Королева-дракон(ов)

Диана Хант, 2018

Когда ты не просто дракон, а долгожданная королева драконов, статуса адептки магической академии недостаточно! Ведь, чтобы вернуть в мир истинную магию, нужно снова навестить дракарат родного отца… А это не так-то просто, учитывая, что вслед за мной в академию пожаловал тот, кто лишил крыльев и хотел силой удержать на своем острове…

Глава 3

Освежившись после поединка в небе, я, проглотив второй завтрак на ходу (первый-то я успешно проспала), со всех ног поспешила в корпус Пансиона благородных волшебниц. Госпожа Мэну довольно кивнула, когда я принеслась первая, и, не дожилась, пока соберется вся группа и начнется занятие, уселась в лотос и закрыла глаза.

Концентрируясь на пространственной формуле заклинания, я слышала, как тихонечко собиралась и рассаживалась группа, а госпожа Мэну, явно из уважения к моему рвению, дала задание шепотом.

Стоило группе затихнуть, я провалилась в привычный водоворот.

Из которого вынырнула уже слившись с сознанием юной Джун.

Перед глазами мелькнула знакомая цветная плитка на дорожках сада. Я стояла, склонившись в поклоне, не в силах поднять взгляд. За спиной раздавалось прерывистое дыхание джошу.

Твердые пальцы взяли меня за подбородок и заставили поднять голову. Взгляд поднять я так и не осмелилась.

— Посмотри на меня, — приказал знакомый хриплый голос.

В тот же миг перед глазами возникло лицо отца.

Выдохнув, я отделилась от сознания Джун и наблюдала за драконом и его невестой со стороны.

В золотых одеждах своего клана Мичио Кинриу был великолепен. Не сказать, что за столько лет он сильно изменился, но складка у губ точно не была еще такой жесткой, а во взгляде не притаилось столько холода. Зеленые глаза Мичио Кинриу смотрели на новую игрушку из своего гарема с интересом… и нежностью?

Я перевела взгляд на Джун и вздрогнула. Такая она была юная, хрупкая… и при этом грациозная и просто невозможно красивая! Стройная и гибкая, чего не скрывало длинное голубое платье-кимоно, расшитое золотой вышивкой и жемчугом. Цвет наряда подчеркивал голубые глаза Джун, которые сияли на бледном лице сапфирами.

Я подумала, что именно такую красоту — трогательную и неуловимую хочется запечатлеть на полотне, в картине, в поэме… Должно быть, что-то подобное пришло на ум Мичио Кинриу. Чем дольше он смотрел на новую наложницу, тем больше черты его смягчались.

— Послушная Джун, — наконец, сказал он. — Драконы больше всего ценят послушание.

Я слышала сознание Джун, ее мысли, эмоции, чувства и физические ощущения, как свои собственные. И все, что происходило с ней, было мне знакомо. Гормональный взрыв для слабеющего тела, ядерный удар по эмоциям, нокаут для гордости.

Мир мог исчезнуть, мог лететь ко всем чертям, в Тартарары, или Пекельное тсарство, как говорят здесь… она бы этого не заметила. Все вокруг подернулось сизой дымкой, четким оставался только Мичио Кинриу, верховный правитель Огненного дракарата, который насмешкою судьбы стал хозяином ее жизни.

Стоит ему приказать — неважно что, прыгнуть в жерло вулкана или перестать дышать, послушная Джун с радостью выполнит это.

С оглушающей внезапностью она осознала смысл своей жизни — быть с ним, жить ради него…

Несмотря на боль расставания с семьей, с Эми, Джун влюблялась, на глазах влюблялась в великого крылатого воина, в сильнейшего дракона своей родины… влюблялась и ничего не могла с собой поделать.

Были слабеющие колени, были крылатые флейты в животе, было сбившееся, потяжелевшее дыхание и пульс, сливающийся с единым ритмом вселенной.

И был Мичио Кинриу. Сильный. Красивый. Блистательный. Властный. И кроме него, не существовало ничего и никого в мире.

