Улыбка бога

Диана Бош, 2011

Такое сможет пережить не каждый – из известного ювелира Илья Захаров в один день превратился в изгоя! Он мучился, пытаясь понять, кто же его подставил. Ведь у Ильи нет врагов… Или он просто о них не знает? Александра очень тосковала по отцу, погибшему в автокатастрофе два года назад. И вдруг она случайно увидела его на улице! Но почему он скрывается ото всех, даже от своей семьи? Старший оперуполномоченный Лямзин сразу поверил Александре и был рад помочь любимой женщине. Он понял – дело в старинном византийском кресте, который Илья Григорьевич оценивал незадолго до своего исчезновения… Судьба часто подает нам знаки. Главное – вовремя заметить их и сделать правильный выбор до того, как будет слишком поздно что-то исправить…

Глава 3

Александра летела домой, как угорелая. Завтра Алисе и Мите надо в школу, а время позднее, и давно пора спать. Поглядывая в зеркало заднего вида на хитрые физиономии детей, она словно читала их мысли: «Утром мы проспим и не пойдем в школу».

«Вот почему так получается? — мрачно думала она. — Когда дело не касается занятий — они умные, любознательные и трудолюбивые дети. А как только начинается школьная рутина, так все. Приехали, стоп машина. Без контроля и шагу не ступят, чуть попустишь — будут целый день в интернете сидеть».

Она вздохнула и в который раз подумала, что гораздо легче для родительской нервной системы было бы сразу посылать детей в институт.

Дома, отправив их спать, она кинулась к компьютеру.

— Это где-то должно быть, — бормотала она, — непременно должно.

Пальцы ее быстро забегали по клавишам, Александра напряженно всматривалась в экран.

Через два часа поисков и блуждания по архивам разных СМИ, куда отправлялись все старые сводки происшествий, она наконец нашла нужную:

«В Москве на Ярославском шоссе в районе Бабушкинского кладбища вечером 30 ноября потерпел аварию автомобиль «Хонда». Водитель, совершая поворот на высокой скорости, не справился с управлением. Автомобиль вылетел с трассы, перевернулся несколько раз и, врезавшись в бетонное ограждение, загорелся. Прибывшие на место происшествия пожарные сбили огонь за несколько минут, но частично салон уже был поврежден. Водитель легкового автомобиля погиб».

И все. Почему Александре казалось, что она обязательно отыщет какие-то ответы на свои вопросы, она и сама теперь не понимала.

— Вот глупая гусыня, — пробормотала она, разочарованно морщась. Затем достала из сумочки телефон, включила, и из него сразу же ворохом посыпались эсмэски и сообщения о неотвеченных вызовах. Большинство из них, разумеется, было от Лямзина.

«А вот Эдику ничего не стоило бы достать для тебя нужную информацию, — ехидно напомнил внутренний голос. — И правильно сегодня маменька сказала: ты просто трусиха. Иначе бы давно с ним поговорила, а не отключала телефон».

— Я все смогу сделать сама, — строптиво сжав губы, процедила Александра.

Словно в насмешку над ней где-то во дворе захохотала птица. Кота Сильвера, который, раскинувшись на подоконнике, лениво созерцал окрестности, моментально «сдуло» с окна. Сердцем он, может быть, обладал храбрым, но и осторожность в жизни проявлял недюжинную. Сейчас он спрятался за креслом и, опасливо высунув морду, глядел на черное окно. Александра тоже невольно посмотрела туда, и сердце бешено заколотилось. Почудились тени, шорохи, скрип снега. Она встала и осторожно приблизила лицо к стеклу. Желтый свет фонаря очерчивал ровный круг, дальше снег тонул в индигово-синих тенях. Пусто и тихо. Кажется, даже ветер затих, прислушиваясь и ожидая чего-то.

Александра зябко поежилась и плотно задернула шторы.

— Пожалуй, мне пора спать, — растерянно пробормотала она. — А завтра с утра решу, как поступить.

* * *

Это утро было не лучше и не хуже предыдущих. Единственным отличием оказался ранний звонок Лямзина: если прежде он начинал терзать телефон после двенадцати часов дня, то сегодня не дождался и девяти утра. Александра, притормозив, машинально протянула руку, собираясь ответить, но передумала.

