Хоббит

Джон Рональд Руэл Толкин, 1937

«В земле была нора, а в норе жил хоббит». Эти слова написал Джон Рональд Руэл Толкин на обороте школьной экзаменационной работы, которую проверял одним жарким летним днем. И кто бы мог подумать, что именно из них, как из волшебного зернышка, произрастет одно из самых известных произведений мировой литературы… В данное издание вошел перевод Н. Прохоровой.

Глава 4. Через горы и под горами

В горы уходило много троп, и на ту сторону вели разные перевалы. Но тропы чаще всего оказывались ложными: терялись, оканчивались тупиком или приводили в опасное место, а на перевалах гнездилась всякая нечисть, и путникам угрожала беда. Однако Гандальв, который хорошо знал эти края и вдобавок следовал мудрым советам Эльронда, вел гномов и хоббита по верной тропе к нужному перевалу.

Прошло много дней с той поры, как путешественники выступили из долины, и между ними и Последним Гостеприимным Домом уже пролегло много миль, а они все шли вверх и вверх. Тропа была трудная, опасная, путь долгий, кружной, места глухие. Оглядываясь назад, путники теперь видели внизу земли, которые они покинули. Далеко-далеко на западе, в голубой дымке, лежала родная страна Бильбо, безопасный уютный край, и родная нора. Хоббита пробирала дрожь. Чем выше они поднимались в горы, тем делалось холодней, пронзительный ветер свистел меж скал. Порой со склонов скатывались камни, высвобождавшиеся из-под снега, подтаявшего под дневным солнцем, проскакивали мимо путников (и все с облегчением переводили дух) или пролетали над головой (и все со страхом поеживались). Ночью было холодно, неуютно. Путешественники не смели петь и громко разговаривать, потому что в ущельях слышалось нехорошее эхо, а горам, похоже, не нравилось, если тишину что-то тревожит, — разве что шум воды, завывания ветра и стук камней.

«Там внизу лето, — думал Бильбо, — сенокос, пирушки на траве… Еще куманика поспеет, и жатва начнется, пока мы заберемся на самый верх…» Остальным приходили в голову столь же невеселые мысли. А ведь на Середину Лета они прощались с Эльрондом в самом радужном настроении, надеясь с ходу перевалить через горы и, не задерживаясь, продолжать путь. Они даже рассчитывали добраться до потайной двери в Одинокой Горе к последнему новолунию осени. «А там, может, случится и День Дурина», — говорили гномы. И только Гандальв помалкивал да покачивал головой. Гномы уже много лет не ходили этой дорогой, но Гандальв бывал здесь и знал, что с тех пор, как драконы потеснили людей в Диком Краю и гоблины потихоньку вернулись в горы после битвы при копях Мориа, зло и опасности в этих глухих местах подстерегают путников на каждом шагу. Даже самые лучшие и продуманные планы мудрых магов вроде Гандальва и добрых советчиков вроде Эльронда порой оказываются бесполезными, когда отправляешься в опасное путешествие по Дикому Краю, и Гандальв был достаточно мудр, чтобы понимать это.

Он знал, что в горах может произойти все что угодно, и почти не надеялся, что удастся без неприятных приключений перебраться через высокие грозные хребты с недоступными вершинами и зловещими ущельями, где нет ни короля, ни закона. И он опасался не зря!

Все шло хорошо, пока однажды путников не застигла гроза, да еще какая! Казалось, в небесах разразилась настоящая битва. Внизу, на равнине, тоже бывают сильные грозы — все знают, как это страшно, все видели, как может разбушеваться буря, особенно когда налетят с двух сторон две грозовых тучи. Но буря ночью в горах, когда над хребтами сходятся грозы Востока и Запада, — гораздо страшнее. Молнии бьют по вершинам, скалы раскалываются, громовые раскаты разносятся по всем трещинам и ущельям, тьму с оглушительным грохотом разрывают сполохи света.

