще и борьба с ведьмой, а она зараза долго сопротивлялась, сил на ее неожиданно много ушло. Сейчас бы пригодились они искать пропажу. А приходится бездарно валяться, восстанавливась. Мои конечно колесят по городу в поисках. И ловца я им дал. Вещица очень полезная, когда маг не прячется. Удобная повесил на шею, и она при приближении к обладателям силы дрожит, знак подает. Но реагирует она только при сильном приближении. За день они найдут кучу разной шушеры, а пропажу вряд ли. Сейчас бы мне на поиски, уж я бы просканировал место где они ее потеряли.

И разом запас не пополнишь. Тоже на собственном опыте узнал. Вырубит на неделю. По глупости, по молодости пару раз пытался разом силы восполнить. Без сознания неделю провалялся. Хорошо в то время затворником был, в таком состоянии нашли бы убили. Теперь строго дозирую прием потока сил. Хотя в данной ситуации подмывает хлебнуть побольше. Еще день, нужен еще один день. А за этот день можно очень много потерять.

Катюша.

Проснулась я встревоженная. В сердце смешалось куча разных противоречивых чувств: страх и уверенность в хорошем исходе, радость и грусть, предвкушение приключений и желание спрятаться и никому не показываться.

Так лежала я пытаясь понять — проснулась ли Ольга Степановна или нет. Идти узнавать это не хотелось. Вдруг разбужу.

С кухни послышались звуки: вот включили кран и зашумела вода, громыхая по металлической поверхности (наливают воду в чайник), чиркнули электрической зажигалкой (зажгли газ на плите), раздался скрип (похоже приоткрыли окно), раздался четкий запах сигарет и странный звук… как будто человек с хриплым горлом, кашляя пытается, что-то сказать. Ольга Степановна поперхнулась?

Я вскочила, схватила валяющиеся шорты и пытаясь натянуть их на бегу ринулась на кухню. Вбегая я увидела мелькнувшую за окном тень и стоящую у окна Ольгу Степановну выпускающую спокойно дым в окно.

— Что-то случилось? — удивленно глядя на меня она спросила вполне нормальным своим голосом.

— Мне показалось, что вы поперхнулись и у вас что-то с горлом, не можете сказать, сипите, хрипите и кашляете. Я испугалась.

— Нет, солнышко, все в порядке, со мной все хорошо. Иди умывайся, я там новую зубную щетку положила на зеркало. Сейчас чайник вскипит завтракать будем.

Умывшись, мы сели на тесной кухоньке завтракать — горячий свежий чай и бутерброды с маслом, сыром и колбасой. Я так давно не завтракала, обычно мой завтрак это либо пустой растворимый кофе, либо просто без завтрака бежала на электричку, успев прихватить на привокзальной площади булочку и пакетик сока на обед.

Мы уже позавтракали когда у Степановны зазвонил телефон. Они с Александром договорились встретиться, и она засобиралась. В кладовой она нашла большую клетчатую сумку (мечта челночников моего детства), в свою сумочку она сложила пару пузырьков с какими-то порошочками, с кухни прихватила пачку соли, но удивительно не с подоконника, а достала из духовки, спички из шкафчика, упаковку бумажных платочков.

Отвела меня в комнату, усадила на диван и показала маленькую вязанную куколку.

— Это обережка, всегда ее носи с собой и на ночь клади рядом. И если что-то случится (тут она трижды сплюнула через плечо) я увижу и смогу тебе помочь.

Я аккуратно взяла в руки куколку, она легко помещалась в ладошке, такая миленькая, нежно-розовая головка, волосы из оранжевых ниток, глазки бусинки, розовые же ручки и ножки, и платьице — маленькое, ажурное нежно-зеленое.

И я с ней в руках пошла провожать Ольгу Степановну.

— Ой, какая хорошенькая. — вырвалось у меня, — это ее вы вчера вязали?

Ольга Степановна кивнула, сложила себе в сумочку тщательно сложенную большую сумку-баул, нежно поцеловав меня в щеку надела туфли:

— Ради любопытства и, чтоб убить время, в большом шкафу в гостиной, в секретере — поройся. Думаю, немного интересного ты там найдешь. Возникнут вопросы, приеду — отвечу.

Сказала она и попрощавшись вышла.

Я еще немного с глупой улыбкой полюбовалась на куколку. Она милыми глазками — бусинками смотрела на меня.

— Назову тебя — Светиком, — решила я, подмигнула куклешке, сунув ее в карман шорт и пошла смотреть, что же там интересного в шкафу в секретере.

