Помнишь ли ты…

Джудит Макнот, 1996

Диана Фостер, кумир американок, издательница популярного журнала, воспевающего прелести домашнего очага, в действительности была одинокой и не очень счастливой женщиной. Без колебаний приняла она предложение удачливого бизнесмена Коула Гаррисона вступить в фиктивный брак, суливший выгоду обоим. Но очень скоро Коулу и Диане пришлось понять, что даже на бесплодной почве холодной сделки иногда расцветает обжигающая страсть.

Глава 9

Джессика Хэйуорд сошла с тренажера в кабинете, примыкающем к большой спальне, и накинула на плечи полотенце. Одетая в тонкие белые шорты и облегающий красно-белый топ, она направилась в спальню, испытывая прилив энергии, беспокойство и тоску одиночества. Ее муж должен был вернуться домой только на следующий день, но даже будь он здесь, он не смог бы дать Джессике то, о чем она мечтала.

Она жаждала секса — бурного, грубого, захватывающего, требовательного, страстного секса, а не вялого, вежливого и предсказуемого акта, который Чарльз называл «занятием любовью». Джессике хотелось отнюдь не любви, а безумия — и не с Чарльзом…

Она мечтала о Коуле.

Досадуя на собственное неукротимое влечение к надменному, грубому, неотесанному служащему, Джессика подошла к бару, встроенному в шкаф, и вытащила из холодильника бутылку дорогого шардонне. Затем она наполнила бокал с золотым ободком, неторопливо добрела до окна и уставилась на лужайку за домом и конюшню, видневшуюся слева. Закрыв глаза, она воскресила в памяти облик Коула — его широкие плечи, бугрящиеся мускулами, кожу, по которой струился пот, пока он входил в нее с неистовой силой. Такую силу Джессика предпочитала всему остальному.

От соблазнительных воспоминаний у нее невольно напряглись бедра, и она залпом осушила бокал, отвернувшись от окна. Стащив с шеи полотенце, Джессика помедлила — настолько, чтобы успеть вытереть волосы, а затем взяла бутылку вина, еще один бокал и вышла из спальни.

Дверь комнаты дочери была закрыта, но в щель у пола пробивалась полоска света, и Джессика крадучись прошла по коридору к задней лестнице.

Стояла жаркая и душная ночь, напоенная острым ароматом гардений, цветущих на клумбах. На плиты дорожки, ведущей к конюшне, падал лунный свет, но Джессика не заблудилась бы даже в кромешной темноте — слишком уж часто она совершала такое путешествие в мечтах и наяву. Балансируя с бутылкой и двумя бокалами, она скользнула в боковую дверь конюшни, блаженно вздохнув, когда волна воздуха, разгоняемого кондиционером, коснулась ее влажной кожи.

Не удосужившись включить в коридоре верхний свет, она бесшумно завернула за угол и остановилась перед дверью комнаты, с наслаждением наблюдая, как Коул стащил через голову рубашку и отбросил ее в сторону. Мягкий отблеск лампы, стоявшей на письменном столе, играл на перекатывающихся мускулах его плеч и спины, и когда Коул потянулся к поясу джинсов, у Джессики участилось дыхание.

Возможно, этот чуть слышный звук насторожил Коула, поскольку он резко обернулся и устремил на женщину взгляд, в котором тревога сменилась раздражением.

— Черт, как ты меня напугала, Джессика!

Подняв бутылку и бокалы, Джессика вошла в комнату как в свою собственную — впрочем, комната действительно принадлежала ей.

— Я увидела в твоем окне свет и, поскольку, похоже, заснуть сегодня не удастся никому из нас, решила поделиться с тобой вот этим…

— Честно говоря, я устал и вряд ли буду страдать бессонницей.

— Незачем так сразу давать мне отпор, — заявила Джессика, присаживаясь на край стола. Она забросила ногу на ногу и покачала сандалией, повисшей на кончиках пальцев с ярко-красными ногтями. — Мы не виделись целую вечность — вот я и решила нанести тебе визит, — добавила она, поворачиваясь и наполняя оба бокала.

— И это все? — саркастически переспросил Коул, созерцая тесный и не слишком скромный топ, откровенные шорты и призывную улыбку. Он решительно протянул руку за рубашкой, но Джессика покачала головой, а ее улыбка стала жесткой и решительной.

— Не надо одеваться, дорогой. Мне нравится твой вид.

— Джессика, — резко прервал Коул, — не стоит начинать все заново. Все кончено, завершено, забыто! Говорю тебе, я устал.

— Как невежливо ты разговариваешь с хозяйкой! — отозвалась она, соскользнув со стола и потянувшись к его щеке.

