Чисто эльфийское убийство

Джо Неуловимый, 2023

Действие книги происходит в недалёком будущем. Рассказчик, Николай Вишневский, повествует о том, как его друг Войцех, талантливый программист и скромный застенчивый парень вдруг переключается на исследование генетики, и с ним начинают происходить странные вещи. Вскоре друг переходит черту, и Николай отвергает его, но совесть требует узнать правду. Спустя несколько лет он решается отыскать своего непутёвого товарища, узнаёт о неоднозначности поступков чересчур преданного науке Войцеха и оказывается втянутым в интриги международного масштаба. Каких трудов стоило рассказчику угнаться за своим отвергнутым другом, и каких высот власти они достигнут расскажет неспешное повествование этой книги. Цинизм, интересный взгляд на актуальные темы, кровавые и кринжовые сцены, религиозные и философские вопросы прилагаются. Все Фамилии взяты из списков самых популярных, все совпадения случайны.Приятного чтения!

Ветра Мёртвого моря

Я не большой любитель истории. Мне эта дисциплина всегда казалась стенографией примитивных инстинктов человека, имеющих мало отношения к реальному мироустройству. Однако в поисках очередных фрагментов головоломки, мне пришлось окунуться в этот отвратительный омут. Долгое время наука была в заложниках у политиков, что привело к чудовищному упадку цивилизации и технологий. Для изнеженного безопасностью избалованного человека, стремление к сокращению рождаемости стало естественным и попало в руки к негодяям.

Напуганные перенаселением власть имущие, стали потакать наиболее глупым субкультурам. Полвека тому назад разнообразные волны феминизма и мизандрии поставили человечество в ситуацию, сломавшую основы основ человека как вида. Мужчины стеснялись быть мужчинами, а женщины окончательно перестали стремиться к материнству. Эволюция нас к такому не готовила. И в таких ситуациях, как обычно, происходит вымирание подавляющего большинства представителей такого вида. К счастью для человечества, с теми кто поддался веяниям субкультур, так и произошло. Эти идиоты наконец вымерли.

Подобные ситуации случались много раз в истории, но тогда это касалось лишь самых богатых. С развитием производства и доставки, каждый бедняк смог себе позволить то, что и не снилось патрициям древнего Рима, кроме собственных рабов, разве что.

Насколько я понял из моих поверхностных знаний в новейшей истории, первое что изменилось, это исчезновение шоу бизнеса как такового. После того как одно поколение назад власть одного гегемона в мире сильно пошатнулась, лишённые единого центра силы, властители мнений раскололись на множество мелких осколков. А когда простым людям пришлось между ними выбирать, быстро стало понятно, что все авторитеты дутые, и ничего из себя не представляют.

Когда маленький компьютер смог сочинять и исполнять симфонии, писать отличные книги и снимать по ним кино в реальном времени, стало невозможно оправдать халтуру «скрытым смыслом» или «непостижимым гением автора». Стоило ли удивляться, что бездари начала века вымерли вместе с их поклонниками. Слава Богу, говорил Войцех, что нам не приходится видеть весь этот мусор каждый день, и слушать похабное нытьё, которое иногда струиться из окон не в меру живучих стариков.

С исчезновением централизованной системы навязывания вкусов, исчезли и люди подверженные влиянию стадного инстинкта. За слово «модник» можно было крепко схлопотать. Общее эстетическое направление в нашей стране откатилось на сто двадцать лет назад. Будь моя воля, я бы откатил на двести, но кокетливые шляпки и строгие практичные юбки отлично смотрелись на женщинах. Полосатые пиджаки и шляпы добавляли значимости старикам, а молодецкую удаль парней просто возводили в степень. В разных городах люди придерживались разных стилей, с удовольствием перенимали удачные эстетические находки у тех, кого знали лично, минуя посредников в виде киношных фигляров, или откровенно больных «знатоков стиля». Уродливое начало века, крайне негативно повлияло на эстетический уровень жизни, и поэтому современники не пытаются скарабеить его наследие.