Пока пальцы дракона касались подбородка, Джун думала, сойдет с ума от счастья. А когда дракон, улыбнувшись, отпустил, испытала почти физические страдания.

— Ты придешь в мои покои вечером, Джун, — тихо, хриплым голосом сказал Мичио Кинриу, наклонившись к Джун так близко, что она ощутила щекой его дыхание.

Не в силах поднять взгляд, девушка склонилась перед своим господином.

А вернувшись в комнату, Джун обнаружила, что все ее вещи, весь новый, «взрослый» гардероб, все до последнего платка, изрезано… Разноцветные обрывки летают по комнате, гонимые сквозняком, кружат хороводом по полу…

Пока джошу ахали, охали, звали на помощь, Джун опустилась прямо на пол, стремительно побледнев. Она понимала одно: она не сможет пойти вечером в покои повелителя. Традиции предписывают ритуальные одежды для такого случая. А ее лишили возможности быть сегодня с Мичио Кинриу. Более того, когда она ослушается его, он придет сам…

Кажется, пророчество должно было исполниться. Джун бросит вызов дракону, хозяину своей жизни. Не по своей воле. По нелепой насмешке судьбы.

Истерику прервало прикосновение к плечу и властный голос.

— Что здесь происходит?

Джун подняла голову и, сглотнув, уставилась на высокую стройную женщину в роскошных розовых одеждах, расшитых золотом. Черные, как смоль, волосы женщины были уложены в некую сложную прическу, напоминающую корону. Джун часто заморгала, настолько гостья была красивой и величественной, словно небожительница, которая сошла на землю с Вершины мира.

Я же без труда узнала госпожу Митсуко, вторую жену папахена. В отличие от самого папахена и от мамочки она ничуть не изменилась за эти годы. Я невольно вспомнила о чудодейственных свойствах драконьего семени.

— Джун, да? — уточнила госпожа Митсуко, и, дождавшись кивка, продолжила: — Почему ты плачешь? Почему сидишь на полу? Разве тебе не приказано сегодня быть у господина?

Джун развела руками по сторонам.

— Мне не в чем пойти, — пробормотала она. — Джошу куда-то сбежали, должно быть, побоялись навлечь на себя гнев повелителя. Я их не виню. После того, как меня коснется немилость, девушкам придется несладко… Их нет. А больше я здесь никого не знаю.

Слушая сбивчивую речь Джун, госпожа Митсуко подняла изящную бровь.

— Я так и знала, что Хитоми так отреагирует на твое появление, — сказала она, когда Джун замолчала. Помогая девушке встать с пола, пояснила: — Она ревнива сверх меры. А даже слепой заметил бы, как ты понравилась повелителю. Не нужно быть пророчицей, чтобы понять, ты станешь седьмой, младшей женой.

Помолчав, Митсуко задумчиво добавила:

— Любимой женой.

Джун хлопала ресницами, слушая вторую жену хозяина своей жизни. Ей и в голову не могло прийти, что такая высокая госпожа придет к ней в комнату и примется вытирать слезы, интересуясь ее бедой.

— Госпоже Хитоми не понравились мои дары? — дрогнувшим голосом спросила Джун.

По прибытию во дворец приданного она в первую очередь щедро одарила всех шестерых жен Мичио Кинриу, не обидев также наложниц. Мать объяснила ей, что ее благополучие зависит теперь не только от доброй воли господина, но и отношения старших жен. Поэтому самые роскошные дары достались госпоже Хитоми, первой жене Мичио Кинриу.

— Конечно, понравились, — ответила Митсуко и неожиданно провела ладонью по щеке Джун. — И мне тоже.

Девушка захлопала ресницами. Вторая жена ее господина смотрела на нее без злобы, не то, что остальные. В глазах Митсуко скорее был интерес… и сочувствие?

