Лес тысячи фонариков

Джули Си Дао, 2017

Сифэн молода и прекрасна. Однако она всего лишь бедная крестьянская девушка, а может стать властительницей мира – если прибегнет к темной магии и принесет в жертву свою любовь. Но стоит ли трон такой расплаты?

11

Их ожидал простой и сытный ужин: лесные орехи, ягоды, коренья и тающая во рту жареная рыба из пруда. Путники ели при свете ночников и беседовали приглушенными голосами, хотя поблизости больше не было следящих за ними тэнгару. В безмятежности сумерек поляна казалась наполненной жизнью. Ночью ее сущность, как и сущность всего Великого Леса, проявлялась особенно отчетливо.

С гримасой неудовольствия Хидэки принялся за коренья.

— Я не понимаю, зачем они притащили нас сюда. Мы не виноваты в том, что произошло.

— У них, должно быть, есть на то свои причины, — возразил Сиро. — Но меня тревожит, что мы так и не узнали, кто и почему прислал их нам на помощь.

— Королева сказала, что причина в тебе. — Вэй повернулся к Сифэн.

Девушке стало не по себе под обращенными на нее взглядами.

— Она имела в виду всех нас, — не раздумывая ответила она.

Хидэки вздохнул:

— Что касается воссоединения пяти царств Фэн Лу, то этого никогда не случится, пока на свете существует людское племя. Они ни за что не объединятся под знаменем одного человека, так же как сотни лет тому назад они не подчинились Царю Драконов.

— Напрасно ты начал разглагольствовать по поводу перемирия, — заметил Сиро. — Не нашего ума дело решать, какими должны быть торговые соглашения. Немного нефрита — очень небольшая цена для мира, даже если он и не просуществует долго.

Сифэн подалась вперед всем телом:

— Мне кажется, это такая захватывающая вещь: политика царей.

— Представляю, каково это: быть Императором. — Глаза Вэя блеснули, и он вонзил нож в свой кусок рыбы так, будто в руках у него был меч:

— Вторгнуться на территорию более слабого врага, с помощью подкупа и угроз получить то, что хочешь. А там, где слова не действуют, — приказать армии силой добиться исполнения твоих желаний…

— Это так, но нельзя все время использовать только силу, — отозвался Сиро. Политика царей, как выразилась Сифэн, требует определенного баланса сил. Никто не пошел бы на этот договор, если бы он не был выгоден обеим сторонам.

— Но в большей степени — его собственной, — прибавил Хидэки, и карлик вздохнул.

— Это, наверное, похоже на использование аптекарских весов, — предположила Сифэн. — Когда обе чаши выравнивают, так что они кажутся на одном уровне, хотя на одной из них может быть просто грязь, а на другой — золотая пыль.

Сиро посмотрел на нее с удивлением:

— Да вы — поэтесса.

— А вы аристократ, — хихикнула она, указывая на его тарелку. — В бедной семье никто не рискнет есть так медленно.

— Я уже трижды опустошил свою тарелку, — согласился с ней Вэй, и все рассмеялись.

— Моя семья пользуется большой благосклонностью нашего царя, — признался Сиро, — но среди моих братьев я один нахожусь у него на службе, остальные живут в свое удовольствие. Когда кому-то не везет и он рождается карликом среди высоких и статных, приходится доказывать, что он чего-то стоит всеми доступными способами. И что, в таком случае, может быть лучше политики — удела могущественных?

— Вы работаете непосредственно с царем? — спросил Вэй.

Сиро кивнул:

— Мне пришлось приложить вдесятеро больше усилий, нежели обычному чиновнику, чтобы попасть на это место. Но я добился своего. Не обращая внимания на насмешки, я сосредоточился на том, чтобы заслужить уважение людей в нашем царстве. Моя собственная семья не стала относиться ко мне более снисходительно, но что мне до этого, когда сам царь прислушивается к моему мнению?

Вэй слушал его, опустив голову:

— Но ведь вы — аристократ, и одно это уже ставит вас на недосягаемую высоту по сравнению с юношей из бедной семьи. Я не утверждаю, что ваша жизнь была легкой, но близость семьи к царю открывала для вас все двери.

Хидэки посмотрел на него с интересом:

— Ты хочешь стать посланником?

— Я хочу стать бойцом. Воином Императорской армии.

— И выполнять желания Императора, когда слова не приносят результата? — улыбнулся Сиро, повторив высказанную Вэем ранее мысль.

