Кому помешал Уорренби?

Джорджетт Хейер, 1953

Убийство провинциального юриста Сэмпсона Уорренби никого не опечалило, скорее прямо наоборот. Но преступление есть преступление, и убийца должен понести заслуженную кару. Однако на сей раз у инспектора Хемингуэя особенно много подозреваемых: ведь Уорренби успел насолить абсолютно всем, кто хорошо его знал, от собственной племянницы и ее возлюбленного до местного сквайра, от соседа писателя до отставного майора, разводящего пекинесов.

Глава 3

Когда Гэвин снова подходил к воротам «Кедров», стрелка часов уже миновала половину седьмого и компания начала расходиться. Первой удалилась миссис Эйнстейбл, укатив в одиночестве в своем видавшем виды «Остине». Рассеянно выполняя поворот, чуть не сбила Гэвина.

— Простите! — крикнула она, затормозив. — Я вас не напугала?

— Еще как! Я уже прощался с жизнью, — отозвался он, выходя из кустов, куда шарахнулся, и приближаясь к машине. — Покуситься на калеку! Как вы могли?

— Не болтайте глупости, никакой вы не калека. Вы заслужили внушение за свое недопустимое поведение. Учтите, вы никого не сумели обмануть: ясно, что вас не устроило общество Мэвис Уорренби. Согласна, с ней скучно. Не пойму, почему хорошие люди так часто бывают занудами? Что вам мешало заранее сделать вид, будто вам нужно побыстрее домой, и просто уйти?

— Это выглядело бы как пренебрежение остальным обществом.

— Все лучше, чем выдумка насчет бумажек, не нужных никому, включая Бернарда, — ядовито возразила миссис Эйнстейбл.

— Ошибаетесь. Позвольте, я передам с вами доказательство своей искренности. — Гэвин вытянул из внутреннего кармана длинный пухлый конверт и подал ей, улыбаясь. — Сквайр все еще сражается в теннис?

— Да. Я не стала ждать его. Он будет возвращаться другой дорогой, чтобы по пути осмотреть новые посадки. Это так глупо! Только устанет. Невыносимая жара!

— Разве? Не заметил. Вы хорошо себя чувствуете, миссис Эйнстейбл? Может, вам не следует ехать одной?

— Благодарю вас, все хорошо. Или это намек, что неплохо было бы вас подвезти?

— Нет, мне было бы страшновато.

— Опять эти ваши глупости! — усмехнулась она и резко включила передачу.

Гэвин проводил взглядом машину, вылетевшую из ворот, и вернулся к компании.

После завершения очередной партии Делия Линдейл, игравшая в ней, простилась с хозяйкой дома. Розу-Викторию пора было укладывать спать, и миссис Хасуэлл не стала ее задерживать. Муж помахал ей рукой с соседнего корта, и она заторопилась по тропинке домой.

— Мне тоже пора, — сказала Абби.

— Я вас отвезу, — предложил Чарлз.

— Не нужно, я могу и пешком.

— Можете, более того, у вас это прекрасно выйдет. Но лучше не надо.

Она рассмеялась:

— Вот болван! Нет, правда, зачем заводить машину ради такой короткой поездки?

— Этого у меня и в мыслях не было. Я делаю это для мистера Драйбека.

— Очень любезно с вашей стороны, мой милый мальчик! — оживился Драйбек. — Не стану отвергать столь великодушное предложение. Последняя партия была самой удачной!

— Раз вы взялись подбросить домой Абби и мистера Драйбека, то захватите и майора, — заявила миссис Хасуэлл. — Не возражаете, если мы дождемся конца второй игры? Мэвис, я попрошу вас и миссис Клиберн помочь мне с призами для матча по висту. Они должны быть готовы к понедельнику, а мы пока не решили, сколько на них израсходовать. Это не займет много времени. Как я вижу, теннис закончился! Кто выиграл? Силы были как будто равны?

— Было хорошо, но монотонно, — произнес сквайр, вытирая лицо и шею. — Нам с Миджхолмом удалось победить, но мы буквально вырвали победу. Я уже не так молод, как прежде. Вы вернулись, Пленмеллер? Я думал, вы ушли.

— Откуда такие мысли, сэр? Я принес письма, залежавшиеся у меня на столе. Мне нет прощения: я не усмотрел в них интереса.

Сквайр уставился на него из-под мохнатых бровей и с кряхтением сказал:

— Бегать ради них не следовало бы, однако я вам признателен. Где они?

