Дело о четырёх стаканах

Джизет, 2015

Когда город накрывает мгла, из тьмы появляется маньяк и хладнокровно крошит всех на своём пути. Ни капли жалости, ни малейшей зацепки. Однако, для хитроумного капитана милиции Дмитрия Овсова даже отсутствие улик не является препятствием. Легко, с некоторой долей изящества, ни разу не повторившись в методах расследования, Овсов спокойно и твёрдо идёт по пути раскрытия многочисленных убийств. Логика капитана милиции безупречна и точна. Он не просто находит убийцу, но и выводит на "чистую воду" глубоко засекреченную банду наркомафии. Первая книга из серии детективов о Дмитрии Овсове написана простым, понятным языком, история насыщена смешными ситуациями, сценами торжества метода дедукции и опирается на запутанный сюжет в стиле Агаты Кристи. Всё это позволяет рассчитывать на самый широкий круг читателя.

Глава 5. Ещё четыре трупа

Пить больше не рекомендовалось. Мочевой пузырь слёзно умолял сжалиться. Дмитрий и не пил. Ни чай, ни кофе. И при этом ночью в туалет вставал раз пять. Однако, голова с пивного похмелья немного гудела. Или это от недосыпа мигрень разбуянилась? Овсов потёр лоб, затем виски (по часовой стрелке) и заковылял к окну. Открыл форточку и подставил лицо под утреннее дыхание ветра. Штору заколыхало. По голубому небу бежали редкие кудрявые облака. Овсов оторвался от созерцания мельтешащих среди зелени воробьёв и отправился в ванную комнату. Снял трусы и носки и бросил в тазик для стирки. Заглянул туда. Грязных вещей набралось уже достаточно для загрузки стиральной машины. Не забыть бы сегодня постирать.

Дмитрий перешагнул через высокий бортик ванной и задвинул фиолетовую шторку. Крайний крючок опять расстегнулся, и уголок скользкого материала потянул вниз всю шторку, заставляя её неплотно прилегать к голубому кафелю. Дмитрий привстал на цыпочки, дотянулся до крючка, застегнул его на шторке, повернулся к крану и открыл воду. Переключил на душ и, пока сбегала холодная вода, поливал свои незагорелые ноги ниже колен. Год назад седой целитель из телевизора объяснял страждущим, что это очень полезная процедура для здоровья каждого человеческого организма. Правда это, или нет, для Овсова значения не имело. Всё равно стоять в прохладном чугуне лишние пару минут. Можно и закаливанием поразвлечься. Когда вода нагрелась, он отрегулировал её до состояния теплой и помылся. Затем сделал струю освежающей и постоял под ней около пяти минут. В голове прояснилось. Дмитрий закрыл кран, отодвинул шторку, покосившись на крючок, и взял оранжевое полотенце. Энергичными движениями обтёрся и вылез из ванны. Расправил полотенце на держателе, чтобы лучше сохло. По этой же причине дверь в ванную комнату оставил открытой. Прошёл в спальню, отодвинул дверцу шкафа и потянул на себя нижний ящик, где хранилось бельё. Колёсики не стали сопротивляться и скрипеть и ящик мягко открылся. Дмитрий достал и надел белые трусы с двумя красными футбольными мячами. По одному на каждую ягодицу. Просмотрел все галстуки и остановился на сером в чёрную полоску. В тон галстуку подобрал серые носки. Они оказались чуть-чуть светлее брюк. Овсов застегнул бежевую рубашку и отправился к зеркалу в прихожей. Привычными движениями затянул галстук в узел и тщательно рассмотрел своё отражение. Всё зависело от настроения губернатора. То, что оно будет плохим, это было понятно и так. Усугубит ли ситуацию вид старшего оперуполномоченного, или нет, предсказать было невозможно. Но ухудшать нынешний статус уголовного розыска точно не следовало.