Брюнетка поднялась столь стремительно, что рукава ее кимоно взметнулись крыльями бабочки. Подхватив со стола колокольчик, она наводнила, казалось, весь дворец звоном. Толпой набежавших джошу она руководила, как опытный пастух стадом овец.

Джун сама не успела понять, как набежавшие девушки (как она поняла, из свиты самой госпожи Митсуко) принялись готовить ее к ночи с повелителем. Пока одни омывали ее, насухо растирали какими-то листьями, делали массаж и наносили на кожу легкий маслянистый крем, другие сбегали куда-то и вернулись с самым роскошным кимоно, когда-либо виденным Джун. Нежно-голубое в белоснежных лилиях, расшитое самоцветами и жемчугом, оно было легче паутинки и колыхалось в такт каждому движению Джун, словно живое. Белья под наряд не полагалось.

На светлые волосы Джун нанесли какое-то масло — и они легли тяжелыми, сверкающими в свете магических мотыльков, локонами.

Поглядывая на часы на стене, госпожа Митсуко попросила Джун повернуться вокруг, и, видимо, посчитав усилия своих джошу удовлетворительными, кивнула.

— Повелитель будет доволен, — сказала она.

— Почему ты помогаешь мне? — вырвалось у Джун. — Разве не любишь его? Не ревнуешь?

Госпожа Митсуко посмотрела на нее, пожав губы и чуть нахмурившись.

— Как ты еще юна, — сказала она после небольшой паузы. — Как можно не любить его?

— Почему тогда помогаешь мне? — тихо спросила Джун.

— Потому что понимаю, — ответила Митсуко. — Нельзя не любить дракона.

— Таши Кинриу, — раздалось словно издалека. — Адептка Таши! Вы меня слышите?

Я скривилась, узнав голос госпожи Мэну. Не вполне понимая, что делаю, а также что здесь делает преподша по магии предсказаний, я попыталась окружить себя зеркальным щитом. Откуда-то я знала, что сделай я это, госпожа Мэну нипочем не нашла бы меня.

Но вдруг холодные пальцы схватили за запястье, рванули куда-то вверх… Ощущение, что я несколько раз перекувыркнулась через голову, прежде чем попасть в знакомый водоворот…

А потом перед глазами закачалось взволнованное лицо преподши.

— Вы ничего не делаете наполовину, адептка Кинриу, — строго проговорила она, причем в этой строгости мне послышались нотки облегчения. — Если вы игнорируете мой предмет, вы делаете это полностью, если вы увлекаетесь им, вы идете до конца.

Тело нестерпимо ныло. Казалось я отсидела не только зад и ноги, но каждую клеточку, вплоть до пальцев на руках. По телу бегали неприятные мурашки, в голове шумело.

— Что такого-то? — переспросила я и с трудом узнала свой голос.

— Что такого? — возмутилась госпожа Мэну, протягивая мне высокий бокал с зеленоватой жидкостью, в которой я узнала разбавленный сок межму. — Вы просидели в медитации четыре с половиной часа! Естественно, пропустили занятие по теории права и традиций и опоздали на магию иллюзий.

Неведомая сила так и подняла меня в воздух. Чтобы спустя мгновение уронить обратно. Ноги были ватными, руки тоже слабо слушались.

— Сидите уже, — вздохнула госпожа Мэну. — Я отпросила вас у преподавателей. Прерывать путешествия духа во времени очень вредно.

Не успела я поблагодарить преподшу, та ядовито добавила:

— Но прогулы вам предстоит отработать.

Я благодарно затрясла головой, представив, что со мной сделает мастер иллюзий… Да и препод по праву славился своим занудством. Ох, чувствую, дорого мне встанет отработка. Сидеть, как минимум, дополнительные часа четыре в медитации, а на правоведение реферат волочь. Страниц на сто — сто пятьдесят…

Придя в себя окончательно, я поднялась и поспешила в комнату.

— Адептка Кинриу, — раздалось мне вслед и я обернулась. — На вашем месте я бы сегодня, вместо того, чтобы отплясывать на балу, посвятила время отдыху и пропущенным дисциплинам.

