Что я без тебя…

Джудит Макнот, 1994

Легкомысленный граф Стивен Уэстморленд и независимая американка Шеридан Бромлей даже и не подозревали о существовании друг друга. Он был удачно помолвлен, она – сопровождала в Англию приятельницу. Но ситуация вышла из-под контроля – приятельница сбежала с возлюбленным, а Стивен, лихо правя коляской, задавил, как выяснилось, ее нелюбимого жениха! Возникает прелестная путаница, ибо Стивен полагает, что невеста погибшего – Шеридан, а рыжеволосая красавица, потерявшая память, не знает, кто она…

Глава 9

Взявшись за узорчатую медную ручку двери, доктор Уайткомб помедлил, прежде чем войти к своей пациентке, повернулся к Стивену и, понизив голос, дал последние указания:

— Ранения головы характерны непредсказуемыми последствиями. Пусть вас не тревожит, если она не вспомнит, что разговаривала со мной в это утро. В то же время не исключено, что память у нее полностью восстановилась. Вчера я беседовал с коллегой, специалистом по черепно-мозговым травмам, и мы пришли к заключению, что лауданум следует отменить, какой бы сильной ни была головная боль. Это обезболивающее дает снотворный эффект, а нашей пациентке необходимо бодрствовать и разговаривать.

Стивен кивнул, и Уайткомб продолжал:

— Утром она очень разволновалась из-за того, что не могла ничего вспомнить, так что ни при каких обстоятельствах не говорите и не делайте ничего, что могло бы усилить волнение. Постарайтесь успокоить ее и отдайте соответствующие распоряжения слугам. Как я уже говорил, черепные травмы очень опасны и приводят к самым неожиданным последствиям, а мы не хотим ее потерять. — Высказав все, что считал нужным, доктор наконец повернул ручку.

Шеридан почувствовала, что кто-то вошел в затемненную комнату, где она то засыпала, то просыпалась и плыла среди тумана, не испытывая ни волнения, ни страха, лишь какое-то смятение. Это блаженное состояние давало ей желанный покой и уводило прочь от всех сомнений, таившихся где-то в самой глубине сознания.

— Мисс Ланкастер! — Голос прозвучал у самого уха, добрый, но настойчивый и как будто знакомый. — Мисс Ланкастер.

Да, кто-то обращается к ней. Девушка с трудом открыла глаза и заморгала, пытаясь рассмотреть говорившего, но перед глазами все расплывалось.

— Мисс Ланкастер.

Она снова поморгала и разглядела наконец двух мужчин. Седовласого, с виду доброго и спокойного, как и его голос, и второго, гораздо моложе, не такого добродушного и спокойного, скорее, растерянного и встревоженного.

Тот, что постарше, с улыбкой спросил:

— Вы помните меня, мисс Ланкастер?

Шеридан хотела кивнуть, но тут ее пронзила такая боль, что на глаза навернулись слезы.

— Мисс Ланкастер, вы помните меня? Знаете, кто я?

— Доктор. — Губы ее пересохли и потрескались, но произнесенное слово как будто не причинило боли, и, осознав это, она решила выяснить все, что ее мучило. — Где я?

— В безопасном месте.

— Где? — настаивала она.

— В Англии. Вы прибыли сюда из Америки.

Это обстоятельство почему-то обеспокоило ее.

— Зачем?

Мужчины переглянулись.

— Скоро вы вспомните, — сказал доктор, — а пока постарайтесь не волноваться.

— Но я… хочу знать. — Голос ее сел от чрезмерных усилий.

— Хорошо, дитя мое. — Он похлопал Шеридан по руке, подумал секунду и весело сообщил: — Вы приехали к своему жениху.

Жених. Значит, она обручена… с тем мужчиной, что помоложе. Неспроста он так обеспокоен ее здоровьем. И она ободряюще улыбнулась графу, но тот не заметил, потому что в этот момент вопросительно смотрел на доктора, предостерегающе качавшего головой. Эта немая сцена взволновала Шеридан. Она не помнила, как попала сюда, не имела понятия, где находится. Зато, как ни странно, твердо знала, что должна извиниться за доставленные хлопоты, так крепко засели у нее в мозгу правила хорошего тона. И, поддавшись внезапному порыву, Шерри сказала:

— Простите меня!

