Легенды пяти островов. Блоссом

Джулия Никколти

Эта книга может быть разной. Она многослойная: на первом – удивительный фантазийный мир, полный чудес и красоты; на следующем – приключенческая история о дружбе, любви и ненависти; глубже – слой психологический, о взрослении, трудностях выбора, поиске себя и своего места в жизни. Кто-то может с головой погрузиться в детектив, разгадывая загадку. Для особенно внимательных к деталям разбросано множество символов и знаков. Каждый читатель волен прочесть эту книгу по-своему, и в этом ее прелесть.

Глава 2.

Дворец Дория

— Тетя Ирма, Ирма! — зазвенело на втором этаже. — Я проспала! Не сегодня… — отчаянно восклицала Ирина, сбегая вниз по лестнице.

— Я приходила будить тебя полчаса назад. Думала, ты уже готовишься, — сказала Ирма, безмятежно заваривая чай.

— Ох… Теперь либо нужно ускориться, либо я опоздаю на целых полчаса! Все рассчитала вроде… — бубнил голос из ванной.

Ирина почти бесшумно, разве что со свистом, бегала по дому, время от времени повторяя фразу: «Стоило сразу все распаковать!» Пробегая мимо кухни в поисках часов, она перехватила завтрак минут за пять. Ирма только у тени ее успела спросить:

— Будешь допивать чай? — и обреченно бросить вслед: — Ну кто так несется в платье классического кроя…

Тем временем у парадного входа в университет было не протолкнуться. Четкие маршруты старшекурсников нарушались броуновским движением первокурсников; отовсюду слышались поздравления с новым учебным годом. Дворец Дория, некогда резиденция королевской династии, ныне Блоссомский университет, к своей чести, сохранил былое величие и помпезный лепной фасад, разглядывая который многие новички не с первого раза попадали в огромный проем двустворчатой двери. Старшекурсники не торопились и слонялись по площади Дория, высматривая, когда исчезнет затычка из неорганизованных студентов и вход освободится.

Несмотря на окружающий хаос, Ирина умудрилась быстро настроить камеру в наручных часах и начать съемки фильма «Моя студенческая жизнь». На первых кадрах пронеслась высокая темная фигура со словами: «Съемка на частной территории запрещена», — и исчезла в толпе, Ирина успела увидеть лишь ослепительную улыбку. Эта фраза настолько озадачила ее, что на несколько секунд она превратилась в одну из неподвижных статуй с фасада здания.

— Неужели Коул шутить научился? Не обращай внимания, — послышалось справа.

— Спасибо, — поблагодарила Ирина и принялась искать обладательницу низкого приятного голоса.

Однако та уже стояла перед ней. Хотя если бы эта девушка сильно постаралась раствориться в общей массе, даже с учетом ее маленького роста, это бы вряд ли ей удалось. А как такую не заметишь? Сразу захватывают внимание огненно-рыжие от природы, идеально уложенные кудри, движущиеся в такт каждому шагу, а глаза — два бодрящих кофейных зернышка!

— Снимай сколько влезет. Первый день все-таки. Бэтти, второй курс, — представилась девушка.

— Ирина. Первый, как ты догадалась. Очень приятно.

— И мне. Практика показывает низкую способность к ориентации в пространстве у первокурсников, так что можешь пойти со мной в Радужный зал.

— Спасибо, — сказала Ирина, не имея представления о том, куда ее ведут.

Не прошли они и пяти метров, как им навстречу уже бежала странная, но смышленая девчонка в чем-то мешковатом.

— Бэтти, привет! — сказала она.

— О, Эмма! — поздоровалась с ней Бэтти. — С короткой стрижкой не узнала. Как лето?

— Отлично. Была на Летучих, — ответила Эмма.

— Везет! Знакомься: Ирина, первый курс.

— Эмма. Приятно познакомиться. Какой факультет? — спросила Эмма.

