Тень Буревестника. Часть 2

Джонни Рэйвэн

Неудачи на работе – обычное дело, и бояться их не стоит. Если только эта неудача – не магический камень, избравший тебя хозяином, а ты – не юный вор по имени Лео, которому грозит исчезновение вместе с таинственным артефактом. В этом случае тебе лучше собрать отряд из монаха, чародея и варвара, и отправиться на окраину королевства, к мастеру-чаровнику, который является знатоком подобных проблем. Пока Лео в пути, ему предстоит узнать много жизненных премудростей.Главное – не останавливаться.

Глава 5. Битва при Кровавой Лейке

— Как простому копейщику пережить атаку вражеской конницы?

— Обернуться молебным деревом!

— Это как?

— Врастаешь корнями в землю, выставляешь вперёд сучки и молишься всем известным богам!

Популярный армейский анекдот

«Пока господин держит речь, солдафон точит меч.»

Старая солдатская поговорка

Первые три дня ночевали в небольших деревушках и посёлках, что примостились вдоль главного тракта в огромном количестве — больше, чем кочек на болоте. Кушали сытно, по вечерам не отказывали себе в баньке и хорошем вине, а комнаты снимали далеко не из дешёвых. К чему экономить, когда за всё платит Церковь? Поездка, по большей части условий, была в удовольствие, нежели в тягость.

Однако в отрядном «духе» ощущался разлад, да и с общением пока что не клеилось, а становилось даже хуже. Юргант, с миной придворной матроны, презрительно кривил губы и косился на Лео, как на чумного бродягу, отчего вору периодически очень хотелось съездить кулаком по монашеским мордасам. Стефан держал нейтралитет ко всем, кроме Львёнка, и остальные спутники отвечали чародею той же монетой. А вот непробиваемому Завалону, казалось, было плевать на всё, лишь бы его не трогали. Пару раз Львёнок, во время ужинов в широких залах таверн, ненавязчиво пытался разведать, за каким бесом рагхарец увязался с ними, да и, в общих чертах, чего он забыл на земле семирийской? На все инсинуации вора варвар отвечал гордым молчанием и холодными взглядами, лишь изредка бормоча себе что-то под нос. Разок Лео решил пойти другим путём и даже попытался пошутить, мол, угадай-ка, Завалон, сколько нужно варваров, чтобы захватить одну крепость? Ответ заключался в следующем: ни одного, ведь варвары её не захватят, а разрушат! Озвучить продолжение шутки Львёнок не осмелился, ибо рагхарец после вопроса посмотрел на него таким мрачным взглядом, чем тут же зарубил на корню все надежды о положительном исходе. Вот в таком разобщённом обществе и двигались, каждый сам по себе.

Четвёртый день в пути ощущался Львёнком в полной мере. Он уже научился более-менее сносно держаться на лошади и по утрам даже мог слегка прикорнуть в седле, но натёртые ляжки, а особенно задница, озлобленно ныли и напоминали о том, что покатушки верхом — совсем не воровская прерогатива. Стефан не выказывал никаких признаков утомлённости, Юргант тоже держался молодцом, а Завалон выглядел так, словно всю жизнь только этим и занимался. Отряд с рассвета и до полудня ехал через земли Мит-Дэрэлин, по лежащей чуть южнее основного тракта дороге, вдоль русла небольшой речушки под названием Лейка. До переправы через великую реку Кромас, которая отмечала границы Эвэдера и Сэддэна, чьим рукавом и являлась Лейка, оставалось не больше дня пути.

Наконец, дорога привела их к старому бревенчатому мостику. Перебравшись на тот берег, отряд оказался на границе раскинувшегося вдоль реки леса. Не успели они отъехать и на фурлонг²⁸ от моста, как их окружила группа ощетинившихся копьями солдат в оранжево-красных накидках поверх стёганок и кольчуг. Также тут были ещё и мечники, и даже пятеро конных наездников. На ветру реял треугольный стяг — красно-оранжевое поле с изображением чёрного вепря в ореоле соснового венка. Командовал ими кряжистый, седоусый вояка в пузатом панцире и морионе²⁹ на голове.