Бильбо ничего подобного никогда не видел и даже представить себе не мог. Путники попали в грозу высоко в горах, на узкой тропе. По одну сторону от тропы зияла ужасная пропасть, дно темной долины внизу было не разглядеть. Они устроились на ночлег под нависшей скалой. Бильбо лежал, закутавшись в одеяло, дрожа всем телом. Выглядывая наружу, он видел в сверкании молний на той стороне ущелья каменных великанов, перебрасывавшихся валунами и швырявших обломки скал вниз, во тьму, где тяжелые глыбы с треском крушили деревья или с грохотом разбивались вдребезги. Затем налетел ветер, посыпался град, хлынул ливень. Тугие струи хлестали со всех сторон, скала перестала укрывать от дождя. Путешественники промокли. Их пони стояли, понурив головы, поджав хвосты, некоторые тихонько ржали от страха. Слышно было, как великаны хохочут и перекликаются на окрестных склонах.

— Так не годится! — произнес Торин. — Даже если нас не сдует, и не смоет отсюда, и не убьет молнией, то любого может схватить великан и подбросить ногой, как мяч!

— Коли знаете местечко поспокойней, так возьмите и отведите нас туда! — сварливо отозвался Гандальв, который и сам был не рад соседству с великанами.

В конце концов решили послать Фили и Кили поискать укрытие получше. Эти двое, самые зоркие, были моложе остальных гномов лет этак на пятьдесят, и потому им всегда доставались подобные поручения (когда становилось ясно, что совершенно бессмысленно посылать Бильбо), а когда хочешь что-то найти, нужно идти искать (как сказал младшим гномам Торин). Конечно, кто ищет, тот всегда найдет, как говорится, — вот только не всегда то, что искал. Так вышло и на этот раз.

Вскоре Фили и Кили вернулись назад, цепляясь за камни, чтобы не снесло ветром.

— Мы нашли сухую пещеру, — объявили они, — тут, за поворотом. Хватит места для всех, и для пони тоже.

— А вы ее хорошо осмотрели? — спросил Гандальв, который знал, что пещеры высоко в горах редко пустуют.

— Да-да! — ответили Фили и Кили, хотя всем было ясно, что за то краткое время, какое они отсутствовали, нельзя было осмотреть пещеру внимательно. — Она не очень большая и уходит неглубоко.

А ведь в том-то и кроется опасность: когда лезешь в пещеру, никогда не знаешь, насколько она глубока, куда выводят ее коридоры и что поджидает внутри. Но сейчас все сочли, что Фили и Кили принесли приятные вести, и приготовились перебраться в сухое убежище. Ветер выл, гром гремел не переставая; дойти до пещеры, да еще вместе с пони, было непросто. Но она и правда оказалась недалеко: вскоре путники увидели большую скалу, перегораживавшую тропинку, и, обогнув ее, обнаружили узкий лаз на склоне горы. Через него как раз мог протиснуться расседланный, без поклажи, пони. Один за другим путешественники нырнули под низкую арку.

Как было приятно, что дождь, и ветер, и великаны с их каменными мячами остались снаружи! Как было приятно почувствовать себя в безопасности! Но маг не желал рисковать. Он зажег голубой огонь на конце посоха, — если помните, он так уже делал (кажется, сто лет назад!) в гостиной у Бильбо, — и путники обследовали пещеру.

Она была довольно большая, но не огромная и не слишком таинственная. Сухой пол, уютные закоулки. В одном углу нашлось место для пони: те были очень довольны переменой стоянки и с удовольствием хрустели зерном в своих торбах, а от мохнатых спин валил пар. Ойн и Глойн хотели развести костер у входа в пещеру, чтобы высушить вещи, но Гандальв запретил. Тогда путешественники разложили мокрую одежду на полу, достали сухую из мешков, поудобней устроились на одеялах, раскурили трубки и принялись пускать колечки, а Гандальв, к общему удовольствию, окрашивал колечки в разные цвета и заставлял их плясать и кружиться под потолком. Путники принялись болтать о том о сем, позабыв про грозу. Они обсуждали, что сделают со своими сокровищами (если представить себе, что они их получат, — но сейчас это казалось вполне возможным), а затем один за другим заснули. Увы, в тот вечер они в последний раз видели своих пони, а также тюки, мешки и остальные пожитки, которые взяли с собой.

