1987

Дима Загадочник

Уже никто и не помнит, когда произошла техногенная катастрофа. Выпустив смертельный газ, который загнал людей в уцелевшие дома. Пока газ оседал около стен домов, которые служили людям не только как убежища, но и как производственные цеха, родилась Я.В новом мире, где люди подчиняются великому режиму, а стены квартир слишком давят, я смотрю в окно и там снова дождь. Мои ладони непроизвольно сжимаются в кулак. 1987 год. Год, когда я стану наконец свободной!Меня зовут Юна и это моя история. Книга содержит нецензурную брань.

Иллюстратор Диана Киреева

Редактор Галина Юрьевна

Дизайнер обложки Юлия Z медия

© Дима Загадочник, 2023

© Диана Киреева, иллюстрации, 2023

© Юлия Z медия, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0053-7135-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дима Загадочник

Не одно поколение сменилось после объявления верховным звеном о чрезвычайной ситуации о том, что прошла некая химическая атака. Людям с того момента запрещалось выходить на улицу из-за угроз заразиться. Некий газ, что был тяжелее воздуха, оседал на земле сантиметровым слоем по всей территории страны и с контактом открытой кожи человека приносил мучительную смерть. При контакте с заражённым, он словно вирус распространялся на окружение. Жилые кирпичные дома были переоборудованы в специализированные комбинаты, что снабжали и поддерживали выживание в обществе. В одной из хрущёвок на шесть подъездов, что отвечали за сельское хозяйство и продовольствие, благодаря большим теплицам вместо крыши и огромной кухонной базы, занимающей все первые этажи, трудилось около двухсот человек, под руководительством управдома. Два раза в неделю приезжал большой бронированный фургон, из него выгружали мясо и птицу с других хрущёвок, отвечающих за производство мяса и зерна, в ответ они поставляли выращенные овощи и фрукты, горячие обеды для солдат. Давалась заявка на следующую поставку. В комплексе находились в основном женщины и дети, за исключением солдат, охранявших безопасность в обществе, и с десяток мужчин, что отвечали за поддержку качества работ коммуникации. Строгий рабочий режим был един для всех — как по часам. Нарушать его строго запрещалось. В шесть — подъём, в семь — на рабочем месте, в двенадцать — общий обеденный перерыв, в восемь — конец смены, дальше свободное время, выходной — воскресенье.

Молодая девушка Юна сидела за длинным столом, слипшиеся русые волосы до плеч печально свисали вниз. Перед ней стояла тарелка с пюре и куриной котлетой. Она сопела в свой курносый нос, осматривая зелёными глазами обстановку. Есть запрещалось до тех пор, когда над их производственным домом на вертолёте не пролетит городовой, с ним и благословение на трапезу. Напротив, Юны всегда сидел парень Рем — улыбчивый худощавый вольнодум. В тайне ото всех девушка сходила с ума по этому парню. Он корчил физиономии, пытаясь развеселить смотрящую на него милую соседку по столу, нарушая серьёзную идиллию. Юна, раскрасневшись в щеках, еле сдерживалась от смеха, лишь иногда оголяя свои верхние кроличьи зубки. У Рема не было родителей, от этого он жил на втором этаже в общих палатах. Он попал сюда в продовольственную хрущёвку в пять лет, его привезли из офицерской девятиэтажки на воспитание — это частая практика в их обществе. Из-за своих действий, нарушая общие правила режима, хулиганя и споря со старшими, не желая работать, как все, Рем числился на плохом счету. Мужчины, что достигали восемнадцатилетнего возраста, по законам должны были служить на благо Родины. Сейчас ему восемнадцать, а это значит, что скоро его должны забрать на службу, чего он так не хотел, жалуясь об этом своему другу Ване. Срока окончания службы не было предусмотрено, а это значит, что Юна может больше никогда не увидеть его. Военные значились самым главным органом в государстве, они отвечали за перевоз продовольствия между объектами, сопровождение ценных грузов, охрану периметра.

Наконец шум лопастей вертолёта пронёсся над их хрущёвкой. Старый управдом, открыв глаза, пожелал работникам приятного аппетита, и все накинулись на еду. Рем вытащил из пюре длинный чёрный волос, показал его Юне, та не выдержала и заржала так, что крошки пережёванной еды вылетели из её рта на стол. Взрослые люди неодобрительно нахмурили брови и помотали головой, а сидевшая рядом мать дала девушке жёсткий подзатыльник.

— Простите! — тихо пискнула она, стыдливо опустив голову.

После обеденного часа все направились на свои рабочие места. Значительная часть людей отправлялась наверх по лестницам, на крышу дома, там они удобряли землю, отчищали стебли от сорняков и личинок насекомых. Юна же работала коренщицей на кухонной базе, отвечая за очистку корнеплодов. Кухня находилась на первом этаже. Она и ещё пять девушек её возраста уселись на перевёрнутые вёдра и, взяв в руки ножи, принялись за работу, наполняя шестидесятилитровую телегу на колёсиках для чистых овощей. Работа была монотонной, девушки развлекали себя рассказами и мечтаниями, громко смеясь при этом. Их смех не очень радовал грозных женщин поваров, отчего те пытались сдерживаться и переходили на полушёпот.

— Вот повезло же твоей сестре, ущербная! — сказала миловидная Даша, обращаясь к Юне. — Забрали в офицерскую высотку. Говорят, там нет такой работы, сиди и детей нянчи. Мне, когда двадцать исполнится, мама сказала, что тоже туда устроит. Тем более отец, по рассказам, в офицеры выбился. — Подняла подбородок она. — Мама говорит, он сейчас сержант на периметре хлебо-булочной. — Замечталась.

Сестру Юны Яну и вправду забрали год назад в белый замок, что назывался дом офицеров. По слухам, это большой девятиэтажный дом, где живут старшие чины. Из обязанностей их жён — тока воспитывать своих детей. Отбор туда простой, раз в полгода на машине приезжают офицеры и в течение дня высматривают понравившихся им девушек из хрущёвки и забирают счастливиц с собой.

— Да кому ты там нужна, у тебя талии нет! — съехидничала Машка, скорчив мину.

— О, кто бы говорил, с твоими прыщами у тебя-то уж точно нет шансов, единственное, что тебе светит, — это на грядках жопой кверху на крыше картошку собирать! — парировала симпатичная Даша, которая своей внешностью напоминала куклу.

— Лучше собирать, чем чистить! — пробубнила толстенькая Маша.

— Точно, — согласились все.

— А я бы лучше тут осталась, на следующий год мне девятнадцать, могут до повара повысить. Готовить я умею, несколько раз выходила в ночную смену с мамой на помощь, она сказала, у меня получается, — еле слышно пробубнила сквозь зубы Юна, пряча за ухо слипшийся локон волос.

— Ну, конечно, тут же ещё вожделенный Рем! — прокомментировала Дашка, хихикая и закрывая рот ладошкой. — О, Рем! Я такая убогая, у меня торчат зубы, возьми меня на крышу, я там грядки челюстью вспахивать буду… — Продемонстрировала плохую актёрскую игру девушка.

Девчонки хором засмеялись. Юна покраснела, стыдливо спрятав от них свой взгляд, надув щёки. Дашка на днях выкрала записи Юны из рабочего шкафчика и продемонстрировала всем её изложенные там переживания. Это дало новую волну издевательств и подковырок со стороны ребят над ней. Но за годы, проведённые тут, принимать нападки девушка научилась, молча храня обиды глубоко в себе. Она смирилась, понимая, что не блещет красотой по сравнению с другими девочками — неухоженный внешний вид из-за частой работы, что всё время подкидывала ей мама. Худоба, слишком большие глаза и торчащие зубы, которые мешали чётко произносить слова. Но сейчас лишь одно пугало Юну: как бы о питаемых ей тёплых чувствах не узнал сам Рем. Ведь парень в свободное время даже не смотрит в сторону девушки. А на днях прошёл слух, что он целовался с Дашкой, закрывшись в кладовке с хозяйственным инвентарём.

В цех зашла заведующая, тучная злая женщина, из-под колпака которой торчали рыжие кудри. Она засунула руку в чищеные овощи и достала оттуда непрочищенную картошку, нацелив земляной плод прямо в испуганные лица девчонок, которые тут же затихли.

— Кто? — грозно спросила она, подняв корнеплод над головой.

Все замолчали.

— Сколь мне ещё это будет попадаться? — Нацелила она орлиный взгляд на девушек.

— Это зубастая! — вдруг произнесла Даша.

— Что? — опешила Юна, округлив свои без того большие глаза. — Это не я!

— Она, она! — хором поддержали остальные девушки Дашу.

Тогда заведующая силой зашвырнула картофелем в них, плод отскочил от кафельной плитки стены, попав прямо Юне по щеке, отчего та упала на пол и заплакала. На шум пришла мама Юны, работающая там в горячем цеху.

— Что случилось? — попыталась выяснить она, смотря на ревущую дочь.

— Нам тут лентяи не нужны! — громко крикнула заведующая, показывая пальцем на картошку. — Не нравится тут работать, пускай в уборщицы идёт!

— С чего вы взяли, что это она? — нахмурила брови.

— Вижу по её хитрым глазам, вся в мать, что за семейство? Всё за вами смотреть надо. Хватит ныть, работать кто будет? — выпалила тучная женщина и вышла из цеха.

Тогда мама Юны добавила звонкую оплеуху дочери:

— Сколь раз ты меня ещё подводить будешь? — Добавив порцию нравоучений к шлепку, она побежала за заведующей, что-то объясняя и оправдываясь за нерадивую дочь по пути.

Дождавшись, когда все уйдут, девочки начали смеяться. Их всегда веселили такие ситуации, когда достаётся не им.

— Это же ты недочистила? — в отчаянии крикнула Юна, обращаясь к Дашке. — Почему не созналась?

— С чего это? — нахмурилась та. — Ничего не путаешь? Убогая.

— Учись отвечать за свои поступки, зубастая! — поддержала Дашу подруга Маша.

Все вновь рассмеялись, придумывая новые клички для и так пострадавшей девушки. Юна молчала, принимая усмешки девочек как должное, хлюпая носом, приступила к работе, периодически трогая свою распухшую красную щеку.

К двум часам дня прибыла грузовая машина с замороженным мясом. Молодые люди разгружали товар, складывая коробки на телеги, под чутким руководством замуправдома Валерьяныча. Рем засмотрелся за открытые железные двери хрущёвки. Оттуда веяло прохладой свежего воздуха, лучи солнца приятно слепили его глаза. Он вспомнил, как вчера с другом Ваней залезли на крышу здания, где он, обхитрив охрану, наконец подобрался к пожарной лестнице. Как было приятно просто спуститься и оказаться за пределами этих кирпичных ненавистных стен. Чего не понял его друг Ваня, что свисал над ним с призывами вернуться, боясь, что их кто-нибудь сейчас заметит. Рема всегда манила опасная свобода, он завидовал людям, что когда-то давно жили вне этих стен. Эти постройки вросших детских площадок, ржавые полуразвалившиеся сооружения, на которые так любил смотреть он сквозь пыльные окна помещения.