Администрация Т-ской области находилась в н-образном двадцатиэтажном здании тёмно-синего цвета. Длинная лестница к нему и стены первого этажа были отделаны под чёрный мрамор в красную прожилку. По обе стороны лестницы худосочные берёзки и голубые лохматые ели прямыми рядами образовывали небольшой парк с подстриженной зеленоватой травой.

За администрацией раскинулась большая автостоянка с длинным, нервно вздрагивающим на ветру, шлагбаумом при въезде. Овсов предъявил удостоверение и оставил Жигули в четырёх метрах от полосатой преграждающей стрелы.

Красную книжечку пришлось показать и в дверях самого здания. Двое здоровенных мужиков в форме ОМОНа цепко и быстро проверяли документы и верхнюю одежду всех входящих ручными металлоискателями, в то время как третий представитель силового ведомства с автоматом наперевес прятался за их спинами и неотрывно смотрел на улицу сквозь зеркальное стекло. Ну да, Овсов оглянулся, здесь же цвет города сейчас соберётся, угроза террористической атаки появилась. И теперь все эти весенние цветочки оказались под ударом. Вот только оказались по какой причине? Потому что активно трудятся, борются не на жизнь, а на смерть со всеми негативными явлениями прошлого? Или в силу своей полной пассивности они так не приглянулись широкой общественности?

Актовый зал занимал левое крыло первого этажа и шумел тремя распахнутыми проёмами. Дмитрий зашёл в последний и присел на стул в самом углу, подальше от двери. Из приоткрытого окна немилосердно дуло, но и вызывать его отсюда на трибуну стал бы только никуда не торопящийся человек. А руководство области и города своё время ценило. Это знали все.

Зал был заполнен на две трети, даже больше, пустые места виднелись лишь впереди. Овсов достал сотовый телефон и выключил звук. До начала совещания оставалось около пяти минут. Неожиданно из коридора донёсся нарастающий гул. Шум множественных голосов сливался с шарканьем многочисленных пар обуви. В зал быстрым шагом вошла большая группа людей, от них отделились шесть человек и расселись в президиуме. Остальные разделились на две части и заняли первые ряды. По некоторым знакомым личностям Овсов определил, что прибывшими оказались чиновничьи свиты — губернатора и мэра. Разумеется, главные лица грозными взглядами уже намечали первые жертвы начинающегося совещания.

Таковые не замедлили появиться. Сначала заместитель прокурора города, затем Гулин Валентин Петрович зачитывали свои доклады, а потом отвечали на каверзные вопросы. И, если к первому губернатор проявил хоть какую-то лояльность, то на втором он попросту оторвался. Не дав заместителю начальнику УВД дочитать обзорную справку до конца, хозяин области продемонстрировал редкостный талант в умении сочетать армейский юмор с милицейскими буднями. Откровенно туповатые, но колкие шуточки губернатора сыпались из него с десятисекундными промежутками времени и неизменно сопровождались громким хохотом из первых рядов.

Смешно? Конечно, улыбку выдавливает поневоле. Овсов усмехнулся, первому лицу положено быть шоуменом, без этого никак. Только вот, к примеру, юмор Алины, невзирая на уровень остроты и максимум издевательств, всегда звучит естественно и легко. И ты смеёшься от души, меняя настроение и отношение к жизни.

Выдержав даже по театральным меркам огромную паузу, дав всем высмеяться, а губернатору спустить пар, Валентин Петрович строго и обстоятельно начал отвечать на ехидные замечания высшего начальства, независимо от степени придурковатости данных замечаний. Мало-помалу и сам губернатор втянулся в серьёзность дискуссии, вопросы его стали существенными и детализированными. Начав с простого и нераскрытого, Гулин постепенно подвёл разговор, больше похожий на допрос, к вчерашнему трагическому происшествию в гостинице «Волшебный маяк» и скромно объявил об установлении личности возможного убийцы и окончании розыскных оперативных мероприятий. Мол, пока вы тут ржёте надо мной, громко и зубоскально, я уже всех нашёл и всё раскрыл.

