Тайна Эльмирис

Диана Вайсберг

Перед вами – необыкновенный роман, таинственный, увлекательный и необъяснимый. Ураганное повествование сносит башни, срывает крыши и сдувает покровы важнейших мировых тайн. Энергетически насыщенные страницы требуют осторожного чтения: обывательский здравый смысл неприменим в плазменном ускорителе воображения Дианы Вайсберг. Открывая эту книгу, вы делаете глоток из чудесной Чаши знаний – и мир для внимательного читателя уже никогда не будет прежним.

Глава 4

Пятница, Бейт-Хабад.

Рав Хаим стоял на помосте, его глаза сияли огнём, полным веры. Он прокашлялся, поправил очки, помолчал несколько секунд, создавая интригу, и выдал:

— Добрые евреи, сегодня мы затронем тему субботней молитвы. Ведь сказано в книге «Зогар»: «И если она будет зажигать субботние свечи с радостью в сердце, она принесет мир в свой дом, и удостоится детей, которые озарят мир светом Торы, и этим принесет мир на землю и долголетие своей семье». Необходимо приложить все старания, чтобы каждая еврейская девочка, начиная уже с трех лет, каждую пятницу зажигала субботние свечи. За это мы все удостоимся узреть «свечу Сиона» в самом скором времени, с наступлением истинного и полного освобождения! А сейчас — время молитвы.

Началась молитва. Алиса находилась в комнате для женщин. Сарит, жена раввина, закрыла глаза ладонями и прочитала молитву над субботними свечами.

— Барух Ата, Адонай Элоэйну, Мэлэх Аолам, Ашер Кидешану Бэмицвотав Вэцивану Лэадлик Нэр Шель Шаббат Кодеш. Благословен Ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной, освятивший нас своими заповедями и повелевший нам зажигать свечу священной субботы.

Субботняя молитва закончилась Мужчины и женщины вышли в холл «Бейт-Хабада». Раввин пригласил всех на ужин; обычно это стакан вина и какой-нибудь свежеиспечённый хлеб.

— Шабат шалом.

Все поздравили друг друга с началом субботы. Алиса вышла на улицу, расположилась около отдалённого дерева и с нескрываемым любопытством начала рассматривать всех.

Первым на улицу, держа в руке бокал вина, вышел высокий мужчина лет 50, подтянутый, одетый в чёрный костюм. Он отодвинул рукав пиджака, посмотрел на свои золотые швейцарские часы, недовольно зацокал языком и сказал:

— Время — деньги, а мне ещё тут торчать надо.

— Вы что-то сказали? — как бы невзначай к нему обратился низкого роста лысый толстяк.

— Нет, ничего.

Высокий мужчина не обратил особого внимания на того, кто с ним говорил; тогда толстяк подошел к нему поближе, широко улыбнулся и сказал:

— Дорогой Шломо, сколько лет, сколько зим…

Высокий мужчина по-прежнему стоял молча. Он нехотя протянул руку в знак рукопожатия.

— Ты слышал, чем я теперь владею? — настойчиво продолжил толстяк.

— Нет, я не слышал. Тебя ведь Кац зовут, верно?

— Именно так, — с довольным видом, гладя свой живот, продолжал толстый. — Сегодня я выкупил все акции домашней еды. Теперь я являюсь единственным владельцем сети магазинов…

— Что-что? — встрепенулся Шломо. — Это ведь… Э-э… — он посчитал что-то в уме, — целое состояние! Когда ты успел? Откуда у тебя на это нашлись финансы?

— Ну, как тебе сказать? — протянул Кац. — Немного здесь, немного там… Ну, ты знаешь, кручусь, как могу. А что еще остаётся делать бедному еврею в этом жестоком мире? А как твои магазины? Скажи, людям ещё нужно золото? — он усмехнулся.

— Слава Богу! В Праге золото летит, как горячие булочки, — ответил ему Шломо.

Кац вдохнул полной грудью порцию свежего вечернего воздуха и громким голосом как бы невзначай сказал:

— Синагога — это дом нашей души. Как всё-таки хорошо встречать субботу с хорошими, — и понизив голос, продолжал, — состоятельными людьми.

Он выпрямился и снова горделиво погладил свой немаленький живот. Шломо похлопал его по плечу:

— Скоро с учёбы из Англии приезжает мой старший сын. Я думаю, вашу дочь стоит с ним познакомить. Как вы на это смотрите?

— Ну наконец-то, — сказал Кац. — Вы словно читаете мои мысли. Давайте пройдём вглубь сада и как следует всё обсудим.

Они незамедлительно удалились. Из здания вышла госпожа Мендельсон. При виде Саши её глаза расширились.

— Боже мой! Кого я вижу? Это ведь тот самый будущий Спилберг, который покорил моё девичье сердце прошлой весной! — воскликнула она.

Саша чуть не поперхнулся от её слов. В свои 56 госпожа Мендельсон всё ещё считала себя девушкой. В прошлый раз он еле от неё отвязался. Мендельсон взяла Сашу за руку и что-то шепнула ему на ухо. Саша покраснел и тоже шёпотом ответил ей. Алиса, видя всё это со стороны, про себя тихо хихикнула. «Интересно, — подумала она — как он теперь выкрутится?»