— Эй! Что встал, помогай! — крикнул Ваня, заметив, как залип на вид улицы его друг.

Рем, отогнав рукой мечтания, принялся за работу, лихо взяв на руки сразу две тяжёлые коробки с мясом, направился к телеге.

— Думаешь, меня заметят, если я в кузове машины спрячусь? — улыбнулся другу Рем.

— Ну и куда там дальше? — махнул рукой Ваня. — Опять твои тупые мысли, там газ и нет жизни.

— Ты себе не представляешь, как я хочу быть свободным, не могу я больше терпеть эти замкнутые стены, где всё по кругу, где нет свободы выбора! Ну, а если представится всё-таки выбор — умирать от газа на свободе или тут, за стенами, я выберу первое.

Ваня, испугавшись, принялся крутить головой, озираясь на солдат.

— Ты нормальный? Потише можно? Помнишь, что в прошлый раз было, когда ты эту тему поднимал? — раскраснелся, округлив глаза, парень. — Мы и так из-за тебя на плохом счету!

Валерьяныч шумно вёл монолог с водителем фуры и парой региональных солдат, явно не обращал внимания на ребят.

— Да не слышит он, — ответил Рем, стянув из машины ещё две коробки с товаром на руки. — Тем более, помнится, ты и сам об этом думаешь.

— Я всегда на твоей стороне, ты же знаешь. Просто не время сейчас среди солдат такие темы поднимать, ты просто можешь снова-здорово нас подставить, — отрезал Ваня, залезая в кузов автомобиля.

Рем пожал плечами и улыбнулся другу, схватив снова две коробки с мясом, что пододвинул ему товарищ. Дно, одной из которых порвалось, и мясо вывалилось, покатившись по кафельной оранжевой плитке.

— Да, твою же! — увидел это Валерьяныч. — Кто бы сомневался, что это не ты! Это же еда! Ох, скорее бы отправить тебя на службу, избавить нас от страданий! Там хоть ответственности тебе добавят. На благо бумаги уже пришли.

— Не, нам такие рукожопы не нужны! — хором засмеялись басом региональные солдаты.

Быстро собрав куски мороженого мяса, они с Ваней схватились за ручки телеги и вдвоём силой покатили её по длинному коридору в холодный склад, опираясь на массу своих тел.

С Ваней Рем дружил с самого детства, он был не такой, как все заряженные на великую идею режима, на этой почве они и сошлись. Он всегда поддерживал Рема и шёл с ним на самые опасные действия, сбегая вечерами на крышу, разбавляя это опасными разговорами о чистой свободе. Они любили вместе встречать закат солнца, сидя на краю пятиэтажки, просто болтая ногами, пока все остальные жители отдыхали в своих комнатах от тяжёлого трудового дня. Иногда Рему казалось, что его друг испытывает к нему больше чем дружеские чувства. Особенно это проявлялось, когда речь заходила о девушках, тогда Ваня здорово бесился, сильно меняясь в лице, озлобленно, словно ревнуя его к ним. Но эти его странности совсем не мешали Рему, а отнюдь он иногда пользовался этим, толкая друга на самые дикие затеи, на которые тот совсем не был готов.

— Сегодня во сколько на крышу пойдём? — спросил друга Рем.

— Ну, как обычно, после ужина, — ответил тот. — Там, говорят, охрану усилили, вчера кто-то видел, как ты по лестнице ползал, говорил тебе, что это не очень хорошее решение было.

— Прорвёмся, не в первый раз! — улыбнулся Рем, а затем добавил. — Про какие, интересно, бумаги Валерьяныч говорил?

— Не знаю, опять на придумывал что-нибудь! — ответил Ваня. — Ну а если и вправду на службу призовут? Что будем делать? Рано или поздно это произойдёт.

— Я точно служить не готов! Сбегу по первой возможности, ты же не забыл про наш план? Не струсишь?

— Я всегда с тобой! — улыбнулся друг. — Да только не так всё просто, за дезертирство расстрел, говорят. — Сбавив тон, подался ближе. — Были случаи…

— Лучше сдохнуть свободным, чем жить всю жизнь по уставу. Ты меня знаешь, каждый человек свободным рождается, а уже режим из него раба делает. Ты хочешь быть рабом? Без права на свободу?

— Я — нет, но это уже не игрушки будут, тут на кону жизнь или смерть, друг.

Они подвезли телегу к морозильной камере, Ваня открыл дверь, и они принялись скидывать туда запасы мяса.

— Эй! Вы, двое! — Послышался голос в конце коридора.

Ребята высунули головы из холодильника, там стоял местный солдат, что отвечал за порядок и охрану продовольственной хрущёвки.

— Чего тебе? — спросил его Рем.

— Давайте на четвертый, управляющий вас видеть хочет! — сказал он и пошёл вверх по лестницам.

— А мясо?

— Позже уберёте! — крикнул солдат им, не оглядываясь.

— Что ему ещё надо? — напрягся Ваня, выходя из морозильной камеры, отряхивая руки.

— Да опять лекции читать будет, про режим и что просыпать на работу нехорошо, — улыбнулся Рем, похлопав друга по плечу.

Они дружно поднялись на четвёртый, о чём-то громко смеясь, держась за животы, вытирая слёзы. Старый управдом их встречал грозным видом, скрестив на груди руки.

— Давайте быстро! — охладил их своим тоном, открывая дверь в спортзал. — Прошу, господа!

— Нет, что опять? — скорчил недовольно лицо Рем. — В этот раз за что? — Поняв, что, оказавшись в спортзале, ничего хорошего не стоит ждать.

Грустно проследовав в помещение, перед ними возник мускулистый силуэт стокилограммового местного сержанта с хмурым видом. Они уже были давно с ним знакомы, и его появление сулило наказанием.

— Да, блин! — развёл руками Рем. — Сейчас-то что?

Управдом близко подошёл к ребятам:

— Вчера люди из своих окон наблюдали интересную картину, как ты своим тощим телом свисал на пожарной лестнице, — громко обратился он к Рему.

— Да, ладно, я же не касался земли, ну так, повисел немного и ушёл, что тут такого.

Сержант с разбегу пнул Рема в живот, отчего тот отлетел почти на метр, сгибаясь от боли. Управдом обратился к Ване:

— Ты, мой друг, в это время где находился?

Ваня замялся, потеряв дар голоса, и сильно покраснел, округлив глаза.

— Я один был, его не было! — прохрипел медленно поднимающийся Рем. — Вы же его знаете, трус он!

Тогда сержант, взяв брус, подошёл и два раза ударил Рема по спине, отчего тот вновь оказался на покрашенном в синий цвет паркете. Управдом давно был знаком с этой парочкой, поэтому абсолютно не поверил сказанным словам парня.

— На улице свирепствует ядовитый газ, вы ставите под угрозу все наши жизни! Покидать стены режимного объекта строго запрещено! Так прописано в уставе, и я уже устал вам это повторять. Любое нарушение карается наказанием, и в этот это последнее предупреждение! — Он похлопал огромного сержанта по плечу. — Проведите, пожалуйста, с ними обоими профилактическую беседу, — сказал дед и вышел из спортзала, аккуратно прикрыв белые двери.

За окнами заметно потемнело. После работы, от которой осталось мало хороших воспоминаний, Юна с коллегами по цеху шла по длинному коридору, по краям которого были деревянные, с облупленной краской двери, ведущие в комнаты жильцов. Толстенькая Маша сразу скрылась в одной из них. Пахло тёплыми трубами. Как обычно, развешанные простыни, меж них под ногами путались дети, шумно играя резиновым красным мячом с синей полоской. Внезапно мяч прилетел в спину Юны.

— Эй! — тихо возмутилась девушка, оглянувшись.

— Зубастик! Зубастик! — гримасничали местные дети, поднесёнными ко рту указательными пальцами изображая её клыки.

Юна печально вздохнула и пошла дальше. Старушки, что выставляли каждый день скрипучие стулья к зеленым стенам, провожали девушек взглядами. Люди обсуждали последние новости. Атмосфера напоминала большую общагу, все тут друг друга знали с рождения, и новые сплетни шли из уст в уста по длинным одинаковым коридорам от этажа к этажу.

На стене для объявлений управдом вывесил важное сообщение, толпа ринулась к нему. «В воскресенье отключат воду, просьба набрать её заранее».

— Выходной как раз, экономить будем! — развёл руками управдом и направился вверх по лестнице к себе.

— Да что же это такое, как выходной, так воды нет! — сказала Дашка, встав руки в боки.

— Меньше, артистка, в ванной находиться будешь, правила есть правила! — выкрикнула какая-то седая женщина с особым мнением. — В наше время и такой роскоши не было, а сейчас прям всё вам — и вода, и газ.

Ванная, совмещённая с туалетом, на этаже была общая, и Дашкины посиделки по часу мало кому приходились по душе. Даша, не желая спорить, просто фыркнула, топнув ножкой, словно лань, протолкнулась сквозь осуждающую её толпу, громко хлопнув своей зелёной дверью, так что с потолка посыпалась побелка.

— Артистка! Все условия для них создали, а они ещё недовольны, посмотрите-ка на неё! — крикнула ей вслед какая-то пожилая женщина с тростью, смачно плюнув.

— Раз вы все собрались, не забываем в воскресенье на режимную службу! — хлопнула в ладоши жена управдома, что отвечала за идейное просвещение жителей. Женщина манерами напоминала балерину. Ей было слегка за тридцать, волосы она всё время прятала за красной косынкой, из-под которой торчала длинная коса, а на её груди сверкал золотой венок — герб режима. Она жила почему-то отдельно от мужа, на общем этаже, в большой двухкомнатной квартире. Ещё частенько к ней наведывался по ночам заместитель управдома Валерьяныч. Об этом знали все, но молчали.

— Молодёжь это тоже касается! — обратилась она к уходящей Юне. — А то взяли привычку не ходить! Помните, у режима, как и у нашего семейного общества, не бывает выходных.

— Да я приболела в то воскресенье! — крикнула ей Юна, переминаясь с одной ноги на другую.

— Знаем мы, как вы болеете! Режим не обманешь! Нас не станет, кто будет поддерживать дальше наши светлые идеалы?

— Да убогая она, недалёкая! — крикнул, видимо, самый умный из толпы.

Женщины поддержали хмурыми взглядами уходящую юную девушку, неодобрительно помотав головами.

— Вот в наше время не было такого! — кто-то добавил вслед, и все согласились, шумно упрекая молодёжь в нежелании принимать то, что им дал режим.