— Экономики и права, — ответила Ирина.

— Давайте обо всем по дороге. Нам нужно занять места получше, — заметила Бэтти.

— Точно, Бэтти, — согласилась Эмма. — Давай ускоримся. А мы с Бэтти биологи. Факультет современных биотехнологий. Если понятнее — генная инженерия. Соединяем живое и неживое.

— Последнему нас еще не скоро будут учить… — напомнила Бэтти.

— Интересно, — все, что пришло на ум Ирине.

— Да, очень, — продолжала Эмма. — Я не жалею, что выбрала именно это направление.

— Думаю, здесь лучше повернуть налево, — сказала Бэтти.

— Да, Бэтти. Так гораздо быстрее. Всегда так и делаю, когда нужно куда-нибудь в ту сторону, — подтвердила Эмма.

— О, это, кажется, девочки из твоей группы, Эмма. Привет! — закричала во весь голос Бэтти.

Компания девушек о чем-то болтала в конце коридора, но Бэтти, к ее великому счастью, была услышана.

— Бэтти, как ты их заметила? Пойдем к ним, вам будет лучше с нами, — предложила Эмма.

— Спасибо, но мы лучше займем места. Если будет свободное рядом с нами, позовем, — ответила Бэтти. («Только бы его не оказалось!»)

— Советую первый ряд, — сказала Эмма.

Круглые часы в холле пробили десять. Мероприятие должно было уже начаться, но еще не все собрались. В огромном зале оставалось много свободных мест. Радужный зал, как самое большое парадное помещение дворца Дория, всегда предназначался для официальных торжеств, балов и маскарадов. Некоторое время Радужный зал служил и оранжереей. Из камня была сделана лишь одна стена, примыкающая к основному корпусу, а остальные представляли собой расписанные лучшими мастерами бесконечные красочные витражи, сквозь которые так причудливо преломляется днем свет, покрывающий радужными бликами глянцевый пол, как белый холст. Вечером же, при свете когда-то сотен свечей, а ныне крохотных ламп, можно часами наблюдать живописные картины из прошлого и узнавать в них своих героев.

От ряда к ряду скамьи из стекла и кованой узорчатой стали меняли цвет, словно в радуге, перекликаясь с мозаичными рисунками на старинных витражах. Для Бэтти все это было привычно, и она спокойно проходила по залу, Ирина же впивалась глазами в каждую деталь, пытаясь ничего не упустить. Девушки выбрали седьмой ряд. Люди подтягивались понемногу, по соседству оставалось только одно свободное место.

— Ты не подумай, что я слишком резка с Эммой, — продолжила разговор Бэтти. — Просто ее энтузиазм, если это можно так назвать, нужно пресекать вовремя.

— Понимаю. Надеюсь, мы подружимся, — сказала Ирина.

— Конечно, — заверила Бэтти. — Наши корпусы — два соседних крыла. Будем видеться часто.

— Особенно с учетом того, что столовая общая, — раздалось за спинами девушек.

Они оглянулись. Перед ними стоял худощавый блондин среднего роста, с россыпью веснушек на лице и ярко-бирюзовыми глазами.

— Дэв, ты когда-нибудь думаешь не о еде?! — поприветствовала его Бэтти.

— А ты когда-нибудь сможешь мило поздороваться? — поинтересовался Дэв в ответ.

— Привет, Дэв! Откуда ты взялся? — спросила Бэтти.

— Я сама неожиданность и непредсказуемость, — ответил Дэв.

— Прибереги свой пафос для занятий по актерскому мастерству. Или что там у вас? Ах да… Ирина — Дэв, Дэв — Ирина, — представила их друг другу Бэтти.

— Очень приятно с вами познакомиться, — сказала Ирина, протягивая руку.

— Ко мне на «вы»? Вдвойне приятно. Вот видишь, Бэтти, — сказал Дэв.

— О-о-о… Она тебя пока не знает, — сказала Бэтти.

