Черепахи – и нет им конца

Джон Грин, 2017

Пропал миллиардер Рассел Пикет, и за любую помощь в его поисках объявлено солидное вознаграждение. Именно тогда Дейзи вместе с лучшей подругой Азой Холмс решают найти его во что бы то ни стало. Но для Азы это приключение грозит стать настоящим испытанием. Ведь ей придется общаться с людьми – а наедине с собой быть куда приятнее. Думать о других – но ей сложно отделаться от собственных навязчивых мыслей. И возобновить знакомство с сыном Пикета Дэвисом – а это лишь необходимость говорить правильные слова в то время, когда сама ты думаешь совсем о другом. Сможет ли Аза бросить себе вызов, побороть свои страхи и попытаться стать лучшей версией себя? Или перемены – не всегда к лучшему?..

Глава 4

Лайл усадил нас в гольфкар и повез по асфальтовой дорожке вдоль поля, на краю которого стоял большой дом из бревен с деревянной вывеской «КОТТЕДЖ».

Я не бывала у Пикетов много лет и уже забыла все это великолепие. Песчаные «ловушки» на поле недавно разровняли граблями, на дороге не попадалось ни трещин, ни выбоин, а вдоль нее посадили клены. Однако больше всего мой взгляд притягивали бесконечные ромбы подстриженной травы. Поместье было стерильным, огромным и тихим, как новенький квартал, ожидающий первых жильцов. Мне здесь очень нравилось.

Пока ехали, моя подруга завела недвусмысленный разговор.

— Так значит, вы начальник охраны?

— Охранник.

— Давно здесь?

— Порядочно. И поэтому знаю, что вы не дружите с Дэвисом.

Дейзи, которой было чуждо смущение, и глазом не моргнула.

— Его знает Холмси. А вы работали в день, когда исчез мистер Пикет?

— Он не любит, если кто-то из служащих остается до утра.

— А сколько у вас сотрудников?

Лайл остановил машину.

— Надеюсь, вы и правда знакомы с Дэвисом, иначе я отвезу вас в город и сдам в полицию за вторжение на частную территорию.

Мы свернули за угол, и я увидела бассейн — голубую ширь и знакомый с детства островок. Правда, сейчас над ним построили стеклянный купол. Водяные горки — извилистые, переплетенные трубы — тоже остались на месте, но теперь они были сухими.

Рядом, на террасе, стояли кресла, укрытые белыми полотенцами. Мы обогнули бассейн и доехали до другой террасы, где лежал в шезлонге Дэвис Пикет в школьной рубашке-поло и шортах цвета хаки. Он читал книгу, заслоняясь ей от солнца.

Дэвис услышал шум мотора и привстал. У него были худые обгоревшие ноги, острые колени. На носу — очки в пластиковой оправе, на голове — кепка с логотипом бейсбольной команды «Индиана пейсерз».

— Аза Холмс? — спросил он, поднимаясь нам навстречу.

Солнце слепило мне глаза, и разглядеть лицо Дэвиса не получалось. Я вылезла из машины, подошла и сказала:

— Здравствуй.

Я не понимала, нужно ли его обнимать. Дэвис, видимо, тоже не знал, надо ли обнимать меня, поэтому мы просто стояли друг напротив друга, а это, если честно, моя любимая форма приветствия.

— Чему обязан удовольствием? — спросил он без всяких эмоций в голосе.

Дейзи подошла и энергично пожала ему руку.

— Дейзи Рамирес, лучшая подруга Холмси. У нас тут каноэ треснуло.

— Налетели на камень. Пришлось высадиться на Пиратский остров, — сказала я.

— Знаете этих девушек? — уточнил охранник.

— Да, все в порядке, спасибо. Хотите что-нибудь выпить? Воды или «Доктора Пеппера»?

— «Доктор Пеппер»? — смутилась я.

— Кажется, это твоя любимая газировка.

Я поморгала и кивнула:

— Да.

— Можно нам три банки «Пеппера», Лайл?

