Сорванец

Джордж Менвилл Фенн

Доктор Грейсон усыновляет паренька из приюта. Он хочет доказать своему приятелю, что при правильном воспитании из любого мальчишки можно вырастить настоящего джентльмена. Кто же мог подумать, что мальчуган окажется отъявленным сорванцом! План доктора оказывается под угрозой… Для среднего школьного возраста.

Глава XI

Прогулка

— Невероятно! Удивительно! — заметил однажды вечером доктор. — Прошла всего неделя, а мальчик ведет себя куда лучше, чем я ожидал. Это меня очень радует, Элен.

Девушка улыбнулась и невольно спросила себя, как бы вел себя Декстер, если бы был предоставлен сам себе. Дело было в том, что она уделяла мальчику все свое время и почти никогда не оставляла его одного. То она рассказывала ему всякие истории, то заставляла его читать вслух, стараясь при этом отучить мальчика от приобретенной им в школе привычки гнусавить.

Она даже задумала написать портрет Декстера и заставила его сидеть смирно, или, вернее, пыталась это сделать. Но это было все равно, что иметь дело с ртутью. Увы, вскоре Элен убедилась, что мальчик не в состоянии сидеть смирно, и вынуждена была бросить эту затею.

Девушка играла со своим подопечным, развлекала его и, наконец, отважилась даже пренебречь общественным мнением и взять мальчика с собой на прогулку, во время которой встретила знакомую даму.

— Что она хотела этим сказать? — спросил Декстер, когда они пошли дальше.

— Кто? Леди Денби?

— Да. Отчего она так важно смотрела на меня и назвала «протеже»?

— Это французское слово, — ответила Элен, улыбнувшись. — Так называют тех, кого берут под свою защиту и о ком заботятся, как, например, папа о тебе.

— Разве это смешное слово?

— Смешное? О, нет.

— Зачем же она смеялась?

Элен промолчала.

— Она смотрела на меня так, как будто я был ей противен, — сказал Декстер. — Я встречал таких, которые смотрели, как она. Они приходили к нам в приют, и тогда нам, мальчикам, хотелось бросить в них наши аспидные доски⁷.

— Не обращай внимания на то, что о тебе думают другие, — заметила спокойно Элен, — и никогда не кидай камней в таких леди.

— Хорошо. Но в сына этой леди кину обязательно! И попаду в него, как бы далеко он ни стоял!

— Ах, вздор какой! Пойдем к речке.

— Пойдемте! — воскликнул возбужденный мальчик. — А почему он насмехался надо мной?

— Кто? Мистер Денби?

— Да. Пока вы разговаривали, он все время ходил вокруг меня и строил гримасы.

— Тебе так показалось, Декстер.

— Вовсе не показалось! Я отлично знаю, кто любит меня, а кто нет. Вот леди Денби не любит меня, и потому она смеялась, когда называла меня «протеже». А мальчик замахнулся на меня своей черной палкой с серебряным набалдашником.

— Правда?

— Да. Мне даже хотелось, чтобы он тронул меня. Тогда я бы отвесил ему тумаков! Да я одной рукой справлюсь с двумя такими, как он!

Лицо Элен омрачилось, и, ускорив шаги, она поспешила свернуть с главной улицы в узкий переулок, ведший к старому кладбищу с большой липовой аллеей и древней церковью.

— Смотрите, смотрите! — закричал Декстер, указывая на галок. — Видите, как быстро летают эти плутовки? Вон одна из них уселась на памятнике. Смотрите, я ее сейчас сшибу!

— Нет, нет! — крикнула Элен. — Не дай Бог, испортишь надгробие!

— Не волнуйтесь, ничего с ним не случится. Смотрите!

— Зачем же пугать бедную птицу? Ведь она тебе не сделала ничего плохого.

— Не сделала. Но меня так и подмывает бросить камень в этих плутовок!

— И в черных дроздов, и в скворцов тоже. Да, Декстер? — спросила Элен.

Мальчик сконфузился.

— Разве вы видели, как я кидал в них?

— Да, видела и нахожу это очень жестоким.

— Значит, вы не хотите, чтобы я кидал камни в птиц?

— Разумеется, не хочу.

— Ну, тогда не буду, — сказал Декстер и, прицелившись метко бросил в мраморную урну круглый камень, отскочивший от нее с треском.

— Видите, я попал! — воскликнул он с торжествующей улыбкой. — Это не жестоко и никому не больно.

Элен покраснела от досады, заметив, что к ним быстро приближается викарий, очевидно заметивший шалость мальчика.

Священник был уже готов сделать резкое замечание Декстеру, но потом узнал Элен.

— А, мисс Грейсон! — сказал он, приподнимая шляпу. — Мое почтение!