Юна, пробившись сквозь мокрые простыни, что так сильно раздражали её, наконец добралась до своей двери. Зайдя внутрь, она нажала на выключатель, одинокая лампочка осветила её комнату. Жилплощадь была небольшой: гостиная с коричневым диваном, где спала мама, и её комната, что когда-то считалась кладовкой. Жужжали мухи. Из обстановки: сервант, что достался им ещё от прабабушки, и трельяж с зеркалом. В розетке всегда звучало радио, из которого круглосуточно доносилась пропаганда и лишь иногда патриотические дружные песни о величии и о пользе каждого человека для Родины. Юна села перед зеркалом, расчёсывая свои скомканные волосы, готовясь к общему ужину. Разглядывая опухоль на щеке от прилетевшей картошки, девушка вздохнула. Жизнь её была не сахар, но другой она, к сожалению, не знала. Она подошла к пыльному стеклу окна и с тоской принялась наблюдать за маленькими птичками, что беззаботно скакали с ветки на ветку на одиноком тополе. Девушка вспомнила сегодняшний инцидент, и из её глаз потекли слёзы. По подоконнику, совсем не боясь, медленно полз таракан. Юна задыхалась, в её лёгких не хватало воздуха. Атмосфера изо дня в день тяготила девушку, от осознания, что в этих стенах она встретит старость и помрёт прямо на этом обшарканном полу, как и её прабабушка. Этот факт совершенно не поднимал дух. Юна давно сдалась, её тело придало мягкость, реальность давила на землю. Единственное, что её ждало в будущем — это чистка овощей, бесконечная работа, с упрёками и издевательствами сверстников и взрослых, и дикая, постоянная усталость в ногах. Как бы она сейчас хотела оказаться подальше от этих стен, где угодно, как угодно, но только не здесь.

Входная дверь открылась, и в комнате появилась загруженная в своих проблемах мать. Женщина тут же кинула в руки дочери грязный халат, от которого пахло потом и кухней:

— На! — гаркнула она. — Иди замочи, пока там свободно!

Юна, покорно кивнув, направилась к входной двери, как вдруг мать пнула её под зад.

— Ай! — взвизгнула дочка. — За что?

— Будешь продолжать меня позорить на кухне — я тебя так выпорю, что живого места на жопе не останется! — сорвалась на ней женщина. — Уяснила?

— Это не я картошку не дочищаю, а Дашка! — крикнула Юна так, что из её рта брызнули маленькие капельки слюней. — Она всё время на меня свою вину перекладывает!

Но получила снова по пятой точке от матери, чьё лицо напоминало в данный момент психованного маньяка:

— Не надо вечно перекладывать свою вину на других! — ответила ей замученная своими проблемами мать. — Учись отвечать за свои поступки!

— Но, это правда не я… — попыталась донести истину до матери, но, как обычно, тщетно.

— Не хочу ничего слушать! — отмахнулась женщина и, усевшись на коричневый диван, принялась растягивать и потирать ладонями свои больные варикозные ноги. Женщина с малых лет работала на кухне поваром, и сильная нагрузка на ноги дала о себе знать. — Как бельё замочишь, в цех ступай, заявка на пельмени пришла! — выдохнула она. — Меня вызвали! А я хочу до ужина отдохнуть, ноги совсем не слушаются, подменишь там! — дала указание дочери она, будущее которой женщина давно за неё для себя определила — на кухне, в горячем цеху, прямо на своём месте.

— Хорошо… — пропищала Юна, повесив голову. Лепить пельмени с детства было самым страшным занятием для девушки. Раскатка теста, вонючий фарш и вездесущие стандарты вплоть до сантиметра. Заказы на них приходили очень огромные, и, чтобы выполнить хоть один, иногда приходилось оставаться в цеху на ночь.

Быстро, стараясь не обращать на себя лишнего внимания, Юна прошла шумный коридор и отправилась вниз к подвалу, так как там располагалась небольшая комната с тазами и железным краном. В проёме между этажами толпились сверстники, что вечно сидели на лестницах, не давая спокойно пройти.

— Смотрите, Зубастая на кухню пошла! — крикнула Даша, заметив спускающуюся Юну.

— Заказ на пельмени пришёл, там же сырой фарш, вот и жрать бежит скорее, — как обычно, поддержала подругу Маша.

Юна обратила внимание, что с остальными ребятами над ней смеётся даже Рем.

— Рем, твоя идёт! — подколол друга Ваня, толкая плечом того.

— Да пошёл ты! — рассмеялся он.

— Смотри, Рем, осторожней, она ночью своими зубами к тебе тоннель сквозь стены прогрызть может! — добавила Дашка, приобняв парня.

— Точно, Рем, ты же хочешь сбежать за эти стены, обращайся к убогой, она тебе путь прогрызёт! — Увлёкся Ваня, говоря лишнее, на что Рем сильно ударил друга в живот. — Прости… — Пришёл в себя Ваня, задыхаясь от боли.

Юна же попросту прибавила шаг, чтоб быстрее скрыться от них. Около двери, ведущей к складу военной охраны, стояли тазы. Девушка замочила спецодежду матери. Вручную отстирав все жирные пятна хозяйственным чёрным мылом, она аккуратно отжала её от лишней влаги. Сложив бельё, девушка поднялась из подвала на этаж выше и зашла на кухню. Развешав сушиться одежду над плитой, Юна приступила доставать полуфабрикаты для пельменей из больших холодильников. Поставив тяжёлый таз с мясным фаршем, девушка быстро замесила тесто. Пододвинув стул, она уселась и принялась за работу. За окном темнело. Утонув в запутавшихся мыслях, пальцы машинально придавали пельменям правильный вид. За отлаженной и до боли знакомой работой она не заметила, как почти закончила приготовление заказа.

По громкоговорителю, что находился в каждом углу дома, раздался голос управдома с призывом собраться за столом. Девушка скинула с себя свою белую спецодежду, под которой был сарафан в выцветший цветок, направилась на призыв, есть хотелось страшно. Пункт приёма пищи находился на третьем этаже. Три квартиры соединили в один большой зал, заменив несущие стены толстыми резными колоннами, покрытыми побелкой. За огромным столом у каждого было назначено место. Мать Юны уже стояла на раздаче, люди выстроились в привычную очередь.

— Привет! — толкнул плечом девушку Рем. — Что на щеке?

— Ой, рабочая травма! — пискнула Юна, скосив зрачки к носу, робко пряча ладонью свои разгоревшиеся щечки. От неё неприятно пахло сырым мясом и тестом.

— Бывает! — заболтав девушку, хитро встал перед ней в очереди он.

Она не стала возражать, стоя за ним, робко рассматривая его спину, вдыхая резкий запах пота, исходящий от парня её мечты. Рем совсем не интересовался Юной, а она с лёгкостью уже простила смешки от него в её сторону. Их встречи всегда заканчивались так: лишь гримасы за обеденным столом, где его место было напротив неё с детства. Свободное время он проводил, как и все ребята, на лестничной площадке с Дашей, но чаще с прилипшим к нему намертво другом Ваней. Ей бы очень хотелось хоть раз побывать с ним в кинотеатре, что находился на четвертом этаже. Там она была всего однажды, да и то с мамой. Или же сходить на крышу — там между теплиц открывался, по слухам, прекрасный вид, которого Юна никогда не видела, но знала, что Рем там частый гость. Девушка печально выдохнула, снова на миг потерявшись в своих мечтах.

— Разойдись! — скомандовал громкий мужской голос.

Пять чужих военных в сопровождении длинного старого офицера в чёрных противогазах и блестящих касках, взяв разносы, скрепя по полу резиновыми сапогами до колен, направились сквозь толпу людей. Народ пропустил их, так как возражать солдатам было не принято.

— Зачем здесь региональные солдаты? — напряженно спросил, видимо, Юну Рем.

Она лишь молча пожала плечами. Региональные солдаты отличались от местных формой: чёрные кожаные кители и синие шевроны, на которых изображено какое-то рогатое животное. Взяв всё самое вкусное, почти не оставив для остальных плюшек с сахаром, солдаты расселись во главе стола. Очередь шумно двинулась вперёд. Наконец настала пора и Юны, мать взяла её тарелку и принялась накладывать рассыпчатую гречу для дочери.

— Норму ложи! — приказала ей заведующая, наблюдая из-за спины женщины.

— Да, я и так, — тихо ответила та, пожав плечами.

Рассевшись за столом, люди принялись есть ужин в полном молчании. Доносилось лишь лязганье столовых приборов по тарелкам. Рем был встревожен появлению солдат, ел робко и без его привычных шуток. Наконец, после объявления управдомом об окончании ужина, он встал, представив региональных солдат:

— У нас сегодня большой день! — начал управдом. — Сегодня завершился очередной цикл, доверенный нам для воспитания молодых парней. В этот вечер они из простых мальчишек станут элитой нашего общества, они станут солдатами.

Все, встав со своих мест, зааплодировали.

— Сейчас я назову фамилии, и эти парни подойдут к нашим сегодняшним уважаемым гостям, — продолжил управдом, указав на военных.

Солдаты встали в строй, а длинный офицер достал бумаги и выложил их на стол. Склонившись над ними, он взял ручку и замер в ожидании. Старый управдом принялся называть фамилии, после которых ребята стали по одному подходить и отмечаться у сидящего офицера, под громкие аплодисменты жителей дома. Рем побелел. Юна поняла, отчего было странное поведение парня за ужином; она также напряглась, не желая, чтоб он её покинул. Все его сверстники и даже его лучший друг Ваня уже выстроились рядом с солдатами. И когда уже показалось, что фамилию Рема не назовут, это произошло. Юна, округлив глаза, еле задерживала слёзы, спрятала лицо с веснушками своими ладошками. Где-то через два ряда от неё злорадно засмеялась подруга по цеху Дашка.

— Что? Я никуда не пойду? — крикнул военным Рем. Встав из-за стола, он просто направился к выходу.

Все ахнули, никто не смел до этого возражать вышестоящим людям, начался гул, люди разводили руками. Даже до этого не поднимающий голову седой офицер посмотрел на дерзкого парня.

— Сейчас же подошёл и подписал бумаги! — крикнул управдом, топнув своей ногой.

— Ага, уже бегу, вам надо — вы и подписывайте! — дерзко ответил Рем. — Ваня, ты что? — обратившись к своему другу.

Но тот тихо спрятался за спинами солдат, в страхе опустив свою голову.

— Во имя режима! Да что же это такое делается? — Чуть ли не упав в обморок, перекрестившись, взвыла жена управдома, поцеловав свой блестящий кулон.

Офицер сделал жест руками, и двое солдат быстро догнали его и принялись сильно бить, сначала кулаками по лицу, а затем, когда парень упал, продолжили ногами. В это дело даже включились вновь прибывшие новобранцы, в прошлом друзья Рема, показывая верность Родине. Юна в слезах подбежала к ним и принялась оттаскивать солдат, чтобы это всё прекратилось. Ваня схватил хрупкую девушку и легко отбросил её в сторону, та отлетела, наверное, на метр. И в тот момент, как она хотела вернуться назад, её схватила непонимающая мать. Она сдерживала нерадивую дочь, сильно хлеща ту по щекам.

