Чёрно-белый мир. Два ордена

Джиа Буджардини, 2021

Ворон Фивз – тёмный маг, что победил в войне с Белым демоном, вынужден занять кресло директора школы для магических существ и совершенно не готов к новой роли. Его сестра пропала, а лживый Император Лондона не хочет считаться ни с кем. Мир, разделённый на добро и зло, на чёрное и белое, предоставлен сам себе. Люди, что живут бок о бок с магией, теперь прислуживают ей, хотя в далёком прошлом именно человеческий род был причастен к появлению разных существ. Магия находится на вершине эволюции и не готова оставить свой пост. Содержит нецензурную брань.

Белая нить

Глава 1. Путь воина

Ворон Фивз пострадал в той войне, но ему ещё повезло — он, хотя бы, вернулся домой. Многие маги, что шли с ним, теперь закопаны на кладбище братства — великая честь для воина. Ему всё ещё снились кошмары, и он просыпался в надежде, что явь его утешит, но утешало лишь вино, сваренное эльфом Бамиром — его другом и соратником. Империя потеряла на войне тысячи своих существ и с этого года обязала всех магических детей учиться в школе рода Фивз, чему Ворон был «несказанно» рад. Другие школы также распахнули свои двери для существ в этом году.

Сестра — Адора, должна была взять всё в свои магические руки, но пропала три дня назад. Её искали все оборотни Империи, но девушка была недосягаема. Школа Фивзестон отличалась от остальных школ тем, что имела защиту гарпий, которые контролировали и блокировали чужую магию, облегчая жизнь учеников и защищая их. Род Фивз поддерживал все новшества и прогрессивные средства борьбы с разнузданными существами, в то время как другие школы были на страже традиций и условностей.

Исчезновение сестры «подкосило» Ворона также, как первый день на войне. Он до сих пор помнил, как Адора стояла на перроне и провожала своего брата возле уходящего поезда. Когда она обняла его на прощание, он глубоко вдохнул запах с её платка, в надежде, что это поможет ему и придаст сил там, где гибнут сотни таких же, как и он. Маг помнил, как светились на солнце её светлые волосы и как блестели от слёз глаза. Помнил её тонкие руки и длинные пальцы, что вцепились в его ладони до болезненных ощущений, когда поезд загудел. Год прошёл, а будто это было вчера.

Ворон встал с кровати и чуть не упал — протез правой ноги был ему ещё непривычен.

— Треклятый обрубок! — прошептал он.

Ногу нельзя было спасти. Если бы её оторвало при обычных обстоятельствах, Ворон, с помощью магии, вернул бы часть тела назад, но это был не тот случай. Теперь приходилось мириться с ненавистным протезом, который упрямо не хотел подчиняться магу. Его можно было лишь скрыть от посторонних глаз. Первое время казалось, что его видно всем и слышно, как он ковыляет по улице, мужчина злился на всех, но в тоже время понимал, что окружающие не виноваты. Ворону трудно было смотреть в зеркало, и он старался закончить все утренние процедуры быстрее.

Мистер Фивз провёл рукой по железяке, и она превратилась в мужскую ногу. Он критично оглядел своё творение и обречённо потянулся к бутылке с вином, что уже породнилась с тумбой у кровати. Сделав глоток, Ворон поперхнулся и зашёлся в кашле.

— Крепко! — просипел он и вспомнил вкус спирта, который однажды попробовал.

Ту боль, когда Ворон увидел часть своего тела отдельно от себя, он уже не помнил. Глаза, соратников, полные отчаяния, и протянутые руки в конвульсиях — да, а вот собственные чувства приглушились.

За дверью послышались шаги — кто-то стоял за там и скребся, как кошка.

— Да входи уже, не топчись. — Сказал мужчина и добавил еле слышно. — Только злишь своими манерами. До них теперь нет никому дела.

Дверь со скрипом отворилась и на пороге показался дворецкий. Сколько раз Ворон просил родителей убрать всю прислугу из дома, ведь их практически никогда нет — в путешествиях старшее поколение Фивз проводило больше двухсот пятидесяти дней в году. Адора была согласна с братом — те времена прошли, когда прислуга была необходима и являлась показателем достатка. Но родители были непреклонны и по их дому сновали люди. Да, именно люди, некогда создавшие всех магических, теперь прислуживали своим созданиям. Жизнь предпочла существ, долго живущих на земле и более приспособленных к этому миру, людям, подверженным болезням и ранним смертям.

— Прошу прощения, не хотел вас будить! — сказал дворецкий и слегка поклонился.

Его безупречный внешний вид слегка расстроил мистера Фивза, ведь он выглядел хуже, особенно после вчерашнего вина.

Ворон еле кивнул.

— Я уже не спал. Что случилось? — мистер Фивз смягчился.

Дворецкий стыдливо спросил:

— Слуги беспокоятся о мисс Адоре, есть какие-то новости? Ваши родители так заняты в последнее время, их практически не бывает дома, мы и знать не знает, как проходят поиски бедной мисс.

Мистер Фивз покачал головой.

— Нет, к сожалению, новостей нет. Либо полиция работает плохо, либо…

Они замолчали. Дворецкий увидел на тумбе возле кровати бутылку и отвернулся, предпочитая не лезть в дела своего «хозяина».

— Ваши родители уехали в школу, просили вас не задерживаться и тоже прибыть быстрее. Учеников уже начинают привозить. Нужно уделить время обязанностям, раз вы теперь займёте пост директора. — дворецкий сказал это, обращаясь к стене.

— Да, хорошо. — В голосе Ворона чувствовалась обречённость.

— Я подготовил ваш смокинг.

Мистер Фивз хмыкнул.

— Ни за что! Я надену свой костюм. То, что я согласился быть директором школы, ещё не значит, что я буду выряжаться!

Дворецкий кивнул.

— Как пожелаете! — он осмотрел пижамные штаны Ворона и вышел за дверь.

Беспокойство слуг в их доме было оправдано — Адора была замечательным белым магом. Их отличие с братом было в том, что лечение и помощь другим, чистое сердце и некая отчаянность была присуща белым колдунам, а вот иллюзии, мистика действий, ярость и боль — способность тёмных магов, коим являлся Ворон.

Чёрный маг подумал о том, что хотел, чтобы все его желания исполнялись вот так просто, как он создавал иллюзии. Оставшись один, он подошёл к шкафу и открыл его. Вещи были чистыми и аккуратно сложены, что было заслугой горничной. Мистер Фивз достал строгий чёрный костюм и подумал о том, что лучше надеть его на чистое тело, ведь в комнате ночью было жарко и он весь вспотел. В этой спальне всегда был полумрак и лёгкий запах сырости, от чего по ночам было не только жарко, но и тяжело дышалось от скопившейся за день влаги. Дом родителей был большой, а комната находилась на втором этаже, в самом углу. По вечерам, когда поднимался ветер, старые оконные ставни уютно скрипели, хотя Адора боялась этого скрипа до мурашек. Она говорила, что это плачут мертвецы, что не нашли покой и теперь ноют в просьбе о помощи. Со времён отсутствия хозяина, стены будто осунулись: обои слегка «отошли» у потолка и потемнели, а углы стали холодными, что даже ночники не создавали того тёплого света, что был раньше. Но это устраивало Ворона — после войны Вседозволенности в его душе был мрак и хаос, и всё чаще хотелось спрятаться в своём родном маленьком «подземелье».

Когда Ворон вышел на улицу возле его дома стояла машина — чёрная, блестящая на солнце, с мощным паровым двигателем внутри. Водитель стоял, облокотившись на водительскую дверь и провожал взглядом смеющихся молодых девушек, что обходили его и поглядывали с интересом. Эти машины стали таким же обыденным делом, как и дирижабли, заводы, со своими трубами и паровые часы. Дирижабли использовались для перелётов на дальние расстояния и раньше, когда они только появились, билеты на них стоили очень дорого, но сейчас это был чуть ли не самый популярный вид транспорта. Лошади потеряли свою «славу» и перекочевали назад, на фермы.

Заводы строились в основном на задворках Лондона, в тех районах, где они смешались со стилем местных домов и их жителей. Город был похож на пирамидку, если разложить его на ладони: в центре — дворец Императора и огромные сады для прогулок, в котором весной и осенью были ярмарки, а перед Рождеством украшали огромную ель; чуть левее располагались дороги, по которым можно было попасть в богатые районы и несколько школ, на северной дороге были музеи, магазины, буфеты, салоны, там была сосредоточена вся культурная жизнь; на востоке располагались все административные здания и районы, в которых жили вампиры и эльфы, ну а южнее — жилые дома и подворотни, расходившиеся в разные стороны и огибающие Лондон, словно в кольцо, которые вели в бедные кварталы. На самых окраинах до сих пор жили так, как двести лет тому назад, будто прогресс их не коснулся. О том, что люди здесь тоже развиты говорили лишь заводы и пекарни.

Паровые часы — механизм вечного двигателя, ставили на каждое предприятие. Это технология опережала своё время и позволила вывести Империю на уровень выше. Благодаря постоянно вращающимся шестерёнкам под потоком горячего пара линии конвейера двигались плавно, словно смазанные маслом и практически весь город был под силой паровых часов.

Ворон отказался ехать на машине и пошёл пешком. Школа находилась за городом, за жилыми кварталами вампиров — живописным и тихим местом. Маг наслаждался видами и красотами Лондона.

Существ на улицах стало гораздо меньше после войны. Эта война не затронула дома или дороги, для многих людей она даже прошла незаметно в провинциях Империи. Взбесившийся Демон отнял лишь души тех, кто был дорог существам, лишив многие семьи любимых и родных. Существа разделились во мнении по поводу обучения их детей: кто-то был за такой ранний призыв, ведь это значило, что их отпрыски будут сильнее, разумнее, смогут сами постоять за себя, а кто-то был против нагрузок и разлуки, ведь некоторые из магических детей уехали в другие города.

Через пол часа Ворон был у школы. Учеников к тому моменту стало больше, как и их родителей. Они заполнили всю лужайку перед школой, норовя вытоптать яркую зелёную траву до основания. Все уже знали, кто займёт пост директора и осматривали мужчину с интересом, а он, в свою очередь — школу, стараясь не реагировать на эти внимательные десятки глаз. Эти серые стены здания были знакомы ему до каждого кирпичика — все коридоры и закоулки, что были исследованы вдоль и поперёк во время учёбы; все деревья на территории остались на своих местах — дубы, с раскидистой кроной, создавали в такую жару необходимую прохладу. Их тихий шелест напоминал шёпот:

«Ты дома!»

Ворон, глядя, как зелёная листва «гоняется» за ветром подумал:

«Шепчут ли дубы это и остальным? Адора, стоя на этом месте, слышала зов?»

Наука в Фивзестоне давалась Ворону легко, потому что он не отвлекался на заигрывания со сверстницами, а был полностью предан своему делу. Возможно, поэтому он лишился лишь ноги, а не головы. Вспоминая те юные годы, мистер Фивз с теплотой подумал об учителях, которые так самозабвенно посвящали себя маленьким ученикам. Некоторые из преподавателей перешли в другие учебные заведения, но кто-то совсем уехал из Лондона — туда, где тише. В Империи сейчас строилось много заводов и новых домов — город разрастался, появилось много новый паровых машин и дирижаблей, которые использовались для полётов между городами. Жизнь бурлила и не останавливалась ни при каких условиях, не глядя на смерти существ и людей, будто они были лишь мусором.

Ворон так задумался, что чуть не влетел в оборотня, что пытался стереть пятно со своего пиджака, низко склонив нос.

— Прошу прощения! — обронил чёрный маг.

Мужчина поднял на него колючий взор. Это был высокий статный оборотень, с правильными красивыми чертами лица, с пронзительными шоколадного цвета глазами и кожей.

— Эти гарпии невыносимы! Вы же директор! Сделайте с ними что-нибудь! Они…они… насрали на мой костюм!

Ворон Фивз поднял глаза вверх и увидел гарпий, что гнездились на крыше школы. Они переминались с лапы на лапу, как курочки на насесте и довольно глядели на учеников сверху вниз.

— Эти птицы такое же богатство школы, как и наша библиотека! Придёт время, и они могут спасти жизнь вашему ребёнку! — ответил директор.

— Очень жаль слышать о том, что единственной защитой моего ребёнка будет срущая на голову зверюга!

Мужчина ушёл, а на Ворона тут же «налетела» ещё парочка родителей.

Они были очень взволнованы. Мистер Фивз уже начинал немного раздражаться от того, что многие из них требовали его внимания.

— О, мистер Фивз! — начала женщина. — Примите наши соболезнования! Нам так жаль вашу сестру!