— Когда требуется, мечи звучат сильнее слов. Но вряд ли мне предоставится такая счастливая возможность.

— Кто знает, быть может, ты обретешь ее во время нашего путешествия, — в голосе карлика слышалась доброта. — Возможно, ты достигнешь своей цели к концу нашего пути, но сейчас, я думаю, всем нам пора спать.

Он поморщился, дотронувшись рукой до плеча, но, видя общую обеспокоенность, добавил:

— Это пустяки. Коса поцарапала меня, когда я нанес рану разбойнику. Пойду помоюсь в пруду. Его воды, должно быть, прохладные и целебные.

— Я обязан вам жизнью, посланник. Если бы не вы, он бы меня убил.

Сиро отмахнулся от благодарности Вэя:

— Любой сделал бы для товарища то же самое.

Они низко поклонились друг другу.

Сифэн улеглась на приготовленное ложе, вдыхая сладкие ароматы жасмина и бамбука. Вэй притянул ее к себе, накрыв их обоих одеялом, и девушка мгновенно уснула. Но, несмотря на усталость и удобную постель, она просыпалась несколько раз за ночь с бешено колотящимся сердцем от преследовавшего ее ночного кошмара: пещеры, в которой угольно-черные змеи с глазами, подобными каплям крови, скользили в ее сторону.

Проснувшись в третий раз, Сифэн села в постели. Вэй спал как ребенок, подложив сложенные ладони под щеку, неподалеку от них мирно почивали Хидэки и Сиро. Звезды все еще сияли на небе, хотя низкие облака уже начали затуманивать луну. Девушка спустилась к пруду, по пути с наслаждением ощущая мягкость травы между пальцами ног, и ополоснула водой воспаленное лицо.

— Ты плохо спала. — Древний голос звучал как шелест листвы осенью или как падающий снег зимой.

Королева тэнгару с ее хрупким до прозрачности телом приблизилась к Сифэн. В темноте ее рога и хвост были почти незаметны, ее можно было принять за маленькую старую лошадь. Но человеческий разум, светившийся в ее глазах, развеивал эту иллюзию.

— Мне снились сны, только и всего.

— Только и всего? Ничего больше? — Бездонный взгляд королевы проникал в душу. — Ты мне любопытна. Ты разделена. Я это поняла, как только увидела тебя.

— Разделена?

— Посмотри на свое отражение, возможно, тогда поймешь…

Сифэн медленно наклонилась к своему отражению на поверхности пруда, так что ее волосы свесились через плечо. В лунном свете она могла разглядеть только правую половину своего лица. Другая половина была скрыта тенью, виднелся лишь глаз, исступленный и черный, как ночь.

— Я вижу два лица. В тебе обитают два существа, и они борются между собой за власть. Сердце одного из них радуется тьме, и боль слабых душ служит для него пищей. Другое тянется к свету, жаждет жить и любить, как все люди. Неужели ты этого никогда не чувствовала?

Сифэн вглядывалась в поверхность воды с рассыпанными по ней звездами и видела свое лицо: одна половина его была светлой, другая — темной и скрытой. Она приложила руку пониже сердца, и пот выступил у нее на лбу. Сейчас тварь была неподвижна и молчала, но девушка знала, как быстро змеиная сущность может ожить, корчась в темнице ее тела.

— Воины убивают каждый день. — Перед глазами Сифэн встало кровопролитие на лесной тропе: Сиро, пронзающий мечом владельца косы, и Вэй, единым взмахом руки отсекающий голову своему противнику. — Почему я разделена, а они — нет? Почему судьба предназначила мне носить в себе эту тварь? Карты предсказали, что мое назначение — быть выше других, но…

— Здесь нечем гордиться, — резко оборвала ее королева, и Сифэн обернулась к ней, пораженная и пристыженная. — Твоя… тетка лишь навредила, забив тебе голову мыслями о твоем предназначении. Нет, это не ложь. Тебе действительно предстоит триумф, о котором она говорит, но только если ты сама выберешь этот путь. А не лучше ли ничего об этом не знать? Не лучше ли просыпаться каждый день, живя настоящим, нежели подчинить себя ожиданию будущего?

Сифэн с облегчением выдохнула и расправила плечи. Если в прошлом она не до конца верила Гуме, то теперь, услышав правду из уст королевы, можно было отбросить все сомнения. Захлестнувшую ее радость, однако, омрачала мысль о том, что это предназначение может таить для нее и Вэя.

— В таком случае мне придется продолжать хранить это знание втайне, — ответила девушка.

