Бывшие. Дурман

Джулия Поздно, 2023

Пять лет назад авария разрушила мою жизнь. Любимый муж стал бывшим, не приходя в сознание, а над нашим ещё не родившимся ребенком нависла угроза. Мне пришлось сбежать, исчезнуть, скрыться от этой семьи. Мужа я вычеркнула из своей своей жизни, чтобы спасти сына, но сегодня мы встретились. И мой сын так похож на своего отца…

Глава 3

После заказанного сыном ужина я играю с Сашей в небольшую настолку по рекомендации логопеда. Носатая Баба-яга смотрит добродушно с яркой крышки коробки. На цветном поле несколько богатырей у замка, а дальше при каждом новом ходе нас поджидают интересные задания на развитие речи и логики. Сашка любит синего богатыря, старательно вчитывается в карточку и бросает кубик.

А я, вместо того чтобы разделить радость ребенка, погружена в полное отчаяние. Наивно было полагать, что Ян уедет сегодня и мы больше никогда не встретимся.

Я в третий раз перекидываю кубик, забыв, куда идет мой богатырь, с большим натягом выполняю милое задание: прочитать скороговорку не моргая.

— Мам, ты как сонная муха, — подводит итоги моей слабой игры сын.

— Я просто устала, Саш.

Мой сын — самый большой для меня друг. Именно этот человечек помогал коротать мои бессонные одинокие ночи. Ему я посвящала всю себя, а он мне забавно улыбался в ответ, благодаря, когда ему было всего четыре месяца, а я давилась слезами от счастья и несчастья одновременно.

— Так иди и поспи, — немного по-отечески говорит Саша и ставит богатыря в коробку.

— Мы же не доиграли, — улыбаюсь и помогаю собирать игру.

— В другой раз, — резонно замечает сын, — лучше играть, когда никто не зевает и не считает ворон.

— Верно.

Непослушание и серьезность прекрасно сочетаются в Сашке. Иногда я бешусь от собственного бессилия, что ребенок пытается руководить мной и командовать. Но иногда задумываюсь о том, что меня просто бы не существовало без него.

Я ставлю Саше аудиосказку и отправляюсь на кухню под предлогом грязной посуды. Плотно прикрываю в нашу с ним комнату дверь и, не включая свет, на цыпочках добираюсь до окна.

Черный внедорожник, как приклеенный, стоит до сих пор на улице. Пока я пристально рассматриваю через стекло своего бывшего, не замечаю, как раздается глухая вибрация на смартфоне. Реагирую только на третий раз и замечаю мерцание экрана.

Неизвестный номер уже несколько раз пытался дозвониться. Обычно на чужие телефонные звонки я предпочитаю не отвечать.

— Алло, — пойдя наперекор своим принципам, решаю не сбрасывать звонок.

— Рина, — молчание, — это Ян.

— Как ты узнал мой номер? — стараюсь говорить ровно и безразлично.

Хотя в душе невероятная паника, и страшные мысли одна за одной рвутся наружу. Может, он уже все знает?

— Поверь, при моих связях это несложно.

— Допустим. Разве это что-то меняет между нами? — резко обрываю и задаю вопрос в безжалостной попытке не допустить возникновения любой связующей нас ниточки. — Я попрощалась, Ян, — напоминаю ему о том, что этот разговор не имеет никакого смысла.

— Я хочу поговорить. Сейчас.

— Нет, Ян, — сбрасываю звонок.

Так будет лучше. Если не идти у него на поводу и не встречаться, возможно, он не станет плыть против течения. Это у него хорошо получается. Вот пусть и не изменяет этой своей привычке.

Открываю кран и начинаю мыть посуду. Под шум воды и сильного напора струи успокаиваюсь. Как будто и не было этой встречи в машине и вечернего звонка.

В комнату я вхожу спустя полчаса. Сашка раскинулся на диване звездочкой откинув одеяло в сторону. Сын беспокойно спит в эту ночь. Он как будто на каком-то ином уровне ощущает присутствие того, кого не должен был узнать никогда.

Я укрываю Сашу, а сама иду и сажусь за работу. Мои ночные бдения не всегда хорошо заканчиваются. Глаза — мой главный рабочий инструмент, и после болезненных ситуаций приходится вдвойне следить за их здоровьем. Глазные капли всегда стоят на моем рабочем столе.

Целый час я предпринимаю попытки выполнить хотя бы часть того, что запланировала. Ничего не выходит. Закрываю крышку ноутбука и минут пять сижу в темной комнате, привыкая к плохому освещению.

«Иди спать, Марина!» — приказываю себе.

Утром наступит новый день, и я обязательно справлюсь, но только завтра, а сегодня мне требуется отдых от рутины и Стембольского.