Ворон осмотрел женщину. Она была полненькая, как булочка, пышная. Её жидкие волосы были приглажены к большой голове, а на широком лице уселись тонкие губы и, совсем неподходящие ей, красивые зелёные глаза. Они были такого изумрудного оттенка, словно переливались на солнце. Мужчина, стоявший рядом с женщиной, был такой же толстенький, но его лицо было мелкое, с тонким носом.

— Нет. — тихо ответил Ворон.

Эти двое сначала удивлённо переглянулись, а затем уставились на мага.

— Моя сестра не мертва, что бы я принимал соболезнования или вы знаете больше меня? — директор сузил голубые глаза

Парочка отчаянно замахала руками в унисон, не договариваясь об этом.

— Что вы, мы просто хотели… — начала женщина. — Просто наша дочь, Милла Сунн, будет учиться в вашей школе, и мы хотели попросить вас присмотреть за ней!

— Я за всеми присматриваю и не делаю никому одолжений! — мистер Фивз удалился.

Когда Ворону удалось прорваться к входной двери школы, через толпу всех этих существ, он изрядно вспотел. Жара стояла невыносимая, она особенно ощущалась в этом тёмном костюме. Небольшой ветер приносил лишь запах сена и конюшни, что была неподалёку, но никак не свежесть. Пару раз мужчина уже пожалел, что нельзя было разгуливать голышом среди существ.

Перед директором была стеклянная тяжёлая дверь, которую он открывал в прошлом сотню раз. Мужчина поднёс ладонь к ручке, и она затрещала. Маленькие молнии щекотали руку, проходя через кожу, как через родную и привычную материю, немного успокоив расшалившиеся нервы мистера Фивза.

— Узнаешь меня! — Ворон прошептал себе под нос и улыбнулся.

Он «поиграл» ещё немного с нитями электричества, что скрипели на его ладони, прежде чем открыл дверь. Створки податливо распахнулись и Ворон вдохнул запах старых книг и ветхой мебели. Год эта обитель стояла пустая, и некоторые вещи ещё лежали под белыми накидками, такие же одинокие и ждущие своего часа, как и директор. Во время войны все школы Лондона закрыли свои двери, а ученикам пришлось вернуться домой. Год был тяжёлым и каждую семью коснулся голод и печаль.

Путь на второй этаж был расчищен, и директор поднялся по ступеням широкой массивной лестницы. Пыль слегка поднималась от его шагов и прикосновений к перилам. Лишь наверху, дойдя до развилки коридора, Ворон обернулся и увидел в дверях молодую женщину. Она стояла на пороге, в длинном платье, сложив руки перед собой. Свет струился за её спиной, и мужчина не мог рассмотреть её лицо, лишь силуэт в тени.

Подумав, что это кто-то из учеников или родителей, мужчина повернулся назад и двинулся дальше по коридору, направо. Его кабинет был в самом конце и оттуда доносились голоса через приоткрытую дверь. Ворон уже злился, заранее, предчувствуя разговор с родителями. Он вошёл в комнату, пихнул ладонью дверь и старался держаться достойно, инстинктивно выпрямив спину.

— Наконец-то ты нас посетил! — воскликнула миссис Фивз, как только увидела сына.

Женщина встала с кресла за столом и прошла в центр комнаты. Она была в строгом сером платье, застёгнутом на все пуговицы и опиралась на рукоять длинного зонта. Её худое, измученное лицо, с цепким взглядом, уставилось на сына. Мать всегда одевалась строго и говорила, что простота украшает женщину.

— И тебе доброе утро, матушка! — Ворон обошёл её и сел за стол, широко расставив руки. — Прошу, присядь.

Он будто пригласил хозяйку дома сесть на собственный же стул, где-то в углу комнаты.

Женщина было открыла рот, но мужчина перебил её.

— Да, знаю! Ты предпочла, чтобы это я пропал, а не Адора! Я бы и сам это предпочёл, честно говоря! — Ворон воспринял взгляд матери по-своему.

Мужчина знал! Знал, что Адора была любимицей, чтобы кто не говорил. И его любимицей тоже. Сердце при каждом упоминании о сестре, опускалось вниз, теряясь в кишках.

Взгляд матери потеплел и женщину будто пристыдили, поймав истинные мысли.

Седой мужчина, что вёл себя тихо до этого момента, встал с маленького дивана сбоку комнаты.

Отец был молчалив и держал свои намерения при себе. Редко от него можно было услышать какой-то совет. Он выглядел всегда подчёркнуто строго и даже собственные дети опасались разговоров с ним.

— Что ты такое говоришь?! Разве так можно?! Мы любим вас двоих и исчезновение Адоры слишком сильно отразилось на нас всех! — мать попыталась оправдаться.

— Как именно отразилось? — спросил в ответ директор. — Вы недовольны тем, что я здесь и сижу в этом кресле?

Женщина повернулась к лицу мужа.

— Ты же видишь, что он специально?! Эта тёмная магия, с этим ничего не сделать! Я рада передать пост тебе, чтобы ты не думал! — женщина договорила слова, уже обращаясь к сыну.

Они вышли механическими, такими словно она сказала:

«Я рада, что погода солнечная! Это даст возможность пшенице взойти!»

Женщина тихо вышла из кабинета. Отец устало посмотрел на директора.

— Как странно получилось, что у светлых магов родился «тёмный» сын. Это не делает тебя чудовищем, но теперь под твоим взором чужие дети, будь к ним мягче! Постарайся скрыть свою сущность!

Ворон посмотрел в глаза отца и увидел там лишь скорбь. Какая она была, маг не знал. То ли отцу было жаль сына, то ли жаль свою школу, что попала в руки тёмного мага.

— Я постараюсь! — директор не хотел больше что-либо говорить и этой фразой закрыл их короткий разговор.

Ворон остался в кабинете один. Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Раньше в этом кабинете сидела мать, странно было ощущать здесь её магию и не видеть саму женщину, будто это был шлейф духов, оставленный ею. Такое чувство было, когда утром Ворон не нашёл в спальне Адору. Он мог поклясться, что комната была ещё «тёплой», но никто ему не поверил. Её искали, все трудились и днём, и ночью, но будто девушка сама сбежала и путала свои следы. Ворон не верил, что можно было так легко спрятаться в Империи, но оборотни и правда не могли её найти.

Адора была рождена для кресла директора: сильная, белая волшебница, со своим взглядом на вещи и независимым мнением. Эта молодая женщина с детства знала, что ей уготовано и шла к своей цели, но всё сложилось иначе. Она была красива, с копной белых волос и яркими голубыми глазами. Ворон улыбнулся, вспоминая её лицо и тёплый смех. Он любил свою сестру, очень любил и теперь мужчине было тяжело думать о том, где же Адора сейчас.

За спиной мага стоял большой стеллаж, на котором хранились грамоты выдающихся учеников Фивзестона и фотокарточки с выпускных классов. Мать Ворона увлекалась собирательством артефактов и некоторые, безобидные, она выставляла на стеллаж, чтобы похвастаться тем, кто бывал в гостях у школы. Остальные же отбывали своё время в, спрятанном от посторонних глаз, жестяном ящике, за книжками.

Мистеру Фивзу нравилось то, как сделана была эта школа. И дворик, и конюшня рядом, но особенно комнаты и библиотека. Кабинет матери был таким недосягаемым во время учёбы, что он и его сестра видели пристанище директора из-за двери. Как только они подходили к ней, мать тут же выходила к ним, отрезая путь закрытой дверью. Сейчас, в этой комнате, не было уже того запретного чувства, которое возникало в детстве — это был всего лишь кабинет.

Странно было — сидеть и испытывать разочарование от обыденности.

В дверях кто-то кашлянул. Ворон поднял глаза, «выплывая» из своих мыслей.

— Простите, директор, было открыто. — перед ним была молодая женщина, худенькая, маленькая, словно ребёнок.

Она осторожно сделала шаг, ступив на ковёр ножкой, но тут же отшатнулась назад.

— Ничего, мисс… — мистер Фивз пытался вспомнить её имя, нахмурившись.

— Хаунт! — закончила за мужчину девушка. — Магна Хаунт. Я преподаю в школе науку об оборотнях.

Ворон удивился.

— Об оборотнях, а вы… оборотень?

Магна рассмеялась.

— Да, вы привыкнете к моему виду. Мисс Адора тоже сначала не поверила. Глядя на меня, многие сначала не верят, я слишком…мала для такого существа, как оборотень.

— Адора часто бывала здесь? — резко спросил мистер Фивз, услышав имя любимой сестры.

— Да, каждый день, готовилась перенять пост, пока вы были на войне.

Взгляд Ворона погрустнел.

— Простите, что заставила вас вспомнить! — девушка подошла ближе. — Ваша сестра часто говорила о вас с теплотой.

— Я и не забывал ни о чём. — он откашлялся. — Так что вы хотели?

— Родители учеников уехали, и мы собрали всех, чтобы разделить на группы. По традиции вы должны присутствовать.

— Хорошо, дайте мне минуту.

Женщина вышла, а Ворон сделал пару глубоких вздохов, но воздух был настолько тёплым, что защипало в ноздрях.

На улице стояли существа и переговаривались. Они столпились кучками, а напротив, в ряд, стояли учителя. Это было немного странно смотреть на ровные спины взрослых существ и кучку неуверенных «малышей». Они нервозно перешёптывались и бросали взгляды на преподавателей, державшихся расслабленно и непринуждённо. Ворон вспомнил, как в детстве, читал книгу о истории их рас, и он был очень удивлён, что когда-то их было столько, что сами историки путались, пересчитывая существ. Но, со временем, некоторых осталось меньше двадцати, и они жили общинами, а большинство и вовсе исчезло.

Первым стоял эльф — Бамир, старый приятель Ворона и умелец делать успокаивающее вино. Он слегка кивнул, поприветствовав директора, когда он приблизился к нему. Ворон усмехнулся — когда Бамир шевелил головой, его огромные эльфийские уши подрагивали. Этот парень был отшельником среди своих сородичей, как раз из-за ушей. Среди эльфов в почёте были маленькие, аккуратные, острые ушки. Родители Бамира бросили младенца в лесу, но он чудом выжил. Хотя его существование трудно было назвать жизнью. Его дом был в самом бедном районе Империи и лишь благодаря дружбе с Вороном, эльфа взяли в эту школу преподавать. Бамир был знаком и с Адорой и даже некогда пытался за ней ухаживать, но белый маг сразу дала понять, что дальше дружбы их отношения не зайдут. Тогда в лесу его нашла семья вампиров и поддерживала мальчика какое-то время, пока им не пришлось уехать. Они хотели забрать его с собой, но Бамир отказался. Пусть они и растили его, но он знал каково им пришлось в то время, ведь у них были и свои дети, которым тоже нужно было время и внимание.

Следом за ним стояла молодая женщина, что была в кабинете. Её короткие, по плечи, каштановые волосы были уложены волосок к волоску, а тоненькие черты лица, выглядели остро. Слишком очерченные скулы и низкий лоб немного отталкивали взгляд, но глаза у неё были добрыми, отчего впечатление оставалось неоднозначное.

За ней мелькал очень интересный мужчина. Его кожа была белая, как и волосы, ресницы и брови. Сами глаза были красные, словно нарисованные на чистом листе бумаги, с яркой малиновой дужкой. Пушистые ресницы были словно припорошены снегом. Ворон остановился напротив него и заглянул глубоко в очи существу.

«Вампир! Любит антикварные вещи! Пьёт кровь людей!» — мистер Фивз впился в него взглядом.

Вампир наклонился.

— Прекратите читать меня — это невежливо! — он чуть усмехнулся, будто ему самому было интересно.

От него приятно пахло лёгким парфюмом и сам он выглядел аристократично: с ровной спиной, заложив руки за спину, словно подойдёт сейчас к какой-нибудь даме и предложит ей с ним станцевать вальс.

— Пить кровь людей, без их спроса, тоже невежливо, Сальвадор. — ответил Ворон и остановился возле следующего.

Это был зелёный гоблин, с кольцом в носу и клетчатом костюме, достаточно крупного телосложения. У него были карие глаза, светлее, чем обычно, скорее янтарные, похожие на эльфийские. Он был немного больше, чем гоблины были обычно, но и меньше оборотней, его костюм сидел на нём странно, словно гоблин стянул его в подворотне с чужого плеча.

Мистер Фивз «настроился» на него.

«Добряк, любит детей и животных. Есть дочь и жена!»

— Доброе утро, Руфус! — сказал Ворон и подошёл к следующему преподавателю.