— Рано еще ему индульгенцию получать, пусть помучается, — вслух сказала она.

Свернув к зданию Госавтоинспекции, Александра припарковала автомобиль на стоянке и быстро поднялась по ступеням к входным дверям.

Дежурный, неказистый с виду лейтенант лет двадцати пяти, инквизиторским взором окинул Александру и осведомился:

— Вы куда?

— Мне к начальнику инспекции.

— Зачем?

— Я хочу узнать обстоятельства гибели моего отца.

— Для чего?

— Я его дочь. Отец погиб два года назад в дорожно-транспортном происшествии, мне важно прояснить обстоятельства его гибели.

— Зачем?

«Вероятно, у него встроенный автоответчик в голове, — с тоской подумала Александра, — или индивид на редкость несообразителен».

— Мне бы хотелось поговорить с инспектором, который выезжал на место аварии. Она произошла около Бабушкинского кладбища два года назад, — терпеливо повторила Александра, скрипя зубами от злости.

— С какой целью?

«Уже хоть какое-то разнообразие, — раздраженно подумала она, — еще часа полтора, глядишь — и до нормального диалога дойдем. А там, к вечеру, Бог даст, он меня и к инспектору пропустит».

Как выяснилось тут же, ее надежды оказались напрасны.

— Посылайте официальный запрос, — равнодушно буркнул дежурный и отвернулся.

Александре хотелось зарыдать. Она вылетела из помещения и трясущимися руками зашарила по сумочке в поисках сигарет, совсем забыв, что давно бросила курить. Не найдя, нервно оглянулась по сторонам и, увидев группу мужчин, уныло стоявших в отдалении, подошла к ним.

— Извините, у вас сигареты не найдется?

Один из парней тут же протянул ей «Парламент» и, сочувственно посмотрев на ее дрожащие руки, спросил:

— На лейтенанта Приходько, наверное, нарвались? Этот никогда ничего миром не решит, обязательно до скандала доведет.

Александра тоскливо взглянула на него и спросила:

— И как же мне поступать?

— Вы с ним поругались?

— Нет.

— Тогда попробуйте подойти еще раз, попросить. Может, он подобреет. Но если вы, девушка, хоть чуть голос на него повысили, или он почувствовал себя уязвленным, то ни за что не простит. И обязательно отомстит. Тогда лучше в его смену больше не приходите, ждите, когда дежурный сменится.

— Да он, получается, монстр какой-то.

— Не монстр, а злобный тролль, — хихикнул парень. — Да не расстраивайтесь вы так, попробуйте еще раз поговорить.

— Нет уж, спасибо, на еще один разговор с лейтенантом Приходько меня больше не хватит. И благодарю за сигарету.

Она попрощалась и торопливо пошла к своей машине. И только там, сев за руль и ткнув окурком в пепельницу, наконец успокоилась, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Посылать официальный запрос по совету вредного лейтенанта Приходько ей совершенно не хотелось, да она и не знала, как это делается.

Когда холод начал заползать под одежду, она встрепенулась и завела мотор. Приятное тепло обволокло ноги. Быстро, чтобы не передумать, она схватила телефон и набрала номер.

— Александра? Очень рад! — тут же ответила трубка голосом Лямзина. — А я как раз собирался тебе звонить.

Она перевела дух. То, что он явно обрадовался ей, а не взял дежурно-приветливый тон, или обиженно-высокомерный, было приятно. От нахлынувших эмоций у нее слегка закружилась голова, и она ответила несколько холоднее, чем хотелось бы:

— Да?! А зачем?

— Как, ты разве не слышала последние новости? — озабоченно спросил Лямзин, не обращая внимания на ее тон.

— Нет. А что передавали?

— Так ты еще ничего не знаешь! — нервно заорал в трубку Лямзин. — Где ты сейчас? Быстро, конкретно место называй!

— Я около ГАИ, — дрожащим голосом испуганно ответила она, — на улице Вешних вод. Да что происходит, ты можешь объяснить?

— Никуда не уезжай, стой там, я скоро буду!

Столпись вокруг нее сейчас гуманоиды или громадные обезьяны, подобные Годзилле, количеством штук пятьдесят — она бы уже ничему не удивилась. Если Эдуард Петрович Лямзин, не помня себя, орет страшным голосом в трубку, значит, произошло что-то очень серьезное.