Я рос в семье довольно ортодоксальных христиан, воспринимал религию как наследие, которое ещё пригодится. Несмотря на то, что я не был склонен к ревностному исполнению ритуалов, я практически не общался с людьми, склонными к распущенности и раскрепощённости всех видов. Войцех относился к моим взглядам с пониманием, и редко заводил разговоры на религиозные темы. Он иногда даже интересовался отношением верующих к разным вопросам.

Во всяком случае мы с Войцехом были похожих взглядов на большинство вещей, по крайней мере того, что касалось второй половины десяти заповедей. Общался ли он с маргиналами — я не могу сказать точно, но, во всяком случае, я не замечал дурного влияния на него извне. Когда общаешься с человеком, который буквально из кожи вон лезет чтобы изобразить святошу, а тревожное ощущение скорого обмана не покидает. Но тут другое дело. Человек, способный дать словесный отпор, который уверен в себе и в меру злопамятен — не вызывает ни подозрения, ни опасения. ровно до тех пор, пока не добьется своих целей, и не покажет своё истинное лицо.

Когда же Войцех показал мне своё истинное лицо? Похоже, что всегда и показывал. А вот обо мне он вполне мог составить именно такое впечатление. Пару лет мы с ним толком не общались, разве что перекидывались сообщениями, которые в весёлых метафорах описывали нашу усталость, или просто шутили. И когда нам представился случай увидеться, многие на моём месте впали бы в ступор, а некоторые могли даже заплакать, меня обуяла ярость.

Проходя в приподнятом настроении из одной аудитории в другую, я случайно задел девушку. Своими тоненькими ручками она несла несколько объёмных коробок и не могла видеть моего приближения. Я шёл следом, совсем не ожидая что она замешкается, и едва успел отскочить. Но коробка зацепилась за мою одежду, содержимое посыпалось на пол и разбилось, разливая по паркету какие-то жидкости. Я чувствовал себя очень неловко, рассыпался в извинениях и помогал собирать стеклянные ёмкости, которые ещё не успели полностью разлиться. Поставив уцелевшую коробку на подоконник, она стала ко мне спиной, и я не удержался от того, чтобы рассмотреть стройную фигуру, явно проступившую через облегающие брюки и натянутую неудобной позой толстовку. Поймав себя на мысли, что глазею на неё слишком уж нагло, я опустил голову и продолжил собирать оставшиеся на полу колбы.

Спустя пять десять секунд мы собрали все уцелевшие сосуды и схватились руками за книгу, стремительно впитывающую химикат из лужицы на паркете. Наши глаза встретились. Каково же было моё удивление, когда я понял, кто мог нести поклажу столь неуклюжим способом. В лице этой белокурой девушки я безошибочно узнал Войцеха.

Сначала я подумал что это его сестра, голова была маленькой, круглой, подбородок маленький, изящный, нос и брови как будто срисованы с мраморной скульптуры. Мне стало страшно, как будто я надышался растекающейся жидкости, и поплывшее сознание натянуло лицо знакомого мне человека на совершенно другую голову, но сомнений быть не могло. Это был он.

Полностью оторопев, я встал на ноги и не мог произнести не слова, а он как ни в чём небывало протягивал мне руку, и улыбался.

— Ах да, я совсем забыл что ты не знаешь. Моё тело теперь мой опытный образец, попытка его украсть теперь квалифицируется как похищение! — сказал он своим детским голоском спокойно отряхивая брюки от химикатов — Гениально, правда?

Я ничего не мог сказать. Я молча глазел на подробности его анатомии, слабо проступающие через просторную толстовку, и боялся взглянуть туда куда лучше не смотреть. Вероятно моё лицо было белее чем когда-либо, потому что я заметил, как на его лице радость встречи сменилась чем-то другим. Он опустил руку, вздохнул и продолжил собирать разбросанное, в то время как я не мог поймать ни единой мысли в своём растерянном разуме.