Овсов оценил наступившую тишину. Кто-то в президиуме подавил срывающийся кашель. Даже из последнего ряда было заметно виноватое выражение лица главного сановника области. Ещё больше Дмитрий оценил скорость Геннадия Николаевича.

Следующим на трибуну поднялся оперуполномоченный уголовного розыска линейного отдела. Обладателю высокого роста, спортивного телосложения и каштановых волос пришлось непросто. С одной стороны, первый, самый тяжёлый удар принял на себя и гениально погасил замначальника УВД, и над железнодорожным опером уже никто не издевался, а, с другой стороны, всплыли ещё четыре трупа.

Нет, не всплыли, поправил себя Овсов. А тихо и мирно лежали в купе и на призывы проводницы открыть дверь не отзывались. Когда разозлённая женщина вставила свой ключ, щёлкнула замком и отодвинула деревянную панель, то её первой мыслью было вызвать наряд милиции и выкинуть этих наглых алкашей из поезда. Она подошла к лежащему внизу справа и начала его тянуть за ногу. Однако, пассажир никак не реагировал на её усилия. Более того, даже когда его скинули на узенький половик, то и здесь он прикинулся мёртвым. Наконец, до проводницы дошло, что её первая мысль была самой правильной. Она закричала, тут же до крови прикусила кулак левой руки и полетела к проводнику соседнего вагона. Уже через пару минут прибежавший наряд сержантов вызывал по рации опергруппу, экспертов и выгонял всех пассажиров этого вагона на перрон. Стоянка поезда в городе Т. затянулась надолго.

Первую четвёрку застрелили, вторую зарезали, подумал Овсов. Между убийствами прошли ровно одни сутки. В поезде вообще никаких следов не обнаружили. Все четверо застрелены из одного пистолета. Кроме пуль в трупах, следствие не располагает ничем.

Вот теперь настроение губернатора стало понятным до конца. Восемь трупов за два дня — это очень серьёзно. Вплоть до перестановок в самых верхах. Почти прозрачным прорисовалось и будущее Алялина. Овсов посмотрел на дисплей сотового телефона. С начала совещания минуло сорок четыре минуты. Не вовремя, мужик, ты стал учить кого-то жизни. Если за два-три дня не появится другой кандидат в маньяки, то пожизненный срок тебе обеспечен. Это уже дело принципа. Политического, стратегического, не важно, какого. Важна видимость результатов.

Овсов поднял голову, губернатор махал руками и произносил гневную речь. Он обвинял в неумении работать всех и каждого. Правда, с одной оговоркой. Непосредственно Гулин Валентин Петрович работать умел. Через десять минут выяснилось, что замначальника УВД практически в одиночку противостоит всей областной мафии и на груди его должны сверкать, по меньшей мере, пять орденов и двадцать медалей. За заслуги перед Отечеством и губернатором лично.

Наконец, главное лицо области выдохлось и потребовало докладывать ему о ходе расследования каждое утро. Да, может быть, Валентин Петрович поможет доблестной линейной милиции?

–Конечно, приложим все усилия.

–Я в Вас и не сомневался, — с этими словами губернатор встал и вышел в коридор. Многочисленная свита последовала за ним, перемешавшись с мэром и его людьми.

Последние ряды очень дружно, не сговариваясь, повалили на выход. При этом никто никого не толкал, не наступал на ногу и не ругался. Сказывался многолетний опыт подобных совещаний.

Овсов выскользнул в числе первых и уже выезжал со стоянки, когда на небе появились сизые низкие облака. Погода просто смеётся над всеми нами. Или соответствует настроению губернатора? Сегодня Дмитрию повезло. Затесался в самый дальний угол, отдуваться пришлось не ему, а Гулину. Хотя на лице Валентина Петровича явно читалось лёгкое презрение к неловким в вопросах тактики недалёким чиновникам. Это ещё как посмотреть, кто над кем посмеялся.