Последовали обычные приветствия и вопросы. Декстер молча наблюдал за галками, сидевшими на высокой урне, послужившей ему мишенью.

— А это кто? — спросил викарий, поправляя очки. — А, наверное, это протеже доктора Грейсона? Думаю, ты помнишь меня?

— Помню, — ответил Декстер. — Вы еще назвали меня глупым за то, что я не мог проспрягать глагол «желать».

— Я назвал тебя так?.. Ах, да, припоминаю… Ну, теперь-то ты наверняка стал умнее и легко справляешься с грамматикой.

— Нет, не думаю, — сказал мальчик.

— Будь спокоен, я не буду спрашивать тебя. Итак, до свидания, мисс Грейсон. — Викарий подал девушке руку и обратился к мальчику: — Прошу тебя впредь не бросать камней на кладбище!

Он проводил глазами Элен и ее спутника, направившихся к выходу, и проворчал:

— Экий сорванец! Если бы не мисс Элен, я задал бы ему трепку!

С этими словами он подошел к памятнику, послужившему Декстеру мишенью.

— Никак он сломал урну! — продолжал он вслух, осматривая памятник. — Нет, все цело. Но вот следы: тут, тут и тут! Ох уж эти мальчишки! И что за причуды у этого Грейсона… Взять к себе такого сорванца! Очень эксцентричный человек! Вот и сэр Джеймс тоже такой.

И викарий задумчиво вышел с кладбища и направился к городу.

— А, здравствуйте, сэр Джеймс, я только что вспоминал вас! — сказал он, встретив на пути судью и его сына. — Как поживаете, мистер Эдгар?

— Вы думали обо мне? — спросил сэр Джеймс. — И что же заставило вас вспомнить обо мне?

— Ни за что не угадаете, — улыбнулся викарий.

— Опять хотите предложить мне какую-нибудь подписку в пользу бедных?

— Нет, на этот раз вы ошиблись, — возразил добродушно викарий. — Я только что встретил мисс Грейсон и их мальчика. Согласитесь, со стороны доктора это очень эксцентричная выходка!

— Каприз на неделю. Максимум на две. Мальчуган скоро ему надоест, — засмеялся сэр Джеймс.

— Вы думаете?

— Я в этом уверен.

— А я думаю, что нет, — возразил викарий. — Они сделают из мальчика хорошего человека.

— Грейсон не удовольствуется этим. Он хочет сделать из него джентльмена, а это невозможно.

— Посмотрим, — добродушно заметил викарий.

— Для нас это очень неприятно, — сказал сэр Джеймс. — Как близкие соседи, мы хорошо знакомы с Грейсонами, и леди Денби любит мисс Элен. Но теперь они собираются навязать нам этого мальчишку и хотят, чтобы наш Эдгар подружился с ним. Не далее как вчера они прислали приглашение и звали Эдгара к себе. Это было с их стороны весьма неуместно!

— И ваш сын был там?

— Нет, разумеется, нет! Эдгар наотрез отказался идти.

Мистер Эдгар, шедший впереди, был точной копией своего отца. Он точно так же носил шляпу на самой макушке и, подражая отцу, важно ступал, размахивая черной тросточкой.

— Естественно, я не пошел, — заметил мальчик высокомерно, — не желаю знаться с простолюдином!

— А как бы вы поступили на моем месте? — спросил сэр Джеймс.

— Как бы я поступил? — переспросил викарий. — Я бы… я бы… Ах, простите, меня ждут!

И, указав на кивавшую ему издали даму, он поспешил к ней.

— Что только выйдет из этого баловня? — пробормотал он. — Нет, по мне, так протеже Грейсона намного лучше!

— Куда мы пойдем, папа? — спросил важно Эдгар.

— К каменоломне, мимо ветряной мельницы, а потом домой.

— Я хочу идти вдоль речки, папа.

— В другой раз, Эдди.

— Нет, сейчас! Я хочу сейчас!

— Ну, пойдем, — согласился сэр Джеймс, и они направились к лугу.

Тем временем Элен и Декстер значительно опередили их.

— Вот видишь, Декстер, до чего доводят твои шалости! — заметила Элен, когда они вышли за ограду кладбища.

— Кажется, он готов был побранить меня, но не хотел делать этого при вас. Я сожалею, что бросил там камень.

— И я тоже, — заметила Элен. — За последнюю неделю ты избавился от многих дурных привычек, и я надеюсь, что в конце концов перестанешь и швырять камни.

— А что можно бросать?

— Мячик.

— У меня нет мячика.

— На обратном пути мы купим мячик. Только, пожалуйста, Декстер, не повторяй больше такой шалости. Не заставляй меня краснеть!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

А́спидная доска́ — пластина из черного сланца, на которой школьники писали грифелем.