Оседлавшие рхара. Роман

Дина Клопова

«Оседлавшие рхара» – первый роман о неизведанном мире Энгдальмета. Здесь сплав магии с реальностью является основой для увлекательных приключений, в которых есть место разгадке тайн и поискам ответов на самые главные вопросы. Каждый из воинов Ветви Хэку идет в этом мире своим путем. Сможет ли Льдоглазая Эсгель принять свое предназначение и суметь сохранить любовь? Появится ли новый Глава?.. И кто такие эти «рхары»?

Душа дана тебе на вырост, она больше, чем все твои земные мечты.

© Дина Клопова, 2021

ISBN 978-5-0053-8858-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Второй месяц зимы в год лиловой луны выдался довольно снежным. На улочках портового города Хормунда снега навалило по пояс. Черный Лес стал похож на пасть белоснежного животного с черными клыками. Миртовое дерево на Хонгардийской скале было занесено по самую макушку. И только высокая башня Драконьего Клыка возвышалась черной пикой над всем этим снежным великолепием. Сновавшим при свете дня горожанам становилось не по себе, при одной только мысли о том, что же будет, когда наступит шестой месяц зимы. Ведь за короткую весну столько снега могло и не растаять.

Порыв ветра рассыпал черный шелк волос в морозном воздухе. В очередной раз хлопнул тяжелый белоснежный стяг с черным драконом, находящийся на самом шпиле башни. Лиловая луна стыдливо прикрылась тучами.

Она повернула голову на север, где черными зубами торчала горная гряда Анги, и находился тот, кто отчасти был виновен в происходящем ныне. Она продолжала сидеть на самом краю крыши, незаметной черной тенью с белоснежными глазами.

Внезапно она сорвалась с места, прыгнув вверх и расправив тяжелые кожистые крылья. Сегодня здесь для неё не было места.

— Я могу для вас что-то сделать, моя госпожа? — спросил Раэль. Она отрицательно покачала головой. Тот опустил голову, осознавая собственное бессилие в очередной раз. Она такая сильная, независимая и такая глубоко одинокая. Все, что он мог — просто быть рядом с ней, быть ей плечом на всякий случай. Но в тех ситуациях, в которых ей требовалась помощь, он точно помочь не мог. Вдруг он почувствовал приятную прохладу от её ладони на своем лице. Она подняла его голову, слегка поглаживая большим пальцем шрам на левой щеке.

— Я тебе не госпожа, — по привычке отозвалась она. Он увидел, что она пытается улыбаться, хотя знал, что это практически невозможно. Она поссорилась с отцом и только что получила очередное письмо из столицы. И ладно бы просто выпустила пар, но нет. Её душа все больше и больше покрывалась льдом, как окрестности Драконьего Клыка.

Внезапно она почувствовала тепло его губ на своих. Сильные руки на талии. Его губы коснулись белой шеи страстно и горячо, но отталкивать его ей не хотелось. Она взъерошила его волосы на затылке и откинула голову. Она чувствовала приятную дрожь, пробегающую по телу от каждого его прикосновения. Спустившись к ключице, предательски выглядывающей из-за ворота её мужского хенсая, он остановился и поймал её взгляд. Тот был полон вожделения. Он поцеловал её более нескромно. Нащупав завязку на поясе хенсая, потянул за тесемку и не ошибся — узлы она завязывала тоже по-мужски.

Спустя несколько минут её спина коснулась гладкого меха постели. Руки Раэля были на удивление мягкими и нежными, видимо не зря она заставляла его носить перчатки. От его прикосновений по телу разливалось тепло, дрожь становилась сильнее. Он посмотрел на нее с немым вопросом на лице. Эсгель вызывающе дернула бровями. Дыхание перехватило на мгновение раньше, чем она ощутила его в себе. Тело напряглось. Почему-то прохладный, лоб Раэля опустился ей на щеку, он остановился, дав ей немного отдышаться и расслабиться.

После получаса безуспешных попыток оторваться друг от друга, им все-таки это удалось. Эсгель сидела поперек постели, прислонившись к прохладному мрамору стены. Голова Раэля лежала у нее на коленях. Она перебирала его волосы.

— И давно? — спросила она.

Раэль погрустнел. Вдаваться в подробности означало напоминать о больном. А разрушать магию происходящего ему совсем не хотелось. Он ограничился скупым:

— Давно, — подумал и добавил. — Моя госпожа.

Вспомнилась ему их первая встреча. Он тогда был в рабстве у нахрака кочевого народа.

В тот день нахрак и его войско попали в знатную передрягу — бессмертный союз воевал с народом итмоса, а кочевники случайно угодили в западню, предназначенную вовсе не им. Их бы перерезали в два счета, но пришли на помощь возвращавшиеся с юга северяне. Всего пятеро. Холодные и безжалостные как северная зима. Четверо мужчин и девушка. Естественно, после случившегося они были желанными гостями нахрака. Раэль в первый раз увидел уважение кочевников во взглядах на женщину. Именно она была предводителем северян. Хенсай из кожи рхара, слегка изогнутый клинок на поясе, холщевые штаны и блестящие сапоги. Ослепительно-белые волосы собраны в высокий хвост. Большие глаза цвета замерзшего моря. Он никогда прежде не видел сородичей, и был поражен до глубины души.

Раэль разносил кубки с вином и так засмотрелся на северян, что случайно споткнулся и пролил вино на сапог нахрака. Тот выругался и схватился за плеть. Первый удар пришелся по лицу, навсегда наградив неуклюжего раба вертикальным шрамом от середины лба до подбородка на левой половине лица. Раэль приготовился умирать в муках — за то, что он натворил, его могли четвертовать, не моргнув глазом. Но второго удара не последовало. Он приоткрыл глаза, и они тут же округлились — северянка остановила нахрака.

— Остынь, могучий вождь, — сказала она. — Не подобает воину срывать недовольство на том, кто слабее.

Нахрак освободил свою руку, свернул плеть и плюнул в сторону Раэля. Тот подумал, что как только северяне уедут, ему точно не жить.

— Северяне — хорошие воины, но рабы просто никудышные! — нахрак выпрямился, показывая свое физическое превосходство.

— Сколько за него хочешь? — от этого вопроса у Раэля отпала челюсть. Такого поворота событий он не ожидал. Но суровый нахрак раздавил его надежды кованым сапогом.

— Ты знатный воин, Льдоглазая. По нашей традиции воин имеет право в бою отобрать то, что ему приглянулось. А в случае неудачи ему приходится отдать что-то равноценное.

Льдоглазая посмотрела на утиравшего кровь Раэля, потом на своих воинов и сказала:

— У меня нет рабов, что пожелаешь в обмен?

Нахрак плотоядно облизнулся. До Раэля тут же дошел весь ужас предлагаемой сделки. Он слишком долго был его рабом и успел изучить привычки и пристрастия вождя. И победить его никому до сих пор не удавалось. У северян, даже у всех пятерых, не хватило бы сил совладать с ним.

— Не надо, госпожа, — попытался вмешаться он. — Не соглашайтесь!

Нахрак от всей души пнул его под ребра. Потом посмотрел на каждого из северян по очереди и сказал:

— Выбери воина, который будет со мной сражаться. А после поражения он присоединится к моим всадникам. Да, у нас не принято сражаться в броне.

— Ты так в себе уверен, могучий вождь, — расплылась в улыбке Льдоглазая. — Надеюсь, в деле ты так же хорош, как и на словах. Твоим противником буду я.

Раэль поднял глаза на четверых северян. Их бесстрастные лица озарились интересом. Неужели они настолько уверены в победе командира, что ни один не остановил её безрассудства? Северянка привычным движением сняла с пояса клинок и протянула его одному из сопровождавших её мужчин. Затем расстегнула хенсай из кожи рхара, сняла и, так же спокойно, протянула его своим воинам. То, что Раэль был удивлен — мягко сказано. Под верхним хенсаем оказался белый с черной каймой безрукавный мужской хенсай. Носить такое было верхом неприличия, но не это поразило раба. На черном поясе висело оружие, о котором он только слышал, но никогда прежде не видел. Это было нечто среднее между кинжалом и укороченным копьем. Лезвие, длиной от локтя до кончиков пальцев, по форме напоминавшее копье, было искусно украшено гравировкой. Оплетенное древко по длине было вполовину короче лезвия. На конце висели две кисточки. Несбалансированное, трудное в обращении, но смертельно опасное в умелых руках оружие носило гордое имя тхинак.

Вождь, видимо, не слышал о таком. Или был всецело поглощен изучением самой девушки. Нахрак просто пожирал её глазами. Раэль с сожалением вздохнул — ненасытный вождь кочевников, после победы, на несколько дней забудет о его существовании. Потом он взглянул на Льдоглазую — та была спокойна и невозмутима, как кусок замороженной стали.

— А мне никто не говорил, что северные женщины настолько хороши, — облизнулся нахрак.

— Не вижу рвения к победе, могучий нахрак, — съязвила северянка. Тот обнажил свой кинжал.

— Постараюсь не испортить тебе ничего, — сказал нахрак и напал. Объективно, у северянки не было никаких шансов, и Раэль зажмурился, вслушиваясь в вопли возбужденной толпы кочевников. Спустя несколько мгновений наступила гробовая тишина. Раэль осторожно приоткрыл глаз, и сердце его заколотилось. Могучий нахрак стоял на коленях с запрокинутой головой и лезвием тхинака на шее. Раэль посмотрел на северян, те довольно улыбались, как будто не ожидали другого исхода. Один из них заметил его взгляд на себе и подошел.

Последним, что слышал этот худощавый, истекающий кровью раб, были слова нахрака:

— Теперь Льдоглазая его госпожа!

— Моя госпожа была так бесстрашна, — нечаянно вслух произнес Раэль.

— Когда-нибудь я все же отрежу тебе язык, — вздохнула она.

Выкупив сородича из рабства, Эсгель со своими воинами тут же отправилась в путь. Полумертвого северянина Наэль укутал в её хенсай из кожи рхара и посадил перед собой на коня, дабы тот не упал. Они никогда не брали с собой много одежды, а после нескольких сражений на южной границе всякая не надетая тряпка была пущена на бинты. Наэль предложил свой холщевый хенсай, но им предстоял долгий путь на север, и оставлять кого-то из своих полуголым ей показалось не разумным. Гаэль тщательно обследовал нового товарища и заключил, что тот будет жить, и даже не будет калекой. Ингаэль и Вараэль так и не смогли снять с него кандалы — те были наглухо запаяны, поскольку рабы и умирают рабами. Эсгель пообещала подумать над этим по возвращении в столицу.

На вторые сутки путешествия бывший раб пришел в себя и в ужасе обнаружил, что северяне спали все вместе в одном шатре. И он лежал вместе с ними. Он осторожно попытался подняться, как его тут же сильной рукой вернули на место.

— Не вставай. Тебе еще рано.

— Я в порядке, — тихо просипел тот.

— А уж это решать не тебе. Приказы надьяры Эсгель не обсуждаются.

— В порядке будешь, когда выпьешь лекарство и поешь наконец-то, — сказала вошедшая Эсгель. В руках она держала чашу.

— Надьяра, позвольте я, — поднялся Гаэль и протянул руку за напитком.

— А мне не нальете? — улыбнулся Наэль. Гаэль тем временем опустился на колени, осторожно приподнял голову бывшего раба и поднёс к его губам теплую чашу с напитком. Тот сделал глоток. Он никогда прежде ничего подобного не пробовал. В пересохшем за ночь горле наконец-то поселилась влага. Жадно допив, он смутился. Вернувшийся с такой же чашей Наэль засмеялся.

— Не переживай, там целый котелок. Правда, много сразу нельзя, а то последствия себя ждать не заставят.

Северяне засмеялись. Раненый слабо улыбнулся.

— Меня зовут Эсгель, — сказала девушка. — Вот этот весельчак — Наэль, заботливый лекарь — Гаэль, а близнецы — Ингаэль и Вараэль. А как тебя называла мать?

Он еще больше смутился от неожиданного вопроса. У рабов имен не спрашивают.

— Раэль, — сказал он наконец, и добавил. — Моя госпожа.

— Я тебе не госпожа, — скривилась Эсгель. — Ты северянин, такой же, как и мы. Кандалы мы с тебя снимем в ближайшей кузнице. Потом можешь отправиться, куда душа пожелает. У тебя есть родные?

— Нет. И идти мне некуда.

— Сколько тебе зим? — поинтересовался Наэль.

— Двадцать пять.

— Значит, я по-прежнему самый старший, юная надьяра, — Наэль не скрывал удовольствия от того, что в очередной раз задел девушку.

— Если с годами глупеют, то тогда понятно, почему ты в моем подчинении, а не наоборот.

— Я в свои восемнадцать не был так остер на язык, надьяра, — поклонился Наэль.

Раэль хлопал глазами от удивления. Восемнадцать зим. Восемнадцать. Он обязан жизнью и свободой восемнадцатизимней девушке. И какой же он после этого северянин?

— Моя госпожа, — начал было Раэль, но она гневно сдвинула брови.

— Еще раз назовешь меня госпожой, я тебе язык отрежу!

Раэль поцеловал её в колено. Потом чуть выше. Потом еще чуть выше.

— Как пожелаете, моя госпожа.

— Раэль, — тихо сказала она. — Я должна уехать. Сегодня.

Он медленно сел и посмотрел ей в глаза. Сердце его только что разорвалось на кусочки и перестало биться. На его месте начинала разрастаться пустота. Холодная, безмолвная, черная пустота.

— Не пойми меня неправильно. Я вообще не собиралась никому говорить…

— Куда? — выдавил он.

— На север. И я надеюсь, что ты сохранишь все в секрете.

Раэль до крови прокусил губу изнутри. Сказанные слова только подтвердили худшие его опасения — она уезжала одна. Без него.

— Все нужные бумаги найдешь у меня в столе. Длань тоже.

— Если я так вам противен, моя госпожа, то убейте меня. Вы и так были ко мне слишком милосердны.

— Пошел прочь, — скривилась она. — Видит Белый Дракон, я хотела расстаться со всеми по-хорошему.

Раэль поднялся, торопливо оделся и направился к выходу. Потом остановился, обернулся и сказал:

— Прикажу седлать вашего коня, моя госпожа. Надеюсь, что длань мне долго носить не придется, — он вышел.

Эсгель проглотила комок в горле. Никто не знал, каких усилий ей иногда стоило спокойствие. Ей долго приходилось изображать скорбь от потери жениха, которого она никогда не любила. Все это было лишь для того, чтобы не разочаровывать отца. Отца, который воспитал её воином, взрастил в ней желание возглавить в будущем ветвь Хэку, и который просватал её при первом же удобном случае. Она была на него неимоверно зла за это. Великий Князь посоветовал ей отправиться в далекий путь на север, дабы остыть и успокоить сердце.

Она встала, подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя с ног до головы. Презрительно усмехнулась, заметив несколько следов внезапной страсти Раэля. Представила лицо отца, если бы тот увидел, и повеселела. Она помнила, как тот был зол, когда однажды, по возвращении из Летнего Дворца, Раэль снял её с седла и держал в руках на мгновение дольше, чем было позволено. Раэль… В него она влюбилась в тот самый момент, как посмотрела в его серые глаза. И ей было плевать, что он безродный северянин, большую часть жизни проведший вне родины. Она любила его скромную улыбку, серьезный взгляд, коротко стриженые волосы, шрам на левой щеке. Даже абсолютно неуместное «моя госпожа» было мило её сердцу. И вот ей приходится расставаться с ним. И она понятия не имела, вернется ли вообще.

Одевшись по-походному, она отправилась на улицу, где уже должен был ждать её оседланный конь.

Зима еще не вступила в полную силу. При дыхании изо рта вырывался пар и устремлялся к ночному небу. Раэль стоял в одном хенсае и держал под уздцы вороного скакуна. Больше никого не было. Эсгель про себя улыбнулась. Она помнила, как он мерз здесь в свою первую зиму, семь зим назад. Теперь он до середины зимы спокойно ходил полуголый. Она подошла к нему.

— Не замерз?

Он крепко обнял её, не сказав ни слова. Потом поцеловал в лоб. Почувствовав, что Эсгель сжала в кулак его хенсай, сказал на ухо:

— Я буду вас ждать, моя госпожа. Столько, сколько потребуется.

Он подсадил её в седло, хотя знал, что она этого не любила. Она с места пустила коня галопом, чтобы Раэль, не дай Белый Дракон, увидел слёзы. Она уезжала далеко в ночь.

Раэль долго смотрел ей в след. Она уезжала на север. Север, который был куда севернее Драконьего Клыка.

Они добрались до Летнего Дворца — резиденции Великого Князя, которая чаще всего служила как перевалочный пункт. Их с радостью приняли, всех шестерых. Ловкий кузнец совладал с кандалами Раэля. Его вымыли, одели, подровняли волосы. Наэль сказал, что он стал похож на дворянина. Северяне нравились ему. Они не были высокомерными, и приняли его как брата. Наэль упорно учил его смотреть на окружающих с чувством собственного достоинства. В том числе, и на Эсгель. Он не ощущал от нее холода с тех пор, как она сразилась с нахраком. И теперь он верил, что ей всего восемнадцать зим.

В то утро его не разбудили. Он спал в настоящей постели, широкой, свежей постели. Он нежился на шелковом белье, когда услышал звуки сборов с улицы. Выйдя, наконец, из спальни он узнал, что его госпожа, Гаэль и еще несколько северян отправились в столицу. Он смотрел вслед удаляющимся всадникам и никак не мог подавить в себе досаду. Он надеялся, что госпожа не оставит его одного, но он всего лишь раб. И она вольна распоряжаться им как захочет.

— Если хочешь находиться рядом с ней, — сказал подошедший Наэль. — Тебе придется многому научиться.

Раэль удивленно поднял брови.

— Что? — удивился в свою очередь Наэль. — Я же обещал взять тебя в Драконий Клык. А, я и забыл, что ты у нас ни о чем не знаешь. Драконий Клык — самая северная твердыня Бессмертного союза. Зимы там лютые, враги суровые. Потому и те, кто находится там, являются особой кастой — ветвью Хэку. Это не просто военное подразделение, это элитные войска. Нас мало, присоединиться к нам трудно, отбор жестокий, правила строгие. Тебе предстоит многое познать, прежде чем ты переступишь порог Драконьего Клыка. Я суровый учитель, зато мои ученики показывают лучшие результаты.

— Я быстро учусь, господин Наэль.

— У нас нет господ, юноша. Запомни это раз и навсегда.

Раэль зашел в её покои. Бумаги и длань оказались именно там, где и сказала Эсгель. Он взял стальную брошь в виде ладони и долго вертел в пальцах. Она оставила за Длань его, Раэля. Ни кого-нибудь из своих старых товарищей, а его, безродного северянина, который в силу собственного слабоумия не понимал всего величия Клыка Дракона и ветви Хэку. Ему нравились здешние северяне, нравилась форма, распорядок дня. Но он не ощущал того благоговения, которое испытывали те, кто не попал сюда на службу. Наэль сказал ему, что это все в порядке вещей. А Эсгель говорила, что для продуктивного сотрудничества благоговение не обязательно. Он по ночам сидел в библиотеке и много читал, чтобы быть на одном уровне с остальными хэккийцами. Ему было стыдно, когда он не мог понять, о чем говорит его госпожа, используя столь длинные слова. Но больше всего его задевало собственное убожество языка, когда они, так или иначе, пересекались с Лесным княжичем Итэлем.

Раэль сжал кулак и почувствовал, как брошь впилась в его ладонь.

Его обучение шло весьма неплохо. Наэль говорил, что осенью возьмет его с остальными тремя новичками в Драконий Клык. Они ждали Длань Хэку для одобрения.

Наэль дал им день отдыха, чтобы те не оплошали в нужное время. Раэль слонялся по двору уже около часа, когда заметил оживление у северных ворот. Слуги бегали взад-вперед с озабоченными лицами. Раэль решил, что ожидались высокопоставленные гости.

Тут он увидел Наэля в парадном мундире. Плечистый северянин с гладко собранными волосами был облачен в глухой угольно-черный бархатный хенсай с белым шелковым поясом и белой же лентой под горло. Сапоги его блестели как новенькие. Раэль подошел к нему.

— Надьяр, по какому случаю парад?

— Смотри, — он кивнул в сторону ворот. Раэль увидел лесных бессмертных. На северян они были мало похожи. Зеленоватые волосы, зеленоватая кожа, изумрудные глаза, хрупкое телосложение. Во главе процессии на белом коне ехал княжич. Высокий, приветливо улыбающийся окружающим, он был одет в бело-зеленые, шитые золотом одежды. Высокий лоб украшал золотой венец в виде ветви дубовых листьев. Раэля обеспокоило отсутствие оружия у него на поясе. Он знал, что лесные были превосходными лучниками, но в ближнем бою, как говорил Наэль, они северянам не соперники. Княжич легко спрыгнул с коня.

— Почему он постоянно улыбается? — несколько раздраженно спросил Раэль и отошел в сторону. Наэль с трудом сдержал смешок и поклонился княжичу.

— Надьяр Итэль, — он распрямился. — Мы рады приветствовать вашу благородную персону и ваш народ в Летнем Дворце. Располагайтесь, будьте как дома.

— Брось свои формальности, Наэль. Ты знаешь, зачем я приехал.

Наэль почтительно поклонился.

— Княжна прибудет несколько позже.

— Тогда устройте моих людей, а я подожду здесь. А, вот и она! — княжич расплылся в счастливейшей из улыбок, что когда-либо видел Раэль. Насколько он знал, у Великого Князя Севера был сын, и три племянницы. Никого из северной княжеской четы он прежде не видел и во все глаза уставился на вновь прибывших. Среди северян он увидел знакомые лица — Гаэля, Ингаэля и Вараэля. Он искал глазами Эсгель и не находил. И тут он увидел княжну. Белый шелк, черный бархат, серебряные украшения с черными опалами, красиво убранные волосы. И крайне вымученная улыбка. Бедняжка, видимо утомилась с дороги.

Княжич изящно снял княжну с вороного скакуна, взял её под руку и повел во дворец, как к себе домой. Княжна застенчиво опускала глаза, и что-то во всех её движениях настораживало Раэля. Наэль улыбнулся и поклонился княжне, та сделала реверанс и мило улыбнулась. Раэлю показалось, что эти двое, Наэль и княжна, сейчас разразятся диким хохотом, но этого не произошло. Наэль распрямился и проводил парочку глазами. Когда те скрылись из виду, он забористо захохотал.

— Я сейчас умру, о, Белый Дракон! Неужели он настолько слепой, что ничего не замечает? А надьяра тоже молодцом держится, эдакая скромница, — Наэль никак не мог остановиться. Раэль молчал, подняв брови. Он не понимал, чем именно вызвана такая реакция его друга и наставника. Отсмеявшись, Наэль поднял глаза на Раэля, и увидев удивление на его лице, похлопал того по плечу.

— Тебе еще учиться и учиться. Ступай, спроси у княжны, не желает ли она чего. Заодно и поближе разглядишь. Дворян нужно знать в лицо, — и снова засмеялся. Раэль пожал плечами и отправился выполнять поручение Наэля.

Он прошел мимо гостиной, где Лесной Княжич со своими людьми дегустировал вино. Северян, кроме слуг, там не было. Раэль направился в восточное крыло дворца, где располагались покои северной знати. Княжна, предположительно, находилась там. Тут из-за приоткрытой двери он услышал знакомый голос и заглянул. Занесенная для стука в дверь рука замерла в воздухе. Княжна торопливо завязывала обыкновенный хенсай, стоя в спущенном до колен платье.