— Я отдал конверт миссис Эйнстейбл.

— Обидно. Линдейл мог бы забрать их домой и изучить. Если нам по пути, я поеду с вами, Линдейл.

— Не получится, сэр. Мы пришли пешком. Я уйду по тропинке.

— Ладно, я тоже. Хочу взглянуть на новые посадки. Мои земли простираются до тропинки позади этой усадьбы.

— Никто не уходит, сначала напитки! — напомнила гостеприимная миссис Хасуэлл.

— С меня довольно, благодарю, — отозвался Драйбек. — Не хочу торопить водителя, просто обещал экономке не задерживаться. В субботу вечером она ходит в Беллингэме в кино, поэтому я завел правило ужинать рано, чтобы отпускать ее.

— Мне тоже пора пошевеливаться, — проговорил майор, посмотрев на часы.

— Не надо мне было возвращаться, — вздохнул Гэвин, поставив пустой стакан. — Сдается мне, я непопулярен. Теперь понятно, что я должен был преподнести эти бумаги сквайру, преклонив колено, вместо того чтобы сунуть их его жене. Во всем виновато мое ущербное воспитание!

— Если хотите, я и вас подвезу, только придется потесниться. Ничего, я разберусь, — сказал Чарлз, не обращая внимания на его болтовню.

— Нет, побреду домой в одиночестве, жалкий и никому не нужный. Прощайте, миссис Хасуэлл, я так вам благодарен! Я получил огромное удовольствие.

Он дошел с остальными до машины и проводил ее взглядом.

— Куда это годится? Может, его тоже надо было захватить? — спросила Абби, сидевшая в спортивном автомобиле рядом с Чарлзом. — Ему не больно идти?

— Какое там! — отмахнулся Чарлз. — Гэвин способен преодолеть так не одну милю. Вот игра — не для него.

— Наверное, тяжело переживает свой дефект?

— Ну, не знаю… Он всегда был таким. По-моему, пользуется этим. Например, моя мать жалеет его и думает, что ему положено снисхождение. Отсюда и грубость Гэвина.

— На мой взгляд, уйти и бросить Мэвис — это перебор, — заметила Абби.

— Типичный Пленмеллер! Игра на публику. Уолтер Пленмеллер тоже был ужасным типом, хотя там сыграло роль ранение на войне. Скажите, сэр, — обратился Чарлз к Драйбеку, — все Пленмеллеры были такими несносными, как Уолтер и Гэвин?

— Я не был знаком со всеми, — ответил Драйбек. — Все-таки их семейство живет в нашем графстве уже целых пять столетий!

— Наверное, в этом все дело, — усмехнулся Чарлз. — Упадок рода!

— Смерть Уолтера Пленмеллера — такая трагедия! — воскликнул майор. — Самое сильное потрясение в моей жизни. Гэвин мне не нравится, но я жалел его. Ясно, бедняга Уолтер был не в своем уме, но Гэвину от этого не легче.

— Он, кажется, покончил с собой? — спросила Абби. — Тетя Мириам не склонна об этом распространяться. Что на самом деле произошло?

— Уолтер отравился газом. Оставил Гэвину письмо, в котором, в сущности, утверждал, что тот его до этого довел, — ответил скороговоркой Чарлз, сворачивая на Хай-стрит. — Это, конечно, чушь: он страдал невыносимыми мигренями, в конце концов они его сгубили.

— Высадите меня на перекрестке, Чарлз, — попросил майор, хлопая водителя по плечу.

— Уверены, сэр? — уточнил тот, притормаживая.

— Да. Спасибо, что подвезли! — Машина остановилась. — До свидания, мисс Дирхэм. Надеюсь, мы еще успеем сыграть до вашего отъезда. До свидания, Драйбек. Пока, Чарлз!

Майор двинулся в направлении «Ультима Фула», но свернул, не доходя, на Триндейл-роуд. Через несколько сот ярдов Чарлз опять затормозил, чтобы высадить Драйбека, после чего покатил к Фокс-лейн.

— Заходите, что-нибудь выпьем, — предложила Абби. — Тетя Мириам обрадуется. Сама она никогда ничего не пьет, но убеждена, что я не живу без джина, и всегда им запасается, когда я ее навещаю. До чего она милая! Большинство тетушек категорически против коктейлей, они только твердят: «С тебя, конечно, достаточно?» От нее такого не услышишь. Она так усердно подливает, что ее саму можно принять за пьянчугу.