— Ты с ума сошла? — закричала мать. — Что в тебя вселилось? Нам проблемы не нужны! — Оглядывалась на людей она, чтоб те лишний раз не осудили её за плохое воспитание дочери.

— Мама, они убьют его, убьют! — В слезах вырывалась девушка, царапая ногтями руки женщины.

Наконец солдаты подняли побитого Рема, поставив того на ноги. В обеденном зале воцарилась тишина, жильцы замерли, как статуи, с любопытством наблюдая, что сейчас будет. Офицер, помотав головой в сторону управдома, спросил:

— Воспитали, говоришь? — тихо прохрипел он. — Бардак! Готовь объяснительную! Я в своём регионе таких нарушений не прощаю. — Отрезал и направился в сторону дерзкого парня. Схватив его лицо, он нацелил на него пронзительный взгляд: — Ну что, не надумал служить?

— Лучше сдохнуть свободным, чем всю жизнь подтирать за такими, как вы… — плюнул кровью Рем.

Офицер развернулся и жёстко ударил кулаком парню по челюсти. От увиденного Ваня отвернул голову.

— Внимание! — обратился он к толпе. — Перед вами дезертир, предатель Родины! — указал указательным пальцем офицер на Рема. — По действующим законам в военном положении 1987 года, я приговариваю его к высшей мере!

Все ахнули. Юна упала на пол в жуткой истерике, слёзы и сопли у неё были размазаны по всему лицу.

— Выкиньте его на улицу, как мусор! Пускай умирает от газа! Медленно и мучительно!

— Нет!!! Пожалуйста! — орала Юна, а мать сдерживала девушку крепким хватом.

Солдаты взяли парня за грудки и потащили его по этажам вниз. Офицер скомандовал своим об уходе. Надев блестящие чёрные противогазы, под молчаливые взгляды людей военные покинули здание овощной хрущёвки. Следом, как верный слуга, за ними побежал замуправдома Валерьяныч, успокаивая офицера, с целью сгладить ситуацию. Лишь затем люди прильнули к окнам, смотря, как тело Рема бросили прямо на потрескавшийся асфальт под их окнами. Рем лежал на спине, видя, как все пристально смотрят на него. Он улыбнулся, медленно подняв свою руку, помахал им. В зале началось шушуканье, всех возмущало дерзкое поведение парня. Многие начали винить общие палаты и воспитателей, что работают на тех этажах. Воспитатели, в свою очередь, принялись обвинять окружение парня, плохую компанию и рабочий строй хрущёвки. Женщины стали переходить на ор.

— Концерт окончен! — скомандовал управдом, ударив кулаком об стол. — Все разошлись по своим квартирам, свободное время сегодня отменяется, объявляю комендантский час для всех!

Юна сидела на коленях и рыдала. Мать пыталась её поднять, но она отбивалась от неё руками, не желая никого слушать.

— Господи, уберите же её! — крикнул управдом, заметив влюблённую дурочку. — За ним хочешь?

Тогда сверстницы по цеху подбежали и сопроводили зарёванную девушку до её квартиры. Дашка смеялась, ёрничая о том, что прошла любовь, завяли помидоры. Маша, как обычно, поддерживала её, отпуская более колкие и унизительные шутки. Оставшись с матерью наедине, Юне сильно досталось мокрой половой тряпкой от неё, за сцены позора в обеденном зале. Несчастная девушка попросту скрылась в своей комнате. Пока где-то за стенкой мама всё возмущалась о подрыве репутации и как она теперь будет смотреть людям в глаза, Юна упала на свою скрипучую кровать. Её руки распухли и чесались от ударов мокрой тряпкой. Она не спала всю ночь, молча разглядывая лампочку Ильича, что одиноко освещала белые узоры бумажных обоев на синих стенах её кладовки. В полной безнадёге она заливала свою подушку слезами. Хуже уже ничего быть не может. И без того не питающий надежд мир Юны окончательно рухнул. Ей хотелось выпрыгнуть в окно к своему Рему, но за стенкой всё ещё не спала мама. И когда начало светать, девушке удалось на немного забыться и уснуть. Но звон старых часов прервал покой девушки. Ей больше не хотелось просыпаться, она силой скинула железный будильник с коричневой тумбы на пол, отчего тот, наконец, заглох. Как же она давно мечтала это с ним сделать!

Беспомощно полежав ещё какое-то время, девушка всё-таки взглянула на часы.

— Боже, 10—40! — в ужасе крикнула она.

Нарушать рабочие часы строго воспрещалось. Юна серьёзно проспала. Быстро соскочив с кровати, она выбежала из комнаты. За окном предательски светил солнцем день. Такого ни разу с ней не случалось, и, как поступают с нарушителями, страшно было представить. Девушка медленно спускалась по этажам, рукой ведя по облупленной зелёной краске стен. Сейчас главное было, чтобы её никто не заметил. Первый этаж — работа там уже вовсю велась. Возгласы поваров, бурлящие кастрюли с водой и пар. Юна тихо зашла к ним, все неодобрительно замерли. Мать стыдливо опустила глаза, якобы не обращая внимания. Женщина молча лепила пельмени на заявку, про которую совсем забыла вчера её дочь. На ней был обгоревший халат, так как Юна вовремя не убрала его с просушки над плитой.

— Явилась! — вышла заведующая из подсобного помещения к ней.

— Простите, будильник не сработал… — пропищала испуганная Юна. — Я…

Заведующая в гневе пнула девушку по заднице — так сильно, что у неё слетел с ноги резиновый тапок в сторону стеллажа с посудой:

— На работу! Быстро! — скомандовала она, отправляясь, прихрамывая, к железному стеллажу за своей пропажей.

Юна побежала к девочкам.

— Куда? С сегодняшнего дня ты трое суток на луке, одна! И об обеде даже не мечтай! — Вручила листок на огромную заявку ей в руки.

— Хорошо… — пропищала Юна и быстро скрылась за дверью цеха, где чистят лук.

Прикрепив клёпкой листок на белую деревянную дверь, она взяла мешок и вывалила его в железную раковину. Замочив лук в холодной воде, взяв нож, худая девушка села на ведро, принявшись за работу. В цеху кружили стаи мух. Рабочий день, казалось, длился вечно. Вытирая слёзы от пережитого и едкого овоща, она не могла поверить, что это всё по-настоящему. Мать молча зашла в её цех, чтобы забрать начищенный лук, и, не обронив ни слова, вышла. Юна продолжала реветь. Казалось, тут не осталось никого, кто смог бы поддержать девушку в этот момент. Услышав, как все пошли на обед, она тихонько вышла из своей камеры пыток. Пробежавшись по кастрюлям, увидела готовый суп. Есть хотелось страшно. Взяв большую поварёшку, она прильнула к кастрюле.

— Куда? — крикнула, откуда ни возьмись, появившаяся заведующая со сковородкой в руках. — Думаешь, я пошутила по поводу обеда?

— Я просто думала… — пропищала Юна, убегая от неё в сторону своей камеры.

В её спину прилетела чугунная сковородка, запущенная заведующей, отчего девушка упала на оранжевую плитку.

— Я сегодня за тобой весь день смотреть буду! — грозно рявкнула женщина, скрестив руки на груди.

Юна, держась за спину, вновь присела на ведро. Она сильно ушибла лоб при падении и оцарапала ноги. Назойливые мухи всё садились на окровавленные ушибы её коленей. Лук не кончался. Благо в цеху находилось окно, она завидовала воробьям, что цеплялись своими лапками за ветки деревьев.

Солнце медленно опускалось вниз, принося сумрак. Сотрудники уже переодевались, за целый рабочий день с ней никто не заговорил, даже девочки не отпустили ни одной колкой шутки в её адрес. Юна чувствовала себя пустым местом. Никто не любил нарушителей режима. Девушка перешла из разряда ущербной в изгоя, жить не хотелось, слёз почти не осталось.

Наконец за окном стало совсем темно. В животе урчало. Юна медленно приоткрыла дверь, свет в кабинете заведующей горел.

— Вот же стерва! — пробубнила она. — Что же ты не уходишь? — закрыв дверь и снова взяв луковицу в руку, вздохнула, вытирая рукой поступившие сопли из носа.

Как вдруг за окном она увидела чью-то тень. Юна подошла вплотную, пытаясь разглядеть, кто там. И перед её лицом появилась чья-то ладонь, что прижалась к стеклу. Девушка, испугавшись, попятилась назад. Споткнувшись об мешок с луком, она перевернулась назад, упав кверху ногами. Затем, тут же высунув любопытное лицо, Юна прищурилась, в надежде разглядеть, кто там. В окне появилось лицо Рема, он что-то говорил, но за плотностью стёкол ничего не было слышно. Испуг ушёл, но сердце забилось быстрее. Юна жестами показала, что его не слышно. Рем указал пальцем на щеколду, она мотала головой, ведь открывать окно было небезопасно. Тогда, поняв, что девушка не откроет, он помахал ей и, склонив голову, печально пошёл куда-то в ночь.

— Ай, ладно… — махнула рукой она и открыла окно.

Услышав это, Рем подбежал к девушке.

— Спасибо, ты моя спасительница! — обрадовался парень.

— Это небезопасно! — помолчав, Юна подалась ближе. — Рем, ты уже заражён! — плакала она, вытирая сопли рукавом халата.

— Я знаю, знаю, Юна! У меня есть план, поможешь? Кроме тебя, никого не осталось, кто бы мог сейчас помочь. Впусти меня к себе, и я всё расскажу!

Юна растерялась, ей очень хотелось пойти ему навстречу, но это было очень опасно. Она с минуту помолчала, взвешивая все за и против, ведь никогда ни разу она вот так просто ещё не общалась с ним без лишних глаз, ну и терять, как оказалось, было больше нечего. И девушка пошла на риск.

— Ладно, залазь, тока тихо, за мной следят! — махнула рукой она, указывая на закрытую дверь.

Рем перепрыгнул сквозь оконные рамы и оказался с ней. Сразу достав из кастрюли луковицу, он жадно откусил от неё кусок. Парень был жутко голоден, впрочем, как и Юна, которая, смотря на него, тоже взяла лук в руку.

— Мне нужно добраться к квартире управдома! — Сразу перешёл к делу парень, вытирая поступившие слёзы от едкого овоща.

— Что? Зачем? — Замялась девушка, робко сжимая свои вспотевшие ладони.

— По периметру хрущёвки стоит плотное оцепление солдат. Я целый день наблюдал. Пройти сквозь них нет ни малейшей возможности. Он точно должен знать лазейки.

— Но куда тебе бежать? Нельзя вот так просто разгуливать по улицам, на которых ядовитый газ, без специальных сапог, — спросила его Юна, сердце её билось, в этот момент ей просто хотелось обнять парня и никогда не отпускать, она тоже откусила от луковицы, зажмурив зелёные глазки.