Александра пугливо обернулась по сторонам. Ей подумалось, что улица странно пуста. Молодая женщина пробежала с коляской, свернула в ближайшую подворотню. Инвалид выехал из-за угла. Два подростка торопливо скрылись за дверями магазина. И это в разгар дня.

«Пожалуй, фантастические чудовища — это еще не самое страшное, что может быть, — подумала она. — К примеру, страшнее всего ядерная зима. Ох, надо прекращать начинать день с интернета. Совсем нервы расшалились».

Бывают в жизни моменты, когда ничего хорошего от нее не ждешь, и тогда любая сказанная кем-то чушь кажется правдой. Встав утром в дурном настроении и открыв страницу электронных СМИ, начинаешь верить, что конец света близок, следующее лето окажется аномально жарким, зима — небывало холодной, доллар скоро рухнет, и весь мир непременно накроет хаос. И счастья уже не будет никогда. Но стоит вектору настроения смениться на противоположный, и все покажется глупостью и чепухой, а былые волнения пустячными.

* * *

Лямзин лихо затормозил рядом с ее автомобилем, выскочил из него и почти побежал к машине Александры. Она навстречу ему открыла дверь, собираясь выйти.

— Что случилось? — тревожно спросила она. — Что-то очень плохое? Эдик, у меня дети одни, мне срочно нужно ехать к ним.

— Подожди, — прошептал он, нежно обнимая ее за плечи. — Я хочу сказать, что люблю тебя.

— Ненормальный, ты меня испугал! — Александра попыталась вырваться из его объятий, но он только сильнее сжал ее.

— И я никуда тебя не отпущу.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Отпустил, только когда она перестала вырываться и затихла. Он бережно помог ей сесть на сиденье автомобиля, сам сел рядом и спросил:

— Ответь на один вопрос что я сделал такого, чего ты не можешь мне простить? Только без эмоций, трезво оценивая прошлые события.

Александра смотрела в его синие глаза и чувствовала, что все ее сильные аргументы и веские доводы куда-то улетучились. И ей совсем не хотелось снова их искать.

— Похоже, я схожу с ума, — пробормотала она.

— Это не страшно, сейчас нормой считается пограничное состояние. Итак, ты не делаешь резких движений, дышишь ритмично: вдох-выдох, вдох-выдох. Обещаю, тебе обязательно полегчает.

— Из-за тебя моя подруга погибла, — пожаловалась Александра.

— Посмотри на меня, — он взял ее лицо в ладони и осторожно повернул к себе. — Ты сама веришь в то, что говоришь? Я ведь не Господь Бог, и не в моих силах спасти чью-то жизнь, если человек решил умереть. Мы все на своем пути делаем выбор, и иногда он оказывается неверным.

Александра молча кусала губы.

— Да, ты прав, — наконец выдавила она, — мне было проще найти виновного в ее смерти, чем смириться с тем, что она покончила с собой.

— Полагаю, я прощен. Да? — он мягко улыбнулся.

Она кивнула.

— Да.

— Тогда давай к делу. Без причины в автоинспекцию, как я понимаю, никто не приезжает. Тебе моя помощь нужна?

— Да. Сапоги-скороходы мне, пожалуйста, и парочку дымовых шашек.

— Зачем?

— Чтобы напустить туману и проскочить мимо злобного тролля, который там, на входе, стоит.

— Это лишнее. Есть средство гораздо лучше.

— Да? Это какое же, интересно?

— Доброе слово, разумеется, — хохотнул Лямзин. — Ну-ка, пошли.

Он прошел вперед и поманил ее за собой.

Александра закрыла машину и поспешила за ним. Она считала, что такие «лейтенанты Приходьки» непобедимы и у Лямзина нет шансов. Но посмотреть на «цирк» все же было занятно.

— Коротко обрисуй мне суть дела, — бросил на ходу Эдуард.

— Я хочу узнать подробности гибели моего отца, — Лямзин шагал размашисто, и Александре приходилось почти бежать за ним, от чего речь ее все время прерывалась. — Он погиб в автокатастрофе два года назад. Однако сейчас у меня есть основания считать, что он жив. Но это между нами. Мне бы не хотелось о своих подозрениях рассказывать в полиции.

