Не говори, что любишь – 1

Диана Фад, 2023

Мне она не нужна. Богатая чудачка, которая мешает мне. Моя жизнь подчинена правилам и спорту, мне нет дела до ее влюбленности. Она красива, интересна, я ее хочу, но сделаю все, чтобы она была как можно дальше от меня. Если у меня это получится, так как я не железный.

Глава 5. Василина

Парень стоял на остановке, даже не посмотрел в мою сторону, когда я резко затормозила. Остановила машину, нисколько не подумав, где и как. Видела только его, высокую фигуру, на которую оглядывались все, кто проходил мимо. Он заметно выделялся из толпы своей спортивной осанкой и могучим телом. От него шла такая мощная энергия, что это было заметно не только мне. Значит, со мной все в порядке, не одна я так на него реагирую.

— Залезай, подвезу, — распахнула пассажирскую дверь и замерла в ожидании: сядет или не сядет?

— Езжай, — спокойно так сказал, не глядя, будто отмахнулся от назойливой мухи. Да что с ним не так?! Быстро посмотрела на себя в зеркало, да не изменилась я с утра! Красивая, сексуальная девчонка. Почему он не хочет знакомиться со мной?

— Садись, — сказала уже тверже. Сзади раздались гудки автобуса. Только сейчас поняла, что встала посреди остановки. Ну, и пусть, плевать, посмотрим, чья возьмет. Хитро улыбнулась ему и принялась ждать. Народ на остановке стал возмущаться, водитель автобуса давил на сигнал, не переставая, а этот стоял и даже не смотрел в мою сторону. Ну-ну, осел упертый. Не выдержал, сел, посмотрел сердито, а у меня от радости улыбка до ушей и не сходит никак с лица. Пытаюсь убрать ее, а она снова расползается.

Едем, молчим. Даже знакомиться не обирается, а у меня руки трясутся. Чувствую его каждой клеткой, как рядом сидит, посматривает на меня. От каждого взгляда, словно кусочек кожи загорается, пылает все, огнем горит. Дыхание слышу, запах его — все мои мысли напрочь сносит. Что я пену для бритья до этого не нюхала, или она у него особая какая? Может, феромонами напичкана. Заговорить с ним пытаюсь, огрызается, будто бесит его все. Будто неприятна я ему своим вниманием, раздражаю.

Не выдержала, психанула, встала посреди эстакады, когтями в лицо вцепиться хотела. Дальше не помню ничего, очнулась, чувствуя, как кровь кипит, в глазах темнеет. Руки с руля чуть не убрала, пришлось съехать с трассы. Голову на руль положила и разрыдалась. Как малолетка какая. Обида горьким комом в горле застряла. Даже имя свое не назвал и мое не спросил, плевать ему. Ненормальный какой-то, дикий.

Достала косметичку, салфеткой тушь стерла, глаза красные, заплаканные. Вышла из машины, умылась минералкой из бутылки. Стало легче. И что я так привязалась к нему, ну, не хочет знакомиться, не надо. Придурок. Мускулы одни вместо мозгов. Еще за парнем я не бегала. Это они за мной с первого класса школы табунами ходили, а этот, видимо, ненормальный какой-то.

Почти убедила себя, что не нужен мне такой, села в машину уже спокойно, музыку свою любимую включила. Плавно выехала на дорогу. Куда ехать? Домой не хочу, там мать сейчас начнет доставать со своими расспросами. Где Артур, почему не со мной, почему с ним не поехала? И что им всем так этот Артур нужен? Представляю, что за жизнь у нас с ним семейная будет. Он же трахает все, что шевелиться. А я? Я буду дома сидеть, детей из гимназии встречать, мужа только на курортах буду видеть, рубашки с чужой помадой выкидывать. Сколько их уже было этих Наташ, Марин и Свет? Со счета сбилась. И сколько будет?