— Э-э-э, да. Я не подумал, для тебя, наверное, такое слишком, но как по мне в самый раз. — продолжал он — Я хотел тебе рассказать, но повода всё никак не было, да и ты бы вряд ли это одобрил.

— Что для меня слишком? То, что ты примкнул к содомитам-членовредителям? — сказал я, закипая от ярости — Мы же оба их презирали?

— Презирал их ты, мне они были до лампочки. А, я понял. Не пойми меня неправильно, это всё не имеет никакого отношения к половой жизни, конечно за исключением того факта, что её пришлось отложить на неопределённый срок. — он поставил коробки в сторону и сунул руки в карманы. — Поверь, я думал, как довести моё дело до испытаний. Это единственный приемлемый вариант, другие ещё хуже.

— Что может быть хуже? — не находил слов я — Смерть?

— Юлия может быть хуже. Моё счастье что она отказалась. А мне нужно было тело женщины, умеющей в генетику. — он поменялся в лице, и стал чуть ли не суровее кипящего от ярости меня, и добавил — Пришлось импровизировать.

— Импровизировать? Да ты же покалечил себя! Твоя одержимость превратила тебя в монстра! И ты до конца дней останешься инвалидом! — рычал я, переходя чуть ли не на плач.

— Монстра? Так по-твоему, женщины — это монстры? — возмутился Войцех — Ты же их так любишь, лицемер! — Он нагло ухмыльнулся, эта ухмылка впервые за мою жизнь заиграла подобной краской.

— Ты не женщина и никогда женщиной не будешь!

— Ну и не надо. Зато доведу задуманное до конца! Это дело всей моей жизни, и о-о-о поверь, оно того стоит. В науке столько сделано для этого рывка, все компоненты готовы, все они у меня в руках, мне осталось только собрать их воедино! И никакие суеверные догмы меня не остановят.

— Суеверные догмы? Да эти догмы и сделали из дикого стада всё то, чем ты так восхищаешься. Может тебе пойти в злачные районы и продавать свой «образец» направо и на лево? Ты ведь такой прогрессивный, свободный от предрассудков!

— Не путай мою решимость с безрассудством, слышишь? В твоей ограниченной башке меньше тараканов чем я синтезировал вот этими руками! Я знаю, что делаю, и не остановлюсь пока не закончу! — ритмично прочеканил он, агрессивно жестикулируя — Да если бы для покупки нужного оборудования хватило жалких грошей с торговли продажной любовью, я не раздумывая пошёл бы и на это!

— Ах пошёл бы, да? Ну так и иди куда задумал. Только на меня не рассчитывай, я не стану защищать права того, кто сам нарушает законы! Придётся тебе найти другого юриста, менее брезгливого. Ах да, твоя интеллектуальная собственность и твоё тело теперь едины, твоё тело невозможно похитить, да? Так вот молись, чтобы так и было, потому что на этот раз, я спасать тебя не буду.

Тогда я ушёл. Находясь в шоке от происходившего и в заблуждении, что друг моего детства оказался банальным извращенцем, я быстро и надолго выбросил из головы Войцеха и всё что с ним было связано. У меня была своя жизнь. В конце концов я был юристом, и прекрасно знал о природе человека чуть-ли не больше, чем знают эволюционисты с мозговедами. Мне было многое известно о случаях обмана с переобуванием совершенно, казалось бы, честных людей, за одного из которых я принял Войцеха. Поэтому вскоре я переключился на другую кампанию.

Несколько лет я игнорировал все новости про Войцеха, мне это было легко, ведь думать было о чём. Я прошел первичную практику в одной частной кампании, и не дожидаясь окончания института стал зарабатывать приличные по меркам нашего городка деньги, что позволило мне обзавестись собственным жильём. Я успел жениться и даже завести детей. Моя жизнь отлично наладилась, я был счастлив и доволен, поэтому старательно игнорировал все доходящие до меня новости о Войцехе, ставшем к тому времени «Мориарти» от науки.