Кивнув, Эдуард направился к двери, но едва Александра двинулась за ним, как он повернулся и сказал:

— Подожди меня здесь, я скоро выйду.

Вместо того чтобы послушно ждать, она все-таки направилась к двери в надежде рассмотреть, как будет происходить укрощение лейтенанта Приходько. Но к ее глубокому разочарованию ничего особенного не произошло. Лямзин вошел и, не глядя, бросил в сторону дежурного: «Я к полковнику Иванову». И все!

— Однако, — разочарованно протянула Александра, — хотелось увидеть более глобальное сражение. Все-таки мне он голову минут десять морочил.

Впрочем, от нее не укрылось, что «тролль» вполне умеет натягивать на себя человеческую маску. Ну вот может же, когда хочет!

Она легко сбежала вниз по ступенькам, спрыгнула с последней и подняла вверх лицо. Небо было безоблачным, воздух — чистым, и вообще все казалось удивительным и прекрасным.

Странно, как меняется все вокруг, когда в душе поселяется покой. И воздух кажется прозрачней, и небо чище, и люди такие милые и добрые. Она слепила снежок, и пульнула им в дерево, раскинувшееся неподалеку.

Сидевшая на ветке ворона каркнула и вспорхнула, осыпав с нее снег.

* * *

К счастью, Лямзин не заставил себя долго ждать. Вскоре он вышел из здания и поманил Александру за собой.

— Сейчас мы вместе зайдем туда, — спокойно сказал он, — выберем место где-нибудь у батареи, мне кажется, ты замерзла…

— Нет.

— Ну нет, так нет. Все равно постоим у батареи, и ты мне быстро изложишь все, что раньше говорила. Но с некоторыми подробностями и уточнениями. Годится?

— Да. А затем?

— Все вопросы после. Пошли.

Мимо лейтенанта Приходько они прошли очень быстро, не останавливаясь, и, насколько Александра успела заметить, он проводил их подобострастным взглядом.

Свернув направо, они остановились у окна. Лямзин быстро скинул пальто, помог раздеться Александре и, свалив одежду на подоконник, достал блокнот.

— Давай говори.

Александра наморщила лоб и старательно, как ученица, продиктовала все, что смогла вспомнить.

— Достаточно. Остальное по ходу дела уточню. Сейчас мы войдем в кабинет, и там буду говорить только я. А ты должна молчать. Это понятно?

— Нет. Почему я должна молчать?

— Чтобы не сболтнула лишнего. Поэтому без команды — ни-ни.

— Ладно, — поморщилась Александра, — как с собакой прям: «Без команды голос — не подавать».

— Вот умница, я рад, что ты так хорошо все понимаешь. Значит, повторяем: если что-то потребуется уточнить, я так прямо и спрошу. Если же я вопроса не задал, но вдруг что-то произнес, по твоему мнению, не соответствующее действительности, не надо влезать в разговор и меня поправлять. Без самодеятельности, то есть.

— Да поняла я, поняла, — обиделась Александра. — Что я маленькая, что ли?!

— Лишний раз напомнить не помешает, — парировал Лямзин.

У него как раз об Александре именно такое мнение и составилось — взбалмошный и немного капризный ребенок. Но если бы он ей честно об этом сказал, новой ссоры было бы не избежать. Между тем он слишком дорожил отношениями с Александрой, чтобы поставить их под удар. Впрочем, именно то, что с ней не соскучишься, ему и нравилось.

Поднявшись по лестнице к кабинету начальника отдела, Лямзин прижал палец к губам, напоминая, что нужно молчать. Александра согласно кивнула. Он отстучал веселую дробь и, толкнув затем дверь, весело произнес:

— Здравствуй, Саша! Уделишь нам пару минут?

Полковник Иванов оказался симпатичным крепким мужчиной лет сорока двух-сорока пяти с легкой проседью в смоляных волосах. Он вскочил со своего места и радостно бросился навстречу Лямзину.

— Эдик, рад тебя видеть! Очень рад. Мне секретарь доложила, что ты здесь, поэтому я ждал. Где ты пропадал?! Совсем забыл старых друзей!