Поблагодарив госпожу Мэну традиционным поклоном за ценный совет, я переключилась на мысли о сегодняшнем наряде.

Ага, так я и пропустила первый бал в своей жизни. Как же.

***

И дело не в самом балу. Помимо возможности потрясти всех своим нарядом, как в старые добрые времена, когда мы с Ариэлькой жгли на танцполах, я преследовала еще одну цель. Поговорить с госпожой Норайо.

После незабываемой встречи в гробнице, мы нигде, кроме занятий, не виделись. И, что раздражало, так это то, что рядом всегда был Рио. Словно ставший моей тенью дракон уводил меня от ректора Пансиона благородных волшебниц. Кузен Исама словно действовал специально.

А мне, тем временем, не терпится расспросить госпожу Норайо об одном, кажется, вплотную касающемся меня, пророчестве.

Насколько я помню, госпожа Норайо сама убеждала мэтра Акихиро в моей к этому пророчеству причастности. Хотелось бы услышать об этом еще раз, подробно и непосредственно от нее.

Потому что с моим десятым уровнем пропуска в Хранилище Знаний ничего путного по поводу отсутствия дракониц в этом мире я так и не нашла.

Насколько я помню слова госпожи ректора, из подслушанного в гробнице, считая, что остальные женщины драконьей крови тоже могут стать драконицами, я права! Кажется, госпожа Норайо упомянула, мол, мне кажется, я руководствуюсь логикой, но на самом деле это во мне говорит интуиция посланницы Инари, которая подсознательно знает, что в ее власти вернуть в мир истинную магию. В моей то есть власти, получается. А истинная магия вернет в мир дракониц! После пяти тысячелетнего перерыва…

Теперь мне покоя не дает то, что раз госпожа Норайо располагает такой информацией, быть может, она знает, как все это провернуть? Как вернуть дракониц в этот мир? Я отчего-то уверена, истина где-то рядом. Скорее всего, следует что-то сделать, пройти какой-нибудь ритуал. Только какой?

Сегодня я надеюсь это узнать.

— Ты еще и не начинала собираться? — возмущенно спросила Хоккайда, спрыгнув с подоконника.

Вслед за лисой в комнату влетел дух ветра и принялся гонять по комнате предметы гардероба, по неосторожности не убранные в шкаф. Отобрав у Скирона футболку и носок, я принялась чесать спинку воздушному дракончику. Только наградив соскучившегося духа ветра необходимой порцией ласки, удалось, наконец, сосредоточиться на Хоккайде.

В руках лисы был промасленный сверток, в котором оказался пирог с птицей, запеченные овощи, похожие на картофель и батат одновременно и жареные крылышки.

— С кухни передали, — сказала лиса, прожевав кусок пирога. И, прежде, чем впиться в крылышко острыми зубками, добавила: — Ты почему обедать не пришла? Так никаких сил не хватит…

Пробубнив что-то о том, что как-то не до этого было, я целенаправленно уничтожала принесенное Хоккайдой, запивая все эти вкусности ароматным и сладким отваром.

Поев и тщательно вымыв руки, мы принялись листать модный журнал, который я, помню, сунула в рюкзак на растопку. Определившись с образами, мы разворошили мою косметичку и какое-то время в комнате раздавалось только усердное пыхтение и фырканье по поводу дележа теней, пудры, румян, туши и прочих полезных и крайне необходимых вещей.

Дух ветра с удовольствием мешал процессу, то и дела выхватывая из рук кисточки, спонжи и тюбики. С трудом удалось уговорить его не разрушать наши прически в десятый раз.

Когда с макияжем и прическами, вопреки стараниям Скирона было покончено и настал черед «облачения», в раскрытое окно влетела Фай.

Под пристальным вниманием феи и неусыпным контролем Скирона, первой «облачили» Хоккайду.