Итак. Продолжаем расследование. Поскольку, я с ним не общался, то при прошлом расследовании мне приходилось собирать информацию из жёлтой прессы, чтобы составить хоть какое-то представление о том, что с ним происходило. «Феминистки и экоактивистки устроили пикет перед зданием университета с требованием прекратить надругательство над природой женщин» — гласил заголовок статьи, попавшийся одной из первых. Согласно её тексту, перед университетом собралось множество активисток из разных концов республики. Они требовали прекратить эксперименты по созданию био-инкубатора, который, по их мнению, обесценивает женщину в целом, и материнство в частности. Под лозунгом «Мы вам не пробирки» они среди прочего требовали сокращения производства коровьего молока и свинины, и призывали переходить на питание минеральной синтетикой. Вероятно поэтому их никто не воспринял в серьёз.

Другая статья рассказывает, как группа христиан фундаменталистов обрызгала донорской кровью табличку на фасаде института. Тут вообще непонятно, что эти фанатики хотели сказать? Ведь они сами выступают за запрет переливания крови, но при этом пойманный хулиган заявил, что создание искусственных лейкоцитов — это надругательство над причастием, основополагающем символом христианства. Какое отношение имеет универсальная плазма к телу и крови Христа, конечно же этот неуч ответить не смог. Даже предъявление этому фанатику сотрудника полиции, жизнь которого была спасена этой плазмой, ни к чему не привела.

А вот эта статья уже интереснее. «Учёным удалось вычислить ДНК эльфов» — гласил заголовок журнала, «Загадки истории и мифологии». Следующая статья того же журнала, говорит про ядерную войну тысяча восемьсот двенадцатого года, а предыдущая рассказывает про летающие тарелки нацистской Германии. Ну да и ладно, сосредоточимся пока на эзотерических знаниях, зашифрованных в книге Толкиена. Автор на голубом глазу полагает, что в одной книге с четырёхзначным количеством страниц можно зашифровать всю генетическую последовательность высших приматов. Да не просто высших, а невероятно сложную учетверённую последовательность, где помимо известных четырёх нуклеотидов существуют сорок восемь их разновидностей. Бред. А хотя…

Взглянув на автора этой статьи, у меня глаза полезли из орбит. Её автор пишет под псевдонимом Войцеховский К. Даже не знаю, что меня удивило больше. Тот факт, что скрывая под личиной наукообразного бреда, он делится идеями способными перевернуть триста миллионов лет эволюции, или полное отсутствие фантазии в вопросах псевдонимов. А может быть, эта статья была адресована именно мне, и он таким образом намекал на отсутствие моей фантазии? Как же он был прав. Разбираясь в хитросплетениях сложнейшей науки, я раз за разом упирался лбом в дверь, отыскать ручку которой, моё убогое воображение никак не позволяло.

Приятно конечно, что после всего что я ему тогда высказал, не сделало меня его врагом. Похоже, он с пониманием относился к моей ограниченности и узколобости и всё ещё надеялся восстановить со мной дружбу. Погодите-ка, я ведь и сейчас мыслю узко, зациклившись на себе я даже не подумал, что кроме меня у него могли быть ещё друзья. Маловероятно, но кто знает? Кто знает, кому была адресована эта хлебная пасхалка?

Эта статья заинтересовала меня и во время моего прошлого расследования. Тогда я, наивно надеясь встретиться с Войцехом, отыскал контакты в конце журнала. Желая привлечь внимание Войцеха, я отправил ему зашифрованное письмо. В попытке доказать наличие у меня кое-какой фантазии, я прикинулся адвокатом, планирующим защищать права живущих среди нас эльфов. В тексте письма я оставил намёки на события личного характера, известные только нам двоим.

На моё удивление автор ответил сразу. Он, не выходя из образа, стал рассказывать о тяжелой судьбе человека, который вынужден скрываться от мирового правительства. Потом потребовал с меня доказательства того, что я не из полиции, и не работаю на инопланетную расу, которая тайно поработила всё человечество. Признаться, я был озадачен таким поворотом событий, но вскоре, я понял. Вероятно, статья, написанная в столь популярном издании, скорее всего вызывает бурный отклик у разнообразных простачков с перевозбуждённой фантазией, и ему также как и мне приходится фильтровать тучи информационного мусора в поисках действительно важных сведений.

