Тайна «Школы Приквиллоу»

Джули Берри, 2014

В закрытой школе для девочек произошло преступление! Чудесным майским днём во время воскресного обеда замертво упали директриса и её брат. Семеро воспитанниц понимают, что миссис Плакетт и мистера Годдинга отравили, но кто?! И ведь если об этом узнают соседи, то школу наверняка закроют, а девушек отправят по домам. А тем временем в школу один за другим очень некстати прибывают посетители (например, влюбленный в директрису адмирал!). Так что девушки решили сделать вид, что ничего не произошло, и скрыть преступление. К тому же оказалось, что финансовые дела директрисы совсем плохи. Так на какие средства содержалась школа?! И кто всё-таки убийца? Каждая из школьниц талантлива по-своему, объединив усилия, они берутся за расследование.

Глава 2

Сквозь ситцевые занавески повеял прохладой вечерний ветерок. Белые розы на обоях в столовой — собственно, белыми эти цветы оставались совсем недолго — в лучах заката приобрели красноватый оттенок, равно как и навеки побледневшее лицо миссис Плакетт. Эта жёсткая и несгибаемая леди (которая, по чести сказать, никогда ещё не была такой жёсткой и несгибаемой) казалась совершенно лиловой, словно отражала солнечное тепло летнего вечера. Повсюду, куда ни простирался сквозь западное окно взгляд, даже грязь на обширных лугах фермера Баттса в лучах заката сияла неземным великолепием. Овцы казались светлыми ангелами. А далеко за фермой в розовеющие небеса взмывала пара грандиозных башен городского собора Или.

Впрочем, это волшебное зарево в столовой продержится лишь несколько минут, потом настанет пора зажигать лампы, поэтому Крепышка Элис спустилась в кухню и вернулась с керосином и спичками.

— Давайте перейдём в кабинет и составим план, — предложила Невозмутимая Китти.

— Давайте-ка лучше перейдём в кабинет и отведаем «целебного» вина миссис Плакетт, а заодно угостимся её печеньем из жестяной банки, — выдвинула встречное предложение Беспутная Мэри-Джейн.

Невозмутимая Китти хотела было запротестовать, но осеклась. Как и остальным девушкам, ей пришла в голову светлая мысль: а ведь и правда, более ничто на свете не преграждает им путь ни к печенью, ни к вину, ни к прочим сокровищам школы Святой Этельдреды!

Воспитанницы дружно бросились в спальню миссис Плакетт: всем было известно, что там, в прикроватной тумбочке, покойная директриса держала «целебное» вино и стаканы.

— Бутылки все пустые! — огорчилась Рябая Луиза. — Вот невезение.

— Но не жестянки, — пропела Крепышка Элис из глубины чулана, откуда и принесла две полные коробки с шотландским печеньем и одну со сливочными тянучками.

— Чаепитие будет роскошное! Вперёд! — позвала Китти.

Крепышка Элис мигом обернулась и поставила чайник на плиту, а Рябая Луиза зажгла лампу: к тому времени уже стемнело и требовалось больше света, поскольку Душечка Роберта и Глупышка Марта споткнулись в столовой о мистера Годдинга. Вдобавок Душечка Роберта, которая хоть и не до конца ещё выросла, но уже была самой высокой из всех девочек, умудрилась рухнуть прямо на остывшее тело.

Потребовалась нюхательная соль миссис Плакетт и немного печенья, только тогда угроза очередного обморока миновала и состояние Роберты вернулось к обычному счастливо-умиротворённому.

— Ослабьте корсеты, девочки! — возликовала Мэри-Джейн. — Долой правила, да здравствует свобода! Элинор, ты наконец-то избавишься от этого жуткого держателя осанки, отныне миссис Плакетт не заставит тебя его носить.

— Сожжём-ка его, — предложила Луиза.

Никто даже не успел возразить, как она схватила бандаж Элинор и швырнула в огонь камина.

Миссис Плакетт изо дня в день упорно пыталась выпрямить неизменно сутулую спину Мрачной Элинор и принуждала ту продевать руки в чёртову сбрую.

Элинор, надо сказать, сидела прямо и с тревогой следила, как тлеет орудие пытки.

— Тост, — провозгласила Невозмутимая Китти, почти окрылённая успехом. — За самоуправление! Отныне школой Святой Этельдреды для юных леди будут править эти самые леди. Вот так-то!

Последовали бурные аплодисменты.

— За независимость! — подхватила Рябая Луиза. — Никакие въедливые старухи теперь не будут нам указывать, когда нужно помалкивать и как раскладывать ложки, если на ужин явится племянница графа. Или советовать оставить научные эксперименты мужчинам.