— Я хочу добраться до офицерского дома, ходят слухи, что там есть лаборатория, и лекарство от газа уже давно там изобретено. — Он снял кеды и принялся разглядывать свои ноги, они выглядели вполне здоровыми. — Пойдём со мной? — выдал Рем, поймав её любопытный взгляд.

— Я? — замотала головой девушка. — Нет, я не могу.

За дверью послышались тяжёлые шаги.

— Прячься! — резко толкнула его за мешки с луком.

Дверь открылась — за ней стояла заведующая. Она сквозь брови обошла все углы помещения взглядом.

— С кем ты тут? — грозно спросила начальница.

— Одна… — пискнула Юна, пряча взгляд в пол, прикусив нижнюю губу острыми зубами.

— Я чётко слышала разговорчики! — прищурилась, пиля молодую сотрудницу взглядом.

— Я просто пою, — развела руками девушка.

— Поёшь, говоришь? Ну, ну. — Указывая на одинокий кед: — За дуру меня держишь? — Она зашла в цех и направилась к мешкам.

Рем резко выпрыгнул, подняв мешок с луком над головой, и кинул его в женщину. Отчего та с воплем завалилась на спину. Пока она не пришла в себя, Рем добавил ногой по её лицу, затем обратился к Юне, протянув ей свою ладонь:

— Ну что, ты со мной? Один я не справлюсь!

Девушка кивнула и взяла его за руку, они побежали прочь из кухни. Вслед за ними, вопя, побежала крупная заведующая, что слишком быстро пришла в себя. Она схватила худого Рема за плечи, отчего тот упал, и за руку потащила обратно. Юна, взяв сковородку, что когда-то прилетела в её спину, силой ударила женщину по голове. Но это не помогло, а больше раззадорило заведующую; она одной рукой оттолкнула маленькую особу, так что та тоже завалилась на плитку. Лицо начальницы налилось красным цветом. Оставив Рема, она пошла в её сторону — Юна медленно по оранжевой плитке отступала назад. Тогда грозная женщина схватила девушку за русые волосы и принялась таскать Юну по полу, та визжала. Рем наскочил на тучную заведующую сзади, еле обхватив её толстую шею руками. Та легко сбросила парня. Рем упал на спину, заведующая стала топтать его по животу своими мощными ногами, резиновые тапки вновь слетели с её ног. Юна сделала попытку оттащить начальницу от парня, но тщетно. Одним ударом в челюсть девушки ту вновь отбросило назад. Женщина вопила. Рем набрал в сотейник горячего бульона из кастрюли, что стояла на плите, и резко выплеснул в лицо заведующей. Затем он опять накинулся на её шею. Та пыталась сбросить его, кружилась, размахивая руками, по цеху, роняя стеллажи с железной посудой. Наконец силы стали отпускать её, отчего она, задыхаясь, опёрлась о плиту своими мощными руками. Запахло жареным мясом. Юна, с трудом поднявшись на ноги, подключилась к бойне. Она схватила голову начальницы и окунула её в горячий бульон, та, булькая, вопила. Рем также принялся давить на голову женщины всей силой. Уже вдвоём они топили её в бульоне, пока та не ослабла и не обмякла. Наконец заведующая сползла, замертво развалившись всей массой на полу. Ребята стояли с тяжёлой одышкой над ней.

— Это что вообще за монстр? — посмеялся Рем.

— Заведующая моя, — представила её Юна Рему, вытерев нос рукавом халата.

Они с трудом положили тело в бак на колёсиках и повезли к окну. Затем, затратив последние силы, вывалили тучную массу на улицу. Уставши, ребята уселись на пол, восстанавливая дыхание, и, как их взгляд встретился, они улыбнулись друг другу.

— Слушай, а помимо сырого лука есть что тут пожрать? — вдруг спросил Рем.

— Конечно! Мы же на пищеблоке! — засмеялась Юна, прикрывая свои кроличьи зубки исцарапанной ладонью.

И вот они уже шарят по кастрюлям, жадно сметая заготовки. Рем, держа откусанную булку хлеба с котлетой в руке, другой складывал запасы в картофельный мешок, готовясь к длинному путешествию. Юна не верила в происходящее сейчас с ней, но обратного пути не было.

Наевшись от пуза, они оставили пищеблок, скинув запасы в окно на улицу к лежащему телу заведующей. Нужно было всё успеть до рассвета, поэтому следовало действовать быстро. Управдом жил на четвёртом этаже, перед дверью которого на лестничной площадке всегда находился дежурный. Вот и сейчас солдат читал книгу, сидя за журнальным столом, освещая чтение зелёной настольной лампой. Юна медленно подошла к служащему, отчего тот вздрогнул.

— Извините, вы не могли бы мне помочь? — обратилась девушка к солдату, лицо её было всё в ссадинах, а из носа поступала капля крови.

Обратив внимание на растрёпанный вид девушки, военный нахмурил брови:

— Вам не положено здесь быть! — отрезал он.

— Но моя начальница упала на пищеблоке, можете на неё взглянуть?

— Я не врач! Сейчас вызову фельдшера. — Он потянулся к красной трубке телефона, но Юна не дала ему этого сделать, положив на его руку свою ладонь.

— Я думала, вы поможете, — тихо сказала она, растирая рукой капли с носа, оставляя красные разводы по впалым щекам.

— Что? — освободил он свою руку. — Вы в своём уме, дамочка? Нам не велено покидать свой пост!

Как из угла, выбежал Рем с чугунной сковородкой в руках. Поняв, что тихо убрать солдата не получится, вдарил того по голове. Дежурный оказался слабее заведующей, и ему хватило одного удара, от которого он вырубился. Юна добавила ещё настольной лампой по затылку служивому, вложив в удар всю накопившуюся агрессию. Россыпь мелких красных капель опорошила их лица. Они пожали плечами, затем, взяв тело за ноги и за руки, вытащили служивого из стола и оттащили вниз, уложив аккуратно тело в площади между этажей.

Поднявшись обратно, Юна подошла к обшитой мягкой кожей двери, зажав звонок, мелодия которого приятно заиграла свистом Бетховена. Пару минут спустя со скрипом дверь открылась.

— Ты чего здесь? — удивился заспанный управдом, потирая свои глаза.

Рем, оттолкнув старика, ворвался в его квартиру, Юна зашла следом, аккуратно закрыв за собой дверь.

Квартира была просто огромной, как актовый зал. Юна открыла рот от увиденного. Стены покрыты красными обоями в серебристых узорах, на которых висели огромные портреты вождей, на углах находилась позолоченная лепнина. Рем тащил старика за шкирку, как непослушного котёнка, тот упирался, не в силах сопротивляться. Пахло роскошью и старостью. Большой тяжёлый сервант, в котором стояли книги, кожаная чёрная мебель, большая хрустальная люстра свисала с потолка. Рем усадил управдома на жёлтый мягкий стул, что напоминал трон своей острой и высокой спинкой. Рядом стоял огромный железный коммутатор с микрофоном, это из него, видимо, он вещает жильцам информацию разного вида.

— Тащи веревки! Надо его связать! — крикнул Рем, силой удерживая старика.

— Сейчас! Сейчас! — Собралась Юна, глазами бегая по квартире. Она открыла большой шкаф и принялась выкидывать оттуда вещи, с целью найти что-нибудь похожее на верёвку, но там ничего не оказалась. Тогда она побежала в спальню, но поскользнулась на скользком паркете и упала на пятую точку. Быстро поднявшись, она всё-таки добралась до комнаты, где на всю площадь стояла воистину царская ложа. Она стянула с неё простынь и потащила Рему, быстро скручивая из неё веревку. Рем схватил один конец и сильно стянул запястья старика.

— Что вам надо? — кричал старик. — Из-за вас нас всех взорвут! — не унимался он.

Но ребята не слушали его, стягивая уже его кривые ноги верёвкой из простыни.

— Глупые дети! Нас всех взорвут! — из последних сил хрипел старик.

— О чём ты? — спросил Рем деда.

— В подвале баллоны! Если советы узнают, что заражённый проник в хрущёвку, они нас ликвидируют одним нажатием кнопки! Так было с швея-пошивочным зданием, всего через два дома от нас! Вы должны были слышать об этом…

— Но там же утечка газа была? — заинтересовался парень.

— Это вам так сказали! Боже, что вы натворили… Глупые дети… — Опустил голову управдом.

Образовалась минутная пауза, разорвал которую восторженный голос Юны, добравшейся до ванной комнаты управдома:

— У него даже горячая вода есть! Представляешь! — Вышла она, разводя руками, уже умывши своё личико с веснушками.

— Это вам так просто с рук не сойдёт, здесь уже с минуты на минуту солдаты будут, у меня дома прослушка! — возбудился управдом.

Но такого слово они не знали.

— Как нам выйти за военное оцепление? — грозно спросил Рем, нацелив на старика сверлящий взгляд.

Юна ходила по квартире, аккуратно трогая стены с неистовым изумлением.

— Что? Вы серьёзно решили, что я знаю? Откуда мне это знать! Я, как и вы, не выхожу за пределы этих стен, как видите, — засмеялся управдом. — Как вам известно, на улице небезопасно; каждого, кто там окажется без специальной армейской защиты, ждёт долгая и мучительная смерть. Зачем вам туда?

— Нужно добраться до дома офицеров, там лаборатория с вакциной на исцеление.

— С чего ты взял, что вакцина существует! Это детские байки! Если бы исцеление существовало, мы бы уже давно покинули эти стены, мой друг, — смеялся дед.

Из серванта, который из любопытства открыла девушка, выпала хрустальная ваза и разбилась от прикосновения с полом.

— Ой! Простите, пожалуйста… — выпалила Юна, пряча свои худые ручки за спину.

— Вы вредители! — завопил дед. — Не лезь туда, девушка!

Заметив это, Рем подошёл к подруге, взял из серванта красивую конфетницу и также уронил её на пол. Юне это понравилось, она засмеялась, достав широкий стеклянный поднос, расписанный под гжель. Секунду спустя с грохотом он упал на пол. Осколки стекла долетели до ног управдома.

— Я не знаю, как вам обойти гарнизон! Остановитесь! — вопил дед. — Они пристрелят вас, не задумываясь!

Молодые люди не унимались, скидывая предметы роскоши на пол.

— Я не знаю! Попробуйте в солдат одеться, в форме вас могут не узнать, и есть шанс пройти! — изрядно потея, выпалил старик.

Рем подошёл ближе, перекидывая с одной ладони в другую маленькую хрустальную рюмку:

— Поподробней, пожалуйста!

— На складе военной охраны есть комплекты формы! Я дам вам ключи, тока, пожалуйста, оставьте мои наборы в покое! — указал взглядом на ключницу, что находилась на стене в прихожей. — Бирка с надписью «Военный склад». Находится при подвальном помещении.

Услышав это, Юна ринулась за ключом. Пробежавшись взглядом, она нашла нужный и, как трофей, улыбаясь, подняла его над головой.

— Забирайте форму и валите подальше из моих владений! Чтоб я больше вас не видел! — Дёргался на стуле связанный управдом.