Но, как выяснилось наступившей ночью, все-таки хорошо, что гномы взяли с собой маленького Бильбо! Хоббиту почему-то никак не спалось, а когда он наконец заснул, то увидел пренеприятный сон. Ему приснилось, что трещина в дальней стене пещеры делается все шире и шире. Бильбо стало страшно, но он не мог закричать, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, а только лежал и смотрел. Затем ему стало сниться, что пол под ним подается, и он катится вниз, и падает, падает неизвестно куда!

Бильбо проснулся, в ужасе озираясь по сторонам, и обнаружил, что первая часть его сна оказалась правдой! Трещина в глубине пещеры разошлась, за ней открылся широкий проход, и хоббит успел заметить, как в щели мелькнул хвост последнего пони и исчез. Разумеется, тут Бильбо завопил — страшным хоббитским воплем, удивительно громким для существа такого размера.

И сразу же, так что вы бы и «раз-два!» сказать не успели, из прохода полезли гоблины, громадные уродливые гоблины, целая толпа, видимо-невидимо гоблинов. Их оказалось по крайней мере по шестеро на каждого гнома и даже на Бильбо — два, и вы бы не успели вскричать «гром и молния!», как путников похватали и утащили в щель. Всех — кроме Гандальва! Вот чем помог вопль Бильбо: маг проснулся и вскочил на ноги в мгновение ока, и когда гоблины попытались схватить его, в пещере вдруг сверкнул ослепительный свет, будто ударила молния, запахло паленым, словно вспыхнул порох, и нескольких гоблинов убило на месте.

Щель с грохотом захлопнулась, и Бильбо с гномами очутились внутри горы! А как же Гандальв? Куда исчез маг, не понял никто, в том числе гоблины; впрочем, они и не стали этого выяснять. Они схватили Бильбо и гномов и потащили вниз по проходу — все вниз и вниз, в непроницаемой темноте, в которой могут видеть только глаза гоблинов, привыкших жить в глубине гор. Ходы и проходы путались, пересекались и расходились в разные стороны, однако гоблины отлично знали нужную дорогу и бежали вперед, не задумываясь, как вы ходите на ближайшую почту; они спускались и спускались, и внизу было невыносимо душно. Гоблины грубо подталкивали и немилосердно щипали пленников, хохоча и переговариваясь злобными резкими голосами. Даже когда тролль держал Бильбо за ноги вниз головой, хоббиту и то не было так худо! Ах, как он сейчас жалел о своей светлой уютной родной норе! Увы, не в последний раз!

Впереди забрезжил красноватый свет, и тут гоблины запели-захрипели песню, пришлепывая в такт по камням плоскими ступнями и подгоняя своих пленников:

Что за свист? Черный хлыст!

Эй, налетай! Бей да хватай!

Глубже под горы — к гоблинам в норы

Спеши, дружок!

Бей! Бей! Бей, не робей!

Славные вещи — тиски да клещи!

Молот, молот, где тьма и холод,

Стучит, дружок! Вжих! Вжих! Вжих, бейте их!

Стони или ахай от боли и страха!

Будешь работать до тяжкого пота

Под гоблинский гогот и гоблинский хохот —

Нам на потеху под гулкое эхо,

Во тьме, дружок!

Хо-хо!

Звучало это устрашающе. Эхо гремело в туннеле при всяком «Эй, бей!», стены гудели от взрывов безобразного смеха. Общий смысл песни был, к сожалению, слишком ясен: выхватив хлысты, — вжих, вжих! — гоблины погнали пленников перед собой, заставляя их бежать не останавливаясь да побыстрее, и когда те, спотыкаясь, влетели в большую пещеру, почти все гномы уже жалобно стонали и всхлипывали.

