Добро пожаловать в Сеул!

Джой ˜, 2023

Говорят, наша жизнь – это череда моментов. Цепочка, состоящая из случайностей, на которые мы не в силах повлиять. Каждое звено, не важно чёрное оно или белое, играет значимую роль и, если хоть один элемент выбьется из ряда или даст слабину – это непременно скажется на всей звеньевой системе.Никогда прежде мне не приходилось думать об этом. До тех пор, пока одно из железных «колечек» не дало сбой. Но даже тогда я не видела полную картину начавшейся катастрофы, пока однажды не рухнула вся система и моя жизнь не рассыпалась на маленькие железные элементы.

Глава 5. Американский завтрак.

Подъём в семь утра стал поистине волевым поступком, особенно если учесть тот факт, что уснуть мне удалось только к трём часам утра. Всю ночь меня не отпускали мысли, которые назойливо жужжали в голове как мухи. Я думала об отце и о причине своего приезда в Сеул. Меня пугала мысль, что я могу не сдержать обещание и вернуться домой ни с чем. И что тогда делать?

Будильник разражается третьим сигналом и я, стукнув по нему ладонью, вылезаю из кровати и направляюсь в ванну комнату. Там, в большом зеркале придирчиво разглядываю своё лицо, радуясь, что не смотря на отсутствие желания всё же нашла в себе силы и смыла перед сном косметику избежав слипшихся ресниц, потёкшей туши и размазанной губной помады. Но от волос всё ещё несёт маслянисто-жаренным душком с острыми нотками.

Забираюсь в душевую кабинку, мысленно благодаря менеджера за проявленную заботу и провожу там добрых полчаса. Вдоволь наплескавшись, выхожу из душа совершенно другим человеком. Я называю такое состояние — умиротворённо счастливым. В детстве папа часто говорил, что в прошлой жизни я, должно быть, была слоном. Раз вода доставляет мне столько радости. Я не буддистка и в перерождения не верю, но если на миг представить, что перерождение и правда возможно, то, я охотно верю в слоновью теорию папы.

Заправляю кровать и водружаю на неё свои чемоданы. Раскрываю молнии и разбираю их содержимое по полкам. Когда из-под платьев и джинсов выглядывает уголок потрёпанной книги, я достаю его и с нежностью провожу ладонью по обложке. Эта книга досталась мне от папы. Я взяла её без его ведома и, больше не вернула на место. Теперь она по всюду сопровождает меня, куда бы я не шла. Как амулет, а точнее — как шкатулка для амулета. Потому что самое драгоценное для меня — то, что спрятано между её страниц. И она хранит этот секрет с давних времён. Как верный товарищ.

Внезапно, мой телефон издаёт мерзкий всхлип, а за ним второй, а потом трети и так до тех пор, пока я не поднимаю трубку.

— Эва? — недоверчиво спрашивает мамин голос.

— Да, — отвечаю я, начиная чувствовать беспокойство. — Что-то произошло?

— Звонил доктор Майлз, — аккуратно начинает она.

— И чего он хотел?

— Настаивает на отключении от аппарата.

— Ему стало хуже? — уточняю я.

— Без изменений.

— Тогда к чему этот разговор?

— Ты же понимаешь, что пора его отпустить. — Слащаво елейным голоском напевает моя мать, что совсем на неё не похоже. — Он тут мучается. Ты его мучаешь!

Последняя фраза звучит с укором, что уже больше похоже на мою настоящую маму.

— Нет! — твёрдым голосом отвечаю я. — И не пытайся меня разжалобить!

— Да ты просто эгоистка! — взрывается она. — Только о себе и думаешь. Только о себе и ни о ком другом.

— «Ни о ком другом» — это ты о себе?

— Да хотя бы и о себе!

— И кто из нас эгоист, мам?!

— Ну, знаешь ли!

Я буквально вижу, как она поджимает губы в злую линию.

— Я столько всего натерпелась за это время! Разве это плохо, желать спокойной жизни?

— Под спокойной жизнью ты имеешь в виду деньги отца? — хмыкаю я и опередив её ответ говорю: — Не отвечай! Я и так знаю. И хочу, чтобы ты тоже знала: Я не дам своё согласие на его отключение.

— Ты — бездушная девчонка! — кричит она. — Уверена, отец уже пожалел, что выбрал тебя своим распорядителем.

— Если бы он выбрал тебя — ты бы отключила его через неделю.

— Это добрый поступок…

— Нет мам, добрый поступок — это верить, что он придёт в себя.