— И у журналистов нет занятий «что там у вас», к твоему сведению, — добавил Дэв.

— А знаешь, Дэв, садись с нами. Тут все еще свободно, — вырвалось у Бэтти, когда на горизонте появилась Эмма.

— Вот и пойми тебя! Хотя согласен. Конечно. С удовольствием, — уже перелезая через скамью вперед, ответил Дэв, боясь, что Бэтти передумает.

Разговоры вдруг начали стихать, шепот волной спадал все дальше от входа к сцене, вслед за яркой высокой женской фигурой, пересекавшей зал. Цепная реакция охватила и Ирину, как и всех первокурсников, последовавших примеру старших. Уверенная походка и целеустремленный взгляд этой женщины поражал всех попадавших в радиус его действия. Когда ее крупная фигура встала у кафедры, услышать можно было только тишину.

— Здравствуйте, дорогие друзья! Вот и начался для кого-то очередной, а для кого-то первый учебный год в Блоссомском университете. И он обещает быть интересным. Наш вуз известен во всем мире и отличается удивительной, поистине долгой, тянущейся из глубин веков историей. Его основатель, всем известный Эсайас Мудрый Дория, 1490 лет назад открыл в своем дворце первые учебные классы, которые находились на месте нынешнего факультета экономики и права, по сути старейшем из всех. Не углубляясь в историю, попрошу наших первокурсников продолжать сложившиеся традиции этого места и стремиться сделать его еще лучше, прославляя своими успехами. «Каждая часть — лучшая». А теперь прошу деканов представить свои факультеты и принять в свои ряды новых студентов. Начнем по старшинству. Слово факультету экономики и права…

— Она много говорила о факультете экономики и права, — шепотом подметила Ирина.

— Это наш новый ректор, Виктория Зевси, бывший декан вашего факультета. Поэтому-то его и выделяет, — пояснила Бэтти.

— Тогда это не удивительно.

— Скоро ты заговоришь так же. Девиз нашего университета: «Каждая часть — лучшая», а вашего факультета: «Лучший из лучших». У вас все убеждены в своей исключительности.

— Надеюсь, так и есть, — сказала Ирина, еле сдерживая смех, в попытке сделать надменную гримасу.

— Не долго же ты держалась, — улыбнулась Бэтти. — Кстати, большую часть речи своего декана ты уже пропустила.

Впрочем, последующие речи тоже были прослушаны отрывочно. Заключительное выступление декана математического факультета, понятое лишь его студентами, привело всех остальных в уныние, но ситуацию поправила песня в исполнении хора, который привлек внимание Ирины и поднял настроение публики. После выступления хора зал разразился громкими аплодисментами, которые эмоционально поддержала ректор и, поблагодарив ребят, сделала объявление:

— В следующую субботу на площади Дория состоится праздничный карнавал в честь Дня единства Блоссома.

Весь зал захлопал с новой силой. Ирина, пользуясь моментом, спросила у Бэтти:

— Что это за праздник? — В путеводителе о нем ничего не было сказано.

— Он посвящен единству жителей Флауербеда и обитателей леса, — ответила Бэтти.

— А почему другие люди живут в лесу?

— Люди? — переспросила Бэтти.

— А кто?

— Приглашены все, естественно, а наш хор удостоился чести выступать на одной сцене с нимфами! — продолжила ректор. И вновь шквал оваций

— С кем? — снова спросила Ирина.

— Что? — не разобрала Бэтти. — А-а… («Ты с луны свалилась?») Это прекрасные девы Блоссомского леса, их сила всегда защищала наш остров.

— Понятно, — сказала Ирина. Что-то похожее было в ее детской книжке, но… Дурацкий путеводитель!

— Итак, расходимся по корпусам. Первокурсники, к своим деканам, — распорядилась Зевси.