— О, Белый Дракон! — негромко ворчала она. У Раэля начали округляться глаза. Он понял, что, если она обернется и увидит его, ему несдобровать и он рискнул.

— Надьяра, — она резко обернулась, и он увидел облегчение на её лице.

— Зайди и дверь закрой, — сказала она, наконец-таки совладав с хенсаем, и начала распускать волосы, вынимая из них длинные заколки. Набрав несколько в руку, она потянулась положить их в шкатулку, но та стояла слишком далеко. Девушка по привычке шагнула, забыв про платье и, не рассчитав шаг, растянулась на полу. Раэль не успел среагировать, как она уже поднялась на ноги, с ненавистью скинула платье и пнула его.

— Треклятые юбки! Чтоб вас…, — она осеклась, вспомнив, что у нее был гость. Она повернулась к нему, продолжая снимать украшения. — Что надо?

— Надьяр Наэль велел спросить, не желает ли ваша светлость чего-либо? — он старался не смотреть на нее. Ему было стыдно за собственную нерасторопность.

— Раэль? — удивленно спросила она. — Я тебя с трудом узнала. Ты как-то резко возмужал с нашей последней встречи.

Тот поднял глаза и принялся про себя клясть собственную дурость и никчемность. Он узнал её только тогда, когда она завязала волосы в высокий хвост.

— Моя госпожа, — выдохнул он, чувствуя, как кровь приливает к голове все больше и больше.

— Я смутила тебя? Прости, — она мило улыбнулась и посмотрела на него. — И я тебе не госпожа!

Раэль окончательно залился краской и вылетел из покоев княжны.

Через полчаса она нашла его на берегу небольшой речушки неподалеку от дворца. Он сидел на камне, обняв колени, и думал какой же он бесстыжий идиот.

— Я чем-то обидела тебя? — она положила руку ему на плечо. Через легкий хенсай он почувствовал прохладу от её руки и дернулся в сторону. Поняв, что в очередной раз совершил несусветную глупость, если не сказать отъявленную грубость, он исподлобья взглянул на нее и тихо сказал.

— Убейте меня, моя госпожа.

— Еще раз назовешь меня госпожой, я и правда тебя убью, — она вздохнула и села рядом с ним. — Что с тобой?

— Я, — он сглотнул и, собравшись с духом, сказал. — Я не знал, что моя госпожа — княжна. Я — всего лишь раб…

— Для тебя до сих пор так важно происхождение? Не важно, кем ты родился, важно то, кем ты стал. Я не вижу перед собой раба, — она посмотрела ему в глаза. — Я вижу того, кто дерзнул стать хэккийцем. Или глаза меня обманывают, и мы по-прежнему на пиру у нахрака, где ты разносишь вино?

Раэль отрицательно покачал головой.

— Так вот, Раэль, — довольно произнесла она. — В Драконьем Клыке мы всего лишь веточки Хэку, а они всегда растут от одного ствола.

Он только потом понял, что именно она имела ввиду. Княжна, племянница Великого Князя Севера, старшая дочь надьяра Заэля, в ветви Хэку она уже тогда была Дланью. Но надьяр Заэль до сих пор оставался исполняющим обязанности Главы ветви. Ему перечить не смел никто, даже Эсгель. Приказы его не обсуждались никогда, даже в случае очевидной прихоти их происхождения.

Столица Северного Княжества была ослепительно прекрасна. Торах был обнесен высокой стеной из белого камня. Улочки вымощены черно-белыми изображениями гербов наиболее знатных семейств северян. Четыре основные, по сторонам света, носили гербы княжеского рода. Южная — главный тракт — изображение белого сокола, символа Великого Князя Севера Аннаэля Милосердного. Восточная — белой куницы, символа его младшей сестры, Великой княжны Мирандэль. Западная — белого льва, символа её супруга, надьяра Заэля, а северный тракт сам был белым, с изображением черного рхара — символа старшего брата Князя, надьяра Таэля, отказавшегося от прав на престол в юном возрасте и ставшим последним Главой ветви Хэку, защищая которую и погиб далеко на севере.

Раэль прежде никогда не видел рхаров. Но слышал предостаточно. Черные рхары водились только на дальнем севере и были свирепейшими хищниками во всем Энгдальмете, не то, что на территории Бессмертного союза. Поговаривали, что эти плотоядные ящеры были потомками Черного Дракона, только без крыльев. Еще говорили, что ветвь Хэку являлась эдаким подобием Черного Дракона и первый Глава, как и все последующие, ездил верхом на рхаре.

Когда Раэль был маленьким, мать рассказывала ему о том, откуда взялся Великий Князь Севера, кто такой Белый Дракон, как образовался Бессмертный союз. И пару раз упоминала о Черном Драконе.

Как день и ночь, как зима и лето, так и Белый и Черный Драконы сосуществовали неотделимо друг от друга, один был продолжением другого.

— Моя госпожа, — обратился он к ехавшей рядом Эсгель. — А почему надьяра Заэля называют исполняющим обязанности Главы ветви Хэку, а не просто Главой?

— Он является военным советником Великого Князя, — вздохнула она. — А советник и Глава Хэку — взаимоисключающие должности. Да к тому же, отец никогда не был одной из ветвей Хэку. И он не в восторге от Драконьего Клыка, ему там холодно.

— И сколько же ветвь без Главы?

— Дай подумать, — она помолчала, хотя знала ответ. — Надьяр Таэль погиб в ту зиму, что я родилась.

Потом Раэль узнал, что прежний Глава и надьяр Заэль по каким-то причинам не ладили. Он спросил бы у госпожи, но Наэль запретил ему разговаривать с ней об отце. Еще его несколько удивило кое-что при знакомстве с княжеской четой. Средняя дочь надьяра Заэля была похожа на отца, младшая — на мать, а Эсгель ни на мать, ни на отца. Гаэль, который лучше остальных разбирался во всем, что касалось здоровья и родственных связей, сказал, что ему это тоже кажется странным, но подозревать кого-то в неверности брачному обету крайне неразумно.

Насколько знал Раэль, и характером его госпожа пошла уж точно не в надьяра Заэля. Тот был слишком честолюбив и серьезен, а Эсгель «чересчур веселой бесстыдницей», как называл её отец. Кто-то из старших говорил, что будь у надьяра Таэля дети, они были бы похожи на Эсгель. Но старший брат Князя никогда не был женат, не говоря уже о детях.

Раэль про себя решил, что она напоминает надьяру Заэлю не очень приятную тому личность, потому он и строг с ней. Но, как успел заметить Раэль, Великий Князь души не чаял в его госпоже.

Одетые в черные киторы из тонкой шерсти, черные холстяные хенсаи, подпоясанные черными же поясами, они шествовали по просторному коридору Белого Дворца в две колонны. Впереди шла Эсгель, чуть поодаль следовал Наэль. Старшие офицеры ветви Хэку были одеты почти так же, как и новобранцы, за исключением поясов — те были белыми. У Эсгель слева на груди была приколота стальная развернутая ладонь — символ Длани Хэку, второго офицера ветви после Главы.

Они прибыли в столицу вшестером: Эсгель, Наэль и четверо новеньких. На месте к ним присоединилось еще пятеро. Наэль объяснил, что они обязаны предстать перед Князем, дабы тот знал их в лицо.

И вот они вошли в тронный зал, где их уже ожидали. Эсгель и Наэль остановились в центре зала, остальные разошлись полумесяцем. Раэль впервые видел Князя. Статный мужчина, возрастом около пятидесяти зим, не производил ужасающего впечатления, как нахрак. Он скорее был тем, кого называют величественной особой. Белоснежные волосы до плеч были распущены, царственное чело украшал венец из черной стали, в виде оголенных зимой ветвей. Длинный черный хенсай был искусно расшит серебром и подпоясан белым шелком. Князь восседал на белом мраморном троне. Рядом с ним сидел его сын, княжич Арзаэль, четырнадцати зим от роду. Княгиня отошла к праотцам, родив сына, так что княжич был единственным прямым наследником престола. По правую руку от Князя стоял тот, кого Раэль хотел видеть меньше всего — надьяр Заэль. Высокий, сухой северянин с гладкими короткими волосами и очень узким ртом. Одет он был, как и подобало его положению, в мундир серо-белой гаммы.

По периметру зала в серых же мундирах стояла стража, вооруженная алебардами. Больше никого не было. Князь поднялся с трона. Хэккийцы синхронно преклонили колено. Князь жестом велел им подняться и подошел ближе. Каждому заглянул в глаза. Раэль был поражен, взглянув в глаза Князю. Они были черными. И в них шел снег. Медленно так опускался, как в безветренную погоду. Князь еле заметно улыбнулся и подошел к Эсгель.

— Ты напоминаешь мне моего возлюбленного брата, — негромко, так чтобы слышали только хэккийцы, сказал он. — Я надеюсь, что однажды у ветви Хэку вновь появится Глава. И я хотел бы видеть именно тебя на этой должности.

Князь вернулся к трону. Повернулся лицом к хэккийцам и уже громко сказал:

— В этот светлый день я рад приветствовать прибывших воинов. Вы вступаете на не простой путь, да я полагаю, что вы об этом знаете. Ответь мне, Длань, ты возьмешь эти девять мечей?

— Да, Князь, — ответила Эсгель.

— Мечи, вы клянетесь слушаться мою Длань, как меня самого?

— Да, Князь, — хором ответили они.

— Тогда теплой зимы вам, — пожелал Князь.

Раэль приколол длань на левую сторону своего хенсая. Надьяр Заэль будет в ярости. Он желал бы видеть на этой должности кого-нибудь другого. Более опытного и благородного. Эсгель была права, говоря, что её отец никогда не был веточкой Хэку. Он видел разницу в происхождении. Хэккийцы — нет. Раэль в этом убедился.

Он сел на постель, погладил блестящий мех. Ткнулся в него носом. Вдохнул знакомый запах. Улыбнулся. И не заметил, как задремал.

— Надьяра, я стучал, — сказал вошедший Наэль и осекся, увидев Раэля. Тот резко сел. Уже было светло.

— Только не говори…

— Да, — кивнул Раэль. — Она уехала. Ночью.

— Это я вижу, — прищурился Наэль. — А куда она поехала?

— Не знаю, — соврал Раэль, честно глядя вопрошавшему в голубые глаза.

— Сделаю вид, что поверил, — кивнул Наэль. — Все равно перед надьяром Заэлем объясняться предстоит тебе.

— Долго спите, надьяра, — послышался голос исполняющего обязанности Главы. Раэль опешил. Его он так скоро не ждал. Надьяр Заэль зашел в покои и бесстрастно посмотрел на хэккийцев. Раэль, поднявшись, кивнул ему. Тот отмахнулся.

— Она все-таки уехала, — заключил он.

Наэль и Раэль переглянулись.

— Значит, теперь ты — новая Длань? — обратился он к Раэлю. Тот кивнул. — Хорошо. С обязанностями, я полагаю, ты знаком? Она, конечно, безрассудна, но не настолько, чтобы оставить вместо себя дилетанта. Но ты никогда не будешь лучше, чем она.

Раэль опешил. Этих слов он ждал меньше всего.

— Смею надеяться, что моя госпожа в скором времени вернется.

— Я тоже, — тихо сказал надьяр Заэль. — Если что нужно, спрашивай.

Он вышел. Наэль и Раэль недоуменно смотрели друг на друга.

— Наэль, когда турнир?

— Летом, не раньше, — пожал плечами тот. — Ты собрался вызвать надьяра Заэля?

— Надьяр Наэль, — обратился Раэль к наставнику по пути в Драконий Клык. — Как получить тхинак?

— Высоковато метишь, друг мой, — улыбнулся тот. — На турнире ты должен победить любого из обладателей оного. Тогда кузнецы изготовят тебе свой.

— А кого я должен буду вызвать?

— За последние сто зим было изготовлено всего десять тхинаков. Сейчас из живых обладателей остались Великий Князь, надьяр Заэль и надьяра Эсгель. Если спросишь моего совета, то вызывать надо надьяра Заэля. Потому как Великого Князя не вызывают, а надьяра пользуется им намного чаще своего отца. С ней сразиться на турнире даже я бы не рискнул.

Раэль выстоял против Эсгель ровно четыре минуты. Это было вдвое дольше, чем у остальных новичков. Надьяра тогда похвалила его.

— Надьяр Наэль, вы хотите сказать, что моя госпожа вызвала собственного отца, победила его, и все еще находится под его подчинением?

— Я бы не сказал. Ей было шестнадцать зим. Она первая, кто получил тхинак в столь юном возрасте. Даже надьяр Таэль, уж на что был силен, и то получил его в двадцать. Ты же видел, на церемониях посвящения Князь напрямую обращается к ней. Надьяр Заэль решает все, кроме главного — кого взять в ветвь. Эту честь унаследовала надьяра Эсгель напрямую от надьяра Таэля.

— Вы его знали?

— Видел несколько раз на турнирах. Надьяра и правда на него очень похожа. А что это ты так улыбаешься, когда я говорю про надьяру Эсгель?

Раэль густо покраснел.

— Даже не думай, — вздохнул Наэль. — А лучше совсем забудь. Она, конечно, хэккийка, но и родная племянница Князя. Если ей позволят брак, то уж точно не с одним из нас. Я давно уже с этим смирился.

— Надьяр? — Раэль был поражен. Отношения между Наэлем и Эсгель напоминали скорее родственные, нежели романтические.

— Я вожделел её с тех пор, как она стала отличаться от парней, — вновь вздохнул Наэль. — А потом надьяр Заэль выбил из меня всю эту юношескую дурь раз и навсегда. И пообещал сделать из меня евнуха, если я хоть пальцем её трону. Тебе, брат, такого не желаю. Так что молчи и забудь.

— Это ты про турнир? — спросила взявшаяся из ниоткуда Эсгель. Раэль испуганно посмотрел на Наэля, тот дернул плечом. — Не советуй забыть о мечте, Наэль.

— Надьяра, не в его положении вызывать на поединок вашего отца, — сказал Наэль. — По крайней мере, в ближайшие пять зим.

— Не слушай его, — махнула она рукой на Наэля. — Он все мечты считает глупостями, точно как надьяр Заэль. Когда-то в детстве я собиралась поймать и объездить черного рхара. Отец посмеялся надо мной, я обиделась и убежала в сад. Там я наткнулась на Князя. Тот, внимательно выслушал меня и сказал очень мудрую вещь: «Наши самые страстные мечты имеют ужасное свойство сбываться. Мечтай и вожделей свою мечту, она согреет тебя в самый трудный момент и придаст сил жить дальше.» Той зимой он потерял жену. А до того потерял любимого брата.

— Надьяра, когда вы так говорите, я чувствую себя безмозглым ослом, — склонил голову Наэль. Эсгель взглянула на него и направила коня вперед.

— А ты ей симпатичен, — сказал подъехавший Гаэль. — Надьяра Эсгель не из тех, кто вот так запросто о себе рассказывает.

Раэль вздохнул. Ему порой казалось, что только его сердце сжималось от боли, когда госпожа становилась печальной и молчаливой. Он четко видел разницу между той надьярой Эсгель, что была Дланью Хэку и той надьярой Эсгель, что была дочерью надьяра Заэля. Видели ли остальные эту разницу? Если да, то каждый молчал. Как молчала Эсгель, когда получала очередное письмо от отца. Одно из таких писем ему довелось прочитать. Нарочито сухое, оно пестрело упреками вперемежку с приказами. В тот момент он был рад, что рано потерял родителей. Ему было бы больно слышать такое от кого-то из близких. Наэль говорил, что она уже давно привыкла. Но он несколько раз видел, как после таких писем или неприятных разговоров с отцом, у нее дергался уголок рта. Сущий пустяк, для тех, кто никогда не глотал молчаливые слезы. Раэль поражался её самообладанию. Она всегда находила в себе силы улыбаться другим, когда на душе было мерзко.

Да, он не мог сказать ей как Лесной Княжич: «Сбросьте лёд печали, моя заснеженная ёлочка! Вы, безусловно, прекрасны, но улыбка вам куда больше к лицу!». Не мог, потому что ему бы и в голову не пришло сравнивать свою госпожу с каким-то деревом, которые сотнями тысяч произрастали на территории Бессмертного союза.

— Я полагаю, что ждать больше нечего, — сказал Раэль. — Я хэккийская Длань, и нам пора отделяться от военного совета.

— Ты сумасшедший, — восхитился Наэль. — Ты хоть представляешь себе, о чем говоришь?

— Вполне, — кивнул Раэль. — Собери всех в большом зале, мне нужно сделать объявление, пока за меня этого не сделал надьяр Заэль.

Эсгель разлепила глаза. В голове гудело. Тело ломило. Она попробовала подняться и взвыла от невыносимой боли.

— Я бы на твоем месте даже не пытался, — услышала она мужской голос. — Ты просто чудом осталась жива.

Эсгель напряглась и вспомнила. К рассвету она добралась до подножия гор. Там на нее напал огромный рхар. Последнее, что она помнила, это как тот хвостом прибил её к скале. Действительно, жива осталась чудом — огромные шипы черного хвоста вонзились в скалу, не попав в её тело.

— Где…? — только и хватило сил спросить.

— Ты в моей отшельничьей берлоге далеко на севере, юная надьяра. А рхар твой неподалеку охотится. Он будет рад узнать, что ты пришла в себя спустя всего четыре дня.

— Кто ты? — Эсгель совсем плохо соображала. И уж тем более не была настроена на шутки.

— Хороший вопрос, — услышала она. — А кто ты?

— Эсгель, — ответила она. — Хэккийка.

— Таэль, — сказал тот. — Отшельник.

Её обволокла усталость, и она провалилась в пучины сна. Ей снился Драконий Клык. Этот остроконечный замок на самом краю северного Княжества. На него надвигалась снежная лавина такой величины, что даже Летний Дворец, находящийся за многие мили от Клыка, был бы погребен под снегом. На балконе самой высокой башни стоял Раэль, укутанный в меха. Глаза его были невыносимо печальны. Эсгель проснулась. Беспокойство поглотило все её мысли, кроме одной — нужно возвращаться. Как можно скорее.

Она села. В голове слегка помутилось. Она сморгнула и огляделась. Вполне благоустроенная пещера. Не вписывалось в обстановку только одно — горы книг. Эсгель осмотрелась внимательнее. В самом дальнем и укромном углу стоял небольшой черный сундук, подобный походным сундукам хэккийцев. Откуда он здесь? И кто такой этот отшельник?

Скрипнула деревянная дверь. Девушка увидела высокую фигуру в черном плаще с капюшоном и меховых сапогах, на которых появились капельки растаявшего от тепла снега. Он снял капюшон, и Эсгель уставилась на него во все глаза. Северянин! Белоснежные волосы были увязаны в хвост на уровне шеи. В левом ухе его блестела длинная сережка. Белые зрачки ярко-голубых глаз говорили о достаточно большом возрасте. Прямой нос свидетельствовал о чистоте крови. А чётко очерченные губы были просто украшением его мужественного, благородного и умного лица. Он снял плащ и повесил его на крючок. Черный хенсай был оторочен белым мехом, через плечо висела небольшая кожаная сума.

— О, надьяра, я рад, что вам стало лучше, — улыбнулся он, снимая сумку.

— Не может быть, — только и сказала девушка. Северянин поднял брови, разбирая сумку. Он извлек оттуда пучок какой-то травы, придирчиво на него посмотрел и отложил в сторону.

— Может, — кивнул он. — Кровь рхара не сможет поставить на ноги только мертвого.

Эсгель в испуге поворочала языком во рту. Ничего страшного не ощутив, она отрицательно покачала головой.

— Я не об этом сейчас.

— А я об этом, — он посмотрел ей в глаза и бросил хенсай. — Ходить лучше в одежде, не правда ли? А то холодно.

Эсгель была готова провалиться от стыда, хотя большую часть её тела покрывали бинты. В душу закрался доселе неведомый ей испуг за свою женскую самость, так старательно ею игнорируемую.

— Надьяра, — укоризненно посмотрел на нее отшельник. — Я, конечно, чудак, но не сумасшедший. Я не хочу, чтобы мужчина, которому позволила обнимать свое тело взрослая хэккийка с тхинаком, оторвал мне голову и по кусочку скормил бы рхару.

Эсгель не знала, удивляться ей или смеяться. Северянин посерьезнел и поднял брови.

— Как я узнал? На руки посмотри.

Она покорно опустила глаза на перевязанные предплечья. На коже, не покрытой бинтами, серебром проглядывал узор. Она такого раньше никогда не видела.

— Это большая редкость, — как бы отвечая на её мысли, продолжил отшельник. — Дар Белого Дракона любящим сердцам, что подарили себя друг другу — если с одним из вас что-то случится, другой непременно об этом узнает. Узор начнет темнеть.

Он снял перчатки и закатал рукава. Узор был черным.

— Она погибла, — сказал северянин. — Очень давно. А меня не было рядом.

— Простите, надьяр, — тихо сказала она. Он отмахнулся и занялся приготовлением какого-то отвара. И тут она глазам своим не поверила — на поясе у него висел тхинак. Как это она его раньше не заметила? Сомнений быть не могло. Это был именно тот самый Таэль, которого все считали погибшим. — Глава?

— Давно уже перестал им быть, — пожал плечами Таэль.

— У ветви по-прежнему нет Главы, — начала сердиться Эсгель. Её дядюшка был жив-здоров, а ветвь Хэку переживала не лучшие времена. Не говоря уже о Великом Князе, свято чтившем память погибшего.

— Как мало ты знаешь, юная надьяра, — вздохнул Таэль. — Я больше не хэккийский Глава. И уж прости за нескромный вопрос, кто твои родители? Отцовского медальона на тебе я не нашел.

Эсгель фыркнула. Герб надьяра Заэля ей никогда не нравился. И надевала она его только по особым случаям. Путешествие на север в их число не входило. Ей было интересно, как изменится в лице надьяр Таэль, узнав, чья она дочь.

— Я старшая дочь надьяра Заэля, племянница Великого Князя и, соответственно, ваша, надьяр Таэль.

— Приятно знать, что ты пошла в княжескую породу, — улыбнулся тот. Слухи о натянутых отношениях между Главой Хэку и Военным советником оказались правдивыми. Эсгель не смогла сдержать улыбку.

— Мне часто говорили, что я почему-то похожа на вас.

— Да, странно все это, — надьяр разлил отвар по чашкам и протянул одну девушке. — Заэль хороший человек. Но слишком уж приверженный рамкам. Кстати, племянница, ты зачем на север-то подалась?

— Долгая история, надьяр, — она погрустнела.

— А мы не торопимся, — он сел рядом с ней.

— Я не знаю почему, но отец вырастил меня как воина. Я мечтала попасть в ветвь Хэку с того момента, как увидела парадный мундир Главы в зале славы Белого Дворца. В итоге я в шестнадцать зим вызвала своего отца на турнире. Получила тхинак и должность Длани Хэку. Потом была война с народом Итмоса. Две с половиной зимы. А потом отец решил выдать меня замуж. И за кого? — Эсгель скривилась. — За Лесного Княжича. А это означало, что возглавить в будущем ветвь мне не грозило. Так хотел отец, так хотела мать, так хотели все, кроме меня.

— А Князь?

