У Ромео был пистолет

Диана Лилит, 2017

Все любят Леона Колфилда. Ему двадцать два года, он привлекателен и умен. Студент частного колледжа и гордость родителей. Душа компании и манипулятор. Именно он является причиной, почему все девушки хотят дружить с его сестрой Даникой Колфилд. Данике двадцать. Как и брат, она обаятельна и умна. Людям не доверяет, но ей нравится наблюдать за ними. Манипуляции брата ее забавляют. Одержимый местью Ривер Аккерман красит волосы в черный цвет в знак вечного траура и мечтает причинить боль Леону – тому, кто по случайности оказался виновным в смерти его родных. В качестве объекта мести Ривер выбирает Данику – младшую сестру своего врага…

Глава восьмая

Лиловая вата тает в руках со скоростью света. Ветер дует, отчего длинные волосы постоянно задевают сахарное облако, мерзко липнут к пальцам и попадают в рот.

Даника нервничает. Она уже много раз пожалела о том, что купила ее. Хорошо хоть место удобное заняла — лавочку у маленького пруда. Карусели остались на соседнем берегу. Тут ее никто не найдет.

Солнце садится. Оно медленно тонет в горизонте, оставляя красно-оранжевые лучи и окрашивая маленькие облака.

Вокруг множество звуков: птицы, шум аттракционов, людские голоса, смех, крики, музыка. В одно мгновение все прерывается.

Летящий в небе самолет заглушает абсолютно все звуки. Даника закрывает глаза и наслаждается моментом. Ей нравится этот звук: он словно убивает все вокруг, но лишь на мгновение.

Внезапно чьи-то холодные ладони касаются ее лица, закрывая и без того закрытые глаза.

Несмотря на идиотизм, Данике нравится такое приветствие. В нем есть что-то приятное и таинственное.

— Я знаю, кто это. Только не помню твоего имени, — равнодушно говорит она и улыбается. Но Ривер этой улыбки не чувствует.

На самом деле ей совершенно не хочется его видеть. Может, поэтому она ушла так далеко?

— Такие, как ты, мало что запоминают, — приветливо отвечает он и присаживается рядом.

Даника смотрит на него, но ничего не говорит. Она знает, что он ждет от нее предсказуемого вопроса: «Такие, как я, — это какие?». Пусть ждет дальше. Ей наплевать на пустую болтовню.

— И все же я был прав: ты очень грустная сегодня или даже злая.

Данике кажется, что неразговорчивый бармен из клуба и этот неугомонный шутник — два разных человека. Первый привлекает ее, второй же вызывает неподдельное раздражение.

И если бы она не видела его в другом состоянии, то не задумываясь соврала бы, что ей срочно нужно идти домой, только бы избежать компании предсказуемого идиота.

Но Даника знает, что он может быть другим, и только это сдерживает ее.

— Ты решила игнорировать меня?

— Нет.

— Почему тогда молчишь?

— Я не молчу.

— А до этого молчала. — Он улыбается во весь рот.

Даника усмехается. Его актерская игра не впечатлит даже пятилетнего ребенка. Он хочет казаться тем, кем не является вовсе. Как минимум его выдают заплаканные глаза, которые никак не сочетаются с фальшивой улыбкой.

Ему плохо.

— Я просто не знаю, о чем говорить.

— Почему? — Он словно специально выводит на эмоции.

— Я тебя плохо знаю. Я стесняюсь, — объясняет она, опустив глаза. Может быть, и она плохая актриса, но все же доля смущения в ней присутствует.

Ривер вытаскивает из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Поэтому я тут. Чтобы мы лучше друг друга узнали. — Он закуривает сигарету и смахивает длинную челку с лица.

— Давно волосы начал красить? — спрашивает Даника, рассматривая его идеально черную шевелюру. У Ривера очень красивые волосы. Они выглядят такими шелковыми, словно у куклы. Их хочется потрогать.

— Я не крашу, — спокойно отвечает он.

— Это не твой родной цвет.

— Мой.

— Слишком яркий оттенок. Ты арабского происхождения? Или, быть может, азиат?

— Да иди ты к черту, — смеется Ривер, чуть не подавившись сигаретой. Этот смех искренний.

— Да или нет?

