Демоны да Винчи

Джулия Бьянки, 2014

Эта книга переворачивает представления о величайшем титане Ренессанса, а одноименный телесериал побил рейтинги «Борджиа» и «Тюдоров»! В этом захватывающем романе Леонардо да Винчи предстает не убеленным сединами гением, а юным вундеркиндом, гулякой, драчуном и беглым арестантом, чья бурная молодость пришлась на блистательную и кровавую эпоху Возрождения. Ложно обвиненный в убийстве и содомии, втянутый в большую политику, влюбленный в прекрасную и смертельно опасную незнакомку – то ли папскую шпионку, то ли наемную убийцу, – Лео должен раскрыть не только серию изощренных убийств, но и тайный заговор против Медичи. Что за кромешные тени прячутся в страшных подземельях Флоренции? Кто пытается воскресить кровавый культ древних богов и принести в жертву целый город? Сможет ли Леонардо спасти тысячи жизней и собственную голову? Какую цену он готов заплатить за любовь? И одолеет ли собственных демонов, терзающих его мятежную душу?

Глава 4

Тюремный сторож сделал арестанту знак следовать за ним. Девочка тоже послушно семенила следом за мужчинами до самого пристанища стражи. После пожара здесь успели прибраться, поврежденную дверь сняли и, судя по всему, отправили починять, однако запах гари въелся в стены, а на сундуке и столешнице чернели следы пламени. Сторож поставил миску и кувшин подальше от них, ногой пододвинул Леонардо один из табуретов, которыми заменили испорченную скамью, и сказал:

— Благодарствуйте, синьор, что не дали сгореть нашей малышке Лиа. Она сама сказала бы вам «спасибо», кабы могла. Только не говорит она вовсе.

Леонардо снова взглянул на девочку — ее нежные, розовые щечки обрамляли золотые кудряшки, а голубые глаза лучились такой наивной чистотой, словно перед ним стоял оживший ангел.

— Неужели Господь создал вашу славную дочурку глухонемой?

— Нет, синьор, не так. Леонтина, такое имя ей дали отец с матерью, раньше болтала без умолку, а слышать она и сейчас слышит. Мне она вовсе не родная дочка, племянница. Прошлый год моя сестра преставилась от холеры, ее супружник подался в Геную, подрядился матросом на торговый корабль, с тех пор ни слуху ни духу. Вот девчушка и прижилась здесь, мы с женой заботимся о ней, как умеем. Да разве за эдакой егозой усмотришь? Под самое Рождество потерялась. До полуночи ее искали, бросив все другие дела, уже решили, что бедняжка свалилась в реку и утопла. Потом смотрим — она сидит посреди тюремного двора — откуда только взялась? — вся посинела, аж икает от холода. — Сторож убрал со стола посуду, снял с полки замызганную чернильницу, палочку сургуча, щепу, огниво и подставку с перьями, разложил все это перед молодым человеком. — Один Господь ведает, что с нею случилось, синьор. Сама она не расскажет. Как нашли бедную во дворе, так она и замолчала. Ни словечка от нее больше не слышали. Мы даже продали двух курей и заплатили ученому доктору, чтобы сказал, как ее выходить. Он сперва решил, что голос у нашей Лиа пропал из-за сильной простуды. Только голос у ней никуда не пропадал, случается, закричит во сне, да так звонко, что половину квартал разбудит! Словом, доктор дал ей рвотного камня, чтобы болезнь вышла вместе с блевотиной. Ученому человеку оно виднее — болезнь, может, и вышла, только дите молчит, как и молчало. Мы ее к мессе водили, синьор, и к святым мощам прикладывали — все без толку. Случись что, она и позвать не сможет, приходится день-деньской держать ее здесь, в тюрьме, чтобы была на глазах. Что поделаешь, Господь сверх меры не испытывает.

Тюремный сторож погладил малышку по золотистым волосам, а Леонардо протянул ей мелкую монетку, предложив «прекрасной синьорине» использовать сей скромный дар на покупку новых лент и кружев.