Выкрутился из этой ситуации я достаточно просто. Я, пообещав автору, что отправлю ему телепатический сигнал и попросил назначить место встречи в публичном месте. Обосновав это тем, что раса захватчиков блокирует мои телепатические способности и я не могу отсылать сигналы на расстояние более сорока восьми метров. Автор согласился. Правда, пришлось знатно поковыряться в краеведческом учебнике нашего города, чтобы найти место, описанное зашифрованной фразой: «Там где, старый Козёл с легионом Молодых воспевали Фату». Поняв, каким-то чудом, что эти координаты указывают на городской парк, я взял свою семью и отправился на отдых.

Прогуливаясь по парку, я высматривал каждую юбку, каждое женское ухо, что изрядно напрягало мою супругу. Но ни одна женщина даже близко не походила на Войцеха. И когда я уже отчаялся найти его, моя дочь заметила моё разочарование и решила меня подбодрить.

— Папа, давай сыграем в ёжика! — стала она меня дёргать за рубашку.

— Я не знаю, а как это?

–Я тихонько говорю ёжик, а ты должен сказать немного громче. Давай?

Полное осознание того, что встреча не состоится, вогнало меня в уныние. Я не знал, что и делать. Но родные не должны были знать о моём беспокойстве, поэтому огорчившись провалившейся карьере частного детектива, я решил не подавать виду. Блестящие глаза дочери как рукой сняли моё отчаянье. Вспомнив насмешливо примитивный псевдоним Войцеха, мне в голову быстро пришла одна идея.

— Не-е, ёжик — это прошлый век. — раззадорил дочку я — Давай играть в Кульмана.

Детям обычно быстро надоедают подобные игры, но на этот раз супруга сдалась первой, ловить на себе странные взгляды было для неё не комфортным времяпровождением. А мне того было и надо. Ведь при последней встрече именно черты лица выдали в странной девушке моего друга. Подходя к концу парка дочка никак не унималась. А я, тщетно оглядывая каждое лицо посетительниц парка, понимал, что если бы не моя маленькая дочь, то я бы выглядел последним идиотом, даже если бы не вопил своё школьное прозвище во всё горло.

Когда я уже смирился с тем, что мои неуклюжие поиски никак нельзя назвать, не выходя за рамки литературной речи, я взял дочь на руки и собирался покинуть парк по кратчайшему пути, через крытые площадки для настольных игр на открытом воздухе. Завсегдатаев было много, и галдели они знатно. Но вдруг к нашей возобновившейся игре присоединился голос совсем постороннего старичка.

Мы с дочерью переглянулись, я испытал бурю эмоций, радость от возможного успеха, тревогу от возможного обмана и разочарование от ошибки. Взяв себя в руки, я передал дочь супруге и пошёл поприветствовать странного человека, который умудрился принять мой телепатический сигнал несмотря на то, что телепат из меня неважный.

За столом сидел грузный дедушка в широкополой шляпе и вышитой народными узорами длинной рубахе, он играл в шахматы сам с собой. Подойдя ближе, я поприветствовал его и попросил разрешения составить компанию. Старик молча пододвинул ко мне доску и стал расставлять фигуры.

Первые два дебюта никак не задавались, но потом я даже умудрился поставить шах, однако ловкий дедушка быстро исправил ситуацию и закончил игру в один ход. Пока он заново расставлял фигуры я обратил внимание на обилие бижутерии которое дед нацепил на свои пальцы и шею. Множество амулетов, перстни с эзотерическими символами, и ленточки с загадочными морскими узорами. Глядя на него, я бы совершенно не удивился, если бы под шляпой у него оказалась диадема из музея в Ипсвиче. Но эти украшения только расстроили меня, я тогда и вправду подумал, что теряю время с городским сумасшедшим. Но один предмет его убранства, незаметно спрятавшийся под другими поделками ювелиров-любителей, явно выделялся. Это был нагрудный значок выпускника нашего вуза за пятьдесят лет до моего выпуска.