Овсову стало не по себе. Убийцей уже фактически объявлен Алялин. Но уж больно не совпадают то, как отставной хирург ведёт себя и то, что хладнокровно продемонстрировал ночной посетитель «Волшебного маяка». Нет логики в этом кошмаре. Ни внутренней, ни внешней. Дмитрий остановился на пешеходном переходе, пропуская большую группу людей.

Судя по рассказу… постой, я же его знаю. Это Феликс. Да, точно Феликс. Как-то вместе пили. Большая милицейская пьянка. День сотрудника уголовного розыска. Железнодорожные опера отмечали в кафе, мы отмечали в этом же кафе, изрядно выпили, столы объединили и стали праздновать дальше. Потом кто-то домой уехал, кто-то уснул, активной осталась группа человек восемь. Девять от силы. Феликсу всё время названивали разные девушки. Феликс извинялся, отвечал девушкам, что сегодня занят, все остальные под звон стаканов его подкалывали. Особенно Пашарь. И всё выспрашивал имена и адреса. Но Феликс не дурак, ни разу не сболтнул ничего лишнего. Даже не намекнул. Этим Овсову и понравился. А пьяный Пашарь стал его потом импотентом обзывать. И хрипло доказывал, что Феликс наглый врун и шизанутый выдумщик. И даже грозился позвонить жене Феликса и всё ей рассказать. Но быстро заткнулся, когда линейщики пообещали начистить Пашарю физиономию. До цвета спелого баклажана.

Со слов Феликса получалось, что железнодорожный маньяк также никакую логику не продемонстрировал. Вот только в милиции его в маньяки не торопились записывать. Вместо ужасных разрезов на шее трупы в купе могли похвастаться аккуратными дырочками от пуль. И впечатление сразу не то. Испорчено впечатление. А суть-то одна — убили людей.

Овсов подъехал к УВД, вышел из машины и стал подниматься по лестнице. Надо идти к Гулину, высказывать сомнения по Алялину, чтобы потом замначальника не мог упрекнуть его в сокрытии информации. Этакий упрёк в виде выговора. Нет, сначала к Пашарю, ему отчитаться по Алялину, а потом к Алине. Поздороваться с ней полезно и необходимо в любом случае.

Геннадий Николаевич возлежал на красном кожаном диване и по лицу его кружило мечта-тельное выражение. Когда оно касалось губ, то они расползались в разные стороны, обнажая неровные зубные щели. Когда оно добиралось до глаз, то зелёные зрачки начальника розыска томно закатывались, а сросшиеся брови начинали юлить в косолапом вальсе.

–Думаешь, куда медаль будешь цеплять?

–Орден, Овсов, орден.

–Звезду Героя, — пробормотал Дмитрий и расстегнул папку, — вот возьми. Здесь вся информация. И ещё: тебе надо попасть в клуб «Морская черепаха», это рядом с гостиницей, где произошло убийство, и изъять там видеозаписи, на которых есть покойные ребята. Они там были вечером перед убийством. Ни с кем не сорились, не ругались, напились и ушли в невменяемом состоянии к себе в номер.

–Да помню я про клуб, — вяло отмахнулся Пашарь и тут же вскочил, — постой, ты не сказал, что на записи они ни с кем не ссорились перед убийством.

–Потому, что ссорились они не вчера, а позавчера. Это я узнал позже. А свидетельница, скорее всего, ошиблась.

–Так всё-таки мотив на видеозаписи есть?

–Не знаю, не видел. Заберёшь у начальника безопасности…

–Не учи учёного, Овсов, молод ты ещё для этого.

–Куда мне.

–Я вообще тебя плохо понимаю, Овсов. Зачем ты пошёл в милицию работать? Эта служба явно не для тебя, — Пашарь достал из своего стола большую чёрную папку и начал складывать туда чистые бланки для опроса свидетелей, — тебе бы водителем где-нибудь баранку крутить. Тихо, спокойно, никакой мозговой деятельности. Зачем напрягать то, чего у тебя нет?

Пашарь громко рассмеялся и вышел из кабинета с выражением лица многоопытного дедушки, внезапно обнаружившего бабушкину заначку в виде пятилитровой бутыли самогона.

