Нэнси Паркер и мертвец в библиотеке

Джулия Ли, 2018

Нэнси Паркер отправляется в роскошный особняк Мидвинтер. Теперь она не просто горничная, а камеристка богатой дамы и выглядит как изысканная английская леди. Правда, рукодельницей её не назовёшь, и действенного способа выводить жирные пятна с шёлка она не знает. Зато она отлично умеет выводить преступников на чистую воду! Недаром Нэнси раскрыла не одно громкое дело – у неё настоящий талант сыщика. Вот только на этот раз она сама ухитрилась влипнуть в историю. Нэнси Паркер обвиняется в… убийстве! Как же это вышло?!

10. Клаустрофобия

Всё оказалось не так, как он представлял. Скотти стал ковырять середину резной тюдоровской розы, и в панели появился тонкий проём. Бинс потянула панель обеими руками, осторожно расширяя проём. Внутри не было ничего интересного. Квентину это напомнило заднюю стенку шкафа для игрушек у него дома, где он часто копался в поисках коробки домино или «Змей и лестниц». Тайный проход должен быть намного примечательнее, чем этот, и уж никак не случайным зазором за деревянной обшивкой.

К тому же там наверняка водятся мыши и пауки. И ещё эти — как их называют — которые проедают себе путь в старых балка и брёвнах? Точильщики — вот кто! Говорят, когда точильщик стучит в стенах твоего дома, это значит, твоё время вышло.

Бинс и Скотти улыбались ему во весь рот.

— Ты первый, — сказал Скотти.

— Нет уж, спасибо, — проворчал Квентин, — ведь это вы нашли проход.

Бинс пожала плечами. Сразу видно, ей не терпелось втиснуться в эту крохотную, жутковатую щель. Но Скотти, как старший брат, оттолкнул её локтем и нырнул в проём. И исчез! Как такое возможно. Бинс прыгнула следом. Сделав несколько глубоких вдохов, Квентин заглянул внутрь, втянул голову в плечи и последовал за ними.

Сначала он попал в узкий проход за панелями, ненамного шире и выше него самого. Интересно, как здесь умещался тучный священник или крепкий солдат в зимней накидке, с мечом? Неужели в давние времени люди были настолько ниже ростом?

Фонарь ярко освещал путь — и затылок Бинс. От яркого света Квентину пришлось зажмуриться. Когда он открыл глаза, голова Бинс исчезла. Впереди оказался резкий поворот направо.

— Здесь ступени, — послышался шёпот Бинс.

Фонарь осветил скошенный потолок, затянутый паутиной, и тут нога Квентина внезапно потеряла опору.

— Ступени вниз, — уточнила Бинс.

Ступени оказались чуть шире, чем сам проход. Квентин уже не пробирался боком, как краб. Скотти велел оставить ботинки в комнате и надеть две пары носков. «Чтобы не шуметь», — объяснил он.

Теперь Квентин чувствовал, как толстый шерстяной носок цепляется за неровный деревянный настил — будто ходишь по клею. И потолок со столетней паутиной, висевшей ободранными серыми занавесками, низко опускался над головой. Он съёжился, прижал локти к бокам и каждый шаг делал очень осторожно.

Вот оно, настоящее приключение, хотя и безрадостное.

Скотти и Бинс остановились. Квентин всё ещё был на лестнице. Он опустил фонарь и явственно ощутил кромешную тьму перед собой — чёрную, как воронье крыло. Волосы на затылке встали дыбом. Что, если горничная зайдёт в комнату мистера Оттера, чтобы подбросить дров в камин и положить грелку в кровать? Она увидит открытую панель и захлопнет её. Что тогда?

Ему казалось, он стоял молча, не шелохнувшись, но две головы перед ним обернулись и уставились на него. Бинс поднесла палец к губам. Послышался ещё какой-то звук, за стенкой тесного прохода, где они притаились. И снова повторился.

Квентин нагнулся как можно ближе к Бинс и шепнул ей на ухо:

— Кто-то кашляет?