— Так значит ты тот самый адвокат. — пробормотал дедушка — надеюсь дела ты выигрываешь лучше, чем шахматные партии.

— О, несомненно, — с напускным спокойствием ответил я.

— Ты ведь не веришь в мировое правительство и заговор предателей планеты.

— Конечно верю! — пытался пройти проверку я.

— Нет не веришь. — прищурившись посмотрел на меня дедушка сквозь свои тёмные очки. — я знаю.

— Откуда, вы что тоже телепат? — усмехнулся я.

— Ты мне сказал — ответил дед — только что.

Дед вновь посмотрел на меня пристально, как мошенник, оценивающий жертву. Дед был хитёр. Его лицо показалось мне знакомым. Гладко выбритая борода и аккуратно постриженные седые усы — всё это я уже видел, и явно не раз, но никак не мог припомнить где. Дед помолчал ещё немного, а затем начал в демонстративной спешке складывать шахматные фигуры в коробку.

Тут я понял, что я выгляжу явно неуверенно, как будто меня заставили добиться этой встречи. Я вспомнил свои упражнения по психологии переговоров, и воспользовался одним из уроков. Я посмеялся над убранством собеседника, слегка расслабившись откинулся на спинку стула и взял фигуру чёрного коня. Разглядывая предмет, более похожий на голову дьявольского пуделя чем на представителя копытных, я улыбнулся и стал изо всех сил изображать азарт сыщика.

— Где он? — холодно спросил я.

— Кого вы имеете в виду? — заинтересовался старик, и замешкался с закрытием коробки.

— Того кто выследил эльфов. Кто написал ту статью в этот сливной бачок? — спросил я и поставил шахматную фигуру на стол. Потом направил оскаленную пасть коня точно на моего собеседника, будто микрофон и вновь уставился на него.

— Я перед Вами, пан Вишневский — елейным голоском ответил дед, снял шляпу и очки, а потом положил их на стол, рядом с коробкой шахмат.

Сказать, что меня удивило то, что этот человек меня знает не сказать ничего. Если бы я в этот момент был подключён к полиграфу то, вероятно, спалил бы его к чертям. Мгновенно придя в себя, я решил не выходить из образа. Это помогло мне удерживать все детали, и я быстро вспомнил о том, что привлекло моё внимание ранее.

— И давно вы уволились из нашего университета? — сказал я, указывая на значок выпускника.

— С вашего позволения, могу признать, что в юриспруденции у вас есть будущее, пан Вишневский. — Сказал дедушка и, наконец, расслабился. — Вы подмечаете верные детали.

— Вы не смотрите на то, что я так суров с вами. Тот факт, что вы нашли место сбора любителей мрачной фантастики, изрядно меня порадовал. Я знал, что вы непростой человек, весь ваш курс выдался урожайным на гениев. Но один затмил всех. Возможно, вы именно его ожидали тут увидеть?

— Да. — грустно ответил я и склонился над столом.

— Вы ведь не помните кто я, не так ли, пан Вишневский? А ведь это моя подпись стоит на вашем дипломе. Я помню все подписи, как старатель, который помнит все самородки, найденные с таким большим трудом. И если самородки остальных однокурсников не более чем песок, по сравнению с вашим, то самородок того, кого вы ищите был размером с грузовик. Надеюсь, вами движет не зависть?

— Ни в коем случае. — прямо ответил я — Если я чему и завидую, так это вашему восхитительному мастерству играть в шахматы.

— О, не стоит преувеличивать! — расплылся в улыбке профессор — моя игра не более чем опыт, но вы, быстро сообразили, как действовать в довольно сложной ситуации. Понимаете, я посвятил свою жизнь поиску гениев, а для этого просто необходимо самому быть немного гением. Вам ли этого не знать.

