Уютная кондитерская в Париже

Джули Кэплин, 2018

Романтическая история для поклонников Изабелль Брум, Элизабет Гилберт и Хелен Рольф. Нина самая младшая в семье, поэтому каждый считает своим долгом дать ей совет и спасти от всех неприятностей в мире. Но девушке пора расправить крылья. У нее появляется уникальная возможность осуществить свою мечту: Себастьян, лучший друг ее брата, ищет помощницу, чтобы открыть кондитерскую в Париже. Вот только Нина когда-то была влюблена в Себастьяна. Смогут ли они работать вместе? Девушка решает рискнуть и собирает чемодан. Мы забронировали вам столик с видом на Эйфелеву башню. Наша кондитерская предлагает уникальное меню: вкуснейшие макаруны, эклеры, горячий ароматный кофе и чарующую атмосферу любви в самом романтичном городе мира. «Просто блестяще». – Goodreads «Волшебно, увлекательно, весело и захватывающе». – The Writing Garnet «Это все про чувства… Я в восторге!» – The Cosiest Corner «Неотразимо». – Кэти Ффорде, автор бестселлеров Sunday Times

Глава девятая

— Мы уходим через пять минут. Ты готова? — спросил Себастьян. Он сидел, сутулясь над своим ноутбуком, и едва оторвал взгляд от экрана, когда Нина вкатила продолжающую оказывать сопротивление тележку, у которой определенно были свои представления о том, как нужно жить. Вид его вызывал ощущение крайнего неудобства: он сидел на краю стула, боком к столу, на котором стоял ноутбук.

— Вообще-то, — сказала Нина, деловито выгружая яйца и радуясь тому, что он поглощен работой, — мне нужно… ммм, наверно, оборудовать еще одно рабочее место на тот случай, если появится кто-то еще.

За этим последовало мучительное молчание, и несколько секунд она даже думала, что, может быть, ее предложение прошло. Ну уж нет. Он поднял голову над своим ноутбуком, подозрительно сморщив лоб.

— Ты не могла бы уточнить?

— Ну, понимаешь…

— Нет.

Нина рискнула посмотреть в его сторону, поймать его сверлящий взгляд. Чувствуя смущение, она потерла икру подъемом другой ноги, изо всех сил стараясь не выглядеть изворотливой.

— Нина, да бога ради!

Нина поморщилась.

— Я же это не специально. Я… понимаешь, сказала об этом одной англичанке, с которой познакомилась, и она по-настоящему заинтересовалась и…

— И ты не подумала о том, чтобы сказать ей, что курс уже под завязку или что-нибудь в этом роде? — прорычал Себастьян с таким чувством, что Нина даже не нашла слов для ответа. Ей казалось, что эта проблема не стоит выеденного яйца.

— К черту, — сказал он, как отрезал, и схватил костыли. — С меня достаточно. Вызови такси. Я буду на улице.

Как только он вышел, Нина усиленно заморгала. Нет-нет, плакать она не собиралась. Себастьян не стоил ее слез, он был свиньей, но плакать из-за него она не собирается. Нина его ненавидела. И как только она когда-то думала, что влюблена в него, в такую наглую, грубую, раздраженную, злобную, грубую, нетерпимую свинью?

* * *

На обратном пути в отель они ехали в такси в гробовой тишине, Себастьян снова сидел сзади. Нина все сорок пять минут пути смотрела в окно, мысленно собирая свои вещички. Ей это было не нужно. Она поможет Себастьяну подняться в номер, а оттуда — на всех парах побежит в его квартиру, соберет вещи и унесет отсюда ноги к чертовой матери. Пусть найдет себе другого помощника.

Такси резко остановилось в этом ужасном потоке машин, и Нина своим телом чуть не вырвала ремень безопасности из его креплений, поэтому теперь у нее болело плечо. То, что трафик в Париже сплошной кошмар, было признано официально. Время, проведенное ими в машине, казалось, длилось вечность, и оно сделало молчание между ней и Себастьяном еще больше невыносимым. Не улучшал атмосферу и тот факт, что у водителя явно были наклонности камикадзе: он не упускал ни малейшей возможности продвинуться хоть на фут вперед и вклиниться между другими машинами, а потом резко ударить по тормозам и остановиться в паре дюймов от бампера впереди. Нина вздохнула с облегчением, когда таксист нажал на тормоза у дверей отеля, для чего маневром, предпринятым в последнюю секунду, пересек три разделительные полосы, отделявшие его от тротуара.