— Я похож на араба или азиата? — закинув ногу на ногу и разведя руками, спрашивает Ривер. Пепел от зажатой в пальцах сигареты медленно падает на асфальт.

Конечно, нет. Бледная, как снег, кожа, брови, покрашенные в тот же цвет, что и волосы, слишком аккуратный нос и голубой глаз выдают его. Он фальшивка, бегущая от самого себя, от воспоминаний, от сравнений с идеальным братом-близнецом, от всего, кем он был до того, как на целый месяц уснул. А проснувшись, узнал, что теперь сирота.

— Мне нравится такой цвет, можно я потрогаю? — спрашивает Даника.

Ривер кивает и придвигается ближе.

У Джетро тоже такие волосы. Но тот хотя бы не скрывает, что красит. Он гот или типа того…

Даника осторожно проводит рукой по волосам. На ощупь еще лучше, чем выглядят. Ее тонкие пальцы бережно перебирают пряди, заставляя Ривера прикрыть глаза от удовольствия. Головная боль постепенно исчезает, а ведь она так часто мучает его. Может, стоит научиться высыпаться хотя бы по утрам или проводить больше времени со своей возлюбленной.

— Настоящий цвет светлый? — не унимается Даника.

— Нет. Примерно такой же, как у тебя, — врет Ривер.

— Хорошо.

— Да, это очень хорошо.

А затем она медленно отстраняется от него. Не потому, что хочет, а потому что подумала, что начинает раздражать его.

Ривер реагирует на это спокойно. Желания начать привыкать к чему-то приятному у него нет. У него другая цель. И вскоре она доставит ему куда большее удовольствие, чем эта мимолетная нежность.

— Раз мы тут для того, чтобы узнать друг друга поближе, то почему бы тебе не рассказать о себе? — вернув былую улыбку и интонацию, говорит Ривер.

— Я не особо умею о себе рассказывать. К тому же инициатором встречи был ты. Может, сам начнешь?

— Ну хорошо. Есть какие-то вопросы, прежде чем я начну?

— Да. Зачем ты написал мне? — с интересом спрашивает она.

— Мне было немного неловко после той ночи. Ты помогла мне, а я даже не поблагодарил, — пожимает плечами Ривер.

— У тебя эпилепсия, да? — слегка хмурится Даника.

Ривер раздраженно вздыхает. Он ненавидит разговоры о своем здоровье с тех пор, как все случилось. Но нужно отвечать и делать вид, что все прекрасно.

— Что-то типа того, да.

— Мне жаль. Давно это у тебя? — спрашивает Даника, незаметно пытаясь очистить прядь волос от отвратительной сладкой ваты. — Если не хочешь отвечать, скажи, я не буду доставать, — улыбается она, осознавая, насколько глупо выглядит.

— Нет, все нормально, мне не привыкать. В детстве испугался раскатов грома, чуть в обморок не упал. А потом началось. Сначала редкие приступы, а потом такие сильные, что пару раз чуть не захлебнулся собственной пеной. Смешно, да? — смеется Ривер.

— Нет, не особо. — Даника серьезна.

— Ладно, видимо, это только меня забавляет. — Ривер продолжает смеяться, когда по его щекам начинают катиться слезы. — Я знаю, выгляжу как идиот, прости. Слезы от смеха — это такая редкость.

Он пытается успокоиться, но получается с трудом.

Даника шокированно смотрит на него. Почему-то ей становится страшно.

— Все, сейчас. Господи, какая глупость! Мне так трудно остановиться, прости! — Стараясь прекратить свой шипящий смех, он машет ладонями перед лицом и старается дышать глубже, но чертова улыбка не сходит с лица.

Внезапно Даника начинает успокаивающе гладить кисть его руки.

— Прости, я не хотела, — заикаясь, говорит она.

Наконец-то истерический приступ отступает.

— Чего ты не хотела? — насмешливо спрашивает Ривер, продолжая глотать воздух.

Даника впадает в ступор:

— Если бы я не спросила, ты бы не заплакал.

— Что? Я не плакал. Когда сильно смеешься, такое бывает. — Он вновь пытается отшутиться, но не получается.

— Да, ты прав, — задумчиво говорит она, смотря куда-то вдаль.

Минуту они сидят в тишине, а затем Ривер снова говорит.