Лиа гордо кивнула, словно вправду была вельможной дамой, достойной щедрых подношений. Леонардо улыбнулся, расправил листок на столешнице, обмакнул перо в чернильницу, но вместо того чтобы начать письмо к отцу, снова взглянул на девочку. Он живо представил, как придаст хрупкие черты девчушки, прозрачную глубину ее глаз и трогательный абрис щек маленькому ангелу или даже самой Святой Деве, и снова окликнул сторожа, испросив разрешения нарисовать его племянницу — малышке от этого не будет никакого вреда.

— Что же, синьор — рисуйте, если больше нечем заняться, — согласно кивнул сторож. — Только побожитесь Кровью Иисуса Сладчайшего, что не сбежите, пока я буду менять солому в вашей камере.

* * *

Леонардо часто случалось делать зарисовки щекастых младенцев и вертлявых ребятишек постарше. Когда третья супруга наконец-то подарила достопочтенному нотариусу Пьеро законного сына, он извел целую тетрадь на портреты сводного братца.

Главная проблема с маленькими детьми — они не желают сидеть смирно! Приходится давать им яблоко, запустить рядом юлу или сунуть в руки котенка. Но сейчас ничего подобного у него не было, пришлось пожертвовать маленькой синьорине второй листок, сохранившийся огрызок угольного карандаша и объяснить, что они будут рисовать вместе. Девочка кивнула и склонилась над листком, стала старательно черкать углем, грациозно склонила голову к плечу, даже губы приоткрыла от усердия. Выражение ангельского личика менялось с игривого на серьезное, затем на испуганное. Казалось, еще немного и маленькая Лиа расплачется.

Обеспокоенный такой переменой, Леонардо привстал и склонился над столом, чтобы заглянуть в ее рисунок и опешил: нежные детские пальчики одного за другим выводили адских чудовищ. Крысы с зубами, похожими на плотницкие пилы, раскинувшие крылья летучие мыши с драконьими головами выдыхали облака дыма и ужаса, змеи свились в злобный клубок и выкидывали ядовитые жала далеко вперед, а гигантским паукам было тесно в границах листа бумаги. От первого взгляда на рисунок его пробрала дрожь — казалось, он разглядывает иллюстрации в адском бестиарии! Неужто демоны вселились в это чистое дитя и водили ее рукой?

Крупная, прозрачная слезинка упала с ресницы маленькой синьорины прямо на листок — нет, ее душа была такой же незамутненной и чистой, как эта капля.

Несчастное дитя еще слишком мало, чтобы сочинить нечто подобное, к тому же кричит во сне.

Возможно, рисунок лишь морок, темный пугающий морок. Когда божественный свет солнца перестает защищать нас, адова сила наслаждается безраздельной властью, пусть не в реальности, но в наших снах.

Леонардо опустился на корточки и спросил:

— Любезная синьорина, если эти жуткие твари пугают вас во сне, вы можете избавиться от них раз и навсегда! Просто порвите этот листок на мелкие кусочки и бросьте в огонь. Они обратятся в пепел и больше не посмеют тревожить сна такой прекрасной юной дамы.

Девочка кивнула, но как-то неуверенно, и склонила голову под гнетом тяжких мыслей. Нет, эти чудища не были навеяны ветром ночных кошмаров — она боялась их в самом деле. Он их видела!

Видела нечто, выходящее за пределы человеческого разумения.

— Лиа, скажи мне, ты действительно видела этих тварей?

Девочка кивнула и окончательно загрустила. Леонардо схватил со стола огниво, сложил листок с рисунками девочки, зажег щепку и растопил кончик сургуча:

— Смотри! — Сургуч послушно капнул на сложенный листок, запечатав его краешки. — Видишь, печать выходит крепкой, как камень. Если ты покажешь мне, где видела этих жутких существ, мы так же точно запечатаем вход туда. Они больше не смогут вырваться, не смогут напугать тебя. Давай попробуем, Лиа? Просто скажи мне, где ты их видела?

Девочка горестно вздохнула и указала пальчиком на пол.

— Здесь? Ты видела чудищ прямо в этой комнате? Они здесь бегали по полу? — Леонардо опасливо оглянулся: он не числил себя человеком робким, однако терпеть не мог пауков и гусениц.

Маленькая Леонтина покачала головой и сильно топнула ножкой по полу.

— В подполе? Все ясно! Бедное дитя, ты свалилась в подвал и натерпелась страху… — Он поднес горящую щепку к бумажке с рисунками. — Погляди, милая Лиа, сейчас твои страхи сгорят! Подуй на пепел, и всякие жуткие твари больше не посмеют тревожить тебя!

