Капитанская дочка для пирата

Диана Билык, 2019

Коварный пират разрушил мой дом, раскрыл секрет моей семьи и виноват в смерти отца. Он украл мою жизнь! Но я отомщу и похищу его покой. Я соглашусь на опасное путешествие и доберусь до самых страшных тайн темной души врага. И у меня будет выбор: позволить ему умереть или полюбить его.Содержит нецензурную брань.

Глава 5. Ария

Над головой звездное небо полное зеленых лент и красноватых всполохов. Стою на обрыве, над бушующим морем. Смотрю, как пена оседает на черных острых скалах, похожих на гнилые зубы.

Холодный ветер рвет простое хлопковое платье, тянет и толкает в спину. Упираюсь из последних сил, но куда там! Весь мир восстает против меня. Морская пучина внизу раскрывается, как пасть неведомого чудовища, и я надрывно кричу.

Падаю и цепляюсь руками за жухлую траву, но невидимые пальцы ветра оплетают лодыжки и дергают, подтаскивая к самому краю.

— Помогите! — щеки обжигают злые слезы.

На лицо падает тень, и я поднимаю голову. Не вижу спасителя, лишь смазанный образ. Не понимаю, кто мог откликнуться на зов.

Чьи-то пальцы хватают за запястье и тянут, но радость быстро сменяется ужасом, когда некто поднимает меня в воздух и одним резким толчком отправляет за край. В бесконечный мрак бушующего моря.

Кричу и сквозь боль рвусь вверх.

— Воу! Тише, красотуля. Швы разойдутся, — шипит возле уха знакомый голос. Мои ноги и руки словно в тисках зажаты, а спину и бедра согревает чье-то жаркое тело.

Пытаюсь освободиться, но враг только сжимает меня сильнее, до хруста в ребрах, и я замираю. Чувствую, как теплое дыхание щекочет шею, а по спине разбегаются мурашки.

— Еще одна такая выходка и распну, — в горло упирается что-то острое.

Чуть опустив голову, я замечаю знакомую спицу, и в груди стягивается тугой холодный узел.

— Давай заключим сделку, фурия, — низкий голос прокатывается по коже жаркой волной, — ты дашь мне то, что попрошу. А потом можешь катиться на все четыре стороны. Высажу в первом же порту и скроюсь за горизонтом.

— Ты — убийца! — шиплю в ответ, — пальцем не пошевелю, ясно? Можешь в море бросить, на части кромсать! Клянусь, я тебя удавлю! За отца отомщу.

Враг ругается сквозь зубы и прижимается теснее. Мне почти нечем дышать, я танцую на краю бездонной пропасти беспамятства и через секунду с ужасом ощущаю, как он возбужден.

— Не убивал я его! — шепчет прямо в ухо, — он упал мне под ноги уже на последнем издыхании! Только имя твое успел сказать.

— Лжец!

— Мне плевать, веришь ты или нет! — спица давит сильнее, ощущение такое, что кожа на шее сейчас лопнет. — Или ты поможешь, или живой не сойдешь с этого корабля. Ты хочешь жить, я знаю.

— Что тебе надо? — глухо хриплю, потому что давление почти невозможно терпеть.

— Карта, красотуля. Я хочу использовать карту твоего отца.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Так вот оно что! Хочет добраться до сокровища, а папы нет в живых. Некому открыть секрет. Знает, тварь, что карта по крови передается. Но я же никогда даже не прикасалась к ней! Только в общих чертах знаю, что семье нашей доверено сокровище, для охраны.

— Ты ведь знаешь секрет, — тянет пират возле уха. — Я по дыханию слышу, по сердечку, что птичкой бьется в груди, по глазкам бегающим вижу.

— Это просто украшение. Нет там ничего, — вру самозабвенно, даже смеюсь, а враг за спиной все больше напрягается. — Сказка, понимаешь? Всего лишь сказка!

— Да не заливай! — он смеется, откидываясь немного назад. Хочу ударить его локтем, но от движения больно тянет рану на плече. — Спокойно, фурия. Не обижу. Что ты бесишься? Или возбуждена так, что крышу сносит?