Высокая, гибкая, грациозная, в традиционных одеждах Золотого клана, лиса выглядела сказочной принцессой. Обилие золотого цвета в одежде сделало желтые глаза Хоккайды глубокими и искрящимися. Рыжие локоны, поднятые вверх, струились бронзовым каскадом до воротника-стойки.

Судя по довольной мордашке лисы, подруга была в восторге от наряда.

Даже Фай признала, что кицунэ «выглядит вполне сносно», чем подняла самооценку лисы по невиданных прежде высот.

Наверное, для окончательного триумфа лисы, дверь в комнату открылась и вошла Ликерия. Я приподняла брови. Как охотница миновала госпожу Кэйташи, осталось за кадром.

Фай наморщила носик и принялась летать вокруг охотницы наперегонки со Скироном. А я приняла из рук Ликерии бумажный кулек с пончиками и просьба оценить выбранный охотницей наряд показалась вполне сносной.

Несмотря на бал, Ликерия не изменила узким облегающим брючкам. Правда, сегодня они были темно-зеленого цвета, а обула охотница изящные ботиночки на каблуках. Вопреки прогнозам Хоккайды, облачилась в платье. Правда, справедливости ради надо отметить, что на традиционное платье наряд Ликерии мало походил.

Верх стандартный, наглухо закрытый, без малейшего намека на декольте, но в то же время смотрелось здорово благодаря узору из зеленых и серебряных листьев. Длинная, до колена юбка спереди едва прикрывала середину бедра, позволяя оценить стройность и длину ног.

По заявлению Ликерии, так в свое время одевались перворожденные. Проверить мы с Хоккайдой не могли: ни лиса, ни я в курсе не были, кто такие перворожденные, поэтому пришлось поверить Ликерии на слово.

Воспользовавшись тем, что Хоккайда с Ликерией затеяли очередную словесную перепалку, а Фай уселась на перевернутую чашку и, потребовав поставить перед ней зеркало, тоже приняла прихорашиваться, я занялась, наконец, собственным туалетом.

Платье, которое собиралась создать, увидела в том самом модном журнале, который взяла с собой из «зеркального мира». Только на картинке оно кремовое, я же решила выполнить его в пронзительно-синем цвете. В знак того, что Золотая драконица таки получила свое небо!

Не обращая внимания на ехидный голос охотницы и тявканье лисы (надо сказать, я к этому так привыкла, что иногда казалось, запросто смогу медитировать рядом с этой двоицей), я, раздевшись до бельишка, встала перед зеркалом.

В правой руке держала одноразовое заклинание, выданное мастером иллюзий, в левой — журнал, раскрытый на нужной странице. С глянцевой полосы, прямо с красной дорожки, приветливо махала в объектив камеры Энн Хэтэуэй.

Скирон, который мнил себя великим знатоком женской моды и то и дело принимал форму то одного, то другого платья из журнала, кружил вокруг.

Подув на кристалл, который тут же растворился в воздухе, я зажмурилась, концентрируясь на формуле и мысленном образе желаемого платья.

О том, что что-то таки получилось, поняла по наступившей тишине, а затем по визгу девчонок.

С опаской открыв глаза и увидев себя в зеркале, довольно закусила губу.

Созданное платье превзошло все ожидания.

Аккуратный лиф со сборками у декольте из плотной блестящей ткани расшит нежно-голубыми камнями. Открытый верх с отсутствием плечиков с лихвой компенсирует пышная, в пол, юбка. Отделка чем-то прозрачным и воздушным и в самом деле вызывает ассоциации с небом. Этому способствует и россыпь камней по переду юбки, которые сияют в свете магических светильников, точно звезды.

— Какая ты жестокая, Таши, — промурлыкала лиса и откинула за плечо золотой локон. — Ты решила окончательно свести его с ума.

Деланно шикнув на Хоккайду, я призвала всех поторопиться: в конце концов, срок действия моего платья только что начал обратный отсчет.

