Девять миров свободы 6

Димитрий Сергеевич Евстафиадис, 2022

Наши герои углубляются в изучение тонких данных. Практика даёт возможность погружения в очень далекие миры. Восприятие вынуждено обнулиться, иначе вынести такие опыты будет невозможно. Даже чистый разум даёт оценки, чего делать в таких местах опасно для психики. Жесткость происходящего компенсируется участием коллег и осознанием важности миссии. Кто-то должен сделать первый шаг в бездну…

Глава 4. Приборы, фиксирующие излучения

«За время работы в бюро наша группа часто наблюдала некие всплески светлой портальной энергии, которая переводила в плюсовые миры, в высотных домах на последних этажах. Мы всегда пытались проверить, что там происходит, ведь работа у нас такая — создавать нормальное, правильно общество без сверхэнергий, ведущих в никуда. Конечно, не мы это решали, да и иногда нужно не вмешиваться, куда не надо. Но вот так устроено бюро.

Наблюдались всплески простыми приборами. Сейчас опишу, как они были созданы, чтобы было понятнее, ибо без этого будет не совсем понятно. А просто слово «прибор» не дает никакого толка.

Все современные приборы фиксируют различного типа излучения, например, рентгеновские или электромагнитные. При выдаче этих небольших приборов мне сказали, что этот прибор фиксирует максимальное количество различных излучений. Он не магический и не мистический, просто в нем объединено все, что человечество знает про излучения, в том числе и магнитные, и ультрафиолетовые, и остальные.

Интересно проверять прибором, в котором сосредоточены все типы излучения, пространство. Удивительно по-разному выглядят некоторые дома и квартиры. Странно, что физики, у которых есть доступ до всего этого, еще не взялись сделать прибор, который показывал бы все измерения, сводил их вместе центральным процессором, а потом выводил на один экран в виде цвета. Но обычно так не делается. Видимо потому, что для науки подобное не всегда нужно. Физики работают с одним или двумя излучениями.

Но я отвлекся. Эти приборы иногда фиксировали некие всплески. Конечно, многие подвалы были зачернены, а некоторые пустующие квартиры становились бесцветными на этом приборе. Это объяснялось просто: не работали электрочайники и проводка, ничего не нагревалось внутри, поэтому тепловые излучения не фиксировались.

А некоторые квартиры вспыхивали. Зачастую из них выходили какие-то молодые парни с легкой походкой. Мы с удивлением наблюдали за ними; когда они шли по улице, то перемещались на плюс-плюс-плюс и переводили людей вокруг тоже в плюс-плюс-плюс. Если парни с кем-то поздоровались — человек выходил на мир выше. И как оказалось, в этом нет ничего особенного.

Мы следили за ними, никакие они не мастера, просто гармоничные, спокойные люди, живущие нормальной здоровой жизнью и исполняющие свое предназначение. Многие из них были инженерами, многие кем-то еще. Удивительно то, что таким людям удается это делать каким-то наитием, чутьем. Потому наблюдения за такими людьми мы оставили.

Хотя был один товарищ, намеренно переводивший людей в плюс и минус. Тех, к кому он относился хорошо, переводил на мир в плюс, а тех, к кому плохо — на мир в минус. Вот с такими людьми приходилось договариваться, объяснять, что такие вещи нужно делать правильно. Потому что мы не можем брать и кого-то перемещать, ведь если человек уже находится в первом мире — ты его что, в минус первый мир закинешь? А что с ним будет дальше? И зачем это делать?

Когда мы объясняли теорию этим людям, они понимали, что делать этого не нужно. В том числе и насчет плюсовых миров. Не нам решать, куда мы закинем какого человека. В их судьбу лучше не вмешиваться. Ведь человек сам решает, пусть он может этого и не чувствовать, что жизнь приводит его к тем мирам, в которых он должен устояться.

Это тоже было большой частью нашего бюро…»

Из лекции Марвина

Марвин запнулся и сделал паузу, чтобы глотнуть воды. Уже полтора часа он читал лекцию «зеленым» коллегам и порядком устал. Напротив его импровизированной трибуны сидел неунывающий Славик, который уже несколько раз читал и слушал тему сегодняшнего выступления. Но Марвин не удивился, увидев его фигуру в первом ряду в конференц-зале. Скорее поражало то, что молодой коллега ни разу не перебил его, чтобы задать один из миллиона своих вопросов.

— Что касается полей, аур и прочего — все то же самое. Наводишь прибор, он фиксирует максимальное количество излучений… — Марвин запнулся, увидев взметнувшуюся вверх руку Славика. Чуть улыбнувшись — ну наконец-то, а то он уж было подумал, что ученик сломался, — он кивнул ему.

— А вы проверяли прибором людей? Есть какие-то отличия между ними?

— Да, мы отмечали некоторые отличия у практикующих и не практикующих людей. А также у тех, кто употребляет алкоголь, курит и тому подобное. У всех были какие-то свои небольшие особенности. Но сильнее всего они выручали нас с воплощенной тьмой и неорганиками: с помощью приборов мы могли увидеть и определить их. И воплощенная тьма, и неорганики совершенно по-другому фиксировались на приборах.

— А почему этот прибор не пустят в массовое производство? — вновь подняв руку, спросил Славик.

— Возможно, и стоило бы пустить. Ведь он удивительно простой, стоил бы в районе стоимости современных телефонов и мог бы давать человеку столько информации об окружающем мире. Но… — Марвин развел руками. — Видимо, это не нужно на данном этапе развития общества.

Во время существования бюро такие приборы были в доступе. У каждого на руках было по два-три, и постоянно выдавали новые, ведь из-за впитывания излучения они очень быстро ломались. И новые модели делались куда более прочными, с хорошей фиксацией.

Помню, в день, когда выдавали такие приборы каждому сотруднику, они вели себя как малые дети. Бегали и смотрели в них, все фиксировали, всех проверяли. И с их помощью мы узнавали много нового о людях, с которыми работали в бюро. Например, что часть людей приходила на работу в виде неоргаников, что они никогда не приходили в наш мир из своего, что мы всегда были в разных мирах — все это мы видели, фиксировали и понимали, с кем из людей работаем. И на основании этого в бюро впоследствии создавались рабочие группы. Мы старались группировать людей, которые находятся в конкретном мире, вместе. А не отправлять на какие-то, например, поиски, человека и неорганика.

Что же касается некогда популярных в прессе и в телепередачах приборов влияния — у нас их практически не было. У нас были приборы фиксации, и мы общались простыми, обычными методами, когда что-то делали. Зато у нас были определенные излучатели, работающие больше как отвлекающие маячки. Когда нужно было уйти из какого-то мира, а в нем находилось много различных сущностей, мы раскидывали излучатели по пути хода в разные стороны.

Они так фонили, так лучились, что вспышками своих излучений всегда кого-то привлекали. И мы верили, что именно благодаря маячкам этот кто-то обычно до людей так и не доходил. Хотя это и логично, когда сущность воспринимает много различных излучений. Она думает, что сделать, и только потом начнет понимать, где человеческое, а где нечеловеческое.

В итоге мы, обложенные всякой электроникой, выглядели странно. И когда выходили из бюро, не умея поначалу все это правильно упаковывать, люди нас принимали или за связистов, или за проводчиков телефонных кабелей, или что-то подобное. Особенно грандиозно получалось, когда из бюро в таком обмундировании выходило человек пять-шесть. Но в дальнейшем и приборы стали меньше, и мы научились их прятать в простую стандартную одежду, чтобы можно было работать не привлекая ничьего внимания.

Конец ознакомительного фрагмента.