Они тепло обнялись, потом Лямзин посмотрел на Александру и сказал:

— Саша — мой близкий друг. — И, повернувшись к Иванову, добавил: — Кстати, она твоя тезка — Александра. Тоже мой друг.

— Друг? — лукаво улыбнулся Иванов. — Или все-таки подруга?

— Друг. Близкий и надежный. Саша, мне нужна информация по одному делу двухлетней давности, причем максимально полная. Желательно с подробностями, которые обычно ни прессе, ни родственникам не сообщают.

Иванов смущенно крякнул и опасливо покосился на Александру.

— Тебе нужна или другу?

— Мне, — уверенно ответил Лямзин. — Но друг имеет к этому прямое отношение.

— Ага. Ну ладно. Давай излагай.

Эдуард достал из кармана блокнот, куда недавно записал все, что сообщила Александра, мельком глянул в него и начал рассказывать напамять.

— Два года назад, вечером 30 ноября, на территории, прилегающей к Бабушкинскому кладбищу, произошла авария со смертельным исходом. От удара о бетонное ограждение автомобиль вспыхнул, подъехавшие пожарные довольно быстро потушили его, но водитель почти полностью обгорел. Родным на опознании предъявили вещи потерпевшего: рубашку, запаянную в целлофановый пакет — погибший забрал ее из стирки, куда отдавал накануне, и шелковый светлый шарф. И то и другое почти не пострадало. Рубашка лежала у тыльного стекла автомобиля, а шарф — на заднем сиденье. Поскольку генетическая экспертиза не проводилась, а у обгоревшего человека к тому же от удара было сильно повреждено лицо, вполне возможно, что при опознании произошла ошибка. Единственное, что определенно могут утверждать родственники: покойный был примерно того же роста. Поэтому мне бы хотелось поговорить с инспектором, который выезжал на место аварии, как его имя, фамилия. В общем, мне нужно все, что только есть по этому делу.

— Та-а-ак, — задумчиво протянул Иванов, — два года назад, говоришь… Регистрационный номер, марка автомобиля и цвет?

— А я не сказал? «Хонда Аккорд», цвет Монте-Карло, госномер… — Лямзин посмотрел в блокнот, — Д756МАИ.

— Хорошо, вы пока подождите здесь, я сейчас приду. — Уже в дверях полковник обернулся и спросил: — Чай, кофе будете?

Лямзин вопросительно посмотрел на Александру.

— Кофе, если можно, — кивнула она.

— Мне тоже, — сказал Эдуард.

Иванов исчез за дверью, и вскоре в кабинете появилась секретарь с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки кофе и ваза с шоколадными конфетами.

— Тебе «Мишку на севере» или «Белочку»? — деловито спросил Лямзин.

— Мне «Каракум».

Александра протянула руку и взяла конфету.

Лямзин откинулся в кресле и принялся за ней наблюдать. Мало того, что он с жадностью следил за каждым ее жестом, он настолько этим увлекся, что напрочь забыл о кофе.

Александра отправила конфету в рот, покосилась на Лямзина и, глотнув, ехидно сказала:

— У тебя сейчас такое выражение лица, будто тебе не терпится узнать, превращусь ли я после энного количества конфет в лягушку или нет.

Он засмеялся.

— Я просто соскучился. Очень сильно. Обещай мне…

Договорить он не успел: распахнулась дверь, и вошел полковник Иванов.

— Вам повезло, — с порога начал он, — на то ДТП выезжал инспектор Кравченко, он сейчас в отделе. Через пятнадцать минут будет здесь, и мы узнаем все, что он сможет по этому поводу рассказать.

У Александры вдруг, то ли от переизбытка эмоций, то ли от расслабляющего тепла, слегка закружилась голова. Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

Наблюдать из-за полузакрытых век за Лямзиным было забавно. Она видела, как он смеется, как разговаривает и как эмоционально жестикулирует, что-то рассказывая. Невзирая на свое полудремотное состояние, она поняла, что сначала речь шла о рыбалке, потом плавно перетекла к охоте, а когда мужчины стали обсуждать, какое оружие лучше — болтовик, штуцер или полуавтомат, и вовсе перестала их слушать.

Вскоре появился инспектор.