Рем улыбнулся. Не торопясь, он с силой разбил рюмку о пол:

— На счастье! — добавил он и заткнул рот управдому импровизированным кляпом, что послужил для этого стянутый с ноги старика носок с заметной дыркой в области пятки.

Они тихонько вышли из квартиры, легонько прикрыв за собой дверь.

— Представляешь, у него вода горячая бежит из крана! — шепнула Юна, округлив глаза, изумлённо потрясла головой.

На верхних этажах эхом послышались быстро приближающиеся шаги. Видимо, это были солдаты. Ребята также прибавили шаг, Юна всё время отставала. От этого Рем, взяв её за руку, поддёргивал, чтобы та ускорилась. Наконец через пару лестничных пролётов они добрались до места, Юна тут же нечаянно снесла поставленные в ряд стальные тазы для стирки вещей. Шум поднялся страшный. Рем судорожно пытался открыть тяжёлый навесной замок. Вверху лестничных проёмов слышно было голоса мужчин.

— Не тот ключ… — выпалил он.

— Как? — ахнула девушка, убирая за уши свои растрёпанные волосы. — Дай я попробую!

— Да подожди! — нервничал парень, толкая сующуюся под руку Юну своим плечом.

К управдому вошёл хмурый крепкий сержант, осторожно наступая на осколки повсюду разбитой посуды. Увидев связанного начальника, он отдал приказ двум прибывшим с ним бойцам быстро освободить того.

— Что так долго? Они на первом! Поймайте этих вредителей! — крикнул управдом, как только ему освободили рот.

Сержант отдал приказ, и двое солдат быстро побежали вниз по лестнице.

— Они бегут! — занервничала Юна, запрокинув голову наверх, судорожно покусывая своими острыми передними зубками остатки ногтей на своих пальцах.

Наконец замок поддался, и Рем прошмыгнул на склад. Юна забежала следом, закрыв за собой дверь, удерживая чугунную ручку своими маленькими ладонями. Солдаты уже были тут, они видели, как те скрылись на складе, схватив ручку с другой стороны, и басом призывали не сопротивляться. Девушку из-за дверной тяги тащило к ним, она ревела, не разжимая ладони.

— Открывайте! Живо! — хором орали военные. — Хуже будет, ну!

Рем пришёл на помощь подруге. Ухватив дверь, он чудом надел на засов железный лом, тем самым намертво отрезал проход солдат к ним. Юна, облокотившись на стену, вытерла слёзы. Солдаты не унимались и принялись выбивать дверь. На складе было темно, Рем нащупал выключатель, и зажглась лампочка. Грохот сотрясал стены, поднимая пыль.

— Сейчас, сейчас! — Рем принялся искать форму в железном шкафу. Наконец он достал по две пары блестящих сапог, противогазы и синие кители и кинул набор девушке: — Надевай! — отрезал он, натягивая на себя тоже военную одежду.

Прижав к груди военную форму, девушка стеснялась переодеваться при парне, но выбора не было. Удары по двери усилились. Она скинула потрёпанный сарафан, под ним она была абсолютно нагая. Все тело Юны было покрыто синяками и ссадинами. Рем, не замечая ушибов на её теле, просто замер, увидев красивое худощавое тело молодой девушки. Почувствовав его взгляд, она засмущалась. Рем же отвернулся, якобы был очень занят планом отступления. Дверь на склад от ударов ходила ходуном, появились трещины, что уже предательски пропускали пыльные лучи подъездного света. На складе нет окон, от этого бежать было некуда.

— Вам не уйти! — услышали они голос управдома, что уже успел спуститься вниз и подключился к военным. Проснувшись от грохота, люди повылазили из-за дверей и с любопытством наблюдали, что происходит, свесив свои головы через перила лестниц.

— Всем спать! — в гневе кричал управдом. — Крыс травим! — врал людям он, но эта ложь не спасла от интереса людей, которые всё равно подглядывали в щель над лестницей, толкаясь друг с другом.

Форма явно была велика для худого тела Юны, в ней она напоминала Пьеро с такими же рукавами, как и у героя сказки:

— Это конец? — робко взглянула она на парня.

— Не совсем! — обнадёжил он, достав большую кувалду из железного ящика. — Будем пробиваться!

— Сквозь людей? — вновь выпучила глаза девушка, на миг представив, как она пройдётся этим предметом по красивой голове Дашки.

— Нет, глупая, сквозь стену! — сказал он и ударил по кирпичной кладке со всей силы.

Юна достала такую же кувалду и присоединилась к нему. Осколки кирпичей всё время попадали в стёкла противогаза. Ребята абсолютно потеряли видимость.

— Выбейте же вы эту дверь! — орал на солдат управдом, услышав, как те пробивают стену.

Хмурый сержант отодвинул своих бойцов, сам разбежался и выломал-таки своей огромной массой потрескавшуюся дверь, доски от которой разлетелись в разные стороны. Ребята продолжали бить по стенам, совсем не обращая внимания, что к ним уже пришли.

— Прекращайте этот цирк! — тихо обратился к ним управдом, что протолкнулся сквозь стоящих перед ним солдат.

Но ребята, совсем не смотря на них, продолжали бить стену, не жалея сил. Противогаз Юны наполнился слезами. Они орали, всё сильнее ударяя по неподдающейся стене.

— Берите их! — скомандовал он сержанту, тот жестами направил двух своих бойцов.

Солдаты, не торопясь, направились в сторону ребят, разминая суставы по пути. Пока Юна продолжала бить об кирпичную вековую кладку, Рем с разворота снес одного из бойцов. Голова военного треснула как арбуз. Второй солдат остолбенел, непроизвольно доставая из кобуры пистолет, как в его живот пришёл железный набалдашник от кувалды. Сержант, нахмурив брови, отправился на поимку сам, чётко уворачиваясь от размахов молота парня. Ему с лёгкостью удалось обезоружить Рема. Ситуация сложилась патовая.

Как вдруг стена от ударов Юны треснула, осветив утренним светом собравшиеся лица.

— Это газ, сейчас он заразит вас! — радостно крикнул Рем, указывая на свой надетый противогаз и на дырку в толстой стене, по которой девушка на диких эмоциях продолжала изрядно колотить.

Жильцы попятились назад. Сержант также резко отступил.

— Куда вы! — крикнул управдом. — Берите их!

— Там газ! — выбежали оттуда военные и побежали вверх по лестнице, к ним подключился до этого, казалось бы, невозмутимый сержант.

Управдом, слыша, как молодые люди беспощадно продолжают пробивать убежище, нервно скомандовал:

— Включить заслонки! — с грустью в голосе.

Активировалась под жуткий рёв система, два тяжёлых монолита со скрежетом выдавились с потолка, отрезав собою проход к военному складу. Народ выдохнул.

— Срочно Валерьяныча ко мне! — приказал сержанту старый управдом и пошёл вверх по лестницам к себе, обтирая пот со лба.

Разрушив стену, перед ними предстал рассвет. Тяжёлая кувалда наконец выскользнула из дрожащих ладоней Юны.

— Получилось… — выдохнул Рем.

— Да… — пискнула зарёванная Юна.

Они крепко обнялись, так, что даже сквозь толщину защитных костюмов почувствовали биение сердца друг друга. Юна впервые сделала нерешительный шаг на заросший травой зелёный асфальт и сразу упала на колени. Рем похлопал её по острой спине. Девушка непроизвольно ревела, поддавшись эмоциям, парень сел с ней рядом, просто смотря вдаль. Но долго оставаться тут было нельзя, так как солдаты в любой момент могли выйти на улицу, уже одетые в защитную форму, и поймать беглецов.

— Давай! Надо идти! — похлопал по коленке Юны Рем и направился к телу заведующей, где до этого они скинули припасы.

Тучная женщина, лежавшая на камнях, хрипела, видимо, она была ещё жива. Не успела Юна схватиться за края мешка, как заведующая резко схватила ту за ногу. Юна не на шутку испугалась, громко заорав, прыгая на одной ноге, пытаясь вырваться. На помощь подоспел Рем, который тут же угомонил живучую начальницу взятой с собой кувалдой, добив её окончательно, оставив инструмент там торчащим из крупной головы.

Управдом из окна своей квартиры, наблюдая за происходящим, тихо хрипнул:

— Засранцы!

— Что тут у тебя произошло? — резко крикнул ворвавшийся к нему Валерьяныч в сопровождении жены управдома. Он сразу упал на кожаное кресло, предварительно плесканув в свой стакан воды. Женщина металась по квартире, нервно теребя свою косу.

— Беда, мой друг, беда… — вздохнул управдом, указывая пальцем в окно.

Тот соскочил на ноги и подошёл к стеклу.

— Это тот вчерашний наглец! — выпалила женщина, подбежавшая первой. — Скажи, что это не он! — Она положила на свой лоб ладонь и запричитала: — Боже… что этим детям не хватает, для них создали прекрасные условия, спать есть где, кормят, поют, даже горячая вода в трубах зимой! Живи и радуйся, а они, смотри-ка, недовольны вечно! — рассуждала она.

Жена управдома всегда занимала здесь высшие слои общества и никогда не была обременена физическим трудом, от этого её кожа имела бледный вид и гладкую поверхность, как у фарфоровой куклы.

— Выходит, он пробрался в хрущёвку? Ты контактировал с ним? — сразу накинулся на управдома Валерьяныч, взяв начальника за грудки.

Старик молча кивнул.

— Во имя власти, помилуй нас, режим! — выпалила жена, заткнув свой нос ладонью, попятилась подальше от мужа. — Ты же нас заразишь сейчас. Какой ужас! Николай! Мог бы предупредить сразу! — Она достала из сумочки белый платок и заткнула им ноздри.

Валерьяныч также отошёл назад:

— Говорил я тебе, что ты стар уже для управленческих дел! — вскипел зам, отбросив какие-то бумаги со стола. — Я немедленно доложу об инциденте городовому!

— Я вызову охрану, тебе больше не место среди нас! — запричитала женщина и, артистично закатив зрачки, выбежала из его квартиры, не убирая руку ото лба.

Проводив глазами жену, управдом уселся на стул. Взяв в руку длинный осколок хрусталя, разглядывая острый предмет, тяжело вздохнул:

— Нам нельзя докладывать об этом, они без лишних вопросов и выяснений взорвут нашу хрущёвку, вспомни, как это произошло с соседями, — тихо прохрипел старик, — и оставлять там этих сопляков — тоже не выход; что будет, если региональные войска возьмут их и они расскажут, откуда они сбежали, а там, не дай-то бог, представители верховной колонны подключатся. Ситуация сложная, понимаешь?

Зам в мыслях нахмурился, скрестив руки, затем он достал из переднего кармана рубашки пачку сигарет, закурил:

— Ну что ты предлагаешь? — на выдохе спросил он.