— Это политически выгодный брак, предложенный Лесным Князем. Мой отказ означал бы еще одну войну и развал Союза, а эту цену я была не согласна заплатить. Ветвь Хэку и так понесла огромные потери. Поэтому мне честно приходилось улыбаться надьяру Итэлю не ради отца, но ради хэккийцев. Так прошло еще почти семь зим. А треть зимы назад он погиб на охоте. Вот тогда-то я и пошла к Князю. И он сказал — езжай на север.

— Так тебе всего двадцать пять зим? — по лицу надьяра Таэля пробежала тень сомнения. Эсгель кивнула. — А я собственноручно напоил тебя кровью рхара. Ладно, вот что мне ещё расскажи. Твой отец вот об этом знает?

Он взял её за руку и показал на узор. Эсгель отрицательно покачала головой.

— Все как-то спонтанно получилось, я просто подумала, что больше никогда его не увижу.

— О, вот только не надо передо мной объясняться, — надьяр Таэль махнул рукой. — Мне вполне достаточно того, что они у тебя есть. А это значит, что тебе уже есть двадцать пять, ему тридцать и вы друг друга любите.

— Тридцать две, — улыбнулась Эсгель. Реакция дяди была для нее спасительной рукой. Нет, она не жалела. Но боялась гнева Великого Князя. То, что отец не обрадуется, она знала совершенно точно. — Надьяр Таэль, а как я к вам попала? Вы меня нашли?

— Я? — удивился тот. — Да тебя рхар притащил.

— Рхар? — теперь уже удивилась девушка. — Ведь вы сказали, что я чудом осталась жива! Он же напал на меня! Или что?

— Если бы на тебя напал рхар, ты бы здесь не сидела, — увидев протест в глазах девушки он продолжил. — Я о рхарах знаю побольше, чем написано в княжеской библиотеке. А на севере полно такой дряни, что намного опаснее рхара. Он тебя спас и принес сюда. Странно только, что они так близко к горам оказались. Не нравится мне все это.

— Кто «они»?

— Кхуреги. Кто это или что это, я не знаю наверняка. Знаю лишь, что совладать с ними может только рхар. Но и то, это еще как получится.

— Надьяр, — обратилась девушка. — А кто изготавливает сбрую для рхаров?

— Сбрую? — внезапно расхохотался Таэль. — Он что тебе, лошадь что ли? Да, надьяра, рассмешила ты меня. Как поправишься, я все тебе объясню. А пока поспи. Поесть не предлагаю, после крови рхара нельзя некоторое время.

Таэль поднялся, взял из её рук чашу и пошел в другой конец пещеры. Эсгель легла и повернулась к стене. Ей нужно было подумать. О многом. Да и не очень-то ей хотелось, чтобы надьяр Таэль видел, как её пальцы скользят по узору на руках. Она улыбнулась. Как они там? Раэль, Наэль, Гаэль, отец, мать, сестры, Князь… С мыслями о них она заснула.

Уже час матушка собственноручно укладывала ей волосы. Прядь за прядью. У Эсгель затекла спина.

— Матушка, ну чего ради вы так стараетесь? Я же хэккийка!

— А так будешь похожа на княжну, — в мягком голосе матери слышались нотки раздражения: старшая дочь всегда была сорванцом, а не придворной дамой.

— Матушка! — всплеснула руками вошедшая Мриэль. — А почему у нее вырез на платье с каждой зимой все глубже и глубже? Я тоже хочу!

Эсгель бросила взгляд на лежавшее неподалеку платье. Вырез, и правда, был большой.

— У твоей сестры красивая шея, глубокий вырез это подчеркнет, — матушка провела теплой рукой по обнаженному плечу старшей дочери, та сидела в тугой шелковой сорочке с кружевным подолом. — Надо будет сказать Заэлю, чтобы за год до свадьбы тебя вернули в Белый Дворец. Будущей Лесной Княгине тело воина ни к чему.

— А он такой красивый, — вздохнула Мриэль. Той было всего шестнадцать зим, и её свадьба была ещё далека.

— Правда красивый? — принеслась сероглазая Линэль. Она в свои десять зим уже обещала стать первой красавицей Бессмертного союза.

— Ничего он не красивый, — проворчала Эсгель. — Длинный и зеленый.

— Эсгель! — укоризненно остановила её матушка. — Он твой будущий супруг!

— И очень достойный юноша, — сказал вошедший отец. — Я надеюсь, вы не заставите меня краснеть, надьяра.

— Надьяр, — повернулась к нему матушка. — А я надеюсь, что сегодняшний вечер обойдется без нравоучений.

Отец поклонился и вышел. Супруге он не перечил. Матушка закончила с волосами и принялась за платье. Ей почему-то всегда доставляло удовольствие наряжать дочерей.

— Ты как-то слишком скована, не замечала за тобой такого, — обеспокоенно проговорила матушка, ловко затягивая потайные тесемки на бархатном платье.

— Мне неудобно, рукава широкие, от кружева чешется все! Почему я не могу пойти в мундире, как отец?

— Надьяра! — повысила голос матушка и осеклась. Лицо у дочери было до того страдальческим, что сердце матери не выдержало и она смягчилась. — Вот скажи, неужели тебе не хочется понравиться?

— Для этого вовсе не обязательно обряжаться в гору неудобной одежды, — опустив глаза, сказала Эсгель.

— Ветвь Хэку, — продолжила матушка. — Одна большая семья. Вы все там братья и сестры, и это прекрасно. Но я не об этом. У супругов все несколько сложнее. В тебе должны видеть не только друга, но и женщину. Благородную, с чувством собственного достоинства. В таком случае никто не позволит себе тех или иных грубостей.

— Да с ней в здравом уме никто и не свяжется, — хихикнула Мриэль. — Сестрица любому задаст жару!

— Дай Белый Дракон тебе одних сыновей, — вздохнула матушка, обращаясь к старшей дочери. Из окна послышалось соловьиное пение. Эсгель встрепенулась.

— Все, матушка, меня зовут! — она подобрала подол и направилась к двери.

— Я надеюсь, что не совершила ошибку, уговорив твоего отца разрешить им быть рядом с тобой.

Эсгель остановилась.

— О чем вы говорите, матушка? Они же мои четыре перста, и всегда были вместе со мной.

— Ступай.

Эсгель вышла. В саду её должны были ждать хэккийские персты — четыре старших офицера — Наэль, Гаэль, Ингаэль и Раэль. И, она полагала, еще несколько хэккийцев. Эсгель старалась спуститься по лестнице так, чтобы не привлекать к себе внимания, но у нее ничего не получилось. Уже прибывшая знать Бессмертного союза, завидев девушку, учтиво кланялась. А она все искала глазами спасительный черный мундир кого-нибудь из своих, и не находила. И тут она спиной почувствовала тепло.

— Чудесное платье, надьяра.

— Наэль, — выдохнула она, не оборачиваясь. — Где остальные?

— Надьяра, ваш отец велел нам не подходить к вам близко сегодня, — Наэль перешел на шепот. — В полночь в дальней беседке, как обычно.

Она еле заметно кивнула. И улыбнулась. Хэккийский обычай сбегать с балов и приемов имел глубоко зарытые корни. Они не знали, кто первым придумал так поступать, но свято чтили традицию. В полночь они собирались в дальней беседке, где веселились как им хотелось — рассказывали всякие истории, делились впечатлениями о поединках, и перемывали кости знати.

— О, Белый Дракон! Княжна, вы прекрасны, как соловьиная песнь! — услышала она возглас надьяра Итэля. Она повернулась на голос и возле одной из колонн увидела Раэля. Вид у него был несколько ошарашенный. К нему подошел Наэль и за рукав утащил куда-то. — Вы ослепительны, обворожительны и просто восхитительны!

Эсгель посмотрела на него и тот резко замолчал. Девушка сделала над собой усилие и сказала как можно вежливее:

— Надьяр, я тоже рада вас видеть, но комплиментами осыпать стоит не меня, а мою матушку. Это все её рук дело.

Через несколько часов Эсгель брела по саду. Ей невыносимо хотелось снять с себя эту ужасно неудобную одежду и подставить тело прохладному ночному воздуху. Наконец, она увидела фонарики под крышей беседки. Там кто-то сидел. По взлохмаченным волосам она поняла, что это Раэль. Он был один. Она подошла и прислонилась плечом к столбцу у входа.

— Где все?

Он поднял глаза, и Эсгель поймала себя на мысли, что ей хочется коснуться его губ, мягких и чувственных. Они, почему-то, напоминали ей спелые вишни.

— Надьяра, с прохода! — прервал её мысли Наэль. Она торопливо отошла. Тот нес две плоские подушки и теплые плащи. Гаэль тащил поднос с глиняными кружками. Ингаэль и Вараэль — объемистый дымящийся кувшин в половину своего роста. За ними со всякой снедью шли еще несколько хэккийцев.

Когда все расселись по круглой мраморной скамье и разлили выпивку, Наэль спросил:

— А, кстати, надьяра, как вам удалось вырваться из страстных словесных объятий надьяра Итэля?

— Его светлость увлекся беседой о поэзии с Мриэль, и еще долго не заметит моего отсутствия. Они нашли друг друга, — Эсгель поправила подол, случайно засветив нижние кружева.

— Ого, — воскликнула Инмэль, сестра Наэля, хэккийка семнадцати зим отроду. — Можно потрогать?

— Потрогай, — недоуменно пожала плечами Эсгель. Она к кружевам подобного трепета не испытывала. За свои двадцать зим ей пришлось столько раз их надевать, что любой бы сбился со счета. Инмэль подошла к ней и бесцеремонно задрала подол.

— Ничего себе! — восхитилась та. Эсгель вернула подол на место и несколько раздраженно сказала:

— Тебя сегодня мундир надевать никто не заставлял.

— Она? — указал на нее пальцем Наэль. — В кружевах? Надьяра, она о себе в мужском роде скоро заговорит, а вы про кружева!

Инмэль стиснула зубы и сжала кулаки. Брат её все время задирал, а достойно ответить она ему не могла. Наэль отпустил еще пару едких шуточек, но слово «плоскогрудая» было явно лишним. Инмэль выплеснула содержимое своей кружки ему в лицо, облив попутно сидевших по обе стороны Гаэля и Эсгель. Наэль резко вскочил, намереваясь наподдать взбалмошной сестрице, но Эсгель остановила его.

— Извинись.

— За что? За правду? Если ей не нравится, пусть вобьет мне её в глотку! Сама!

— Извинись, — спокойно повторила Эсгель. — Она себе в твой адрес грубостей не позволяет не потому, что ты сильнее. А потому, что ты её брат.

— Простите, надьяра, — Наэль в пояс поклонился сестре.

— А княжна, оказывается, знатный дипломат, — все разом обернулись на голос. В тени деревьев стоял Лесной Княжич собственной персоной. Он медленно зашел в беседку под молчаливые взгляды хэккийцев. — Я, поражен вашим милосердием, княжна. Вас дважды оскорбили и ни разу не извинились.

Он произносил её титул так, словно только ему известно его истинное значение. Эсгель вжалась в лавку от его тона. Хэккийцы молчали. Для них она княжной не была.

— Я вправе потребовать извинений за вас, лунный свет ночи моей жизни.

— Нет, — вырвалось у девушки. Никто, кроме нее, не имел такого права. Эсгель уже начала представлять суровые отцовские пытки, когда тот узнает о происшедшем. Внезапно поднялся Раэль. Спокойно подошел к кувшину, обновил свою кружку, налил еще одну и протянул её Итэлю. Тот опешил, но взял и вопросительно посмотрел на северянина со шрамом.

— За милосердную княжну! — Раэль поднял кружку. Хэккийцы вторили ему. Раэль совсем обнаглел и добавил: — До дна!

Итэль опасливо покосился на дымящуюся жидкость, но все-таки поднес кружку ко рту. Эсгель была готова расцеловать Раэля с ног до головы. Тот мало того, что вывернул её ответ в нужное русло, так ещё и напоил княжича до беспамятства. Это хэккийцы могли пить полынную настойку кружками без тяжелых последствий. А вот непривыкшего к такому питью, она валила с ног и лишала памяти. Итэль, допив, покачнулся и рухнул на подставленные руки Раэля.

— Не был бы зеленым, стал бы хэккийцем, — восхитился Наэль. — Настоящий мужчина!

Уже изрядно выпившие северяне захохотали. Эсгель улыбнулась. Раэль усадил княжича на лавку. Ингаэль поднял руку, призывая всех к тишине. Хэккийцы замерли.

— Сюда идут. Похоже на надьяра Заэля!

— У меня идея, надьяра! — Наэль что-то прошептал ей на ухо, та одобрительно закивала.

— Я у вас всех в неоплатном долгу, — улыбнулась она.

Надьяр Заэль и Лесной Князь прогуливались по саду, беседуя о каких-то делах. Их привлек мягкий свет фонариков дальней беседки. Решив, что в ногах правды нет, они направились туда и замерли. В беседке сидели двое: высокий юноша и девушка, положившая голову тому на плечо. Надьяр Заэль и Лесной Князь многозначительно переглянулись и довольно пожали друг другу руки.

— Не будем мешать, — прошептал надьяр Заэль, и они бесшумно направились обратно во Дворец.

Эсгель открыла глаза. Все та же пещера. Приятно потрескивает костерок.

— Снилось что-то приятное? — спросил надьяр Таэль. Девушку передернуло от излишнего внимания к собственной персоне. Дядюшка не спускал с нее глаз.

Она пожала плечами и улыбнулась, вспомнив сон и следующее за теми событиями утро. Отец широко улыбался за завтраком, а Эсгель давилась от рвущегося наружу хохота. К тому времени как Итэль пришел в себя, она умудрилась заснуть. И не заметила, как подлое платье предательски обнажило плечо. Естественно, княжич расценил все лучшим образом, напрочь забыв о том, что видел и слышал тем вечером. И избавил княжну от каких-либо объяснений, посчитав вопрос «а что вчера произошло» оскорбительным для дамы его сердца.

— Ерунда всякая снилась, надьяр, — ответила Эсгель.

— Кружева? — прищурился тот. Эсгель нахмурилась. Её пугала проницательность надьяра.

— Я что, разговариваю во сне?

— Моя сестра была большой любительницей наряжаться в оные, — пояснил Таэль. — Я полагаю, тебе не сладко пришлось в свое время. Хотя, надо отдать должное, это крайне привлекательно. Особенно эти открытые сорочки. Ну, которые и сорочками-то назвать сложно — полоса шелка на груди и кружева до пола.

— Что, правда? — глядя исподлобья, разочаровано спросила Эсгель. — Они же ужасные. От них все тело чешется.

— Зато их снимать удобно, — парировал Таэль. Предательский румянец выдал девушку с головой: она представила, что в ту ночь на ней была именно такая сорочка.

— Хотя мне всегда больше нравились девушки в хенсаях, — он задумчиво почесал подбородок. — Они своих желаний в мое время не стыдились.

Эсгель погрустнела. В ветви Хэку ей одной было не дозволено иметь близкие связи. Князья, как выразился её отец, надкусанные яблоки не доедают. Она вздохнула. Её всегда мучил вопрос касательно Раэля.

— Надьяр Таэль, — решила сменить тему девушка. — Вы обещали мне рассказать про рхаров.

— Тогда собирайся и пошли, — он кивнул в сторону своего сундука. — Там найдешь, что надо. Я и твои пожитки туда положил, ты уж извини.

Эсгель обнаружила свои вещи в целости и сохранности. В них никто не копался. Одевшись, она принялась причесываться.

— Ого, какая вещица, — указал надьяр Таэль на гребень. — Это кто ж такой молодец, догадался?

Эсгель взглянула на гребень как в первый раз. Черное дерево безо всяких изысков. Не слишком частые, но и не слишком редкие длинные зубцы. Он был тяжелее обычных гребней, но ей пришелся по руке. Она бережно хранила его и не меняла ни на какой другой.

Они ехали в Летний Дворец.

Расчесывая на ночь волосы, Эсгель разговаривала с перстами возле костра. Густые волосы успели спутаться за целый день быстрой езды. Вдруг изящный гребешок хрупнул в её руке и развалился пополам. И это в её жизни был далеко не первый гребень. Она удрученно вздохнула. Новый взять не откуда. Эсгель заплела так и недорасчесанные волосы в косу и подобрала обломки.

— Иной раз я думаю, что мой отец прав, — сказала она.

— Что не будь вы княжеского рода, вашим гербом была бы дикая лошадь? — улыбнулся Наэль. Эсгель еще раз вздохнула, выбросила обломки в костер и отправилась спать.

Утром она сидела в гордом одиночестве с чашей духмяного отвара, ожидая, когда проснутся Наэль или Гаэль. Из четверых перстов только они носили более-менее длинные волосы, и у них можно было попросить гребешок. Наэль почти всегда завязывал хвост на затылке, собирая в него только верхнюю часть волос, Гаэль же заплетал косу от самого темени, перехватывая её тесьмой у начала шеи. У Ингаэля волосы вились, и он их очень коротко из-за этого подстригал, в отличие от брата — тот просто носил кудри до плеч. А Раэль всегда коротко стригся, потому что как ни старался он их укладывать, они все время стояли торчком, как шипы. За это его иногда обзывали колючкой.

Эсгель отпила из чаши. Ингаэль возился с завтраком. Тут её тронули за плечо. Она обернулась и увидела Раэля. Тот почему-то нервничал.

— Госпожа, — он протянул ей что-то черное. — Пока не появится новый.

Эсгель удивленно подняла брови. Раэль умудрился вырезать именно такой гребень, который и был ей нужен. Простой, не слишком частый, в меру длинный и очень прочный. Из черной древесины делали щиты. Разрубить такое было достаточно проблематично, не то, что сломать, расчесывая волосы.

— Спасибо, — она улыбнулась. — А как ты догадался использовать черное дерево? В Бессмертном союзе гребешки делают из светлых пород.

— Не подумайте дурного, моя госпожа, — на лице Раэля отразился легкий испуг. — Кочевники используют черное дерево, чтобы… Вот я и подумал…

Эсгель звонко засмеялась. Она помнила, какие гривы у лошадей кочевников.

— Ты только Наэлю не говори, — заговорщицки прошептала она.

Эсгель улыбнулась.

— И правда, — пожал плечами надьяр Таэль. — Чего я всякие глупости спрашиваю, когда и так все понятно. Да, снега нет, плащ не надевай. Оружие тоже не бери. Не сегодня.

Эсгель еще подержала в руках тхинак и с видимым недовольством положила его на сундук. За девять зим она настолько привыкла к нему, что умудрялась носить его даже под платьем.

Когда они вышли из пещеры, Эсгель слегка поежилась. Здесь было холоднее, чем в Драконьем Клыке. Она покосилась на дядю — тот был практически с ног до головы в мехах, а ей пришлось довольствоваться зимним вариантом хэккийской формы.

— Ты никогда не задавалась вопросом, почему форма ветви Хэку отличается от обычной военной? — спросил надьяр Таэль. — Например, сапоги выше колена?

— Чтобы снега не зачерпнуть, — как маленькому сказала девушка. Тот расплылся в довольной улыбке.

— Ничего-то ты не знаешь, Длань.

— Так просветите, Глава, — съязвила девушка. — И чего мы тут стоим?

— Я не Глава, я же тебе сказал.

— А я уже не Длань, — она гордо подняла голову.

— Ты действительно на меня похожа, — ухмыльнулся Таэль. — Тогда мы быстро управимся. Смотри.

Она повернула голову и увидела огромный сугроб.

— Подойди, — сказал Таэль. Эсгель пожала плечами. Обычный сугроб. Когда до него осталось несколько шагов, сугроб резко встрепенулся, и начал таять. Эсгель глазам своим не поверила. Тот самый черный рхар. Огромных размеров ящер стряхивал с себя остатки снега как собака. Потом моментально прижал голову к земле, и принялся мотать хвостом из стороны в сторону. Ну собака собакой. Эсгель хлопала глазами и никак не могла связать воедино тот величественно-ужасающий образ с герба ветви Хэку и то, что видела сейчас. Да, он огромный. Да, клыкастый. Да, с шипами. Но эти большущие голубые глаза никак не вписывались в образ кровожадного хищника. Эсгель осторожно протянула руку и положила её тому на нос. Рхар прищурился и издал какой-то утробный звук, словно довольная кошка. Эсгель оглянулась на дядю. Тот улыбался.

— Поняла теперь?

— Нет. Я еще больше запуталась.

— Беда с тобой, племянница, — вздохнул тот и подошел. Рхар отреагировал мгновенно: ощерился и преградил северянину путь шипастым хвостом. Таэль довольно кивнул. — И это при условии, что он знает, что я не враг тебе.

Он вернулся назад. А грозный рхар вновь превратился в ласкового щенка исполинских размеров. Тут Эсгель поняла, что перестала мерзнуть. И поймала себя на мысли, что надо бы попробовать прокатиться, вдруг получится. Рхар, как будто отвечая её мыслям, подставил переднюю лапу как ступеньку. Эсгель осторожно поставила правую ногу ему на лапу и достаточно быстро оказалась верхом. Шипы по обе стороны его туловища выполняли роль защиты всадника и, видимо, способствовали перемещению по животному. Рхар плавно поднялся и прошелся кругом. Эсгель подумала, что не помешали бы поводья, но рхар встал на дыбы. Девушка не упала, просто слегка переместилась, бедра оказались прямо на плоскости шипов, а стопами можно было зацепиться еще за одну пару. Теперь ей стало вполне понятно, почему дядя рассмеялся на её вопрос о сбруе для рхара.

Руки оставались свободными, что позволяло использовать двуручное оружие, сидя верхом.

Внезапно рхар прыгнул. У девушки перехватило дыхание — тот вцепился когтями в отвесную скалу и полез вверх, осторожно придерживая всадницу кончиком хвоста.

— Ничего себе, — выдохнула она, когда спустя полчаса оказалась на земле рядом с дядей.

— Отпусти его поохотиться, и пойдем.

— Можешь поохотиться, — сказала Эсгель, подойдя к рхару. И добавила. — Только будь осторожен.

Рхар аккуратно обнял её хвостом и удалился.

— Когда-то все хэккийцы ездили на рхарах, — сказал дядя, протягивая ей миску с едой. — А потом что-то произошло. Черные рхары как будто вымерли, и привилегия всадника осталась только за Главой. Я отправился на север, дабы разузнать, что произошло. Но потерпел неудачу, едва остался жив и потерял своего Буревестника. Тогда-то я и узнал о чудодейственности крови рхара.

— Почему он помог мне тогда? — спросила Эсгель. — Мне просто повезло, что он не счел меня добычей?

— Рхар нападает на людей только по приказу всадника. Либо, защищая его. А здесь сработал, так сказать, естественный инстинкт. Самец рхара никогда не даст самочку в обиду. Он хоть и молод, но в воспитании способен потягаться с дворянином.

— А при чем здесь я? — подняла брови девушка. — Я же не рхар.

— Ты в этом так уверена? — прищурился Таэль. — Ладно, о том, почему рхары позволяют себя оседлать, тебе расскажет Аннаэль. У него понятно получится. Я ограничусь лишь тем, что твой новый друг решил посадить себе на спину именно тебя, и больше никого другого. К тому же, он дал выпить своей крови, так что твои мысли теперь для него не секрет.

— Надьяр, вы не хотите вернуться?

— Нет, не хочу, — Таэль резко посерьезнел. — И тебе придется умолчать о том, что видела меня.

— Нет, дядя. Врать Князю я не буду. И не потому, что это бесполезно.

