Рыжий Ангел

Дина Илина, 2019

Женя… Женечка…Дима верил, что поможет ей излечить душу своей любовью, лаской и заботой, спасет от одиночества и отчаяния.Дима… Димочка…Женя была на седьмом небе от счастья, ведь судьба подарила ей лучшего мужчину на свете. Только подарочек оказался с сюрпризом, и кого в итоге нужно будет спасать – большой вопрос!

Глава 2

Он

Наконец-то, ушла. Что за чудо-юдо репетитора мать наняла? Щуплая, в дурацких очках с роговой оправой и в старомодном наряде времён моей бабушки отталкивающего коричневого цвета она точно могла бы занять первое место на конкурсе: «Мисс нелепость года».

Но меня ей обмануть не удалось. Даже в этом невзрачном костюмчике отлично проглядывалась её точёная фигурка: стройная и подтянутая. А ещё Женя была определённо красива, и ужасный маскарад не мог скрыть этого.

Особенно выделялись на её лице глаза. Я успел их хорошо разглядеть, ведь она сидела очень близко. Огромные, голубые, как сапфиры. Зачем она их прятала, почему не носила линзы? Да и одежду эту непонятную напяливала на себя…

А ещё Женя являлась счастливой обладательницей шикарных волос медного цвета, мягких и шелковистых на ощупь. Я был в этом уверен, несмотря на то, что она намеренно пыталась утаить данный факт, собирая их в строгий пучок.

Но больше всего мне приглянулись веснушки, которые Женя тщательно замазывала. Весь её вид вызывал умиление. Она напоминала лисичку, такую симпатичную, рыженькую, хитренькую и немного диковатую.

Я старался не думать о ней, но не получалось. Вспомнил её голос: нежный, вкрадчивый. Он обволакивал, я не мог сосредоточиться на том, что Женя говорила или спрашивала, часто терял нить разговора, и она, скорее всего, подумала, что я плохо знаю английский. Но мне легко давались иностранные языки, просто, когда родители начинали давить авторитетом, делал им наперекор.

Я зря сорвался сегодня на неё, но меня очень разозлила родительница, которая, не спросив моего мнения, наняла репетитора, а потом угрозами заставила заниматься. Женя просто попала под горячую руку.

Она только недавно уехала, а я снова хотел её увидеть, почувствовать рядом. Жадно втянул ноздрями воздух, в комнате до сих пор витал аромат её лёгких цветочных духов.

Взгляд упал на часы: вот, чёрт, я опаздывал. Быстро переоделся, взял куртку и бегом спустился вниз.

— Я ушёл, — поставил, как всегда, перед фактом мать.

Она, конечно, добрая и пыталась наладить отношения, но поздно спохватилась. Раньше надо было думать, когда били и задирали одноклассники, издевались, каждый день ломая меня, как личность, уничтожая полностью самооценку. Опоздали родители на несколько лет. Другие люди помогли тогда, а не самые близкие родственники, не замечавшие ничего вокруг, посвятившие себя построению карьеры.

Я познакомился с Гариком, когда мне было пятнадцать лет. Шёл домой из школы в очередной раз униженный и оскорблённый. Из разбитого носа капала кровь. Со злости пинал всё подряд на своём пути.

Это был предел!

Ненависть на моих обидчиков переходила в ярость. Нужен был выплеск эмоций. Я задыхался. И тут меня кто-то дёрнул за плечо. По привычке отпрыгнул, встал в оборонительную позу, поднял к лицу кулаки и зажмурился.

— Эй, я не собираюсь тебя бить, — услышал. — Кто это тебя так уделал?

Открыл глаза: напротив стоял здоровенный мужик лет тридцати пяти и доверия явно не внушал.

— Да утырки одни, — сказал, махнув рукой. — Ничего, сегодня они меня, а завтра я их!

— Это точно, пацан, — ответил он, потрепав меня по плечу. — А пойдём, посидим в кафе, например. Есть тут поблизости что-то приличное? У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Я смотрел на него широко раскрытыми глазами.

«Он, правда, думал, что я мог куда-то с ним пойти?»

— А с чего это я должен, дядя, с тобой отправиться в какое-то кафе? Я тебя знать не знаю. Ты увидел побитого сопляка и решил, что я с радостью соглашусь на все твои предложения и, как бездомная собачонка, которой бросили косточку, виляя хвостиком, побегу за хозяином? Так вот, не дождёшься! Ты иди своей дорогой, а мне домой надо. Я не бездомный пёс. У меня есть крыша над головой, и с сомнительными личностями общаться не собираюсь, — закончил свой монолог, гордо задрав подбородок.

— А ты с характером, пацан, я сразу это понял, — мужчина усмехнулся и протянул мне руку. — Игорёк, для своих — Гарик.

Чёрт дёрнул меня тогда ответить.

— Дмитрий.

— Димон, значит, — сказал он и смачно плюнул. — Ну, пошли, Димон, в твою новую жизнь.

И, развернувшись на пятках, не оборачиваясь, направился к машине. К суперсовременному навороченному внедорожнику известной марки. Он ни разу не оглянулся, знал, что пойду за ним, и не ошибся, ведь я, как под гипнозом, поплёлся следом, действительно, как побитый щенок.

Я часто прокручивал в голове свои действия: «Почему вдруг доверился незнакомцу? Как такое могло произойти?»

И пришёл к выводу, что сработало сразу несколько факторов.