— Хватит с меня гениев, мне просто нужно его найти.

— Вы хотите найти того, кто является гением, и при этом хотите избежать гениальности? Я не понимаю вас, пан Вишневский. Знаете, — продолжал профессор — вопреки расхожему мнению о том, что гениальность никак не передаётся, он всё же сумел вас заразить этим даром. Я знаю, как вы были дороги ему. Я ведь провёл с ним времени не меньше вашего. Он часто о вас говорил, много хорошего. Говорил, что именно ваш скепсис, раз за разом вдохновлял его. Упираясь в очередной тупик своих исследований, он отправлялся к вам, а на следующий день приходил и разносил этот метафорический тупик в клочья. Открывал новые горизонты понимания таких сложных вещей, что остальные к ним даже подступиться боялись.

— Да. А потом себя покалечил. Где он?

— Я не знаю. Не Вы один его ищите. Похоже лишь Вы способны его найти.

— Ладно. Но ведь что-нибудь Вы можете мне сказать? — моя просьба прозвучала жалко. Но мне было всё равно. В тот момент я просто хотел встретить его, чтобы посмотреть в глаза — Мы с ним мало общались последнее время, и я не знаю, чем он занимался. Я понимаю пан профессор, что вы всё ещё связаны договорами о неразглашении, но хоть что-то вы можете мне рассказать? Мне больно думать, что мой друг всего лишь извращенец образца двадцатых.

— Похоже, Вы его знали не так уж хорошо. — выражение лица профессора стало серьёзным — Ну так и быть. Кое-что я вам расскажу. Он меня удивлял с первого же дня. Даже не столько своим неуклюжим обращением с дорогим оборудованием, сколько тем, что при этом у него всё получалось. Вначале он скептически относился к моему предмету, постоянно надсмехался и сравнивал биологические организмы с роботами. Но в один прекрасный день, он принёс мне статью из одного журнала и месяц донимал меня чтобы я помог ему повторить описанное в ней. Тогда он и загорелся генетикой.

— Что это была за статья?

— Вычислительные машины на основе органических молекул.

— Он мечтал сделать биокомпьютер?

— Вроде того. Он говорил, что сколько бы не мучались инженеры аддитивщики, принтер никогда не будет способен распечатать сам себя. Он рассуждал разумно, ведь усложнение печатающей головки влечёт за собой усложнение систем управления ею. Эта собака никогда не поймает свой хвост. На моё предложение упростить схему управления, — сказал профессор — он ответил категорическим отказом. Потом пропал на неделю, и принёс работающий калькулятор, на основе бактерий. Я такое видел и раньше, но его бактерии оказались человеческими клетками, и самое главное, калькулятор передавал результат по радио.

— И что в этом удивительного?

— Удивительно то, что его калькулятор так никто и не смог повторить, хотя прототип до сих пор исправно работает. Признаться, я и сам пытался разобраться как он умудрился, но даже у меня не получилось. Правда кое-что выяснить удалось. Клетки его биомеханизмов не работали вместе. Каждая из них являлась полноценным калькулятором.

— Человеческий калькулятор. Так. Это законно вообще?

— Да. Эксперименты над не половыми человеческими клетками вполне в рамках закона. Вы можете склеить из отстриженных ногтей пепельницу, или сложить из волос картину, это пожалуйста. А ему хватило мозгов догнать передовую грань науки, используя свою слюну и старенький электронный микроскоп. И всё это на первом курсе!

— Да, впечатляет — холодно ответил я.

— Впечатляет? Да это как если бы вы, примирили стороны первой мировой войны в ходе судебного заседания! — возмутился профессор — Не каждому светилу науки удаётся наблюдать такие прорывы! Мне повезло. Неоднократно.

— А что было дальше, Пан профессор?