— Если захочешь восполнить пробелы, зайди в библиотеку и попроси «Историю Блоссома». Желательно том « с древнейших времен». В интернете этой книги нет, — посоветовала Бэтти. — Пока, Ирина, увидимся!

— До встречи! («Так, я должна срочно все разузнать, чтобы не попадать в неловкие ситуации…»)

***

Как только экскурсия по корпусу успешно завершилась, Ирина, сгорая от нетерпения, отправилась на поиски библиотеки. Она ютилась в самом отдаленном конце здания. Если бы не Дэв, который, на удачу, оказался в одном из многочисленных коридоров, напоминавших с непривычки лабиринт, Ирина вряд ли бы ее нашла.

— Опять я! — сокрушалась Ирина.

— Проблемы? — спросил Дэв.

— Этот хор… Третий раз прохожу. На меня уже косо смотрят.

— В этом холле почти никого не бывает, поэтому его и выбрали для репетиций.

— Да, тут никого… Тихо. Никто не мешает. Кроме меня.

— Это скорее чтобы они никому не мешали, — подбодрил Ирину Дэв. — Просто сейчас хор без своей звезды, а как солист глотку драть начинает… Мимо нот по стеклам в окнах бьет. А куда ты хочешь попасть?

— В библиотеку, — объяснила Ирина.

— Ясно, ты просто не туда сворачивала. Я помогу, — предложил Дэв.

Мимоходом Дэв поведал историю о вечно возмущающейся глухой (или притворяющейся такой) библиотекарше, дрожащей за каждую книгу и даже журнал, которой пришлось пить лекарства от болей в сердце после первого же визита Дэва и его однокурсников.

— Нам для статьи про первых чемпионов нужен был один старый спортивный журнал. Мы умудрились в тот же день поспорить, кто съест больше всех пирожков, и оставили жирные следы на страницах спортивной истории.

— Да уж… Я постараюсь быть осторожной, — сказала Ирина.

— Библиотека прямо по курсу, в конце коридора. Дальше сама, а я пойду.

— Там что, опасно?

— Для меня пока да. Я там вроде как персона нон грата, — признался Дэв.

— Ладно, спасибо за помощь. Буду держать книги подальше от еды, — пообещала Ирина, прощаясь.

— Удачи.

Как бы далеко ни шагнул прогресс, библиотека живет в мире со своим пространственно-временным континуумом. Библиотекари застыли в одном дне — скорее всего, в том, когда сюда пришли. Все должны соблюдать космическую тишину, кроме самих библиотекарей, особенно если у них перерыв. Знакомая Ирине по рассказу Дэвида дама без имени и возраста оправдала все ее ожидания, намекнув, что она слишком шумно зашла (в то время как сама сплетничала с подругой), а после долго прикидывала, где может быть книга, которую Ирина просила, при этом отговаривая ее брать.

Однако дипломатичная сдержанность и убедительная речь Ирины заставили эту несговорчивую даму поверить в то, что издание будет использоваться с благими намерениями и ни одна страница не пострадает. В итоге выдача «Истории Блоссома с древнейших времен» была одобрена на неделю, но с условием, что Ирина сама ее найдет в двенадцатом отделе и достанет с одной из верхних полок. На радостях Ирина пулей полетела искать, и, если бы не легкость и изящество ее движений, библиотекарша поменяла бы свое решение.

В библиотеке все подчинялось четкой схеме, один отдел следовал за другим согласно нумерации, и найти нужный не составляло труда. Другое дело — трехметровые стеллажи, заполненные до отказа одинаковыми с лица томами. Ирина немного растерялась, но подсказка о «верхних полках» давала надежду. Стремянка стояла у первого стеллажа. С него она и начала. «Судя по датам на этих книгах, моя должна быть где-то здесь», — подумала Ирина и оказалась права. Нужный томик был на краю второй полки. Рука еле-еле дотягивалась до него. Ирина потянула за корешок, книга была почти в ее руках, но выскользнула и упала. К счастью, на плечо молодому человеку, который стоял внизу и подхватил ее на лету.