Себастьян вручил ему пятьдесят евро и мучительно медленно выбрался из машины под взглядом ожидающей его Нины с костылями в руках. Водитель протараторил что-то по-французски, когда Себастьян принялся прыгать к двери отеля.

— Ты не хочешь взять сдачу? — спросила Нина, поняв, что водитель говорит о том, что у него не хватает сдачи.

— Не хочу, — прорычал Себастьян, даже не повернувшись.

Она пожала плечами, взяла сумку с ноутбуком Себастьяна и последовала за ним, прожигая его спину испепеляющим взглядом и бормоча проклятия себе под нос. В мыслях Нина уже была далеко отсюда. Вот ведь грубиян, даже не подождал ее. Себастьян был уже на полпути к лифту.

Он уронил костыль, нащупывая кнопку, и злобно выругался. Нина тихо вздохнула, пораженная тем, что, оказывается, в машине он еще не достиг порога своей раздражительности.

Когда она подняла костыль и передала ему, Себастьян чуть ли не вырвал его из ее руки. Нина прикусила язык и сохранила безразличное выражение лица. Ничего, еще десять минут можно потерпеть. Через десять минут она выйдет отсюда и больше никогда его не увидит. Ей нужно только сопроводить Себастьяна в лифте, открыть ему дверь, отдать ноутбук — а присяжные пусть потом разбираются, она ли огрела его по голове этим чертовым гаджетом или нет — попрощаться и удалиться. С нее хватит. С этой минуты он в свободном плавании.

Как только дверь лифта открылась, Себастьян тут же вышел, его костыли задребезжали, когда он по прямой устремился к своему номеру, набычившись, остановился у двери в ожидании, когда Нина подойдет и откроет ее.

— Спасибо, — прорычал он. — До завтра.

С этими словами Себастьян исчез, даже не оглянувшись.

Несколько секунд Нина стояла, сжимая кулаки. Как он смеет так с ней обходиться? Неблагодарная скотина. Да, она сегодня совершила пару ошибок, но никто не умер, к завтрашнему дню все готово. Она не была идеальной, но заслуживала лучшего, и она не допустит, чтобы это сошло ему с рук. Ярость в ней начинала приближаться к точке кипения. Чтобы вывести ее из себя, нужно было сильно постараться. Нина не любила конфликты, но… сегодня ей нечего терять. К черту.

Нина сделала три широких шага по коридору до гостиной. Себастьяна там не было, но ярость заставила ее направиться прямиком к спальне, из которой донесся звук упавшего на пол костыля.

Она сердитым толчком распахнула дверь и уже хотела назвать его имя, но тут, увидев его, остановилась как вкопанная в дверях.

Себастьян рухнул на кровать. Лежа на ней по диагонали, он прикрывал лицо рукой. Нина замерла, услышав его тихий стон. Весь бурлящий в ней гнев, готовый выплеснуться наружу, испарился в одно мгновение. Глупый, глупый, глупый дурак. Теперь она видела бледность его лица, крепко сжатые до скрежета челюсти, бесконтрольные движения нижней части его тела.

— Себастьян?

Он замер.

— Тебе?..

— Уходи.

Его голос звучал хрипло, а лицо он по-прежнему прятал.

Ну конечно, в таком состоянии она его ни за что не оставит. Нина подошла к прикроватному столику, на котором лежали две упаковки таблеток.

Девушка прищурилась, внимательнее пригляделась к нему. Себастьян лежал совершенно неподвижно, и она видела, что его лицо посерело еще сильнее. Этот глупец старался казаться храбрым. Ей не приходило в голову, что его мучает боль, правда, она не могла это понять — ничего в жизни себе не ломала.

— Тебе очень больно?

Ответная тишина сказала ей достаточно, чтобы все понять.