— Уговорили, — кивнул Чарлз, выпрямляясь и захлопывая дверцу. — Зачем, думаете, я вас повез?

— Я решила не спрашивать.

— Я бы все равно не сознался. Я уже много лет безответно влюблен в вашу тетку Мириам. К тому же она и моя тетушка.

— А вот и нет!

— Спросите ее саму. Она приглядела меня еще ребенком. — Чарлз открыл калитку и шагнул в маленький аккуратный садик. К нему радостно бросился толстый черный лабрадор, и он стал с удовольствием гладить пса. — Видите? Даже Рекс знает, что я здесь желанный гость, а ведь он — существо невеликого ума. Уйди, старый дурень, ты перегородил мне путь!

— Дело в том, что пес особо не разбирается, — с чувством возразила Абби. — Рад любому бродяге.

Она подняла голову, чтобы проверить, как Чарлз отнесся к ее дерзости. Он смотрел на нее с улыбкой — и, кажется, не только…

— Неужели?

— Рекс очень дружелюбный, — пролепетала она, чувствуя, что краснеет. — Вот и тетя Мириам, машет рукой нам из окна. Идемте!

Чарлз пошел следом за ней в коттедж.

Мисс Паттердейл, пребывавшая в счастливом неведении о том, в какой неудачный момент напомнила о себе, поприветствовала их кивком.

— Хорошо провела время? — обратилась она к Абби.

— Замечательно!

— Что еще ей говорить? — усмехнулся Чарлз. — Она ведь была в гостях у меня.

— Вряд ли это помешало бы ей сказать правду. Джину? — предложила мисс Паттердейл, подтверждая характеристику, данную ей племянницей. — Смешаешь сам: я купила все, что принято подмешивать в джин. Надеюсь, меня не обманули.

Чарлз оглядел ряд бутылок на кухонном столе.

— Тут есть все на любой вкус. Вы молодец, тетя Мириам. Будем пробовать!

— Что это? — удивилась Абби, принимая из его рук стакан и опасливо снимая пробу.

— Открытие века! И стаканчик более-менее чистого оранжада для тети Мириам. — Чарлз сунул мисс Паттердейл стакан и кое-как разместился рядом с ней на тесном диванчике.

— Ты ничего в него не подмешал? — спросила с подозрением мисс Паттердейл.

— Разумеется, нет! За кого вы меня принимаете?

Мисс Паттердейл окинула его суровым, но любящим взглядом.

— Ты был одним из самых отчаянных сорванцов, каких я только встречала.

— Это было до того, как я попал под ваше влияние. Вы — лучшая тетушка на свете!

— Ладно тебе! Кто был у вас в гостях? Кроме Тэддиаса Драйбека и майора?

— Все-все, кроме вас и Нашей Флоры. Это был успех светского сезона! Майор сообщил, что Наша Флора вот-вот ощенится. Шучу! Хотя она так похожа на Ультиму, что я бы не удивился.

— Уллапула, — подсказала мисс Паттердейл. — Я встретила Флору на выгоне, она все мне рассказала.

— Уллапула! — почтительно повторил Чарлз. — Первый раз слышу, но уже одобряю.

— Все равно Ультима Аплифт лучше, — возразила Абби. — Мое любимое имя!

— Даже лучше Умбреллы? — недоверчиво спросил Чарлз, после чего развернулась дискуссия о сравнительных достоинствах абсурдных кличек, которыми награждала своих пекинесов миссис Миджхолм.

Мисс Паттердейл, приняв участие в споре, заявила в своей язвительной манере:

— Вы оба ошибаетесь. Ультима Урф обскакала все клички.

— Ультима что?

— Урф, самая мелкая в помете. Она околела.

— Не понимаю!

— Так называют чахлое потомство, — объяснила мисс Паттердейл. — Клички как клички, вот только, крича на всю улицу: «Урф! Урф! Урф!», чувствуешь себя глупо. Мне, по крайней мере, было бы стыдно. Но у меня нет права насмехаться над Флорой, более нелепые клички для коз, чем Розалинда и Селия, еще надо поискать. Не иначе, у меня случилось помутнение рассудка. Сегодня Селия отвязалась и заблудилась. Я пошла ее искать и встретила Флору. Она гоняла по выгону своих собачек.

— Уллапула уже ощенилась? — поинтересовалась Абби. — Вот бы полюбоваться ее щенятами!