— Извините, я не хотела! — сбежав со стремянки, затараторила Ирина.

— Ничего страшного. Редкая вещица. Вот с ней стоит быть аккуратнее, — ответил незнакомец, протягивая книгу.

«Красивые руки», — подумала Ирина и взглянула ему в лицо: угольно-черные волосы и ворот темно-синей рубашки контрастировали с бледной кожей его лица, высокие скулы и прямой острый нос резали воздух. Молодой человек был высок и в меру крепкого телосложения.

— Я мало знаю о Блоссоме. Почти ничего… — пустилась в объяснения Ирина.

— Как и все за его пределами, — сказал молодой человек.

— Думаю, история мне поможет, — воодушевленно продолжила Ирина.

— Это всего лишь легенды, в них нет всей правды.

— Всей правды нет нигде, — нахмурившись, сменила тон Ирина и взглянула ему в глаза, зеркально-серые, притягивающие, но глухие. Ее попытка изобразить укор провалилась.

— И то правда, — согласился молодой человек, впервые улыбнувшись.

Ирина не смогла не ответить тем же.

— Ты будешь читать здесь или тебе ее дали домой? — спросил он.

— Разрешили взять с собой, — ответила она.

— У тебя дипломатический талант!

— Сейчас мне бы еще пригодился географический талант, чтобы выйти из дворца. Я сюда-то кое-как дорогу нашла…

— Я тут уже почти все знаю. Выйдем вместе, — сказал он.

— Спасибо. Я здесь первый раз, только поступила… — сказала она.

— Это ясное дело.

— Меня зовут Ирина, — представилась она и уверенно, почти по-генеральски, протянула ему свою руку.

— М-м-м… точно… Стэн, — смутился он, поправляя ворот рубашки. — Стэн Уайт, очень приятно, — и снова мягко улыбнулся, чем вновь рассредоточил ее мысли.

Обычно с новыми знакомыми неудобно долго молчать, и Ирина задала вопрос вскоре после того, как они вышли из библиотеки:

— Так ты тоже первокурсник?

— Нет, я на третьем курсе, — ответил Стэн.

— Точно, ты же здесь все знаешь — значит, местный, — сказала Ирина.

— Нет, родом я с Большой земли, — пояснил Стэн.

Дальше беседа стала непринужденной, превратившись в монолог Ирины о пропущенном Стэном торжественном мероприятии. Когда они дошли до вестибюля, Ирина приостановилась. Суматоха давно улеглась, и она заметила то, что упустила с утра: вестибюль дворца был накрыт необъятным стеклянным куполом. «Как окно в самое небо!» — подумала Ирина.

У парадного входа в университет они попрощались, и Ирина поспешила в булочную прима¹ Пончо, обожавшего свою работу и не терпевшего разлуки со своими сдобными изделиями. Может, поэтому сам он походил на большую булку с маком. Нельзя было пройти мимо булочной из-за аппетитнейших ароматов и, конечно, поручения Ирмы забрать заказанные сладости. Но даже вишневым кексам прима Пончо не удалось отвлечь Ирину от раздобытой книги, им осталось одно — ждать возвращения Ирмы с работы. А пока Ирина вросла в кресло у окна и углубилась в чтение.

Ответ на вопрос дня нашелся на первых же страницах «Истории Блоссома с древнейших времен». Выяснилось, что праздник единства Блоссома стали отмечать после того, как на остров приплыли первые люди в поисках крова и защиты и получили их от лесного Совета нимф (предположительно в 1250 году до нашей эры по современному летоисчислению).

