Мозаика жизни

Джули Чхартишвили

Жизнь наполнена событиями, выборами и решениями. Нитью через нее протягиваются люди – близкие и далекие, но никогда не случайные. В этой книге – история одной женщины, ее судьба и мысли. Вы спросите, сколько же сокрыто в одном человеке? Конечно, целая Вселенная.

5. Керчь, заводской двор, пляж, война

Мне всегда хотелось побывать в тех местах, где воевал мой папа. Прикоснуться как-то к тому, что на грани жизни и смерти. Почувствовать энергетику своего отца, такую добрую, неторопливую, вдумчивую. Когда я была в Польше и побывала в Кракове, я подумала, что в Польше я хотела бы жить в Кракове. И всегда хотела побывать в Керчи. Керченскую часть войны, с самого её начала, папа мне рассказывал, и сегодня этот рассказ представляется мне в виде ясной и чёткой картины.

Первые месяцы войны, наши отступают. Папина часть окопалась у края большого заводского двора завода им. Кирова или Карпова (не помню) в Керчи. В здании завода уже немцы. За спиной у наших солдат — полоса пляжа и море. Чёрное море. Над позицией наших солдат низко пролетают немецкие самолёты. Просто расстреливают наших солдат. Наших самолётов не видно. Прошёл слух, что отдан приказ «отступать». Кто как может. Но куда? За спиной море. Любое движение по линии окопов пресекается выстрелами из заводского здания и сверху, с самолётов. «Не верь» — говорил мне отец, «что снаряд дважды не попадает в одно и то же место. Попадает, даже трижды». Немцы не торопились. Они понимали, что оставшейся горсточке солдат никуда не деться. Наши понимали, что это последний день. Завтра — смерть или плен. Папа набрасывает последнее послание маме. «Я не буду уничтожать партбилет и последний патрон в пистолете — мой. Не верь, если скажут, что я попал в плен. Джулю отдай в русскую школу…» Эту записку он передал маме потом при первой встрече. Напряжение нарастало. У некоторых не выдерживали нервы. Пулемётчик, лежащий рядом с отцом, вдруг вскочил и с криком «а-а-а» побежал по заводскому двору. Его тут же расстреляли. Стреляли с двух сторон. Наступила ночь. Вдруг папа услышал лёгкий шум со стороны моря и тихий голос: «Хлопцы, тихо перебирайтесь сюда». Старик-украинец подплыл к ним на своей лодке. Папа и находящиеся вокруг солдаты тихо перебрались в лодку, и старик вывез их в расположение советских войск.

В каком-то из городов Северного Кавказа (не помню в каком), был назначен сбор тех, кто смог выбраться и не попасть в плен. «Тогда немцы в плен не очень брали» — рассказывал папа, «если узнавали, что член партии или офицер, расстреливали на месте». И вот собралась большая толпа, отступивших, так сказать, неорганизованно, советских солдат. У офицеров сорваны ими же погоны. У членов партии где-то выброшены, на случай попадания в плен, партбилеты. Только у моего отца сохранился партбилет, заботливо обёрнутый в какую-то бумажку. Генерал, который беседовал с каждым и направлял поступающих в ту или иную часть, вывел отца перед толпой и продемонстрировал его и его партбилет. И ещё папе дали единственный за время войны двухнедельный отпуск.

Конец ознакомительного фрагмента.