— Придется подождать недели две-три. Флора считает, что роды начнутся не раньше завтрашнего дня. Но на приеме ее не было не из-за собак, просто она не хочет встречаться с мистером Уорренби. У них произошла страшная ссора. Он пинком согнал Улисса со своей цветочной клумбы!

— Вот животное! — ахнула Абби.

— Я тоже против, — поддакнул Чарлз. — Надо нанести ей визит соболезнования. Я симпатизирую Улиссу, достойный песик. Еще «Особого Коктейля Хасуэлла», Абби?

Она с готовностью подставила стакан.

— Благодарю. Уорренби тоже не пришел, — сообщила Абби тетке. — Заработался! То-то Мэвис повторяла про бедного дядюшку, самостоятельно наливающего себе чай!

— Ничего, ему полезно! — усмехнулась мисс Паттердейл. — Если у Мэвис есть хоть чуть-чуть здравомыслия… Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что от людей, жертвующих собой, в мире одно зло.

Чарлз поперхнулся своим «Особым Коктейлем». Абби, глядя на тетку со смесью возмущения и обожания, заметила:

— Кто бы говорил!

— Хочешь сказать, что я тоже жертвую собой? Вот уж нет!

— Тетя Мириам! Вы всю жизнь трудитесь ради бедных и немощных, только и думаете, что о благотворительности…

— Это не самопожертвование. Просто я — дочь приходского священника и приобрела эту привычку с детства. Кстати, мне нравится. Когда я говорю о стремящихся к самопожертвованию, то имею в виду таких, как Мэвис, превращающих себя в половую тряпку, отказывающихся от всего, что им мило, ради прихотей отпетых эгоистов вроде Сэмпсона Уорренби. Они мнят это добродетелью, но какая же это добродетель? Взять Сэмпсона Уорренби. Если бы ему не позволялось тиранить Мэвис, то он вел бы себя гораздо приличнее и вызывал бы больше симпатии.

— Не исключено, — пожал плечами Чарлз. — Хотя лично мне он еще неприятнее, когда старается произвести хорошее впечатление, чем когда воображает себя небожителем. Послушали бы вы рассказы моего отца о его проделках на городском совете! Уорренби прямая дорога в кукловоды, поскольку он обожает дергать за веревочки и заставлять всех плясать под свою дудку. Удивительное самомнение!

— И жажда власти, — добавила Абби. — Полагаю, мой милый старикашка проявит интерес к столь незаурядному персонажу.

— Наверное, я старомодна, — промолвила мисс Паттердейл, — но вряд ли тебе следует звать Джеффри Силлофа «милым старикашкой», что бы под этим ни подразумевалось.

— Что поделать, если он действительно сущий ангел? Прямо как вы! Подразумевается неземное добродушие и вообще все самое похвальное!

— Не имела чести быть представленной мистеру Силлофу, но про себя знаю все. Ничего неземного! А вот в отсутствии сходства с козой я не так уверена… — добавила мисс Паттердейл. — Не с Селией, с Розалиндой.

Этот самокритичный автопортрет встретил такую бурную реакцию, что мисс Паттердейл, сохраняя обычную резкость, не могла не зардеться от удовольствия. Когда молодые поклонники убедили ее (как надеялись они сами), что между ней и существом, называть которое домашней любимицей было бы непростительным прегрешением, нет ни малейшего сходства, пришло время выпить еще, поэтому Чарлз встал и занялся приготовлением напитков. Но взять у него полный стакан Абби помешал скрип калитки. Оглянувшись, она увидела через открытую оконную створку Мэвис Уорренби, спешившую, спотыкаясь, по дорожке. Она задыхалась, прижимала руку к груди, весь ее вид свидетельствовал о крайней степени волнения.

— Господи, это Мэвис! — воскликнула Абби. — Что-то случилось!

Дверь в Фокс-коттедж была гостеприимно распахнута, но мисс Уорренби даже при крайней надобности не могла себе позволить ворваться в чужой дом без приглашения. Раздался неуверенный стук и слезливый голос:

— Мисс Паттердейл! О, мисс Паттердейл!

Чарлз, стоявший у кухонного стола с бутылкой джина в руке, вопросительно покосился на хозяйку дома, после чего поставил бутылку и вышел навстречу гостье.

— Привет! Что стряслось?

Мэвис, в измождении привалившаяся к дверному косяку, сбивчиво забормотала:

— Я не… Я не знаю, что делать! Мисс Паттердейл… Я не знаю, как быть!