— Стой-постой, господа хорошие! — вытянул руку вояка, преградив путь. — Дальше нельзя! Заборонена дорожка, так сказать.

— Кем и по какой причине? — не очень приветливо бросил Юргант, натягивая поводья. — У нас срочное дело, не терпящее отлагательств.

— Дела-то у всех и всегда срочные! Однако ж бывают и таковые случаи, когда приходится обождать, — усмехнулся седоусый, подозрительно рассматривая хмурого варвара. — А заборонена мною, Фиганом Туско, командором Первой Дэрэлинской выездной дружины его превосходительства, господина Сибастана Гальди, на чьей земле и по чьей милости вы, так сказать, сейчас и находитесь.

— Вы так и не назвали причину бороньбы, господин Туско, — сказал ему в тон Стефан, равняясь с монахом. — Что-то случилось на дороге?

— Хе, случилось, уважаемые, ещё как случилось! — отозвался Фиган, сверкая зубами и щурясь на полуденном солнце. — Лесок вокруг видите? Так вот, сейчас у нас в здешнем леске рейд зачистительный!

— Какой-какой рейд? — переспросил Львёнок.

— Говорю же: за-чис-ти-тель-ный! Стало быть, чистим земли здешние от погани разноликой, ага.

— От какой такой погани?

— От самой, что ни на есть поганой погани! От той, которая гадит по округе да жить людям хорошим мешает.

— Вы говорите загадками, господин Туско, — бросил Юргант, с неприязнью оглядывая столпившихся вокруг солдат. — Однако же у нас нет ни времени, ни желания узнавать подробности вашей миссии. Вот, будьте добры ознакомиться с этой грамотой и поскорее освободить нам дорогу.

Командир дружины долгое время шевелил губами и бормотал прочитанное под нос, изучая протянутую монахом бумагу с белой печатью кардинала. Затем вернул её и пожал плечами.

— Столичные, значится? Прямиком из Миротауна? Вот же вас занесло в наше захолустье, уважаемые! Я, в общем-то, всё понимаю, сразу же заприметил, что вы у нас люди важные, по делам важнецким едущие. Вот только, к величайшему моему сожалению, всё равно не могу вас пропустить. Придётся, как и всем остальным, обождать.

Вояка указал на группу путников, ютившихся на окружённой деревьями поляне недалеко от дороги.

— Нет, это уже форменное хамство! — возмутился Юргант и натянул поводья топчущего землю скакуна. — Вы, господин Туско, точно грамотой владеете? Всё ли верно прочли? Если нет, то так и скажите — я услужливо повторю вам заключённое в грамоте предписание Святой Церкви. А писано в ней следующее: владеющим сей бумагой под строжайшей угрозой воспрещено преграждать дорогу и учинять прочие…

— Вы, молодой человек, хоть самого Белого Кардинала притащите за шкирку и заставьте пропеть всё это псалмами, — хмуро прервал монашка Туско. — Однако ж здесь больший вес над любой вашей писулькой имеет слово моего господина. Ибо, как гласит всем известная поговорка, каждый, даже самый занюханный князёк, на земле своей — царь! Вот и я честно исполняю его царёву волю.

Юргант гневно раздул щёки и собрался было ответить всё, что он думает о занюханных царьках, как в разговор влез Львёнок:

— Так в чём же заключается ваша миссия, офицер? Будьте добры разъяснить нам, дабы мы лучше понимали всю суть задержки.

Седоусый от неожиданного возведения его персоны в офицерский ранг раздобрел, зарумянился и лихо подкрутил усы.

— Как я уже говорил вон тому мальцу, здеся у нас рейд. Разбойников ловим, по лесам местным хоронящихся.

— Разбойников? — удивился Стефан. — Не слышал я, чтобы в здешних лесах было беспокойно от лиходеев.

