Коралловые бусы для дочери

Ди Назари

Сборник рассказов «Коралловые бусы для дочери» – это 24 различные истории, грустные, смешные или даже трагичные, из жизни автора, ее друзей или знакомых, или просто выдуманные. Это истории о любви, дружбе, об отношениях в бизнесе, отношениях между детьми и родителями, о добре и зле.

Алые розы

Подходя к зданию вокзала, Гриша еще издали заметил ее среди серой и унылой толпы — длинное кашемировое пальто молочного цвета, черные кожаные перчатки, черная широкополая шляпа и ярко-красная помада.

— Ты подбирал их под цвет моей помады? — спросила она, увидев у него в руках букет из алых роз.

Он смутился, не зная, как ответить на такое приветствие, а она широко улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.

–… Ты такая яркая, Марго! — наконец-то выдавил из себя Гриша, — только ты могла надеть такую шляпу в этом городе.

— Тебе не нравится моя шляпа? — черные глаза Риты округлились.

— Ну, что ты, милая! Ты как всегда шикарно выглядишь!

Она с нежностью посмотрела на него и позволила себя поцеловать в холодную щечку. Потом вдохнула аромат роз, прикрыв глаза, и спросила:

— Где твоя машина?

Он притянул ее к себе и глухо произнес:

— Я так соскучился!..

— Григорий Иванович, держите себя в руках! — шутливо ответила Рита, но при этом еще ближе к нему прижалась, — не забывайте о том, что вас хорошо знают в этом городе…

Пока шли к машине, она без умолка что-то щебетала, рассказывая последние новости, а он слушал ее мелодичный голос, временами вставляя «ух, ты!», «молодец!», но мысли его были далеко, в той квартире, где он наконец-то останется с ней наедине.

В машине она сняла свою шляпу, и ее темные волосы упали на плечи тяжелой шелковистой волной. Когда Рита пыталась дотянуться до заднего сиденья, чтобы положить свою шляпу, она невольно наклонилась к Грише и коснулась волосами его плеча. Он не смог удержаться и запустил свою ладонь в гущу волос, притянул ее к себе, пытаясь поцеловать. Но Рита откинула голову назад и, приложив свой указательный палец к его губам, прошептала:

— Потерпи… не сейчас.

Гриша поцеловал ее пальчик и нехотя отпустил ее.

— Ты голодная? — спросил он, чтобы переключиться на другую тему.

— Да! Умираю, хочу кушать! — страстно ответила Рита.

Пока ехали, она у него выпытывала, в какой ресторан он ее везет, какая там кухня, есть ли там зал для курящих, но он ничего ей не отвечал, а только улыбался, и она от этого очень смешно злилась и задавала еще больше вопросов. Не то, чтобы он испытывал ее терпение, а просто ему безумно нравилось ее слушать! Она говорила эмоционально, постоянно жестикулируя, и на этот спектакль одного актера можно было смотреть бесконечно. Он ехал, слушал ее голос, украдкой смотрел на ее красивый профиль и чувствовал невообразимую радость и гордость от того, что эта яркая женщина сидит рядом с ним в его машине. Еще год назад он и вообразить себе не мог, что их, по сути, деловые отношения могут перерасти во что-то иное. Гриша знал Риту уже лет пять, и все это время он ходил вокруг нее, не смея подойти ближе. Нет-нет, в ней не было ничего надменного или высокомерного, скорее, наоборот, с ней было очень легко общаться, но она ему уделяла ровно столько внимания, сколько уделяла всем остальным бизнес партнерам. И все продолжалось бы в таком же русле, если бы однажды они вдруг не затронули в чате отношения мужчин и женщин. С того момента переписка становилась все интимнее, истории сообщений периодически стирались во избежание попадания их на глаза супругам, а желание встретиться возрастало с каждым днем…

–…Вот так внимательно ты меня слушаешь!.. — укорила его Рита.

— Прости, милая! — Гриша схватил ее маленькую ладошку, отыскал маленький бугорочек между основаниями среднего и безымянного пальцев, и приник к нему губами.

— Сволочь! — покачала она головой, — знаешь, как я люблю, когда ты меня так называешь, и пользуешься этим.

Гриша припарковал машину у здания желтоватого цвета. Рита, выходя из машины, взяла с собой розы.

— Может, все же оставишь их в машине? — удивился он.

— Нет, они мне очень нравятся, и я хочу, чтобы они были со мной.

В ресторане они оказались одни. Время бизнес ленчей уже прошло, а для ужина было еще рановато. Миловидная девушка со славянской внешностью, но в индийском сари, потому что ресторан был именно индийским, провела их к столику, подала меню, поставила розы в вазу и удалилась, зашторив за собой тюлевые занавески, которыми закрывался каждый столик в ресторане.

