Перипетии

Дим Ко Гарде, 2019

Перебирая записные книжки, наталкивался на удивительные истории. Писал, как говорится, "в стол". Прошло лет пять, и решился на публикацию. Что из этого вышло, судить вам. Истории о людях. Они не плохие и не хорошие. Они такие, какие есть на самом деле. Это мы с вами. Можно смеяться и грустить. Не стоит искать в рассказах реальных героев или хронологию событий. Автор фантазёр и выдумщик, по сему все события и персонажи есть плод воображения, выдумка и импровизация. С уважением, Дим Ко Гарде.

Дискуссия с сектантом

Алик смотрел сквозь стекло оконной рамы в глубину двора. Неспешно затягиваясь табачным дымом крепкого «Капитан Блэк», отмечал изъяны современности: крошившийся забор из красного кирпича, что разграничивал пространство школьного двора от придомовой территории древней пятиэтажки.

Скрипнула дверь квартиры. Алик повернулся на звук и с удивлением обнаружил Ванечку. Последний аккуратно прикрыл тяжёлую металлическую дверь, и та послушно щёлкнула замком.

Ванечка подошёл к Алику и с неодобрением скосил глаза на дымившую коричневую палочку из табака.

— Пахнет приятно, но это же яд. Согласись, старик! — Алик молча кивнул другу и поднёс сигарету к губам. Неспешно затянувшись, удовлетворённо пустил струю дыма в оконное стекло.

— Ветшает двор…

— Это точно! Городской власти ничего не нужно. Забор рассыпается, а им-то что? Только фасад латают, а с тыльной стороны вообще ничего не делают, — Алик кивнул головой в знак согласия с другом.

— Старик, мне там чуть работы подвалило. Нужно часа три позаниматься.

— Не переживай! Я найду себе занятие, — хитро подмигнул Алик.

— Ну, я не сомневаюсь! — захохотал Ванечка. — Кстати, «занятие» охлаждено и находится на привычном месте.

Друзья стали подниматься по лестничному маршу в направлении к двери. Через тридцать минут Алик снова вышел на лестничный марш уже в игривом настроении, насвистывая незатейливый музыкальный мотив. Безумное желание поговорить рвалось наружу, только вот собеседника не найти.

Сколько лет они дружат с Ванечкой? Много. Живут в разных городах, но в конце года Алик приезжает к другу. Этот год тоже не стал исключением. Уставившись в оконное стекло, Алик всматривался в здание школы. Мысли увлекали в далёкое прошлое, и он совсем не обратил внимания на шаги по лестничному маршу.

— Добрый день!

Алик резко развернулся, увидев перед собой молодого человека лет 25, не сразу поняв, кто перед ним.

— Добрый день! — приветствовал в свою очередь незнакомца.

— Не желаете поговорить о Боге?

В первые секунды до Алика не сразу дошёл смысл вопроса, и по устоявшейся привычке чуть ли не слетело с языка нечто язвительное и даже оскорбительное. В последний момент он успел сомкнуть губы, и невероятная мысль о собеседнике на убивание времени, пока товарищ занят, взорвала его естество шальным желанием говорить хоть о чём и хоть с кем.

— Желаю! — широко улыбнувшись незнакомцу, Алик возрадовался пришедшему, словно путник в пустыне оазису.

— Меня зовут Роман.

— Алик.

— Красивое имя, но неполное! Похоже, Вы Александр?

— Наверное, я точно не знаю. Меня так давно все называют Аликом, что я и не помню, как по-настоящему меня нарекли. В паспорте нужно посмотреть. Если что, то я паспорт принесу…

Роман улыбнулся с невероятной открытостью, но что-то было в этой улыбке от охотника, не ожидавшего результата, но нарвавшегося на жертву своего умысла.

— Не стоит! Алик — весьма распространённое укороченное от имени Александр, что означает: защитник, оберегающий муж.

— Как интересно! Никогда не задумывался…

— Как Вы относитесь к Богу?

— Нормально отношусь. Так сказать, отношение к Богу толерантное.

— Принадлежите к какой-то определённой конфессии?

— Да нет. Бизнес много времени отнимает, хотя подумываю, что мне чего-то в жизни точно не хватает.

— Не хватает в жизни Бога! Бог есть всё!

— Так уж и всё? — с недоверием и лукавством вопрошал, явно заигрывая с собеседником, Алик. Роман уже опустил на подоконник рюкзак и не обратил внимания на условно расставляемые оппонентом словесные силки.

— Свидетели Иеговы — это христиане, которые стремятся жить в соответствии с Библией, верят, что теперь наступили «последние дни», что «Царствие Божие» близко. Время, в которое мы живём, — это переходный период от человеческого правления к Тысячелетнему Царству Иисуса Христа.

— Вот те раз! — возмутился Алик. — Это что же получается, жить после?