— Хех, держите карман шире! — крякнул Туско. — Раньше-то, ещё с годик назад, всё тихушненько было, но не теперь. С тех пор, как из Бриттоли пошла молва о делишках Виссенской Братии, повадилась молодёжь безмозглая по всему королевству в лесные банды сбиваться и путников грабить.

О делах Виссенской Братии не слышал разве что самый ленивый из любителей кабацких баек. Некий человек, носящий прозвище Серый Лис, по слухам, то ли бывший йомен³⁰, то ли раубриттер³¹, сколотил пару лет назад шайку разбойников. Промышляли они тем, что под лозунгом «хватит с нас господского произвола» боролись против вселенской несправедливости господского мира. Проще говоря, били богатых да одаряли бедных. Со временем налёты мелкой банды на дома и замки разжиревших господ переросли в крупномасштабную войну окрепшего лесного братства с большими и малыми лордами. Особенно страсти накалились после того, как братство дерзнуло ограбить одного из королевских сборщиков податей. Крестьяне быстро полюбили Виссенскую Братию, и немудрено: те, периодически заезжая в бедные поселения, настолько щедро платили за провиант, оружие и другие виды услуг, что вскоре разбойников уже чуть ли не обожествляли и с нетерпением ждали в гости. В ответ лорды, пытаясь искоренить разрастающуюся в деревенских головах заразу, произвели несколько показательных акций: самых рьяных воспевал братства повесили, других пограбили и побили, сожгли пару сёл. В итоге подобными действиями лорды лишь усугубили ситуацию. Кричать о святости лесного братства крестьяне перестали, однако по деревням стали подниматься ропот недовольства властью и даже зачатки восстания супротив господ с предложениями, аки разбойничающие благодетели, тоже побросать поля и фермы, да рвануть в леса — жить славной и вольной жизнью! На том показательные экзекуции сразу же прекратились, крестьяне быстро остыли и вернулись к работе, но Виссенских Братьев всё равно не выдавали — даже за обещанное вознаграждение. Впрочем, это как раз таки никого и не удивляло — на кой чёрт отказываться от золотой кормушки в обмен на одноразовое угощенье? В итоге и полнилась земля слухами о благородных разбойниках и злющих лордах, меж которыми шла ожесточённая борьба за любовь и дружбу обычного сельского пахаря.

— Вот так и живём, господа хорошие, — вздохнул седоусый Туско. — Они тамось — в Бриттоли — воюют на благо люда простого, а у нас тутась — в Эвэдере — всякие лентяи и дармоеды по пьяной лавке баек наслушаются и дуют в лес. А затем людей на дорогах обирают. Токма забывают наши разбойнички о том, что виссенские грабят господ богатых и раздают добро бедным, но не всех подряд под нож пускают.

— А что, уже случалось, что пускали? — деланно удивился Львёнок.

— Случалось! — буркнул командор и гневно сплюнул под ноги. — Здесь шайка, хоронившаяся поначалу, просто дань за проезд через лес брала. Потом наглеть стали, помимо денег ещё и на добро чужое лапы накладывать. А с месяц тому назад перепили своей сивухи лесной и тормознули телегу низкоросликов. Бородачи тоже хороши: нет, чтоб откупиться, так они в драку полезли! Вот и получили по бородам своим. Вот токма заодно разбойнички ещё и всех, кто с ними в одном обозе ехал, порешили: детишек, женщин, стариков! Двадцать душ полегло под ихними ножами в лесах здешних… Тогда мой благородный господин и решил, что пора этот произвол кончать. Вот мы и здесь.

— Вы, конечно, не обижайтесь, уважаемый, — улыбнулся Львёнок, — но пока что вы только путников останавливаете да с другими беседы ведёте.

— Дык не всё ж сразу! — нахмурился Туско. — У меня в лесу ещё один отряд, карательный! Мы на днях их схрон обнаружили, придумали план молниеносной атаки. Ни один из этих червей живым не уйдёт, клянусь своими усами! Так что, пока мы тут лясы точим, мои молодцы там уже, как пить дать, пускают кровушку этим гадам. Нескольких бандюг я, конечно же, приказал оставить в живых — простому люду на потеху.