Оглянувшись на себя в зеркало и отметив, что высокая прическа с выпущенным с одной стороны локоном идеально подходит к наряду, я попыталась представить реакцию Исама… Понравится ли мой выбор дракону? Или заведет гундеж по поводу излишней откровенности наряда? До сих пор вспоминает мне ту самую вылазку в клуб, и не сказать, чтобы одобрительно…

Долго гадать не пришлось.

Стоило покинуть общежитие под пристальным взглядом Кэйташи, как наша троица замерла, как в землю вкопанная. На плече изумленно тренькнула Фай. А Скирон от удивления пошел волнами.

Потому что рядом с крыльцом стоял экипаж.

Самый настоящий, словно с картинки волшебной сказки.

Красный дормез, отделанный золотом, с круглыми магическими огнями под выемкой крыши. Приглядевшись, зашипела от досады: золотой узор складывается в соответствующего цвета драконов.

Это мы так конспирацию соблюдаем, значит!

Дормез в золотых драконах, — даже представить не хочу, сколько сюда магии иллюзий вбухано, — запряженный парой белоснежных лошадей со стриженными гривами… и, судя по наличию Исама рядом… экипаж ждет именно меня!

— Как мило, — шепнула на ухо Хоккайда, за что получила щипок от Фай, и даже Ликерия довольно хмыкнула.

— Девочки, даже не думайте оставлять меня с ним наедине, — улыбаясь, процедила я сквозь зубы и взяла для надежности лису за руку. В охотнице я была более-менее уверена. Она не так склонна к романтике, как рыжая.

Фай, как самая свободная и независимая (чем, как известно, кичатся феи), фыркнув, взлетела с плеча, и, описав дугу, растворилась в сгущающихся сумерках.

А мы втроем спустились к ожидающему дракону.

— Это что? — спросила я и недобро так на экипаж зыркнула.

— Я подумал, что это первый бал в твоей жизни, Таша, — сказал Исам, обольстительно улыбаясь. — И все должно быть по правилам…

За умильное «а-ах!» мне лису убить захотелось, даже пожалела немного, что вызволила ее в свое время из клетки. А Исам, тот даже приосанился.

— Безошибочный способ, — шепнул он, склонившись над моей рукой, — завоевать сердце девушки, очаровав ее подруг.

— Ну, с лисой у тебя получилось, шепнула я, высвобождая руку. — А вот…

Договорить я не успела.

Ликерия, пока мы друг друга приветствовали, пользуясь тем, что никто ее за руку не держал, как Хоккайду, успела обойти вокруг дормеза и сейчас цокала языком. Надо сказать, с элементом восхищения, что вообще-то охотнице не свойственно.

— Кратковременная иллюзия, — сказала она одобрительно. — На потоках держится?

— На потоковом кристалле, — с гордостью возвестил Исам и посмотрел на меня, зараза, с видом победителя.

— Чувствую себя золушкой из сказки, — пробурчала я. — Ровно в полночь сия карета превратится в тыкву?

— Почему в тыкву? — удивилась лиса, принюхиваясь.

— Таша неравнодушна к сказкам, — пояснил лисе Исам, помогая сесть в карету. — В зеркальном мире ее даже называли именем одной сказочной героини.

— Еще одно слово, — прошипела я.

А Исам сделал вид, что не услышал и помог взобраться в дормез охотнице. Та приняла руку дракона с царственным величием, и стрельнула на меня глазами, мол, каков!

В окошке показалась рыжая головка

— Так какой героини? — спросила лиса.

— От любопытства кошка сдохла, — буркнула я под нос. Но кицунэ услышала и совсем не обиделась.

— Не лиса же, — сказал она и вопросительно посмотрела на Исама. И еще старательно ресницами похлопала. Одним словом — лиса.

— Белоснежка, — сдал меня этот негодяй. — На языке зеркального мира это означает «Шингуру», единственная. Так что здесь ее прозвище оказалось очень кстати.

— Белоснежка? — раздался из кареты голос Ликерии. — Не знаю такой сказки.