— Я не про Князя, — сказал тот. — Ты ведь не думала, что он просто так тебя послал на север?

Эсгель оцепенела. Теперь собственные сердечные проблемы казались ей сущими пустяками. Ей было легче, пока она не предполагала о том, что Князь мог чего-то недоговаривать. Что за дела творились в княжестве в ту зиму, что она родилась? Что могло заставить Князя лгать? Вопросы переполняли её голову. Вопросы, ответы на которые знал только Князь.

— Как вернется с охоты рхар, я возвращаюсь в Торах. У вас еще есть время передумать, надьяр.

Тот помотал головой.

— Я еще не закончил дела здесь. А ты поедешь прямиком в Белый Дворец к Князю. Передашь ему кое-что. И чтобы ни одна душа кроме него не знала, что я жив.

— Хорошо, надьяр. Спасибо за все.

— Я думаю, мы не в последний раз видимся, Эсгель, — он протянул ей какую-то книгу. — Это тебе, изучи на досуге, пригодится.

Эсгель положила книгу в сумку, накинула плащ и направилась к выходу. Таэль чуть погодя последовал за ней. Был только полдень. Мороз покалывал лицо.

— Позови его, — сказал Таэль.

Эсгель прикрыла глаза и представила своего рхара. Потом открыла глаза и произнесла:

— Гранит.

Тот появился черной молнией. На морде блестела еще не успевшая застыть кровь.

Таэль протянул девушке длинный тяжелый сверток, по всей видимости, меч.

— Это Князю. Ни при каких условиях не разворачивай. Да не настигнет тебя метель, Длань.

— Теплой зимы вам, Глава, — бросила девушка и вскочила на рхара. Тот стремглав помчался прочь. На юг. В столицу.

Раэль вышел из княжеской кузницы. На площади толпились северяне. Было шумно. И тут он увидел рхара. Живого черного рхара, со всадником в хэккийской форме. Правда одет он был не совсем по погоде. Вместо тяжелого плаща с мехом на нем была укороченная холщевая накидка с капюшоном. Раэль поправил новенький тхинак на поясе, одернул мундир и направился к всаднику. Тот легко соскочил с рхара. По всей видимости, это девушка. Неужели Эсгель?

Хэккийка не сказав ни слова, не сняв капюшона, направилась прямиком в Белый Дворец. Раэль отправился следом, оставив возбужденную толпу восхищаться рхаром. Тот замер на месте, как гранитная статуя.

Через несколько минут Раэль услышал за собой шаги. Четверо. Его персты — Наэль, Гаэль, Ингаэль и Инмэль.

— Есть мысли, надьяр? — спросил Наэль. Его должность Длани миновала уже во второй раз. И если Эсгель он ни разу не победил, с тех пор как ей стукнуло четырнадцать, то Раэля он всему обучил сам. И указательный перст был больше горд, нежели расстроен.

— Как? — спросил тот. В голове его вертелась масса вопросов, и почти все они начинались с как. Как у нее получилось? Как она воспримет произошедшее? Как поступить дальше?

За те три недели, что отсутствовала его госпожа, произошло много событий. Надьяр Заэль чуть не распустил ветвь Хэку, чем спровоцировал новую Длань на бой. Раэлю удалось-таки одолеть исполняющего обязанности главы, ценой еще одного шрама на лице. Но это все отступало на второй план перед самым шокирующим событием — княжич Итэль был возвращен к жизни волей Белого Дракона.

Они почти нагнали её перед входом в тронный зал, но массивные двери захлопнулись перед самым носом хэккийской Длани.

— Что, и тебя не пустили, безродный? — презрительно скривился подошедший Заэль. Он все никак не мог оправиться от поражения. Раэль поймал себя на мысли, что напыщенный надьяр лопнул бы от желчи, если бы узнал о его маленьком секрете. Но Раэль многому научился у своей госпожи, в том числе, и соответствовать своему статусу в любой ситуации. Молчать же он в совершенстве научился за время своего рабства.

— Глава велит, Длань повинуется, — элегантно поклонился Раэль и добавил — Беспрекословно.

Надьяр Заэль стиснул зубы. Раэль распрямился и посмотрел ему в глаза.

— Что значит оставить десятерых в Клыке, а остальных направить в общие войска? — Раэль был вне себя от злости. Шел третий день от начала его службы на новой должности, как надьяр Заэль приказал практически распустить ветвь. — Ветвь Хэку веками защищала северную границу!

— Наглый мальчишка! Это приказ! — стукнул кулаком по столу надьяр Заэль. И тут Раэль решился.

— Я Длань Хэку. И выполняю только приказы Главы и Великого Князя, — в голосе его пела сталь. Заэль скрипнул зубами.

— Предыдущая Длань была куда осмотрительнее, — он трижды хлопнул в ладоши. Вошли персты. — Сей безродный муж не желает повиноваться моим приказам. В кандалы его! А мне нужна новая Длань.

Персты не двинулись с места. Заэль такого поворота не ожидал.

— У ветви есть Длань, — произнес Наэль. — У вас есть только один способ заставить Длань повиноваться, надьяр.

— Тогда едем в столицу, — раздраженно произнес тот. — Великий Князь рассудит.

Раэль собрал всю ветвь в тот самый день, когда уехала Эсгель. По обычаю любой из перстов имел право оспорить должность Длани. Но никто этого не сделал. Все и так знали, что Раэль был лучшим среди них. Тогда-то к перстам присоединилась Инмэль, победив обоих близнецов. Наэль и Гаэль переглянулись — победа девушки означала нескорое возвращение надьяры Эсгель. Испокон веков получалось так, что среди пятерых старших офицеров всегда была только одна девушка. Но Раэль предложил ветви освободиться от гнета военного совета. Все удивились, но поддержали нового Длань. Раэль поднялся в ветви с самых низов и знал, что самоуправство исполняющего обязанности Главы не нравилось никому.

И вот, наконец, настал час решающей битвы. На площади, дабы видели все, Военный советник Великого Князя и новый Длань ветви Хэку сражались за право управлять ветвью. Если победит надьяр Заэль, то ветви конец, а если победит новый Длань, то ветвь будет продолжать существовать.

Надьяр Заэль был силен. И силы ему придавало страстное желание поставить на место этого зарвавшегося раба, возомнившего себя полководцем. «Ручная крыса моей взбалмошной бесстыжей дочери», — так назвал его надьяр Заэль перед боем. Раэль мог стерпеть в свой адрес что угодно, но вот когда его возлюбленную госпожу смешивали с грязью, он приходил в ярость.

И вот с клинков одновременно закапала кровь. Тхинак надьяра Заэля прошел вскользь, оставив глубокий шрам на лице Раэля. От носа до угла челюсти слева, перекрестив вертикальный шрам наискось. Удар планировался смертельный — полшага ближе и ему раскроили бы череп. Но надьяра Эсгель в свое время показала ему, как избежать типичных ударов тхинака.

Узкий меч Раэля впился в шею советнику ровно настолько, чтобы не повредить тому крупные сосуды. Его победа была очевидна. При желании он мог отрубить надьяру Заэлю голову, но не стал.

Великий Князь объявил, что отныне ветвь Хэку не подчиняется приказам исполняющего обязанности Главы. Также, новому Длани жаловали тхинак.

Тут двери отворились. Сердце Раэля забилось быстрее. Рядом с Князем стояла Эсгель. Раэль пропустил советника вперед, и вошел следом.

— Если соберетесь решать разногласия по традиции, — проговорил Князь. — Потерпите до завтра. Все свободны. Заэль, нужно поговорить.

Эсгель развернулась и стремительно вышла, даже не посмотрев в сторону хэккийцев. Раэля объяли самые нехорошие мысли. Он посмотрел на каждого из перстов и отправился следом, изо всех сил стараясь не ускорить шаг.

Он нашел её в дальней беседке. Эсгель удрученно смотрела куда-то вдаль. Его тхинак ненароком задел каменный столбец, и девушка обернулась. Глаза её были полны испуга. Да что глаза, она сама стала совсем другая. Он сделал шаг вперед. Она отступила. Его сердце сжалось в крохотный комок — она его боялась. У страха неповторимый запах. Раэль сжал зубы, поклонился и пошел прочь. Холодные пальцы сомкнулись на его запястье. Он остановился. Когда она ткнулась ему в спину, на душе сразу отлегло.

— Да гори оно всё, — услышал он. Она крепко обняла его. Раэль почувствовал себя тающим сугробом.

Внезапно пошел снег. Он плавно опускался с небес. Мягкий и пушистый.

Раэль повернулся лицом к девушке, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Надьяр Итэль жив.

— Плевала я, — выдохнула она. Раэль поцеловал её. Когда она начала стаскивать с него хенсай, он остановил её и с озабоченным видом сказал:

— Замерзнешь.

Она дернула бровями.

— Так согрей.

А снег все падал и падал. Долго падал. Через полчаса Раэль спросил:

— Сюда зимой вообще никто не ходит?

Эсгель улыбнулась, прижимаясь к нему. За все время он ни разу не назвал её госпожой.

— В такую погоду дворяне сидят у окон и любуются падающим снегом. Потому что стряхивать его с себя считают неимоверным кощунством.

— Ну, нам с тобой не привыкать к нарушению правил, — он в очередной раз поцеловал девушку. «Нам с тобой», звучит-то как! Эсгель поднялась на локте и заглянула ему в глаза.

— В тебе что-то изменилось. Никак не могу понять что. Шрам не в счет. Надьяр Заэль за это заплатит по полной.

— Вы тоже изменились, госпожа, — улыбнулся тот. — И, поверьте, надьяр свое уже получил. Мне кажется, или снег прекратился?

— Тогда нам пора. Надеюсь, что зима будет долгой, — она села, по спине пробежал холодок. Раэль, не дав ей подняться, притянул девушку к себе. Посмотрел ей в глаза и сказал:

— Эсгель, я люблю тебя.

От этих его слов душа воспарила в небо, наполнив тело светлой теплотой.

— А я люблю тебя, Раэль.

Свежевыпавший снег хрустел под ногами. Эсгель нужно было накормить рхара и устроить его на ночлег. Столица — это не Дальний Север, и даже не Драконий Клык, где тот мог самостоятельно охотиться и спать на улице.

Раэль бесцеремонно укутал её в свой тяжелый меховой плащ, не обращая внимания на протесты. Завидевший парочку Наэль заулыбался.

— Я смотрю у нас вновь все по-старому. Или оседлавшая рхара надьяра желает стать Главой? — он уже успел разогнать зевак и сторожил черного ящера, сидя на ступенях Белого Дворца. — Пока её не выдали замуж. Надьяр, у вас кровь.

Раэль вытер щеку. Рана от тхинака до сих пор не давала ему покоя: стоило улыбнуться или посмеяться, как края расходились. Гаэль обрабатывал рану почти ежедневно, ворча на надьяра за то, что тот не разрешал её зашить. Раэль опасливо покосился на девушку — не хватало еще, чтобы на ней кто-нибудь увидел его кровь. Но он зря беспокоился, все было в порядке.

Тут к ним подошел надьяр Заэль. Искорки гнева промелькнули в его глазах при взгляде на дочь.

— Вам не во что больше одеться, надьяра?

Эсгель сощурилась, но ответить ничего не успела. Рхар молнией сорвался с места и откинул надьяра в ближайший сугроб.

— Вам помочь, надьяр? — сдерживая смех, спросил Наэль. Но надьяр Заэль поднялся достаточно быстро, опасливо косясь на ящера. Тот фыркнул. Потом, подозрительно прищурившись, уставился на Раэля.

— Драться будем? — спокойно поинтересовался тот и сжал тхинак на поясе. Рхар обнюхал мужчину и облизал ему лицо. После чего довольно заурчал и посмотрел на хозяйку.

— Видимо, ему нравятся хэккийцы, — подошел ближе Наэль. Рхар ощерился. Наэль поднял вверх руки и вернулся на место. — Или нет.

— Просто я тобой пахну, — тихо сказал Раэль, вытирая с лица ничем не пахнущие тягучие слюни. Эсгель отрицательно помотала головой и коснулась его предплечья. Тот все понял и кивнул.

— Надьяра, — как можно мягче проговорил Заэль. — Вас желал видеть Князь.

— Не сердись, отец, — виновато улыбнулась Эсгель. Тот опустил глаза. Отцом она его называла крайне редко.

— Ты же моя дочь, — он осторожно убрал прядь волос с её лица. Рхар стоял на месте. — Не чья-нибудь. И переоденься, Дракона ради!

Эсгель сняла плащ и протянула его Раэлю. Тот недовольно дернул губами, но промолчал. Эсгель посмотрела на рхара и легко взбежала по лестнице.

Надьяр Заэль хотел что-то сказать Раэлю, но махнул на него рукой и отправился в кузницу. Раэль накинул плащ и посмотрел на рхара, потом на Наэля. Тот спросил:

— Вы решили, как поступите дальше? Две Длани на сотню хэккийцев многовато.

— Будет так, как пожелает надьяра. Возможно, у ветви вновь появится Глава. Да, Наэль, будь добр, не беспокой меня до утра. Мне надо отдохнуть, — он передернул плечами и понял, что ужасно устал. — Завтра надьяра даст ответ.

Раэль двинулся в северное крыло Белого Дворца. Оно изнутри напоминало Драконий Клык, так как было столичной резиденцией ветви Хэку. Его новые покои пустовали долгое время: предыдущая Длань была княжной и имела собственные в восточном крыле, с окнами, выходящими в сад. Во дворце всегда было тепло из-за драконьего камня — тот обладал чудесным свойством иметь именно ту температуру, которая нравилась обитателям.

Раэль снял плащ, разулся. Босые ноги утонули в пушистом ковре. Снял с пояса тхинак. Он еще не привык к нему, да и обращаться с ним нормально не умел. Он, конечно, много раз видел, как Эсгель им орудовала, но до нее ему было очень далеко.

Он сел на постель, держа клинок в руках. Потом лег и поднял его перед собой. Старый кузнец изобразил на нем рхара с головой льва в зубах. Рукоять была черной, кисточки тоже.

— Чью кровь тебе суждено пролить в первый раз? — спросил он вслух, зная, что никто ему не ответит. Он смотрел на тхинак еще несколько минут, потом отложил девственный клинок в сторону. Расстегнул воротник своего зимнего хенсая и уставился в потолок.

Шло четвертое лето с тех пор, как он оказался в Драконьем Клыке. Они с Наэлем готовили желавших вступить в ветвь в Летнем Дворце. Раэль и сам тренировался до беспамятства. Но не потому, что хотел кого-то победить. А потому что только так он мог не думать о том, что возлюбленная госпожа мило беседует с надьяром Итэлем, и чем все это в итоге закончится.

— Раэль, закругляйся, — крикнул ему Наэль. — Пошли, искупаемся!

Раэль отпустил новичков отдыхать, отнес учебное оружие в арсенал, взял полотенце и чистую одежду и отправился к реке.

— Что с тобой? — поинтересовался Наэль. — Ты как загнанная лошадь, сдохнуть хочешь, что ли?

— Он меня раздражает, — сквозь зубы прошипел тот и замер. На том самом камне, где он разговаривал наедине с госпожой, сидели княжич и Эсгель.

— Вот ядреный перец! — тихо выругался Наэль и взял Раэля за локоть. Тот напрягся. — Пошли отсюда.

Раэль остался стоять. И в следующее мгновение горько пожалел об этом. Княжич поцеловал девушку, да еще так нескромно! Что-то внутри Раэля оторвалось и со звоном разбилось. Наэль до боли сжал его руку.

— Пойдем.

— Ей же нет двадцати пяти, — прошипел Раэль, вырываясь. — Что этот напыщенный зеленый стручок себе позволяет?!

— Раэль, — в голосе северянина звенел металл. — Он её жених. Ему и не такое дозволено. Надьяр Итэль один из лучших вариантов. Представь себе, что было бы, просватай надьяр Заэль её в сумрачное княжество.

Раэль сглотнул. Его друг был кругом прав. Что представляло собой сумрачное княжество, он знал не понаслышке.

— Пойдемте, надьяр, — сказал он. — А то благородный нос его светлости учует наш неблагородный запах. А мне как-то не хочется ставить госпожу в неловкое положение.

— Неблагородный запах? — презрительно скривился Наэль. — Нет запаха благороднее, чем запах настоящего воина.

Раэль поднялся с постели, положил тхинак на столик и посмотрел в зеркало. Шрам на его лице превратился в тонкую белую полоску, как будто и не кровоточил несколько часов назад. Вдруг в дверь постучали. Раэль открыл, и сердце его рухнуло в пятки.

— Великая Княжна, — поклонился он.

— Я войду? — спросила Мирандэль. Раэль сглотнул и пригласил её внутрь. — Тебе здесь удобно?

— Грех жаловаться, Великая Княжна, — вновь поклонился Раэль. Ему совсем не нравилось происходящее.

— Я насчет моей старшей дочери, — она повернулась к нему. Под взглядом этих пытливых голубых глаз ему становилось дурно. — Если ты победишь завтра, отошли её из Драконьего Клыка, пожалуйста.

— Надьяра вольна выбирать сама, — негромко проговорил Раэль. — И Вы, видимо, не представляете, насколько сильна ваша дочь.

— Я не представляю? Она на моих глазах в шестнадцать зим накормила пылью собственного отца, и ты еще смеешь мне говорить, что я не имею представления о её силе? — Мирандэль начала повышать голос, но внезапно смягчилась. — Поэтому я и прошу тебя победить. Кроме тебя некому.

— А что будет с ней, когда она перестанет быть веточкой Хэку?

— Она выйдет замуж и уедет в Лесное Княжество. Там она будет счастлива.

— Вы уверены, Княжна? — Раэль сжал кулак.

— Какой бы взбалмошной не была моя дочь, она женщина, — Великая Княжна выдержала паузу. — А каждая женщина в глубине души мечтает родить любимому мужчине сына или дочь, или обоих, не важно. А что её ждет в случае твоего проигрыша? Она станет Главой Хэку, а хэккийский Глава дает обет безбрачия. И я никогда не увижу счастья на её лице. У тебя есть мать?

— Мне было шесть, когда она умерла, — у Раэля похолодело внутри. Об обете он ничего не знал.

— Спроси себя, хотела бы она видеть тебя счастливым? — она теплой рукой коснулась его раненой щеки. Он опустил глаза. — Вот и я хочу видеть свою дочь счастливой. А это в твоих руках.

Она вышла, оставив ошарашенного Раэля стоять посреди комнаты. Потом он схватился за голову и рухнул на колени, ткнувшись лбом в ковер. О чем он думал, когда решил обнять её тело? О себе, только о себе. И это вот так он отплатил за свою жизнь и свободу? Он своими же руками угробил жизнь любимой женщины.

Вдруг в дверь опять постучали. Раэль прислушался. Постучали еще раз.

— Раэль, — услышал он голос Эсгель. — Надо срочно поговорить. До утра не дотерпит.

Раэль собрался с духом и впустил встрепанную девушку. Её трясло как от лихорадки. Взгляд как у умалишенной. Он первый раз видел ей такой. Он усадил её на постель, сам сел на пол, обняв её ноги.

— Что? — испуганно спросил он.

— Он мне не отец, она мне не мать, надьяр Таэль мой отец и, — она глубоко вдохнула. — У нас будет сын.

Раэль так и обмер. Хотел встать, да не рассчитал и со всего маху ударился лбом о её колени. Зашипел и схватился за голову. Эсгель обняла его.

— Цел?

Он убрал руку от головы и молча кивнул. В горле пересохло.

— Да не молчи ты! — она тряхнула его за плечи. — Думаешь, мне легко?

Он прижал её к себе, сглотнул и сказал:

— Значит такова воля Белого Дракона, — он поцеловал её в макушку. — Все будет хорошо. Обещаю.

— Я хочу, — она подняла взгляд на Раэля. — Чтобы у него были твои глаза. Цвета пасмурного неба. До беспамятства люблю пасмурное небо.

— Да ну тебя, — усмехнулся он и поцеловал её. — Ты себя хорошо чувствуешь?

Она опустила глаза.

— Ты за себя лучше волнуйся, — негромко сказала Эсгель. — Надьяр Таэль серьезный противник.

— Погоди, — в бесчисленный раз за сегодняшний день опешил Раэль. — О чем ты говоришь?

— Я хочу спать. И не хочу плестись в восточное крыло. Поделишься кроватью?

Раэль уложил её, потом похлопал по стене. В покоях потеплело.

— Ну зачем? — сонным голосом спросила Эсгель. — Что я тебе, яйцо драконье, что ли?

Раэль улыбнулся. Прилег рядом и прикрыл глаза. Когда открыл, было уже далеко за полночь. Его глаза различили движение.

— Куда собралась? — спросил он.

— Я во всей этой суматохе совсем умом тронулась, видимо, — проговорила девушка. — Мне проветриться надо. Да и Гранит засиделся тут. Проедусь по Замшелому Лесу. Одна.

— Оденься как следует, — укоризненно сказал Раэль и поднялся. — А то запру.

— Я не чувствую холода. Я выпила крови рхара, — она натянула сапоги. — И я поеду одна.

— Как пожелаете, моя госпожа, — он открыл дверь. Кровь рхара. Сумеречные колдуны готовы были дорого заплатить за одну каплю оной.

— Может, хватит уже?

— Как пожелаете, моя госпожа, — улыбнулся он. Эсгель скривилась.

Раэль проводил её и сел на ступени большой лестницы. Начинало светать. Он решил подождать, пока Эсгель не вернется. Тут на его плечи опустился теплый плащ — Раэль вышел в одном хенсае. Он поднял голову и увидел надьяра Заэля. Тот сел рядом.

— При всей моей неприязни, смерти тебе я не желал никогда, — ответил он на молчаливый вопрос Длани. — Тем более такой глупой. Северянин, который замерз на ступенях дворца. Моя дочь не ночевала у себя, ты её не видел?

— Видел, — кивнул Раэль, решив не вдаваться в подробности. — Она уехала прогулять рхара.

— Когда вернется, — надьяр Заэль посмотрел вдаль. — Попроси её научить тебя владеть тхинаком. Потому как тебе предстоит жестокая битва.

— Вы это о чем? — Раэль не имел ни малейшего желания просить Эсгель взять в руки оружие. Это могло плохо закончиться. Исходя из предложенного надьяром, он сделал вывод, что тот не в курсе всех событий.

— Вчера я узнал, что надьяр Таэль жив. И более того, возвращается в столицу, — Заэль посмотрел на хэккийца. — И первое что он сделает по возвращении — вернет себе титул Главы Хэку. Ты, бесспорно, хорош. Но бывший Глава сделает из тебя котлету. Я знаю, на что он был способен двадцать пять зим назад. И мне страшно представить, что сотворил с ним Дальний Север за эти годы.

— Вы имеете ввиду, что у меня нет шансов?

— Их нет даже у Великого Князя, — Заэль опустил голову.

— Зачем Вы мне все это рассказываете, надьяр? — вкрадчиво поинтересовался Раэль.

— Ты спас мою шкуру, не позволив распустить ветвь, — вздохнул тот. — Я в долгу перед тобой. Но не думай, что я закрою глаза на то, что ты наглый дерзкий мальчишка!

Раэль улыбнулся.

— Спасибо, надьяр. А не могли бы Вы преподать мне парочку уроков?

— Всему, что умею я, — пожал плечами военный советник. — Тебя уже научила моя дочь. Иначе ты бы проиграл. Но я могу помочь тебе скоротать время до её приезда.