— Разрешите? — Майор замер на пороге. Рыжее от веснушек лицо его было напряженным, хотя он и пытался тщательно скрыть волнение.

— Да, Василий, заходи. Познакомься — это подполковник Лямзин Эдуард Петрович из МУРа. А интересует нас вот что. Два года назад в ноябре, вечером тридцатого числа, ты выезжал на ДТП со смертельным исходом. Мужчина на «Хонде Аккорд», цвет Монте-Карло. Помнишь?

Инспектор кивнул:

— Да, что-то такое припоминаю.

— Так вот, нам хотелось бы знать подробности.

Инспектор заговорил торопливо, словно боялся, что его перебьют:

— Там отказной материал. Авария с участием одного автомобиля, водитель погиб: врезался в бетонное ограждение. Хотя давно это было, я могу ошибаться, но помнится, водитель был пьян…

— Папа не пил, — тихо сказала Александра, открывая глаза и выпрямляясь.

–… в салоне сильно пахло спиртным, так мне запомнилось. Конечно, лучше уточнить у следователя, обнаружен ли при вскрытии алкоголь в крови. Да, и в аварии признан виновным сам водитель.

Выслушав внимательно инспектора, полковник спросил:

— На что еще ты обратил внимание? Было ли нечто такое, что не вписывалось в общую картину?

Глаза инспектора погрустнели, он тяжело вздохнул и не слишком охотно сказал:

— Я приехал первым, из официальных лиц больше никого не было. Пожарная машина подъехала довольно быстро, но труп уже сильно обгорел. А вот что показалось мне странным — один ботинок, кажется, правый, оказался на пассажирском месте. Ну понятно, произошел сильный удар, но как может обувь так легко с ноги слететь? Я указал следователю на это, но тот только плечами пожал. Больше ничего сказать не могу. Пожар хотя и быстро потушили, но все-таки спереди салон машины огнем сильно повредило.

— Это все? — уточнил Иванов.

— Все, — развел руками Кравченко. — Вам лучше со следователем Фрименом поговорить, у него должно быть больше информации. Он и «отказное» может поднять из архива.

— Спасибо, Василий. Можешь идти, — сказал полковник и вопросительно посмотрел на Лямзина. — Ну что, помог рассказ майора чем или нет?

— Пока определенно трудно сказать, но с ботинком весьма интересно. Попробую поработать в этом направлении. Потерзаю расспросами следователя Фримена.

* * *

Когда они вышли из кабинета полковника Иванова, Лямзин обратился к Александре:

— Устала? Поедем к следователю сейчас или отложим на другой день?

— Нет! Что ты, какой другой день?! Ты не представляешь, как я жалею, что не сделала этого раньше. Но мы с мамой были в таком шоке, и нам столь убедительные привели доводы в пользу того, что погиб именно мой отец…

— Машина, как я понял, была его. Так? — Лямзин взял из рук Александры ее пальто и помог ей его надеть.

Она благодарно улыбнулась.

— В том-то и дело: машина принадлежала отцу, погибший находился на водительском сиденье, лицо сильно разбито, да еще и обгорело. Что мы могли при опознании разобрать? Хотя на меня гораздо большее впечатление произвели вещи, которые нам вернули. Шарфик шелковый — я сама отцу его дарила, и рубашка фирменная, которою отец в тот день должен был из прачечной забрать. Он обычно, когда садился в машину, пальто и шарф снимал и назад на сиденье бросал. Когда пальто нам не отдали, я просто решила, что оно сильно обгорело, — от пришедшей внезапно мысли, она обескураженно посмотрела на Лямзина. — Кстати, а почему нам не отдали пальто?

Они подошли к выходу, и Лямзин открыл перед Александрой дверь.

— Может быть, оно действительно сгорело?

— Пальто сгорело, а шарф — нет? Странно…

— Знаешь, давай-ка мы не будем гадать и спросим обо всем у следователя. Лучше расскажи, что заставило тебя спустя два года начать поиски отца?

— Разве я не говорила тебе? У меня все время было такое чувство, будто он жив. Но я относила это на счет того, что не могу смириться с его смертью. А две недели назад я столкнулась с ним нос к носу…

— Вот как? Но это же меняет дело, может, мы вообще не с того края заходим?