В ответ гоблин глубоко поклонился. Он ещё не отвык от того, что ему не нужно прислуживать — старые привычки, как заусенец на пальце, постоянно вылезали в неподходящий момент. Гоблинов использовали в качестве рабов в пригородах Лондона. Сестра Императора на свой страх выкупила их всех и дала свободу. Эти существа теперь пытались приспособиться к жизни, которую у них отбирали годами. Гоблины были очень сильны и выносливы и жили достаточно долго. Поэтому большинство из них предпочитало работать на фабриках и стройках, кроме Руфуса. Он хотел более «высокой» жизни и поэтому стал учителем, отучившись в одной из школ.

Следующая женщина смотрела на Ворона надменно, с молчаливым вызовом. Её рыжие волосы спускались до пояса аккуратными волнами, а карие глаза были большими и раскосыми. На её фарфоровой коже отражался солнечный свет, будто от дорогой вещицы.

«Лисица. Кицунэ!»

Женщина вскинула руку перед самым лицом Ворона. Её ладонь была тонкой, с длинными пальцами.

— Не читайте меня! Я вам запрещаю! — сказала она злобно.

— Это не вам решать, Грейс! — ответил мистер Фивз и продолжил.

Он смотрел на неё в упор, и женщина отвернулась.

«Своевольная! Есть брат».

Ворон посмотрел на мужчину, стоящего рядом с Грейс, такого же рыжего азиата.

— Ваш брат? — спросил директор у лисицы.

Ответа не было.

— Да, Тай Киото. — мужчина тряхнул копной рыжих волос и улыбнулся, протянув руку. — Я брат Грейс.

–Хм, интересно! — ответил Ворон и пожал ладонь лиса.

Женщина резко сделала шаг вперёд. Её юбка колыхнулась, и женщина машинально опустила руки, чтобы пригладить её.

— Говорят, у вас волосы на ощупь, как перо ворона? — она нахально улыбнулась.

— Да, можете потрогать! — Ворон наклонил голову.

— Нет, уж, спасибо! А вам приятно сейчас быть здесь? Вы же были воином Империи и даже потеряли ногу в бою!

— Я и остался воином! — усмехнулся мистер Фивз. — Выполнять приказы можно и здесь!

Ворон развернулся к ученикам, но, с секунду поразмышляв над чем-то, повернулся назад к Грейс.

— Я — чёрный маг, я могу прочесть вас как открытую книгу и вам не удастся меня вывести из себя! Не сегодня так точно!

— Посмотрим! — женщина нагло усмехнулась.

Киото ущипнул её за бок. Когда он наклонился к сестре, его лицо как раз оказалось под лучами солнца и Ворон увидел россыпь бледных веснушек. Маг видел азиатов и до этого, но ни у кого не было такой странной и в тоже время интересной внешности.

— Прекрати! — он шепнул сестре на ухо.

Ворон развернулся и посмотрел на кучку детей и у него в душе разлилось уныние. Они так внимательно наблюдали за ним, приоткрыв свои рты, словно голодные птенцы, что ждут подачку от мамы.

«Был воином, стал нянькой! Вот она — моя награда за службу!» — подумал он и рявкнул:

— Построиться в ряд!

Глава 2. Люблю тебя, как прежде

Дети покорно выстроились в ряд. Они немного поплутали меж собой, не зная, как встать — по росту или происхождению магии и Ворону стало ещё грустнее.

«Будущее Империи! Просто ужас наводят!» — подумал он и зевнул.

Он чувствовал, как капля пота текла у него по шее вниз, спускаясь по спине и это раздражало мужчину. Он потянулся с намерением освободить спину от прилипшей ткани, но ничего не вышло.

— Так, всё! Как стали, так стали! — мистер Фивз начал с неприметной девочки.

На вид ей было лет восемнадцать. Как только Ворон посмотрел в эти большие зелёные и наивные глаза, он понял чей это ребёнок. Директор вспомнил странную парочку родителей, что просили присмотреть за их дитём.

«Некромант!» — прочитал Ворон.

— Занятно, я давно не встречал таких, как ты. — сказал он и понял, что его слова прозвучали теплее, чем должно было быть.

Девушка потупила взгляд и её лицо закрылось широкополой шляпой.

— Спасибо. — у неё был тонкий голосок и тонкие ручки.

Она была смуглой девушкой, с благородными чертами лица. Серое платье было старым, застиранным, но без единой дырочки, что было уже похвально. Туфли девушки тоже были поношенными, и смотрелись какими-то большими на маленькой ножке. Некромант была словно побитая собачка, что жила у паба и ела остатки со столов. Это создание выглядело таким затравленным, будто само её существование приносило миру большие проблемы.

«Возможно, её мать в молодости тоже была стройная и красивая, как её дочь сейчас, но это было очень давно.» — отвлёкся на посторонние мысли Ворон.

— Это не комплимент, Миллениум! — воскликнул мистер Фивз. — Наоборот, я не доволен.

— Почему? — спросила девушка так открыто, что Ворону стало как-то стыдно.

Она подняла свои глаза, такие чистые и наивные, на мужчину.

— Потому что ваш народ был самым сильным и могущественным. Вас создавали из рогов демонов в печах Ада! И что стало с вами?! Раньше, вас были миллионы, а остались лишь единицы. — ответил директор. — Война погубила многих, но ничтожными вас сделали вы сами!

В глазах девушки заблестели слёзы. Некоторые из учеников стали шептаться, поглядывая на мага.

— Вы — грозные создания… — начал он и, увидев слёзы, поник. — Были, когда-то. И всё же я рад, что в моей школе будет некромант. Может я смогу сделать из тебя достойного воина!

Ворон двинулся дальше, не обращая внимания на тихие всхлипывания девочки. Рядом с Миллой стоял нагловатый парень.

— Я — Хан! — первым представился он и брезгливо осмотрел костюм директора, словно перед ним была прислуга.

Ворон усмехнулся и заглянул ему в глаза.

— Ты ссался в кровать до десяти лет, Хан. — он прошептал это ему на ухо, наклонившись вплотную и ощутив приятный терпкий аромат. — А если ещё раз посмотришь на кого-то вот так, будешь продолжать это любимое дело до старости! Ты меня понял?

Хан стушевался и тихо кивнул, хотя было видно, что извинения ему в новинку. Видимо отпор на свои слова ему редко приходилось получать. Этот оборотень был словно вылит из бронзы — черты его лица, да и сама кожа была идеальной. Внешне он держался уверенно, чуть задрав подбородок, и опустив веки на карие глаза. Его полные губы были очерчены невидимой тонкой линией. Но, за всем этим лоском и напускной уверенностью, скрывался маленький мальчик, который ставил под сомнения каждое своё действие и мысль, оглядываясь за спину, словно там стоял его отец и следил за ним.

«Эти дети начинают раздражать!» — подумал маг.

Он подошёл к крупной девушке.

«Ещё один оборотень, как и Хан.» — подумал Ворон.

— Добро пожаловать, Фрида. Я был на войне с твоим отцом. — от неё несло хорошей военной родословной.

Девушка молча поклонилась.

Директор смотрел на неё и видел черты её отца: крупный нос и губы, широкие плечи и спортивная фигура. На ней очень нелепо смотрелось это нежное платье, с чужого плеча, скорее всего.

«Такими и должны быть хорошие оборотни — твёрдыми и жёсткими!»

Фрида была нелюдима, на первый взгляд, но только лишь на первый. На самом деле ей много раз приходилось заступаться за братьев и сестёр, учить их и рассказывать им сказки по ночам, заменяя родителей, пока те, так всепоглощающе служили Империи. И, она никогда не жаловалась на свою тяжёлую судьбу, воспринимала всё как очередное испытание. Просто Фрида не любила болтать с теми, кто ей неприятен. И в Фивзестоне оборотень могла побыть тем, кем являлась в тишине и покое.

Следом стояли две девочки, взявшись за руки. Они были красивыми и очень похожи внешне: две блондинки с зелёными глазами и кукольными личиками, в милых платьях кремового цвета. Они смотрели на директора невинно хлопая глазками, будто случайно затерялись среди детей могущественных существ. Ворон ткнул первую из них пальцем в щёку и её внешность изменилась, словно невидимая рука сбросила с её лица маску. Теперь это была девушка с тёмными волосами и уже другими чертами лица, более строгими и жёсткими.

— Похвально, но больше так не делай! — обратился Ворон к ней. — Поняла, Мадлен?

Девушка усмехнулась.

— Это не я! Это Лагуна! Мы хотели только пошутить! Невинный розыгрыш, только и всего. — она попыталась приблизится к Ворону, но тот бесцеремонно оттолкнул её, пихнув рукой в грудь.

Соседняя девочка тоже засмеялась. Ворон закатил глаза и дунул поочерёдно на них. Их рты закрылись, и они с ужасом замычали, пытаясь пальцами расцепить губы, которые словно намазали клеем.

Грейс подбежала к девочкам и её кудрявые рыжие локоны подрагивали при движении.

— Что вы делаете?! — она уставилась на директора и грозно попросила. — Верните всё обратно!

Лисица поочерёдно осмотрела лица девочек и устало опустила руки.

— Я тоже умею шутить! — ответил мистер Фивз и пошёл дальше, не обращая внимания на гневный взгляд мисс Тай.

Ворон остановился у следующих парней.

— Так-так, черные маги! — он с интересом посмотрел на них. — Ещё и братья!

«Тантал и Я́смин! Прекрасно!»

— Так и есть, директор! — ответил Тантал, выпрямившись словно отчитывался командиру, как солдат.

Это был крупный юноша, идеальный боец Империи: накаченный, в два раза шире брата и выше его на голову, с немного туповатым взглядом, в отличии от Я́смина. Тот выглядел умным парнишкой, худощавым и немного сутулым, будто на него только вечно кричали, и он сросся с этой постановкой тела.

И последним стоял ангел во плоти. Кучерявый блондин с белым личиком и ясными глазами, сомнений не было — это эльф.

— Как я рад, что у нас будет хоть один эльф. — сказал с умилением Ворон и тут же себя осёк.

«Проклятье! Всегда попадаюсь на эту удочку! Умеют эти засранцы достать добро из души!»

— Что ж, подытожим! У нас есть некромант — Миллениум, оборотни — Хан и Фрида, вампир Мадлен и белый маг Лагуна, черные маги Я́смин и Тантал, а также эльф Крон. Набор весьма специфичный. — директор прошёл назад, в начало строя и параллельно снял запрет с Лагуны и Мадлен, махнув на них рукой. Девочки спокойно вздохнули и испуганно сбились к друг дружке.

Грейс, ходившая за ним следом, обошла Ворона и стала рядом с братом.

— Как вы их распределяете? — обратился директор к Магне.

Женщина вышла вперёд.

— Мы ведём уроки для всех детей, но под личную опеку берём одного или двух, как получится! Мы обучаемся с ними отдельно, следим за их успеваемостью и здоровьем. Становимся для них…

— Нянькой! — закончил Ворон.

— Другом, я хотела сказать, другом! И первым, по традиции, начинает Грейс — она самый лучший учитель школы.

Мистер Фивз посмотрел на кицунэ с усмешкой.

— Что ж, самый лучший учитель, начинайте!

Она прошлась взглядом по всем и остановилась на Фриде, крупном оборотне.

— Я буду вести её! — Грейс поклонилась девушке, и та кивнула в ответ с улыбкой.

Киото был следующим. Он вышел из ряда учителей и остановился возле братьев.

— Могу взять этих двоих, Я́смина и Тантала! — сказал лис.

— Ты уверен? Это чёрные маги! — уточнил Ворон.

— Вы сомневаетесь, директор? Сомневаетесь в моих силах?! — Киото подошёл к мальчикам ближе.

— Делайте, как считаете нужным. — Мистер Фивз махнул рукой.

Ему уже наскучило стоять под этим тёплым майским солнцем.

В этом году Империя изнывала от жары, которая должна была закончится только в октябре. Хорошо, что ночи были холодные и можно было немного перевести дух. Ворон засунул руку под воротник и вытер мокрую шею. Казалось рубашка впилась в каждую клетку кожи и превращалась в яд для мага. Над головами существ покачивались дубы, тихо шурша листвой и на лица падали солнечные блики.

— Господа, поторопитесь. Все уже устали!

Сальвадор выкрикнул имя вампирши и Мадлен улыбнулась, Бамир забрал себе эльфа, что было ожидаемо, а Руфус выбрал Хана. Магна стояла в нерешительности, переводя взгляд с белого мага на некроманта.

— Быстрее, мисс Хаунт! — Ворон немного прикрикнул.

Женщина вздрогнула и затараторила.

— Лагуна, я выбираю Лагуну! — Магна выдохнула, словно это решение было очень сложным.

