Арфа королей

Джульет Марильер, 2019

Юная Ливаун прекрасно поет и играет на свирели, а Брокк, ее брат, может растопить своим пением даже самое жестокое сердце. Они мечтают попасть в отряд, где обучают лучших воинов. Уникальное сочетание талантов Ливаун и Брокка помогает им в этом. Воинам-бардам поручают важное задание – найти украденную Арфу королей, древний символ королевской власти. Им предстоит встретить заговорщиков и наследников королевских семей, друидов и знахарей, мудрецов и бродячих музыкантов, узнать, что волшебный народ не прочь вмешаться в дела людей, и принять решение, от которого может зависеть их жизнь и счастье.

9. Брокк

В детстве мама рассказывала нам истории о Морриган — вороне и женщине, богине и твари, — которая, низко кружа, внезапно налетает на поле кровавой битвы, чтобы собрать души павших. Истории о воронах мудрых и о воронах зловредных. И все они, так или иначе, были связаны со смертью. Но ни одна из этих сказочных птиц не была похожа на тех, которых мы увидели, подъезжая к Брефне. Когда до конца пути оставалось совсем немного, мы поехали по лесному тракту. Местные жители называют его Вороньей дорогой. Позже я спросил их о происхождении этого названия. «Предрассудки», — ответил один. «Она идет по лесу, и там живут самые разные птицы», — добавил другой. Но третий сказал: «На ней встречается нечто такое, от чего в жилах стынет кровь. Ты можешь подумать, что это птицы, пока не присмотришься. Но ни одному человеку в здравом уме этого не захочется».

Вполне возможно, что барда нельзя назвать человеком в здравом уме. Увидев этих созданий, я решил подъехать ближе и рассмотреть их. Да, это точно не вороны, хотя и похожи на них. Напоминают существ из мира, куда нет доступа ни мужчинам, ни женщинам, — слишком больших, слишком могущественных и слишком умных, чтобы принадлежать царству природы. Я сочиняю о них балладу, хотя, наверное, не стану петь ее здесь, при дворе. Как и предполагалось, лорд Кора нанял нас накануне Дня летнего солнцестояния, поэтому нам понадобится весь наш репертуар, чтобы публика не скучала, равно как и новые баллады. Мне нельзя настолько увлекаться сочинительством, чтобы забывать истинную цель нашего присутствия здесь. Однако я музыкант и буду им и впредь, причем не только по легенде, но и потому, что иначе не могу. Во мне рождаются мелодии, в голове обретают жизнь истории и рифмы. Остановить этого я не смогу, даже если очень захочу. Ливаун говорит, что я появился на свет с музыкой в душе, хотя у меня нет полной уверенности в том, что все так просто.

Когда мы ехали через лес, мне захотелось остановиться, сойти на землю, побродить под сенью деревьев и отыскать что-то, не поддающееся определению. Это казалось безумием, поэтому я не стал поддаваться порыву. А когда уехал оттуда, мне послышался зов собственной арфы, хотя она была надежно упакована в чехол и приторочена к седельной сумке. Другие, скорее всего, ничего не слышали, а я не стал им ничего говорить. Об этом тоже надо бы сочинить балладу. Нет, поймать дикого зверя еще не значит его приручить, но это наверняка поможет моему взбудораженному сердцу принять случившееся.

Итак, мы явились ко двору Брефны. Моя арфа перенесла поездку хорошо и после замены двух струн и настройки теперь звучит, как положено. Ливаун пребывает в прекрасном расположении духа и готова принять брошенный нам вызов. Если ее ничем не занимать, она без конца мается. Лебяжий остров с его плотным графиком оттачивания боевых приемов, лазания по канату, восхождения на горы и прочими физическими упражнениями подходит ей как нельзя кстати.

Не успели мы провести при дворе и полдня, как она на моих глазах уже то ходит на руках, то раскачивается на низко нависшей ветке дерева, без конца взмывая вверх. Арку я об этом не говорю, но ей напоминаю, что музыкантам не пристало ничем таким заниматься, и отпускаю шутку в том смысле, что это сродни штанам, которые она носит. Мне до сих пор помнится, какой она была в детстве. Она считала своим долгом повторять все, что делал отец. Взбиралась наверх по высоким лестницам, колола большим топором дрова, перегоняла злобного быка с поля на поле. В большинстве своем родители отказали бы маленькой девочке, да даже и дочери постарше, в попытках справиться с такими задачами, но наш отец научил ее делать все это, не подвергая себя риску. Если нас не зачислят в отряд Лебяжьего острова, она вполне может мастерски крыть соломенные крыши, как отец, хотя даже у нее не получится резать фигурки для конька, как это делает он. Иногда мне кажется, что в его руках заключена магия, хотя он, когда ему это говорят, лишь улыбается и пожимает плечами.