Тэнгару величаво подняла голову:

— Ты станешь Императрицей только в том случае, если по своей воле изберешь темный путь к этой цели. Имей в виду: ты не исключительна и не единственная на этом свете, чьи достоинства может оценить Император. Чем быстрее ты это поймешь, тем более правильный выбор сделаешь.

— Я была раздосадована на Сиро, потому что он решил, будто на нас напали из-за него, — призналась Сифэн. — Вы усовестили меня, и были правы. Я сомневалась в верности пророчества Гумы, но при этом всегда хотела, чтобы это было правдой. Мне хочется… нет, мне необходимо стать чем-то большим, чем я есть сейчас.

— Это возможно, — сказала королева, глядя на нее своим нежным взором. — И для этого тебе вовсе не обязательно следовать предложенным тебе сумрачным путем. Твоя Гума хочет власти и богатства, но ты желаешь стать Императрицей для чего-то другого. В чем причина, по которой тебе хочется оказаться в царской клетке?

— Клетка дает защиту. Она словно отделяет того, кто в ней находится, от остального мира… — Сифэн замялась: — Я устала быть никем и хочу что-то значить для людей. Став Императрицей, я смогу распоряжаться собой. Гума не посмеет мне приказывать, а Вэй не будет считать меня своей собственностью.

— Но другой человек — будет.

— Если я стану Императрицей, — возразила Сифэн, — меня начнут почитать и бояться. Я не хочу быть столь же незначительной и жалкой, как Гума или моя мать. Мне хочется сделать счастливыми тех, кого я люблю.

Она представила тетку, имеющую возможность отдыхать и есть досыта, вместо того чтобы горбиться над шитьем, и Вэя, занимающего высокий пост во дворце. Сифэн даже могла бы найти мужа для бедной маленькой Нин.

— Я буду Императрицей не только для себя, но сделаю так, чтобы и им было хорошо. У меня будет цель в жизни, для этого я готова на все.

Губы королевы искривились:

— Как легко ты готова отказаться от тех счастливых даров, которые у тебя уже есть. Но ты молода и еще многого не знаешь — того, что может заставить тебя пожалеть о своем выборе. Нам всем приходится через это пройти.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Сифэн уже не столь самоуверенно. — О каких счастливых дарах вы говорите?

— Подлинные любовь и дружба редко достаются тем, у кого есть власть.

Королева склонила голову, и, когда ее рога коснулись поверхности пруда, по отражавшемуся в нем ночному небу пробежала красивая волнистая рябь. Она проскользнула через весь пруд в сторону второго мостика, ведущего к яблоневому деревцу, и ветви яблони засверкали.

— Это дерево — самая большая драгоценность Фэн Лу. Все эти века я хранила его для того, кому оно предназначено.

— Для того, чья судьба — объединить царства и установить на континенте мир? — Сердце Сифэн забилось сильнее при мысли, что этим человеком может оказаться она. Возможно, именно ей выпал этот славный жребий, и Гума говорила о нем, когда предрекала девушке судьбу Императрицы.

— Воды говорят о двух переплетающихся великих предназначениях. Одно из них может стать спасением для Фэн Лу, другое может привести его к гибели. Это дерево, возможно, предназначено для тебя… или для нее.

Для нее. Всего два слова, но в них так много смысла.

Первое значение: оно может быть не для тебя. Второе значение: есть другая женщина. И третье: ее судьба может быть более великой, чем твоя.

— Шут, — твердо произнесла Сифэн. Ее глаза застилала пелена, как в тот день, когда ей привиделось, как она уничтожает Нин. Внезапно каждую клеточку ее тела пронизала неодолимая жажда сжечь деревце до корней, поднести к его ветвям горящий факел и с наслаждением наблюдать, как пламя превращает их в осыпающийся пепел. Еще мгновение назад хранимая тэнгару величайшая святыня, а теперь — горстка тлеющих угольков, чья жизнь мимолетна. А там посмотрим, сможет ли Шут — этот прелестный мечтательный Шут с длинными ресницами — помешать Сифэн воплотить ее великое предназначение.

Однако мысли ее вскоре прояснились и от злобы не осталось и следа. Представив умирающими эти чудесные бело-розовые соцветия, она почувствовала, как по щеке ее катится слеза.

— Если это дерево предназначено для нее, надеюсь, она сможет его найти.

— Ах! — Улыбка королевы таила в себе невыразимую печаль. Она положила лапку на руку Сифэн.