— Боже мой! — воскликнула Мендельсон. — Что я слышу?! У вас есть дама сердца! Ах, как жаль; твои голубые глаза сводят меня с ума. Ну, может, подумаешь? Я в долгу не останусь, — она ему улыбнулась, обнажив при этом идеально белые зубы. Саша отрицательно помотал головой.

— Ну, нет — так нет. Не будем о грустном. Лучше я расскажу тебе последние новости. Вы знаете, у мужа Лейлы есть любовница, и она-таки не из бедной семьи. Раз в десять будет богаче папочки Лейлы. И что самое интересное — она-таки не еврейка!

— Шо вы говорите? — в тон госпоже Мендельсон ответил Саша.

«Вот как это у него получается, — подумала Алиса. — Ведь может, чертяка, выкрутиться из любой ситуации и оставаться при этом самым милым парнем на свете. Я бы на его месте уже сквозь землю провалилась. Особенно зная о том, как Саша относится к женскому полу…»

— Девчули, я вам говорю: это больно, но оно того стоит.

Послышался звонкий смех, и на улицу вышли три подруги. У одной из них было глубокое декольте. Она провела пальцами по своей выпяченной груди и сказала:

— Смотрите сами, у меня был еле-еле первый размер. Ну, вы же наверняка помните. А теперь вот четвёртый! — она ещё сильнее выпятила грудь. — Большие пышные груди; они стоят, как верные солдаты перед своим офицером, отдавая ему честь.

Женщины засмеялись.

— И сколько стоит это удовольствие?

Пышногрудая нагнулась и жестом показала: «надо знать, кому нужно делать минет, тогда деньги — это не проблема». Подруги снова засмеялись.

В не освещённом фонарями углу снаружи, возле металлической калитки Алиса заметила мужчину, одетого в белый элегантный костюм. Его немолодое бледное лицо украшали еле заметные морщинки, словно само время побоялось дотронуться до его красивого лица, лишь слегка украсило узорами, нарисовав на его лбу и кончика губ легкие линии, прибавив его образу харизмы. Незнакомец внимательно, словно ища кого-то, рассматривал всех присутствующих. Алиса, долго не думая, подошла к нему и сказала:

— Добрый вечер.

Незнакомец окинул её безразличным взглядом.

— Вы почему тут стоите? Проходите.

Она открыла ему калитку, но мужчина остался стоять на месте.

— Зачем вы, собственно говоря, сюда пришли?

Незнакомец глубоким голосом ответил:

— Я пришел за сыном израильским, дабы встал он в ряды наши. Алиса от удивления открыла рот, но затем собралась и сказала:

— Так кого вы ищете?

Мужчина вздохнул.

— Я пришел за Хаимом. Это имя, данное ему с наставлением ангела, дабы жил он вечно.

— Ах, так вот оно что, — хихикнула Алиса. — Сейчас найдём вашего вечно живущего.

Во дворе раввина Хаима не было, она зашла внутрь «Бейт-Хабада». Раввин был в своём кабинете с учениками.

— Я извиняюсь, — сказала она, — но тут к вам кто-то пришёл.

Раввин Хаим выглянул на улицу, посмотрел на стоящего окало калитки незнакомца и, покрутив пальцем возле виска, сказал:

— Это наш местный сумасшедший, постоит тут немного и уйдёт, ничего страшного. А ты иди, девочка, веселись, как-никак суббота.

— Сумасшедший? — удивилась Алиса — Нет, этого не может быть! Вне всякого сомнения, странность в нём присутствует, но на сумасшедшего он никак не тянет.

— Понимаешь, Алиса, — сказал раввин, — этого молодого человека зовут Рафаил. Он появился тут месяц назад. По субботам он приходит к нам в синагогу, а в воскресенья посещает церковь и молится там. Ничего плохого он пока не сделал, но лучше пусть стоит там, за воротами, от греха подальше. Я поговорю с ним позже, а сейчас меня ждут мои ученики, — и он удалился.

— Ну ладно, — махнула рукой Алиса, — воля ваша. Она развернулась, собираясь уходить, но тут заметила на столе субботний хлеб. Отломив кусочек, она подошла к Рафаилу. Открыла калитку, протянула ему кусочек хлеба.

— Вот, возьми. Думаю, раввин ещё не скоро освободится. Дрожь пробежала по телу незнакомца, он сделал шаг назад, в его голубых красивых глазах отобразился ужас.

— Что такое? — спросила Алиса. Оглянулась, пытаясь понять, что так могло его напугать. Незнакомец запрокинул голову к небу, постоял так пару минут, затем взял из Алисиных рук хлеб, сказал:

— Да будет так. Свершилось. — И затем, не добавив ни слова, ушёл.

Алиса вернулась домой сама, так как Сашу пригласили на закрытую вечеринку для особенных людей. Она отправилась на кухню, вскипятила чайник, переоделась в пижаму. Еще долго думала она о фразе, сказанной Рафаилом. «Свершилось, что это может значить? А может, он и впрямь безумец? А ну его к чёрту». Она налила чай в кружку, залезла на диван, надела наушники и погрузилась в чарующие звуки музыки, уносящие её в мир грез.