Три года назад, возвращаясь из своего офиса в Бруклине мой отец попал в аварию. Не справился с управлением на Бруклинском мосту и на всём ходу врезался в боковое перекрытие. Прибывшие на место аварии врачи, нашли его без сознания, а позже сообщили о вегетативном состоянии и поместили под аппарат искусственной вентиляции лёгких. За эти три года его сердце не выдерживало и останавливалось пять раз. Но каждый раз после реанимации, начинало стучать снова. Что это, если не знак свыше?!

— Са Ра! — тихий стук в дверь, застигает меня врасплох.

Я сижу на своей кровати обмотанная полотенцем и крепко сжимаю в руках телефон.

— Са Ра! Е Чжин уже пришла, тебе стоит поторопиться. — Поторапливает меня голос за дверью.

— Да, — вскакиваю на ноги я. — Я сейчас!

Хватаю первое попавшееся — чёрные джинсы с высокой посадкой и коротенькую маечку с рукавом тёмно-зелёного цвета. Быстро переодеваюсь. Наспех сушу волосы полотенцем и застегнув на ушах серьги, шаркаю тапочками в сторону двери.

— Ого! — встречает меня изумлённым выкликом Тэ Кван. Он обводит меня любопытным взглядом и заключает: — То, что надо!

— Это как понимать? — теряюсь я.

— Без косметики и в тапочках — ты по-домашнему уютная!

Он вцепляется в мою руку, чуть выше запястья и тянет за собой.

— Это, ведь, хорошо?! — всё ещё не понимаю я.

— Да, это очень хорошо, Нуна! То, что нужно для утренней съёмки.

Его ответ не даёт мне той конкретики, которой я добивалась и начинаю чувствовать себя неуверенно.

— Давно она приехала? — любопытствую я, пока мы проходим через гостиную.

— Минут десять назад. Но техники приехали раньше.

— А ты во сколько встал? — поражаюсь его осведомлённостью я.

— Около шести часов! — хмыкает он.

— Вааау! — восхищённо изрекаю я.

— Проспал всего часа три, не больше. Но чувствую себя отлично. Не то, что Хёны.

И действительно, когда мы входим в кухню, за столом нас встречают три кислые мины, на которых явно читается сожаление о выпитом вчера алкоголе.

— Доброе утро! — приветствую их я, не ожидая ответа. — Ты прав, выглядят они так себе! — шепчу стоящему рядом Тэ Квану.

— Это ещё ничего. Видела бы ты их пол часа назад. — С ухмылкой заявляет он.

— А, где же Джи Хун?

— Он не ночевал здесь.

— Хочешь сказать, он ещё не вернулся?

— Похоже на то, но Е Чжин лучше пока об этом не знать.

— А вот и наша Са Ра! — елейным голоском выводит свою трель Е Чжин. Она улыбается, глядя на нас с Тэ Кваном, как обычно смотрят на двух влюблённых. — Рада тебя видеть! — сообщает она. — Ты, ведь, не против, если я буду обращаться к тебе на ты?

— Нет, я не против. — Растерянно отвечаю я, стараясь понять в чём подвох.

— Вот и хорошо!

— Не знаешь ли ты, Са Ра, где Джи Хун?

Её губы всё ещё растянуты в улыбку, но теперь она больше напоминает оскал чёрной пираньи. Что, довольно точно, учитывая то, что на сегодняшнюю съёмку она решила надеть короткое чёрное платье из вельветовой ткани, хорошо подчёркивающее её тонкую талию.

— Понятия не имею! — честно отвечаю я.

— Он в душе! — поспешно отзывается Тэ Кван.

— В душе? — Е Чжин складывает руки на груди и недоверчиво приподнимает бровь. — Так долго?

— Мы вчера устроили посиделки. Много выпили. — Чешет в затылке Тэ Кван. — Посмотрите на ребят, — предлагает он. — Джи Хун выглядит ещё хуже.

Е Чжин меряет троицу оценивающим взглядом и кивнув, выдыхает:

— Ладно! Значит начнём без него.

Она подходит к столу и повернувшись так, чтобы её было видно всем участникам, громко произносит:

— Знакомьтесь, это господин Ю — мой помощник.

Высокий, долговязый мужчина с всклокоченной шевелюрой и с бейджем, свисающим почти до самого ремня, покорно кивает.

— А это господин Пак — наш режиссёр и оператор. Именно он сегодня будет руководить всем съёмочным процессом.

Молодой и улыбчивый господин Пак добродушно машет рукой в знак приветствия, а мы, в ответ, склоняемся в лёгком поклоне.

— Ну, а с моим визажистом — Ми Рэ — вы, вероятно, уже знакомы!

Тоненькая и сильно накрашенная девушка в коротком платьице смущённо зардевшись, кивает головой.