— Постой, не торопись делать выводы. Я увидела его на улице, издали. Сразу пошла навстречу. Отец как раз вышел из такси и расплачивался с водителем. Когда я оказалась совсем рядом, он повернулся и мы встретились с ним глазами. Понимаешь, — эмоционально воскликнула Александра, — мне кажется, что он узнал меня! И тогда у него не потеря памяти, и это однозначно был не его двойник, а он сам. Но потом отец сразу отвернулся и скрылся в толпе. Эдик, он просто ушел, будто меня и не видел!

У нее на глазах появились слезы.

— Но, — осторожно протянул Лямзин, — возможно, это все-таки ошибка?

Они подошли к своим машинам и стояли, разговаривая, около них.

— Вот ты как моя мама! Когда я ей все рассказала, она тоже отрезала: «Невозможно. Он мертв». А вечером мне на электронный ящик пришло письмо. Вроде бы от отца…

— Почему — «вроде бы»?

— Потому что ничего конкретного, из чего я могла бы заключить, что это пишет именно мой отец, и никто другой, в нем не было. Просто он сообщил, что жив, но пока не может появиться.

— Хм, интересно, — задумчиво протянул Лямзин. — А дословно текст помнишь?

Александра безнадежно махнула рукой:

— Да ничего особенного. «Я сейчас не могу всего рассказать тебе, но придет время, и ты узнаешь. Помни, я люблю тебя». И все. Такое письмо мог написать любой, кто знает, что у меня погиб отец. Если бы там было хоть какое-то подтверждение того, что это именно он!

— Значит, так. Сейчас ты садишься в машину и едешь за мной. Я поеду медленно, чтобы ты не отстала. Навестим следователя Фримена.

Александра с готовностью кивнула.

— Хорошо. Только, пожалуйста, не спеши. Знаю я, как ездить в связке: первый светофор проскочил, а второй не успел. И потом уже черта с два догонишь.

— Без паники, — ухмыльнулся Лямзин. — Если отстанешь — звони на мобильник. Я вернусь.

Александра скептически сказала:

— Смотри-ка почаще в зеркало заднего вида, провожатый. А то — «вернусь!», — иронично передразнила она его. — Лучше не теряй!

* * *

Следователя Фримена они застали попивающим чаек из чашки с кокетливыми заячьими ушками. Блестящая лысинка Алексея Карповича была окаймлена темно-русым, завитым в мелкий барашек венчиком, длинный хрящеватый нос нависал над узкими губами пессимиста, а маленькие, глубоко посаженные глазки его казались подслеповатыми и полусонными.

Впрочем, это впечатление скоро испарилось. Стоило только Лямзину задать вопрос о водительском полуботинке, оказавшемся на месте пассажира, как глаза Фримена сразу по-кабаньи насторожились.

— Какой такой ботинок? Вы что думаете, я могу помнить детали двухлетней давности аварии? — пошел он в атаку.

Лямзин примирительно улыбнулся:

— Конечно, нет. Я на всякий случай спросил, поскольку нам важно все, что известно об этом деле.

Фримен сразу стих. Он открыл ящик стола, достал оттуда ежедневник, полистал его, положил обратно и вынул другой.

— В ночь тридцатого ноября, — задумчиво бормотал он, перелистывая страницы, — два года назад… Что-то у меня было в тот день такое… А вот, вспомнил. У меня тогда во дворе собственного дома с автомобиля сняли зеркала. Я был страшно зол, опоздал из-за этого на работу. А когда приехал на место происшествия, первым дело обратил внимание на цвет автомобиля. Очень похож на мой. Так что вот запомнилось.

— Причины аварии помните?

— Да там все элементарно. Водитель не справился с управлением, и автомобиль занесло на повороте. К тому же мужчина был пьян. После, если мне память не изменяет, и результаты экспертизы это подтвердили.

Александра уже открыла рот, чтобы опять, как и в кабинете полковника Иванова, сказать, что папа не пил, но взглянула на Лямзина и прикусила язык.

— Чем была вызвана гибель водителя?

— Полученными при аварии травмами, — равнодушно пожал плечами следователь и брезгливо поджал губы. — Можете не сомневаться, все чисто: отказной материал не просто так возник.