Посреди пещеры полыхал огромный костер, по стенам горели факелы, и вокруг было полно гоблинов. Все они загоготали, затопали ногами, забили в ладоши, когда из прохода выбежали гномы (а позади всех, то есть ближе всего к хлыстам — бедный Бильбо), и за ними, гикая и щелкая хлыстами, ввалились погонщики. В углу пещеры сгрудились пони, на полу валялись развороченные тюки и мешки, и гоблины рылись в них, вытаскивали и обнюхивали разные вещи, ругались и грызлись между собой.

Да, боюсь, путешественники в последний раз видели своих замечательных лошадок, в том числе веселого крепкого белого пони, которого Эльронд дал Гандальву, поскольку конь мага не прошел бы по горным тропам. Ибо гоблины едят и пони, и осликов, и лошадей (и лучше даже не думать кого еще), и всегда голодны. Но сейчас пленников больше беспокоила собственная судьба. Гоблины сковали им руки за спиной и, приковав всех к одной длинной цепи, поволокли в дальний конец пещеры, а маленький хоббит болтался в самом хвосте.

У стены, в полумраке, на плоском тяжелом камне сидел исполинский гоблин с большущей головой. Вокруг стояла вооруженная стража с секирами и кривыми мечами, какие в ходу у гоблинов. Нужно сказать, что гоблины — жестокие, бессердечные, злобные существа. Они не умеют делать красивые вещи, но охотно мастерят разные каверзные приспособления. Они не хуже гномов (если не говорить о самых искусных) разрабатывают копи и роют туннели, когда хотят, но гоблины неряшливы и нечистоплотны. Молоты, топоры, мечи, кинжалы, кирки, клещи и орудия пытки они изготавливают с большой ловкостью, либо заставляют пленников и рабов делать все, что нужно гоблинам на потребу, и вынуждают их работать без отдыха, пока те не умрут от нехватки света и воздуха. Не исключено, что именно гоблины придумали некоторые механизмы, которые с тех пор причиняют немало зла, и особенно — специальные хитроумные устройства для того, чтобы одним махом убивать побольше людей, потому что шестеренки, моторы и взрывы всегда приводили гоблинов в бурный восторг, равно как и возможность поменьше работать своими руками. Но в те давние дни, в тех диких краях гоблины еще не ступили на путь прогресса (как это называется). Они ненавидели всех без разбора, и особенно — честные и процветающие народы, а не то чтобы питали именно к гномам особую неприязнь; кое-где даже попадались такие злонравные гномы, которые заключали с гоблинами союзы. Однако народ Торина гоблины ненавидели лютой ненавистью — из-за войны, о которой я как-то упоминал, но о которой сейчас нет времени рассказывать. А вообще-то гоблинам все равно, кто попался к ним в лапы, главное — хватать пленников быстро, без шума, и желательно беззащитных.

— Это что за ничтожества? — спросил Главный Гоблин.

— Гномы, и еще вот! — ответил один из погонщиков, дернув за цепь Бильбо, так что хоббит упал на колени. — Они прятались в зале у Переднего Входа.

— Чего ради? — осведомился Главный Гоблин, глядя на Торина. — Наверняка что-нибудь замышляли, я полагаю! Шпионили за моим народом, как видно! Воры, должно быть, как я погляжу! А то и убийцы, пожалуй! И друзья эльфов, похоже на то! Ну? Что скажешь?

— Гном Торин, к вашим услугам! — произнес Торин (то была просто ни к чему не обязывающая вежливость, как вы понимаете). — Опасения ваши напрасны, мы ни в чем таком не повинны. Мы прятались от грозы и подумали, что нашли удобную и пустую пещеру, где можно укрыться. Мы никоим образом не намеревались беспокоить гоблинов.

И то была истинная правда!

— Хм! — сказал Главный Гоблин. — Так, значит? Интересно, а зачем вы вообще оказались в горах, откуда шли и куда? Имей в виду, я хочу знать все до конца! Впрочем, тебе это вряд ли поможет, Торин Дубовый Щит, о твоем племени я и так достаточно знаю. Но лучше выкладывай все начистоту, а то хуже будет!