— Буду весьма признателен, надьяр, — Раэль еще раз улыбнулся. Что бы там не говорил надьяр Заэль, а отношения между ними заметно потеплели.

На звон оружия начали подтягиваться обитатели замка, но быстро теряли интерес, бой был учебным. Надьяр Заэль был превосходным учителем, не без досады подумал Раэль. Он-то считал советника слишком надменным, чтобы несколько раз повторять одно и то же. И его методика обучения отличалась от принятой в ветви Хэку.

Надьяр Заэль разбирал каждый удар сразу после нанесения. Затем показывал связку и вновь разбирал.

В ветвь брали уже обученных воинов, прошедших ту или иную подготовку. Поэтому урок состоял из поединка. Проигравшему не объясняли в чем он был не прав. Тот должен был самостоятельно найти решение. Такой способ позволял добиваться победы, используя минимум затрат. Да, неудачливый боец мог месяцами искать решение. Но найдя его, он становился куда умнее и осмотрительнее.

А надьяр Заэль обучал новобранцев с нуля. И умел объяснить самые сложные вещи настолько доступно, что даже горная коза и та поняла бы.

Раэль так увлекся, что не заметил, как вернулась Эсгель. Он увидел её лишь тогда, когда его противник опустил тхинак. Эсгель, как ни в чем ни бывало, обняла надьяра Заэля, подмигнула Раэлю и, сказав, что ей надо поговорить с матушкой, удалилась в восточное крыло.

— Продолжим? — спросил Заэль. Хэккиец кивнул. Еще час они сражались, пока Раэль в третий раз подряд не обезоружил противника.

— У тебя есть потенциал, юноша, — обратился к нему непонятно откуда взявшийся незнакомец в черном плаще с капюшоном. Тот повернулся к Заэлю. — А ты еще не разучился держать оружие, советник.

— Чем обязаны? — спросил Заэль. Незнакомец бросил ему что-то. В глазах надьяра Заэля промелькнул испуг. — Я к Князю.

Раэль проводил взглядом советника и повернулся к незнакомцу.

— О, какая работа! — восхитился тот, указывая на тхинак. — Можно посмотреть?

Раэль протянул клинок незнакомцу. Ничего страшного он в этом не видел. А зря. Незнакомец схватил его за запястье и задрал рукав хенсая, обнажив серебряный узор.

— Так я и думал, — стальная хватка ослабла. — О, кто пришел! Как здоровье, надьяра?

— Вы быстро добрались, дядюшка, — сказала подошедшая Эсгель. Раэль подозрительно посмотрел на незнакомца. — Или, вернее сказать, отец?

— Мне нужно было удостовериться, — тот снял капюшон и Раэль обомлел. Эсгель и незнакомец были настолько похожи, что только слепой не понял бы, что они родственники. Тот подозрительно прищурился, подошел почти вплотную к девушке, погладил её по щеке и с ласковой улыбкой спросил: — И кого ждем?

У Раэля перехватило дыхание. Неужели брат Великого Князя тоже обладал магической силой? Или он знал?

— Надьяр, — Эсгель отстранилась. — Вас ждет Князь.

— Хотел бы меня увидеть, спустился бы сам, — махнул рукой Таэль. — Я не из-за него здесь. Ты уже перебралась в Зимний Дворец?

— Нет, надьяр. Вас ждет Князь.

— Вот заладила: Князь, Князь, — вздохнул Таэль. — Я, быть может, сначала хочу посмотреть, на что способен моя новая Длань. И чего стоят персты. Я же должен знать, насколько все плачевно. Заэль вам продыху не давал, я полагаю. Но молодцы, что сохранили ветвь.

— Сначала поднимитесь к Князю, надьяр, — Эсгель сдвинула брови. Она девять зим была Дланью Хэку, и как никто умела стоять на своем.

— Моя дочь, — одобрительно кивнул бывший Глава и крикнул: — Аннаэль! Ты там примерз к трону, что ли?

Князь появился из ниоткуда. Его бесстрастное лицо озарилось улыбкой.

— Давно не виделись, брат.

— Прекрасная надьяра не желает со мной разговаривать прежде вас, — съязвил Таэль. Эсгель подошла к Раэлю и взяла того за руку. Её руки были мокрыми и холодными.

— Ты в порядке? — негромко обеспокоился тот. Князь с братом о чем-то говорили, да ему было все равно. — Пойдем, Гаэль осмотрит тебя.

— Я в порядке, просто немного устала.

— Князь, надьяр, — раскланялся Раэль. — Почту за честь сразиться с вами, Глава, но не сегодня.

Не дожидаясь ответа, он легко подхватил девушку на руки и поднялся во Дворец.

— Раэль, — начала было она, но он прервал её.

— Замолчи. Я не хочу тебя слушать, пока Гаэль не скажет, что все в порядке.

Раэль отнес её к себе. И что самое странное, по дороге они не встретили ни души. Все, видимо, были озабочены возвращением надьяра Таэля. Скорее всего, в южном крыле царил страшный переполох.

Он стянул с нее сапоги, ноги были холодными. У него дико колотилось сердце. Она же не сопротивлялась, когда он накрыл её меховым одеялом и подогрел комнату.

— Сейчас вернусь, — Раэль надеялся, что безымянный перст, как всегда, пренебрег новостями и что-нибудь читал в своих покоях. Так оно и оказалось. Гаэль внимательно изучал записи своего отца, тот был потомственным княжеским лекарем. Хоть Гаэль и младший из четверых сыновей надьяра Ортэля, но добился гораздо большего, нежели его старшие братья.

— Гаэль, — несмело начал Раэль. — Мне нужна твоя помощь и молчание.

Тот поднял на него глаза.

— Уж молчать, надьяр, я умею лучше всего, — он встал и начал что-то складывать в сумку. — Я так полагаю, ваша возлюбленная знатного рода, и вы хотите удостовериться, что не произошло ничего непредвиденного? Не спрашивайте, надьяр. А то вы не знаете любвеобильную натуру надьяра Наэля? Я не буду называть имена его отпрысков, это даже для него секрет.

Раэль поднял брови от изумления. Нет, он знал, что обаятельный Наэль пользовался успехом у дам, но не знал, что настолько. Потом он резко посерьезнел.

— Долго тебе молчать не придется, это уж точно.

Когда Раэль открыл дверь в свои покои и впустил Гаэля, тот и глазом не моргнул, хотя не мог не удивиться. Вот в такие минуты Раэль завидовал бесстрастной выдержке хэккийского лекаря. Тот окинул взглядом задремавшую девушку, положил сумку на постель рядом с ней и повернулся к Раэлю.

— Надьяр, за дверь.

Раэль вышел. Он долго прислушивался к негромкому разговору перста и Эсгель, но так ничего и не расслышал. А потом Гаэль резко повысил голос.

— Ты когда в последний раз ела нормально? А спала? Ты вообще, о чем думала?

Раэлю стало стыдно. Он ведь не следил ни за тем, ни за другим, и чувствовал себя виноватым. Выходящий Гаэль ткнул ему изящным пальцем в грудь и сказал:

— Кормить, любить, холить и лелеять. И следи, чтобы спала, а то не посмотрю, что друг, — он повернулся к Эсгель и погрозил ей кулаком. — Смотри у меня!

Она улыбнулась углом рта. Гаэль удалился.

— Все время на меня ругается, — сказала Эсгель вошедшему Раэлю.

— Он просто так не ругается. Что хочешь съесть?

— Ничего, — она пожала плечами. — Аппетита нет.

Раэль больше не стал ничего спрашивать, просто направился к двери. Если она не высказывает предпочтений, это не значит, что можно пустить дело на самотек. Он открыл дверь и врезался в надьяра Таэля. Тот уже успел полностью переодеться. Вместо дорожной одежды на нем красовался шитый серебром бархатный хенсай с белым поясом. Высокий лоб украшал серебряный венец с черными капельками. Брат Великого Князя как-никак. В руке он держал небольшой бархатный мешочек. Раэль, ничего не говоря, впустил его и сам остался в покоях. Меньше всего ему хотелось оставлять Эсгель наедине с кем-нибудь, кроме себя.

Надьяр Таэль бросил мешочек девушке. Она развязала его и улыбнулась.

— Как вы узнали, надьяр? — спросила она, извлекая нежно-голубое яблоко из мешочка.

— Я слишком хорошо знал твою мать, — пожал плечами тот. Раэль начинал закипать от досады: этот непонятно откуда взявшийся северянин заставлял его чувствовать собственную неполноценность больше кого-либо. Вероятно потому, что тот некогда был хэккийским Главой, тем, к чему стремился Раэль. И увидев прежнего Главу воочию, он понял, как далек от идеала.

— Мою мать — это мою мать или вашу сестру?

— Обеих, — улыбнулся тот. — Но неужели моей сестре они по вкусу, что ты задаешь такой вопрос?

Эсгель отрицательно помотала головой и откусила от яблока. Раэль знал, каковы на вкус зимние яблоки — ледяные и терпкие. Во рту долго сохранялось освежающее послевкусие. Их добавляли в полынную настойку. Но его возлюбленная госпожа всегда говорила, что за раз может съесть целый мешок. И как он сам не догадался?

— Возле Зимнего Дворца их целый сад. И я не понимаю, почему ты никак туда не переедешь.

— Потому что мне нравится в Клыке, — недовольно ответила девушка.

— Тогда я тем более не понимаю, — Таэль развел руками. — Ладно, после турнира дружно переедем туда. Хотя нет, переедете. Без меня. Я вновь займу верхний этаж Клыка. Он, поди, запылился за двадцать пять зим.

— А как же надьяр Заэль, матушка, сестры?

— Я бесконечно благодарен им за то, что они вырастили тебя, но ты — моя наследница. И кто сказал, что тебе нельзя к ним в гости? Упаси меня Белый Дракон что-то тебе запрещать. Я знать не знал, что у меня есть дочь до тех пор, пока тебя рхар не принес. Как символично, — вновь улыбнулся Таэль. — Да, Длань, я с тобой еще не знаком.

— Раэль, — сказал тот.

— Сколько зим ты старший офицер?

— Шесть с небольшим, надьяр.

— И все ещё разговариваешь как новобранец, — спокойно сказал Таэль. — А титулом ты не ниже Заэля. Или, как Главы не стало, вам перестали присваивать дворянский титул через пять зим постоянной службы старшим офицером?

О таком Раэль тоже никогда не слышал. Наэль, Инмэль и Гаэль и без того были дворянами. Вараэль и Ингаэль никогда этим не интересовались, да и сам Раэль тоже. Его и так все устраивало.

— Тогда ты вообще большой смельчак и рисковый парень, — одобрительно потрепал его по плечу надьяр. — Значит, у тебя есть все шансы продержаться против меня минуты две. Завтра на рассвете в тронном зале. Я понимаю, с такой девушкой рядом это трудно, но будь добр, выспись. Дочь, щечки не должны бать впалыми! До утра, Длань.

Надьяр удалился. Раэль удрученно вздохнул. Ему дали всего две минуты.

— Выше нос, — подошедшая Эсгель обняла его. — Все не так плохо, как кажется. Если хочешь, я расскажу тебе, как проходят поединки за звание Главы.

— Что бы я без вас делал, моя госпожа, — он опустил голову, потом посмотрел на девушку. — Только не стоя.

— Ритуал таков, — начала Эсгель, удобно устроившись у него на груди. — Желающий стать Главой сначала поочередно вызывает перстов, а потом Длань. Глава должен быть беспрекословным победителем, не должно быть даже ни одной ничьей. Так что у тебя будет время, чтобы посмотреть на него в бою. Если не уверен, то, может, лучше я выступлю как Длань, а ты как один из перстов?

— Я уверен, моя госпожа.

Он не стал объяснять ей очевидное. Слишком устал. Он зевнул и заснул крепким сном. Утром его ожидал важнейший поединок в жизни.

Эсгель долго слушала ровное дыхание Раэля. Потом осторожно, стараясь его не разбудить, положила ладонь ему на раненую щеку. Большим пальцем коснулась его губ. Надьяр Таэль немного ошибся: это ей рядом с ним было трудно уснуть, а не наоборот. Ей хотелось, чтобы он снова обнимал её тело. Гаэль сказал, что пока еще можно, только без особых грубостей. Но будить Раэля ей было жалко.

— Матушка, ну что хорошего в замужестве? — спросила Эсгель, когда Великая Княжна в очередной раз укладывала ей волосы перед балом. Четыре раза в год Эсгель должна была там появляться, не реже. С момента её восемнадцатых именин прошло уже пять зим, а свыкнуться с мыслью о том, что вскоре ей предстоит самой устраивать балы, она так и не смогла.

— А что плохого?

— С утра до вечера заниматься шитьем, посещать светские приемы и слушать болтовню о поэзии. Матушка, это же ужасно!

— Если смотреть с твоей точки зрения, то да, — улыбнулась матушка. — Но я не сомневаюсь, что после свадьбы ты изменишь свое мнение.

— Это почему же?

Матушка положила ей руки на плечи и сказала на ухо:

— Потому что после того, как он обнимет твоё тело, ты перестанешь воспринимать замужество как наказание. Я тебе обещаю.

— А если я не хочу? — Эсгель посмотрела в глаза матушке. Та уточнила:

— Не хочешь что?

— Не хочу, чтобы он вообще ко мне прикасался. Он же меч в руках нормально держать не может! Мне даже думать о нем противно!

— Разок потерпишь, потом привыкнешь, — вздохнула матушка. — А потом и полюбишь.

— Балы я до сих пор ненавижу, матушка, — с сомнением в голосе произнесла Эсгель.

— Тебя послушать, сестрица, — сказала Мриэль. — Так ты бы лучше отдалась тому жуткому молчуну со шрамом на лице! У меня от него мурашки!

— Не смей! — Эсгель внезапно вскочила и влепила болтливой сестре пощечину. — Такие, как он, проливали свою кровь, чтобы такие как ты могли спать спокойно! Не смей называть его жутким!

— Она права, Мриэль, — произнесла матушка. — Хэккийцев могут называть жуткими только враги.

— Оторвать бы ей язык, — тихо вздохнула Эсгель. Она любила обеих сестер, но пренебрежения к сотоварищам не прощала даже отцу.

Небо за окном начало алеть. Эсгель поцеловала Раэля. Тот открыл глаза.

— Всегда бы так просыпаться, — он улыбнулся, потянулся и встал.

— Раэль, — она тоже встала. — Может, все же лучше я?

— Я настолько никчемен, моя госпожа? — вызывающе спросил он.

— Я боюсь тебя потерять, Раэль. Он имеет право тебя убить.

— В случае моей смерти ты одна не останешься, чего не могу сказать о себе.

— Прости, — Эсгель обняла его. Он вдохнул запах её волос, осторожно выбрался из её объятий и отправился в тронный зал. Эсгель довольно улыбнулась и побежала в восточное крыло. Ей нужно было одеться подобающим образом.

Внезапно дорогу ей преградил княжич Итэль. Вчера в белом дворце она его не видела.

— Вы напугали меня, надьяр, — холодно сказала Эсгель и поклонилась.

— Княжна, мне нужно с вами поговорить.

— Простите, надьяр Итэль, но я очень спешу.

— Всего несколько минут, княжна, — он снова преградил ей дорогу. Эсгель решила, что проще будет выслушать его.

— Я надеюсь, что это что-то крайне важное, надьяр.

— Полагаю, что да. И вряд ли приятное, — Итэль опустил глаза, потом посмотрел на девушку. — Ваш отец разорвал помолвку, княжна. Это вполне естественно, учитывая, что вы единственная дочь надьяра Таэля. Но я хотел бы знать: вы, княжна, не будете против, если я посватаюсь за вашу сестру?

— А почему я должна быть против? — потупилась Эсгель. Потом она быстро обняла его и сказала: — Я от всей души желаю тебе счастья, Итэль. Увидимся в тронном зале.

Она стремглав понеслась в свои покои. Уже почти рассвело. Кто-то заботливо разложил парадный мундир на её постели. Эсгель про себя удивилась, решив подумать об этом потом. Приладив к поясу тхинак, она побежала в тронный зал.

Всю официальную часть она пропустила, но правила она и так знала: слишком уж часто представлялось ей, как она сама сражается за звание Главы Хэку. Хэккийцы образовали круг в центре тронного зала. Эсгель встала возле Князя. Неподалеку она заметила надьяра Заэля, и Лесного Княжича. Северный княжич изо всех сил старался не зевнуть, но глаза его неуклонно слипались. Рядом с Великим Князем, на черной бархатной подушке покоился широкий стальной венец хэккийского Главы.

— Хочешь сразиться с ним? — тихо поинтересовался Князь у Эсгель. Та кивнула. — Кровь рхара уберегла тебя один раз, убережет и второй. Но я бы посоветовал тебе подождать пару зим. А то ты в неловкое положение своего будущего супруга поставишь.

Эсгель почувствовала, как кровь прилила к щекам. Князь всегда все знал наперед. И до сих пор ни разу не ошибся. Тем временем, начался турнир.

Первым Раэль выставил мизинца — Инмэль. Хоть она и превосходила по мастерству Ингаэля, но среди перстов была новичком. Надьяр Таэль обезоружил её за четыре удара. Инмэль поклонилась, признав поражение.

— Девушки в ветви по-прежнему что надо, — улыбнулся Таэль.

Средний перст, Ингаэль, также сдался после четвертого удара. Эсгель знала, что Раэль уже начал нервничать: двое перстов выбыли быстрее, чем предполагалось. Приятно удивил безымянный — Гаэль выстоял минуту, порезав в двух местах хенсай надьяра.

— Неплох, неплох, — сказал Таэль и добавил. — Для лекаря.

Наэль положил руку Раэлю на плечо и сказал:

— Не волнуйтесь, надьяр, я дам вам время. Я хорошо размялся с утра.

— Указательный, — хмыкнул Таэль. — Ты старше их всех, но все еще не Длань. Мне знакомо твое лицо, видимо, ты один из потомственных хэккийцев.

— Моя мать была указательным перстом вашей Длани, надьяр.

— Ну и бабником же был твой отец! А мизинец твоя сестра? И со сколькими её подругами ты уже порезвился?

Надьяр Таэль выбрал верную тактику: разозлившийся Наэль особой опасности не представлял. Минута и тхинак у его горла.

Раэль сглотнул и посмотрел на Эсгель. Она успела найти брешь в обороне надьяра Таэля — взгляд её был спокоен.

— Длань, — довольно протянул надьяр и развязал пояс. — Не разочаруешь меня, отдам за тебя свою дочь. Если она, конечно, того пожелает.

Толпа охнула. Таэль снял хенсай, показав ужасные шрамы на теле и черный узор на руках. Толпа еще раз охнула. Все разом посмотрели на Эсгель. Девушка никак на это не отреагировала. Её глаза были устремлены на Раэля, который медленно снял мундир, оставшись в легком хенсае без рукавов. Толпа охнула еще раз, увидев узор на его руках.

Эсгель поразилась, сколькому научился Раэль с момента их последнего боя. Он давал отпор старшему брату Князя уже четыре с половиной минуты. Но от её глаз не укрылось, что Раэль начал уставать. Она надеялась, что он не будет делать глупостей, но ошиблась. Длань рванулся вперед, повалил надьяра Таэля на пол, пытаясь прислонить лезвие тхинака к его шее.

— Не клади меня на спину, — тихо прошипел надьяр Таэль. — Я не моя дочь.

Раэль на мгновение замешкался, но этого вполне хватило, чтобы противник обезоружил его. Раэль не сдался и пошел в рукопашную. Эсгель знала, что упертый Раэль будет стоять до последнего. Пока не упадет замертво. Или пока не победит. Арзаэль фыркнул. Откуда княжичу было знать, что Раэль без оружия был куда опаснее, чем с ним. Но он устал. Эсгель видела, как промок его хенсай. А её родной отец, казалось, был способен в одиночку победить целую армию хэккийцев, если потребуется. Вот таким и должен быть Глава Хэку.

А что произошло потом, мало кто успел понять: надьяр Таэль вытирал кровь из носа и разбитой губы, а его тхинак был прижат к шее Длани. Бой был закончен.

— Хорош, нечего сказать, — Таэль сплюнул кровь на пол и убрал тхинак. — Видит Белый Дракон, у меня не было противника достойнее! Что с тобой станет, когда тебе будет столько же, сколько мне сейчас?

Но Раэль его не слушал. Он поднял руку, призывая к тишине, и направился в сторону Князя.

— Великий Князь, — начал он. — Прежде чем я присягну Главе, позвольте мне сделать то, без чего оная будет бессмысленной.

Князь одобрительно кивнул и улыбнулся. Раэль повернулся к Эсгель и преклонил колено.

— Надьяра, я прошу вашей руки.

Эсгель ошалело хлопала глазами. Такого поворота событий она уж точно не ожидала. Вот так вот сразу и при всех. Она медленно вложила свою ладонь в его. Между пальцев появился свет, принял очертания парящего белого дракона и исчез. Эсгель и Раэль вопросительно друг на друга посмотрели.

— Такова воля Белого Дракона, — сказал Князь. Раэль поднялся, под одобрительные возгласы хэккийцев поцеловал свою невесту, подошел к новому Главе, вновь преклонил колено и обнажил тхинак. Направив рукоять в сторону Главы, Раэль произнес:

— Глава велит, Длань повинуется. Беспрекословно.

Персты синхронно обнажили мечи, направили рукояти в сторону Главы и тоже опустились на одно колено.

Таэль жестом приказал им подняться и подошел к Князю. Тот водрузил венец на голову брату и сказал:

— С возвращением, Глава.

— Ветвь! — обратился Глава. — Всем отдыхать сегодня! Длань, персты, за мной!

Надьяр Таэль широкими шагами направился к выходу, старшие офицеры последовали за ним. Эсгель тоже. Сделав несколько шагов по коридору, Глава резко обернулся.

— Я сказал Длань и персты. К тебе, драгоценная дочь, я зайду позже.

Эсгель передернуло. От его тона у нее мурашки побежали. Она слышала, что прежний Глава был суровым и жестким человеком. Теперь увидела сама, и предпочла предусмотрительно промолчать, нежели спорить. Проводив взглядом шестерых северян, она побрела в восточное крыло.

— Сестрица, ты с ума сошла! — Мриэль как будто из-под земли выросла. — За двоих замуж не выйдешь!

Эсгель поджала губы: слухи распространялись как чума. Потом посмотрела на сестру.

— Позавтракаешь со мной?

Мриэль от удивления выпучила глаза. Её сестра всегда считала за каторгу принимать пищу в обществе дворян.

— Тогда, быть может, позавтракаем все вместе? Я, ты, Линэль и матушка?

— Если они не против человека в мундире, — попыталась улыбнуться Эсгель. — Мне показалось, или пахло рыбой?

Когда матушка увидела сидящих за столом трёх дочерей, она сначала улыбнулась, потом погрустнела. У старшей дочери должна была быть очень веская причина, чтобы по собственному желанию разделить с ними трапезу. И Великая Княжна догадывалась, что это за причина.

— Доброе утро, матушка, — хором сказали девушки.

— И вам доброго утра, милые дочери, — Великая Княжна собралась с духом и добавила. — И вам, княжна.

Мриэль и Линэль переглянулись. Эсгель поняла, что они еще не в курсе.

— Матушка, — мягко улыбнулась Эсгель. — Я не думаю, что надьяр Таэль будет против, если мы все оставим как есть.

Матушка облегченно выдохнула и села. Но спустя мгновение помрачнела.