— Я всё равно не жилец, эти двое, скорее всего, заразили меня конкретно! — покашлял он от едкого дыма из папиросы зама. — Мне нужно пару молодчиков в сопровождение, и я выйду на улицу следом. Они направились в офицерский дом, думают, там есть лекарство от газа; надо сделать так, чтобы они ни в коем разе не добрались дотуда. Найду их, избавлю нас от проблем и обратно уже не вернусь.

— А военные что, пойдут с тобой? — выдохнул дым Валерьяныч.

— Говорю, путь будет в один конец… — Управдом открыл выдвижной ящик стола, достал оттуда револьвер и проверил полноту обоймы.

Через некоторое время большие ворота приёмного цеха со скрипом открылись, оттуда вышли четверо: управдом с картой в руках, хмурый сержант и двое вооруженных рядовых.

По громкоговорителю послышалось сообщение о временном приостановлении всех видов работ и начале общей генеральной уборки. Люди выстроились в очередь у хозяйственного склада, бурно обсуждая происходящее, гремя железными вёдрами, сильно размахивая руками и хватаясь печально за головы.

— Представляешь, убогая сбежала! — шепнула Даша одной из подруг. — Говорят, она зубами прогрызла путь на свободу, — не удержалась и от фирменных шуточек она.

— Я слышала, Рем был с ней! — Вмешалась в разговор пухленькая Маша.

— Ой, смотри, беляш пришёл! — Вдруг высокомерно обратила Даша внимание на Машу. — Что щёки уже блестят? Пока мы тут работаем, ты снова масло жрала? — В отсутствии Юны, девушка тут же нашла новую жертву для оскорблений.

— Что? — Попятилась в недоумении назад Машка, пока все собравшиеся сверстники принялись над ней ржать в голос.

Группа под предводительством управдома отдалялась от их дома. Жена старика провела ладонью по пыльному стеклу, стоя у окна бывшей квартиры мужа в объятиях Валерьяныча.

— Ну вот теперь это всё наше! — радостно объявил он. — Не было худа без добра. Я тут же отправлю начальству депешу и, думаю, через неделю официально займу пост управдома.

Они слились в страстном поцелуе, срывая одеяния друг с друга, упав на пол.

Солнце уже было высоко. Юна трогала каждый листок высокой травы, изумлялась ржавчине на брусьях, что когда-то служила детской площадкой. Ей очень хотелось снять душный противогаз, чтобы разглядеть все бескрайнее величие свободы своими глазами, а не из-за стёкол резиновой маски. Жара в специальных костюмах была страшная. Размер сапог был крайне велик для её ступней, мешая идти, она всё время спотыкалась об камни. Рем шёл впереди, отгоняя от себя назойливых мух, с трудом таща на себе картофельный мешок запасов еды, отодвигая от себя высокие заросли, которые вскоре прилетали в лицо Юны. Заброшенные городские постройки, над которыми кружили стаи грачей, стояли абсолютно пустыми, восхищали и в то же время пугали ребят своей безмолвностью. Перебравшись через длинные железные трубы водопровода, перед ними образовался военный комплекс под номером один, с большим кирпичным зданием. Ребята притаились в глубине травы в десяти метрах от него. Региональные солдаты стояли по кругу, вооружённые автоматами; они громко смеялись, что-то обсуждая друг с другом.

— Добрались до оцепления, — прокомментировал Рем. — Нужно придумать, как пройти сквозь них, а там, наверное, окончательная свобода.

— У нас форма другая, — заметила Юна. — У них, смотри, чёрная, а наша синяя, пройти незаметно не выйдет! — шепнула она.

Рем задумался, развалившись на траве.

— А если обойти их как-нибудь?

— Я той ночью кружил, блокпосты почти повсюду. Надо что-то думать.

Юна уселась, трогая руками землю:

— Я не думала, что земля такая чёрная, — улыбнулась девушка, сильно дыша в противогаз. — А что если ночью пойдём? В темноте кто цвета различит? — предложила она.

— А это мысль! — обрадовался Рем. — Ты умница, давай тогда перекусим! — Он открыл мешок с припасами, достал оттуда булочки с джемом и одну протянул Юне.

Девушка взяла булочку, но затем замешкалась, снять противогаз она всё-таки боялась, ведь газ никто не отменял.

— Да снимай ты его уже, всё равно при общении со мной ты легко могла заразиться! — махнул рукой Рем.

Юна недолго думала и стянула с себя ненавистную жаркую штуку. Холодный ветерок сразу охладил её вспотевшее лицо, отчего она мило зажмурилась, вдыхая потоки тёплого воздуха. Рем смотрел, как её волосы заиграли с ветром, и при солнечном свете девушка выглядела совсем по-иному.

— Тебе идёт находиться за пределами хрущёвки! — улыбнулся Рем.

— Спасибо! Тебе тоже! — раскрасневшись, ответила она, откусывая булку с джемом, которую держала двумя руками.

На синем небе медленно плыли облака, изредка пролетали птицы. Юна молча лежала на спине, любуясь природой. Рем разглядывал свои ступни, которые всё ещё выглядели здоровыми, как на его руку прилетела божья коровка:

— Видела такую? — показал он её девушке.

— Ой, нет! — взвизгнула она, обнажив свои кроличьи зубки. — Такая красивая!! Кто это?

На что парень пожал плечами, просто умиляясь восторженным возгласом девушки. Его тоже радовало нахождение по ту сторону стен.

— Сейчас, наверное, все уже расселись по местам в ожидании обеда! — выпалил он.

— Ага, толкаются там опять в духоте! — улыбнулась Юна, убирая локон волос за своё ухо. — Слушай, тут как классно!

Парень кивнул, затем отодвинул траву с целью посмотреть, как обстоят дела у солдат. Всё было без изменений, глаза слипались, тогда он улёгся ближе к девушке и уткнулся в неё носом. Они не спали сутки. Юна положила свою голову ему на плечо, и под пение птиц и жужжание насекомых ребята уснули.

Рема разбудил какой-то шум в оцеплении солдат. Он протёр свои глаза исцарапанной ладонью. Солнце медленно заходило, создавая сумрак. Юна, попискивая, отвернулась на другой бок, оставаясь дальше досматривать розовые сны. Парень отодвинул высокую траву и увидел, как группа военных в сопровождении управдома подошла к ржавому шлагбауму.

— С какой целью тут солдаты из хрущёвок? — крикнул региональный военный.

— На основании чего интересуешься? Где у вас офицер? — отрезал хмурый сержант, перешагивая шлагбаум, и оттолкнул регионального рядового, отчего тот упал.

— Нам не положено никого впускать! — Бойцы наставили своё оружие на пришедших к ним чужим солдат.

— Вы что, бойцы? На офицера оружие вздумали направлять? Под трибунал захотели? — обозлился сержант. — Быстро сопроводите нас к старшему!

Региональные солдаты, опустив ружья, извинились.

— Простите, товарищ сержант! — сказал один из них. — Офицеры на третьем этаже располагаются, сейчас мы вас проводим.

Вскоре группа направилась в сторону и пропала из поля зрения в красном кирпичном здании. Увидев это, к Рему пришла идея.

— Вставай! — толкнул он спящую красавицу. — Давай быстрее, у нас появился шанс пройти!

— Чего там? — пробубнила Юна, потягиваясь на мягкой траве, как кошка.

— Давай надевай противогаз и пошли, срочно! — растолкал её рукой Рем.

Надев противогазы, они вышли на протоптанный путь, с грустью распрощавшись с припасами еды, быстро направляясь к шлагбауму, у которого находилось человек пять.

— Ты уверен? — шепнула Юна, запинаясь и чуть не падая из-за больших сапог.

Рем поднял большой палец руки.

— Стой! Кто идёт? — сразу крикнул караульный, снимая затвор автомата.

— Мы с группой солдат из хрущёвки! — крикнул Рем. — Отбились слегка от них.

— Что за бардак там у вас? Почему не группой передвигаетесь? — нахмурился солдат.

Ребята подошли вплотную к заставе:

— Раненый у нас просто, — указал он на Юну, — еле ноги передвигает, я фельдшер.

Солдат поднял шлагбаум:

— Давай, проходите, ваши к офицеру пошли, третий этаж, направо, там сориентируетесь! — указал путь военный.

Ребята зашли за оцепление, Рем придерживал Юну сильной рукой, та вошла в образ раненой.

— Да, мы дальше пойдём, группа нас догонит, а то мы и так задерживаем их путь, — махнул рукой Рем.

— А это тогда вам напрямки, я сообщу тамошнему караульному.

Рем снова поднял большой палец вверх и направился дальше.

На территории стояли огромные грузовые машины, что отвечали за доставку продовольствия. Ребята впервые видели боевой транспорт так близко. Они шли мимо деревянных домиков с красивыми резными ставнями. По краям находились длинные амбары, окружённые невысоким кирпичным забором, за которым выстроились в шеренгу новобранцы; старый офицер, что наведывался к ним тем днем, проверял ровность строя. Среди них были, видимо, и ребята из их хрущёвки, Рем сразу вспомнил своего бывшего товарища Ваню. Видимо, тот уже пожалел, что не стал придерживаться ими давно проработанного плана.

— Стой! — обратился к ребятам караульный солдат.

Ребята застыли. Вокруг было слишком много солдат, которые с подозрением смотрели на них. Все они выглядели одинаково, в своих черных блестящих противогазах. Сердце Юны сильно билось, она почувствовала телом напряжение и от Рема.

— А что с ним? — указал военный пальцем на Юну.

— Жук какой-то красный укусил, вот идём разбираться, — не растерялся Рем. Развернувшись, медленно попятился дальше, прибавив шаг.

И вот по грязной, разбитой тяжелыми машинами дороге ребята добрались до выхода из военного оцепления. Солдат открыл для них шлагбаум, и, не подавая вида, они попытались быстро скрыться оттуда, сворачивая потихоньку в сторону травы. Упав на спину в зарослях, Юна громко заржала. Рем, пытаясь успокоить девушку, тоже поддался заразительному смеху, катаясь по земле. Впереди из травы торчали жилые хрущёвки, видимо, в одной из них занимались разведением скота, так как эхом доносились звуки разных животных и возгласы работающих там женщин.

— Вот как, значит, звучит мясо, — выдал Рем, и девушка вновь неистово засмеялась, утрамбовывая телом траву.

Управдом с сержантом зашли в кабинет старшего офицера. Капитан сидел на кожаном кресле, куря папиросу. Он сразу оценил их зорким взглядом из-под густых седых бровей:

— Далеко же вы от своей хрущёвки ушли! Чем обязан? — спросил капитан. С управдомом он был давно знаком, ещё по тем временам, когда был сержантом и поставлял в его хрущёвку различный провиант.

— У нас два дезертира! Вчера вылезли в окно, надо срочно их найти и придать трибуналу! — сказал управдом. — Есть мнение, что они направились к дому офицеров, что путь ведёт как раз-таки через вас.