Граф вздрогнул, будто ее слова причинили ему боль, и тут она услышала его голос, как ей показалось впервые, — глубокий, уверенный и такой успокаивающий.

— Простить? За что? Все будет в порядке. Вам просто необходимо отдохнуть и набраться терпения.

Говорить становилось все труднее, и Шерри закрыла глаза, но тут почувствовала, что мужчины собираются уходить.

— Подождите… — вырвалось у нее.

Страх снова остаться одной, погрузиться в черную бездну и навсегда там остаться заставил ее посмотреть на обоих мужчин и остановить взгляд на графе. Из них двоих он был моложе, энергичнее и мог защитить ее от демонов тьмы, если они снова явятся мучить ее.

— Останьтесь, — из последних сил молила она, — пожалуйста.

Заметив, что граф заколебался и вопросительно посмотрел на доктора, Шеридан облизнула губы и буквально выдохнула одно-единственное слово, вложив в него обуревавшие ее мысли и чувства:

— Боюсь.

Ее веки, будто налитые свинцом, опустились на глаза, скрыв от нее все живое. Девушку охватила паника, она задыхалась… Потом догадалась по звуку, что к ее кровати придвинули тяжелое кресло.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказал жених.

Шеридан шевельнула рукой так, словно искала опоры, и ощутила, как длинные мужские пальцы нежно и в то же время крепко пожали ее ладонь.

— Ненавижу… страх, — едва слышно произнесла она.

— Я не оставлю вас. Обещаю.

Его большая сильная рука, глубокий голос и обещание не оставлять ее одну наполнили душу Шеридан таким спокойствием, что вскоре она погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Глядя на спящую Шеридан, Стивен все острее ощущал свою вину. И страх. Страх за эту бледную, с обмотанной бинтами головой девушку.

Боже мой! Какой маленькой и беззащитной она казалась на широкой постели, среди множества подушек и одеял.

И она еще просила прощения! А ведь главный виновник ее несчастий — он! Мало того что из-за него погиб ее жених, она сама едва не разделила его участь. И тоже из-за него, Стивена. Угораздило же его расположиться прямо под лебедкой, хотя он знал, как это опасно. И не кто иной, как он, не обратил внимания на предостерегающий окрик грузчика. А до этого он ошарашил ее ужасной новостью, разрушившей все ее надежды, вместо того чтобы сделать это в более деликатной форме. Неудивительно, что убитая горем девушка не заметила нависшей над ней опасности. В общем, он кругом виноват. И если, не приведи Бог, она умрет, он, не выдержав угрызений совести, последует за ней. Он и так не находил себе места, днем и ночью думая о ее женихе.

Дыхание девушки вдруг стало неровным, и сердце его сжалось, но вскоре она задышала ровнее, и Стивен вздохнул с облегчением, бросив взгляд на ее ладошку у него в руке. Длинные изящные пальцы с коротко подстриженными ногтями — руки аристократки, но не белоручки, а молодой леди, которая любит порядок и комфорт. Не будь Стивен в полном изнеможении, он наверняка улыбнулся бы, глядя на ее мягкие, полные губы, на невероятно длинные, густые, загнутые на концах ресницы, похожие на два полумесяца, почти касавшиеся щек. Он не знал, какого цвета у нее волосы и глаза, но скулы ее отличались изяществом, а кожа цвета слоновой кости была почти прозрачной.

Все черты ее лица отличались женственностью, только подбородок был волевым и свидетельствовал о твердости характера. Впрочем, нет, подумал Стивен, скорее о мужестве. Ведь она не рыдала ни от боли, ни от страха, лишь сказала, что ненавидит страх, а значит, полна решимости преодолеть его.

Она не только смелая, но и добрая. Извинилась за доставленные хлопоты. Мужество и доброта редко сочетаются в женщине, тем более такой молоденькой.

И легко ранимой, подумал он, снова запаниковав, когда она опять задышала часто и неровно. Он сжал ее руку, и видя, что она не может вздохнуть, стал сам задыхаться. Боже! Она умирает!

— Не умирай! — шептал он в исступлении. — Не надо!