Проснувшись рано, я запрещаю себе подходить к окну. Ян должен был понять все правильно и не беспокоить меня больше никогда. Я варю себе кофе в турке, вдыхаю дурманящий аромат. Наспех пью напиток, совершенно забывая о размеренном начале нового дня.

Бужу Сашку, он такой забавный, когда еще спросонья смотрит по сторонам с немым вопросом: «Кто я, где я?»

За несколько лет ранних походов в детский сад я выверенными движениями собираю постель, складываю диван. Саша активно помогает и уже чистит положенных три минуты зубы. Из шкафа достаю сыну одежду.

Про себя благополучно забываю: волосы в пучке, толстовка с капюшоном, джеггинсы, кроссы, ни грамма макияжа.

— Ма-а-а, — оценивающим взглядом проходит от макушки до ног мой будущий мужчина.

В руках сына моя небольшая косметичка.

— Саш, это что?

Он вкладывает мне в руки сумочку и, тяжело вздыхая, отвечает:

— Это называется косметика, ты что?! — удивленно моргает мой мальчик.

— Я знаю, Саш, — чмокаю ребенка в щеку и благодарю за заботу, — но нам действительно некогда и не до красоты, — подвожу итог.

За эти пять лет я не пыталась устроить свою личную жизнь, не до этого. Хотя знакомые пытались меня свести со своими друзьями. Мимолетные отношения меня мало интересовали: для здоровья, чтобы помнить, зачем на свете мужики, чтобы не схватит расстройство по-женски. Я считаю подобные аргументы глупостью и недальновидностью.

Три провальных свидания окончательно меня убедили отложить до лучших времен подобные поиски. Ребенок и работа. Остальное подождет.

— А Петькина мама так не считает, — я застываю на месте, и мне кажется, пазл начинает складываться, почему мальчишки больше не дружат.

— Ты что-то услышал? — вижу по глазам Сашки, что попадаю в самую точку.

Сын отводит взгляд и немного краснеет, нет, не от стеснения, а от обиды за меня.

— Да, — робко отвечает сын, — я не все понял, только она говорила о нас, назвала нашу фамилию, Вельские, и тебя…

— Что, Саша, что сказала мама Пети? — начинаю уже нервничать, присаживаюсь на корточки и пытаюсь установить зрительный контакт с ребенком.

— Мам, а кто такая лахудра? Петька говорит, что это страшная тетка, как ведьма. Ну ты же не она, правда?

Сглатываю и понимаю, что во рту жутко пересохло. Я, конечно, в модели не набиваюсь, но чтобы так говорить о чужом человеке, совершенно не зная… всех обстоятельств.

— Правда, сынок, я не ведьма и никогда ею не стану.

На лице Сашки расцветает улыбка, ребенок льнет ко мне и покрепче обнимает за шею. Я едва сдерживаю подкатившие слезы.

— Ну что, идем? — подмигиваю ему, а косметичку равнодушно закидываю на комодик в коридоре.

Если человек судит о людях только по внешним данным, значит, нам не по пути, и действительно будет лучше, если мальчики не будут общаться.

Я видела Петькину маму, всегда с укладкой — волос к волосу, стильный макияж, дорогая одежда. Единственное, не повезло с фигурой. После родов женщина сильно набрала в весе, и никакие упражнения и лечение ей не помогли. Отец Петьки — Владимир Алексеевич Веселов — местный чиновник. Перед выборами специально устроил ребенка в обычный детский сад, чтобы показать, что он на равных со своим народом.

Такие люди находятся на другом социальном уровне, всегда. Мне ли не знать! Именно такая же семья причинила мне настоящую боль, вышвырнув на обочину жизни.

Когда мы выходим на улицу из дома, озираюсь по сторонам и тут же облегченно выдыхаю. Стембольский не сошел с ума, а внял моей просьбе и не стал рыться в прошлом. Настроение сразу поднимается.

С сыном бросаем хлебные крошки для голубей на пустом пятачке возле мини-маркета, где проходит теплотрасса. Затем наблюдаем, как с крыши дома слетаются птицы, окружая нас небольшой стайкой.

— А почему они серые? Кто-то забыл им выделить краску поярче? — искренне не понимает Сашка.

— Тогда это были бы не голуби, а попугаи, — смеюсь и отламываю хлебный мякиш покрупнее. — А вообще они очень красивые, особенно белые, — в этот момент понимаю, что все-таки не сдерживаюсь и затрагиваю болезненные воспоминания о том дне, когда мы с Яном расписались.

Шикарной свадьбы не было. Ни тебе белоснежного платья, ни машин, ни гостей. Я попросила именно так. Ян настаивал на традиционном варианте торжества. Только тогда мне показалось это неправильным. Я посчитала, что не совсем дотягиваю до уровня их общества, и предпочла, как страус, зарыться с головой в песок. А зря!