Барышни отсалютовали Луизе чайными чашками.

— За свободу! — воскликнула Беспутная Мэри-Джейн. — Долой комендантские часы, суровые взгляды, лекции на тему морали и приличий.

Подруги принялись бурно, почти тревожно рукоплескать.

— За женщин! — объявила Крепышка Элис. — Девочки, каждая из нас вправе быть кем хочется. Чтобы всякие угрюмые и брюзгливые Плакетты не лепили из нас кукол на свой вкус.

Её слова вызвали грандиозное волнение.

— За сестринство! — вступила Душечка Роберта. — Будем держаться вместе, несмотря ни на что.

Последовали ещё три тоста, затем ещё три… Печенье и сливочные тянучки разлетались на ура. Чаепитие и впрямь удалось на славу.

На западной башне собора Или колокола пробили восемь часов.

В парадную дверь позвонили. Барышни замерли и переглянулись.

— Всё кончено! — пролепетала Душечка Роберта.

— Воскресный гость? — шепнула Мэри-Джейн. — Поздновато для ужина. Кто бы это мог быть?

— А мы тут (только полюбуйтесь!) устроили пирушку среди трупов, точно в усыпальнице! — зашипела Крепышка Элис. — Как это будет выглядеть?

— Занимательно, — отозвалась Мрачная Элинор, но на неё не обратили внимания.

— Нас поймают и обвинят в убийстве, — шмыгнула носом Глупышка Марта.

— Мне дурно… — всхлипнула Душечка Роберта. — Всё как в тумане…

Невозмутимая Китти вскочила с места.

— Никто нас не поймает и не обвинит, — прошипела она, — если только мы не натворим глупостей. Роберта! Возьми себя в руки. Луиза, Элис, Мэри-Джейн, — хватайте трупы и спрячьте в комнате директрисы. Сотрите кровь с лица её брата и заприте его в платяном шкафу. Саму мадам уложите в кровать и накройте одеялом, будто она отдыхает — просто для подстраховки. Давайте сплотимся и будем действовать сообща.

Снова прозвенел колокольчик. Крепышка Элис притушила лампы в кабинете, а прочие барышни тем временем схватились кто за холодную руку, кто за окостеневшую ногу и поволокли тела в спальню. Невозмутимая Китти стряхнула крошки от печенья с подушек и неспешно направилась открывать.

Узкий коридор был длинным, да и весь дом миссис Плакетт был просторным, куда бóльшим, чем ей требовалось. Собственно, это и стало одной из причин, почему она вообще открыла в нём пансион. Китти вдруг почудилось, что между ней и выходом лежат сотни дверей и сотни комнат. Но она тряхнула головой, и наваждение исчезло.

Сквозь прозрачную занавеску на окне виднелся силуэт — мужской, хотя с тем же успехом гостем мог оказаться и бочонок с головой сверху. На мгновение Китти вспомнила об отце и помедлила, успокаивая нервы, а затем открыла дверь. На пороге стоял грузный, сутулый, но всё ещё внушительный адмирал Локвуд, взирающий на барышню сверху вниз сквозь толстые стёкла очков.

Китти невольно отступила. Адмирал Парис Локвуд, некогда прославившийся подвигами во славу её величества, редко покидал деревенскую резиденцию, где жил в окружении привезённых из многочисленных путешествий ценностей и, как кое-кто полагал, мешков с золотом. В Или он снискал репутацию грозного тирана. Рыбаки поговаривали, что его крики порой доносились аж до реки Грейт-Уз.

Но сегодня суровый бас адмирала сменился приглушённым хриплым шёпотом:

— Конни?

Конни?! Невозмутимой Китти было некогда гадать, что бы это могло значить.

— Миссис Плакетт уже отошла ко сну, — твёрдо заявила она.

Адмирал потоптался на месте, прищурился и уставился на Китти.

— Жаль горемычную, — сокрушённо поцокал старик языком. — Бедолага. Впрочем, отчасти это странно… Ага, всё ясно! Это всё часть сюрприза!

Китти совершенно растерялась (уж поверьте, с ней подобное случалось нечасто).

Адмирал Локвуд вошёл в дом и принялся снимать френч.

— Что ж, мы всё равно можем поздравить молодого именинника, даже если хозяйка захворала. Держите!

Подмигнув Китти, он вручил ей тяжёлую бутылку, которую та покорно взяла.

— Молодого именинника?…

— Брата мадам, — объяснил адмирал. — Конни пригласила гостей, чтобы устроить ему сюрприз. Должно быть, я пришёл первым.