— Себастьян? — сказала Нина нежно.

— Да?

Он убрал руку с лица и посмотрел на нее, настороженный, как маленький мальчик, пойманный на лжи. Его глаза подозрительно увлажнились.

Несколько мгновений чувство вины терзало ее — вид у него был такой побитый и уязвимый. И это ее ужасно взволновало, ведь он всегда казался ей победителем в любой ситуации.

— Когда ты в последний раз принимал болеутоляющее?

Иногда наличие братьев было на руку. Они, все четверо, играли в регби и принимали болеутоляющее. Это было так мужественно. Джонатан как-то раз сломал ногу и стонал не переставая — жаловался, что у него под гипсом все зудит. Наконец мама дала ему вязальную спицу.

Себастьян с мятежным видом выставил вперед подбородок.

— Довольно давно.

Теперь Нина заметила меловую белизну вокруг рта Себастьяна, видела, как напряжено его тело.

— Это твое лекарство?

Он кивнул и поморщился от боли.

— И когда ты в последний раз принимал таблетку?

— За завтраком.

— Да господи ты боже мой. — Нина скрывала свое волнение за ворчливым тоном. Открыв упаковку таблеток, спросила: — Сколько тебе разрешили принимать зараз?

— Две — каждые четыре или шесть часов. Но они очень сильнодействующие. Мне от них плохо.

— Тебе больше нравится вот так мучиться? — отрезала Нина, рассердившись на него. Неудивительно, что он весь день был в дурном настроении.

Себастьян ничего не ответил, только слабо покачал головой. Глаза у него были закрыты, и Нина вдруг поняла, что он абсолютно беспомощен и страдает от невыносимой боли. Она достала две таблетки из блистера и поспешила в ванную. Набирая воду в стакан, Нина недовольно посмотрела на себя в зеркало. Иметь дело с кротким Себастьяном гораздо проще, подумала она, но видеть его в таком состоянии было нехорошо, и она знала, что он не примет от нее жалости.

— Что тебе сказали о мерах предосторожности, когда выписывали? — спросила она, ставя на стол стакан с таблетками. Ей нужно было посадить его, чтобы он принял лекарство.

— Отдыхать. Ногу не нагружать, держать на подушке. — Судя по его безжизненному голосу, он отдавал себе отчет в своем идиотском поведении и не хотел, чтобы Нина лишний раз заостряла на этом внимание.

— Ясно. Давай я помогу тебе сесть поудобнее. Если ты сядешь, я подложу тебе под спину и под ногу подушки. Потом болеутоляющее.

Себастьян тоскливо посмотрел на нее, и мрачная линия его рта дрогнула. Когда он моргнул, коротко кивнув, словно в своем полном изнеможении не мог говорить, она подошла к кровати и принялась поправлять подушки.

— Как ты думаешь, ты сам сможешь подняться? — спросила она.

— Дай мне минутку. Извини, эта езда в машине…

Нина не стала говорить очевидное: «и на ногах с самого утра без таблеток».

Когда Себастьян устроился на подушках и принял болеутоляющее, она заговорила снова. Нина старалась сохранять безразличие, но ей хотелось устроить его поудобнее.

— Хочешь, я сниму с тебя туфлю?

Он негодующе посмотрел на нее.

Теперь она закатила глаза.

— Послушай, Себастьян, признай наконец, что тебе нужна помощь. — Нина перешла на другую сторону кровати, развязала шнурок, стащила его черный броч с ноги. — Ну, видишь, никаких проблем. Я здесь. Готова тебе помочь и могу это делать. Никаких других планов у меня на вечер нет. Может, тебе попробовать уснуть? А позднее я бы заказала тебе еду в номер.

Он кивнул и закрыл глаза, что она восприняла как свою маленькую победу. Несколько секунд Нина стояла над ним, борясь с желанием убрать его волосы и поцеловать его в лоб.

Она вздрогнула, когда почувствовала, как его рука коснулась ее руки, но глаза Себастьян так и не открыл. Чуть сжав ее пальцы, он прошептал:

— Спасибо, Нина.