— Через моих ребят и муха не проскочит! Если они и были здесь, то уже наверняка их тела валяются где-нибудь за периметром. Но сообщений о проникновении пока не поступало, — развёл руками офицер. — Ищите дезертиров на своей территории, там они ещё наверняка. В траве посмотрите, вдоль площадок походите. — Офицер встал со стула: — Пойдём, управдом, я тебя провожу.

Они направились вдоль длинного коридора, что растелился перед ними красной дорожкой ковра на блестящем коричневом полу. Капитан вспоминал старые времена, как ездил на пищевую хрущёвку, особенно те самые вкусные обеды.

— Товарищ сержант! Ваши направились дальше! — доложил караульный, указывая рукой путь.

— Какие наши? — крикнул управдом.

— Двое, один ранен! Я их за КПП отправил, — развёл руками военный.

— Муха, говоришь, не проскочит? — выдохнул старик.

— Идиот! — крикнул капитан. — Не ссы, старый, догоним! — Он отдал приказ, и перед ними через минуту возник военный уазик, в который они погрузились.

Сам капитан не поехал, сказав группе региональных военных во главе со старым офицером обойти весь периметр вдоль и поперёк, найти дезертиров любой ценой. Водитель завёл мотор, и вооружённая группа военных выдвинулась за уазиком.

— Как ты узнал, что таким образом можно пройти оцепление? — просмеявшись, спросила Юна.

— За нами идут! Я видел солдат из нашей хрущёвки, по-моему, с ними был управдом, — выдохнул Рем.

— Что? — напряглась девушка. — Почему они нас просто не оставят? Сами же изо дня в день твердили, что небезопасно находиться на улице.

Со стороны военной части послышались шум мотора и непонятная суета. Рем отодвинул заросли и увидел, как группа военных рыщет по траве.

— Бежим, это за нами! — Рем схватил девушку за руку.

Они побежали мимо жилых хрущёвок в надежде спрятаться, в окнах которых их провожали любопытные взгляды живущих там людей. Военные, заметив убегающих, настигали. Уазик со скрипом остановился у здания, и сержант, отдав приказ своим бойцам, выскочили из машины. Бойцы, направив автоматы вперёд, ускорили бег. Железные двери хрущёвки раскрылись, и из неё вышел тамошний управдом:

— Что происходит? — спросил он, нервно провожая взглядом бегущих.

— Дезертиры! — крикнул сержант.

Тогда из-за его спины также высыпались бойцы и тоже подключились к погоне за несчастной парочкой. Казалось, это был конец. Военные оцепили ребят. Под ногами Рем увидел железный люк.

— Давай помоги! — обратился он к девушке. Та, схватив его руками, принялась отодвигать тяжёлую ржавую заслонку. С трудом отодвинув её, Рем прыгнул в темноту. Упав на горы мусора, как картофельный мешок, Рем здорово ушибся, сверху на него сразу свалилась Юна. От боли к щекам парня подступили слёзы. Военные окружили дырку в земле.

— Давай! — скомандовал сержант, и один из его бойцов полез за ребятами следом по дрожащей лестнице.

Спустившись, солдат нацелил свой автомат в темноту. Ничего не было видно. Тогда он достал из кармана фонарь и трясущейся рукой принялся следовать за струйкой света.

— Ну что там? — поинтересовался управдом. К месту уже стянулись все военные — от региональных до тех, что были при местной хрущёвке.

— Пока не вижу их, — заикаясь, ответил рядовой.

Как под его лучом света, промелькнул силуэт девушки, он сразу направился в её сторону. Сделав шаг, на него сзади набросился Рем, схватив того за шею. Юна, нащупав какой-то тяжёлый кусок арматуры, набросилась на солдата, сильно ударяя того по голове. Поняв, что всё идёт не по плану, сержант скомандовал остальным бойцам спускаться вниз. Окровавленное тело солдата сползло куда-то в сточные воды канализации. Завладев его автоматом, Рем нацелил дуло в сторону входящего света сверху. Юна заткнула уши. Парень принялся стрелять по спускавшимся к ним солдатам. Вспышки в темноте от выстрелов слепили его глаза.

— АААА!!! — кричал Рем, видя, как валятся тела военных к его ногам; крупные капли крови брызгали, заливая его лицо.

Сержант вспотел, жестами показывая не сдаваться и продолжать спускаться вниз.

— Отставить! — крикнул прибывший на место старый офицер, что был им знаком по событиям с новобранцами ранее. — Мы не в выгодной позиции! Стрелок засел глубоко. — Он забрал карту у управдома и провёл по ней пальцем: — Выход оттуда находится у реки, в двух километрах отсюда, пять караульных останутся здесь, с ними местные бойцы, все остальные за мной к выходу!

— От чьего имени ты тут приказы отдаёшь? — подошёл вплотную к длинному офицеру хмурый разгоряченный сержант.

— Оттого, что это моя территория, сержант! — Офицер поднял воротник своего кителя, под ним оказались лычки лейтенанта. — Ещё вопросы? — грозно просверлил того взглядом.

Сержант отступил. Тогда офицер скомандовал, и значительная часть группы отправилась в сторону выхода из канализации.

В кромешной темноте, в которой находились ребята, стало тихо. Очень жутко пахло сгнившими отходами. Рем посмотрел наверх, слышно было, как над выходом кружат солдаты. Юна, убрав с ушей ладони, с ужасом разглядывала мёртвых солдат: трогая пальцем их смертельные раны, её вырвало. Эхом разливались капли воды. Они медленно привыкали к едкому запаху. Юна встала на ноги, вытирая рот рукой, подошла к парню, посмотрев наверх.

— Отсюда нет выхода, они не отступят! — выдохнул Рем. — Нужно будет двигаться здесь, должны же эти туннели куда-то нас привести.

Юна кивнула. Сняв с лежащих военных обмундирование, закинув за спину автоматы и использовав их фонари, ребята пошли по воде вглубь катакомб.

— Откуда ты умеешь стрелять из этих штук? — поинтересовалась Юна, хлюпая носом. Лица её не было видно из-за прилипших к нему волос. Она шоркала формой, которая из-за большого размера мешала ей идти.

— Я и не умею, просто сообразил, — развел руками Рем, обратив внимание на девушку, что еле шла. Он поднял её и посадил на выступ: — Погоди! — Парень резким движением оторвал мешающиеся штанины, сделав из них шорты, тем самым обнажив её ноги. — Вот так будет лучше!

Девушка улыбнулась, но улыбку тут же сменили проступившие слёзы:

— Почему они просто не оставят нас в покое? — зарыдала юная особа.

— Мы те, кто пошёл против системы, которую нельзя нарушать в этом мире! — Рем завалился с ней рядом и крепко обнял Юну. Девушка немного успокоилась в его объятиях. Он убрал с её лица мокрые полоски волос, она была неотразима, его рука осталась лежать на открытых коленях девушки. Юна приготовилась к поцелую, как в том старом кино, которое смотрела когда-то с мамой, но этого не произошло. Рем взялся за спину, что беспокоила парня, попросил посмотреть, что там с ней. Подняв форму вверх, Юна осветила место фонарём и увидела серьёзное рассечение, которое, видимо, он заработал при падении сверху.

— Сейчас! Сейчас! — занервничала девушка. Подняв с земли оторванные штанины от своей формы, она сильно обмотала ими рану. — Надо всё равно обработать рану чистой водой.

— Спасибо! — улыбнулся усталый Рем, тихонько поцеловав девушку в лоб.

Этого жеста хватило для того, чтобы на её лице вновь появилась милая улыбка с торчащими из неё зубами. Они уже совсем привыкли к резкому запаху канализации. Рем крепко прижал девушку к себе, она положила свою голову на его плечо, взяв того за руку. Их трясло от пережитых потрясений, а может, от сырости и мокрого холода. Почувствовав тепло тел, где-то внизу живота проснулось хрупкое чувство спокойствия.

— Мы совсем остались без запасов еды! — пискнула девушка.

— Придумаем что-нибудь. Как выяснилось, импровизировать мы умеем, — улыбнулся Рем, крепче прижав к себе её плечи.

— Это точно! — хихикнула Юна.

Освещая стены канализации своими фонарями, они наблюдали отголоски прежней цивилизации: ржавое железо, зеленые пыльные бутылки, облепленные густой пеной грибов плесени. Запинаясь об них, Юна всё время падала на землю, в кровь сбивая острые колени. Корни деревьев, что пробили землю, торча с потолка, своей густотой замедляли путь, хватаясь за волосы путников. Ребятам было страшно от странных звуков, что периодически доносились эхом откуда-то из темноты. Пару не отпускало чувство, что кто-то преследует их; от этого Рем периодически направлял свой автомат в темноту коридоров и приказывал появиться, но никого не было. Вцепившись друг в друга, они маленькими шагами продвигались всё дальше вглубь. Фонарик Юны мерцал, видимо, садилась батарейка; она тщетно била по нему своей мокрой ладонью, но эти действия совсем не приносили пользы. Им казалось, что они находятся здесь целую вечность. Иногда на их пути появлялись редкие развилки, и, часто не угадывая направление, они попросту упирались во влажную кирпичную кладку стены. Ребята много ругались, топая ногами; было ощущение, что они попросту ходят тут кругами. Снова и снова озлобленные и уставшие, они садились на облезлую стекловатой толстую тёплую трубу, чтобы помириться и со свежими силами выдвигаться на новый рывок пути, который вновь заканчивался тупиком. Ещё этот запах. Юна уже рычала, сжимая маленькие кулаки, Рем же истерично ржал, чем особенно напрягал девушку. Ребята уже свыклись, что останутся в этом лабиринте навечно.

На улице уже село солнце. Военные медленно шли за ехавшим перед ними уазиком с офицерами, который освещал фарами дорогу. Со стороны густых кустов деревьев донёсся рык зверей.

— Волки? — спросил солдат из хрущёвки регионального.

— Нет! — усмехнулся тот. — Хуже! Дикие собаки! Не бойся, они не кинутся, если не заходить на их территорию.

Дикие собаки выстроились по краям группы, рыча и скаля зубы. Солдат из хрущёвки наставил на них дуло автомата, обтекая потом в противогазе, как кто-то из толпы кинул в них камень.

— А ну пошли отсюда! — добавил он к летящему камню, и собаки с визгом разбежались в разные стороны.

В машине управдом, закрыв глаза, пытался уснуть. Его совсем разморила дорога и слишком резкие действия, которые были противопоказаны в такие-то годы.

— Кто эти дезертиры? — с хрипотцой в голосе спросил длинный лейтенант. — Я не поверю, что из-за каких-то рядовых сам управдом ринулся в погоню. Можно было просто сообщить о перехвате гарнизону.

Сержант отмолчался ещё сильней, нахмурив свои брови. Офицер скрутил самокрутку из жёлтой газеты и табака:

— Тут явно серьёзным нарушением пахнет, от этого вы, конечно, побежали за ними, — не унимался лейтенант, продолжая лезть под кожу.

Конец ознакомительного фрагмента.