— Конечно, босс, — ответил мужчина и уехал.

Дейзи пошла пройтись, бросив на меня взгляд, говоривший: Вот видишь, он тебя помнит. Дэвис, по-моему, ничего не заметил. Он поглядывал на меня с какой-то милой застенчивостью. Сквозь стекла очков его карие глаза казались просто огромными. И глаза, и нос, и рот были ему великоваты, словно выросли, а само лицо еще оставалось детским.

— Не знаю, что и сказать, — начал он. — Не силен в светских беседах.

— Попробуй говорить, что думаешь. Лично я так никогда не поступаю.

Он улыбнулся, пожал плечами.

— Ладно. Я думаю: хоть бы она приехала не из-за награды.

— Какой награды? — неубедительно удивилась я.

Мы сели в кресла друг напротив друга. Дэвис наклонился вперед, поставив острые локти на острые коленки.

— Я думал о тебе пару недель назад, когда отец исчез. Про него говорили в новостях и называли полное имя — Рассел Дэвис Пикет. Нас ведь зовут одинаково, и так странно, когда слышишь, что Рассел Дэвис Пикет пропал. Я же здесь!

— И поэтому ты подумал обо мне?

— Да. Я однажды спросил, почему тебе дали такое имя, и ты сказала, что его выбрала мама. Она хотела, чтобы его звучание стало только твоим.

— Вообще-то, меня назвал папа.

Я помнила его слова: В твоем имени — весь алфавит, от A до Z, чтобы ты знала: ты можешь стать кем захочешь.

— А твой отец… — начала я.

— Правильно, определил меня на должность младшего.

— Но ты — не имя.

— Конечно же, да. Я не могу не быть Дэвисом Пикетом. Не могу не быть сыном своего отца.

— Наверное.

— И я не могу не быть сиротой.

— Извини.

Он посмотрел на меня усталыми глазами.

— В последние дни мне все звонят и пишут. Я не дурак и понимаю, зачем. Но я не знаю, где отец.

— На самом деле… — сказала я, и тут на нас упала тень.

Я обернулась: за спинкой моего кресла стояла Дейзи.

— На самом деле, — продолжила она, — мы услышали по радио новости, и Холмси сказала, что в детстве была в тебя влюблена.

— Дейзи! — возмутилась я.

— И я, такая, говорю, поехали к нему, это точно настоящая любовь. И мы договорились устроить кораблекрушение, а потом ты вспомнил, что она любит «Доктор Пеппер», и да, ЭТО НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ. Как в шекспировской «Буре». В общем, я вас покину. Можете жить долго и счастливо.

Тень Дейзи ушла, и ее сменил золотистый солнечный свет.

— Это что, правда? — спросил меня Дэвис.

— Ну, не прям как у Шекспира. — Однако я так и не нашла в себе мужества признаться. Но, в любом случае, не соврала. Почти. — Мы же были еще детьми, — добавила я.

Он помолчал.

— Ты очень изменилась с тех пор.

— Как?

— Была такой маленькой худющей молнией, а сейчас…

— Что?

— Ты другая. Взрослая.

Желудок отчего-то заурчал. Никогда не понимала, что чувствует мое тело — страх или радость?

Дэвис смотрел мимо меня, на полосу деревьев у реки.

— Мне очень жаль, что так вышло с твоим отцом, — сказала я.

Он пожал плечами.

— Мой папа большой засранец. Сбежал накануне ареста, потому что он — трус.

Я не находила слов. Если послушать, что люди говорят об отцах, можно чуть ли не радоваться, что у тебя его нет.

— Я правда не знаю, где он, Аза. А те, кто знает, ничего не скажут, потому что он может дать им гораздо больше сотни. Что такое сто тысяч? Ерунда. — Я удивленно смотрела на него. — Прости… Наверное, так нельзя говорить.

— Наверное?

— Ну да. В общем, ему ничего за это не будет. Он всегда выходит сухим из воды.