Бедняжке Китти померещилось, что земля вдруг ушла у неё из-под ног. И то, что кто-то мог всерьёз считать мерзкого Олдоса Годдинга молодым, было наименьшим из потрясений.

— Конни велела дождаться в кабинете, — сообщил старик, проходя в переднюю. — Она задумала пирушку с сюрпризом. Может, её внезапный отдых — какая-то специальная уловка. — Повесив френч в коридоре, он забрал у Китти бутылку. — Дайте-ка. Отменный портвейн — «Тейлорс Винтаж». Такого не найти ни в Или, ни в самом Кембридже. Мой вклад в торжество.

Они дошли до кабинета. Адмирал ловко снял обёртку и откупорил бутылку. На столике уже стояло множество бокалов, так что гость с удобством расположился возле него, поближе к камину, и подмигнул без того огорошенной Китти.

— Передайте мадам, что теперь она может прервать свой отдых. Праздник начался. Ух ты, печенье!

Зазвенел дверной звонок. Невозмутимая Китти, словно оказавшись в кошмарном сне, попятилась и улизнула в коридор. Остальные девочки высунули головы из дверных проёмов, точно испуганные крольчата.

— Что здесь творится, Китти? — прошептала Крепышка Элис.

— День рождения мистера Годдинга! — лаконично сообщила та.

Девушки в ужасе распахнули глаза. От этого зрелища хребет Китти точно превратился в стальной стержень. Да, именины — обстоятельство непредвиденное, но Китти не собиралась отказываться от новообретённой свободы, особенно из-за страха перед горсткой стариков, решивших воскресным вечером в честь дня рождения выпить портвейна, каким бы дорогим тот ни был. Судьба и без того редко считалась с мнением воспитанниц пансиона Святой Этельдреды.

Китти вновь подошла к двери. Стоявшего за ней человека она узнала безошибочно. Лишь один мужчина в Или обладал подобным телосложением: высокий, довольно полный, с лысой, вытянутой наподобие ореха, головой. Что ж, Китти, как преступнику после оглашения приговора, терять было уже нечего.

Не рассуждая, она толкнула дверь.

— Добрый вечер, преподобный Рамси, — слегка поклонилась Китти. — Чем могу помочь?

Грузный викарий приходской церкви Святой Марии нагнулся к Китти и влажно прошептал ей на ухо:

— Я принёс помадку! Я ведь не слишком опоздал на празднование?

— Да это как посмотреть…

— А? Что вы сказали?

Китти вытерла ухо платком и улыбнулась викарию:

— Ничуть не опоздали, преподобный. Проповедь сегодня звучала так вдохновляюще!

Преподобный Рамси расплылся в улыбке.

— Ах да. «Девять советов в помощь молодым людям, дабы твёрдо вели они свои суда по водам Вавилонским». Читается каждое второе воскресенье мая. Одно из моих любимых напутствий.

— Разумеется. Я особенно оценила предостережения о грехе пьянства. — Китти повела викария в кабинет. — Миссис Плакетт просила её извинить. Она расхворалась, но вы вместе с помадкой можете составить компанию адмиралу Локвуду.

Гости поприветствовали друг друга. Преподобный Рамси немедленно углядел на столике бутылку и уселся на ближайший к ней стул. В дверь снова позвонили. Викарий остался причмокивать рыбьими губами и радостно созерцать, как Локвуд наливает ему портвейн, а Китти поспешила открыть следующему гостю.

По пути она встретила девочек. Те выглядели ужасно взволнованными.

— Как успехи с телами?

— Мистер Годдинг артачится, — прошептала Крепышка Элис.

— Вероятно, сообразил, что день рождения намереваются праздновать без него, — пробормотала Китти.

На сей раз в сумраке показался господин в круглой шляпе. Похоже, он посматривал на часы. Сделав глубокий вдох, Китти распахнула дверь.

— Добрый вечер, — поздоровалась она с гостем, уже ступившим на коврик. — Как приятно вас видеть, доктор Снеллинг.

— Обычно при встрече меня приветствуют иначе, — заметил доктор. — Завидев меня, люди сразу думают о болезни, смерти и счетах за лечение. Аптекарь — мой единственный друг. — Он протиснулся мимо Китти в коридор и вручил ей шляпу. — Держите.

Китти преградила вспотевшему толстяку дорогу.

— Смерть? Что это вы такое говорите! Чем могу помочь, доктор?

Доктор Снеллинг нетерпеливо махнул ей шляпой.