— Са Ра! — снова обращается ко мне Е Чжин.

— Да, — откликаюсь я.

— Сегодня ты — наша главная героиня. На тебя возложена важная миссия — удержания интереса телезрителей.

— Но, я думала, ребята…

— Они — то, что побуждает людей к просмотру нашей программы, но ты… ты — её основа. Центр. Да называй как хочешь, только помни, что именно от тебя зависит успех сегодняшнего выпуска. — Устрашающе заявляет она. — Но ты не пугайся! Всё, что тебе требуется, это приготовить завтрак. Такой, какой обычно ты готовишь дома.

— Хлопья с молоком?!

— Что-то менее обыденное…

— Тосты с яйцом и беконом?

— Уже лучше.

— Блинчики с кленовым сиропом и патокой?

— Решено! — хлопает в ладоши Е Чжин. — Сегодня на завтрак ты приготовишь тосты с яйцом и беконом, и блинчики с кленовым сиропом и патокой. Да, то, что нужно! Настоящий американский завтрак.

— Хороший выбор! — лебезит перед ней господин Ю.

— Как скажете! — пожимаю плечами я. — Но учтите, этот завтрак не имеет никакого отношения к ПОВСЕДНЕДНЕВНОМУ американскому завтраку.

— Приступим? — с натянутой улыбкой, предлогает Е Чжин, делая вид, что пропустила последнюю реплику мимо ушей. — И так! — она складывает ладони лодочкой. — Господин Ю! Принесите продукты! — командует она.

Молча кивнув, долговязый срывается с места и на несколько минут пропадает из виду. А вернувшись, тащит в каждой руке по два пакета, набитых разной всячиной.

— А тебе, Тэ Кван, лучше переместиться за стол! — велит она. — Покажем идеальную картинку с тёплыми семейными нотками! — вдохновлённо тянет она, но быстро мрачнеет, переведя взгляд на лица парней. — Господин Ю, у нас есть что-нибудь от похмелья?

— Да, госпожа О.

— Тогда, дайте им что-нибудь, да поживее! — просит она и переключает своё внимание на меня. Я разбираю пакеты с продуктами попутно изучая их содержимое: лоток яиц, лоток с беконом для жарки, сахар, мука, сиропы, бутылка подсоленного масла, листы салата, целый пакет фруктов и…

— Что это? — спрашивает она, когда я выуживаю из пакета продолговатую железную коробочку с колпачком.

— Масляной стик! — отвечаю я. — Вы таким не пользуетесь?

— Я не готовлю дома! — отвечает она. — Проще питаться едой из ресторана. Здорово экономит время.

Я прикусываю язык, чтобы не задать вопрос о том, как к этому относится её муж и просто открываю железную крышечку демонстрируя как кусочек ароматного масла.

— Но, подождите. Разве корейцы могут есть масло? — хмурюсь в раздумьях я. — У многих, ведь, непереносимость лактозы.

— Верно! — кивает головой Е Чжин. — Поэтому большинство молочных продуктов — соевые. Как и это масло. — Она указывает на значок на этикетки, в котором находился стик.

— Видешь?

— Угу

— За меня можешь не переживать, я — Канадец! — вмешивается в наш разговор ленивый голос Мин Джу. — Моё тело с детства привыкло к молочным продуктам.

— Вот и замечательно! — щёлкнула зубами Е Чжин и добавила: — И где же Джи Хун?

— Пойду, потороплю его! — вскочив со стула, предлагает Ын Джи.

— Хорошо! — соглашается телеведущая и предлагает, обращаясь ко мне. — Давай переложим продукты в холодильник.

После короткого вступления Е Чжин, я занимаю место рядом с тостером. Погружаю в него несколько кусочков белого хлеба и с излишней силой жму на кнопку. Хлеб исчезает в железных недрах тостера оставив на поверхности нежно — оранжевые корочки, те, что так сильно не любит мой папа. При мысли о нём к глаза подступают слёзы, но сдерживаю их, боясь запороть кадр.

Пока я вожусь с готовкой: намазываю подрумянившиеся тосты маслом, разрезаю пополам тонкие полоски бекон и жарю глазунью, Е Чжин неспешно ведёт беседу с ребятами, кокетливо покачивая ножкой. И пусть её лицо озаряет непринуждённая улыбка, глаза — мечут молнии, и нет ни малейшего сомнения в том, что виной её бешенства — отсутствие Ын Джи и Джи Хуна.

Юркий господин Пак, вертится волчком по всей съёмочной зоне, вылавливая нужные ракурсы. Уже несколько раз а он прерывал беседу с просьбами поправить Е Чжин выбившейся волос или убрать со стола сахарницу, что, по его мнению, портила кадр.