Девочка сложила губки трубочкой и старательно подула, легкий темный прах закружил над поверхностью стола и разлетелся во все стороны. Леонардо смотрел, как хлопья пепла оседают на каменный пол, смешиваются с пылью, и горько корил себя. Каким надо быть дурнем, чтобы сразу не сообразить — под тюремными стенами располагается обширное подземелье! Вчерашний наглый карлик не имел магических качеств. Он не мог превратиться в прелестную девочку, а точно знал, где находится лаз в подвал, поэтому побежал в помещение охраны, предоставив остальным арестантам с боем прорываться к выходу. Леонардо выпрямился, снова внимательно оглядел комнату и остановился на сундуке — громоздкий, сколоченный из толстых досок, скрепленных стальными полосами — не всякий крепкий мужчина сдвинет такой в одиночку, где уж с ним справиться карлику! Значит, где-то есть секретный рычаг или пружина…

Но только он шагнул в сторону сундука и вытянул руку, чтобы ощупать стену рядом с ним, как из дверей донеслось шарканье нескольких подошв.

Сторож возвратился в сопровождении целой свиты, сказать точнее, он, как и пара стражников, сам являлся частью свиты, сопровождавшей высокого и надменного сера Пьеро, наряженного в сплошной бархат, как для судебного слушания. Отец брезгливо поджал губы, узрев негодящего отпрыска. Леонардо успел спрятать рисунок за спину, склонился в глубоком поклоне со всей возможной сыновней почтительностью. Родитель едва взглянул в его сторону. В тюремные стены его привел отнюдь не отцовский долг, а исключительно просьба синьора Лоренцо ди Медичи, который в силу доброго нрава долго смеялся, узнавши, что Леонардо даже в камере ухитрился устроить форменный фейерверк.

Сер Пьеро молча вручил тюремному сторожу предписание о переводе Леонардо ди Пьеро, именующего себя Да Винчи, из карцера в отдельную камеру, вплоть до судебного слушания и отряхивал с рукава воображаемые пылинки, выжидая, пока стража уведет его первенца.

* * *

За окном камеры, забранным частой решеткой, ворковали голуби, солнечные лучи падали на грубый деревянный топчан и большой кусок холстины, брошенный поверх свежей соломы, полы и стены здесь были сухими. Но такие благоприятные перемены мало порадовали узника. Он сел на топчан, запустил пальцы в волосы и задумался. Стоит ли огорчаться, что ему помешали осмотреть сундук и стену? Если девочка пропала в одном месте, а нашлась совершенно в другом, на тюремном дворе, из подземелья имеется как минимум два выхода. Значит, один из них он рано или поздно найдет.

Вот надо ли ему спускаться туда, вниз? Куда ему бежать? Что его ждет?

Стоило ему улечься на солому и погрузиться в дремоту, как он оказался во власти невиданных и жутких существ. Хотя синьор Да Винчи уже успел стяжать определенную артистическую известность, но все еще оставался достаточно молод, чтобы хранить в памяти ужасные истории, которыми мальчишки-ученики стращают друг друга долгими вечерами: ощерившиеся подвальные крысы, размером со степного волка; ведьмы, вытапливающие жир из тел некрещеных младенцев; заблудившиеся и одичавшие в подземельях люди, пожирающие мертвечину; призраки зачумленных, которых во времена мора сотнями сбрасывают вниз без всякого почтения; служители древних, забытых языческих сект, которые по сею пору почитают своих злобных богов, спускаются в подземные храмы и приносят человеческие жертвы…

Капли пота ледяным бисером рассыпались по лбу, он стряхнул их рукавом и резко сел на топчане. Флоренция — огромный город, в котором иногда пропадают люди, как и в любом другом большом городе.

Это происходит по разным причинам, никак не связанным с тайными подземельями. Леонардо осмотрел десятки тел, провел сотни часов в монастырских больницах, помогая братьям, и прекрасно знал, как страшны бывают недуги, которые разносят крысы — чума, водобоязнь, столбняк. Однако ни разу ему не случалось наблюдал следов от укусов гигантских крыс. Вряд ли такие грызуны вообще существуют. Просто людям свойственно воспринимать неизвестность и темноту как источник опасности. Перестать бояться темноты очень просто — нужно зажечь свет!