Потом отыскалась знакомая с детства старая сказка «О двух принцах», которая предстала как исторический факт — как «конфликт двух монархий». Лишь в этой главе описывалась единственная битва, в которой участвовал Блоссом за всю свою историю. Но иногда Блоссому приходилось держать оборону. Некоторые из людей, нашедших остров, покидали его берега, а спустя время возвращались с войском, чтобы покорить их. Однако ни одному предателю это не удалось. Берега Блоссома неприступны для врага. Извне его не покорить. В последний раз было решено скрыть остров от остального мира, чтобы никто больше его не нашел и не навредил ему. И с тех пор если кто-то покидал остров, то больше не мог вернуться, ибо не мог его отыскать.

Все другие главы книги были посвящены тому, как строился и развивался Флауербед, как прибывали в разные века люди разных культур в поисках мира, после того как их собственный пал от войн. Королевский род Дория, произошедший от вождя первых людей, не прерывался и не свергался ни разу.

Издание было очень старое, поэтому какие-либо уточнения или изменения вносились в раздел заметок в конце книги путем вклеивания новых страниц вручную. На самом последнем, белом и, соответственно, свежем листе значилось: «В **77 году (два года назад) срок наказания Рейгенеста истек. Однако отношения между Блоссомом и Рейгенестом остаются напряженными».

Ирина была счастлива узнать новость, которую она так давно хотела услышать: Рейгенест свободен, к нему вернулись солнце и полноценная жизнь! Ей захотелось кричать на всю Цветочную и скакать на кресле, пока оно не развалится; ее внутренний ребенок готов был вырваться наружу, но, к счастью для кресла, Ирма пришла с работы.

— Ирина, я дома! — дала о себе знать Ирма, разуваясь в прихожей.

— Как хорошо, что ты наконец вернулась. Я тебя так ждала, — откликнулась Ирина и выбежала к ней.

— О, я вижу, ты еще не переоделась. Как прошел первый день, дорогая? — спросила Ирма.

— Отлично! Хотя и не совсем так, как я себе представляла. Я поняла, что ничего не знаю. Нет, не в философском смысле. Все так странно, и все обсуждали День единства, а потом эта книга… Почему ты ничего мне не рассказывала раньше?

Ирма слушала нескладную от волнения речь, и лишь когда ее ноги вошли в мягкие тапочки, ответила:

— Дорогая, ты ведь помнишь, что в детстве отец рассказывал тебе все эти истории как сказки, он подарил тебе свою любимую книгу легенд. Нам ее тоже читали, когда мы были детьми. А когда ты впервые попала на Блоссом, я показала тебе все галереи нашего музея. Потом вы вернулись к себе домой, и Блоссом вновь стал для тебя лишь сказкой… Когда Метэй и Елена пропали, Карл не отпускал вас больше ко мне. Мы договорились, что я сама буду вас навещать без права произносить даже слово о Блоссоме. Я понимаю его боль, он потерял сестру, а я брата. Но он был несправедлив к вам, ведь этот дом и ваш тоже, вы имели право знать и помнить о нем.

— Я помню, — прошептала сорвавшимся от слез голосом Ирина.

— Мне так жаль, — сказала Ирма и крепко обняла ее. — Ты принесла вишневые кексы?

— М-м-м.

— Пошли, заварим чаю.

***

Проводить первое занятие у первокурсников на факультете экономики и права выпало на долю преподавателя «истории интеграции права и экономики» — Валентина Гипносатого (имя нескладное, но уж какой человек: из выдающегося только нос). Его пары никогда не отличались особой экспрессией, но в этот раз он предпочел вместо сухих цифр и фактов покопаться в человеческих душах и задал написать эссе на тему «Почему я выбрал (а) факультет экономики и права».

— На выполнение задания даю вам неделю. Иногда нам самим бывает труднее определить причину наших собственных поступков, чем чужих. Помню себя в вашем возрасте. Мне было нелегко решиться. А в каком возрасте легко? — спросил профессор и ответил сам на свой вопрос: — Ни в каком.

Пока Гипносатый рассказывал о себе, Ирина и девушка, с которой она села за одну парту, чувствовали себя немного скованно и по очереди неловко поглядывали друг на друга.