Я хотела ответить, но тут вернулась моя подруга. С ней пришел какой-то парень — высокий, широкоплечий, в рубашке цвета хаки и таких же шортах.

— Мы идем смотреть на туатару, — похвалилась Дейзи.

Дэвис встал.

— Малик Мур, наш зоолог.

Он сказал «наш зоолог» так, будто это в порядке вещей, и все, достигнув определенного положения, приобретают себе зоолога.

Я поднялась и пожала руку Малика.

— Я ухаживаю за туатарой, — сообщил он.

Все, похоже, решили, что я прекрасно знаю такого зверя. Малик встал на колени у бассейна, открыл люк, замаскированный плиткой, и нажал на кнопку. Из бортика выполз хромированный решетчатый мост и протянулся к островку.

— Это все по правде? — прошептала Дейзи, вцепившись в мой локоть.

Зоолог театрально повел рукой, приглашая нас идти первыми.

Мы подошли к двери стеклянного купола. Малик провел пластиковой карточкой по замку, тот со щелчком открылся. Я шагнула внутрь и оказалась в тропиках: тут было градусов на двадцать теплее, чем снаружи, и намного больше влаги в воздухе.

Мы с Дейзи остались у входа, а Малик, пробежавшись по островку, вернулся с большой ящерицей, длиной фута два и высотой — три. Ее драконий хвост обвился вокруг его руки.

— Можете погладить.

Дейзи так и сделала, но я заметила на коже зоолога царапины, говорившие о том, что ласка может и не понравиться рептилии. Поэтому, когда Малик повернулся ко мне, я сказала:

— Не люблю ящериц.

Потом зоолог в мучительных подробностях объяснил, что Туа (да, у нее оказалось имя) — не ящерица, а совсем другое с генетической точки зрения существо. Появилось оно двести миллионов лет назад, в Мезозойскую эру, так что это — практически живой динозавр. Я узнала, что туатары могут жить сто пятьдесят лет и дольше, что они — единственный выживший вид из отряда клювоголовых. На родине, в Новой Зеландии, они находятся под угрозой вымирания, а Малик написал докторскую по их молекулярной эволюции. Он говорил и говорил, пока не явился Лайл.

— «Доктор Пеппер», босс.

Я взяла баночки и вручила по одной Дэвису и Дейзи.

— Точно не хочешь ее потрогать? — спросил Малик.

— Динозавров тоже боюсь, — ответила я.

— У Холмси есть почти все основные фобии, — сообщила Дейзи, поглаживая туатару. — Ну, нам пора. Мне еще нужно посидеть с ребенком.

— Я вас отвезу, — предложил Дэвис.

Ему понадобилось зайти домой. Я хотела подождать снаружи, но Дейзи подтолкнула меня с такой силой, что я едва не выбежала вперед.

Дэвис открыл входную дверь — огромное стекло высотой не меньше десяти футов, и мы вошли в просторный зал с мраморным полом. Слева стоял диван, на нем устроился Ноа Пикет. Он играл в космическую битву на гигантском экране.

— Ноа, — сказал Дэвис, — помнишь Азу Холмс?

— Привет! — отозвался он, не отрываясь от игры.

Дэвис убежал наверх по мраморной лестнице, оставив меня наедине с братом. То есть я думала, что мы одни, пока не услышала женский голос:

— Это настоящий Пикассо.

В ослепительно-белой кухне стояла женщина, одетая с ног до головы в белое, и резала ягоды.

— Ого! — выдохнула я, проследив за ее взглядом.

Речь шла о картине, на которой человек из волнистых линий ехал верхом на такой же волнистой лошади.

— Будто в музее, — сказала женщина.

Я посмотрела на нее и вспомнила рассуждения Дейзи о рабочей форме.

— Очень красивый дом, — согласилась я.

— У них и Раушенберг есть. На втором этаже. — Я кивнула, хотя не имела понятия, кто это. Наверное, Майкл знал. — Если хочешь, поднимись.