— О какой именно потехе идёт речь? — поинтересовался Стефан.

— О Пеньковой Джиге, — улыбнулся Туско. — Знаете такую? Это когда петельку на шею накидывают, и пенёк из-под ног вышибают. Очень зрелищное представление! Пляшут, аки черти на раскалённой сковороде.

— Но разве это человечно? — побледнел маг. — Это ведь такая мучительная смерть!

— Серьёзно? — прищурился Фиган. — А как вы предлагаете с ними поступать?

— Существуют разные способы умерщвления во имя закона, — забормотал Стефан. — Например, через отрубание головы.

— Не пристало простолюдину — тем более бандюге — помирать благородной смертью, — фыркнул вояка.

— Ну, можно хотя бы делать это быстро, — продолжил спорить маг. — Если на эшафоте, то при падении осуждённого даже с небольшой высоты смерть приходит моментально из-за разрыва шейных позвонков и спинного мозга. Это намного человечнее, чем долгая и мучительная смерть от удушья.

— Человечнее, говоришь? — заскрипел зубами Туско и ткнул пальцем в оружие в руках одного из солдат. — Сюда гляди, сынок! Эта штучка зовётся арбалетом или самострелом. Уж не знаю, кто её создал, но он явно ненавидел род людской. Арбалет способен в один миг отправить человека на тот свет — даже подходить к нему не придётся. Повезёт, ежели выпущенный из неё болт попадёт тебе в глаз, даже понять не успеешь, что помер! Но вот ежели, например, в брюхо… Ох, и долго же тебе придётся страдать перед кончиной. И такими вот болтиками здесь десяток человек было нашпиговано, аки порося на праздник! Так что не надобно мне тут рассказывать про человечность. Помимо повешения, есть много других увеселений, таких как сожжение на костре или разрывание лошадьми. Ну а мы с этими ублюдками обходимся ещё вполне по-человечески. Гораздо мягче, чем они на самом деле заслуживают! Прав я? Или не прав, а, уважаемый?

— Правы, — буркнул бледный и нахмуренный Стефан. — Благодарю за разъяснение.

— Да пожалуйста. А что до вашенского вопроса — обождите. Недолго осталось. Заодно и посмотрите, как в наши дни правосудие вершится!

— Безопасно ли держать народ так близко? — кивнул Львёнок на группу путников, пасущихся неподалёку от дороги. — Быть может, стоило бы людей подальше отвести?

— А чего бояться-то? — усмехнулся командир. — У меня тут двадцать копий закалённых, десятка мечников. Ещё столько же в лесу задают перцу этим гадам! А их всего-то человек пятнадцать. Нам это из достоверных источников известно!

— Ну, раз из достоверных, — пробормотал Львёнок, переглядываясь с остальными. — Давайте тогда подождём.

— Отъезжайте, отъезжайте, дайте лошадкам отдыху да насладитесь хорошим представлением! — проводил их Туско, широко ухмыляясь. — Расскажите потом у себя в столице, как на окраине простые вояки безопасность родины поддерживают.

Помрачневший, что туча, Юргант неохотно направил лошадь с дороги, и остальные последовали за ним. Народ на поляне оживился, когда к ним подъехал разношёрстный отряд верхом на четвёрке породистых скакунов. Но осознав, что новоприбывшие просто-напросто оказались в том же положении, люд снова приуныл. Львёнок, осматривая толпу, заприметил только людей: пяток крестьянских семей с телегами, троицу купцов с фургонами, десяток пеших путников с заплечным скарбом, одного сигнаритского паломника без какого-либо имущества, да парочку высоких и плечистых субъектов в длинных кожаных плащах и широких шляпах с чёрными перьями. Первый — хмурый и небритый тип с бельмом на левом глазу; второй — полная противоположность, улыбчивый и весёлый, с аккуратными усами и маленькой бородкой. Именно эта парочка и привлекла внимание вора.