— Нет! «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец», — говорит Господь, который есть, и был, и грядёт, Вседержитель! Господь Бог всем нам мать и отец! Он даёт нам жизнь, работу, семью. Осыпает нас благами в виде различного мирского. Только удерживать мирское не стоит. Нужно, чтобы Господь жил в сердце.

— Погоди, Роман. Это получается, что Господь мне позволяет заниматься бизнесом?

— Именно так! Он ведёт тебя, и коли ты любишь Господа, живёшь в ладу с самим собою, ибо Господь в твоём сердце.

— А что же Господь не наказывает тех, кто мешает мне заниматься бизнесом? Например, аудитора Костикову? Такая паскудница! Пришлось ей в конце года 1500 долларов откатить, чтобы годовой отчёт не похерила.

— На всё воля Божья. Она мытарь, и ты должен отдавать мирское благополучие с радостью, ибо Господь почитает за грех уныние.

— Вот это да! Мне что, ещё и возрадоваться, что я ей 1500 долларов откатил? — искусно притворялся Алик, понимая, что Роман проглотил наживку.

Какой, на фиг, бизнес у Алика? Трудится банальным фельдшером в одной из больниц на должности медсестры. Но поговорить-то очень хочется. Дверь квартиры, что была напротив двери Ванечки, открылась, и на площадку вышел колоритный мужик. Это был сосед Ванечки. Из квартиры его гнала страсть к табакокурению. Анатолий вышел на площадку и, приветственно кивнув Алику, чиркнул спичкой.

— Александр, — вступил Роман, — Господь посылает нам испытания, и мы обязаны преодолевать трудности, поминая Господа нашего и Его Сына.

— А как же Святой Дух? — изумился Алик. Роман в момент подобрался и, вперив взгляд в Алика, очень, даже чересчур аккуратно встал на рельсы догмы.

— Учения о Святой Троице не существовало у первых христиан, оно было введено Тертуллианом и Феофилом. Учение о Троице сводится к следующему: существуют три бога в одном — бог-Отец, бог-Сын и бог — Дух Святой. Все три равно властны, единосущны и предвечны. Человеку, который искренне хочет познать истинного Бога и служить Ему, трудно будет полюбить молиться какому-то чудовищному трёхглавому божеству. Следовательно, автор учения о Троице — сатана.

— Вот ты задвинул! — удивился Алик и, набрав воздуха в лёгкие, атаковал Романа тирадой из когда-то изучаемого. — Единственное, в чём, пожалуй, можно согласиться с тобой, так это в том, что слово «троица» не встречается в Святом Писании. Однако ещё в Ветхом Завете Господь приоткрывает перед нами тайну Своего существа — тайну Пресвятой Троицы. Так, в Библии сказано: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть!» Этот стих, однако, вовсе не противоречит учению о Святой Троице, а скорее, подтверждает его. Дело в том, что слово «един» (по-еврейски Echod) означает не абсолютное, а сложносоставное единство. Оно используется, например, для обозначения кисти ягод в Книге Чисел. В то же время мы неоднократно встречаемся в Святом Писании с тем, что Господь говорит о Себе во множественном числе: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему». Эту кажущуюся сложность легко можно объяснить существованием Троицы. В Ветхом Завете существует целый ряд текстов, в которых присутствует упоминание о трёх Лицах Божественной Троицы. Однако наиболее отчётливо Бог в Троице открывается в Новом Завете. Впервые все три Лица Пресвятой Троицы предстают перед нами в Евангелии от Матфея, при описании крещения Иисуса: «И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в котором Моё благоволение». Упоминания о Святой Троице встречаются также во многих других местах Нового Завета. Наконец, перед вознесением на небеса Иисус говорит Своим ученикам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа».

Роман стоял перед Аликом не в состоянии вымолвить хоть одно слово. Анатолий, докурив сигарету, уставился на ведущих беседу в полном недоумении. Алик же вытащил сигарету из пачки и поднёс её к носу. Вдохнув душистый табак, с наслаждением цокнул языком. Роман приосанился и спокойно парировал Алику:

— Но Христос не равен Отцу, и Святой Дух не является личностью. Более того! Христос не является истинным Богом. Его сущность определяется ими как некое «сильное божество», первое и непосредственное творение Бога Иеговы.

— Ты пытаешься повторять древнюю арианскую ересь, но она была осуждена на Никейском соборе в 325 году.

— Откуда у тебя такая информация? — Роман с трудом скрывал своё смятение и удивление.

— Так я с четвёртого курса университета ушёл. Там был очень увлекательный предмет — «История религий». Курс читала профессор Кравченко Виктория Владимировна. Она в своё время играла в «клубе знатоков», у самого Друзя. Очень умная женщина. Если говорить об Иисусе с позиции ереси, то ересь рассматривает его только как Бога или только как человека. Но после Халкидонского собора в результате споров и дискуссий вывели определённую трактовку «Исповедуем единого истинного Христа, Сына, Господа Единородного, Который есть в двух естествах (Божественном и человеческом), не слитно, неизменно, нераздельно, неразлучно».