Бинс кивнула и шепнула ему:

— Кажется, в библиотеке. Это единственная комната на первом этаже в этом крыле.

Так странно таиться на тёмных ступеньках, когда твои коленки почти касаются спины девочки, которую ты едва знаешь, а впереди мальчик, которого ты тоже едва знаешь, приложил ухо к стене, затянутой паутиной, и прислушивается. А снаружи, совсем рядом, кашляет незнакомый человек.

Квентин переступил с ноги на ногу. Одна нога затекла. Бинс пнула его локтем, чтоб не шевелился.

И тут послышались голоса. Низкие голоса. Явно мужские. Невозможно было разобрать слова, но голоса напоминали хриплые инструменты, которые играли дуэтом. И мелодия получалась не самая радостная.

«Что, если придётся прятаться вот так в течение многих часов, дней, — подумал Квентин, — пока королевский инквизитор, или люди шерифа, или вражеские войска подстерегают с другой стороны стены?»

Квентин разом вспотел, ему стало дурно. Ноги горели в толстых носках, свитер грозил придушить его, воздух вокруг сделался тягучим, зловонным. Неужели они израсходовали весь кислород? Сколько им ещё осталось? Шахтёры берут с собой канареек под землю. Если птица умирает, это сигнал уходить — причём быстро. Нужно было взять с собой канарейку! Волосы на затылке снова встали дыбом, голова жутко чесалась. Будто тысячи пауков ползали по ней. Может, так оно и есть. Пора выбираться отсюда.

Он толкнул Бинс в плечо.

— Не могу дышать, — прохрипел он, задыхаясь.

Она скорчила недовольную физиономию.

— Спёртый воздух. Опасно, — прохрипел он.

Бинс нахмурилась и покачала головой, будто он несёт ерунду.

Он стал ползком подниматься по ступеням, потихоньку. Фонарь трясся в руке, и свет зигзагами заплясал по мрачной паутине и по стенам, грозящим раздавить его. Его сердце стучало так громко, что могло выдать их всех. Словно огромный барабан. Вдруг ступени кончились. Он уже не видел Бинс и Скотти, только тусклый свет фонаря, который Скотти держал, прикрывая стекло рукой.

Квентин поднялся на ноги, хотя они нещадно тряслись, с трудом протиснулся за угол и стал пробираться обратно к проёму. Он высунул голову, совершенно не заботясь о том, что в комнате может оказаться горничная. Там никого не было.

Шатаясь, он добрёл до окна и распахнул занавески. Щеколда не поддавалась, и даже когда ему удалось сдвинуть её, он почувствовал, будто что-то мешает открыть окно. Но он всё же открыл его, и ледяной воздух заполнил комнату. Квентин услышал, как что-то шлёпнулось вниз. Он высунулся наружу. Снег, скопившийся на окне, теперь лежал далеко внизу. Он испортил безупречное белое покрывало, окутавшее внутренний двор.

Квентин сделал несколько глубоких вдохов — морозная свежесть! Его товарищи-исследователи всё ещё в туннеле, дышат вонючим воздухом. Так им и надо. Бинс не послушалась его предостережений. Квентину не хотелось думать, что они крепче и выносливее, чем он. Особенно эта малявка Бинс, девчонка. Они всё ещё в тесноте и темноте, с полчищами пауков. И точильщиками, наверняка! Его снова передёрнуло. Он знал, как это называется: клаустрофобия. У его мамы было такое. Вот почему она не пользовалась лифтами в больших отелях и универмагах. Им всегда приходилось топать по лестнице. Квентин считал это очередной причудой, но теперь он точно знал, что она чувствует.

Он замёрз. Снежные хлопья уселись на его щёки и ресницы. Он втянул голову обратно и собирался захлопнуть окно, как вдруг заметил какое-то движение. Тень скользнула через двор — прямо под ним. И исчезла в белом вихре так быстро, что он даже засомневался, не привиделось ли ему это.