— Черт побери, хватит! — взорвался Коул, уворачиваясь от женщины. В качестве последнего средства он приготовился силой выставить Джессику вон, но не хотел прикасаться к ней, опасаясь воспламенить этим прикосновением ее крутой нрав или — еще хуже — страсть. Позади него стояла кровать, и, отказавшись прибегнуть к физической силе, чтобы отстранить Джессику, он очутился в ловушке. Женщина сразу заметила это и шагнула вперед с победной улыбкой на лице.

— Джессика… — мрачным голосом предостерег Коул. — Ты ведь замужем!

— Знаю, — отозвалась она, снимая топ и швыряя его на постель.

— Мне нравится твой муж, — продолжал Коул, безуспешно пытаясь обойти ее.

Джессика окинула его удивленным взглядом широко раскрытых глаз и завела руки за спину, расстегивая бюстгальтер.

— И мне тоже, — кивнула она.

Если бы положение Коула не было столь унизительным и безвыходным, он посмеялся бы над нелепостью ситуации: красивая женщина раздевается перед ним, своим телом преграждая ему путь к бегству, и при этом невинным тоном уверяет, что любит своего мужа.

— Сегодня я не расположен к стриптизу, — предупредил он.

— Ничего, скоро мы это поправим, — пообещала Джессика, спуская с плеч бретельки.

— А тебе известно, что такое супружеская верность? — поинтересовался он, удерживая бретельки, чтобы они не соскользнули с рук Джессики.

— Я всегда верна Чарльзу, когда он в городе, — возразила Джессика, и у нее жарко вспыхнули глаза, а ладони коснулись густых темных волос у него на груди. — Только сегодня его здесь нет, а ты есть. Мне скучно.

— Тогда найди себе хобби, — посоветовал Коул, стискивая ей пальцы.

Она разразилась низким гортанным смехом, крепко обвила руками его шею и прижалась к нему животом.

Коул не испытал ни малейшего возбуждения, но окончательно утратил сдержанность и терпение.

— Предупреждаю тебя, — прошипел он, хватая ее за запястья и с силой разжимая их, чтобы высвободиться, — не доставляй лишние неприятности нам обоим.

Джессика игриво задела его бедром, и очередной хриплый смешок подсказал Коулу, что она умышленно извратила его слова.

— Я бы не назвала эти «неприятности» лишними…

Вспышка дневного света внезапно ворвалась в комнату — кто-то включил лампы в коридоре, и, чтобы Джессика не вскрикнула, Коул зажал ей рот ладонью.

— Коул! — донесся звучный голос Чарльза Хэйуорда. — Я увидел у тебя свет и решил взглянуть на нового обитателя нашей конюшни. Что ты скажешь о нем?

Губы Джессики задрожали, а глаза от ужаса стали огромными.

— Сейчас выйду! — крикнул в ответ Коул, отводя руку от лица Джессики.

— О Господи! Я должна выбраться отсюда! — простонала Джессика, мгновенно съежившись.

Она так тряслась, что Коул мог бы пожалеть ее — если бы они оба не оказались в щекотливом положении по ее вине. Судя по прежним ночным визитам хозяина сюда, в конюшню, Коул знал, что Чарльз Хэйуорд должен был зайти в крохотную кухоньку и приготовить себе чашку растворимого кофе, а затем в компании Коула пройтись по конюшне, обсуждая каждого обитателя денников. С годами такие встречи превратились в приятный ритуал для мужчин, и обычно Коул наслаждался посещениями хозяина — особенно когда тот задерживался и разговор переходил на другие темы. Хэйуорд был начитанным человеком и обладал эрудицией в разных областях… среди которых не значились прихоти его жены.

— Выслушай меня! — проговорил Коул приглушенно и торопливо, сунув топ Джессики ей в руки. — Он на кухне, готовит себе растворимый кофе.

— Значит, единственный выход отсюда закрыт! — выдохнула она. — Я в ловушке!

Коул пропустил эту фразу мимо ушей.

— Не паникуй заранее, — предупредил он. — Я закрою дверь в комнату, и он не увидит тебя.

— Я должна вернуться в дом!

— Коул! — снова крикнул Чарльз. — Хочешь кофе?

— Нет! Нет, спасибо, — отозвался Коул, пятясь к двери и загораживая собой комнату, посреди которой стояла полураздетая женщина с диким взглядом, прижимая к груди топ.

Коул закрыл за собой дверь и, босой, обнаженный до пояса, вошел на кухню, где Чарльз как раз заканчивал размешивать кофе.

— Ну, так что же ты скажешь о новом жеребце для поло? — спросил Чарльз, с выжидательной улыбкой глядя на Коула.