— Отлично, можно расходиться! — директор сделал шаг в сторону школы.

— Не так быстро, мистер Фивз! — воскликнула Грейс Тай. — Вам остался некромант!

«Проклятье!» — подумал Ворон, а вслух сказал:

— Если бы я знал, что должен выбрать и себе подопечного, то выбирал бы первым! — Мистер Фивз достал из кармана пачку сигарет Camel и закурил.

— На территории школы нельзя курить! — зашипела на него Грейс и подошла, чтобы отобрать сигарету из рук, но мужчина грозно посмотрел на неё.

— Боже мой! — женщина остановилась и взялась за руку Ворона, которую он ещё не успел убрать от сигареты.

Она смотрела ему за плечо и её глаза были расширены от удивления. Директор обернулся и увидел за школьным забором, закрытым кустами сирени, у калитки, свою сестру Адору. На мгновение могло показаться, что девушке плохо — она стояла покачиваясь взад-вперёд, будто не зная, какое танцевальное «па» ей выбрать. Её одежда была потрёпана, а туфли грязными и маг, присмотревшись к сестре, закричал на детей.

— Все в школу! Быстрее, быстрее, заприте дверь.

Ученики бросились к двери, подгоняемые старшими наставниками. Ворон развернулся к ним спиной, наблюдая за Адорой. Она улыбалась, но эта улыбка была холодной, а глаза её бешеными от злости. Мисс Фивз оскалилась и из её рта потекла тонкая струйка крови.

Ворон сделал шаг навстречу, но остановился, словно он о чём-то вспомнил. Мужчина обернулся и увидел, как ученики «прилипли» к двери и наблюдали за ними через стекло и только убедившись, что все до единого в здании, мужчина немного успокоился.

— Ворон! — позвала его сестра и мужчина обернулся на голос.

Она была тихой, словно из-под купола, словно только для него. Весь её вид огорчил брата, вызывая чувство жалости скорее к себе, что приходится смотреть на сестру в таком состоянии.

Она двинулась к директору медленно, давая ему возможность рассмотреть себя и «насладиться» моментом.

— Ворон! — она будто пропела его имя и при словах из рта девушки выходил пузырь, наполненный кровью. — Пойдём со мной! Там нет ни страха, ни боли!

Она протянула к нему руки.

— Там, где нет страданий нет и жизни, Адора! — ответил мужчина.

Сердце его разрывалось от волнения и где-то в глубине души он боялся, что его сестра, её состояние, теперь навсегда такое.

— Что с тобой? Где ты была? — он делал шаг ей навстречу.

Девушка будто не понимала его слов, она лишь шла к брату и уже вся шея и ворот платья был кровавый. Адора скривила рот от боли и закричала на мужчину.

— Ты пойдёшь со мной! — Адора бросилась к брату, но он с лёгкостью её откинул руками.

Его сигарета сломалась пополам и кусок повис с его губ.

— Проклятье, Адора, эта была последняя! — Ворон сплюнул.

Девушка перекатилась по траве и, став на четвереньки, выгнула спину, как дикая кошка. Она зашипела и её платье порвалось в районе позвоночника. Движения тела женщины были резкими и нескладными, кричащими от боли.

Ворон испугался и сделал шаг назад.

— Адора, что с тобой происходит? — сердце мага так громко стучало в груди, что это стало неким ориентиром реальности происходящего.

Дети забарабанили в дверь, и кто-то из учителей хотел выйти к директору. Адора обернулась на них и хищно облизнулась. Ворон не слышал их голоса, лишь видел лица, испуганные и тревожные, так близко к стеклу.

— Новые души, сладкие…молодые… — её голос был похож на шипение змеи и в горле директора противно защипало.

«Запретная магия! Я видел такую на войне Вседозволенности, когда все существа страдали от рук Белого Демона!» — Ворон вернулся мысленно в те времена, когда потерял ногу.

— Не трогай их, Адора! Чужая магия в школе не работает! Ты это знаешь! — мистер Фивз подкрался к сестре из-за спины. — Как только ты войдёшь в эти двери, то станешь…

Она резко развернулась к нему и набросилась. Мужчина не устоял на ногах и упал под ней. Девушка пыталась дотянуться до его горла, сжимая и разжимая зубы и Ворону было тяжело её сдерживать. Он попытался колдовать, но его тело не слушалось, став на мгновение деревянным. Адора разорвала зубами его рубашку на груди, обнажив клеймо чёрного мага — ровный круг с крестом посередине.

— Ты не он! — Адора отшатнулась от брата словно от прокажённого и Ворон смог сесть.

Он тяжело дышал, а сестра нависла над ним, замерев и безвольно опустив руки, резко, будто девушку кто-то выключил. Кровь с её рта капала ему на лоб, стекая струйкой до подбородка. Директор потрогал её пальцем облизнул.

— Это не твоя кровь, Адора! — он ужаснулся. — Кого ты сожрала?

Она наклонилась к его лицу.

— Пойдём со мной, там нет ни боли, ни страданий! — у неё был совершенно дикий, отрешённый взгляд, в котором не было ничего родного.

Ворон схватил сестру за ноги и, дёрнув со всей силы на себя, повалил на землю. Девушка истошно закричала, ударившись спиной, и от этого у мужчины заложило уши. Он прикрыл их руками, чтобы защититься.

Грейс металась от одного края до другого, расталкивая детей.

— Нужно ему помочь! — брат пытался её успокоить, но она только больше злилась.

Магна стояла впереди, вплотную к стеклу и от её дыхания оно слегка запотевало. На её лице не было эмоций, словно оборотень на миг превратилась в каменную статую.

— Он сам разберётся! — и только глаза Магны жадно следили за всем происходящим.

Дети перешёптывались, кто-то тихо плакал в углу, кто-то грозился уехать домой. Все понимали, что творится какая-то чушь, но боялись предпринять действия.

Ворон потерял счёт времени, его голова гудела. Как во сне, мужчина видел свою сестру размытым силуэтом. Девушка оставила брата и направилась к дверям школы. Её походка была шаткая, будто у Адоры что-то повреждено и болит. Мистер Фивз замычал и тяжело поднялся на ноги. Он постоял с несколько минут, наблюдая за действиями некогда родного человека. Адора подошла к двери и приложила ладони к стеклу, ворочая головой и переводя взгляд с одного существа на другое. Все, по ту сторону, сделали несколько шагов назад одновременно, кроме Грейс. Она осталась на месте одна и смотрела на девушку с желанием убить. Адора замерла, глядя в глаза лисицы и облизнулась. За своей спиной Грейс чувствовала страх, желание убежать от этого, но сама была почти спокойна. С детства она привыкла бороться за себя и брата и какая-то марионетка, пусть и злая, не могла вывести женщину из себя.

Больше нельзя было терять ни минуты. Ворон собрал свою магию в правую руку и над его ладонью появился чёрный шар, трещавший как молния. В нём, внутри, что-то жило и пыталось выбраться наружу, изнывая от искрящихся стенок материи.

— Я не хотел этого, сестра! — он бросил шар в спину девушки, и та истошно завопила.

Она опустилась на колени, а тело Адоры задымилось, будто тлело изнутри. Ткань платья, порванного на спине, обуглилась и почернела, а голая спина покрылась волдырями. Девушка обернулась и резко бросилась к брату, превозмогая боль. Он приготовился встретить удар, но его сестра, ударив его в грудь, лишь перескочила через него, когда он упал и направилась в сторону от школы.

Ворон лежал на земле и не мог встать. Мужчина прикрыл глаза и сосредоточился на своём сбившемся дыхании, медленно вдыхая воздух. Солнце зашло за тучи, и маг мог ощутить на своей мокрой коже лёгкий ветерок и запах свежей травы. Через некоторое время двери открылись и все «высыпали» на улицу. Существа нерешительно подошли к мужчине, раскинувшему руки и ноги в стороны, и наклонились к нему, пытаясь отодвинуть друг друга.

— Она могла вас убить! — запричитал Киото и наклонился ближе, чтобы осмотреть раны.

Он приподнял ошмётки ткани, и все увидели метку чёрного мага.

— Могла, но не убила! — Ворон откашлялся и присел, открыв глаза.

— А вы её не убили, потому что слабак?! — Грейс надменно стояла, сложив руки на груди.

Все затихли и посмотрели сначала на неё, а потом на директора.

— Нет, — ответил Ворон. — Просто, я люблю её, как прежде! Даже видя в какое существо она превратилась по своей или чужой воле!

Все прошли в дом, а на улице садилось солнце. Лужайка перед домом окрасилась в красноватый цвет и листья на деревьях стали успокаиваться в ожидании ночной тишины и прохлады. И только смятая местами трава могла говорить о том, что здесь что-то произошло.

Глава 3. Дымка

Когда Ворон добрался до своего кресла в кабинете, правая нога, выше бедра, болела беспощадно. Мужчина открыл верхний ящик стола и пошарил рукой среди бумаг, в надежде найти вино Бамира. Но, здесь было пусто, как и в других ящиках, кроме бумаг не было ничего ценного. Директор устало откинулся на спинку кресла и осмотрел кабинет. Повсюду были вещи Адоры: книги в шкафу, семейное фото на столе и куча женских мелочей. Ворону, так как это был его кабинет, нужно было избавиться от этих вещей, но он не мог, ни физически ни морально. В дверь постучали и вошла Грейс. Женщина прошла молча по ковру и остановилась у стола.

— Знаю, сейчас не время, но вы должны посмотреть расписание занятий! — она протянула лист. — Близится вечер, а занятия нужно начать уже завтра!

Ворон молча кивнул и взялся за изучение расписания. Женщина хотела уйти, но остановилась в дверях. Его рубашка так и висела на нём лоскутами и грудь была вся в царапинах.

— У меня есть просьба! — сказала она и с ожиданием посмотрела на мистера Фивза.

Он поднял глаза и сказал:

— Говорите.

— Я просила Адору, когда она была здесь, разрешить нам костюмы или хотя бы брюки, всем нам…и женщинам тоже. В них удобнее. Только на территории школы. — она высказала это на одном дыхании.

— Адора была согласна? — Ворон достал пачку сигарет, но она была пуста.

Мужчина скомкал её и стал осматриваться в поисках урны, оглядывая комнату.

— Да, но сказала, что миссис Фивз это не понравится. — женщина подошла и выхватила из рук мужчины комок и отнесла к двери в мусорную корзину.

— Тогда я точно «даю добро» на это! — мужчина улыбнулся.

Грейс кивнула и уже схватилась за ручку на двери, но Ворон остановил её.

— У меня к вам тоже просьба. Я сейчас не в лучшей форме, присмотрите за Миллой. Если у неё свободное время, пусть прочтёт в библиотеке все книги по некромантии, завтра устрою опрос. — мужчина поправил рубашку, пытаясь прикрыть метку. Это выглядело так нелепо, словно мужчина, у которого лысина, пытается её прикрыть тремя оставшимися волосинками.

— Но, это около двухсот книг! — возразила учитель.

— Да, но их не обязательно читать, как человеку, у них есть способ читать по-другому.

Грейс кивнула и развернулась спиной к директору.

— И ещё, — продолжил Ворон, и женщина закатила глаза в нетерпении. — Я вам не враг, всем вам!

Мужчина потёр глаза.

— Я лишь хочу, чтобы эти дети могли позаботиться хотя бы о себе, для начала, не говоря уже об Империи.

— Они дети! — сказала Грейс чуть громче, чем следовало.

Женщина посмотрела на мага из-за плеча, нехотя, будто её заставили

Ворон стукнул кулаком по столу.

— Они — воины, не сейчас, но в будущем! Их родители подписали соответствующий документ и получили за это хорошее вознаграждение!

— Адора бы смотрелась в этом кресле лучше, чем вы! — выпалила женщина и поспешно покинула кабинет.

— Бе-бе-бе, — передразнил её Ворон себе под нос и вытер пот со лба. — Так, что там с расписанием?!

В кабинете было очень душно и мужчина поднял правую руку и щёлкнул пальцами в направлении окна. Створки распахнулись, но прохладнее не стало, зато стали слышны отдалённые голоса детей на улице.