Дмитрий задумчиво посмотрел ему вслед и сел за свой стол. Зачем он пошёл работать в милицию? Это сложный вопрос. Насмотрелся отечественных фильмов про честных и принципиальных милиционеров? Возможно. Тогда так воспитывали. Родину любить. Крепко и беззаветно. Сейчас тоже воспитывают. Но получается гораздо хуже.

Но вот на вопрос, ПОЧЕМУ Овсов пошёл в милицию работать, он мог дать чёткий и твёрдый ответ. Потому, что в разведчики не взяли. Более того, когда он после окончания школы зашёл в местное отделение КГБ и рассказал о своих талантах, на него так посмотрели, что и без переводчика стало понятно, что именно подумал о нём черноволосый подтянутый мужчина в форме майора. В первый и последний раз Дмитрий раскрыл свою страшную тайну. Впрочем, почему страшную? В самой тайне ничего особого не было. Но до Овсова очень быстро дошло, что если он не будет держать язык за зубами, то мигом окажется в психиатрическом изоляторе областной больницы. А вот это уже было по-настоящему страшно.

Дмитрий улыбнулся. С конспирацией ему как раз повезло. Всё началось вскоре после его десятого дня рождения. Во дворе многоэтажного дома всегда собиралось большое количество мальчишек с разнообразными игровыми пристрастиями. Самой простой и доступной, а потому самой любимой считалась игра, когда один, ведущий, отворачивался, а остальные хлопали его по спине, плечу или согнутому локтю руки. Затем ведущий разглядывал таинственно улыбающиеся дружеские лица и должен был отгадать, кто его ударил. Ошибся — терпи тычки верных товарищей дальше. Отгадал — меняйся с ударившим местами. Овсов всегда указывал точно с первого раза. Поначалу, в игровом азарте и детской запальчивости очень долго никто не обращал внимания на то, что Димкино плечо почти никогда не страдает от соседской усердности. Но однажды на игру набралось всего четверо ребят. И Димкина везучесть сразу обнаружилась. Его немедленно обвинили в подглядывании и прогнали прочь. Овсов обиделся. Ведь он и не думал мошенничать. За что с ним так? Назавтра обида забылась, ребят стало много и его снова приняли играть. Но вчерашние мальчишки стали наблюдать за ним и очень скоро вновь закричали, что он подглядывает. Овсов разругался со всеми вдрызг, дело дошло до взаимных оскорблений, сжатых кулаков и оторванных пуговиц.

После недельной размолвки с бывшими друзьями Дима задумался. А ведь и, правда, он всегда про себя смеялся над другими, что они не могут отгадать также быстро, как он. Он даже удивлялся, как это легко и просто для него и недоступно для других. Так, может, всё дело как раз в этом — он особенный?

Это стоило проверить. Только как? Ведь не попросишь же человека смотреть на тебя сзади по часам. Мол, от этой секунды до этой упираешься глазами мне в затылок, а от этой до этой — рассматриваешь занавески на окнах. Во-первых, он сочтёт тебя дураком, во-вторых, тайна тут же раскроется. А настроение у Овсова совсем не соответствовало откровенности после наглых обвинений своих товарищей по дворовым играм.

И тогда Дмитрий вышел на улицу. Покрутившись и повертевшись, он довольно резво сообразил, как именно может проверить себя. Он выбирал уличную развилку с редкими прохожими, отходил на три-четыре метра, отворачивался и затыкал уши. Как только он ощущал на своей спине странное невесомое давление, он тут же поворачивался. Выходящий из-за угла пешеход бросал мимолётный взгляд на коричневую куртку мальчика и шёл себе дальше. А Дима в очередной раз убеждался, что очень хорошо чувствует, когда на него смотрят со стороны.

Через пару дней он решил усложнить задачу. Полдня он простоял возле светофора на перекрёстке и сначала запоминал, на какой высоте проезжают мимо него глаза водителей легковых машин, автобусов и грузовиков, а затем поворачивался к движущемуся и стоящему на красный свет транспорту спиной и ждал очередного шофёрского взгляда. Ощутив знакомый зуд, слегка скашивал глаза влево и понимал, что опять не ошибся, а угадал абсолютно точно.