— Белоснежка и семь драконов, — мстительно заявила я, подходя к карете.

— Белоснежка и дракон, — возразили мне и взяли за руку. — Один.

Колени привычно подогнулись. Но, прежде чем гормоны взяли верх над разумом, а здравый смысл отправился в тайм-аут, небо заслонила крылатая тень дракона. Причем, хорошо знакомого дракона.

Я моргнуть не успела, как на облучке оказался кузен Исама.

Подмигнув кузену, Рио послал воздушный поцелуй мне. Причем по напрягшейся руке моей истинной пары, тот встретить кузена не ожидал. По-крайней мере, сейчас.

— Отличная идея, кузен, — широко улыбаясь, проговорил Рио. — Спасибо за содействие. Я доставлю адепток на первый в их жизни бал в лучшем виде! Все-таки, я куратор. Как-никак.

Исам в ответ только зубами скрипнул.

— Спасибо, мастер Рио, — давясь от смеха, сообщила я. Придерживая одной рукой юбки, а другой опираясь на руку Исама, забралась в карету вслед за подругами. Прежде, чем дракон успел захлопнуть дверцу, крикнула: — Вы очень вовремя, мастер Рио!

Заняв место напротив девчонок, я приоткрыла шторку, с мстительным удовольствием наблюдая, как Ледяной дракон взмыл в воздух. В тот же миг карета тронулась, а нас с лисой и охотницей разобрал смех.

А в иллюзорной карете оказалось уютно. И, если бы не расспросы девчонок о сказке про Белоснежку, вообще было бы хорошо. К счастью, дорога была недолгой.

Не успели мы остановиться, как дверца распахнулась, и Исам протянул мне руку.

А я закусила губу, потому что злиться на него очень хотелось, и за весь этот цирк с дормезом, это называется, конспирация… и за эту его совершенно обольстительную наглость… а за «Белоснежку» — так особенно! Но злиться на такого… Близкого, уверенного в себе… и, чего там, терпеливого было совершенно невозможно!

А первый в моей жизни бал не разочаровал.

Огни, краски, музыка, шелест нарядов… Феи, порхающие над танцующими! Скирон успел стащить где-то салфетку и с удовольствием играл в привидение, выводя из себя фей. Те грозно звенели, разлетаясь в разные стороны, осыпая танцующих сверкающей пыльцой.

Пары кружились вокруг иллюзорного фонтана, который изливался светящимися в темноте потоками. Стоило соприкоснуться с землей, они превращались в клубы радужного дыма.

А еще мне понравилось, что для бала оборудовали специальную арену. Кузен Исама пояснил, что такова традиция Пансиона благородных волшебниц: выпускницы сдают последние зачеты по магии иллюзий на практике, так сказать, для новичков. Сегодняшний бал — в честь начала учебного года, эдакое приветствие новичков и пожелание приятного полета к вершинам знаний. По заверению Рио, ровно в полночь арена исчезнет и так адепты поймут, что время для развлечений закончилось и разбредутся по общежитиям.

— Так уж и разбредутся? — деланно уточнила я.

Кузен Исама хмыкнул, а Исам взял меня за руку.

Хоккайда и Ликерия кружились в танце с драконами, причем не просто с драконами, а с моими «дорогими» однокашниками, Ютакой и Хотэку. На этот раз (по заверению Фай) неугомонная парочка заключила пари, с кем из них я буду танцевать первым.

В перерыве (когда меня окружило, назло Исаму, действительно семь драконов, или около того) я честно заявила однокашникам, что азарт до добра не доведет… И вот, пожалуйста. Драконы, видимо, решили воспользоваться способом покорить сердце девушки через ее подруг. Мода у них в дракаратах такая?

Надо сказать, обеим моим подругам не давали прохода. Да и выделялись они на общем фоне, чего уж там.

