Отец поневоле

Дина Данич, 2023

– Ты скрыла от меня ребенка! – он безжалостно бьет словами. – А теперь хочешь снова спрятать его от меня?– Я не могла поступить иначе, и не стану…– Нет, Полина. Ты могла прийти ко мне и рассказать правду.– Серьезно? И ты бы поверил мне? После всего? Да ты выгнал меня на улицу, не став даже слушать, когда увидел те фото!Мне больно от воспоминаний. Я же и правда не предавала мужа. А он не услышал, не поверил. Просто закрыл передо мной двери, забыв о клятвах, которые давал.– Ты знала, как я мечтал о сыне, и утаила его. Думаешь, теперь я войду в твое положение?– Пожалуйста, Назар. Это ведь и мой ребенок тоже…

Пролог

Полина

Вот верно говорят, если ты дура, то это навсегда. Руки трясутся, пока меняю подгузник сыночку. На глазах слезы, но выбора нет. Мне придется пойти на поклон к отцу Платона и надеяться, что он не оскотинился за то время, что мы не виделись. Потому что это единственный шанс уберечь малыша и спасти ему жизнь. Слишком высоки ставки. И ради того, чтобы Платон не пострадал, я готова на многое. Даже унизиться перед Назаром. А ведь после того, как мы расстались, это будет сделать непросто…

Как и всегда, стоит вспомнить про бывшего мужа, как в груди начинает противно ныть.

Но все в прошлом. И ничего уже не вернуть назад. Все сломано.

Сын радостно машет ручкой, пытается ухватить меня за палец. Он еще не понимает, что совсем скоро мне придется оставить его с чужим мужчиной. Сможет ли Назар поверить? Не бросит ли, не отмахнется от малыша под собственной дверью?

Риск огромный. Но никто, кроме Адамиди, помочь не сможет. Даже у моих родителей сына могут найти и использовать против меня.

А я не могу этого допустить. Даже если, вполне возможно, я никогда его больше не увижу… Потому что Назар не простит того, что я сделала полтора года назад. И вряд ли даст шанс оправдаться. А уж как отреагирует на новость о том, что он стал отцом, и подавно боюсь думать.

Всхлипываю, и сын, улавливая мое настроение, тоже начинает капризничать, выгибаться. Это еще сильнее расшатывает нервы.

Маленький мой. Любимый. Простишь ли ты меня?

Наконец, собрав все необходимое, забираю люльку-переноску и, поправив парик, надеваю очки. Никто не должен опознать меня. У меня нет права на ошибку. Я должна спасти сына. И цена не имеет значения.

Толкаю дверь и, оглянувшись на небольшую съемную студию, тяжело вздыхаю. Мы были здесь счастливы, в нашем маленьком мирке на двоих.

Ровно до того момента, пока я не совершила роковую ошибку, которая может стоить жизни не только мне, но и моему сыну…

Назар

Выхожу из лифта и тут же торможу, потому что возле моего порога стоит… люлька?

Откуда возле моей квартиры взялась люлька с ребенком?

Эта мысль крутится на повторе, пока я, как идиот, смотрю то ли на переноску, то ли на коробку, в которой лежит живой сверток. Почему живой? Потому что начинает активно кряхтеть, сопеть, а вскоре и вовсе раздается громкий плач.

Я растерянно оглядываюсь по сторонам в поиске мамаши, но на этаже никого. Тогда как этот презент попал сюда?

Элитный жилой комплекс, говорили мне при продаже. Расхваливали охрану. А выходит, гуляй, кто хочешь?

Между тем плач становится все громче, и проблему эту кричащую, судя по всему, решать придется все-таки мне. Потому что никто из соседей не торопится выбежать и узнать, кого тут обижают.

Порядочные соседи, говорили мне. Да уж…

Все же открываю дверь и заношу свой нежданный подарочек в квартиру. Что делать с детьми, я понятия не имею. Вот вообще. Далек я от этого. Как был, так и остался.

И даже семейная жизнь не изменила этого во мне. Хотя Полина очень старалась. Но не срослось у нас. Разошлись, как в море корабли.

И вот теперь я сижу дома, наедине со свертком, в котором прячется чей-то ребенок, и вообще не представляю, что сделать, чтобы этот дикий ор, наконец, прекратился.

Давно не испытывал такой беспомощности.

В итоге заношу люльку в гостиную и закрываю дверь, чтобы хоть немного стало потише, а затем набираю номер своей секретарши. Она ведь женщина, должна знать, что делать в таких случаях.

— Валерия, ты умеешь обращаться с детьми? — спрашиваю, едва та отвечает. Судя по молчанию, ошарашить сотрудницу у меня вышло неплохо. — Я, что, не по-русски говорю?

— Кхм, — тут же подает признаки жизни Краснова. — Прошу прощения, просто не ожидала такого… поворота.

— Я тоже, Лера. Так что? Детей успокаивать умеешь?

— Ну, в теории, да. Своих-то у меня нет, но я видела, как это делала сестра.

— Отлично! У тебя сегодня работа на дому. Жду тебя через полчаса у меня.

— Что? — шокированно выдыхает секретарша.

Да что ж такое-то! Плач становится все сильнее, и я начинаю всерьез опасаться за то, чтобы ребенок не сорвал себе связки. Или у них такого не бывает?

— В общем, если вкратце, то мне подбросили ребенка под дверь.

— Вам что?!

— Лера, не тупи, — раздражаюсь все больше. — Говорю же — подкинули ребенка.

— А где его мать?

— Вот и я хотел бы это знать. Я пришел, а люлька возле двери стоит. И никого. А он теперь орет, не переставая.

— Кто орет?

— Ребенок, кто же еще.

— Так вы достаньте его. Жарко же, наверное, — неуверенно советует Валерия. И я чувствую себя идиотом. А все почему? Потому что я как-то не очень горю желанием становиться отцом. Несмотря на давление родителей. Пусть вот от братца моего дожидаются, а меня увольте. Рано пока.

— В общем, жду тебя. И поскорее.

— Но у вас же встреча назначена, — растерянно отвечает она. — С инвесторами. Я уже все приготовила… Они вот-вот приедут…

И тут до меня доходит — черт, я же совсем забыл! Домой ведь заехал, чтобы забрать папку с документами, а тут вот ЭТО…

— Значит, еще быстрее двигай сюда. Посидишь с этим возмутителем спокойствия, а после переговоров я уже буду искать мамашу-кукушку, которая оставила своего птенца у меня под дверью.

Заканчиваю разговор и прислушиваюсь. Странно, плач прекратился. Может, уснул? А потом меня ошпаривает мысль — а что, если ребенок просто выпал из люльки и теперь не дышит?!

Тут же заглядываю в комнату, но нет. Все на месте. Вместо крика лишь едва слышное сопение. Поэтому я осторожно подхожу ближе, но трогать не решаюсь — вдруг снова заорет. И вдруг замечаю небольшой листок, который не увидел там, на лестничной площадке.

Достаю тот и разворачиваю. Всего несколько строк, но содержание такое, что внутри что-то переворачивается:

“Назар, это твой сын. Платон.

Прости, что не сказала раньше. Прошу, спрячь и защити его от опасности. Если бы не она, я бы тебя не побеспокоила”.

В полном шоке сажусь рядом с люлькой и растерянно перечитываю послание еще раз. Мой сын? Вот это — мой сын?

Снова смотрю на записку и с запозданием понимаю, что почерк-то знакомый. До боли.

Почерк бывшей жены. Полины. Женщины, которая разбила мне сердце, а потом для надежности еще и потопталась по нему своими острыми каблуками.

И это наш с ней сын?