— Повесьте шляпу и позвольте пройти. Я пришёл повидать миссис Плакетт, так что давайте покончим с церемониями.

Китти снова ужаснулась.

— Вы хотите сказать, что пришли на званый вечер, верно?

— День рождения! Точно, — щёлкнул пальцами доктор Снеллинг и снова нетерпеливо бросил взгляд на часы. — Совсем о нём забыл. Миссис Плакетт говорила, что у её брата день рождения. Ваша директриса попросила заглянуть к ней перед праздником, проверить печень. Я опаздываю и ставлю семь к одному, что Молли Бенион разродится ещё до утра, или я не врач. И три к одному — что мальчиком. Всегда рад дружески поболтать с мистером Годдингом и желаю ему хорошо повеселиться, но сегодня мне бы только взглянуть на миссис Плакетт и отправиться по делам. А где ваша домоправительница?

— У мисс Барнс выходной. А я и не знала, что миссис Плакетт недомогает…

Враньё, шепнула Китти совесть, но с другой стороны, миссис Плакетт никогда не выказывала явных признаков болезни. Похоже, от привычного желчного состояния к смерти она перешла мгновенно.

Доктор Снеллинг нетерпеливо ждал.

— Неужели? Ну так вы собираетесь меня к ней проводить?

Китти решила потянуть время и протянула доктору Снеллингу шляпу.

— Она отдыхает. Покоится… — и чуть не сказала «с миром», но спохватилась: — …в своей спальне. Возможно, лучше ещё раз заглянуть зав… — Китти снова осеклась. — Заглянете, когда она вас снова вызовет? Будьте уверены, я передам, что вы честно исполнили долг.

Доктор Снеллинг пристально посмотрел на Китти сверху вниз сквозь очки в золотой оправе, вздохнул, попробовал по-отечески улыбнуться, но тщетно. Он погладил её по голове, распрямляя локоны.

— Милая барышня, я отлично понимаю, что вы хотите дать отдохнуть своей директрисе, но она моя пациентка и попросила обследовать её именно сегодня, поэтому мне нужно осмотреть больную. Не провожайте, я знаю дорогу.

С этими словами доктор решительно протиснулся мимо Китти и скрылся во мраке.

Китти бросилась следом, на ходу пытаясь сочинить новый план. Она всегда гордилась умением их придумывать. Но на данный момент плана не существовало, поэтому пришлось импровизировать. Импровизация Китти раздражала. Она промчалась через кабинет, подбежала к двери, ведущей на кухню и в кладовую, и увидела, как доктор Снеллинг входит в заднюю комнату на первом этаже, которую миссис Плакетт переоборудовала в спальню.

Тут Китти перехватила Крепышка Элис с чашкой чая, от которой всё ещё шёл пар. Со времени чаепития прошло всего несколько минут, но сейчас они казались Китти вечностью.

— Держи, может быть, тебе это пригодится, — предложила Элис.

Глаза Невозмутимой Китти вспыхнули, она схватила чашку.

— Ты гений, Элис! Идём!

Девушки вошли в комнату мёртвой директрисы. Тело миссис Плакетт вытянулось на кровати под натянутым до груди одеялом. Казалось, будто директриса просто спит. От этого зрелища Китти содрогнулась. В мерцающем свете единственной свечи миссис Плакетт и вправду смахивала на человека, решившего отдохнуть. Пламя колебалось словно в такт дыханию. Портрет маслом усопшего капитана Мартина Плакетта, с которым покойная имела привычку разговаривать, будто тот мог ей ответить, хмуро наблюдал за спектаклем, что разыгрывался перед его глазами, отказываясь верить в этот фарс.

Поставив на столик у кровати чёрный кожаный саквояж, доктор достал перчатки и стетоскоп.

— Не желаете ли чаю? — вежливо предложила Китти, протягивая чашку.

— Весьма любезно с вашей стороны, — хмыкнул доктор Снеллинг, прижимая головку стетоскопа к груди миссис Плакетт, — но сейчас на это нет времени.

В ответ Китти придвинула чашку к свободной руке эскулапа.

— Сахару? — Горячий чай выплеснулся на незадачливого гостя.

— Ай!

— Извините, бога ради, мне так жаль, — промурлыкала Китти.

— Да вы меня ошпарили!

Китти притворно сконфузилась. Чем ни пожертвуешь ради дела — даже репутацией блестяще организованной леди.

— Экая я неуклюжая. Прошу прощения. Миссис Плакетт велела всегда предлагать гостю чай второй раз, если в первый он отказался из вежливости.