— Какого собора? — округлил глаза Роман.

— Халкидонского…

Между беседующими повисла неловкая пауза. Алик воспользовался ею, чтобы прикурить сигарету. Анатолий молча ушёл к себе в квартиру.

— Я, наверное, пойду. Приятно было с Вами беседовать.

— Куда это ты пойдёшь? — изумился Алик. — А как же поговорить о Боге? Ты не имеешь права уходить, пока у меня есть вопросы к тебе. Ты же проводник учения свидетелей! Ты обязан мне объяснить суть учения, и коли ты мне докажешь свою правоту, я незримо двину своё тело за тобою.

Роман приободрился и взялся за дело неистово и с размахом.

— Наивно питать надежду увидеть Господа Иисуса, сидящего на небесном престоле. Никто на земле не видел Отца, никто не увидит и Сына, грядущего во славе. Христос уже вернулся в мир в 1914 году, сверг сатану с небес и продолжает ниспровергать его служителей, создавать Тысячелетнее Царство и возвещать Имя Иеговы-Бога. Иисус вернулся не в теле, но незримо, как Логос. Теперь Он с нами.

— Ты утверждаешь, что Второе Пришествие Иисуса Христа уже свершилось?

— Конечно! И Христос с нами! Он живёт в Нью-Йорке, — скрипнула дверь, и на площадку вышел Ванечка. Он в изумлении остановился перед беседующими.

— Старик, ты здесь надолго?

— Друг любезный! Не сочти за труд, вынеси нам бутылочку и закусить. Мы тут с гражданином о божественном дискутируем, да так, что оторваться никак нельзя.

— Я не употребляю спиртного! — с вызовом и даже с некоторым возмущением воскликнул «свидетель».

— Ну, а я выпью! — с радостью и весельем выпалил Алик.

Ванечка молча развернулся и ушёл. Через несколько минут он поставил тарелку с нехитрой снедью и рюмкой на подоконник. Алик ловко открыл початую бутылку водки и плеснул жидкость в рюмку. Опрокинув её в рот, он захрумкал маринованным огурчиком.

— На утверждение, что Христос невидимо пришёл на землю в 1914 году и спрятался в Нью-Йорке, лучше всего ответит Сам Иисус словами Евангелия, — Алик вперил свои глаза в оконное стекло и будто читал по написанному: — «Тогда, если кто скажет вам: “вот здесь Христос или ”там”, — не верьте! Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот Я наперёд сказал вам. Итак, если скажут вам: “вот Он, в пустыне”, — не выходите; “вот Он, в потаённых комнатах”, — не верьте; ибо как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого».

— А как же тогда в Евангелии от Иоанна, где Иисус говорит апостолам: «Ещё немного, и мир уже не увидит Меня»? — отбивался Роман.

— Дорогой ты мой человечище! Здесь Иисус говорит о грядущей смерти и воскресении, после которого Он явился лишь своим ученикам. Но это вовсе не означает, что мир уже никогда не увидит Христа во славе. Напротив, Иисус весьма ясно и однозначно говорит о Своём втором пришествии: «Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою».

Почти час бились в словесной дуэли оппоненты. Анатолий несколько раз выходил курить, и Ванечка с ним о чём-то тихо переговаривался. Не выдержал Роман и тихо попросил Алика его отпустить.

— Александр, я не смог убедить Вас в правильности учения Свидетелей Иеговы. Вы сами всё узреете…

— Дорогой ты мой! — уже пьяненькой речью, но всё ещё в рассудительности, лез обниматься к Роману Алик. — Бросай ты эту ересь! Живи полной жизнью! Бабу себе заведи! И не одну!

— Что вы! Грех это! Вы об Иисусе говорите. О Вере! И тут же греховные речи ведёте!

— Горе от ума! Иди с Богом! Иди с миром! — заключил Алик.

Романа уговаривать два раза не пришлось. Схватив рюкзак с подоконника, он рванул по лестничному маршу вниз, будто гоночный болид «Формулы-1» с пит-стопа.

— Ты знаешь, Алик, — в задумчивости произнёс Анатолий, — этот проповедник не то что к нашему дому больше не подойдёт, он на нашу улицу не ступит.

— Это точно! — поддакнул Ванечка. — Как бы он к отцу Борису каяться не пошёл. Уж больно смачно ты его Святым Писанием размазывал. Кстати, а откуда ты всё это знаешь?

Алик смотрел на Ванечку хмельными глазами.

— Уж больно мне хотелось с кем-нибудь поговорить… Вы же все заняты.

— Пойдём, старик! Полежишь чуток на диванчике. До вечера отдохнёшь, а там уже и праздничный стол накрывать. Новый год — особенный праздник.