Люди в горах. Рассказы

Диамар Наумович Пясик

Автор был участником и руководителем восхождений на 70 вершин и 300 перевалов во многих горах мира. В его рассказах нет выдумки. Чаще всего это личный опыт жизни в горах, плод обработки путевых дневников.

ПЕРЕВАЛ СКА3СКИЙ

«Эти снега нас не раз приводили к победам, А иногда приводили от дружбы к любви.» (Ю. Визбор)

Я до сих пор не могу понять, почему, имея возможность выбрать совершенно новый маршрут, я вновь и вновь возвращался к этому сказочному перевалу. Перевал лежал на плече вершины Адай — хох. С него начинался ледник Сказский, и перевал тоже назывался Сказский. Ни один из перевалов я, как правило, не повторял, очень редко ходил дважды, а этот — 3 раза!

Видимо, это было помимо меня, помимо холодного расчёта. Это было что-то необъяснимое… Нет — объяснимое. Это — романтика, живущая постоянно на этом перевале. Я ждал её здесь и находил для себя и для ребят, с которыми я проходил этот перевал. На этом перевале невозможно было без приключений. Его трудно было найти из долины реки Адай-су и непросто спуститься с него на ледник Сказский. Крутой снег во всю ширину склона пересекала зигзагообразная широкая трещина, проходить которую следовало именно там, где был этот злополучный зигзаг…

Альпинист из Мюнхена Герман Хубер, для которого Альпы — родной дом, писал: « Чем менее привлекательным становится стиль нашей жизни, тем сильнее тянет нас к источникам настоящих приключений. В самых разнообразных формах находим мы такие источники в природе, в горах, где раскрываются души и сердца.»

После восхождений на вершины в Альпах я знаю, что найти настоящее приключение здесь довольно трудно. Индустрия альпинизма и туризма, предлагаемый в Альпах комфорт существенно снижает диапазон общения с настоящими горами. Судите сами — хорошие дороги в горных долинах, дешёвые кемпинги с горячим душем и тёплым туалетом, канатные дороги к подножью вершин, к благоустроенным с постелями хижинам, опытный гид, долгосрочный прогноз погоды, вертолёты и т. д. — всё это позволяет при наличии подготовки и желания подниматься на красивые вершины выше 4000 м без особых приключений.

Правда, приключения частично заложены в нас самих: или ты слабый, или сильный, боязливый или храбрый, новичок или асс, эгоист или надёжный друг, циник или романтик…

На Кавказе, Памире, Алтае и Тянь-Шане такого комфорта, как в Альпах, нет. Надежда только на самих себя. Именно из-за того, что там труднее, там больше приключений, романтики. Вот почему все альпинисты мира любили горы в Союзе. Вот почему так популярны сейчас Гималаи.

Я веду большую группу курсантов школы инструкторов горного туризма. Нас 14 человек. После цикла лекций и практических занятий в городе я проверяю своих участников в настоящих горах на настоящих трудностях. Невольно приглядываюсь к каждому из них. Кто сможет быть лидером, сможет впереди группы на крутых скалах и на льду навесить верёвку, пройти опасные трещины на ледниках, переправиться через бурные горные реки? Кого пригласить в более сложный поход?

Вот, например, Валя Борщ, высокий, худой, очень симпатичный парень. Он — математик, программист, любит шутку, смех, песни. Он хороший скалолаз, хорошо бегает. Я поручил ему быть в походе завхозом. Завхоз в группе — вторая величина после руководителя. Валя это понимал, но кормил нас очень специфически, по-своему. В самые трудные дни, когда у нас были переходы через сложные перевалы, он запланировал усиленное питание. В остальные дни — обычное. Но из-за того, что при прохождении трудных перевалов комфортных условий для усиленной еды не было, мы в начале похода питались плохо… Очень быстро разобравшись, что к чему, я своей же властью убрал его подальше от продуктов, объяснив ему принципиальную ошибочность его математической концепции. Тем не менее, он типичный лидер.

Ещё перед отъездом в горы я распределил все перевалы по участникам. Это значит, что каждый под моим контролем будет руководить восхождением группы на «свой» перевал.

Руководить восхождением на перевал Сказский было поручено Вале. Пошли с ним в разведку

— Дима, где перевал? — спрашивает Валя.

— Ищи, Валя. У тебя есть карта и описание перевала.