Но во время игры на Дмитрия смотрело чуть ли не полдвора. Десять-пятнадцать пар озорных и задиристых мальчишечьих глаз. Как Овсов умудрялся отличить атаковавшего его от остальных? Будущий розыскник задумался. Получается, позвоночник Дмитрия не просто ощущал давление чужих глаз, но и степень отношения к нему приложившего силу. Ведь только он один, ударивший, боялся быть разоблачённым. Остальные добродушно-радостно дожидались Диминой ошибки. Страх и досада не сковывали их эмоции.

Следующий этап экспериментов провести было проще, но рискованнее. Овсов, вернувшись домой, рассказывал родителям выдуманную историю о том, как он споткнулся (случайно ударился, зазевался, больно ушибся) и, тут же отвернувшись, разбирался во взглядах своих предков. Мама всегда смотрела сочувственно, отец — иногда безразлично, иногда раздосадовано. Зачастую Дмитрию приходилось выслушивать очередную лекцию о физкультуре, спортивной подготовке и необходимости иметь твёрдые локти в сутолоке бренной жизни.

Ещё спустя пару недель Овсова осенило, что он может использовать свой талант в целях небольшой мести. Дима клятвенно пообещал своим друзьям и товарищам, что больше никогда не будет подглядывать и, действительно, перестал угадывать, кто именно ударил его по плечу в игре. Кроме тех случаев, когда это были ребята, ложно обвинившие его в мошенничестве. Таким образом, он стал угадывать не чаще других, но зато постоянно распознавал одних и тех же маленьких врунов.

Будучи уже взрослым, Овсов обнаружил, что ощущает на себе взгляды видеокамер и фотоаппаратов. Даже если это простые видеокамеры в торговом зале и никто конкретно в данную секунду на Дмитрия, кроме глазка объектива самой камеры, не смотрит. Правда, непременным условием зрения техники являлось её включенное состояние. Без электричества ни в одном металле не пробуждается даже малейшая искорка жизни.

Овсов вздохнул, самому распоследнему шпиону и во сне не могло присниться такое счастье — всегда знать, идёт за тобой слежка, или нет. Отечественные спецслужбы очень много потеряли в лице чувствительного Дмитрия Юрьевича, но это уже, как говорится, на их совести.

–Ты живой? И даже не истекаешь кровью после столь ужасного совещания? — Овсов настиг Алину, когда она подходила к своей приёмной. Зелёная юбка туго обтягивала её бёдра, овальные кудри спадали на белоснежную рубашку. Женщина улыбнулась, обернувшись, — тебе надо к Гулину или просто меня разглядываешь?

–Конечно, тебя, — Дмитрий помолчал пару секунд, — ну, и к начальству, на всякий случай, зайду.

–Твоя галантность немного неуклюжа.

–Милиции любезности ни к чему. Хоть бы уголовный Кодекс запомнить.

–Да, да, твою память вчера мы уже обсуждали, — чёрные каблуки переступили порог кабинета и негромко простучали до столика с чаем.

–Имбиря поменьше, — Овсов загляделся на стройные ножки в тёмных колготках и торопливо добавил, — спасибо!

–Ну, что ты, — Алина налила кипяток в чашки и поставила одну перед Дмитрием, — повышенная культура милиционерам тоже не обязательна. Достаточно отличать Толстого от толстовки.

–Один писатель, другая — рубашка, названная в честь этого же писателя.

–А третья — река в Саратовской области.

–Откуда такие познания? — от удивления Овсов даже не сразу смог задать этот вопрос, а пару секунд молча разглядывал, как улыбающаяся Алина поправляет чёрные бусы на своей груди.

–Девушки либо ходят на свидания, либо отгадывают кроссворды долгими зимними вечерами.