Директор поднял лист и просмотрел расписание. В целом, всё было неплохо: до обеда дети занимались в общем классе по одному часу, преподаватели сменяли друг друга, затем был обед в полчаса и следом шли индивидуальные занятия, которые проходили за школой либо в месте, угодном преподавателю. Ворон пометил в свой блокнот, что с четырнадцати тридцати ему нужно выделить время для Миллениум. Он закусил карандаш и так увлёкся, что не заметил, как сгрыз половину. Откинув слюнявый огрызок, мужчина встал и подошёл к открытому окну. Внизу, на лужайке, под заходящим красным солнцем, сидели дети в круге и ели сэндвичи. Видимо, они знакомились друг с другом. Ворон мог бы подслушать о чём они болтают, но не стал. Среди них не было Миллы, и он подумал, что девочка, наверное, уже в библиотеке. Мистер Фивз развернулся к открытой створке окна и посмотрел в отражение. Солнечный свет падал так, что хорошо была видна правая сторона тела, именно на неё пришёлся удар Белого Демона. На щеке не хватало куска, и к счастью, её удалось регенерировать, но теперь на правой стороне красовалась шрамированая выемка. Магия распределялась по телу равномерно, при обычных обстоятельствах, как кровь по венам, наполняя тело, но лишившись ноги, тело колдуна перенаправило остатки в правую руку, и она стала сильнее.

«Победа и поражение в одном флаконе!» — подумал он и сел обратно за стол.

В дверь вновь постучали и в щель просунулась голова Миллы.

— Простите, мистер Фивз!

— Входи, Милла. — он махнул, приглашая девочку внутрь.

Некромант тихо закрыла за собой дверь и нерешительно перебирала пальцами край ленточки на поясе старого платья.

— Я…мисс Тай сказала мне о вашем задании, но я не знаю, как прочесть те книги. — её голос был таким тихим, что еле было слышно.

Ворон подался вперёд и это лишь напугало девочку.

— Родители тебя хоть чему-то учили?! — Ворон устало поднялся с места. — Пойдём покажу, раз уж я твой надзиратель!

В левом крыле, где располагались жилые комнаты, обеденная зона и комната отдыха, была ещё и библиотека, на первом этаже. Здесь было прохладнее, чем в правом крыле и директор с шумом вдохнул влажный воздух. Запах книг впился в кожу — Ворон слегка улыбнулся и расслабился. Распахнув тяжёлые двери, мужчина пропустил Миллу вперёд. Девушка вошла, зацепив верхушкой своей шляпы подбородок мистера Фивза.

— Да, сними ты уже её! — он бесцеремонно взялся за полу и скинул головной убор.

— Нет! — девушка стыдливо прикрыла лысую голову. — Верните, прошу.

Ворон уставился на гладкую лысую поверхность. На ней был знак некроманта — скрюченная рука мертвеца, держащая искру в тонких пальцах. Как только шляпа оказалась в руках директора, от метки запахло сыростью и плесенью.

— Прошу, верните шляпу! — девушка рыдала с вытянутой рукой.

Она стыдливо прикрыла рот, то ли страха, то ли защищаясь от своего же запаха.

— Успокойся! — Мистер Фивз подбросил вещь в воздух, и она растворилась. — И перестань плакать по любому поводу!

Миллениум уставилась на директора, и он заметил над её левой бровью зачаток маленького рога, который на смуглой коже девушки был не очень заметен.

— Ты не должна себя стесняться! Тем более в этом месте! — мужчина взял девочку за подбородок и заглянул в её зелёные глаза. — И ты должна научиться за себя постоять! Мир готов проглотить всех и каждого по-отдельности, если ты не откроешь рот и не покажешь зубки!

Милла кивнула.

— Простите! Родители твердили с самого детства, что нужно быть скромнее и дружелюбнее — это накладывает отпечаток.

— Ну, не настолько же скромнее! — он взял её за руку и подвёл к большому зеркалу, став за спиной Миллы. — Могу сделать вот так!

Это зеркало стояло возле входа, «лицом» к дверям, чтобы каждый входящий в библиотеку мог на себя посмотреть.

Ворон провёл над головой некроманта правой рукой и длинные тёмные волосы заструились по плечам. Они выросли быстро и распустились как лепестки у цветка.

Она с восхищением потрогала локоны.

— Они прекрасны. — подбородок девушки предательски дёрнулся, но она нашла в себе силы не заплакать.

Ворон удовлетворённо кивнул.

— Но магия не действует в стенах школы! — вдруг вспомнила Милла и повернулась к мужчине.

— Так это и не магия, а иллюзия! Хотя… я неверно выразился. Понимаешь, магия берётся из существа, из его внутренней силы, я же преображаю пространство, беру частичку чего-то природного… Ты всё ещё лысая, это лишь то, что будут видеть другие! — он пожал плечами, будто это само собой разумеющееся.

— Спасибо, — взвизгнула девочка и бросилась директору на шею. — Спасибо!

Ворон отшатнулся.

— Не надо! Лучшей благодарностью будет, если ты будешь меня слушаться и хорошо учится! Это очень важно!

Миллениум кивнула.

— Могли бы и над костюмом своим поколд… — начала она и наткнулась на молчаливый презрительный взгляд. — Молчу!

Ворон встал посреди комнаты, оглядев шкафы с книгами. Они стояли везде, образуя что-то наподобие лабиринта: маленькие и большие, несуразные и кривые от времени, вдоль стен и просто стоящие посреди комнаты, с наваленными кучами книг, большинство из которых были в пыли; широкие подоконники, на которых хотелось присесть и помечтать, глядя в окно. И всё же в комнате был свой уют, запах родного дома. Стены и пол были украшены красными деревянными панелями. По-видимому, библиотека была сердцем этой школы — на стенах висели портреты существ в золотистых рамах, а между ними карты, с нарисованными отметками тех, кто вернулся из путешествий по большому миру.

— Отсюда даже уходить не хочется! — прошептала Милла. — Тут так спокойно!

Директор кивнул.

— Да, хорошее место. — он повернулся к подопечной. — Что ж, будет болеть голова.

Она вопросительно уставилась на него. Ворон развёл руки и из каждой книги потекли струйки тёмной материи и раздался шёпот, словно кто-то одновременно читал все эти книги вслух. Сначала он был тихим, но становился всё громче и громче, пока не перешёл в гул. Некромант даже сделала шаг вперёд, пытаясь всё рассмотреть лучше, ведь для неё словно открывался новый, запретный до этого момента, мир.

Казалось, тысячи книг, наперебой, хотели рассказать свои истории, как шумные дети в парке. Страницы их, подгоняемые неощутимым ветром, стали переворачиваться и создавать шелест.

Ворон собрал все эти струйки в ладони, сложенные «лодочкой» и поднёс к лицу Миллы.

— Пей! — то, что было струйками света, что шли от книг, теперь превратилось в жижу, напоминающую болотную воду или что-то похожее.

Миллениум посмотрела на непонятную жижу и с отвращением отвернулась.

— Это не предложение, это приказ! — рявкнул он и подтянул руки ближе к лицу некроманта.

Девочка наклонилась, сделала глоток и поморщилась.

— Ничего не чувствую! — сказала она с недоумением и скривилась.

Мистер Фивз засмеялся.

— Сейчас почувствуешь! — он сложил руки на груди и уставился на девочку.

Её глаза расширились, и она согнулась пополам. Ноги подвели её, и девушка упала на колени перед магом. Миллениум схватилась за виски и закричала от раздираемой боли. Ворон присел с ней рядом и зашептал на ухо.

— А ты думала всё так просто? И это ещё тоже не магия! Я просто попросил книги выдать их содержание — это самое простое, что должен уметь некромант!

Девочка подняла глаза на директора, полные грусти и печали, боли и страдания. Она на секунду выпрямилась, но тут же согнулась к полу в новом приступе

— Я безнадёжна?! — ей было всё ещё больно, но она встала на ноги, слегка пошатываясь.

— Теперь уже нет! — усмехнулся Ворон и тоже выпрямился. — Завтра применим то, что сейчас раскладывается в твоей голове!

Мужчина хотел уйти и повернулся спиной к Миллениум.

— Ой, у вас тут ниточка. — сказала девочка уже своим голосом.

Она сняла белую нитку со спины мужчины и упала на пол без дыхания.

— Да, когда ж кончится этот день! — Мистер Фивз наклонился к девочке и разжал её кулак.

В её маленькой ладони лежал ничем не примечательный кусочек белой нити, но он будто выжег кожу и был вымазан в крови. Её ладони были в глубоких ранах, которые подобно линиям жизни исчертили девичьи ручки.

Директор посмотрел на лицо Миллы и подставил палец ей над верхней губой.

— Дышишь, ещё не всё потеряно! — мужчина рванул к окну и, распахнув его, высунулся по пояс.

Он развернулся и посмотрел на крышу.

— Цесая! — закричал он.

На него сверху посмотрела гарпия. Она шумно заходила по крыше по жестяной крыше, расставляя свои крылья в стороны, расправляя каждое жёсткое перо.

— Спустись ко мне! — Ворон залез обратно, не дожидаясь ответных действий от гарпии.

Мистер Фивз стал возле окна и его обдало жаром от рассекающих воздух крыльев. На уровне его туловища, в воздухе, замерла гарпия. Полуптица уставилась на мага чуть надменно, словно её отвлекли от какого-то очень важного задания.

— Цесая, сними запрет! Прошу, это очень важно! — Ворон сказал это эмоционально, приложив руку к груди.

Гарпия покрутила носиком-клювом.

— Нэт! Ты снаэшь это плёхо! — её было практически не разобрать.

— Цесая! — с упрёком посмотрел на неё директор, уперев руки в бока.

Он отошёл в сторону и показал рукой на тело девочки.

— Это ей плёхо! — передразнил гарпию мужчина. — И я могу сделать ей хорошо!

Цесая подалась вперёд и ухватилась орлиными лапками за подоконник. Она села и заняла своим телом весь оконным проём, загородив солнечный свет и сложив крылья.

— А што с нэй? — спросила она с интересом.

— Отдыхает, Цесая! Ты издеваешься? Сними запрет, на минуту!

Гарпия влезла в комнату и её когти зацокали по паркету.

— Хорррошо, но я хочу посмотрэть!

Ворон кивнул.

Гарпия изрыгнула облако пара, и он заполнил всю комнату. Сначала это было похоже на сигаретный дым, затем он становился гуще и гуще, пока не проник в самые отдалённые уголки большого зала библиотеки. Ворон наклонился к девочке и забрал нитку из её распахнутой ладони. Его магия, что была на нити, не тронула и мужчина отметил про себя, что прежде он встречал уже эту магию, казалось, заклинание помнило его. Он положил нитку в карман своего пиджака, похлопав по нему, как бы указывая ей место. Мужчина правой рукой провёл над лицом Миллы, сосредотачивая свою внутреннюю силу, и она открыла глаза. Ничего не понимая, некромант всё ещё лежала и молча хлопала глазками. Девушка жадно ловила ртом воздух, но вставать не собиралась.

Цесая сделала глубокий вдох и втянула пар обратно в себя, также быстро, как и изрыгнула.

В зале стало светлее и жарче. Ворон глубоко вздохнул и посмотрел на девочку с волнением.

— Интэрэсно, што случилос? — гарпия подсунула свою смешную мордочку к Милле.

Она отшатнулась настолько, насколько могла, пребывая в состоянии аффекта. Так близко гарпию было трудно выдержать — запах серы и какой-то кислоты сводил зубы и заставлял голову кружиться. Рассудок и так возвращался с трудом в больную голову и этот зловонный смрад не способствовал улучшению состояния некроманта.

— Не знаю, Цесая! — Ворон встал. — Пока она нас не слышит, скажи, что за артефакты были украдены?

Гарпия встрепенулась.

— Мошные, злые! Камень забвэния и эликсир возврата! — по пернатому телу гарпии прошла дрожь.

Мужчина задумался.

— Интересный набор! — Ворон хмыкнул. — Да… хорошо, Цесая, ты свободна.

Она прошлёпала назад к окну.

— Какофо это было там, на фойне? — гарпия захлопала глазками, глядя на закат в окне.

— Страшно, очень страшно! И больно! — Ворон потёр инстинктивно правую ногу.

— Но ты спрафился! — она хотела подбодрить мужчину, слыша грусть в словах.

— Мне, кажется, нет! Думаю, Белый Демон ещё жив, сидит где-то, тварь, раны зализывает! — Мужчина устало махнул рукой.

Гарпия вылетела в окно, но замерла, мирно размахивая крыльями.

— Почему ты рэшил, что он жиф? — упрямо продолжала Цесая.

Ворон чуть усмехнулся, но гарпия не придала значения его «кислому» смешку.

— Иногда такое чувство, что я знаю это. Просто, как истину. Сложно передать… будто постоянно нахожусь в ожидании чего-то страшного. Хотя, может я просто не знаю, как жить после войны?! — Ворон пожал плечами.

Его грудь, прикрытая лишь лоскутами рубашки, тихо вздымалась.

— Ты хоррроший, ты спрафишься! — гарпия резко взлетела, но затем вернулась и вновь зависла в воздухе, продолжая нагонять жар в библиотеку.