— Тебе нравится меня трогать? Я это уже заметил.

Даника непонимающе смотрит на него и замечает, что все еще держит его руку. Усмехнувшись, она отодвигается от него.

— Уже второй раз за вечер. Сначала волосы, теперь рука.

— Тебе не нравится? — игриво спрашивает она, вместо того чтобы дать очередную ожидаемую реакцию — смущение.

— На самом деле, нет. Твои прикосновения на редкость грубы, — выпрямив плечи, отвечает он.

— Может, тебя просто давно никто не трогал, что теперь все кажется слишком жестким? — с сарказмом подмечает Даника.

— Меня так часто трогают, что я уже научился отмечать даже самые мельчайшие детали. — с фальшивой гордостью он смахивает волосы с лица и демонстрирует безупречный оскал белоснежных зубов.

— Часто? С твоими приступами лучше не рисковать… — Даника равнодушно пожимает плечами и скрещивает руки на груди. Лишь спустя секунду до нее доходят весь ужас и бес — тактность фразы. Это заставляет ее стыдливо закрыть рот ладонями.

Ривер шокированно смотрит на нее. Дружеская атмосфера в одно мгновение превратилась в тихое поле боя.

— Серьезно? — с ноткой отвращения и неприязни в голосе говорит он. Улыбчивый и веселый парень испарился в воздухе.

Она молча качает головой.

— Знаешь, когда-то мне казалось, что богатеньким детишкам дают достойное воспитание и ум, но каждый раз, сталкиваясь с вами, я понимаю, насколько же вы беспринципные мрази. — с этими словами Ривер встает с лавки и направляется прочь, оставив Данику в одиночестве.

Она прижимает колени к груди, стараясь спрятаться от всего мира и продолжая закрывать рот холодными ладонями. Зеленые глаза устремлены в пустоту, а ночной ветер осторожно гладит волосы, будто желая успокоить ее.

Слова Ривера эхом звучат в ушах. С одной стороны, он прав. С другой — откуда ей получить ум и хорошее воспитание? От отца, который уже лет пятнадцать нагло изменяет жене со шлюхами самого низшего сорта? От матери, ставшей почти наркоманкой, ускользающей от реальности с помощью таблеток, выписанными семейным психотерапевтом? От старшего брата, который променял мозги на алкоголь, траву и порошок? Может, ее семья ужасна, но она любит их, потому что знает их тайны и уязвимые места. Правда, ее развитию это никак не помогает.

Она никогда не умела отвечать на грубые слова. Каждый раз они заставляли ее замолчать на несколько дней. Вот сейчас тот самый момент.

В кармане звонит телефон.

На экране высвечивается имя: Леон.

Недолго думая, она отвечает на звонок.

— Даника, слушай. Тут пришла твоя подружка, которая всегда с тобой. Она такая пьяная. Что мне с ней делать? Родителей дома нет, так что я отнес ее в твою комнату, ничего?

Ей хочется ответить брату, но слова не идут. Она не может понять, что не дает ей заговорить в такие моменты. Селективный мутизм очень тяжело вылечить. Но молчанием Даника проявляет самые теплые чувства к человеку. Пустые бесконечные разговоры она оставляет для тех, кто ей совершенно безразличен. Жаль, что люди еще не научились читать мысли, когда это необходимо.

— Эй, ты слышишь меня? — Леон пытается вытянуть из нее ответ. — Даника, ответь.

Она открывает рот, но ничего не произносит.

— Ладно. Просто ко мне сейчас пара ребят из колледжа придет. Ну… как сказать, пара… Я решил устроить вечеринку и позвал всех. Просто чтобы ты знала, твоя подруга у тебя в комнате спит. Так что не пугайся, когда вернешься домой и наткнешься на нее… — Он смеется и вешает трубку.

На лице Даники появляется гримаса раздражения, горечи и печали. Ей совершенно не хочется идти домой. Она и не пойдет. Пусть веселятся, к черту. Данике не привыкать, что их дом временами напоминает притон с элитными проститутками и золотыми детишками, к которым она и сама относится.

Для себя она решила, что сегодня в очередной раз пойдет слоняться по пустым улицам и крышам домов, только бы не видеть эти пьяные и удолбанные лица.

Никогда.