Значит, ему потребуется фонарь, но необычный — особый светильник, способный развеять кромешный подземный мрак. Леонардо аккуратно оторвал полосу бумаги от рисунка и быстро начертил на ней записку, с просьбой доставить осветительный прибор, который он смастерил для театральных представлений. Устройство представляло собой небольшой закрытый короб, внутрь которого помещалась свеча, в одну из стенок короба встраивали выпуклую линзу, которая собирала свет в широкий и мощный пучок. Яркий луч используют, чтобы привлечь внимание к актеру на сцене, но справиться с темнотой ему тоже вполне по силам. Между празднествами и представлениями весь театральный скарб хранился в пригородном доме, унаследованном Везарио от дальней родни, фармацевт ограничивался вполне умеренной платой за эту дружескую услугу. Оставалось переправить ему записку, только сделать это было не так-то просто.

Неизвестно, когда Лис соизволит навестить его в следующий раз.

Вручать послание, где испрашиваются предметы, пригодные для побега, в руки отца-правоведа было весьма неосмотрительно. Тюремный сторож наверняка не обучен грамоте, именно потому откажется помочь. Одно дело принести арестанту лишнюю миску еды — за его же деньги, а передавать сомнительную записку совсем другое. За такое погонят со службы и не посчитаются с былыми заслугами. Запертый в одиночной камере, Леонардо был лишен даже последней возможности — передать записку с кем-то из счастливчиков, покидающих тюремные стены.

Решение проблемы пришло ко времени ужина, что называется, «на своих двоих». Дверные петли застонали, и на пороге явилась целая депутация — сторож, два стражника и парняга со шрамом. Именно он толкал деревянную тележку, на которой громоздился котел с похлебкой. Это нехитрое занятие парняге существенно осложняли кандалы, сковывавшие запястья и щиколотки. Маловероятно, что кованые браслеты и цепи прибавили к затрепанному колету в качестве украшения, потому герой без устали ругался со своими притеснителями:

–… Если бы моя слюна была ядовитой, как у василиска, я бы давно нахаркал в вашу поганую бурду. Вы еще ответите за то, что принудили меня — кондотьера^[12], человека благородных кровей! — к черному труду. Приставили к недоумку-кашевару! Тьфу!

Он с чувством плюнул на башмак стражнику и заработал изрядный пинок.

— Подумать только! Какие нежности при нашей бедности, — хмыкнул сторож. — В наших стенах даже натуральные князья содержались, не тебе ровня!

— Точно. Мы здесь всяких навидались, — дружно поддакнули стражники.

— Ах, вам не нравится кашеварить, ваша милость? Значит, завтра отправим этого высокородного синьора расчищать тюремный двор. Давай! Двигай вперед!

Тюремный сторож задержался у открытой камеры Леонардо. Судя по виду, он пребывал в добром расположении духа и лично вручил узнику миску с похлебкой, ломоть хлеба, даже присовокупил к этому практически чистую ложку:

— Такие дела, синьор, что и наши молитвы дошли до Святой Девы. Лиа сегодня с утра как проснулась, стала мурлыкать какой-то мотивчик. Совсем простенькую песенку и слова в ней совсем простые. Но это слова, синьор!

— Какое диво! Почту за честь услышать голосок маленькой синьорины. — Он улыбнулся словоохотливому сторожу. — Я невольно услыхал, что есть работа на тюремном дворе, том самом, где нашлась девочка? Так я охотно помогу.

— Двор тот самый, да. Но для чего вам утруждаться синьор? Лежите себе в камере. Могу попросить фра^[13] Себастьяна из тюремной часовни, чтобы принес вам молитвослов, оно же видно, человек вы ученый и все буквы назубок знаете, все веселей вам будет.

— О, не стоит ваших хлопот, просто хочется размяться. Ноги затекают.

— Ладно. Если вы так просите, выведем вас во двор вместе с остальными. Только чур не задирайте больше этого малахольного вояку.

Примечания

12

Кондотьеры — в Италии XIV-XVI века командир военного отряда, нанятый на службу городом-коммуной или княжеством. Зачастую кондотьерами были иностранцы.

13

Фра — принятое в Италии обращение к члену монашеского братства или священнослужителю.