В какой-то момент, колдуя над нежно-розовой тарелкой с глазуньей, я замечаю мелькающую в окне чёрную бейсболку. Она медленно плывёт рядом с подоконником и замерев на месте, приподнимается являя миру два карих глаза. Глаза моргают, окидывают оценивающим взглядом комнату и застывают на мне. Никогда прежде мне не приходилось читать по глазам. Я даже не уверена, что это возможно, однако, я отчётливо вижу в уставившемся на меня взгляде призыв к помощи. Времени на обдумывание нет, и я не нахожу ничего лучшего, чем грохнуться в обморок. Что я, собственно, и делаю, случайно зацепив рукой горячую тарелку с глазуньей.

Падаю я как надо! По всем театральным канонам: навзничь, с трудом сдерживая инстинктивный порыв смягчить падение с помощью рук. Моё тощее тело громко грохает костями об пол, и я слышу взволнованные возгласы и топот ног. Горячая глазунья, подлетев, приземляется прямо мне на руку. И хоть на моё лицо сохраняет спокойствие, внутри я ору белугой, ругая Джи Хуна на чём стоит свет и думая о том, во что ему обойдётся моя жертва.

Надо признать, что не смотря на моё фееричное и слегка не обдуманное падение, оставившее мне на память пузырчатый ожёг, съёмки заканчиваются на позитивной ноте. Е Чжин со своей командой остаются, весьма, довольными. Особенно после того, как в кухню вальяжной походкой вплывает Джи Хун, в сопровождении Ын Джи. Когда я прихожу в себя от фальшивого обморока, на губах Е Чжин цветёт улыбка, а взгляд прикован к Джи Хуну. Она услужливо подаёт ему кухонное полотенце, чтобы тот промокнул влажные, якобы после душа, волосы. И видимо, этого достаточно, чтобы уберечь себя от оправданий перед Е Чжин и её командой.

За всё время съёмок он ни разу не посмотрел в мою сторону, словно бы меня не существовало. Но вечером, когда камеры отключились и я, выбравшись из своей берлоги, спускаюсь в кухню за льдом, он преграждает мне путь.

— Это тебе! — коротко говорит Джи Хун вкладывая в мою ладонь маленький холодный пакетик.

— Ты так просто не отделаешься! — ворчу я. — Ты, теперь, мой должник!

— Да знаю я, знаю! — спокойно отвечает он и согнувшись над моей раной, сам прикладывает к ней лёд.

— Почему мне кажется, что ты меня ненавидишь? — слетает с моих губ.

Он поднимает на меня глаза и растерянно моргает, но потом снова опускает их, сосредоточившись на пакете со льдом.

— Я не ненавижу тебя! — тихо изрекает она. — Просто немного злюсь.

— Но, что я сделала?

— Стала участницей этого шоу.

Он сильнее нажимает на лёд и я вскрикиваю от боли.

— Извини. — шепчет он.

— Разве это шоу не пойдёт на пользу вашей группе?

— Предполагается, что так. — Соглашается он. — Но, сейчас не самое подходящее время. Слишком мало времени прошло… — он замолкает.

— Ты про те обвинения? — сглатываю подступивший к горлу ком.

— А ты любопытная! — грустно усмехается он. — Ещё чуть-чуть и я мог бы поверить, что ты и правда наша фанатка.

— А ты в этом сомневаешься?

— Все твои слова на шоу и твоё поведение, в целом, создают впечатление, что ты действительно наша фанатка. — Задумчиво произносит он. — Но я уверен, что сейчас никто из наших настоящих фанатов не решился бы сняться с нами в реалити-шоу.

— Ты прав! — выдыхаю я. — Я, действительно, не ваша фанатка.

— Где он тебя нашёл? — спрашивает без доли удивления, Джи Хун.

— У стойки регистрации в отеле. — Бормочу я. — Когда я искала паспорт…который у меня украли. Так что я здесь не совсем по своей воле.

— И какая у тебя выгода?

— Хочу потянуть время, пока не найдётся сумка, которую у меня украли в день прилёта. Менеджер Ким, обещал помочь.

— Да, у него полно связей в этой сфере. — Хмыкает Джи Хун и выдержав паузу, спрашивает: — Зачем прилетела в Сеул?

— Вообще-то, — чуть помедлив говорю я. — Я здесь из-за отца.

— Он здесь живёт?

— Нет, — качаю головой я. — Мой отец остался в Нью-Йорке.

— Не понимаю… — нахмурив лоб, признаётся Джи Хун.

— Я здесь, чтобы найти одного человека.