— Ты в курсе, что надьяр Таэль разорвал твою помолвку с надьяром Итэлем?

— Я виделась утром с княжичем, — кивнула Эсгель и ковырнула рыбу. — И он сказал, что его желание жениться на старшей дочери надьяра Заэля все еще в силе. Так что я полагаю, беды не будет.

— Сестра, но ты же согласилась выйти замуж за того хэккийца со шрамом! — подняла брови Мриэль.

— Это правда? — спросила Мирандэль. Эсгель опустила голову, но от присутствующих не укрылся румянец смущения на её щеках.

— Я тоже хочу замуж за хэккийца! — с завистью сказала доселе молчавшая Линэль.

— А я хочу замуж за надьяра Итэля! Он самый лучший!

— Вот видите, матушка, — довольно улыбнулась Эсгель. — Проблем возникнуть не должно. Надьяр Итэль не воин, но и не дурак.

— Да, — протянула матушка. — Он куда благоразумнее и дальновиднее, чем кажется. Из него получится превосходный Князь.

— Я скоро начну думать, что дальновидность происходит из безрассудства, — сказал вошедший Заэль. — Мальчишка понятия не имел, что помолвка расторгнута!..

— Отец, он не мальчишка, — сказала Эсгель. Военный советник испуганно посмотрел на нее.

— Что это вам взбрело в голову называть меня отцом, княжна? Ваш отец — надьяр Таэль.

— Вы вздохнете теперь свободно, надьяр Заэль, — девушка встала, так и не доев. — Вы двадцать пять зим молчали об этом и терпели мое присутствие в своей семье. Мне все равно, по какой причине так сложилось, но я безгранично благодарна вам за то, что воспитали меня как собственную дочь. И вам, матушка.

Эсгель откланялась и вышла. Она знала, чем вызван испуг надьяра Заэля. Хэккийский Глава был тем, кому не перечат. И радел за свое дело. По каким-то причинам Военный советник решил искоренить ветвь Хэку, и сделал бы это, но на пути у него встал Раэль. Сотня хэккийцев — все, что осталось от могучей ветви. Старый кузнец говорил, что, когда надьяр Таэль стал Главой, ветвь насчитывала около двух тысяч северян. А если еще и дочь Главы будет называть отцом того, кто чуть было не предал ветвь забвению, то надьяра Заэля ожидает жестокая расправа. Видимо, сохранить все как было, вряд ли получится.

Она зашла в свою опочивальню и легла на постель, зарывшись носом в подушки. То, о чем она так долго мечтала, наконец произошло, но особой радости она вовсе не испытывала.

Вошедший без стука Заэль сел рядом с ней, погладил её по голове и сказал:

— Я был не самым лучшим отцом, куда уж мне. И не твоя вина, что так получилось. Когда твоя мать просила меня присмотреть за тобой, я порадовался, что ты не мальчик. Подумал, что ты будешь похожа на нее. О, Белый Дракон, как же я ошибался! Как мы ни старались, ты росла сорванцом, просто точнейшей копией своего отца. Я смотрел на тебя, а видел его. Холодного, жесткого, сурового, как будто отлитого из стали. Мне было страшно, что ты вырастешь такой же величественно-ужасающей как он. Поэтому я всеми силами старался не дать тебе возглавить ветвь.

— Но тем не менее, вы воспитали меня как воина, а не придворную даму, — с сомнением произнесла девушка. Надьяр Заэль опустил глаза.

— На этом настоял Князь. Но можно подумать, тебе нравились шитье и уроки танцев.

— Ненавижу шитье, — улыбнулась Эсгель. — А почему тогда Князь не запретил мою помолвку с Лесным Княжичем?

— Это ты у него спроси, — пожал плечами надьяр Заэль. — Он ведь и меня не остановил, когда я хотел распустить ветвь. Но, как видишь, все само собой разрешилось, когда вернулся твой отец.

— И что же теперь будет, надьяр Заэль?

— И это у меня спрашивает Льдоглазая Эсгель, которая девять зим была хэккийской Дланью и выиграла войну с народом Итмоса?

— Войну выиграть проще, чем разобраться в происходящем. Там ясно, кто друг, а кто враг, и лучник мечником не станет так быстро.

— Твоя правда, Эсгель, — он еще раз погладил её по голове и встал. — Да, кстати, надьяр Итэль все-таки возжелал стать моим зятем. И он согласен подождать еще четыре зимы.

— Мриэль будет ему хорошей женой, — Эсгель тоже встала. — Это моё сердце навеки отдано северу. И спасибо за мундир, отец.

Надьяр Заэль улыбнулся и вышел.

Эсгель завязывала пояс своего обычного хенсая, когда в дверь постучали.

— Не заперто, — сказала она, затягивая узел.

— Дочь, — голос Главы напоминал исполинскую сосульку, которая с размаху вонзилась между лопаток.

— Надьяр Таэль, — она поклонилась.

— Назвала бы отцом, сделала бы старику приятное, — голос его смягчился до неузнаваемости. — Мы ведь так толком и не поговорили. С тех пор, как ты узнала, что я твой отец, ты не испытываешь желания со мной общаться.

— Я не люблю монологи, надьяр, — сдвинула брови девушка. — Вам обо мне известно гораздо больше, чем мне о вас.

— Видит Белый Дракон, будь ты мужчиной, я решил бы, что разговариваю с самим собой, — он присел на край постели и снял венец. — Отвык я от него.

Эсгель молчала. Она хотела многое у него спросить, но не знала с чего начать. Решив вообще ничего не спрашивать, она открыла стоявший возле стены походный хэккийский сундук из черного дерева и начала в нем копаться.

— Я не уйду, пока мы не поговорим, — Таэль уставился на нее. Она дернула губами, закрыла сундук и села на него.

— Я вас слушаю, надьяр.

— И как только твоя мать меня терпела, — вздохнул Таэль. — Почему я уехал двадцать пять зим назад и почему вернулся сейчас, я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. А об остальном спрашивай, сколько угодно.

— Почему именно Зимний Дворец, надьяр? Он пустовал, Дракон знает сколько, а вы хотите, чтобы я переехала туда.

— Не ты, а вы. И не Дракон знает сколько, а двадцать восемь зим. Да и твоей матери там нравилось. И когда ты видела, чтобы хэккийские семьи жили в Клыке или здесь? Они всегда жили в Хормунде, а Зимний Дворец недалеко оттуда.

— Какой она была?

— Она была, — Таэль на мгновение замешкался. — Как зимнее яблочко. Дариэль была моей Дланью. Белый Дракон, она была так красива! Мы вместе стали старшими офицерами, несмотря на пять зим разницы. Я долго добивался её расположения. Но ответила она на мои чувства лишь когда я победил прежнего Длань и не проиграл ей. Две зимы мы были счастливы, а потом я стал Главой, и мне пришлось принести обет. Она стала Дланью после меня. Нет, видеться и любить друг друга нам никто запретить не мог. Но жениться на ней я не имел права. Через десять зим я уехал. А еще через ползимы узор на руках почернел. Я был весь в делах и не видел её перед отъездом несколько месяцев. Поэтому я и не знал.

— Как это несколько месяцев? Она же была Дланью, или что? — подозрительно сощурилась Эсгель.

— Кое-что произошло за две зимы до моего отъезда, и я выслал её из ветви в Белый Дворец. Мы виделись только когда я приезжал.

— А почему же не в Зимний Дворец, раз уж ей там так нравилось? — Эсгель понимала, что он недоговаривал, но ей было интересно знать, как много он недоговаривал. Что-то было нескладно в его рассказе. Выслать собственную Длань, что за чушь!

— В Черном Лесу тогда погиб старший брат Заэля, а он был куда сильнее её. Вот я и решил, что под боком у Князя ей будет безопаснее.

— Старший брат надьяра Заэля? Он никогда о нем не говорил. Я всегда считала, что у него только сестра-близнец, покойная мать Наэля и Инмэль.

— А я зря не уважал Заэля, — посерьезнел Глава. — Ладно, дочь. Ты уже выбрала себе подвенечное платье?

— Надьяр, — Эсгель дернула бровью.

— Дочь, — Таэль скопировал её жест.

— Кружевным безобразием занимается матушка, — отмахнулась девушка. Она решила пока не настаивать. — Я же должна была выйти замуж через неделю.

— Я так понимаю, ты его еще не видела? — нахмурился Таэль. — Хотя на твоем месте я бы тоже не горел желанием готовиться к свадьбе с Лесным Княжичем. А ведь Длань хорош собой, и если бы не шрам, то и меня бы переплюнул. Откуда он у него, не знаешь? Я не про тонкий от тхинака.

— Плеть нахрака кочевников. Я сама видела.

— Северянина? Плетью? Какой-то кочевник? — изумился Глава. — Ну, он ему наверняка потом кишки выпустил. С его-то способностями!

Эсгель улыбнулась и помотала головой. Она знала, что напрямую у Раэля он спросить не мог, не позволял обычай.

— Ему тогда было двадцать пять зим, и он ни разу даже не видел северян, не говоря уже о том, что не имел никакого отношения к ветви.

— За семь зим стать Дланью? — изумился Глава. — Это многое объясняет. А кто его родители?

— Отца он не помнит, матери не стало, когда ему было шесть. Больше я ничего не знаю. Я даже не знаю, как он в рабство-то угодил.

— В рабство? Да, еле заметные шрамы на шее и на руках, я думал, мне показалось. Вот уж действительно из грязи в Князи, — Таэль почесал подбородок. — А ты умеешь выбирать.

Таэль встал и направился к выходу. У двери остановился и посмотрел на Эсгель.

— Ты так и не сказала, кого ждем.

— Сына, — улыбнулась Эсгель, а её рука потянулась к животу.

— Ты и правда, умеешь выбирать, — хмыкнул надьяр и вышел. Вдруг Эсгель поняла, что невыносимо хочет спать, легла и тут же крепко уснула.

Она проснулась, услышав шорох. Открыла глаза и внутри похолодело. Было темно, а окно открыто. Она плавно потянулась за тхинаком, как её схватили за руку.

— Тихо, это я!

Она тут же расслабилась, узнав по шепоту Раэля.

— Ра… — начала было она, но он приложил палец к её губам. Она перешла на шепот. — Что за конспирация? Ты меня напугал, между прочим.

— Прости, — он поцеловал её и достал из-за пазухи мешочек. — Я тебе кое-что принес.

— А через дверь войти было нельзя?

— Да ты много проспала, я смотрю, — ухмыльнулся Раэль. — Например, стражу за дверью и по всему восточному крылу. Глава с меня шкуру обещал спустить, если подойду к тебе до свадьбы. Надьяр Заэль его поддержал, и вот тебя охраняют, словно княжескую казну.

— Я не буду спрашивать, как ты умудрился долезть до моего окна, — Эсгель отложила мешочек с яблоками в сторону. Её покои находились на четвертом этаже, а прямо под её окнами находились окна кабинета надьяра Заэля.

— Твой рхар подсобил. Ты как, нормально?

— Да что со мной будет?

— Всё, я пошел, — он снова её поцеловал. Эсгель схватила его за хенсай. Он помотал головой. — Если меня хватятся, попадет всем перстам. Люблю тебя.

Он напоследок еще раз поцеловал её и запрыгнул на подоконник.

— А я тебя, — сказала Эсгель обернувшемуся Раэлю, и тот спрыгнул вниз. Она подскочила к окну и увидела внизу Гранита, хвостом поймавшего хэккийского Длань. Раэль отсалютовал ей и скрылся из виду.

Эсгель погрустнела. Надьяр Таэль обо всем знал, и все равно запретил им видеться. Она закрыла окно, поскребла пальцем стену. Вставленные в стены сумеречные кристаллы медленно, чтобы глаза успевали привыкнуть, засветились. Теперь в комнате можно было спокойно читать. Эсгель достала книгу, что дал ей надьяр Таэль, прочитать её она так и не удосужилась до сих пор. Она села, вытянув ноги, достала из мешочка яблоко и улыбнулась. Белые трещинки на голубой кожуре говорили о спелости. В это время такие яблоки висели только на самой верхушке зимних яблонь, хрупких деревьев с голубыми стволами и белой листвой.

Она открыла книгу и укусила яблоко. Да уж, оно было куда духмяней тех, что вчера ей принес надьяр Таэль. Кусок даже не надо было жевать, он таял, словно пряный снежок. Она закрыла глаза и вдохнула любимый аромат.

— Раздери тебя рхар! Они же недозрелые! — ругался во дворе Наэль. Эсгель выглянула из окна. Двое новеньких хэккийцев притащили огромную корзину голубых плодов.

— Надьяр, так не все ли равно, какие в настойку добавлять? — недоуменно почесал затылок один из них.

— А если надьяра Эсгель пожелает съесть парочку, что я ей скажу, а?

— Да как их можно есть, надьяр? Снег снегом! Да и там все они одинаковые, других нет.

Подошли еще двое хэккийцев с заплечными корзинками — Раэль и Инмэль.

— А вы что принесли? — Наэль подошел к ним, взял одно яблоко из корзины Раэля и бросил его двум неудачливым собирателям. — Нет других говоришь? Он-то нашел!

Затем пересмотрел всю корзину и сказал:

— Неси надьяре Эсгель. Всю целиком, — потом посмотрел в корзину сестры. — А тебе лень на яблоню было залезть? Ты же куда легче него!

Через несколько минут в дверь постучали. Эсгель улыбнулась.

— Входи, покоривший зимние яблони.

Раэль все ещё дрожал от холода. Девушка бросила ему лежавший неподалеку плащ.

— Я бы подогрела комнату, но яблоки испортятся. Присядь.

Раэль снял корзину с плеч, закутался в плащ и послушно сел, испуганно глядя на девушку.

— Ты первый после меня, кто сразу полез на верхушку, — она посмотрела на него и взяла яблоко. — Как тебе удалось?

Раэль пожал плечами.

— Привычка.

Эсгель тогда подумала, что это нахрак гонял его на вершины летних яблонь. Те были высокими и крепкими, не то, что зимние.

А потом он как-то обмолвился, что, когда есть захочешь и не туда залезешь.

Эсгель доела яблоко, так и не прочитав ни строчки. В голове вертелся вопрос, доселе её не беспокоивший. Что она вообще о нем знала? В ветви был обычай не спрашивать о прошлом. Каждый рассказывал столько, сколько считал нужным. Кто-то выкладывал все как есть, кто-то приукрашивал, а кто-то вообще молчал. Но тем и хороша была ветвь. Ты приходил, и никто не спрашивал, кто твои родители. Ты всего добивался сам. И она сама, потомственная княжна, лазила за зимними яблоками, мыла полы, стирала, чистила конюшни, а никто и не говорил, что будет легко. Но именно поэтому хэккийцы были хэккийцами, а не княжеским войском.

Ветвь Хэку… Попасть туда тяжело, но условия для всех были равными, будь ты чистокровным дворянином, чьи предки веками служили в княжеских войсках, или сыном или дочерью рыбака, садовника, портного. Всяких хватало. Тот же Наэль, например, хэккийский дворянин. Его мать была дочерью прежнего военного советника Князя, а отец — сыном княжеского кузнеца. Не объедини их ветвь, советник никогда в жизни не допустил бы этого брака. А Гаэль, так тот вообще первый в своем роду, кто надел черный мундир. Но их обоих она знала с детства, они практически выросли вместе. Наэль частенько приезжал на зиму в Белый Дворец, погостить у дяди с тётей или у деда, а Гаэль жил в Западном крыле. И разница в возрасте помехой не была, Гаэль был старше нее всего на четыре зимы, Наэль на десять, но он её двоюродный брат. Вернее, был им.

Внезапно в дверь постучали. Эсгель удивленно подошла к двери — до рассвета еще около часа. Она открыла дверь и заметила, что Раэль её не обманул, стражи было куда больше чем обычно.

— Я увидел у тебя свет, — произнес стучавший Глава. — Я войду?

Эсгель впустила его, всем видом показывая, что скрывать ей нечего. И некого. Надьяр Таэль прошел по комнате, как бы невзначай провел рукой по подоконнику, и по лицу его пробежало разочарование.

— Надьяр, а почему столько стражи в коридоре? — недоуменно спросила Эсгель.

— Вот прохвост! — восхитился Глава, взяв с постели мешочек с яблоками. Эсгель мысленно ударила себя по голове, надо было прикрыть его подушкой. Попалась как кухарка. Надьяр Таэль покосился на девушку. — Надьяра Заэля и мою сестрицу ты обманешь в два счета, но не меня. А он мне все больше нравится.

— Надьяр? — подняла брови Эсгель.

— Я проверял насколько он хэккиец. И остался крайне доволен, — он подошел к девушке и взял её за подбородок. — Неужели, драгоценная дочь, ты допустила мысль о том, что я чего-то не предусмотрел? Если бы я действительно хотел, чтобы он не лазил к тебе в окно, то он бы не лазил. А это все для отвода глаз и спокойствия моей сестры и её супруга. До свадьбы не положено, значит не положено. Они ведь не знают, после чего именно появляется узор. Да, дочь, дай покопаюсь в твоей шкатулке, раз уж пришел.

Вот уж такой просьбы от хэккийского Главы она не ожидала совсем. Но протянула ему резную шкатулку из красного дерева. Глава взял, присел на постель и раскрыл.

— И всё? — разочарованно спросил он. — Ты же княжна! У тебя мешок целый должен быть!

— Надьяр, зачем? Я же была Дланью Хэку! — она села рядом с ним.

— А я был Главой, — он посмотрел на девушку. — И у меня в твои годы было куда больше. Ладно, зато ты должна помнить историю каждой штучки. Вот это, дай угадаю, твой бывший жених подарил?

Он поднял из шкатулки золотое ожерелье с изумрудными листочками. Работа была изумительная, на листочках даже были золотые прожилки. К ожерелью прилагались длинные серьги и изящный браслет. Её двадцать четвертые именины. Эсгель вздохнула, у нее сердце кровью обливалось всякий раз, когда надьяр Итэль ей что-то дарил.

— Это же целое состояние! — надьяр Таэль любовался переливающимися изумрудами. — Но ты предпочла того, кто подарил тебе гребешок из черного дерева. Истинная хэккийка.

— Его надо вернуть, — сказала Эсгель, протягивая руку за ожерельем. — Я же больше ему не невеста.

— Даже не вздумай, — нахмурился Таэль. — Не оскорбляй и без того растоптанные чувства. Белый Дракон, а это откуда?

Эсгель улыбнулась. Рубиновый медальон в виде полумесяца. От нее не укрылся испуг на лице надьяра. Такие вещи просто так женщинам не дарили.

— А, мы вытащили из плена Сумрачного визиря во время войны с Итмосом. Это с его царственного плеча.

— Ты чего-то недоговариваешь, дочь, — прищурился Глава. — Если бы все было так, как ты говоришь, тебе бы жаловали Сумеречный клинок, но уж никак не колдовской амулет первого стратега и чернокнижника Сумеречного Княжества. Он единственный в своем роде.

— Он был так благодарен, что даже выдрал у меня волосок из хвоста, — саркастично ухмыльнулась Эсгель. Надьяр Таэль вздохнул. Ему стало все понятно. Для сумеречных бессмертных величайший позор, быть обязанным жизнью или свободой женщине. Вот визирь и решил извести спасительницу с помощью колдовства. Но, очевидно, понятия не имел, с кем связался.

Надьяр Таэль запустил пальцы поглубже в шкатулку, что-то нащупал и резко вытащил. Черный Дракон на серебряной цепочке.

— Только не говори, — в горле у него пересохло. Эсгель кивнула.

— Князь подарил. После того, как я получила тхинак. Красивый, правда?

— Я подарил его твоей матери, когда она стала Дланью. Не надевай его. Никогда, от него одни беды, — он осекся. — Его вообще следовало уничтожить.

Эсгель подозрительно сощурилась.

— Князь сказал странную вещь тогда. Я долго голову ломала над его словами. Он ведь никогда ничего не говорит просто так. Черный в черном станет белым, кто был прав, тот ошибется. Понятия не имею, что он имел в виду.

— Он уже тогда знал, — прошептал Таэль. — И потому послал тебя на север.

— Надьяр, хотите вы того или нет, — она посерьезнела. — Он уже девять зим принадлежит мне. И это подарок Великого Князя. В любом случае он знал, что делал и зачем.

— Пожалуй, ты права, дочь, — он обнял её за плечо и улыбнулся. — Поесть хочешь? Одними яблоками ведь не наешься. Да, и я видел твое платье. Смею заметить, Мирандэль меня приятно удивила, оно чудесно.

Эсгель недоверчиво посмотрела на отца. Он казался ей странным. От одного его взгляда кровь стыла в жилах, а он говорил с ней о тряпках и украшениях.

— Что? Я дворянин, ничто дворянское мне не чуждо, — деланно удивился Глава и погрустнел. — Я проклял все, когда стал Главой. Я так об этом мечтал, а когда добился, оказалось, что нужно мне совсем другое. Из-за своих амбиций я потерял любимую женщину, и возненавидел себя за это. Я всем сердцем любил её, но гордость толкнула меня вызвать Главу. Я десять зим исполнял волю Черного Дракона, но не слишком серьезно относился к правилам. Посвятив себя служению Черному Дракону, я получил силу и знание, сравнимые с теми, что получил Аннаэль, став Великим Князем. Но я продолжал обнимать тело любимой женщины, за что и был жестоко наказан. Нужно уметь распоряжаться дарованным правильно. Так что, моя драгоценная дочь, подари мне множество внуков, чтобы хоть кто-нибудь из них сменил деда на черном троне!

Эсгель резко залилась краской. Надьяр Таэль всегда очень неожиданно переводил тему в жизнеутверждающее русло, и каждый раз заставал её врасплох. Какие же секреты хранил хэккийский Глава?

Шел снег. Мягкий и пушистый. Крупные хлопья плавно опускались на мощеный двор Белого Дворца. От кузницы к оружейной мотался белый щенок, за которым носился босоногий мальчишка зим шести-семи.

Раэль сопровождал Главу. Прошло уже три дня с их поединка, а Раэль их не заметил. На него навалилась такая прорва работы, что жизнь в рабстве у нахрака казалась теперь сущим пустяком. Глава решил восстановить ветвь и с размахом отпраздновать свадьбу дочери.

С той ночи они виделись пару раз, и то издалека. И Раэль не знал, из-за чего он больше нервничает: из-за того, что она ждет ребенка, или из-за того, что он сам не рядом с ней. Глава, с его загадками и странностями, не вызывал у него беспокойства. Что-то в нем было располагающее, как в Князе.

Внезапно Глава остановился. Прямо перед ними пронесся тот самый щенок. Мальчишка, увидевший двух суровых хэккийцев рядом с собой, зацепился одной босой ногой за другую и растянулся на снегу. Раэль рывком поднял парнишку, тот разбил себе нос. Щенок, жалобно заскулив, попятился куда-то прочь. Раэль скомкал снежок и приложил его к носу мальчишки. Отряхнув того от снега, негромко сказал:

— Останешься жив, возьму тебя в ветвь.

Потом развязал кошель, достал серебряков, взглядом пересчитав, протянул мальчишке.

— Половину матери отдай, хорошего сына воспитала.

Мальчишка прижал снежок к носу, другой рукой сжал серебряки.

— Спасибо, надьяр, — тихо сказал он, учтиво поклонился и побежал куда-то прочь. Раэль встал и открыл рот, чтобы извиниться за задержку, но Глава его опередил.