Хочу, чтобы он сам до всего докопался, понял методы работы с картой в горах.

500 метров несложных скал на подъёме приводят нас к высшей точке перевала. Основная сложность перевала — крутой и опасный спуск с трещинами. Сорваться здесь категорически нельзя. Ещё при подъёме на перевал погода испортилась, пошёл дождик. Прошу Валю, идущего впереди, остановиться, чтобы одеть накидки и не промокнуть окончательно.

— Зачем, Дима? Дождик не сильный, скоро пройдёт. Мы потеряем много времени! Лучше мы это сделаем на перевале!

Несмотря на дождик, идти было не холодно, даже приятно. Тяжёлые рюкзаки грели спину. Я подумал и… согласился, тем более, что до перевала по моим расчётам было уже недалеко…

На перевале открылась, как это обычно бывает, потрясающая горная панорама.

— Вот Адай-хох, пик Кальпер, пик Шульгина, — объясняю ребятам.

Быстро поели традиционный на перевале шоколад. Рассказываю тактику спуска — связываем 2 верёвки, по навешенным перилам все спускаются ниже трещины. Затем я спускаюсь последним с нижней страховкой.

— Первым спускается Валя. Валя, пошёл! Страховка готова!

За суетой приказаний и разъяснений я не успеваю переодеться. Стою в мокрой от дождя рубашке и выдаю ушедшему вниз Вале верёвку. На высоте перевала дождя не бывает — здесь идёт снег. Вот и сейчас пошёл снег с обязательным на перевале ветром. Прошу всех одеться, а сам не могу — руки заняты страховкой. Холодно без рюкзака. Как бы не заболеть. На это я не имею права, ибо руководитель.

Валя снизу кричит, что бергшрунд прошёл. Я отвечаю, что есть ещё 10 метров верёвки, пусть дальше идёт вниз. Наконец, перила натянуты и закреплены сверху и снизу на ледорубах. Отправляю второго парня вниз по перилам. Перила очень длинные, почти 80 метров, но на них больше одного человека садить нельзя, ибо путь не прямой, а зигзагообразный.

Я мёрзну уже не на шутку, но не могу отойти от места закрепления перил. Так надёжней! А идёт только третий участник! Зубы выбивают барабанную дробь. Что делать?

— Следующий! — кричу ребятам.

Что-то нужно придумать, а то заработаю воспаление лёгких. Снег то прекращается, то снова бьёт картечью по моей бедной спине. Но мне нельзя паниковать, на меня смотрят.

— Броня крепка и танки наши быстры, — в отчаянии ору я, лязгая зубами. Вспоминаю про аутогенную тренировку. В городе считал это глупостью и блажью досужих людей. А что, если попробовать?

…Идёт по перилам вниз только шестой участник. Боже, как долго! Я говорю себе:

— Мне совсем не холодно, я не чувствую ни ветра, ни снега!

— Мне не холодно, мне абсолютно не холодно!

— Мои ноги совсем не замёрзли, хоть и мокрые., — твержу я сам себе.

— Мои руки налились теплотой, они не мёрзнут!

— Моя мокрая спина не чувствует ветра и снега!

…Краем глаза смотрю, сколько осталось народа на перевале. Ещё не спустились три человека, в том числе одна девушка. Снова продолжаю свою молитву — причитания:

— Мне тепло, руки и ноги согреваются, спина и грудь тёплые!

С крайним удивлением обнаруживаю, что зубы мои перестали стучать, мне действительно стало не так холодно. Я продолжаю внушать себе:

— Мне жарко, мне очень жарко! Я сгораю от жары в ногах, в руках, по всему телу!

…Идёт последний участник на спуск. Слава богу!

Одеваю рюкзак, пристёгиваю верёвку к себе и медленно начинаю спуск, страхуясь ледорубом…

В 6 часов вечера мы, спустившись с перевала, разбили свои палатки в густом сосновом лесу. Шёл мелкий дождь. Я сидел в накидке у большого костра, пил, обжигаясь, третью кружку чая и вспоминал последнюю песню Юры Визбора, написанную здесь, в Цейском ущелье, на морене Сказского ледника:

Этот в белых снегах

Горнолыжный лицей —

Панацея от наших несчастий.

Мы не верим словам,

Но в альплагере «Цей»

Все мы счастливы были отчасти…