Зайдя в гостиную я снова увидела мелькнувшую тень на балконе. Осторожно вышла на его. Осмотрелась. Ничего не обнаружив вернулась к шкафу.

Секретером оказалась самая большая часть с откидывающейся вниз дверцей. С зеркальной задней стенкой. Сходила на кухню, прихватив табуретку вернулась. Встав на колени на табуретке (для большего удобства и чтоб достать все) планомерно начала осматривать. Сначала мне приглянулась большая резная шкатулка, почти ларец. Открыв его я обнаружила там много безделушек (кольца, браслеты, кулоны). Некоторые были явно старинные, черненые, по виду серебряные. Некоторые были, на мой вкус, слишком пафосные — куча блестящего, вычурного, золотого. Я взяла в руки небольшой медальон, старенький, потертый. Как вдруг, почувствовала во рту привкус крови, носом вдохнула запах свежей, сладковатой, парной, сырой печенки. Дурнота подступила к горлу, Голова закружилась. Мелко и противно задрожали руки. Закрыв глаза я четко и ясно увидела так сильно пахнущую печень. Вот поперечный разрез ровный, чуть скошенный, сквозь который видна она и другие внутренности. Их тоже задело. Запах усилился: запах крови, горячих, но уже понемногу остывающих, еще пульсирующих органов.

Раздался резкий крик, оглушив меня. Я дернулась. Уронив безделушку обратно.

Я потихоньку приходила в себя. Приоткрыла глаза. Прикрыла шкатулку, медленно сползла со стула (колени пронзило мурашками) на негнущихся ногах медленно пошла на балкон. Села там на маленький детский стульчик и глубоко вздохнула. Свежий воздух медленно наполнял мои легкие. Как-будто нехотя выталкивая запах крови, и все еще стоящей перед глазами ярко-красной, нежной печенки.

Не знаю откуда, но я четко знала, что печень принадлежала молодой девушке. Как и нежная кожа живота с текущей по нему густой, горячей кровью, с обезображивающим разрезом, сделанным острым, тонким клинком. Так же я четко знала, что медальон был помещен в этот разрез, а потом зашит там.

Я прислонилась головой к подоконнику и закрыв глаза попыталась отогнать эти жуткие, незнамо откуда взявшиеся знания. Даже сквозь закрытые глаза я увидела, даже скорее почувствовала, мелькнувшую тень. Медленно разлепив глаза я сквозь пелену увидела сначала черный глаз, он мигнул. Потом я четко увидела черный клюв и второй глаз. Он тоже мигнул.

На подоконнике, напротив, сидел большой черный ворон.

Неожиданно для себя я сказала:

— Здравствуйте.

Он снова мигнул глазами, чуть вбок наклонил голову. Потоптался своими черными, когтистыми лапами.

Тут раздался звонок в дверь. Ворон хлопнул крыльями и развернувшись вылетел с балкона.

Звонок раздался еще. Я медленно встала и пошлепала через комнату, в коридор открывать дверь.

Я звонила в дверь со страхом, что они уехали вместе. Уже отчаялась, когда услышала шорох за дверьми и скрежет открываемого замка.

На пороге стояла бледная Катерина. Казалось она сейчас хлопнется в обморок. Не сказав ни слова, я ухватила ее за руку и потащила внутрь квартиры, за спиной хлопнула дверь. По пути скинула туфли и бросила пакеты в прихожей.

Завела в комнату, уложила на диван, побежала ставить на газ чайник. Хорошо он был еще горячим — не долго будет кипеть. Достала из шкафа кружку побольше, банку кофе, сыпанула ложку, потом подумав сыпанула еще, сахару чуть и залив горячей водой, размешивая аккуратно понесла его Катюше.

Зайдя в комнату я увидела, что Берта своим пушистым телом лежит вокруг головы Катерины. Я поставила чашку на стол.

–Я тут тебе кофе налила, будешь? — спросила я.

— Да, сейчас, еще чуточку полежу, — бледными губами прошептала она.

Я села в кресло и терпеливо ждала. Минуты через две она завозилась, приподнялась, уселась к столу и медленно, цедя пила кофе.

— Что случилось? — невольно вырвалось у меня.

— Мне Степановна разрешила полазить в секретере, я конечно же из любопытства полезла. Не знаю, что я там нашла, но это ужасно. Чувствую, что меня как лимон выжали. А еще галлюцинации были. На меня крикнули, даже — гаркнули. И ворона меня проведывала.

Конец ознакомительного фрагмента.