Ворон засмеялся.

— Да, спасибо, Цесая!

— И прэкрати обходить наш блёк! — пригрозила шутливо гарпия, клацнув клювом.

— Прекрати срать существам на головы! — ответил Ворон.

— Это нефозможно! — прошипела гарпия.

— Ты спрафишься! — произнёс мужчина и Цесая улыбнулась.

Глава 4. Вечерний шёпот

Ворон понял, почему у него кружится голова — день был «так себе» и в добавок мужчина был голоден, но расслабляться ещё было не время. Пока все ученики устраивались в своих комнатах, а учителя встречали персонал и проводили им инструктаж, директора ждал разговор с полицейским, работающим над делом Адоры. Тому, именно сегодня, на ночь глядя, захотелось побеседовать с мистером Фивзом.

Ворон критично оглядел себя и вздохнул. Он остановился на втором этаже, там, где раньше были классные комнаты.

— Выгляжу как бродяга! — сказал он вслух.

— Это точно! — Киото стоял за спиной директора в коридоре жилых, теперь уже, комнат. — Между прочим, вам тоже отведена одна из спален, можете привести себя в порядок.

Мистер Тай указал на последнюю дверь справа.

— Это крыло занимают учителя, комнаты детей дальше. — сказал он и шутливо посмотрел на директора. — Раньше было по-другому? Здесь не жили маги, все уезжали домой после занятий?

— Да, но в целом идея хорошая! — ответил Ворон и прошёл мимо Киото. — Мисс Грейс просила для всех костюмы, как у мужчин, передай ей это.

Мистер Фивз щёлкнул пальцами правой руки и на лиса посыпался ворох одежды, которая появилась откуда-то из-под потолка. Под тяжестью вещей ноги у Киото подкосились, и он чуть не свалился на пол, пытаясь поймать вещи, как жонглёр в бродячем цирке. Мужчину практически не было видно, торчали лишь рыжие кудри.

— Я, думаю, сестра будет благодарна! — его голос сбивался, и мужчина балансировал, чтоб не упасть.

— Пусть принесёт мне пачку сигарет, Camel, если не трудно, и, если правда будет благодарна.

Спальня Ворона была лишена излишеств, что очень пришлось по душе мужчине. Сама комната была небольшой, но с новой мебелью, от которой до сих пор пахло древесиной и отдельной ванной. Было много места и совсем не было вещей Адоры, видимо, она не собиралась здесь ночевать. Кровать стояла в дальнем углу, с двумя прикроватными тумбочками по бокам; большой махровый ковёр и большой шкаф у стены, с напольным зеркалом. Обои в комнате были светлыми и чистыми, а главное — от них не пахло сыростью, а веяло теплом. Лёгкие шторы, прикрывающие большие окна, слегка развивались, впуская в обитель мага прохладу. Именно такая обстановка нужна была сейчас магу, он уже с презрением вспоминал свою комнату в доме родителей.

«Завтра, перевезу сюда часть вещей.» — Подумал Ворон, уже мысленно приняв эту комнату.

Мужчина снял пиджак и, достав из кармана ниточку, растворил его в воздухе. Мистер Фивз покрутил ошмёток, понюхал, лизнул, но не понял ничего, кроме того, что это была лишь нитка. Он положил её на прикроватную тумбу и, сбросив с себя остатки рубашки и штаны, направился в ванную. Водные процедуры заняли буквально пять минут, ведь директора ждал констебль, но и этого хватило, чтобы почувствовать себя легче. Ворон «состряпал» себе клетчатые брюки и бежевую рубашку с жилетом.

В кабинете сидел представительный мужчина: хорошо одетый, в дорогом костюме, с приятным парфюмом. При виде Ворона он встал с диванчика и протянул руку.

— Мистер Фивз, я детектив Мортимер, занимаюсь делом о пропаже вашей сестры. Знаю, у вас сейчас много дел, но в связи с последними событиями…

— Да, — Ворон осмотрел детектива, пожал ему руку и пригласил сесть напротив кресла директора. — События печальные.

Мортимер производил приятное впечатление, такого старого доброго знакомого, с которым давно не виделись и вот-вот встретились. Но, директор сразу почувствовал нутром что этот человек не так уж и прост.

Детектив достал блокнот с ручкой и сделал пометку.

— Мне передали, что Адора была на территории школы утром?

— Да, была, но сейчас не знаю, где она. Её появление было очень неожиданным и фееричным. — Ворон усмехнулся.

— Вас это обрадовало?! — детектив посмотрел на мистера Фивза с колкостью.

— То, что моя сестра жива — да, то что она была не в себе — нет! Она что-то искала или кого-то.

— Почему вы так решили? — спросил Мортимер и записал какую-то фразу в блокнот.

— Она напала на меня, порвала рубашку, а увидев метку чёрного мага, сказала, что я не он или что я не тот, кто нужен! Не помню дословно. — Ворон отмахнулся.

Детектив хмыкнул.

— Что ж, это интересно.

— Я думаю, что тот, кого искала Адора здесь, в школе. Она немного ошиблась, я сбил её с толку своим запахом или видом. Мы с ней очень близки и не ругались ни разу с самого детства. Окажись я в её ситуации, скорее всего тоже искал бы близкое существо. — это было правдой и мужчина пожал слегка плечами в довесок своих слов.

— Ваши семейные узы известны своей крепостью всему Лондону. Вы же не хотели идти на войну Вседозволенности? Ваша мать настояла на этом! Обычно матери берегут своих отпрысков, прячут их, но миссис Фивз поступила наоборот! — констебль прищурился в ожидании реакции.

Ворон улыбнулся, поняв к чему клонит Мортимер.

— Вам было двадцать три, по меркам человека. — продолжил детектив.

— Ох уж эти человеческие меры исчисления! — всё так же с улыбкой ответил директор. — Вас, людей, осталось так мало, что пора приравнивать к исчезающему виду вас и ваши меры! Кстати, об этом! Как вам, человеку, разрешили служить в полиции Империи? Неужели убили кого или, наоборот, воскресили?! — Ворон несколько раз указал на происхождение мистера Мортимера, но тот никак не воспринял это.

Мортимер с достоинством выдержал удар.

— Согласен, тысяча девятьсот двадцатый — год перемен! Взять даже женскую моду — какой вольный прорыв! А машины?! Вы видели этих рычащих «драконов»? — умело «ушёл» констебль.

— Да, вы правы. Наше общество прогрессивное и молодое! Как жаль, что люди живут лет восемьдесят… в лучшем случае!

Детектив закрыл блокнот.

— А как обстоят дела с пропавшими артефактами? — спросил Мортимер.

Ворон пожал плечами.

— Вы хотите от меня что-то скрыть, мистер Фивз? — глаза детектива сузились.

— Что вы?! — картинно произнёс Ворон. — Я чист и прозрачен, как самогон, что гонят в церкви Святой Магдалены.

Мортимер поспешно встал.

— Благодарю, за помощь и выделенное время.

— Всегда рад! — Фивз закрыл за детективом дверь и почувствовал дикий голод.

На часах было уже семь вечера.

Ворон спустился вниз и прошёл вглубь здания. Солнце почти село и окрасило нежно-розовые стены первого этажа в красный цвет. Паркет под ногами приятно скрипел, и вся атмосфера была спокойной, с нотками волшебства. Именно в стенах школы, Ворон чувствовал себя дома. Чувствовал себя на своём месте, нужным кому-то и для чего-то.

Дойдя до дверей столовой, директор понял, что ужин уже начался. Двери были открыты настежь, так как от плит и горячей еды в помещении было очень душно. Помещение самой столовой было небольшим, а вот кухня и кладовая вмещали в себя всевозможные припасы с едой и напитками. Многие повара жили в деревне неподалёку и приходили в школу на работу, а затем, после захода солнца, возвращались домой.

Учителя сидели отдельно от учеников, друг напротив друга, за двумя большими столами. Поодаль от них стол столик поменьше, сервированный на одну персону. Запах жаркого заполнил всё пространство и живот Ворона предательски заурчал. Одна из стен столовой была вся в окнах от пола до потолка. Они пропускали солнечный цвет и выходили на задний дворик, где немного была видна конюшня и дорога к ней.

Мужчина подошёл к столу учителей и хотел сесть рядом с Магной на пустой стул.

— Мистер Фивз, у вас отдельный стол! — почему-то испуганно сказала оборотень.

— Но я хочу сесть с вами! — ответил Ворон и взялся за спинку, чтобы отодвинуть стул.

— Но это запрещено! — ещё больше испугалась мисс Хаунт.

Директор наклонился к ней:

— А мы никому не скажем! — Ворон подошёл к отдельному столу, где стоял его ужин и взял тарелку.

Он набросал несколько кусков хлеба, прямо в жаркое и вернулся к отодвинутому стулу. Мужчина сел и с жадностью набросился на ужин. Учителя молчали, а ученики перешёптывались. Суматошный день наконец заканчивался приятной тишиной и вкусным горячим ужином в столовой, среди малознакомых существ.

— Я хочу сказать, что… — сказала тихо Мадлен, лениво ковыряясь вилкой в своей тарелке, — мне не нравится этот директор!

Милла испуганно посмотрела на девушку. Некромант сидела недалеко от неё и из-под спины Фриды наблюдала за вампиршей. Её бледная идеальная кожа вызывала чувство отвращения. Если до Сальвадора хотелось дотронуться, рассмотреть его внимательнее, то Мадлен вызывала неприятные чувства внутри. Казалось, она была очень миленькой и могла преподнести себя обществу с хорошей стороны, но вампирше было плевать на общество. Внимание привлекали её руки: красивые, нежные, ухоженные, не знавшие тяжёлого труда, но девушка так жестикулировала, будто хотела их отбросить — резко, особенно когда ей что-то не нравилось.

— Да, именно так! Он не подходит для этого дела, мой отец говорил, что именно Ворон спихнул Белого Демона в колодец Афродиты! Целая армия оборотней и магов не смогла, а он это сделал! — Мадлен прищурила хитрые зелёные глазки, игнорируя Миллениум, но рассматривая всех остальных.

— А мой отец говорил, — влезла Фрида в монолог вампирши без всякого удовольствия. — Что мистер Фивз принял на себя удар, чтобы спасти остальных. Чёрных колдунов с каждым годом всё меньше!

Оборотень оскалилась.

— И ты не можешь знать, как правильно было или не было! — добавила Фрида.

Тантал и Я́смин закивали в унисон, на равных поглощая свою еду. Два брата сидели рядом с другого конца стола.

— Вот, а я о чём! — продолжила оборотень. — И он лишился ноги, а его щёку вы видели?! А? У него её не было, когда оборотни нашли Ворона. Лицо директора было похоже на тухлый кусок куриного фарша! Так что, Мадлен, ты не права!

Мадлен покачала головой, как будто маятник.

— Ну и ладно! Как вам ваши наставники? — девушка хотела собрать все сплетни за один вечер. — Мой мне нравится, хоть он и ест людей, но он интересный. Мистер Сальвадор принадлежит к общине вампиров, древних, как первые создатели, которые придерживаются своих обычаев. Кстати, сейчас он охотится и может даже пьёт чью-то кровь где-то в лесу!

— Может, мы не будем их обсуждать, когда учителя рядом? — робко спросила Милла.

Фрида обернулась к некроманту и чуть улыбнулась, подумав о том, что хотела попросить Мадлен закрыть свой рот немного жёстче.

— Ой, как хочешь, но тебе не повезло, конечно, мне тебя жаль! Проводить каждый день с этим извергом, брр! — Мадлен обхватила себя руками.

— Конечно, страшно! — подхватил Хан. — Не то, что жрать сырого кролика!

Парень кивнул на тарелку Мадлен и хихикнул. Все негромко посмеялись.

— Мне нравится мисс Хаунт, — встряла Лагуна и надула губки, — но это не честно! Оборотни должны заниматься с оборотнями, а я хотела мисс Тай! Она лучший учитель!

Лагуна мечтательно закатила глазки.

— Она моя! — грозно прошипела Фрида на белого мага.

— Да знаю я! Но вот чему оборотень может научить белую ведьму! Что такого она может мне рассказать, чтобы стало для меня сенсацией! — кукольное личико Лагуны вытянулось. — Эта мисс Хаунт такая худая и маленькая! Кстати, а вы знаете о её семье?

— Ты хочешь сказать, что оборотни плохие учителя? — Фрида начала злиться ещё больше, игнорируя последний вопрос.

Хан тоже уставился на Лагуну своим фирменный взглядом единственного самца в прайде.

— Нет, просто это не честно! — затараторила Лагуна.