* * *

Нина вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Теперь она никак не могла оставить его в беде. Нина готова была лягнуть себя за то, что не понимала, какую боль ему приходится терпеть. Его постоянная раздражительность теперь не удивляла ее. Хотя Себастьян и говорил, что нянька ему не нужна, он явно нуждался в человеке, который позаботился бы о нем.

Вытянув губы, она достала записи, которые он сделал на завтра. Судя по рецептам, они должны были приготовить заварное тесто, заварной крем, шоколадные профитроли и эклеры к кофе. У Нины потекли слюнки, напоминая ей о том, что она ничего не ела с утра, но она решила подождать еще час, прежде чем что-либо заказывать, а когда заказ принесут, она его разбудит.

* * *

Осторожный стук в дверь сообщил о прибытии официанта. Чтобы между нею и Себастьяном не возникло никаких трений, Нина заказала себе и Себастьяну бургеры и картошку фри. На пути к двери она заглянула в спальню и увидела, что он еще спит. Секунду-другую Нина разглядывала его. Во сне его лицо смягчилось, темные волосы сбились на лоб, рот расслабился. И выглядел он моложе, стал более похожим на Себастьяна, которого она помнила, и Нина ужаснулась, почувствовав, как неожиданно защемило ее сердце. Быстро развернувшись, она поспешила к двери и резким рывком распахнула ее.

— Кто-то проголодался, — услышала она веселый шотландский говорок с некоторой долей иронии.

— Алекс, привет. Вы что — разносите заказы по номерам?

Он улыбнулся ей.

— Обычно нет, но персонал предупрежден — они дают мне знать о нуждах Себастьяна, и если я на месте, то заглядываю к нему. Как он?

Нина поморщилась, отступая, чтобы впустить его с подносом в номер.

— Неважно, если честно. Этот дурак сегодня переработал.

— Похоже на Баса. Абсолютный трудоголик.

Нина вскинула брови.

— Неужели вы лодырь? Ни за что не поверю.

— Я на него не похож. У него шило в одном месте. — Алекс пожал плечами. — Я живу по принципу «сделал дело, — на его щеках появились ямочки, — гуляй смело», а он просто какой-то супермотивированный. Исполнен решимости доказать, что его отец ошибался.

Нина хмурилась, идя следом за Алексом в глубь номера. Он поставил поднос на обеденный стол у окна и отодвинул занавески, чтобы увидеть огни Парижа, мерцающие в темноте.

— Я не помню его отца, даже не уверена, что видела его, но в этом нет ничего удивительного. Себастьян чуть не все время проводил у нас в доме. Когда мама поняла, что готовит он лучше, чем она, то предоставила ему полную свободу на кухне. Для нее это всегда было чем-то вроде испытания: готовить для четырех мусорных бачков в человеческом обличье, начисто лишенных вкусовых рецепторов, довольно утомительное занятие. В том возрасте мои братья были не особо разборчивы и количество всегда было важнее качества.

— Отец Себастьяна… — Алекс резко замолчал. — Бас! Принес тебе ужин в твоем вкусе, ленивый ты дурень. Говорят, ты на работе спишь.

— Ты попробуй покрутиться на костылях. Довольно утомительная хрень.

Нина повернулась. Себастьян стоял в дверях и выглядел немного лучше, правда, совсем чуть-чуть.

— Так что у нас сегодня в меню?

— Бургеры и картошка фри. — Нина самоуничижительно пожала плечами. — Не знала, что тебе заказать.

— Отлично. Спасибо.

Она отметила, что двигается Себастьян по комнате очень медленно, словно он днем израсходовал весь запас энергии, а зарядиться еще не успел. Что он скажет, если она посоветует ему поесть и снова лечь в постель. Нина поймала взгляд Алекса, который хмурился, глядя на мучительно медленное перемещение Себастьяна по комнате.

— Господи помилуй, ты как ходячий мертвец. Хорошо, что я догадался увеличить твою порцию картошки.

Нина обратила внимание, что Алекс, несмотря на все свои иронические замечания, как бы невзначай помог Себастьяну сесть, взяв у него костыли. Она же, сняв свою тарелку с подноса, передала его Себастьяну, чтобы он ел, держа поднос на коленях.