— Ты серебром дал ему два золотых. Не проще ли было двумя монетами отдать?

— Кто поверит, что их добрый надьяр подарил? Да и украдут если, не так обидно будет, — пожал плечами Раэль.

— А с чего ты взял, что у него есть мать? Оборванец оборванцем.

— Слишком чисто одет. Для сироты.

Надьяр Таэль покосился на него, но промолчал. И направился в кузницу, чему-то довольно улыбаясь.

Старый кузнец при виде таких почетных гостей расплылся в улыбке.

— Вы за заказом, надьяры? Чего желаем? Новый меч, или, может, доспех?

— Или может мы к твоему брату? — в тон кузнецу ответил Глава. Кузнец разочарованно вздохнул.

— А я-то уж надеялся, что с вашим возвращением, надьяр, у меня работки-то прибавится.

— Не спеши вздыхать, старина, — утешил его Глава. — Совсем скоро ты спать перестанешь, чтобы выполнить мой заказ.

Они прошли вглубь кузницы. За черной дверью находилась ювелирная мастерская. Младший брат деда Наэля творил настоящие чудеса.

— Я как раз хотел послать за вами, надьяр Таэль, — улыбнулся ювелир. — Зеркало принести?

Глава отрицательно помотал головой, отвязывая от пояса кошель. Ювелир направился в подсобку, а Глава повернулся к Раэлю.

— Я не задавал тебе этот вопрос раньше, надеясь, что найду достойное решение. И оказался прав, потому что несколько минут назад ты окончательно развеял мои сомнения. Чем ты планировал заниматься после свадьбы?

Раэль опешил. Ответ ему казался очевидным.

— Ты думаешь, что я позволю своей Длани забивать голову семейными проблемами? Да даже если сойду с ума и позволю, то что будет зим через пять, когда моя дочь взвоет от спокойной жизни и решит вернуться в ветвь?

Раэль опустил глаза. В душу закрадывалось очень нехорошее ощущение.

— Некогда в ветви была должность как раз для таких случаев. Но двадцать восемь зим назад я собственноручно упразднил её, разделив обязанности между перстами. Теперь же, раз я взялся за реставрацию, мне вновь нужен такой человек. Должность не простая, требует многого, и если откажешься, я пойму. Ты никогда не слышал о Черном Вальдмаре?

— Хэккийский наставник? — поднял брови Раэль. Он читал упоминания о Черных Вальдмарах, но толком не знал ничего.

— Вальдмар это Вальдмар, тот, кто по силе между Дланью и Главой Хэку. Занимается тем, что взращивает новые веточки. Когда я был Главой, оборвышей на улицах северного княжества не было. А поскольку Вальдмар воспитывает всяких сопливых снеговичков, то он достаточно богатый дворянин, с поместьем, супругой и прочими дворянскими обязанностями.

— А в чем подвох, Глава? — Раэль старался заставить сердце биться реже. Слишком уж хорошо все описал надьяр Таэль. Тот одобрительно кивнул, явно довольный проницательностью будущего зятя.

— Должность пожизненная. Её никто не оспорит. И Вальдмар не имеет права оспорить титул Главы. Так что если тебе в глубине души хочется стать Главой и оставить жену и сына на произвол судьбы, то лучше сразу откажись. Но если же в тебе живет желание обрасти детишками как чужими, так и своими, словно пень опятами, то это лучший вариант. Будешь жалованным княжичем. Со всеми вытекающими. Да, и в случае войны, Вальдмар последний, кто подлежит призыву.

Раэль задумался для вида. Затем исподлобья посмотрел на Главу. Тот похлопал его по плечу.

— Я в тебе не ошибся. Пока что.

Ювелир вернулся с четырьмя плоскими шкатулками. Две большие квадратные, одна поменьше квадратная и совсем небольшая продолговатая. Надьяр Таэль протянул весь кошелек ювелиру и спросил:

— Скорее скуп, нежели щедр?

Ювелир подвесил кошель в руке и восхитился.

— Скорее щедр. Товар проверьте, надьяр.

Глава открыл маленькую шкатулку и Раэль улыбнулся. Новая серьга для Главы. Черная капля на серебряной цепочке. Просто и со вкусом. Таэль проверил замочек и остался доволен. Затем Глава открыл одну из больших шкатулок. Тончайшей работы наборный серебряный венец с черной же капелькой.

— Я думаю, что ей понравится. Я ведь так до сих пор ей ничего и не подарил, стыдно. Хотя с её-то отношением ко всякого рода изяществам…

Раэль был раздавлен, что не укрылось от голубых глаз Главы.

— Убери это выражение с лица, — сквозь зубы проговорил он. — Я не за тем тебя звал, чтобы унижать. Если бы ей было нужно золото и прочая ювелирная ерунда, снеговичка она бы слепила не с тобой.

Раэль не смог удержаться от смеха.

— Тогда снеговичок со знатной зеленцой получился бы, — отсмеявшись, сказал он. — Плесневый.

Тут-то Глава посмеялся от души.

— Не в бровь, а в глаз, — Глава вытер глаза и протянул вторую большую шкатулку Раэлю. — Примерь.

Раэль открыл крышку. Узкий, шириной в палец, черный венец с растительной гравировкой. Раэль аккуратно взял его и подивился легкости. Затем вопросительно посмотрел на Главу.

— Если бы ты не согласился, мне пришлось бы искать кого-то другого. Надевай давай, Вальдмар. Хотя, дай лучше я.

Прохладный металл быстро стал теплым и практически перестал ощущаться. Не жало, не терло нигде.

— И не снимай, — довольно произнес надьяр Таэль. — Это как брошь Длани. Давай-ка её, кстати, сюда.

Раэль отстегнул стальную длань от хенсая и протянул Главе. Как-то все быстро произошло. Хотя, учитывая ритм жизни последних трех дней, удивляться нечему.

— Да, — надьяр мельком заглянул в последнюю шкатулку, не показав содержимого. — Ступай-ка к портному, он тоже должен был закончить.

Раэль поклонился и вышел. Снег прекратился. Раэль огляделся — никого. Ухмыльнулся собственной глупости и побежал к восточному крылу. В окнах второго этажа он заметил Эсгель, что-то увлеченно рассказывающую сестрам. Раэль улыбнулся и принялся скатывать снежный шар. Затем скатал второй и третий. Минут через двадцать на него смотрел снеговик с широченной улыбкой из угольков. Благо все, что нужно нашлось неподалеку. Затем он вновь посмотрел в окно. Диспозиция не изменилась. Он слепил снежок покрепче и бросил в окно. В комнате сразу зашумели. Раэль с гордым видом обнял свое творение. Снеговик с трудом дотягивал создателю до пояса. Эсгель распахнула окно, заливаясь от хохота.

— Похож! — сказала она. Раэль хотел ей что-то ответить, как вдруг увидел Великую Княжну позади дочери. Он резко посерьезнел, поклонился и отправился в северное крыло, к хэккийскому портному.

Сухой северянин в чудном фартуке со множеством карманов и мерной лентой на шее давал разгон подмастерьям. Раэль улыбнулся, старый портной ему нравился своей простотой. Сердился, так сердился, радовался, так радовался. Раэль помнил, как тот всыпал ему за самостоятельно вставленные заклепки на вороте зимнего хенсая.

— А, надьяр Раэль, — быстро проговорил портной. — Раздевайтесь, надо примерить.

Раэль удивленно поднял брови. Швейных дел мастер изготавливал лекала, и в примерке нужды не было. Кроме первого раза, разумеется.

— Я просто уже почти забыл, как шьется мундир Вальдмара, — развел руками портной. — Но, надо сказать, получил массу удовольствия от работы. Так, белая, черная, белая с черной строчкой, черная с белой строчкой, белая парадная, черная парадная…

Раэль обомлел: шесть рубашек из тончайшего шелка! Да он сроду такие не носил!

— И куда мне столько? — выдохнул он.

— Благодарите Дракона, надьяр, что я сшил по одной, а не как положено, по дюжине каждого вида.

Через час Раэль до того устал переодеваться, что в глазах темнело. Под конец он спросил:

— А нельзя просто новый хенсай и парадный мундир? Зачем столько одежды?

— Вы же Вальдмар, надьяр Раэль, — всплеснул руками портной. — А хенсай и мундир вам примерять незачем, я их уже упаковал. Как и множество всего остального.

— А мне парадную новую сшили? — спросил вошедший Наэль. На груди у него красовалась длань.

— Ох уж этот надьяр Таэль, — проворчал портной. — Хорошо хоть, что надьярой Эсгель занимается не он.

— В смысле? — поднял брови Раэль.

— Ты хоть представляешь себе, сколько я шил одно лишь подвенечное платье? Если бы надьяра Мирандэль не побеспокоилась заранее о её гардеробе, мне пришлось бы нанимать всю ветвь Хэку в подмастерья!

— Постой, — начал Наэль. — Ты шил её платье? Не портной надьяра Заэля?

— Великая Княжна сказала, что я куда лучше знаю надьяру Эсгель, и сошью именно то, что ей придется по вкусу. Дабы хоть как-то поднять ей настроение в такой день. Ну я и изощрялся, как мог.

— Покажи! — у Наэля загорелись глаза. — И самое интересное тоже! Я же никогда не раздевал невесту!

Раэль скрипнул зубами. В последние дни интерес Наэля к Эсгель неуклонно возрастал, и ему это не нравилось.

— Тогда женитесь, надьяр, — спас положение портной. — Вы же знаете, что мне угрожать бесполезно, а просто так я вам ничего не покажу. А вы быстро разберетесь, Вальдмар.

Раэль слегка смутился. Как он понял, далеко не все знали, что узор на руках появляется только после того, как они обнимутся телами. Знали только Князь, Глава, они с Эсгель и Гаэль. Наэль подошел к нему, положил руку на плечо и сказал:

— Если нужна будет помощь, обращайся. О женщинах я знаю все.

— Тот, кто знает, не хвалится, — сказал вошедший Глава. — Правда, Вальдмар?

Раэль промолчал. Затем затянул пояс своего хенсая, поправил венец и направился к выходу. Глава задержал его.

— Все нужные распоряжения я отдал. У тебя свободный вечер. Прогрей-ка кости хорошенько. Мы с Дланью к тебе чуть позже присоединимся.

Раэль поклонился, поблагодарил портного и вышел. Перед своей комнатой наткнулся на Инмэль. Та была какая-то расстроенная.

— Вальдмар, — она поклонилась, а потом резко прижала его к стене. — Зачем ты согласился стать Вальдмаром? Ты хоть представляешь себе, что это значит?

— Я никогда не стану Главой, и что? — Раэль отодвинул её в сторону. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь это увидел. Ведь поймут не так.

— Да на тебя мне все равно, — махнула рукой девушка. — Теперь Наэль Длань! Он же вышлет меня из ветви!

— Инмэль, ты хороший офицер, Глава не позволит этого сделать.

— Ничего-то ты не понимаешь, — она схватила его за ворот. На глазах у нее блестели слезы. — Он кое-что обещал напеть Главе, и тот меня вышлет с его подачки! Ведь теперь за меня некому заступиться! Наэль слушал только тебя и надьяру Эсгель.

— Так поговори сама с Главой, в чем проблема? — Раэль начинал раздражаться.

— Я боюсь, он примет сторону моего брата, — убитым голосом проговорила Инмэль. — Надьяра Эсгель сказала, что будет именно так.

— Инмэль, — голос подошедшего Гаэля прозвучал жестче, чем всегда. — У него завтра свадьба.

— Ну хоть не мне одной плохо будет! Пусть хоть раз побудет в моей шкуре!

— Инмэль! Если будешь себя так вести, то я сам попрошу Главу о твоей отставке!

— Простите, Вальдмар, — поклонилась девушка. — Надьяр.

— Это она о чем? — спросил Раэль, когда Инмэль скрылась из виду. Гаэль усмехнулся.

— Да бывает. Хэккийки взрослеют несколько позже, особенно те, у которых нет старших сестер и матерей, которые бы объяснили, что все нормально. Она решила, что умирает, а Наэль сказал, что для хэккийца это позорная смерть, и она опозорит ветвь.

— Ей же почти двадцать три, не поздновато? — Раэль понял, о чем речь, и мысленно пожалел девушку. Наэль очень жестоко пошутил, но почему Эсгель его поддержала?

— Ты хоть знаешь, сколько она тренировалась? Наэль гонял её как новобранца. Мне иной раз кажется, что он думает, будто женщина от мужчины отличается только внешне.

— А почему Эсгель…, — начал было Раэль, как Гаэль кивнул.

— Своими ушами слышал, как дело было. Инмэль пришла и спросила: в случае разногласия между Дланью и старшим офицером, чью сторону примет Глава. Ответ был изначально ясен.

— Да уж, — облегченно вздохнул Раэль и зашел к себе. Взял, что нужно и отправился в баню.

Он уже час истекал потом, лежа на горячем драконьем камне, когда пришел Глава и вытянулся неподалеку. Чуть позже подтянулся Наэль.

— Последний раз принимаешь ванну холостяком, брат, — сказал Наэль. Раэль дернул губами, начало разговора уже ему не нравилось.

— Что ж ты болтливый, Длань, — проворчал Глава. Раэль улыбнулся.

— Так проще всего завоевать женщину, обласкав сначала её слух, — победоносно произнес Наэль. — Я думаю, может наш молчун чему-нибудь хоть научится. А то надьяра его за дверью ночевать оставит.

— Я смотрю, с хэккийскими девушками у тебя полный провал, Длань. Никогда не задавался вопросом, почему тебя пускают всего один раз?

Наэль округлил глаза. Глава попал в точку. Раэль довольно улыбнулся и решил вообще не встревать в разговор. Если бы Глава хотел поговорить с ним, то не стал бы звать с собой Наэля.

— Я двадцать пять зим изучал рхаров, — вздохнул Таэль. — И понял, откуда растут ноги у многих традиций ветви. А когда я в первый раз увидел, как самец покрывал самочку, то и вовсе пришел к выводу, что ветвь Хэку и рхары одной крови.

— Поделитесь-ка, надьяр, — Наэль перевернулся на живот.

— Когда они присмотрелись друг к другу, он уводит её к себе, — вдохновенно начал Глава. — Он ходит вокруг нее, поглаживая хвостом. Он сильнее, она быстрее, и еще вопрос, кто победит, если придется драться. Она нервничает, переминается, пытается коснуться его своим хвостом. Вот тут и начинается самое интересное. Если он позволит ей дотронуться до себя, то останется с носом, она его к себе не подпустит. А вот если не позволит, то она начнет успокаиваться. И вот когда она успокоилась и опустила хвостик, он нападает на нее сзади. Он прижимает самочку к земле и вгрызается ей в шею.

— А что потом?

— Потом? Покрытая самочка сбрасывает кожу. Шипы и броня ей больше ни к чему, раз нашелся такой, кто сумел укусить её за шею. И она становится белой как снег. Невообразимо красивое существо.

— Получается, — почесал затылок Наэль. — Один хитрый самец по разу покроет самочек, а потом бери, кто хочешь?

— Ох поспешил я, назначив тебя Дланью, — вздохнул Таэль. — Самец, решившийся укусить самочку за шею, запросто может лишиться жизни. Поэтому он выбирает себе одну единственную за свою долгую жизнь, ту, от клыков которой с радостью готов умереть.

— А если с ним что-нибудь потом случится? — не удержался Раэль.

— Я такое видел один-единственный раз, — Глава убрал волосы со лба. — Те, кто осмеливается напасть на рхаров, не так уж глупы. И начинают с белых самок. Покуда жив её самец, она не изменится. А вот если он погиб или при смерти, а она еще цела, то она вновь чернеет и отращивает крылья.

— Становится черным драконом? — опешил Раэль.

— Именно. Черный Дракон — символ одиночества, поэтому-то Глава дает обет безбрачия.

— То есть Черные Драконы все сплошь самки? — недоверчиво спросил Наэль, почесав затылок.

— Еще один подобный вопрос, и ты перестанешь быть Дланью, — нахмурился Таэль. — Став Черным Драконом, она живет только одной мыслью — отомстить. А после отмщения она разбивается о скалы.

— А откуда тогда Белый Дракон? Ведь по легенде они были братьями.

— На этот вопрос ответа я так и не нашел, — вздохнул Глава. — А Аннаэль молчит. Значит, еще не время. Ты там не пригорел, Вальдмар?

Раэль поднялся и с места прыгнул в воду, окатив двоих северян брызгами. Вынырнув, он сказал:

— Доброй ночи, надьяры.

Выбрался из воды, вытерся, оделся и пошел к себе. После таких процедур можно было спать в не согретой комнате без одеяла. Раэль, зайдя к себе, разделся в темноте и лег на постель. Сон приходить не желал. Раэль уставился в потолок. По телу разливалось приятное тепло.

— Так, новички! — начал Наэль после ужина. — Сегодня пятница, все идем тесно общаться!

Хэккийцы, все до одного, направились в глубины Клыка. Под тесным общением понималось совместное купание в горячем источнике. После того, как все привычным способом смыли с себя грязь, они обвязывались чистым полотенцем и погружались в природный источник тепла. Раэль поразился масштабам. Сотня хэккийцев, рассевшись по краю, не занимала и четверти источника.

Его самого к себе в тесную компанию позвали Наэль и Гаэль.

— Я смотрю, тебя не смущает присутствие противоположного пола, — улыбнулся Наэль. Раэль пожал плечами и сел рядом с ним.

— Да и твою сестру тоже, — протянул Гаэль. Хрупкая девушка, причесанная так же, как Наэль, направлялась к ним.

— Сестрица, — расплылся в улыбке указательный перст. — Ты чего это полотенце до подмышек натянула, тут все такие же как ты. Не особо выпуклые. И у нас тут как бы юбочная компания, экземпляры в платьях не принимаются.

— Дожили, — махнул рукой Гаэль. — Тебе так не терпится раздеть собственную сестру? Не слушай его, Инмэль, садись рядом со мной.

Девушка опустила глаза и послушно села рядом с лекарем. Раэль про себя поразился. Хэккийский лекарь умел расположить к себе кого угодно парой фраз. И осадить мог кого угодно, не повышая голоса.

— Опять за старое, Наэль, — вздохнула подошедшая сзади Эсгель. Наэль придвинулся к Раэлю, освобождая ей место между ним и Гаэлем. Та спустилась и села рядом с Раэлем. Он сглотнул, у госпожи было чудесное тело, не смотря на юный возраст. Белое полотенце намокло, туго облепив все округлости.

— Надьяра, сколько можно меня игнорировать? — возмутился Наэль и наступил на ногу Раэлю, тихо процедив сквозь зубы. — Не пялься!

— Вот ты мне сдался, игнорировать тебя, — махнула рукой девушка и наклонилась к Наэлю. — Просто я боюсь, что Гаэль уговорит меня утопить тебя прямо здесь.

Раэль невозмутимо сидел и разглядывал спину наклонившейся перед ним госпожи. Заметив несколько тонких шрамов, удивился — нужно было хорошенько приглядеться, чтобы их увидеть.

— Надьяра, — заговорщицки начал Наэль. — Не наклоняйтесь так, а то кое-кто умрет от зависти!

— Так я же старше, это естественно, — Эсгель распрямилась. Раэль посмотрел на Инмэль, в её глазах промелькнула некая надежда. Но Наэль разбил её вдребезги.

— Надьяра, будь вам сейчас четырнадцать, вы бы все равно дали ей фору, несмотря на то что ей уже шестнадцать.

— Всего шестнадцать, Наэль, — улыбнулась Эсгель. — А сколько тебе было, когда тебя приняли в ветвь?

Наэль осекся.

— Я не об этом, надьяра, — тихо сказал он. Повисло тягостное молчание. Гаэль поглядел на одну девушку, потом на другую и сказал:

— Там, где надо, все женщины одинаковы. В отличие от мужчин.

Раэль улыбнулся. Он всегда подозревал, что бесстрастный хэккийский лекарь питает нежные чувства к сестре лучшего друга. Наверное потому, что она была скорее похожа на встрепанного мальчишку, нежели на девушку. И лишь одному Гаэлю были известны потайные комнатки её души. Возможно, в этом что-то было.

Раэль всеми силами старался не думать о госпоже. Потому что мысли о том, как сладко она дышит в его объятьях, просто сводили его с ума. Запах её тела, томный взгляд, прохладные пальцы… В мыслях он позволял себе куда больше, чем осмеливался сделать.

Со злости он перевернулся на другой бок и уставился в окно.

— Раздери тебя рхар, Наэль, с твоими разговорами! — в сердцах сказал он. Потом встал, накинул хенсай, натянул штаны и босиком вышел в коридор. Подойдя к двери Наэля, прислушался и вскипел от злости. Судя по возне, их было минимум трое.

Раэль постучал, да так постучал, что чуть черное дерево не проломил. Внутри затихли. Дверь открылась, и выглянул Наэль.

— А, помощь понадобилась? Заходи, все на практике покажу…

Раэль врезал ему в глаз. Видимо, самое страшное еще не началось, Наэль был в штанах. Три служанки тоже еще более-менее одеты.

— Пошли вон, — процедил Раэль. Те шустро убрались восвояси.

— Ты что, с цепи сорвался? — спросил Наэль, держась за ушибленное место. — Нельзя же так!

— Да? Три за раз, это уже перебор, знаешь ли! А ведь они тоже захотят когда-нибудь выйти замуж.

— Так я же им не мешаю, — удивленно пожал плечами Наэль.

— Да как ты спишь по ночам? — не выдержал Раэль. — Или ты всерьез уверен, что ни разу детей не заделал?

— Ты что, перегрелся? — неуверенно спросил Наэль.

— Ты-то знаешь, кто твой отец, — бросил Раэль и вышел.

— Не лучшее время ты выбрал, для таких разговоров, — услышал он и повернул голову.

— Князь?! — Раэль опешил, но быстро поклонился.

— Ступай спать, Вальдмар, — Князь коснулся его лба. В голове резко просветлело, и начал наваливаться сон.

Раэль протер глаза и понял, что лежит. Он был в своей комнате, за окном начинало светать. В дверь негромко постучали.

— Не сплю, — сказал Раэль. Зашел Наэль. Синяка под глазом у него не было. Раэль удивился: неужели ему все приснилось?

— Доброго утра, Вальдмар, — весело начал вошедший. — В сей знаменательный день, я буду сопровождать вас, вплоть до самого отъезда! Хотите вы того или нет, таков обычай и таково желание Главы.

— Зуб даю, ты сам попросился.

— Не каждый же день Вальдмар женится на княжне, — оправдался Наэль. — Неужели ты подумал, что я тебя брошу, братишка? Последние минуты твоей холостяцкой жизни будут принадлежать мне! А то мне приснилось, что ты мне в глаз дал. Проснулся, душа не на месте.

— Странно, мне тоже приснилось, что я тебе в глаз дал, — почесал затылок Раэль. — Может, это и не сон был вовсе?

— Я первым делом проверил, — обиженно сказал Наэль. — Я цел и невредим, как видишь. Ладно, одеваться думаешь? Или так пойдешь? Тем более, что все ещё вчера принесли. Такие красотки, что я в итоге так и не определился, какая мне больше нравится. Да, видимо, правильно сделал, что решил спать в одиночестве. А то получилось бы как в том сне.

— С тремя сразу? — нахмурился Раэль.

— А ты не рановато жениться надумал, с такими-то идеями, — прищурился Наэль. — Ведь будешь проказничать, а я и не знаю, от кого больше огребешь: от надьяры или от меня.