— Интересно придумано! — сказала Рита, оглядывая вокруг себя эту тюлевую оболочку, — вроде и просвечивает, но не все можно разглядеть.

Гриша взял ее руку и приложил к своей щеке.

— Обожаю твои руки! — с чувством сказал он, — как ты умудряешься добиваться такой мягкости кожи? Ты ничего не делаешь дома?

Рита звонко рассмеялась.

— Дурачок, ну, конечно же, я все делаю! У меня ведь нет домработницы! Если бы ты знал, сколько всего я на себя мажу, чтобы достойно выглядеть.

Каждый раз, приходя с Ритой в разные рестораны, он поражался, насколько быстро она ориентировалась в любом меню, выбирая самое вкусное блюдо, как будто была знакома со всеми кухнями мира. А он, в погоне за экзотикой, выбирал совсем не то, и, в итоге, отставлял свое блюдо в сторону, и пробовал то, что выбирала она. Вот и сейчас ее салатик выглядел значительно аппетитнее, чем его дорогущий рис.

Рита не спеша цедила белое вино, блеск ее глаз стал игривее, на щеках появился румянец. Гриша уже давно покончил с едой и не знал, как ей дать понять, что времени осталось в обрез, и надо бы уходить. Но ему не пришлось ничего придумывать, потому что она вдруг, как будто прочитав его мысли, резко оборвала свой рассказ и спросила:

— Пора?

В этот раз он превзошел самого себя. Он был как-то по-особенному нежен и внимателен, и она не могла это не отметить. Они лежали, обнявшись, и тихо разговаривали. Он рассказывал ей о своем новом бизнесе, стараясь не особо вдаваться в технические детали, чтобы Рита не заскучала. Но она, наоборот, интересовалась именно деталями, и ему все равно пришлось рассказывать все тонкости. Со стороны выглядело достаточно глупо, как мужчина и женщина, лежа в постели, говорили вполголоса о каких-то подшипниках и шарнирах.

Время пролетело незаметно. Когда они сели в машину, до отхода поезда Риты оставалось двадцать пять минут. Она тревожно взглянула на Гришу, но он невозмутимо ответил на ее немой вопрос:

— Успеем. Сейчас увидишь, как мой агрегат умеет летать.

И действительно, он летел, местами разгоняясь до ста двадцати километров в час по городу, проезжая на желтый свет… Рита нервничала, просила его не гнать так машину, мол, черт с ним, с поездом, жизнь дороже, но он только тихонько рассмеялся:

— С вас беру пример, Маргарита Александровна! Вы же у нас гонщица!

Когда до вокзала было рукой подать, и между домами уже виднелся шпиль башни с часами, они застряли в пробке. Гриша раздумывал доли секунды, потом выехал на встречную полосу навстречу трамваю. Рита напряглась, вжалась в сиденье, но вскрикнуть не успела, потому что Гриша вовремя успел перестроиться обратно в свой ряд прямо перед трамваем…

Последние сто метров, которые им пришлось бежать, показались просто бесконечными.

–…Марго, давай руку! — крикнул он Рите, еле поспевавшей за ним на каблуках и с букетом!

* * *

…У Ефима Соломоновича день выдался тяжелым. Мало того, что подъем в полпятого утра, а в поезде не дали поспать болтливые соседи-бизнесмены, обсуждавшие какие-то заумные схемы купли-продажи, так потом еще и сложные переговоры с поставщиками. Он терпеть не мог краткосрочные командировки без ночевки, туда и обратно, когда в течение одного дня нужно было два раза садиться в поезд. Он в принципе не любил поезда, потому что никогда не мог в них спать. Он искренне удивлялся тому, как этот грохот, ласково называемый в народе «стуком колес», и эта невероятная тряска могут вообще кого-то убаюкивать! «Слава Богу, что обратно ехать в «СВ»!» — думал он, надеясь на то, что усталость возьмет все же верх, и ему удастся хотя бы подремать. Ефиму Соломоновичу нравилась его подвижная работа, он с удовольствием ездил по стране лет до пятидесяти, но сейчас ему было уже пятьдесят восемь, и возраст давал о себе знать. Правда, он неплохо выглядел при этом, и по-прежнему любил приударить за какой-нибудь интересной женщиной. Только приударить, без продолжения! Что-то вроде виртуальной коллекции из интересных женских образов.

Он уже шел по перрону, и посмотрев на часы, ускорил шаг — до отхода поезда оставалось пять минут. Подходя к своему вагону, он заметил интересную парочку: высокого светловолосого мужчину и миниатюрную, элегантно одетую женщину с букетом алых роз. Они стояли, обнявшись, и смотрели друг на друга, как будто пытались запомнить каждую черточку друг друга. Ефим Соломонович непроизвольно обернулся и еще раз окинул взглядом даму с головы до ног, заметив про себя ее яркость.