— Ирина, — тише мыши представилась она.

— Лили, — пискнула в ответ девушка в больших очках под русой челкой.

— Красивое имя.

— Спасибо. Полгорода тоже так считает.

— Правда? — улыбнулась Ирина. — У нас это редкое имя.

— Вон ту девушку, с каре, на первой парте, и эту, с косой, у окна, тоже так зовут, — сказала Лили.

После пары Ирина вышла из аудитории подышать свежим воздухом. В коридоре все окна и двери выходили в атрий². Взглянув на милый сад, она захотела прогуляться во внутреннем дворике, но на пути к благоухающим цветам увидела знакомое лицо. Бледный черноволосый парень сидел на широком подоконнике, вытянув длинные ноги, и сосредоточенно читал какую-то книгу.

— Ну, привет, Стэн Уайт, — весело поздоровалась Ирина, намекая на проявленную им чрезмерную официальность при знакомстве.

— Привет, — сказал он, подняв глаза и оторвавшись от чтения. — Ирина… — добавил он неуверенно.

— Ирина Дория.

— Рад видеть снова. Так ты на нашем факультете?

— Да, — ответила Ирина.

— Отличный выбор, — сказал Стэн и вернулся к своей книге, а Ирина прошла совсем недалеко от аудитории, не рискуя заблудиться.

Во время обеденного перерыва первокурсники всех факультетов сплоченными группами, боясь отлипнуть от своих и пропасть в коридорах, направились в столовую. Пока они ее искали, треть мест заняли старички. Среди них Ирина сразу заметила огненно-рыжую девушку Бэтти, свою первую знакомую здесь, и поторопилась к ней, потянув за собой однокурсницу Лили. Бэтти с удовольствием предложила им присесть рядом.

«Вот это столовая! Экспонаты руками трогать можно?» — подумала Ирина, осматривая роскошное убранство в стиле ренессанс. Впрочем, предлагаемые блюда здесь были такие же незамысловатые, как и во всех студенческих столовых мира.

Когда дело дошло до напитков, Лили воскликнула, едва не вылив на себя содержимое своего стакана:

— Боже мой, какой красавчик!

В столовую вошел, грациозно шагая, непомерно, непростительно красивый молодой человек с роскошной золотой шевелюрой. Он двигался плавно, как танцор, щеголяя атласным костюмом павлиньей расцветки — переливающегося синего цвета с деталями оливкового оттенка. Стоило ему пройти мимо стола, за которым сидела Ирина с подругами, одна из них — Лили — была готова упасть в обморок от восхищения. У этого павлина среди людей в глазах всегда был игривый блеск, но взгляд при этом оставался надменным, смотрел он свысока.

От обморока девушку спас Дэв, заслонивший его собой:

— О, девушки, я гораздо лучше Париса! Бэтти, ты же подтвердишь? — добродушно улыбаясь, спросил Дэв.

— Все в мире относительно… Так что да. Ты определенно лучше, — ответила Бэтти, улыбнувшись в ответ.

— Спасибо, уже сажусь, — сказал Дэв. — А знаете, характер у Бэтти такой, который люди называют плохим, но человек она хороший.

Разговор завязался быстро, как загорается спичка. Удивительно, что люди в юности так легко и скоро сходятся, становятся друзьями, будто знакомы лет сто. Хотя так же скоро они могут разойтись и забыть о том, что звались друзьями. В чем секрет? Не знаю. Но Лили понадобилось немного времени, чтобы поменять столик и компанию ради возможности чаще видеть Париса и тайно вздыхать по нему, хотя он так и так маячил перед глазами ежедневно, ведь учился он на том же факультете экономики и права, только на втором курсе.

Примечания

1

Прим (господин) — официальное обращение к мужчине на Блоссоме; прима — к женщине.

2

Атрий (лат.) — закрытый внутренний двор в середине жилища, куда выходят остальные помещения.