— Да в чем дело-то? — прикрикнула на нее мисс Паттердейл, тоже вышедшая в узкий коридорчик. — Входи! Боже всемогущий, ты больна, деточка?

— Нет-нет! Какой ужас! — выдавила Мэвис, стуча зубами.

— Держитесь! — Видя, что она готова сползти по стене, Чарлз обхватил ее за талию. — Что вас так напугало?

— Веди ее в гостиную! — распорядилась мисс Паттердейл. — Абби, принеси из моей аптечки нюхательную соль. А ты, Мэвис, садись и успокойся. Объясни, что случилось.

— Я всю дорогу бежала… — залепетала Мэвис. — Ничего, сейчас отдышусь… Я не знала, как поступить. Вот и примчалась к вам — только это и пришло мне в голову. Меня так затошнило! Ой, мисс Паттердейл, сейчас меня, кажется, вырвет!

— Ничего подобного, — возразила мисс Паттердейл. — Клади ее на диван, Чарлз! Спокойно, Мэвис, ничего не говори, сначала восстанови дыхание. Неудивительно, что тебе нехорошо, бежать в такую жару до самого Фокс-Хауса! Правильно, Мэвис, теперь добавь немного воды. Держи, деточка! Выпей это, и тебе полегчает.

Мисс Уорренби проглотила снадобье, содрогнулась и разревелась.

— Немедленно прекрати! — скомандовала мисс Паттердейл, распознав признаки истерики. — Нет! Пока ты всхлипываешь, как последняя дурочка, даже не пытайся объяснить что да как: все равно я ни слова не разберу. Приди в себя!

Это жесткое обращение подействовало. Мэвис взяла предложенный платок, вытерла лицо, еще повсхлипывала, пошмыгала носом и наконец обрела дар относительно членораздельной речи.

— Дядя, — выдавила она. — Я не знала, что делать. Чуть в обморок не упала от ужаса. Бежать к вам, мисс Паттердейл, — вот единственное, на что у меня хватило ума.

— Что случилось? — спросила мисс Паттердейл.

— Бедный дядя! Я знала, что нельзя оставлять его одного! Никогда себе этого не прощу!

— Послушайте! — вмешался Чарлз, уставший от восклицаний Мэвис, не прояснявших ситуацию. — Ответьте, что случилось с вашим дядей?

Мэвис уставилась на него расширенными глазами.

— Думаю… Думаю, он мертв! — выпалила она, вся дрожа.

— Мертв? У него удар, еще что-нибудь?

Мэвис опять расплакалась:

— Нет-нет! Гораздо, гораздо хуже. Его застрелили!

— Боже всемогущий! — тихо проговорил Чарлз.

— Слушай внимательно, девочка моя! — проговорила мисс Паттердейл. — Ты сказала, что думаешь, будто он мертв. Не помчалась же ты сюда, бросив несчастного одного и не убедившись, что ему уже ничем не помочь?

Мэвис закрыла лицо ладонями.

— Я знаю, что он умер. Я думала, он спит, а это на него совсем не похоже. Подхожу к нему и вижу…

— Что именно? Да соберись ты!

— Простите. Это стало для меня шоком. Вот здесь у него… — Мэвис дотронулась до своего левого виска. — Там зияла дыра! О, не спрашивайте! Я слышала, слышала… Но в тот момент не сообразила, что это. На подходе к дому услышала выстрел. Я подпрыгнула, до того близко хлопнуло, но решила, что кто-то отстреливает кроликов — что еще должно было прийти мне в голову? А потом вижу дядю в садовом кресле под дубом…

— Боже! — не выдержала Абби. — Кто это сделал? Ты кого-нибудь заметила?

Мэвис, вытирая слезы, покачала головой.

— В саду никто не прятался? Раз ты шла по дорожке, у него не было другого пути для бегства, верно?

Мэвис ошеломленно уставилась на нее:

— Не знаю. Я была так потрясена, что могла думать только об одном: бедный дядя мертв!

— Неужели ты никого не заметила? — не унималась Абби. — Это же произошло почти при тебе. Тот, кто это совершил, не мог убежать — во всяком случае, далеко.

— Наверное. Только я об этом не думала. Все мои мысли были о дяде.

— Ладно, ладно, — промолвил Чарлз. — Это естественно. Но что вы сделали потом, поняв, что он мертв?

Мэвис откинула со лба прядь волос.