Раэль поднял бровь, он ожидал услышать «от Главы». Потом встал и посмотрел на совершенно новый мундир. Бархатный хенсай был удлинен, ворот и рукава отворачивались. Сам хенсай был черным, с серебряным шитьем. Отвороты были белыми, с черным узором. Бархатные штаны с тонкой белой вставкой с боку, черная шелковая рубашка, с серебристым шитьем по вороту, широкий белый пояс, тяжелый плащ с белым мехом… Только сапоги были точно такими же как всегда — блестящие черные. Раэль невольно вздохнул. Скажи ему кто зим десять назад, что он будет такое надевать, он назвал бы этого человека умалишенным.

— Я на себя это не надену, — заключил Раэль.

— Да тебя никто и не заставляет, — развел руками Наэль. — Надевай китор и хенсай, а я в твоем мундире пойду. Вот только поди докажи, что не я жених.

Раэль прикусил язык и оделся. Потом приладил к поясу тхинак и вопросительно посмотрел на друга.

— Или меч?

— Раз уж выделяешься из нашей дружной компании, то не стыдись этого. С мечами будем мы с Гаэлем, ну и Ингаэль, разумеется.

— А Инмэль? — поднял брови Раэль.

— Она не с нами, — пожал плечами тот. — Надьяра Эсгель пожелала хоть одного старшего офицера в свою свиту.

— А как же Глава? Кто с ним?

— С ним вся остальная ветвь, друг мой.

В дверь опять постучали.

— Нам пора, Вальдмар, — Наэль положил руку на плечо другу и рассмеялся. — Как на войну!

Раэль, Длань и два перста шли по живому коридору из хэккийцев по направлению к вечному древу. Оно росло в самом центре Княжеского сада, и сколько зим оно пережило, знал разве что Князь. Вечное древо являлось родословной всех северян от самого начала, напоминая, что все они друг другу не чужие.

Раэль издалека увидел полосатый мех на плаще Главы. Рядом с ним, ослепительно-белый, стоял Великий Князь. Неподалеку в парадном сером мундире стоял надьяр Заэль, а его супруга, как всегда прекрасная, вела беседу с Лесным Княжичем Итэлем. Вот тут-то Раэль и начал дергаться. На хэккийскую свадьбу мог прийти кто угодно, но он никак не думал, что оскорбленный надьяр пожелает присутствовать на свадьбе бывшей невесты.

— Знаешь, чем хороши хэккийские свадьбы? — спросил Наэль, заметив беспокойство на лице Вальдмара. — Они быстро заканчиваются. Ох ты, чуть не забыл!

В руке у Раэля очутилась оголенная ветвь черного дерева — символ хэккийского воина. Раэль усмехнулся, он вообще про это забыл.

— За мной должок, Наэль.

— Завтра расскажешь, что под платьем, — подмигнул тот. Раэль вздохнул и поклонился Главе. По хэккийскому обычаю, родители обеих сторон приравнивались к гостям. Да и Великий Князь тоже.

Распрямившись, Раэль посмотрел на Главу, тот лукаво повел бровями, Раэль повернулся и почувствовал, как сердце замерло, а время остановилось.

Старый портной не соврал, сказав, что изощрялся — платье действительно было совсем не похоже не те, что прежде носила его госпожа. Черный, шитый серебром, тяжелый шелк с узкими кружевными рукавами и застежкой под горло. Тяжелый плащ с полосатым мехом, как у Главы, держался ровно по плечам, не скрывая белой кожи между кружевным воротничком и верхним краем шелка. Волосы гладко убраны. Из украшений — только тот самый венец, что Глава собирался ей подарить. В руках она держала голубую ветвь зимней яблони. Раэль невольно улыбнулся, заметив тхинак на её поясе. За ней следовали три девушки. Княжна Мриэль, Княжна Линэль, а в третьей он не без труда узнал Инмэль. И тут же покосился на Гаэля. Тот даже не моргал.

Подошедшая Эсгель сделала изящнейший реверанс Главе и слегка коснулась руки Раэля.

— Не дергайся, все свои, — тихо сказала она. Раэль вздохнул и посмотрел на Главу.

— Жизнь слишком коротка для долгих речей, — начал Глава. — И в ветви Хэку об этом знают лучше, чем где-либо. Поэтому я спрошу: вы двое будете так же преданно служить ветви, как и до этого?

— Да, Глава, — они синхронно обнажили тхинаки и протянули рукояти Главе. Тот взял у стоявшего рядом хэккийца белую ленту с черным драконом и перевязал рукояти. Потом забрал оружие и передал Наэлю.

— А теперь самое интересное, — неожиданно весело сказал Глава. Эсгель и Раэль тут же протянули свои ветви. Перевязав, Глава отдал их Инмэль и подошел к древу. Прикрыл глаза и прикоснулся к стволу. На нем появилась новая ветвь, вместо двух прежних, черно-голубая, с маленьким яблочком меж листков.

— А оно не лишено чувства юмора, — ухмыльнулся Глава. Молодожены с трудом сдержали обоюдный смешок. Эсгель повернулась к Раэлю, тот без лишних разговоров притянул её к себе и поцеловал.

— Всем вина и теплой зимы! — закончил Глава. Хэккийцы разносили глиняные кружки с горячим пряным вином. Раэль одной рукой крепко обнимал жену, второй взял кружку, пригубил и отдал Наэлю.

— Боишься заснуть, Вальдмар? — усмехнулся тот. Раэль посмотрел на Эсгель, вид у нее был явно уставший.

— Я солидарен с супругой. Тем более, рхар не лошадь, спиртное на дух не переносит.

— Вальдмар, на минутку, — подозвал его Глава. Раэль нехотя отпустил девушку и подошел. — Я понимаю, не самое время, но хэккийская свадьба на то и хэккийская свадьба. Все нужные распоряжения я уже отдал, завтра приступишь к обязанностям. Рхар бегает быстро, до темноты будете в новом доме, вас уже ждут.

Раэль кивнул. Он и не собирался засиживаться до вечера в столице. Как только Эсгель мигнет, они тут же уедут.

— Да, еще кое-что, — Глава протянул ему среднего размера шкатулку, ту самую, что вчера забрал из кузницы. — Пока еще можно все сделать по обычаю. И она об этом знает. Не подведи.

Раэль взял шкатулку и посмотрел на Эсгель. Она о чем-то говорила с Гаэлем. А Наэль все ещё обалдело разглядывал сестру, которая впервые за почти двадцать три зимы надела платье и сменила прическу.

— Благодарю, Глава, — поклонился Раэль.

— Да брось, сынок, — Глава крепко обнял зятя и сказал на ухо: — Береги себя, иначе ей не жить.

Чуть погодя Раэль подошел к надьяру Заэлю с супругой и поклонился.

— Да полно, Вальдмар, — с улыбкой сказал советник. — Благодаря тебе она останется на севере, которого я её чуть было не лишил.

— А я не представляла, чем обернутся мои слова, — лукаво произнесла Мирандэль. — Надеюсь, что ты не будешь против, если я буду присылать к вам Линэль на лето?

— Буду рад видеть вас всех в любое время года, — учтиво поклонился Раэль. — Вы надьяра Итэля не видели?

Надьяр Заэль кивнул в сторону. Итэль, Арзаэль и Мриэль над чем-то смеялись.

— Прошу меня простить, — поклонился подошедший к ним Раэль. Арзаэль кивнул в ответ, Мриэль сделала реверанс, а Итэль поклонился.

— Ты теперь мой брат, Вальдмар, — сказал Арзаэль. — Можешь не кланяться.

— А мне теперь придется завидовать самой себе, благодаря вам, Вальдмар, — улыбнулась Мриэль.

— Хотите вы того или нет, Вальдмар, а мы будем роднёй, — неуверенно проговорил Лесной Княжич. Раэль осторожно приобнял княжича, тот был на полголовы выше его, и сказал:

— Не держи на меня зла.

— Брось, — тот в ответ обнял Вальдмара и тихо сказал: — Ты же знаешь, что на меня она никогда так не смотрела. Я слишком мало её знал.

— Буду рад видеть вас в гостях, — вновь поклонился Раэль.

— Да, Вальдмар, — сказал подошедший Князь. — У надьяра Итэля есть к тебе просьба.

Раэль удивленно посмотрел на Лесного Княжича. Тот слегка смутился, потом сказал:

— Я видел ваш поединок с надьяром Таэлем. Вы прекрасный воин, Вальдмар. Я бы хотел, чтобы и дети леса обучались у вас. Надьяр Таэль сказал обратиться лично к вам с этим вопросом.

— Раз Глава не возражает, — пожал плечами Раэль. — Только север жесток, надьяр.

— Но он прекрасен, — улыбнулся Итэль. — Ведь княжна Эсгель любит его всем сердцем.

Раэль откланялся. Подошел к Эсгель, протянул ей коробку и сказал:

— Я готов, моя госпожа.

— Я тоже, — она подмигнула ему. — Мой господин.

Раэль подхватил её на руки.

— Глава, мы поехали! — сказал он. К ним подошли Наэль и Инмэль.

— Клади, — Эсгель похлопала по лежавшей на животе шкатулке. Наэль положил перевязанные клинки, Инмэль веточки.

— Значит, первым будет сын, — довольно заключил Наэль. Раэль и Эсгель переглянулись, улыбаясь.

— Всем теплой зимы! — громогласно пожелал Раэль, Эсгель сощурилась.

— Командный же голос у тебя, Вальдмар, — сказала она. Раэль виновато на нее посмотрел и понес по вновь выстроившемуся коридору из хэккийцев. Ловко, не выпуская драгоценную ношу из рук, забрался на рхара и сказал:

— Поехали домой.

Рхар плавно и быстро домчал своих всадников до Зимнего Дворца. Солнце клонилось к закату. Эсгель успела выспаться на руках у Раэля. Предстояла долгая ночь, и ей почему-то было не по себе. Видимо, сказывались долгие разговоры с матушкой. Хотя вчера матушка сказала, что с хэккийцами дел не имела и вопросы интимного характера надо задавать не ей.

Встречал их сухой северянин с хвостом на затылке, зим семидесяти, не меньше. Эсгель улыбнулась, старый управляющий был ей знаком.

— Надьяр Гариэль, — улыбнулась она. — Вот уж не думала…

— Ваш отец был мне добрым другом, надьяра. Вальдмар Раэль, — поклонился он. — Прошу за мной.

— Он же в Летнем Дворце управляющим был! — прошептал Раэль. — Ну, Глава!

— Не то слово, — шепотом ответила девушка. — Он меня с пеленок знает! Столько раз меня прикрывал!

— Я все слышу, — проскрипел управляющий. — Я с радостью согласился, когда узнал. Но об этом завтра, если пожелаете. Прошу.

Он отворил им дверь в опочивальню. Эсгель ужаснулась: она заблудится во дворце, потому что дорогу не запомнила совершенно.

— Вам придется завтра водить меня за руку по дворцу, надьяр Гариэль. Иначе будете искать мой хладный труп, — сказала она. Управляющий улыбнулся.

— У вас дюжина служанок, надьяра, заблудиться вам не дадут. Вальдмар, — он откланялся и затворил за ними дверь.

Мягкий свет сумеречных кристаллов располагал ко сну, но позволял оглядеться. Опочивальня была просто огромной. Раэль поднес её к постели и встал на одно колено. Она переложила ветки, клинки и шкатулку на гладкий черный мех, и Раэль поставил её на пол. Снял с себя плащ и разулся. Подошел к ней, аккуратно снял плащ с нее и положил рядом со своим. Затем снял изящные замшевые башмачки. Раэль молчал. Она тоже. Он медленно раздевался, её раздевал еще медленней. Он не позволял ей касаться себя, и его спокойное молчание приводило её в трепет. Когда он медленно распустил её волосы и снял с головы венец, она не выдержала.

— Ра…

Он прижал палец к её губам. И вновь не сказал ни слова. Потом взял в одну руку перевязанные клинки, в другую ветви и протянул лентами к ней. Она должна была решить, кто хозяин в доме. Эсгель развязала клинки и затянула ленту на левом запястье Раэля. Когда она закончила, Раэль проделал то же самое с веточками, повязав ленту на её левом запястье. Затем поцеловал её. Его ледяное спокойствие держало девушку в тисках. Она знала, почему Наэль, разозлившись, проигрывал. Потому и старалась держать себя в руках из последних сил.

Раэль раскрыл шкатулку и поднес ей. Она сначала удивилась, но потом подумала, что Раэль решил верно. Лента менялась на браслет после того, как он в первый раз обнимет её тело. Видимо, он не знает, что им пока еще можно. Эсгель удрученно выдохнула, развязала его ленту и взяла широкий браслет. Черная сталь с белой каймой и гравировкой, знатная работа. Легкий щелчок и Раэль её законный супруг, по всем обрядам и традициям Северного Княжества. Через минуту и на её, теперь уже правом, запястье сомкнулся такой же, черно-белый браслет, с юбочкой из черных капелек. Они приятно погрякивали, не раздражая слух.

Он отложил шкатулку, взял девушку на руки и положил на постель. Потом поцеловал. Еще раз поцеловал. Все тело приятно покалывало. Он принялся за шею, её дыхание участилось, и она попыталась взять инициативу в свои руки. Как вдруг Раэль резко перевернул её на живот, правой рукой вытянув её руки, и вошел.

Она чувствовала его спиной и ягодицами. В глазах начинало мутнеть с небывалой скоростью. Она закусила губу, желая хоть чуть-чуть оттянуть приятный момент. И тут Раэль зубами впился в её шею. Из глаз полились слезы, и ей стало так хорошо, как никогда прежде не было. Он укусил её еще несколько раз, продлевая наслаждение, а потом выпустил её руки и ткнулся лбом в спину. Эсгель судорожно пыталась вытереть глаза и вдруг поняла, что рот тоже стоило вытереть. Отдышавшийся Раэль крепко обнял её и перевернулся на бок, продолжая прижимать любимую к себе. Он нежно целовал её в шею, и она, положив свои руки поверх его, крепко заснула впервые за долгое время.

Она проснулась и лежа потянулась. Головой двигать было не то, чтобы больно, но некомфортно. Она коснулась шеи, улыбнувшись воспоминаниям, и вдруг поняла, что почему-то лежит под одеялом и одна. Эсгель испуганно села и огляделась. Из большого окна лился утренний свет, было свежо. Сумеречные кристаллы не светились. Видимо, Раэль встал ночью, переложил её под одеяло, погасил свет и проветрил опочивальню. Она пододвинулась к краю постели и на полу увидела Раэля. Тот нагишом спал на животе. Она улыбнулась, наверное, свалился. Она легла поперек постели, опустила руки ему на спину. Он что-то сонно промычал.

— Эй, ты свалился, — улыбнулась Эсгель. Раэль проснулся и сел, прислонившись спиной к кровати. Молча.

— Эй, — она потыкала его пальцем. — Чего молчишь? Это я тебя столкнула?

— Нет. Я сам ушел, — сухо и коротко ответил он. Девушку передернуло.

— А причина?

— Мне стыдно, моя госпожа, — он повернул голову в противоположную от девушки сторону.

— За что? — опешила она.

— Я животное.

Она обняла его и положила голову ему на плечо.

— Тогда я тоже, — с улыбкой сказала она. Он удивленно на нее посмотрел. Она добавила: — Потому что мне понравилось.

— Ты себя в зеркало видела? — тихо спросил он. Эсгель махнула на него рукой.

— Мало что ли синяков мы друг другу понаставили в свое время? А вот кое за что тебе все же должно быть стыдно.

— За что? — в свою очередь робко поинтересовался Раэль.

— За то, что оставил меня одну. Никогда больше так не делай.

— Не буду, — сказал он и поцеловал её, потом еще раз и ещё раз. Когда он почти перебрался на постель, в дверь постучали.

— Прошу прощения, Вальдмар, — послышался голос управляющего. — Прибыл гонец.

— Ступай, — Эсгель погладила его по щеке. — Люблю тебя.

— А я тебя, — он поцеловал её, торопливо оделся и вышел.

Эсгель подумала, что надо было бы тоже вставать и одеваться, как в дверь вновь постучали.

— Надьяра, — вошедшая северянка сделала реверанс. — Изволите одеться?

— Да я и сама вполне могу, — Эсгель пожала плечами. Шея все-таки побаливала.

— Надьяра, прошу меня простить, — она вновь сделал реверанс. — Но управляющий дал строгие указания. Какое платье изволите?

— Что-нибудь неброское с высоким воротом.

Ей принесли черное бархатное платье с белой строчкой. Эсгель про себя удивилась, видимо хэккийский портной шил не только подвенечное платье, но и весь остальной её гардероб. Потом она поглядела на трех девушек и сказала:

— Мне хватит и одной, раз уж без вас вообще нельзя.

Две служанки откланялись и вышли. Осталась та, что заходила в первый раз. Молоденькая, почти еще девочка.

— Да мой отец издевается, — вздохнула Эсгель. А потом поняла, что он был прав. Молодая девчушка ей и слова поперек не скажет, и косо смотреть не будет, если что. Она встала и позволила на себя надеть нижнюю шелковую сорочку и белье. Пальцы служанки дернулись, когда та отодвинула мешавшие волосы, обнажив след от укуса. Эсгель повернулась к девушке.

— Сколько тебе?

— Шестнадцать, надьяра, — поклонилась та и продолжила её одевать.

— Имя?

— Аниэль, надьяра.

— Что заставило тебя в шестнадцать зим заниматься такой противной работой? Или тебя не предупредили, что у меня ужасный характер?

— У меня шесть младших сестричек, а матушка хворает и не может работать, — Аниэль ловко совладала со всеми застежками на платье и принялась за волосы, усадив Эсгель перед зеркалом.

Эсгель вздохнула. Девчушке повезло попасть именно сюда: князья платили хорошее жалованье своим работникам. Но то, что её дергало, от Эсгель не укрылось.

— Ты чем-то напугана? — спросила она. Аниэль смутилась.

— Простите, надьяра, это все бабкины сказки.

— Поделись, а то мне никто сказок давно не рассказывал, — приветливо улыбнулась Эсгель. Служанка хоть и нервничала, да дело свое делала быстро.

— Простите, надьяра, — Аниэль закончила и откланялась. — Вас уже ждут к завтраку. Позволите вас проводить?

Коридоры во дворце действительно напоминали Драконий Клык. Все-таки Зимний Дворец испокон был резиденцией Черного Вальдмара, уроженца ветви Хэку. Вот только почему надьяр Таэль упразднил эту должность, оставалось загадкой. Ветвь сильно обмельчала за эти двадцать восемь зим.

Зайдя в обеденный зал, она крайне удивилась: Раэля не было, зато во главе стола восседал надьяр Таэль. При виде дочери тот встал.

— Прекрасно выглядите, надьяра, — улыбнулся он.

— Глава, — Эсгель сделала реверанс. — Не ожидали вас так рано.

— Да я еще вчера уехал, оставив дела в столице на Длань. У меня задача куда серьезнее, — он снова сел, жестом пригласив девушку сесть рядом с собой. — Но дела ветви отныне касаются кого угодно, но не тебя. А раз уж Вальдмар занят делами как никогда прежде, то скрашивать твой досуг буду я.

Эсгель скрипнула зубами. Глава просчитывал все до мелочей. И от своих идей и желаний не отказывался, просто выворачивал ситуацию таким боком, что приходилось подчиняться. Воистину, Глава был страшным человеком.

— Вам больше заняться нечем, Глава? — подняла брови девушка. Её совсем не радовала перспектива редко видеть Раэля.

— А чем мне заниматься? — деланно удивился тот. — Задача Главы состоит в правильном распределении обязанностей между подчиненными. А это я уже давно сделал. Давай после завтрака прогуляемся по саду, он прекрасен поздней зимой.

Когда подали завтрак, Эсгель поняла, насколько проголодалась. За весь вчерашний день она проглотила кусок соленой рыбы и два зимних яблока, аппетита не было совсем. Зато теперь… Белую рыбу запекали по-хэккийски, с луком и козьим сыром.

— Я заметил твое пристрастие к рыбе, — улыбнулся Глава. — Этим ты тоже пошла в меня.

— Тогда половина ветви пошла в вас, надьяр, — съязвила Эсгель, отобрав мясо от хребта. — Позвольте узнать, а куда вы изволили отослать моего супруга?

— В Хормунд, за порослью. Персты вскоре подвезут еще. Да и лесовичков тоже должны переправить в ближайшее время.

— И Раэль будет заниматься ими в одиночку?

— Нет, ну что ты, — махнул рукой Глава. — На каждую пятерку будет свой хэккийский офицер младшего ранга. Все как в ветви, только в миниатюре. Вальдмар это своего рода Глава. Зимний Дворец огромен, поросли будет принадлежать восточное крыло. Западное — семье Вальдмара и гостям. А у тебя хороший аппетит.

— Это же хэккийская еда, — пожала плечами девушка. — В Белом Дворце хорошо готовят, но нет ничего лучше привычной пищи.

— Я же сказал, что тебе здесь понравится, — улыбнулся надьяр Таэль. — Да и снеговичку вашему хорошо тут будет. Белый Дракон, да я завидую Вальдмару! Ты так мило смущаешься, когда я про это говорю! Я просто не верю, что ты была хэккийской Дланью девять зим!

— Надьяр Таэль, — начала было девушка, но тот жестом её прервал.

— Отец.

— Отец, — потупившись, повторила она. — Почему вы упразднили должность Вальдмара?

— Потому. Как упразднил, так и вернул.

— И все же?

— Прежний Вальдмар предал меня. И второй раз я рисковать не стал. Хотя не скрою, он был силен. Правда, я считал, что таких подлецов взращивает Сумеречное Княжество, а не Северное. И на эту тему я тоже не хочу пока разговаривать. Да, на днях должны перевезти мою библиотеку с Дальнего Севера. Там есть весьма любопытные труды. Если ты закончила, то пойдем в сад. Тебе полезно бывать на свежем воздухе.

— И давно вы замещаете Гаэля, надьяр Таэль? — в очередной раз съязвила девушка. Перед отъездом, хэккийский лекарь подробнейшим образом ей рассказал, что и как надо делать, и чего категорически нельзя. Более того, он обещал наведываться к ним не реже раза в неделю.

Глава ничего не ответил. Встал и направился к выходу. Эсгель глянула на управляющего, тот кивнул. Она поднялась и пошла следом за отцом. Щуплый слуга на выходе из Дворца принес им плащи и помог одеться. Эсгель было дико: её одевали, раздевали, причесывали, делали все, не дожидаясь приказа. Неужели все дворяне так и живут всю жизнь, не зная, сколько застежек на платье?

Притоптанный снег поскрипывал под ногами. Морозный воздух был свеж, как никогда. Щеки не покалывало, как прежде. По всей видимости, сказывалась кровь рхара. Краем глаза Эсгель заметила Гранита. Тот крался, не упуская хозяйку из виду. Видимо, Раэль вновь ездил на Угольке. Смешно же он назвал своего вороного жеребца. Эсгель улыбнулась.

— Я слышал, что прежде ты не слишком часто улыбалась, — проговорил Таэль. Девушка вновь посерьезнела.

— А чему улыбаться, когда друзья погибали один за другим? Мы выиграли войну, но какой ценой? Пусть уже восьмая зима подходит к концу с того времени, я до сих пор не всегда спокойно сплю. Я была Дланью тогда, на моих руках много хэккийской крови.

Конец ознакомительного фрагмента.