— Эта чертова картошка фри — последнее, что мне нужно. Когда я снова буду играть в мини-футбол, ты сможешь использовать меня в качестве мяча.

— Ничего страшного, мы поставим тебя на ворота, — сказал Алекс, он умыкнул ломтик картошки с тарелки Себастьяна и опустил свое долговязое тело на противоположный диван. Судя по его виду, Алекс мог с утра до вечера без всяких проблем есть картошку фри.

Нина закатила глаза, села рядом с ним, поставила тарелку себе на колени.

— Я все видел, — сказал Алекс, он скинул с ног туфли, умыкнул еще один ломтик и устроился поудобнее.

— Вы оба разговариваете, как мои братья. Мммм, вкусно. — Она принялась жевать картошку, только теперь осознавая, как проголодалась.

— Ха! Вот только Ник в жизни по мячу ногой не ударит. — Себастьян удостоил ее редкой улыбкой. — Братья Нины играют только в регби.

— Я, кажется, помню, что ты играл плохонького блуждающего полузащитника, — сказала Нина, реагируя на ходу. Она вонзила зубы в бургер, надеясь, что никто не заметил легкого румянца, появившегося на ее щеках, когда она вспомнила все матчи, на которых вроде бы смотрела игру братьев, а на самом деле околачивалась там, словно ошалевшая от влюбленности групи^[19]. О господи, какой же дурой она себя выставляла.

Себастьян тяжело вздохнул, и выражение сожаления скользнуло по его лицу.

— Давно это было, но я тоскую по тому времени.

— Почему же ты тогда бросил игру? — спросила заинтригованная Нина. Себастьян был не из тех людей, которые отступают перед трудностями или не делают чего-то, что им нравится. Жаль, что так получилось, он был хорош в игре. Ей пришлось подождать секунду-другую, пока он прожует картошку, которую, казалось, поглощал с удовольствием, несмотря на все свои возражения.

— К сожалению, работать по воскресеньям в утренней смене, когда ты чувствуешь себя так, будто тебя пропустили через блендер, довольно быстро приедается. Да и работа по семь дней в неделю тоже не способствует.

— Сплошная работа без игры делает из Баса скучного парня, — сказал Алекс. Его пальцы ухватили картофельный ломтик с тарелки Нины. — Впрочем, эта блондинка, как ее… Катрин из дизайнерской компании, кажется, с удовольствием сочетает приятное с полезным. Что с ней происходит?

— Дела давно минувших дней, — сказал Себастьян, которого вдруг почему-то так сильно озаботило пятно на его гипсе, что он принялся стирать его ладонью, отчего поднос начал опасно наклоняться. — Она много путешествует. В общем, поживем — увидим. — Он поднял голову, посмотрел на нее. — А как твои дела, Нина? Перспективный бойфренд? Что сталось с этим парнем по имени Джо? Ты с ним встречалась.

Это напоминало полицейский допрос, когда подозреваемого засыпают кучей слов, не давая ему опомниться, этакое действие по выяснению фактов без всякого личного интереса.

Нина вымучила уклончивый ответ.

— У тебя старые сведения. Мы с Джо перестали встречаться года четыре назад, и он уже женат, я была подружкой невесты на его свадьбе.

— Ай-ай, — сказал Алекс, делая грустное лицо и словно в рефлекторном сочувствии подвигаясь к ней на диване. — Наверняка это были не самые приятные ощущения.

Несмотря на это неделикатное замечание, его глаза светились сочувствием, и Нина, отвечая, предпочла смотреть на него, а не на Себастьяна.

— Нет, я их сама познакомила, а Али — моя добрая подружка. — Говорила она безразличным тоном. Она была искренне рада за них, но не готова признавать, что их отношения смягчили ее чувство вины по отношению к Джо, которого она никогда не могла полюбить так, как он этого хотел. Кто-то другой оставил первые зарубки на ее сердце. — Я была просто счастлива, в особенности еще и потому, что мы с Джо были не больше, чем друзьями.

Нина говорила, молча молясь о том, чтобы выражение ее лица ничего не выдало.