Первый — страх. Гарик был из другого мира: жёсткий, властный, уверенный в себе мужчина. Глядя на него, у меня дрожали коленки. Он манил и, как будто говорил: «Вот увидишь, ты сможешь стать сильным, у тебя получится». Конечно, я мечтал отомстить обидчикам, сделать так, чтобы они меня боялись, завидовали, уважали. Обычное желание подростка-изгоя проявить себя как личность.

Второй фактор — лесть. Он единственный, кто за долгое время поговорил со мной так жёстко, по-взрослому и на равных. Выслушал, проявил внимание, вселил уверенность в завтрашнем дне, дал надежду на будущее.

И третий — любопытство. Дико хотелось узнать, что это за загадочное предложение.

Все сигналы опасности отключились разом, и Гарик, возможно, просто оказался в нужном месте в нужное время.

Он не обманул: у меня начался новый этап в жизни. Я стал самым крутым парнем в школе, уверенным, самодостаточным и при деньгах, которые получал за участие в подпольных боях без правил. Но не всё было так безоблачно, как казалось: «соскочить» с их крючка не получалось. В восемнадцать лет я подписал контракт, по которому нужно было продержаться определенное количество боев до моего двадцатилетия.

Целых три года из меня делали бойца, учили направлять ярость и гнев в нужное русло, и теперь я должен был окупить вложенные силы и потраченные финансы. Но в последнее время становилось всё тяжелее, ведь большинство участников таких соревнований являлись полными отморозками, выходцами из неблагополучных семей, за всю свою короткую жизнь повидавшими такое, что многим и не снилось.

Жестокие уже с детства, так как многих били и калечили собственные родители, они зубами вырывали победу, ведь за неё срубали хороший куш.

А самое главное: практически никто из них не боялся смерти, потому что возвращаться в случае неудачи им было некуда. Для этих людей существовало только два пути: накопить деньги и поменять будущее или… умереть.

В первый год я был одним из лучших. Самый расцвет сил, злость и желание доказать, что чего-то стою, мотивировали. А потом запал прошёл, начал проигрывать и уже один раз даже лежал в частной клинике на грани жизни и смерти. Но мне тогда с лихвой хватило накоплений, чтобы заставить врачей молчать.

А с родителями получилось ещё проще: их не было в городе целый месяц, поэтому, когда они вернулись домой, я уже в полном здравии посещал университет, и ничего, кроме новых шрамов, не говорило о недавней госпитализации. Конечно, мать замечала изменения в моей внешности, но вопросов не задавала, знала, что всё равно не отвечу.

Участники менялись, появлялась «свежая кровь»: молодые, натренированные тела, выдрессированные звери, готовые убивать. А у меня совсем пропал стимул, и это сказывалось на боях не лучшим образом. Воспоминания об унижениях больше не вызывали негативных эмоций, как раньше, ведь я отомстил обидчикам, что, кстати, оказалось делом несложным. Ну, всего-то подержал за ноги на крыше школы головой вниз лидера той шайки шакалов, а остальных даже пугать не пришлось, сами смекнули, что со мной не стоит связываться, и отвалили.

Нет, в друзья никто не напрашивался, зато боялись и обходили стороной. Из-за вспышек неконтролируемого гнева прозвали психом, а из-за того, что ни с кем не общался, волком-одиночкой. Получился «психованный волк-одиночка» — термоядерная смесь. Но соглашусь, что они точно охарактеризовали меня. Как говорится, «не в бровь, а в глаз», и это совсем не злило. На правду не обижаются.

Такое положение дел полностью устраивало, так было лучше для всех. Учителя стали реже вызывать к доске и явно завышали оценки, никто не хотел лишний год наблюдать мою личность в школе.

Поэтому я внезапно пополнил ряды отличников, что не могло не радовать мать, а, что думал по этому поводу отец, не догадывался, так как редко его видел.

Порой даже забывал, как родитель выглядит. Он постоянно находился в командировках, а в те дни, когда присутствовал дома, не обращал на меня внимания.

Отец почти не выходил из рабочего кабинета, но иногда мы всё-таки встречались на кухне.

— Как дела, сын? — спрашивал он, задумчиво глядя в окно.

— Всё хорошо, отец, — отвечал я.

Это наш обычный разговор: скупой, сухой, безразличный! Мыслями отец всегда пребывал на работе, и я для него был пустым местом.

В детстве очень переживал по этому поводу и делал всё, чтобы родитель меня заметил. Как-то раз разрезал все его любимые костюмы. Ожидал криков, ругани, серьёзного наказания, в конце концов, а он, тяжело вздохнув, исчез на весь вечер в комнате. А однажды притащил домой грязную собаку, после которой весь первый этаж стал похож на поле боя. Но услышал лишь короткую фразу:

— Что ты наделал, сын?

В тот же вечер родитель уехал, оставив после себя горький привкус разочарования в душе и незаживающую рану на сердце. Я поклялся, что больше никогда не буду пытаться завоевать внимание отца. Ведь ужасно ощущать себя невидимкой в глазах любимого человека. Понимать, что работа важнее сына. Постоянно наблюдать равнодушие и безразличие.

Обида, боль, в какой-то момент даже ненависть, жили и крепли во мне, но спустя время я остыл, смирился с полным отсутствием его персоны в моей жизни и в ответ тоже решил игнорировать родителя. Я принял правила игры, и мне стало легче: у него не было сына, значит, у меня не было отца.

Ну, а сейчас я спешил на свой очередной бой.