–То есть ты знаешь всю географию нашей страны?

–И даже как выглядит мышьяк, — Алина усмехнулась, — впрочем, как и остальные яды.

–Завидую, — Овсов сделал небольшой глоток, — а у меня нет ни свиданий, ни кроссвордов.

–Я могу на каждом свиданий рассказывать тебе о каком-нибудь кроссворде.

–Это хорошая новость. Я запомню.

–Да, да, твою память вчера мы уже обсуждали.

Дверь кабинета замначальника УВД открылась, и оттуда вышел Гусев. Проигнорировав радостно-вежливое приветствие Овсова, он насупился и, громко шаркая, выскочил в коридор.

–Колечко заметил?

–Такое не пропустишь, — Дмитрий покачал головой: крупный чёрный камень почти полностью закрывал мизинец левой руки Ивана Петровича.

–Вчера Сталин на груди и большой камень на пальце, сегодня — тёмно-вишнёвый пиджак и опять большой камень. Завтра ещё что-нибудь цвета радуги и опять этот каменюка. Да с ним утопиться даже можно. Наверняка, на пару килограммов потянет.

–Наверное, тебе следует более философски относиться к тому, что мимо тебя ходит модный дизайнер, а ты не можешь ни о чём его спросить.

–Да я уже сомневаюсь, нужно ли мне это. Он так иногда одевается, что просто дрожь берёт. Да, может все эти шмотки на нём и выглядят стильно, но мне так точно одеваться нельзя. Окружающие не поймут. Или сильно испугаются, — Алина отпила из кружки, — хотя нашу милицию вряд ли можно чем-то напугать. Уже такого насмотрелись…

–Алина, вызовите ко мне Овсова, — телефон внутренней связи умолк прежде, чем секретарь успела ответить.

–Вызываю, — в сторону Овсова проговорила Алина, — накаркал, Димочка, теперь и, правда, к начальничку сходишь.

–Это рабочий момент. От него никуда не убежишь. Спасибо за чай.

–Пожалуйста, — с придыханием ответила Алина.

Овсов укоризненно взглянул на неё, встал, поправил рубашку на животе и постучался в дверь к Валентину Петровичу.

–Войдите, — Гулин поднял голову и сердито посмотрел на старшего оперуполномоченного, — ты чего так далеко сегодня утром уселся? Спрятался?

–Только там были пустые места.

–В первых рядах тоже наблюдались. Испугался?

–Ну, мне до Вас расти и расти, товарищ подполковник.

–Слышал, что сказал губернатор? — Дмитрий кивнул головой, — поэтому завтра поедешь на железнодорожный вокзал, попытаешься помочь линейному уголовному розыску. Не сможешь — не наши проблемы, а получится — немедленно отчёт мне на стол, я им на реальном примере покажу, как надо работать. А то привыкли только балду пинать.

–Разрешите замечание?

–Говори.

–Сомнительно, чтобы убийцей был Алялин.

–Почему? — Гулин откинулся назад и внимательно уставился на Овсова.

–Прямых доказательств нет ни одного. Только косвенные. Даже слишком условно косвенные. Якобы с ними поругался. Свидетель из клуба говорит, что не ругался, а прочитал им лекцию о том, как надо правильно относиться к своей жизни. В данный момент находится в командировке на «Протоне», где есть самые разные химикаты, а завтра выяснится, что Алялин к ним доступа попросту не имел. Основное время провёл с женщиной, фамилию назвать отказался. А у меня есть сведения, что это жена директора «Протона». И, возможно, завтра-послезавтра она подтвердит, что Алялин всё время провёл у неё.

–Ты стопроцентно убеждён, что это не он убийца?

–Нет. Ещё абсолютно ничего не известно.

–Уже очень многое известно. У Алялина были и мотив и возможность. Ты же не знаешь, куда и как эти ребята послали взрослого серьёзного мужика. А если, вернувшись из клуба пьяными, они затеяли с ним драку? Ты его тело на наличие синяков проверял?

Конец ознакомительного фрагмента.