— Так, значит, в настоящий момент никакого перспективного бойфренда? — настаивал Себастьян.

Она отрицательно покачала головой.

— Слишком много дел, — категорически сказала Нина, раздраженная тем, что ему обязательно было нужно вытащить на свет божий ее непреклонное одиночество. Он явно демонстрировал свою кровожадность.

— Ну, в Париже у вас наверняка есть свободное время, — сказал Алекс с неожиданной веселой нахрапистостью в голосе. — Себастьян может превращаться в настоящего деспота. Не позволяйте ему использовать вас в его интересах. Вы обязательно должны посмотреть город. Знаете что — мне знакомы некоторые замечательные места. — Он сунул руку в нагрудный карман. — Вот, возьмите мою визитку. Никак не могу запомнить номер своего мобильника.

Себастьян сердито посмотрел на него.

— Нина приехала сюда работать! Мне нужно, чтобы она все время была под рукой — много неожиданных дел возникает.

Алекс беззаботно пожал плечами и тайно подмигнул ей.

— Если он будет слишком трудным боссом, дайте мне знать. Я сокращу его обеденные порции.

Нина улыбнулась ему в ответ, а он тут же умыкнул у нее еще один картофельный ломтик.

— Это уже похоже на план.

Губы Себастьяна плотно сжались. Нина почувствовала лишь слабенький укол вины за то, что на пару с Алексом подкалывает его, но он был таким брюзгливым засранцем весь день, и ей было приятно легкое утешение, которое она получала от добродушных шуток Алекса.

Когда они закончили есть, Себастьян довольно шумно зевнул.

— Ну хорошо, Нина. До завтра. Не опаздывай. Тебе придется встречать слушателей в зале.

— Мне?

— Я рисковать не буду — для меня эта лестница неподъемная, а у тебя все прекрасно получится. Все имена у тебя есть, и… а с одной из слушательниц ты даже знакома, — добавил он с недовольным выражением. — Тебе нужно будет только дождаться всех, а потом пригласить их в кухню.

— О’кей. — Она кивнула и собрала свои вещи. — До завтра. Счастливо, Алекс.

К ее удивлению, Алекс тут же вскочил, быстро собрал тарелки, резко развернувшись, взял поднос у Себастьяна.

— Я вас провожу, а это выставлю в коридор.

— Алекс, — быстро проговорил Себастьян, — ты мне нужен на пару слов.

— Сейчас вернусь, — ответил Алекс, игнорируя настойчивую просьбу остаться. Себастьян нахмурился. Нина снова подумала о том, как это ему удается напускать на мрачнейшее лицо еще более мрачное выражение.

Когда они вышли за дверь, Алекс поставил поднос на пол и сказал:

— Извините за эти шутки. Никогда не видел его таким капризным. Не позволяйте ему донимать вас. Игнорируйте его, а если захотите передохнуть, то я предлагал вам экскурсию по Парижу вполне серьезно. Моя визитка у вас есть. Отправьте мне ваш номер телефона… м-да. — Он покрылся румянцем. — Если хотите, конечно.

— Спасибо, Алекс. Это было бы здорово. — Нина весело ему улыбнулась, а сердце ее чуточку сжалось. Он был красив… дружелюбен, абсолютно полная противоположность Себастьяну и — ей даже думать об этом было стыдно — так напоминает ей Джо. Завязать дружеские отношения, в которой одной из сторон нужно нечто большее, нет уж, она любой ценой будет избегать этого. И не было ли в этом огромной иронии? Неудивительно, что Себастьян ее и близко к себе не подпускал.

— Алекс, — раздался рык из номера. — У меня не весь день. А у Нины еще важные дела.

— Что-то его и в самом деле напрягает, — прошептал Алекс. — Вам лучше уносить ноги. Увидимся.

Примечания

19

Групи (англ. groupie) — поклонница рок-звезды, поп — или рок-группы (или спортивной команды), сопровождающая повсюду своего кумира во время гастролей, употребляется почти исключительно в отношении молодых женщин, активно стремящихся оказывать своим кумирам сексуальные услуги.