— Эй, Стеф.

— Что?

— Глянь на тех шляпников. Неужели Пугала?

— Да Львёнок, они самые, — понизив голос, ответил маг. — Ты когда-нибудь научишься подбирать выражения?

— А что такого? Их все так называют.

— А то, что официально эти люди зовутся Охотниками за нечистью. Употребляемое тобой слово — грубый, народный жаргонизм.

— Ну и что?

— А то, что вот тебя, вора-мастера, к примеру, назови карманником. Тебе понравится?

— Понял, не дурак.

Охотники за нечистью стояли в стороне, возле лошадей, и тихо о чём-то беседовали. Львёнок и Стефан, последовав их примеру, спешились, когда к ним подковылял загорелый от работы под солнцем, плешивый старик в грязной рубахе.

— Эгей, молодцы-милочки, чагой там слышно? — промямлил он. — Када уж энтот петух седоусый пропускать нас будя?

— Сказал, мол, как только разбойников закончит топтать, — ответил Львёнок, чем вызвал у старика громкий гогот. — Ждём, отец, ждём!

— А, забодал этот кудлатый хер! — махнул рукой старец, чем в ответ вызвал смех Льёнка. — Мы тутоньки с рассвету пасёмси, а лиходеев я так и не видал. Совсем обнаглели эти вояки засратые, дорогу закрывать! Мне в два села до темну заглянуть надыть, а им хоть бы хны. Тык ишшо с энтими, чумными, стоять бок о бок приходится…

Крестьянин, сплюнув в сторону Охотников, осенил себя Сигной.

— Нехорошо так говорить, — хмуро бросил Стефан. — Они во благо королевства трудятся, вас — людей простых — от зла защищают. А вы их чумными обзываете.

— А шо ж, не чумныя разве? — искренне удивился старец. — Недалече, в деревеньке Глинне, эти двое ведьму поймали да умертвили прилюдно. Оно, быть может, и хорошо, шо умертвили нечистую, да токма ведь руками своимя колдунью трогали! Как пить дать, заразились от неё хворью какой волшебной. Это вам любой балбес подтвердит: хто с волшебством и чарами поганымя водится, тот сразу же и чумнеет!

Стефана аж перекосило, но старик продолжал, как ни в чём не бывало:

— А ещё говорят люди простыя, мол, у тех, хто с колдовством балуется, писюн покрывается бородавками, а опосля — так вообще отваливается! Потому все энти колдуны такие обозлённыя на весь белый свет. Чары усякие есть, дабы бабу околдовать и склонить к прелюбодейству, а писюн-то уже того — на ветру болтается!

— Идите отсюда, добрый человек, — беззлобно бросил Львёнок, глядя на трясущегося Стефана. — К другим приставайте, а с нами не надо таких бесед вести.

Старый крестьянин изумлённо вылупился на обоих, словно у тех ослиные уши отросли, махнул рукой и, протянув «и-иэх, молодёжь!», заковылял обратно к своим.

— Ты чего так напрягся? — хохотнул Лео. — Подумаешь, старый обормот свои мысли высказал.

— Вот потому, Львёнок, мы до сих пор так и живём. Из-за тёмных людей с тёмными мыслями, которые ну никак не желают к просвещению двигаться.

— Просвещение, Стефан, дело-то хорошее! Только, к сожалению, оно мозгового труда требует. А люди — те ещё ленивые скоты.

Крестьянские детишки с воплями носились по округе и выглядели единственными, кому остановка была в радость. Остальные недовольно бормотали и бухтели. К друзьям подошёл Юргант.

— Мы теряем много времени, — недовольно бросил монашек. — Быть может, вы, ваше магичество, сможете убедить господина Туско пропустить нас, прибегнув к власти Ордена? Раз он не признаёт церковную.