— Каждый из них принесёт что-то новое, особый взгляд на привычные вещи. — сказал Я́смин, уткнувшись в свою тарелку. — Как и мы, надеюсь.

Все замолчали и уставились на него. Парень, видя такую реакцию, нагнулся ближе к тарелке, почти достав носом до остаток жаркого.

— А я с ним согласен! — резко ответил Крон и кивнул.

Его кудряшки упали ему на лицо, сделав ещё милее этого эльфа, если это вообще возможно. Даже его голос был ласковым, тёплым, окутывающим как плед в осеннюю ночь и дарящий спокойствие.

— Они учителя, им виднее, как и что делать! — подбодрил чёрного мага эльф.

Все молча продолжили есть.

— И мне не нравится, что мы будем носить мужские костюмы! — через какое-то время сказала Мадлен и за столом послышались обречённые вздохи. — Мисс Грейс сегодня всем девочкам раздала брюки и рубашки, а потом ещё по жилету. Моя мама говорит, что женская юбка украшает ноги!

— Цвет ещё такой отвратительный, — подхватила Лагуна. — Песочный! Ненавижу этот цвет!

Фрида закатила глаза и вздохнула.

— Это очень удобно, в отличие от тех же юбок! — оборотень усмехнулась. — Нам предстоит много работы, в платье это делать сложно! Она молодец, мисс Тай, думает не о красоте, а об, подходящей случаю, одежде.

Милла кивнула.

— А мне нравится, мы похожи на Китти Натт, сестру Императора! Она каталась на лошади в этом сезоне в таком же костюме. — некромант улыбнулась. — Сестра Императора прогрессивная дама! Она следит за модой и при этом остаётся такой женственной!

Мадлен смерила её брезгливым взглядом.

— Мой папа говорил, что Китти мечтает свергнуть своего брата с престола! — парировала вампирша. — Об этом только и разговаривают в нашем квартале!

— Я б тоже его сверг, он жирный, как кабан! — захохотал Тантал, отодвигая пустую тарелку.

Я́смин одёрнул брата за рукав рубашки и тот умолк.

Остаток вечера прошёл спокойно. Все закончили ужинать и разбрелись по комнатам. В целях безопасности, и что бы не было скучно, учеников расселили по двое. Тантал с Я́смином выбрали себе первую комнату, Мадлен и Лагуна вторую, Фрида изъявила желание заселиться с Миллениум, а Хан разделил спальню с Кроном. Все ученические спальни были похожи одна на другую: две массивные деревянные кровати у окна, что пахли немного сосной, с тумбами для всякой мелочи, несколько шкафов для вещей, письменные столы и множество полок на стенах для вещей, напоминающих о доме. У каждого была индивидуальная ванная комната, для удобства и большего комфорта.

Детям нужно было ложиться спать, ведь утром был первый день занятий, но в эту ночь в каждой жилой комнате не смолкал шёпот — все обсуждали прошедший день. Эмоций было много и дальность родителей несколько возбуждало и волновало детей — они теперь вступали в новую жизнь, в которой им предстояло найти своё место.

Бамир наконец принёс бутылку своего вина Ворону и остался погостить у друга. Эльф будто угадывал мысли друга. Он мог войти без стука в его комнату и это было в порядке вещей. Казалось, Бамир то существо, после Адоры, которое могло делать всё, что вздумается и Ворон любил бы его за это.

Бамир хотел пойти на войну добровольцем, но его не взяли. Ворон, сейчас, был этому рад, потому что с вероятностью в тысячу процентов, эльф бы не выжил. Иногда маг чётко ощущал энергию погибших за сотню миль, их крик и боль. Ворон был так благодарен Богам, что среди тех голосов нет голоса Бамира.

— Горничная передала мне, что ты сегодня не был дома и я подумал, что нехорошо оставлять друга без моего лучшего вина! — Эльф вошёл в комнату и сел на диванчик возле горящего камина.

Он выдернул мистера Фивза из мыслей и заставил усмехнуться.

В комнате был выключен весь свет, а окно открыто на распашку, впуская долгожданную свежесть. За окном, казалось очень близко, «пели» сверчки, перебивая друг друга, а шелест листьев могучих дубов проникал в самый дальний угол комнаты. В камине, не дотрагиваясь до оставленных на жестянке брёвен, висел магический огонёк. Он не создавал жара, но придавал спальне тот завершающий шарм вечера, который мог расслабить самые скованные мышцы.

— Очень люблю это время дня. — сказал Бамир, устраиваясь поудобнее в глубоком кресле.

Тень от огонька в камине интересно «плясала» на его лице, и он внимательно наблюдал, как Ворон достал два стакана из шкафа и разлил по ним вино.

— Да, очаровательно! — директор сел на соседнее кресло и вытянул ноги к огню.

Они молча пили вино и наслаждались вечером.

— О, Грейс просила передать сигареты. — Бамир достал из кармана брюк пачку и протянул другу. — Этого не хватало на войне, правда?!

Ворон кивнул и достал сигарету. С удовольствием затянувшись, мужчина прикрыл глаза.

— Ты уже видел Китти? Наверное, нет! — это было похоже на утверждение, чем на вопрос эльфа. — Она ждала тебя!

— В этом нет смысла, Бамир! Она наследница престола и ей никогда не разрешат выйти за меня. — маг открыл глаза и повернулся к другу.

— Может быть теперь, после того как ты…убил Белого Демона… — усомнился Бамир.

Ворон замотал головой.

— Я бы не хотел такого для своей дочери! Она достойна лучшего! — директор горько усмехнулся. — До войны я бы тайно женился на ней и мнение окружающих мне было бы безразлично, но сегодняшний «я» не готов жертвовать чьей-то жизнью и судьбой!

— Но, вы любите друг друга! — воскликнул эльф.

В этом был он весь — Бамир был исключен из клана своих сородичей и отчаянно нуждался в любви и поэтому прививал её всем. Он пытался говорить со всеми откровенно, считая, что правда лучше сладкой лжи, но, если та новость, что предстояло выдать, могла «покалечить» Бамир преподносил её со всей жалостью и пытался подбодрить.

— Этого слишком мало! — из рта директора вырвался клубок дыма и поплыл вверх.

Ворон устало спросил.

— Как тебе первый рабочий день?

Бамир усмехнулся и сделал небольшой глоток вина.

— Ты хочешь, чтобы я тебе рассказал свои ощущения или доносил на коллег? — эльф приподнял брови.

Мистер Фивз потёр правую ногу.

— Свои ощущения!

Бамир закивал головой и его ушки дёрнулись.

— Неплохо, дети как дети, хотя в этом году их очень мало. Магия существ изживает себя, а людей, с каждый годом, всё больше. Может, сказывается смешение кровей?

Ворон отрицательно закивал головой:

— Нет, не думаю. Во всём виноваты войны! Людей не отправляют сражаться с демонами, хотя, это человеческий род создал всех нас когда-то.

В комнате Фриды и Миллениум всё ещё горел свет. Девушка-оборотень сходила в столовую и принесла им по яблоку. Соседки устроились на полу, на ворсистом мягком ковре, и накрывшись одеялом, болтали. Окно в их комнату тоже было открыто и лёгкие шторы двигались в такт ветру.

На вид Фрида казалось жёсткой и циничной, в отличии от робкой и скромной Миллы, но это было не так. Оборотень росла в строгой семье, её отец был хорошим воином Империи — преданным и сильным. Эти качества он прививал всем своим семерым детям. То, что их оставили здесь за вознаграждение, Фрида верила. Отец говорил не один раз, что даже хорошая оплата достойной службы не покрывает расходы на такую ораву. Только вот, куда денутся выпускники школы потом? Опять вернуться в родительский дом? Миллу такие вопросы не мучили. Ей казалось, что директор соврал — не могли её любящие родители продать дочь! Ну и что, что денег не было, потому что некроманты отказывались идти на службу Императору и перебивались случайными заработками?!

— Тебе родители говорили, откуда появился Белый Демон? — спросила Фрида, откусывая кусок от яблока.

Сок потёк у неё по подбородку, и она вытерла его пальцем.

— Нет, мы не обсуждали страшные темы! Разговоры о демонах были под запретом! — с ужасом ответила некромант, перекладывая своё яблоко из ладони в ладонь.

Её голос почему-то стал ещё тише, будто мог привлечь на себя беду.

— И тебе никогда не было интересно?! — с удивлением спросила соседка.

— Может быть, немного. — с секунду подумав, ответила девочка.

— Я могу тебе рассказать, если хочешь? Отец нам рассказывал! — во взгляде Фриды был «огонь тайны».

Милла кивнула и легла на бок, внимательно слушая девушку.

— Вообще, у многих есть теория, что Белого Демона призвал Император Нэнси Натт. Будто бы он нашёл способ вытащить этого зверя на свободу из темницы Хаа и заключил с ним сделку. Но, я в это не верю! У Императора и так есть всё, что он мог попросить?! Это всего лишь домыслы. Но, Белый Демон и правда был заточён в темнице и как-то выбрался оттуда. Против него выступили все, кто служил Империи и знаешь, почему войну назвали так? — спросила Фрида.

Миллениум отрицательно замотала головой. Её ночная рубашка просто прилипла к мокрому от страха телу.

— Обычно, есть предел магии и способностей, которые можно применять, но не в этот раз! Белый Демон не реагировал ни на что, будто всё, что применяли против него, проходило как ветер — насквозь. Оборотни не могли прокусить его кожу, а вампиры добраться до сознания. Эльфы бросили все свои силы для борьбы с ним, но демону были не страшны алхимические бомбы. И лишь только Ворону удалось поймать этого зверя. Говорят, все чёрные маги и демоны рождены из одной чешуи с гарпии и пера феникса, в отличии от белых волшебников, рождённых из слезы ангела. Сила мистера Фивза — иллюзия! Но, и боль тоже. Он может сделать так, что тебе будет казаться, что у тебя что-то болит или причинить настоящую боль своим шаром.

При этих словах Милле вспомнилась библиотека и волна жара поднялась по позвоночнику вверх, к затылку.

— Но, иллюзия не проста! — продолжила Фрида. — Дело в том, чтобы сотворить что-то такое, нужна низшая магия: злобная, чёрная, гадкая, словно вода в болоте. Ворон сделал так, чтобы Белый Демон думал, что вновь попал в тюрьму Хаа и его единственный выход — это колодец Афродиты. Он загнал его туда, но перед тем как упасть, зверь рассёк лапой правую часть тела директора и укусил того за щеку.

Фрида замолчала, а Милла думалась над её словами. Ей стало жалко мистера Фивза, и она всплакнула. Слеза скатилась по щеке, к уху.

— Эй, ты чего? — оборотень пододвинулась к ней ближе. — Я тебя расстроила?

— Мне жалко директора. Он — герой, но несчастен. Тем более сейчас, когда с его сестрой такое происходит. Представь, выбраться с войны и оказаться в мире, где всё ещё творится что-то непонятное.

Фрида кивнула и забрала из рук некроманта фрукт.

— Я долго не могу уснуть по ночам, особенно когда целый день тратишь на усмирение шестерых братьев. Иногда, я пробиралась на кухню, где мама накрывала поздний ужин для отца и подслушивала их разговоры. Отец уже стар и его не взяли на войну, но он прибирал тела в том жутком месте и порой беседовал с Вороном и другими. Меня поражало то, как спокойно он говорил о смерти, поедая спагетти или картофель, а потом ложился спать. Утром он вставал на работу и шёл опять разгребать тела. Понимаешь?! — Оборотень уставилась на девушку. — Не думаю, что он был таким чёрствым всегда. Со временем и мы привыкнем к смерти, что бродит рядом и к тому, что возможно, когда очередной Демон выберется из темницы, наши тела будут также уносить с поля боя. Это жестоко, но таков мир! Я хочу, чтобы ты успокоилась и приняла его таким каков он есть. Наша судьба нам не ведома! Первые алхимики, создавая существ, тоже не знали, что их потомки окажутся внизу «пищевой цепочки».