— Мы шли навестить наших родичей, племянников и племянниц, двоюродных братьев и сестер, троюродных братьев и сестер, четвероюродных братьев и сестер и других наших соплеменников, которые живут на востоке от этих поистине гостеприимных гор, — ответил Торин, не успевший сообразить, что именно можно выложить начистоту, если правда наверняка неуместна.

— Он врет, о гроза подземелий! — вмешался один из погонщиков. — Там в пещере нескольких наших ударило молнией и наповал убило, когда мы предложили этим бродягам спуститься вниз. А потом, пусть-ка он объяснит вот это! — И гоблин показал меч из логова троллей, который носил Торин.

Главный Гоблин взглянул на меч — и в ярости испустил страшный вой, а стоявшие вокруг стражники заскрежетали зубами, застучали щитами и затопали ногами. Они сразу узнали меч. В свое время, когда светлые эльфы Гондолина преследовали врагов в горах и бились с ними под стенами своего города, этот клинок сразил сотни гоблинов. Эльфы называли клинок Оркрист, Разрубающий Гоблинов, но сами гоблины звали его просто Резак и до смерти его ненавидели, а еще больше — тех, кто им владел.

— Убийцы гоблинов и друзья эльфов! — заорал Главный Гоблин. — Режьте их! Бейте их! Рубите их! Разорвите их на куски! Бросить их в ямы со змеями, чтоб им больше не выйти на свет! — Он был в такой ярости, что спрыгнул с камня, на котором сидел, и сам бросился к Торину, разинув пасть.

И вдруг все огни в пещере погасли, из костра — пф-ф-ф! — до самого свода взметнулся столб голубого горячего дыма, и оттуда на гоблинов посыпались раскаленные искры.

Что тут началось! Визг, рев, вой, лай, окрики, выкрики, крик и рык! Если бы тысячу диких кошек и волков живьем поджаривали на сковородке, и то шуму было бы меньше. Искры кусали гоблинов, впиваясь им в шкуру. Дым, валивший из костра к потолку, заполнил всю пещеру и оказался таким густым, что даже гоблины не могли ничего разглядеть. Они падали друг на друга и кучами катались по полу, сцепившись клубками, грызлись, лягались и колотили один другого, словно взбесились.

И тут сверкнул меч. Бильбо увидел, что лезвие, сиявшее собственным светом, пронзило Главного Гоблина, пока тот, потеряв голову от ярости, ошарашенно озирался вокруг. Он рухнул замертво, а его стражники, завидев меч, с воплями разбежались и исчезли в темноте.

Меч вернулся в ножны.

— Быстро за мной! — приказал властный спокойный голос. И прежде чем Бильбо сообразил, что произошло, он уже вновь бежал, бежал что было сил, дергаясь на конце цепи, вниз, дальше вниз по темным проходам, а крики, долетавшие из пещеры гоблинов, постепенно затихали за спиной. В темноте перед бегущими гномами теперь мерцал бледный свет.

— Быстрей, быстрей! — торопил голос. — Факелы скоро зажгут.

— Одну минутку! — попросил Дори, который бежал перед Бильбо. Он был достойный гном: помог хоббиту вскарабкаться к нему на спину, насколько позволяли скованные руки, и вся компания снова припустила вперед, позвякивая цепями и чуть не падая, поскольку со скованными руками трудно удержать равновесие на бегу, если споткнешься. Они бежали долго и уже забрались, наверное, в самую глубину гор.