Все-таки к дому приехала, ворота открылись, плавно загнала машину во двор. Сижу, смотрю на окна дома. Особняк, мать ее. Охраной напичканный, слугами упакованный, как у царей каких. Ненавижу! Вышла из машины, сумку свою подхватила, на крыльцо мраморное с белыми колоннами поднялась. Тяжелая дубовая дверь открылась. Витек, охранник, стоит, улыбается, служит. Так и хочется сказать: «Танцуй!». И ведь закрутится, лапки у груди сложит и поскуливать начнет.

— Добрый день, Василина Дмитриевна, — услужливо в глазки смотрит, улыбается. Знаю, что мать мою трахает втихаря, а кто ее не имеет в этом городе? Отец на все глаза закрывает. Главное, чтобы в газетах не светилась, сплетнями не занавесилась.

— Дочь, — вышла мать, встречает. Невысокая, стройная, грудь силиконом налитая, губы ботоксом прокачанные. «Красиво сделанная», так я ее называю. — Ты что-то рано? Артур звонил, сказал, в ресторан едете, вы разминулись?

— Нет, мама, — кидаю сумку в прихожей и поднимаюсь по широкой лестнице в свою комнату, пытаясь закрыть дверь перед ее носом.

— А что случилось? — глядит встревоженно, ресницами машет, ветер поднимает. — Вы поссорились с ним?

— Какое тебе дело, мама. Поссорились, поругались, разбежались. Проблема в чем-то? — огрызаюсь, но не могу сдержать себя.

— Что значит, какое мне дело? — восклицает мать, руки заламывает, сейчас слезу пустит. А, нет, прокатило. Макияж, видимо, свежий. — Ты наша единственная дочь, конечно, я за тебя переживаю.

Все ясно, сразу с козырей зашла. Торопится, что ли, куда?

— Не переживай, морщины будут, — валюсь на кровать, в потолок смотрю. Мать рядом садиться, по голове гладит. Волосы перебирает. Противно, терпеть не могу, когда она так делает. Неужели запомнить нельзя? Знает, что не перевариваю.

— Расскажи мне, доченька, что тебя волнует, — ласково говорит, а сама на часики свои золотые смотрит. Опаздывает.

— Не трогай меня, — уклоняюсь, на другую сторону кровати отодвигаюсь. — Оставь меня.

— Хорошо. Чай выпей, успокоишься, — легко вскакивает с кровати, забыла уже все. Заботу свою растеряла, маску сбросила.

— Ты куда-то торопишься? — спрашиваю, усмехаясь. Смотрю, как платье на себе поправляет. Красное, в облипочку.

— Да. Мы с мамой Артура решили по магазинам пройтись, — врет и не краснеет. К зеркалу подходит, длинные локоны свои красиво укладывает, помаду красную на губах рассматривает.

— А мама Артура в курсе вашего похода? — издеваюсь, знаю, куда идет. К молодому тренеру своему.

— Конечно, знает, — оборачивается, смотрит невинно и удивленно.

— А если позвоню и спрошу? — куда меня несет? Ведь решила не лезть во все это. Отец терпит, и я должна.

— Не советую, — хмурится, пальцы тонкие длинные с бриллиантами подрагивают. — Мы заняты будем, вряд ли она трубку возьмет.

— Ну, нет так нет, — соглашаюсь, лишь бы ушла быстрее. — Когда вернешься?

— Что за допрос такой? — гневается, знает, что неправа. — До приезда папы буду дома, — сердито впечатывает каблуки серебристых босоножек в ковер и выходит, хлопнув дверью.

— Это вряд ли, — отвечаю, хотя говорить уже не с кем.

Включаю айфон, который отключила, пока рыдала в машине. Так и есть. Двадцать пропущенных от Вики и один от Артура. Ну, с подругой понятно, та просто будет тупо жать на вызов, пока палец не устанет. А этому мажору что нужно? Перезванивать не буду, не хочу его слышать. Может, получится, и расстанемся?