Женщина махнула в сторону лестницы, и я пошла наверх. Там на стене висела картина, сделанная из переработанного мусора, но я не стала ее рассматривать и вместо этого заглянула в первую же открытую дверь. Комната, судя по всему, принадлежала Дэвису. Безупречно чистая — на ковре еще остались линии от пылесоса. Огромная кровать, на ней — множество подушек и синее одеяло. В углу, рядом с окнами во всю стену — телескоп, нацеленный в небо. Фотографии родных на столе — все старые, тех лет, когда он еще был ребенком. На стенах постеры в рамках — «Битлз», Телониус Монк, Отис Реддинг, Леонард Коэн, Билли Холидей. Книжный шкаф, заполненный книгами в переплетах, и целая полка с комиксами. А на столике у кровати, рядом со стопкой книг — Железный человек.

Я взяла его и повертела в руках. Пластик на одной ноге треснул, открыв пустоту внутри, но ручки и ножки еще поворачивались.

— Осторожнее, — сказал Дэвис. — Ты держишь единственный физический объект, который я люблю по-настоящему.

Я поставила фигурку на место и повернулась.

— Прости.

— Мы с Железным человеком вместе прошли через серьезные испытания.

— Должна тебе признаться: всегда думала, что Железный человек — неудачник.

Дэвис улыбнулся.

— Вместе было весело, Аза, однако нашей дружбе конец.

Я рассмеялась и пошла за ним на первый этаж.

— Роза, побудешь тут, пока я не вернусь? — спросил он женщину.

— Конечно, — отозвалась та. — Я тебе оставила в холодильнике курицу и салат на ужин.

— Спасибо. Ноа, дружище, я приеду через двадцать минут, идет?

— Идет, — ответил Ноа из открытого космоса.

Пока мы шли к «Кадиллаку-Эскалада», возле которого стояла Дейзи, я спросила:

— Это ваша домработница?

— Управляющая домом. Она здесь, сколько я себя помню. А теперь вроде как заменяет нам маму.

— Но она с вами не живет?

— Нет, уезжает в шесть, так что, все-таки, не совсем мама.

Дэвис разблокировал дверцы машины. Дейзи села назад, а меня отправила на место рядом с водителем.

Возле гольфкара стоял охранник. Он разговаривал с мужчиной, сгребавшим первые осенние листья, однако внимательно следил за нами.

— Я только отвезу их, — объяснил Дэвис.

— Будьте осторожны, босс.

— Все за мной наблюдают. Как достало! — сказал Дэвис, захлопнув дверцу.

— Сочувствую, — отозвалась я.

Он открыл рот, передумал, но потом все-таки продолжил:

— Вот знаешь, как в средней школе кажется, что на тебя все смотрят и тайно обсуждают? У меня сейчас такое же чувство, только люди на самом деле смотрят и шепчутся.

— Может, они думают, что ты знаешь, где твой отец, — вставила Дейзи.

— Но я не знаю. И знать не хочу.

Дэвис говорил твердо, с уверенностью.

— Почему? — поинтересовалась Дейзи.

В его глазах мелькнуло какое-то непонятное чувство.

— Если он не вернется, так будет лучше всего. Он все равно никогда о нас не заботился.

Наши дома разделяла только река, но мы ехали десять минут, потому что мост в округе всего один. Все молчали, лишь я иногда говорила, куда поворачивать. Наконец добрались. Я взяла у Дэвиса телефон и добавила в него свой номер. Дейзи вышла, не попрощавшись, и я хотела сделать то же самое, но когда возвращала смартфон, Дэвис вдруг взял мою руку и повернул ладонью вверх.

— А я помню, — сказал он, глядя на пластырь. Я вырвалась и сжала пальцы в кулак. — Больно?

Мне почему-то захотелось сказать ему правду.

— Больно или нет, не имеет значения.

— Хороший девиз.

Я улыбнулась.

— Ну, не знаю. Ладно, мне пора.

Я уже закрывала дверь, и тут он сказал:

— Рад тебя видеть, Аза.

— Да. И я тебя тоже.