— До отхода поезда осталось пару минут, давай прощаться!.. — сказала Рита, отводя взгляд.

— Позвони мне, как доедешь! — попросил Гриша, — и… пусть тебе попадется не храпящий попутчик.

Марго тихо засмеялась и добавила:

— Я уверена, мне попадется интересный мужчина!

— Уж не этот ли? — спросил Гриша, кивнув на лысоватого мужчину лет пятидесяти, который прошел мимо них в ее вагон, да еще обернулся и с интересом посмотрел на Марго.

— Ну… — задумалась Рита, делая вид, будто не исключает такого варианта развития событий.

— Ты еще и извращенка! — Гриша привлек ее к себе и поцеловал страстно.

— Бессовестный, ты съел всю мою помаду!.. — с досадой сказала Рита, отодвигаясь от него.

— Это чтобы ты не привлекала никаких попутчиков! — шутливо-ревнивым тоном ответил он.

— Единоличник!

Рита приподнялась на цыпочки, чмокнула его в последний раз в губы и убежала.

Зайдя в свое купе, она увидела того самого лысоватого мужчину — Гриша как в воду глядел. Она едва сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха, потом поздоровалась и подошла к окну помахать рукой терпеливо ожидающему Грише.

«Достойный экземпляр для коллекции, Ефим Соломонович! — думал про себя попутчик Риты, разглядывая ее, пока она посылала воздушные поцелуи провожавшему ее молодому человеку, — да еще и вдвоем в купе спального вагона!.. Может, воспользуетесь шансом, тряхнете, так сказать, стариной, а?…»

Поезд тронулся. Рита сняла шляпу, пальто, села на свое место и прикрыла глаза. Она вдруг поняла, насколько устала. Это была, скорее, не усталость, а пустота, которая наступает по окончании любого праздника.

Попутчик откашлялся, и она открыла глаза. Он смотрел на нее и улыбался.

— Давайте знакомиться! — предложил он, — ведь нам еще долго ехать… Меня зовут Ефим Соломонович, можно просто Ефим, а Вас?

— Рита… Маргарита, — устало ответила она, а про себя подумала: «Господи, и ты туда же!»

Рита спохватилась, вспомнив о розах. Попутчик вызвался ей помочь, побежал к проводнику, принес пластиковую литровую бутылку, достал складной ножик, отрезал ей горлышко, потом побежал за водой, в общем, проявил всяческую заботу о цветах.

Потом завязался привычный разговор двух попутчиков, самый что ни на есть стандартный и шаблонный. Рита даже словила себя на мысли, что все эти разговоры настолько похожи друг на друга, будто при входе в вагон проводники раздают всем одинаковые тексты. Однако в какой-то момент Ефим Соломонович затронул философские темы, и дальше разговор пошел интереснее. Он начал рассказывать истории из жизни философов, ученых, потом рассказал пару действительно смешных анекдотов, над которыми Рита искренне посмеялась. И теперь уже она включилась в разговор, стала сама что-то рассказывать. В итоге, они проговорили до двух часов ночи.

Те, кто часто ездят в поездах, знают, что попутчики, мило проболтавшие накануне вечером обо всем на свете, утром почему-то не хотят даже смотреть друг на друга, вроде стали свидетелями чего-то постыдного. Вот и Риту не покидало такое же чувство. Пока Ефим Соломонович лежал, отвернувшись к ней спиной, она ловко оделась и вышла из купе. Когда она вернулась, ее попутчик был уже при всем параде, как будто и не ложился вовсе.

Оставшиеся полчаса до прибытия они проехали почти молча. Наконец-то поезд замедлил ход, и показалось здание вокзала. Ефим Соломонович вскочил с места, подал Рите ее роскошное пальто, потом оделся сам. Когда поезд остановился, он поблагодарил ее за приятный вечер, она улыбнулась в ответ, и уже собиралась выходить из купе, как вдруг он остановил ее вполне логичным вопросом:

— А как же розы?

Рита повернулась к нему, загадочно улыбнулась и, покачав головой, ответила:

— Боюсь, они мне больше не нужны.

Ефим Соломонович открыл, было, рот, чтобы ответить, но у него получилось что-то среднее между вздохом и стоном, зато в глазах за долю секунды пролетели, чередуясь, удивление, понимание, огорчение, досада, жалость… Эмоции были настолько яркими, что Рита даже остановилась в дверях насладиться этой реакцией.

Она вышла из вагона и, проходя мимо своего купе, невольно обернулась: алые розы сиротливо «посмотрели» ей вслед, а Ефим Соломонович понимающе кивнул.

4 декабря 2014 года.