— По себе не суди, животное, — выплевываю зло, — боль меня не возбуждает!

— Фурия, ты ответишь за свои слова, — игривый, но хриплый голос пролетает над плечом. Пират чуть отстраняется, но не отпускает, а лишь поворачивает на спину и нависает надо мной, как тень. — Животное, говоришь? — его рука крепко держит мои кисти на животе, а вторая юрко пробирается под взмокшую простынь. — Я могу сделать с тобой, что захочу, дорогуша, — сильно, но не больно, сжимает грудь. — А ты меня откровенно достала.

Внутри все замирает от ужаса. Самое время отступить, сдаться, дать то, что хочет. Тихий голосок здравого смысла пищит где-то на задворках сознания, но ярость глушит его снова.

— Или убери руки, — я поворачиваю голову, — или карту свою можешь сожрать, потому что без меня она ни на что не сгодится! — я хрипло смеюсь. — На корабле полно способов отправиться к праотцам, пират. Не уследишь, я гарантирую.

Блефую нагло. Но это должно сработать.

— Помереть хочешь? Так я устрою, — хрипит он и будто невзначай проводит ладонью по окаменевшему соску. Смеется сквозь сомкнутые губы и резко отстраняется. Брезгливо морщится, будто зеленый помидор укусил. — Поднимайся!

Хочется заорать в ответ, но мысли разбегаются, как тараканы.

Он встает около кровати и протыкает меня грозовым взглядом.

— И за борт, — показывает на дверь. — Это мой дом, мой корабль — и ты или подчиняешься, или идешь на корм пираньям!

Сползаю с кровати, цепляюсь здоровой рукой за ноющее плечо. Ноги дрожат, но я выпрямляюсь и встречаю его взгляд, не отвожу глаза и криво усмехаюсь. Встряхиваю головой и, откидывая волосы назад, шагаю вперед.

— Я лучше утону, чем подчинюсь бандиту, — цежу сквозь зубы и вскидываю подбородок, — пираньи хотя бы не убивают себе подобных из-за сокровищ.

— Куда поперлась? — усмехается пират и вальяжно подходит ближе. — Думаю, полсотни голодных мужиков на палубе не дадут тебе утопнуть. Что стоишь? Ну, иди, раз решила, морская ежиха, — уголки его губ дрожат от смеха, а в глазах читается то ли страх, то ли издевка.

Я уверенно обхожу его по кругу и иду к двери. Наблюдаю, как он поворачивает голову, как на глаза падает прядь угольно-черных волос, выбившись из тугого хвоста. Пират вообще выглядит взъерошенным, взведенным, как пружина. Свет от люнн танцует на смуглом лице, высекает искры из колечек в ухе, а улыбка застывает, точно свечной воск.

— Смотри, пират, — шепчу одними губами и распахиваю дверь настеж.

Подлетает и хлопает ладонью по дереву, запирая вход. Желваки ходят ходуном, губы белеют от злости.

— Хорошо. Переиграла. Правда, жить совсем не хочешь? — прищуривается и оценивающе скользит холодными глазами по коже. — Не убивал я твоего отца! А за корабль извини.

— Раз уж пираньи отменяются, то одежду дай, — скрещиваю руки на груди, а коленки дрожат так, что только чудом стою. Приходится переносить вес с ноги на ногу, чтобы враг не заметил, как я близка к знакомству с полом, — я могу, конечно, и так ходить, но мне тебя жаль.

— А меня это ничуть не смущает, — он даже поворачивается так, чтобы я видела, что мой обнаженный вид его волнует.

— Ну, раз штанов не жалко, то поговорим так.

Прохожу к столу, поднимаю с пола две половинки полотенца и устраиваюсь на стуле, бросив одну половинку на бедра, а вторую обвязав вокруг груди.

— За мои штаны не беспокойся, — огрызается пират и мнется у двери. Слышу, как выдыхает, стараясь не шуметь, и только потом идет к столу. — Пить хочешь?