— Да, но… — все-таки не выдержала Александра, но Лямзин так глянул на нее, что она сразу замолкла.

— Мне бы хотелось знать причины, которые привели к такому исходу. Понимаете, это личное: погибший мой родственник.

Фримен откинулся в кресле и иронично скривил губы так, что они стали похожи на лук, перевернутый рогами вниз.

— Что ж вы раньше не побеспокоились, родственник?

— Знаете, в наше время, имея доступ к электронным базам данных, родство гораздо проще установить, чем когда требовалось для этого лично ехать на место и перебирать ворох бумаг. Я узнал, что это мой родственник недавно.

— А, ну понятно, — равнодушно бросил Фримен. — Приезжайте ко мне послезавтра с запросом. Я к тому времени подниму из архива дело, и вы сможете снять копии всех документов.

— Спасибо, Алексей Карпович. Непременно.

* * *

Когда они вышли из кабинета, Александра, не выдержав, зашипела на Лямзина:

— Почему следователь так себя ведет? По-моему, он намеренно темнит! Он совершенно никак не отреагировал на твой вопрос о ботинке, соскользнувшем с ноги водителя и оказавшемся почему-то на пассажирском месте!

Лямзин засмеялся.

— А что, должен был?

— Конечно! Инспектор Кравченко уже помнил!

Лямзин опять засмеялся:

— Ты прелестна в гневе. Вот думаю, успокоить тебя или еще подразнить, чтобы насладиться зрелищем?

— Болван, — она оттолкнула его и пошла вперед.

Эдуард, посмеиваясь, шел за ней следом.

Александре всегда было трудно ориентироваться на местности и потому, выйдя из здания, она растерянно оглянулась. Спрашивать, куда дальше идти, не стала из строптивости: повернула, куда показалось более верным.

— Эй, не туда! — тут же окликнул ее Лямзин и, подбежав, взял за локоть.

— Странно, — пробормотала Александра, — а меня почему-то тянет именно налево.

— Борись с собой.

Он повел к оставленным в соседнем дворе машинам. Разумеется, двор находился в противоположной стороне от той, куда она направилась первоначально.

— Но все-таки почему Фримен так себя вел? Я не услышала от тебя объяснения.

— Потому что ты не стала слушать, а я уже почти готов был тебе рассказать. Но ты меня перебила, да еще и обозвала при этом болваном, — он рассмеялся.

— Ладно, я неправа. Ты не болван, а негодник. Изощренно играешь на моих нервах.

— На самом деле все очень просто: Кравченко — инспектор, и его память профессионально натаскана на технические детали. Для него авария, обстоятельства гибели пассажиров — это как для стоматолога полость рта или шов от аппендицита для хирурга. А Фримен — следователь, у него масса дел одновременно. Для него это текучка, рутина. Ну вот так в общих чертах. Понятно?

— В общих чертах — да. Но все равно он мне не понравился.

— Это дело вкуса. Слушай, а ты сейчас куда? Может, позавтракаем вместе?

— О, нет. Мне на работе надо появиться, там меня уже заждались.

— Ну как хочешь, — Лямзин безучастно посмотрел на серое зимнее небо, и Александра почувствовала себя неловко.

— А давай вечером у нас? Приходи, близнецы будут рады. Митя все время спрашивает, когда же ты придешь и научишь его драться нунчаками. Правда, он и сам уже пробует, чуть не разбил вчера вазу. А Алиска, похоже, немного в тебя влюблена. Она сначала красится, а потом спрашивает, не собираешься ли ты приехать.

— Вот как, — засмеялся Лямзин. — Пожалуй, я куплю ей в подарок что-нибудь из подростковой косметики. Или ты против?

Александра пожала плечами:

— У нее все есть. Сначала я пробовала ей запретить краситься, а потом поняла, что это себе дороже. Все равно она купит какую-нибудь дрянь и намажется, а у меня нервы в очередной раз будут потрепаны. Я и подарила ей косметику в стиле а ля натурель и книгу по искусству нанесения макияжа. Теперь все в порядке — и Алиса «сыта», и у меня голова не болит.

— Тогда что ей подарить?

— Если честно — не знаю. Мне легче Мите выбрать подарок, чем Алисе.

— Ладно. Я что-нибудь придумаю сам.