— Боюсь, вся твоя жизнь будет сражением с собой, но ты должна всегда помнить об этой, светлой стороне своей натуры. Позволь ей победить живущую в тебе тьму, и тогда, кто знает, быть может, именно ты принесешь спасение для всех нас.

— Я не знаю, как победить, — прошептала девушка, слезы обожгли ей глаза. — Как уничтожить эту тварь… это чудовище, которое сидит внутри и не отпускает меня, куда бы я ни шла?

— Тебе придется выбирать, — королева впилась в нее исступленным, неистовым взглядом. — Ты хочешь стать Императрицей, чтобы обрести власть над своей жизнью, но она у тебя и так уже есть. У тебя есть яд, но есть и противоядие, и ты не отступишь, если таким будет твой выбор. И помни: это будет жестокая битва, если в дело вмешается он.

Внезапно Сифэн уловила движение на поверхности пруда. Вода все еще была покрыта легкой рябью, и вдруг на ней появилось темное пятно. Оно напоминало распахнутый зев пещеры, внутри которой скрывался кто-то — девушка это чувствовала — уже давно ее поджидавший. Она в страхе отвернулась, узнав существо, притаившееся внутри.

— Кто он, этот Змеиный Бог? — спросила Сифэн, и ветви деревьев, несмотря на отсутствие ветра, затрепетали.

— Гума ни за что не признается, как много он для нее значит, — ответила королева. — Сифэн, опасайся колдовства, которое кажется слишком легким. Все имеет свою цену, она теперь знает это, узнаешь и ты. Для некоторых видов колдовства нужна кровь. Но есть и такое, для которого необходима часть тебя самой и которое съедает твою душу.

Лапка королевы напряглась, прижавшись подушечками к руке Сифэн.

— Он научил ее всему, но твоя тетя еще не полностью с ним расплатилась.

Инстинкт подсказал Сифэн, что тэнгару подразумевала не деньги. В таком случае, что же Гума была должна этому человеку? По траве пробежал ветерок, и девушке показалось, что травинки зашептали: тебя, тебя, тебя.

Пруд снова покрылся рябью, и на его поверхности отразилась Гума, она глядела вверх и, кажется, узнала Сифэн. Губы тетки печально и беззвучно назвали племянницу по имени, и покрывало из воды, разделявшее их, затрепетало.

— Ты на нее очень похожа. В вас обеих вода — стихия, которая дает вам волю принимать решения и действовать самостоятельно. Вас влечет друг к другу, словно два потока, сливающихся в одну реку.

Королева направилась к своей пагоде между деревьев. Тени от мостика нарисовали полосы на ее медного цвета фигурке.

Сифэн поднялась, во рту у нее пересохло:

— Пожалуйста, не уходите, не оставляйте меня одну.

Тэнгару обернулась с выражением сострадания на древнем лице.

— Ты не одна. Со временем ты получишь ответы на все свои вопросы, но не от меня. И все же, я дам тебе один последний совет.

— Я с почтением его выслушаю.

— За колдовство и знание часто приходится платить кровью, у которой тоже есть цена. И ты расплачиваешься каждый раз, когда добываешь кровь из бьющегося сердца. Постарайся не заплатить слишком высокую цену, ведь ты пока не понимаешь, что сколько стоит. Красота не стоит твоей души.

Она знала про кроликов. Сифэн охватило негодование. Что может знать демон о притягательной силе ее лица, единственного дара, которым наградили ее боги? Однако, когда королева приблизилась к ней, окутанная ароматом белоснежных цветов лотоса, ее раздражение сменилось раскаянием. Кончики рогов тэнгару легонько коснулись исцеленной щеки Сифэн.

Вблизи усталость во взгляде тэнгару была особенно заметна, так же как и слабость ее тела, напоминающего нежные веточки яблоневого деревца. Земля и Фэн Лу осиротеют без нее и уже никогда не будут прежними.

— Кто будет хранить эту поляну в ваше отсутствие? — спросила Сифэн, с удивлением почувствовав печаль в собственном голосе.

— После меня будет другая. Не бойся. Мы все должны охранять дарованные нам сокровища и сражаться за них, — ее взор проник в место под мятежным сердцем Сифэн.

— Спасибо, ваше величество, за доброту.

— Хотела бы я знать, доброта ли это? Спокойной ночи, Сифэн, — мягко промолвила королева демонов, возвращаясь под сень своих деревьев. — И если однажды ты вернешься в Великий Лес, отнесись к нему с почтением. Мое тело скоро обратится в прах. Мы не встретимся больше.