— Я боюсь, что даже если мне это удастся, то ни церковная, ни орденская власть не защитят нас от обосновавшихся в лесу бандитов.

Юргант в ответ сделал физиономию в духе «серьёзно?», закатил глаза и молча ушёл. Львёнок, переглянувшись со Стефаном, пожал плечами. Вскоре, над деревьями взметнулись птицы. Затем из леса послышался нарастающий топот. Все оживлённо повернулись к скрывающейся за поворотом дороге.

— Бойцы, равняйсь! — гаркнул, что есть мочи, Фиган Туско. — В боевой порядок, стро-о-о-йсь! Пики и мечи на дорогу — правь!

Скучающие копейщики тут же проснулись, построились в два ряда и ощетинились копьями. Мечники встали чуть правее, скрывшись в кустарнике; конные — с противоположной стороны. Доносящийся из лесу топот набирал силу. Когда грохот копыт достиг апогея, из-за поворота выскочили конные в оранжево-красных куртках. Тринадцать всадников на взмыленных скакунах. Мчались изо всех сил. Копейщики так и застыли одним большим ежом, удивлённо глядя на приближающихся однополчан. Мечники вылезли из укрытия. Кто-то тихо выругался. Кто-то нервно посмеялся. Один лишь командор, видимо, страдая близорукостью, ничего странного не заподозрил.

— Ну, вот видите! Вот — орлы, вот они — красавцы! Несут благую весть о победе над супостатами! Я ж говорил, всё получится! Я ж… Э-э-э? Какого беса? — Туско, щуря глаза, наконец разобрал, в чём дело. — А где остальные, мать их раз так?!

Всадники приближались. В рядах солдат всё больше ощущалось волнение.

— Бегите! — крикнул первый всадник, резко осаживая коня. — Бегите отсюда, быстрее!

— Что? — изумился Туско. — Это как понимать? Что значит «бегите»?!

— А то и значит! — рявкнул солдат. — Мы проиграли! Их оказалось гораздо больше!

Конные, сбавив ход, принялись объезжать занявших дорогу копейщиков по широкой дуге, на самой границе деревьев. Только теперь стало заметно, что многие из всадников были изрядно потрёпаны, на одёжке некоторых виднелась кровь; один так вообще чуть не падал с коня.

— Куда?! Как?! Пошто произвол устраиваете?! — закудахтал Туско. — А ну, быстро отчитаться по форме, коротко и ясно!

— Говорю ж, беда за нами пришла! — пролаял конный солдат, нервно оглядываясь на лес. — Сведения оказались ложными. Банда насчитывает свыше сорока голов, и это — только те, кого мы успели заметить! У них и коней больше, чем у нас, мечи хорошие, самострелы. Это разбойники нам устроили засаду, а не мы — им!

— Как так? — ошалел Туско. — Дезинформировали?

— Хуже, — мотнул головой солдат. — Облапошили!

Копейщики, подняв копья, стали нервно переглядываться, заволновались, нервно забормотали. Последний из конных, который лежал на шее своей лошади, наконец, приблизился, и все увидели торчащие из спины оперённые древки стрел. Конь остановился, жалобно всхрапнул. Солдат медленно накренился в седле и свалился на землю.

— Божечки мои! — выдохнул Туско. — Совсем умертвили парнягу!

Пронзительно завопили крестьянские бабы. Зароптали мужики. А затем они услышали. Все услышали. Вновь нарастающий топот множества копыт. Откуда-то из-за деревьев. Всё ближе и ближе. Над лесом взметнулся задорный гул рожка. К нему присоединился ещё один. И ещё.

— Шо ж такое, — жалобно проскулил Туско. — Шо ж делать-то… Как быть?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

28

Фурлонг — единица измерения, равная примерно 200-м метрам.

29

Морион — шлем с гребнем и полями, сильно загнутыми спереди и сзади.

30

Йомен — свободный, обеспеченный фермер, проживающий на своей земле.

31

Раубриттер — рыцарь-разбойник, вставший на тропу беззакония.