Я, если честно, очень боялась первого настоящего бала в своей жизни, и даже по секрету взяла несколько уроков танцев у Рио. У Исама по понятным причинам уроки танцев брать не решилась. Стоило представить, как остаюсь с блондинистой заразой наедине, ноги брали тайм-аут, а сердце заходилось, как бешенное.

И вот, мои подруги вовсю кружатся в танце, а я продолжаю гонять кузенов то за прохладительным, то опять за прохладительным. Потому что меня, ожидаемо, помимо остальных желающих, пригласили сразу оба. Ей-небу, только Кеншина не хватает для полной картины. Причем по лицам однокашников я как-то поняла, что еще одно пари на мой счет заключают, заразы. Даже подумала самой поставить, понятно, через кого-то (может, Фай?), а потом по-братски разделить кассу. Мне — девяносто процентов, победителю, за труды, десять.

Пока я строила коварные коммерческие планы и потягивала через трубочку второй коктейль с обильной ягодной пеной, Исам и Рио не отходили ни на шаг. А я думала, что делать, когда этот коктейль тоже кончится, — танцевать с Исамом не хотелось исключительно из вредности и природной мстительности. С Рио — из похожих соображений. Да и способствовать обогащению однокурсников тоже не желалось. Потому что нечего на меня спорить, вот.

— Таса-сан, вы позуворите?

Кицунэ в белоснежном камзоле с какими-то причудливыми эполетами был неотразим. При его приближении остальные (кроме Исама и Рио, конечно) почтительно расступились.

Я уже знала, что японский акцент мастера Горо слышу из-за наложения пространственных потоков, грубо говоря, по привычке. Ну или баг такой случился у магического фона. То есть, когда я попала в этот мир, автоматически выучила (можно даже сказать, вспомнила) всеобщий язык, а также «древний», или «язык драконов». Помимо этого, конечно, человеческий (потому что пришла, как человек) и лисий. Но поскольку с мастером Горо встретилась еще в «своем» мире, я продолжала слышать его речь, словно бы щедро приправленную японским акцентом. Впрочем, здесь, в драконьем мире, выговор каждой расы отличается от другой, даже когда говорят на всеобщем языке. Но отличается очень тонко, почти неуловимо. Так что, если бы разительно, как, например, акцент того же мастера Горо в «зеркальном мире», я бы непременно это отметила. А так и говорить не о чем.

В общем, пошла я в итоге танцевать первый танец с мастером Горо. Что, кстати, было непривычно очень и в целом стремно, потому что от кицунэ все время ждала то подсечки, то броска через бедро, а то и через плечо.

Зато, в танце, умудрилась, наконец подобраться к госпоже Норайо и мэтру Акихиро. Они о чем-то увлеченно беседовали в дальнем углу арены, время от времени бросая взгляды на танцующих студиозусов.

Когда танец закончился и я присела перед мастером Горо в реверансе, а тот изящно склонился над рукой, почувствовала себя, мягко говоря, в пьесе абсурда. Завтра же кицунэ будет чертить мной дуги перед всей группой, а сегодня вроде как у нас перемирие… Отвлекаться на глупые мысли было не с руки, потому что стоило утихнуть последним нотам, к нам, сквозь нарядную толпу, ожидаемо стали пробиваться оба Ледяных кузена.

Причем Рио словно нарочно заходил справа, отрезая мне путь к обоим ректорам.

На счастье, подруги оказались рядом.

Поэтому не успели драконы приблизиться, девчонки занялись ими вплотную.

Рио пригласила на танец Ликерия. Охотница просто взяла дракона за руку и повела в круг танцующих.

Исам же не смог отказать Хоккайде, когда та заявила, что спать не ляжет, пока не отблагодарит дракона за спасение, там, в стране Идзумо. Бросив на меня встревоженный взгляд, дракон церемонно поклонился лисе, приглашая ее на танец.

А я, наконец, подобралась к госпоже Норайо и мэтру Акихиро, которые при моем приближении прервали начатый разговор. Причем вид у обоих был, как у первокурсников, застуканных на облучке за сигаретой.