Причина столь ярого желания Ливаун поддерживать форму может сводиться к тому, что по возвращении на Лебяжий остров ей хочется одолеть в бою Дау. Ему, по всей видимости, нет нужды ходить на руках или раскачиваться на деревьях. Когда человек машет кузнечным молотом, это, надо полагать, самым замечательным образом придает ему сил. Когда вернемся, Арку стоит научить его играть на кельтском бубне.

Здесь я заставляю себя улыбнуться. Дау — музыкант? Ну уж нет, роль менестреля подходит ему ничуть не больше, чем мне роль сына вождя клана. Дау вернется, и его зачислят в отряд острова. А если нет, то возвратится во владения отца и продолжит там свою роскошную жизнь. Надеюсь, ему все же уготована судьба остаться на острове. В этом случае он, как человек, станет лучше.

В первый же вечер мы выступаем перед двором. Так как времени мало, Арку полагает, что нам лучше сразу заявить о себе, а раз так, то для нас это самая благоприятная возможность, разве нет? Собрались все, от принца Родана и регента до слуг, кучеров и стайки детей, за которыми практически вообще не присматривают. Мы выбираем надежные, проверенные номера, пользовавшиеся дома наибольшей популярностью. Во время концерта я стараюсь наблюдать, как нас и учили, но это дается с трудом — мысли растворяются в музыке. В какой-то момент из толпы доносится призыв к танцам, столы и стулья отодвигают к стенам, чтобы освободить место. Мы выдаем пару плясовых, а потом «Скачущего Артагана», позволяющего Ливаун продемонстрировать свой талант игры на свирели. Детям эта джига нравится, они пытаются хлопать ей в такт, хотя она все больше ускоряет ритм, и исполняют свою собственную версию танца под аккомпанемент нескончаемого хихиканья. За исключением одной-единственной девочки, которая сидит совершенно неподвижно в стороне от других и смотрит на нас настолько сосредоточенно, что это немного нервирует. Когда я ей улыбаюсь, она отводит взгляд, будто ее застали за чем-то нехорошим.

Наше выступление публике нравится. Даже принц Родан подходит сказать пару слов, пока мы собираем инструменты. Рядом с ним здоровенный личный страж, почти такого же роста, как наш брат Гэлен, исполняющий похожие обязанности в свите принца Далриады.

— Благодарю за усердие, — с улыбкой говорит Родан, — я почти не разбираюсь в музыке, но все остались довольны. Надеюсь, мы вас еще услышим.

Арку объясняет, что нас наняли до Дня летнего солнцестояния, и что развлекать зрителей мы будем наравне с другими придворными музыкантами. Страж разговаривает с Ливаун. Что-то о танцах.

— Ах, у нас нет возможности танцевать, — говорит она, играя роль Киры, польщенной интересом к себе, но немного смущенной, — нас только трое, и мы, в той или иной степени, вынуждены играть и петь каждый номер.

— Может, когда будут выступать другие музыканты? — в голосе здоровяка явственно слышен энтузиазм.

— Было бы хорошо, — отвечает Ливаун и бросает на Арку быстрый взгляд, словно опасаясь упреков, — посмотрим.

— Горв!

Это приказ, принц уходит, и его стражу не остается ничего иного, кроме как последовать за ним, хотя при этом он все равно смотрит через плечо на мою сестру.

— Я думаю, ты понравилась Горву, — шепчу я, когда мы собираем вещи.

— Оставь свои мысли при себе.

Она тычет меня локтем в ребра, хотя и не очень сильно.

— Это может пригодиться, — говорит Арку вполголоса.

Поблизости все еще кое-кто болтается, и нас могут услышать.

— Пойду лучше поговорю с другими придворными музыкантами. Не хочу вторгаться на их территорию. Но в целом мы играли отлично. Дудочник, надеюсь, у них есть свой.