Наконец они остановились, и посох в руке Гандальва загорелся поярче. Разумеется, их спас не кто иной, как Гандальв, но пока некогда было расспрашивать мага, откуда он взялся. Гандальв опять достал меч, и опять меч сам собой засиял во мраке. Когда поблизости находились гоблины, этот клинок светился, пылая гневом, а сейчас он сверкал ярким голубым пламенем от радости, что сразил хозяина подземелья. Меч легко разрубал цепи, и через какое-то время все пленники оказались на свободе. Имя меча было Гламдринг, Сокрушающий Врагов, если помните, а гоблины звали его Тесак и ненавидели даже сильней, чем Резак, если это возможно. Оркрист тоже удалось спасти: Гандальв выхватил его из рук перепуганного стражника и унес с собой. Гандальв вообще успевал о многом подумать и, хоть не был всесилен, мог сделать многое, чтобы помочь друзьям в трудную минуту.

— Все здесь? — спросил он, с поклоном вручая Торину Оркрист. — Ну-ка, проверим: один — Торин, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать… а где Фили и Кили? Ага, вот они! Двенадцать, тринадцать — и еще мистер Бэггинс — четырнадцать! Отлично! Могло быть хуже, но все-таки могло бы быть и получше! А так — ни пони, ни крошки еды, трудно сказать, где мы, и сейчас по пятам за нами ринется свора разъяренных гоблинов! Вперед!

И они побежали вперед. Гандальв не ошибся: далеко позади, в туннелях у них за спиной, послышались злобные крики гоблинов. Тогда гномы припустили во весь опор. Бедный Бильбо оказался не в силах за ними угнаться: они бежали в два раза быстрее хоббита — поверьте мне, когда нужно, гномы могут нестись, как ветер, не чуя под собой ног, — и они взялись по очереди нести хоббита на спине.

Но гоблины все-таки бегают быстрее, а эти гоблины к тому же лучше знали дорогу (поскольку сами рыли ходы) и были вне себя от бешенства, — и гномы, как ни старались уйти от преследователей, вскоре поняли, что крики и завывания врагов приближаются. Уже было слышно, как ноги десятков гоблинов шлепают по камням чуть ли не за ближайшим поворотом. Уже замелькали позади в туннеле красные огни факелов. А гномы так устали!

— Зачем, ах, зачем я покинул мою родную нору! — причитал бедный мистер Бэггинс, подпрыгивая на спине у Бомбура.

— Зачем, ах, зачем я взял этого треклятого хоббита за сокровищами! — причитал бедный толстяк Бомбур, шатаясь под своей ношей. От жары и страха пот градом катился у него с носа.

Туннель впереди резко сворачивал. Тут Гандальв задержался, и Торин остановился с ним рядом.

— Все за поворот! — закричал Гандальв. — Меч из ножен, Торин!

Ничего другого не оставалось. И гоблинам это совсем не понравилось! Едва они с воплями выскочили из-за угла, как прямо перед собой неожиданно обнаружили Разрубающего Гоблинов и Сокрушающего Врагов, горящих ясным холодным светом. Те, что бежали первыми, выронив факелы, взвыли в последний раз и повалились замертво. Следующие завыли еще громче и бросились назад, сшибая бегущих за ними.

— Резак и Тесак! — пронзительно визжали они.

Началась давка, гоблины отступали, толкая друг друга, стараясь убраться подальше от страшных мечей.

Еще долго никто из них не осмеливался заглянуть за поворот, а гномы тем временем ушли далеко-далеко по темным туннелям вглубь подземелья. Но в конце концов гоблины обнаружили, что за поворотом никого нет. Тогда они погасили факелы, надели мягкие башмаки и послали вслед за гномами быстроногих преследователей, лучших бегунов с самым тонким слухом и острыми глазами. Те помчались вперед по темным проходам быстро, как хорьки, и беззвучно, как летучие мыши.

Потому-то ни Бильбо, ни гномы, ни даже сам Гандальв не слышали, что их настигают враги. И не видели их. Но преследователи отлично видели беглецов, потому что посох Гандальва по велению мага лучился неярким светом, освещая гномам дорогу.

Вдруг на Дори, который опять шел последним и нес Бильбо, набросились из темноты сзади. Дори закричал и упал на землю. Хоббит скатился у него со спины и полетел в черноту, ударился головой о камень — и больше он ничего не помнил.