— Даже не знаю… Несколько минут я провела в оцепенении. Мне казалось, что это просто невозможно! Ноги тряслись, я чуть не падала, голова кружилась. Я добралась до дома, и там меня все-таки стошнило…

— Я не об этом, — сказал Чарлз, сдерживая нетерпение. — Вы позвонили в полицию? Врачу?

Она заморгала.

— Ой, нет! Я знала, что вызывать врача бессмысленно. А про полицию не подумала. Разве это необходимо? Не будет ли только хуже? Дядя бы не одобрил: дознание, болтовню…

— О, боги! — воскликнула мисс Паттердейл. — Ты совсем безмозглая, Мэвис? Ты же отлично знаешь, что у меня нет телефона, однако бежишь сюда, даже не… Нет уж, хватит слез! Ты куда, Чарлз?

— В Фокс-Хаус, куда же еще? Позвоню оттуда в полицейский участок и дождусь их приезда.

— Самое правильное решение, — одобрила она. — Я с тобой.

— Лучше не надо, тетя Мириам!

— Вздор! Вдруг мы сможем что-то сделать для бедняги? Ты же не боишься, что я хлопнусь в обморок?

— Отпустите меня с Чарлзом, тетя Мириам! — взмолилась Абби. — Я изучала первую помощь, так что…

— И не подумаю! Ты останешься здесь, присмотришь за Мэвис.

— Я не смогу… У вас это получится гораздо лучше. Пожалуйста, отпустите меня с Чарлзом! — канючила Абби, следуя за ними через сад.

— Ни в коем случае! — крикнул Чарлз, отметая все споры. — Садитесь, тетя Мириам!

Он захлопнул за ней дверцу машины, прыгнул за руль и завел мотор. Когда автомобиль рванулся вперед, Чарлз заметил:

— Эта плакса оставит позади всех безголовых мокрых куриц! Грудной младенец — и тот сообразил бы вызвать полицию! Редкостная глупость! Как по-вашему, тетя Мириам, что там произошло?

— Понятия не имею. Первая мысль — кто-то стрелял по кроликам. Я ничуть не удивлена. Всегда считала опасной эту забаву на общинной земле.

Расстояние между Фокс-коттеджем и Фокс-Хаусом было так мало€, что они и глазом моргнуть не успели, как достигли цели. Дом стоял в глубине участка, отделенного от дорожки низкой живой изгородью. Вместо подъездной аллеи позади сада была сделана квадратная гравийная площадка, с нее Уорренби заезжал в новый гараж, пристроенный к дому. Чарлз затормозил у приступки в изгороди, от которой к двери дома вела тропинка, и заглушил мотор. Минута — и они с мисс Паттердейл, вбежав в сад, склонились над безжизненным телом Сэмпсона Уорренби, принявшего смерть в садовом кресле под дубом, стоявшим перпендикулярно к дорожке за изгородью.

На Уорренби, толстом коротышке, были мешковатые штаны, куртка из шерсти альпаки, шлепанцы из марокканской кожи. Голова упала на грудь, одна рука безжизненно свисала с подлокотника.

— Кто был его врачом? — отрывисто спросил Чарлз.

— Доктор Уоркоп. Но он здесь бессилен.

— Может, его все равно надо вызвать? Я толком не знаю, какова процедура в таким случаях, но уверен, что без медика не обходится. Не будем медлить. Где у него телефон?

— В кабинете, справа от входной двери.

Он быстро зашагал к дому. Это было обложенное декоративным кирпичом строение в форме буквы Е, главные комнаты выходили окнами на сад, на дорожку за живой изгородью и на общинный выгон. Окна до пола на первом этаже были открыты, и Чарлз, шагнув в одно из них, очутился в кабинете Сэмпсона Уорренби. Телефон стоял на двухтумбовом письменном столе, среди вороха бумаг. Чарлз поднял трубку и набрал номер доктора Уоркопа.

Через несколько минут, вернувшись к мисс Паттердейл, он застал неустрашимую леди за разглядыванием клумбы с львиным зевом.

— Дозвонился Уоркопу?

— Да. Сейчас у него время приема. Он скоро приедет. Полиция из Беллингэма — тоже.

Мисс Паттердейл откашлялась и сказала тоном, не допускающим возражений:

— Что ж, Чарлз, мы с тобой ничем не сможем помочь этому бедняге. Он мертв.

— Мертв-то он мертв, вот только напрасно вы воображаете, будто на этом можно поставить точку, тетя Мириам. Подумайте хорошенько!