— Он недурен, — ответил Коул, а затем неловко пошутил: — Не знаю, насколько хорошо он играет в поло, но жеребец он превосходный. — Денник коня находился неподалеку от комнаты Коула, и он опасался, что Джессика попытается улизнуть из комнатушки и попадется. — Не хотите ли посмотреть переднюю ногу гнедой кобылы? — предложил он, стремясь увести Чарльза в дальний конец конюшни.

Чарльз встревожился и немедленно последовал за Коулом.

— А что у нее с ногой?

— Она повредила ее вчера, когда брала барьер.

— Кто сидел в седле? — спросил Чарльз, все симпатии которого были на стороне великолепной охотничьей кобылы, его любимицы.

— Барбара, — нехотя ответил Коул.

— Так я и думал, — процедил Хэйуорд с гримасой отвращения. — Я стараюсь быть терпеливым с Барб, но до сих пор она ничему не научилась как следует — если не считать болтовни по телефону с мальчиками. Вот это у нее получается прекрасно!

Коул молча открыл тяжелые дубовые ворота, и Чарльз вошел следом за ним. Передав Коулу свою чашку с кофе, он склонился, желая осмотреть перевязанную ногу крупной кобылы.

— Опухоль не так уж велика, — заметил он. — Твоя мазь пахнет омерзительно, но очень эффективна. Тебе следовало бы стать ветеринаром, — добавил он, выпрямляясь быстрее, чем хотелось бы Коулу, и на прощание потрепав кобылу по шее. — Никогда еще не видел человека, который умел бы лучше обращаться с лошадьми.

— Они возненавидели бы меня, если бы мне пришлось их врачевать, — рассеянно произнес Коул, выглядывая в коридор. У него перехватило дыхание, едва Джессика появилась в дверях его комнаты. Она стремглав промчалась по коридору, прижимая к голой груди красно-белый топ. Коул повернулся, чтобы преградить Чарльзу Хэйуорду выход из денника, и задел чашкой его руку. Кофе расплескался и забрызгал рубашку Чарльза.

— В чем… — произнес Хэйуорд, а затем подавил удивленный возглас и стряхнул с рубашки капли.

— Прошу прощения, — произнес Коул.

— Ничего страшного, я приготовлю еще. Почему бы тебе не поводить новичка на длинной корде и не посмотреть, каков он в работе? В Мемфисе я наблюдал за ним всего полчаса — да и то в деннике, поскольку больше у меня ни на что не хватило времени. — Уставившись на Коула, он вдруг спросил изменившимся голосом: — Что случилось? Ты все время нервничаешь.

Коул отрицательно покачал головой, сопровождая Чарльза в коридор, и уже поверил, что Джессика благополучно сбежала, а ее сегодняшняя выходка останется безнаказанной. Но его облегчение было преждевременным.

— Как странно! — проговорил Чарльз Хэйуорд, проходя мимо комнаты Коула. — Я видел, как ты закрыл за собой эту дверь, когда вышел ко мне.

— Вероятно, она распахнулась сама… — начал Коул, но осекся: Хэйуорд вдруг застыл на месте, изумленно уставившись на что-то внутри комнаты.

— Насколько я понимаю, ты развлекался, а я тебе помешал, — с расстановкой произнес Хэйуорд. — И теперь твоя подружка сбежала или спряталась…

Проследив за его взглядом, Коул увидел на полу, у кровати, белый кружевной бюстгальтер, но не успел он отреагировать, как Чарльз заметил более серьезную улику, и его удивление сменилось осуждением, а затем гневом.

— А ведь это мои бокалы, — заявил он, шагнул вперед и повернул бутылку вина, чтобы разглядеть этикетку. — И любимое вино Джессики…

— Я одолжил… нет, я украл их, — торопливо произнес Коул, пытаясь предотвратить неизбежное, даже когда Хэйуорд направился к задней двери конюшни, выглянул наружу и заметил белое пятно, быстро удалявшееся по направлению к дому.

— Сукин сын! — взорвался Хэйуорд, оборачиваясь и выбрасывая вперед правую руку. Он угодил кулаком в челюсть Коула с сокрушительной силой. — Ублюдок!

Джессика вбежала в дом и бросилась вверх по лестнице к себе в комнату, но, выглянув в окно, заметила, что ее муж бежит от конюшни к дому.

— О Господи! — выдохнула она, с ужасом чувствуя, что ее удобная и привычная жизнь дает трещину. — Что же делать? — прошептала она, дико оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь способа избежать беды.

В своей комнате Барбара прибавила громкость стереосистемы, и ее мать осенило.

— Барбара! — крикнула Джессика, вбегая в комнату дочери и запирая за собой дверь.

Барбара ошарашенно подняла голову от журнала, и на ее лице отразилась тревога.

— Мама, что случилось?

— Ты должна помочь мне, дорогая! Делай только то, что я скажу, и не задавай вопросов. Вот увидишь, игра стоит свеч…