— А дальше он начал зарываться. Он сказал, что намерен покинуть университет, и заниматься своим делом самостоятельно. В ответ на это я сказал, что тогда ему придётся идти в другой институт, и начинать по новой, ведь у него не будет доступа к опыту предыдущих исследователей. На это он просто показал мне блок памяти и заявил, что всю библиотеку уже унес с собой. Это был блеф. Но я этого не знал. Он сказал, что приведёт свою идею к исполнению, и предоставил мне выбор, либо оставить его в покое, либо возглавить. Я не удержался, и возглавил.

— Так вы помогали ему?

— Ещё как. Когда мне удалось завоевать его доверие, Войцех рассказал мне секрет своего калькулятора. Он взял то, что обыкновенно называют первичным бульоном, совокупность органических веществ при такой температуре, при которой из отдельных компонентов произвольно собираются сложнейшие органические соединения. Поставил банку с бульоном под микроскоп, и беспощадно разбивал лазером те молекулы, которые склеились неверно. Он мог собирать вещества, насчитывающие сотен и тысяч не полимерных связей. В итоге он не только превратил мембрану клетки в троичный микроконтроллер, но и заставил его самовоспроизводиться.

— Голова кругом.

— Э-э-э, подождите, это было только начало. — горделиво продолжал профессор — Я повлиял на начальство, и по знакомству выписал ему большой микроскоп, с мощным компьютером. Мы обучили компьютер выполнять его работу автоматически, и всякие диковинки посыпались как из рога изобилия. Начальство было в восторге! Патентов было так много, что он не успевал их оформлять, и щедро делился с коллегами по лаборатории. Я говорил ему, что добро наказуемо, но он не слушал. Он как наивный ребёнок полагал что вся лаборатория работает в одной упряжке, и науки хватит на всех. Добром и не кончилось. Его выгнали. Просто так. Из зависти.

— Господи, а я и не знал. — внутри у меня похолодело.

— Я вижу вам это не безразлично. Вы всё-таки переживаете за него. — Потеплел ко мне профессор — Я уже упоминал что он гений? Так вот, уходя он поменял все программы в микроскопе, чем привёл всю лабораторию в дикую ярость. Все они оказались счастливыми обладателями патентов, которые и повторить то были не способны. Улыбаетесь. Этот парень чудо. Как-то раз, он оставил свой рюкзак с тетрадями в лаборатории. Заметив рюкзак, я не смог сдержать своего любопытства и заглянул. Рисовать он умел ничуть не хуже, чем удивлять. Среди технических рисунков и записей попадались портреты, мои, ваши, этой девушки рыжей, дай Бог память. Больше всего, конечно, ваших портретов, а потом автопортрет с ушами и жабрами, но что больше всего меня удивило, там был рисунок нашего микроскопа, превосходный такой. И перечёркнут. Крест-накрест. Красной ручкой.

— Он превратил себя в микроскоп.

— Именно. Я не знаю, как бы он умудрился это сделать без микроскопа, но похоже, он всё же прислушался к моим предостережениям, и решил эту «маленькую проблему» задолго до своего изгнания.

Профессор замолчал. Я не мог сказать ни слова. Чувство восторга от услышанного, ощущение обиды на самого себя, давили на меня как никогда прежде. Наконец чувство облегчения возобладало. К моему горлу подступил комок, мне казалось, что я вот-вот заплачу. Профессор заметил это, и продолжал.

— Вы до сих пор его друг. Я вижу это. А знаете почему? Вы умеете слушать, умеете задавать правильные вопросы. И в отличие от его незадачливых коллег вы готовы принять своё поражение в научной дискуссии для того, чтобы самому стать сильнее. Я ценю это в людях. Войцех ценил.

Я отвернулся. Эмоции переполняли. Я не смог собрать мысли в кучу, и собирался было уходить, попрощался с профессором. Пожал ему руку и ушёл, но он окликнул меня.

— Так вы верите в мировое правительство или нет? — громко спросил меня профессор, надевая свою забавную шляпу.

— Нет профессор.

— Вы ещё зелены Николай, слишком зелены. — многозначительно произнёс профессор, и коварно осклабившись потеребил перстень с изображением козла.