Доктор Снеллинг раздражённо фыркнул. Невозмутимая Китти остатками чая окропила его сюртук, точно святой водой.

В комнату проскользнула Рябая Луиза и встала рядом.

— Позвольте присутствовать, доктор Снеллинг? — спокойно осведомилась она. — Я бы с удовольствием понаблюдала, как вы осматриваете тело.

Снеллинг от неожиданности подпрыгнул.

— Тело?!

— Разумеется. — Луиза и глазом не моргнула. — Вы же доктор и осматриваете тела больных, верно?

— Да, но не в присутствии любознательных школьниц. Сколько вам, девять?

— Двенадцать! — гордо сообщила Луиза.

— Хм, — невнятно пробормотал доктор и вставил наконечники стетоскопа в уши.

Китти задержала дыхание. Началось. Пара секунд — и всё откроется. Внезапно Китти посетила идея, и она многозначительно пошевелила бровями, глядя на Крепышку Элис. Та секунду озадаченно таращилась в ответ, но потом уловила намёк, встала прямо за спиной доктора и громко запыхтела.

Доктор нахмурился и убрал стетоскоп. Элис быстро отпрянула назад, а Снеллинг принялся постукивать ушными наконечниками по ладони.

— Странно. Я её слышу, но не совсем… Может, пора почистить или отремонтировать…

Внезапно он повернулся, обнаружил у себя за спиной затаившуюся Элис и от удивления разинул рот. Та, не зная, что придумать, смиренно сложила руки и потупила взгляд.

У Китти сердце заколотилось в горле. Игра завершена. Идеи кончились. Спектакль настолько абсурден, что и словами не описать. В любой момент доктор догадается. Придётся бесславно отправляться по домам. Начнётся расследование и ужасные допросы. Адмирал Локвуд и преподобный Рамси выступят свидетелями. Китти смотрела на блестящий от испарины лоб доктора и ждала приговора.

Прозвенел дверной звонок.

Над ними нависла погибель, неудача пожаловала на порог, но Китти ничего не оставалось, как принять вызов и довести перформанс до конца. Она точно не знала, участвовал ли кто-то из её предков в битве при Гастингсе, но все Хитоны обладали железной волей. Китти и не думала сдаваться из-за дурацкого звонка.

В спальню заглянули Глупышка Марта, Душечка Роберта и Беспутная Мэри-Джейн.

— Мы посмотрим, кто там, — объявила Роберта.

— Спору нет, очередные гости пожаловали, — сказала Китти. — Думаю, раз миссис Плакетт нездоровится, лучше всё отменить. Не хотелось бы никого заразить. Будьте добры, попросите вновь прибывших заглянуть как-нибудь в другой раз.

Девушки понимающе кивнули и исчезли.

— О, бросьте, печёночные хвори не заразны, — раздражённо пробурчал доктор Снеллинг. — И, будьте добры, прекратите этот гвалт!

— Вы уверены, что заболевания печени не передаются, доктор? — осведомилась Рябая Луиза. — В брошюре Королевского научного общества я читала про бактерий. До чего увлекательное чтиво! Бактерии окружают нас повсюду, их нельзя увидеть — они совсем крошечные, питаются прямо нашими организмами и разносят заразу, как… Как заразу!

— Если у человека болит печень, дело отнюдь не в бактериях, а в слабой печени. — Доктор Снеллинг погрозил пальцем прямо перед носом у Луизы. — Мне дела нет, что за брошюру вам удалось раздобыть. Эти бумагомараки из Королевского научного только и знают, что околачиваться в лабораториях да хлебать шампанское. Если хотите заниматься наукой, обратитесь к фактам, старой доброй проверенной медицине.

Рябая Луиза вытащила из кармана записную книжку и карандаш.

— Совершенно с вами согласна, доктор. Так приятно побеседовать с настоящим учёным. Полагаю, вы не знакомы с моим дядей, доктором Мэтью Дадли, великим лондонским хирургом?

— Нет, не знаю я вашего проклятого дядю! Не могли бы вы выйти вон и оставить…

— Ну да бог с этими родственниками. — Рябая Луиза вела себя так, будто не слышала возмущённой отповеди. — Так где же мне отыскать серьёзную литературу о заболеваниях печени?

Пока шла научная дискуссия, Невозмутимая Китти толкнула локтем Крепышку Элис и прошептала:

— Где Элинор?

— Там. — Элис указала на платяной шкаф.

У Китти отвисла челюсть.

— Хочешь сказать…

— Именно, — подтвердила Элис. — С мистером Годдингом. Иначе он там находиться отказывался.