Грейс всё никак не могла успокоится. Исчезновение Адоры и двух артефактов не давали ей покоя, хотя сегодня она так была занята, что вспомнила об этом только к вечеру. Сидя в своей комнате, лисица никак не могла понять почему ей так тревожно. Кицунэ решила навестить брата и наконец посмотреть на цветок, что он растил. Пока они снимали комнату на Пэлл Мэлл, ту затхлую, воняющую мокрым сеном и с кроватями, прогнившими насквозь, перед самым вступлением в ряды учителей Фивзестона, Адора подарила семечко Киото, чтобы тот взрастил его. Лис принял подарок с благодарностью, ведь по древним законам, если белым маг что-то дарит, от этого нельзя отказываться. Долгое время росток никак не хотел пробиваться в горшке, но как только они ввезли свои вещи в школу, цветок наконец показал себя. Грейс говорила, что воздух в той комнате был такой отвратительный, что даже цветы не хотели там жить. Кицунэ осмотрела свою спальню и отметив, что все вещи лежат на своих местах, закрыла её и ушла к брату. Кицунэ мысленно возвращалась в недавнее прошлое и тысячу раз благодарила Адору за шанс вылезли из той клоаки, что находилась женщина с братом. Её исчезновение напугало Грейс, почему-то она испугалась, что сразу же подумала о смерти. Перед глазами лисицы встала кровавая картинка: на берегу реки лежит бледное мёртвое тело, со стеклянными глазами, смотрящими в серое небо, а на теле сотни порезов. Грейс встряхнулась, скидывая с себя плохие мысли и постучалась в дверь. Голос брата, с той стороны, ответил и женщина вошла. Его вещи так и стояли в дорожных сумках, и лисица нахмурилась. Она переступила через пиджак на полу и, взяв одну сумку, поставила её на кровать. Доставая оттуда рубашки и мужские брюки, женщина вдруг замерла, вспоминая слова своей матери:

«Где бы ты не жила, как бы плохо тебе не было, всегда выгляди хорошо и следи за чистотой одежды! Это именно то, что люди и существа видят в первую очередь! Они не видят кашу в твоём желудке, а вот неряшливость заметят!»

Грейс всегда помнила об этом и старалась покупать им с Киото вещи хорошего качества, хотя при этом они жили в дешёвой хибаре и питались почти помоями.

Женщина обернулась на брата, что стоял у окна, склонившись над белым красивым цветком.

— Киото? — позвала она и лис обернулся. — Пропали два артефакта и их даже никто не ищет!

Её голос был уставшим и тихим. Женщина села на край кровати, держа в руках вещи брата и продолжила.

— Мне не нравится, что Ворон может обходить запрет гарпий. Хотя их запрет слаб, это чувствуется, но он делает это так часто и небрежно, что кажется будто ему всё равно на нас и наше мнение!

— Тебе кажется! — меланхолично отозвался Киото и повернулся назад к цветку.

В его руках были небольшие садовые ножницы, и он аккуратно отрезал белый лист с непонятного растения и поднял его повыше что бы рассмотреть при свете луны. Окно было открыто и небо словно нависло над мужчиной низко-низко. Грейс смотрела на его спину и её сердце бешено колотилось в предчувствии беды.

–Гарпии сделаны из одной массы с чёрными магами, и они прикрывают друг друга! — не успокаивалась Грейс.

— Возможно, но он директор, у него должны быть какие-то силы для нашей защиты. — Мистер Тай положил листик на подоконник.

Грейс встала и подошла к нему вплотную. Ночной ветер подул из открытого окна прямо в лицо женщине.

— Как думаешь, кто их украл? — спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила будто разговаривая сама с собой. — Эликсир возврата и камень забвения. Их непросто так взяли, может, есть какое-то заклятия с применением этих артефактов?

Киото наконец оторвался от своего цветка и обратил внимание на сестру. Она задумчиво смотрела вдаль, размышляя над своими же словами. Лис отметил про себя, что в профиль его сестра очень похожа на него и усмехнулся.

— Ты сейчас рассуждаешь, будто тебя назначили детективом на это дело! — мужчина всё ещё улыбался.

Грейс от него отмахнулась.

— Видела я этого человека! Мне не показалось, что он хоть что-то может! Люди слабы, с каждым годом всё хуже и хуже, не удивлюсь если скоро их женщины перестанут давать потомство!

— Люди создали нас, не стоит их недооценивать! — парировал Киото.

— Ага, знаю я эти легенды, но смотрю на этих жалких людей и диву даюсь, каким образом?

Брат пожал плечами:

— Первое впечатление обманчиво! — он показал на растение. — Вот что ты можешь сказать об этом?

Мисс Тай мельком взглянула.

— Цветок, как цветок!

Киото удовлетворённо кивнул.

Грейс осмотрела комнату брата, в которой за один вечер уже собрался кавардак и вздохнула.

— Я поражаюсь тебе, Киото! — она ласково усмехнулась. — Ты холишь и лелеешь непонятный цветок, но готов жить в этом хлеву!

Кицунэ обвела рукой комнату и поджала губы. Киото кивнул.

— А, мне правда всё равно. Я собираюсь здесь только спать и то, не всегда! — он подмигнул ей и Грейс покраснела.

Киото был весельчаком. Ещё до того, как они поступили на службу в эту школу, два лиса перебивались случайными заработками. Но каждый вечер мистер Тай уходил в кабак и гулял там всю ночь, развлекаясь в своё удовольствие. Иногда, Грейс завидовала брату — его лёгкому отношению к жизни.

«Возможно, — думала она. — Это из-за того, что Киото был слишком мал, когда мы уехали из Японии! Он практически ничего не помнит…не так как я!»

Женщина разложила вещи брата, спрятав пустые сумки под кровать, но убирать в комнате не стала.

Спать не хотелось, и лисица решила спуститься вниз, на кухню. Этот дом не казался зловещим, как другие большие дома для женщины. Она знала, что наверху дети и другие существа, которые мирно сопят в своих кроватях. Кицунэ уже прошла всю лестницу, когда заметила возле входной двери Сальвадора. Он видимо только вошёл, так как дверь была полуоткрыта и дёргалась от сквозняка. Он удивлённо поднял на неё глаза, и они сверкнули красным в полутьме. Свет был выключен, горела лишь одинокая тусклая лампочка над дверью.

— Мисс Тай, что вам не спится? — вампир расстегнул запонки на рукавах рубашки и женщина, уже подойдя ближе, увидела кровь.

— Вы были на охоте? — спросила она в ответ.

Сальвадор кивнул, прикрывая пятна крови ладонью. Лисица почему-то сама смутилась, будто увидела что-то интимное и отвела глаза.

— Извините, Сальвадор, я хотела лишь попить воды на кухне. — женщина отошла от вампира. — Спать не хочется, а завтра учебный день.

Вампир кивнул.

— Я знаю кицунэ любят бегать. — эти слова застали Грейс врасплох.

Женщина как-то странно наклонила голову в бок, резко, как делали собачки и Сальвадор усмехнулся.

— Я могу составить вам компанию. Здесь рядом есть прекраснейший лес, а ночью там никого не будет из людей, да и лёгкий ветерок и свежесть помогут вам уснуть после. — Сальвадор посмотрел на пятно крови. — Если позволите, я бы переоделся сначала, и мы могли бы прогуляться.

Грейс слегка кивнула, и вампир ушёл наверх. Женщина вышла из дома, закрыв дверь плотнее и села прямо на ступеньку. Лисы действительно любили бегать, как гончие псы они разгонялись на большие скорости. Это помогало снять нагрузку и держать мышцы в тонусе. То, что вампир предложил прогулку, стало полной неожиданностью, хотя это был прекрасный повод познакомиться ближе. Когда Грейс убирала в доме вампиров, работаю горничной, она узнала, что те тоже быстро двигаются, гораздо быстрее, чем кто-либо из существ.

Дверь за спиной открылась и вышел Сальвадор. Он смущённо улыбнулся и как джентльмен подал руку Грейс и помог встать.

Мадлен и Лагуна тоже не спали, хотя у белого мага уже закрывались глаза, вампирша трещала и трещала, найдя свободные уши. Для начала они обсудили всех учителей и учеников, затем всех представителей знати и после этого свои жизни до школы. Мадлен так увлеклась, что не заметила, как с пол часа говорила в пустоту — Лагуна всё же уснула на кровати, завернувшись в одеяло. Девушка скривилась в отвращении и хотела треснуть соседку по щеке, чтобы та проснулась, но остановилась с занесённой над ней рукой. Мадлен так и осталась стоять у кровати Лагуны, возле окна, глядя грустно в даль, на спящий город.

«Если бы не эта дурацкая история… — подумала Мадлен. — Я бы была уже при муже!»

Мадлен пыталась соблазнить одного знатного вампира, который уже был обручён с другой особой, но вампиршу это не волновало — она хотела его и точка. Как-то на благотворительном вечере, вампир сдался под натиском, и они с Мадлен уединились в одном уединённом месте в саду дома. И в самый разгар прелюдии, вампир схватил полуголую девушку и выволок её в самый центр, к гостям вечера, и громогласно высказался насчёт поведения вампирши. Родителям Мадлен ничего не требовалось в качестве доказательств — пастух всегда знает каковы его овцы.

Вспоминая свой позор, вампирша сжала кулаки и прикусила губу. Мать чуть не умерла со стыда, и они решили отправить свою дочь в школу за город, чтобы она меньше попадалась на глаза какое-то время.

Я́смин лежал в свой постели и слушал как мирно спит его брат. Тантал сразу же уснул, как только они разобрали свои чемоданы до конца. Его брат не мог похвастаться таким отменным сном, крутясь с бока на бок, Я́смин пытался отвлечься. Он «прокрутил» в голове всех, с кем сегодня познакомился и как в блокнот, записал о каждом сделанные выводы. Самым неприятным существом для него стал Хан. Когда они проходили по коридору, оборотень мало того, что пихнул мага плечом, так ещё и придавил рукой к стене. Для того это было что-то вроде развлечения и, если бы не Тантал, проходящий мимо, Я́смину бы хорошо досталось. Чёрный маг был слабее оборотня, физически естественно, но дал понять проказнику, что «наваляет» тому в любом случае.

Я́смин повернул голову в сторону брата и подумал, что ему повезло. За вечер он впервые улыбнулся.

Крон хоть и не сопротивлялся такому соседству, но всё же был настороже. После ужина он не сразу пошёл в свою комнату, а прогулялся по окрестным местам. Школа Фивзестон находилась чуть дальше, чем город и поэтому здесь хорошо дышалось в дали от строек и машин. Всё цвело и пахло наступившей весной, а окончание войны символизировало начало новой жизни. Крон был сиротой и, как и всех таких детей, его воспитывали в приюте святого Игнатия. Эльф был доволен жизнью — с ним хорошо обходились, заботились и учили разным дисциплинам. У него не было друзей как таковых — в их обществе эльфов такое не практиковали, но и не возбраняли. Большинство детей сходились между собой на основе разных интересов, но никто не захотел брать Крона в свою компанию. Он часто гулял один по городу, наблюдая за существами и людьми, вполне довольный этим. Когда ему предложили обучение в Фивзестоне, эльф согласился сразу, ведь во время войны к ним в приют свозили раненых и Крон очень хотел внести свой вклад в жизнь Империи, стать полезным не только существам, но и людям. Он, как и другие дети в приюте, помогал варить зелья для раненых: кому-то для заживления ран, кому-то чтобы облегчить боль, и некоторым, чтобы помочь уйти из этого мира.

Эльф смотрел как конюхи ведут лошадей в загоны и улыбался. Он остановился на холме, с которого было хорошо видно и саму школу, если обернуться, и пастбище. Крон глубоко вздохнул и медленно выдохнул, стараясь вобрать в себя этот вечер. Эльф стоял один, уже еле видных в надвигающейся темноте, засунув руки в карманы, среди набирающей цвета травы и тяжёлых деревьев.

Хан, пока был один, занял кровать, закинув на неё свои вещи. Он достал из чемодана фотографию с отцом и матерью. Оборотень поставил фото на тумбу и сел на постель. Затем он взял рамку и, сдвинув в ней фото в бок, заломил край, где был отец и подогнул внутрь, отсекая его. Теперь на него смотрел только он, маленький в смешном детском костюмчике и улыбающаяся молодая девушка. Хан кротко улыбнулся, глядя на неё и прошёл в ванную комнату, разложив на столешнице своё полотенце и зубную щётку. Где-то в дали зашумела машина. Звук был тихим, но привычным и воспоминание из детства пришло в сознание само, не спрашивая разрешения.

Хан услышал шум внизу: громкий голос что-то повторял, словно заезженная пластинка на патефоне. Он только вернулся с собрания в закрытом клубе, куда оборотня пристроил отец и ему хотелось побыть одному. Уже в раздражённом состоянии, Хан открыл дверь своей комнаты и замер, слушая голос.

— Я не хочу тебя видеть в своём доме! — отец Хана стоял у лестницы, спиной к сыну и с кем-то говорил. — Ты вольна делать, что пожелаешь, Медина!

При этом имени в душе оборотня всё сжалось.

— Я хочу увидеть его, в последний раз! Я завтра уеду и не смогу вернуться! Говорят, что будет война! Я не смогу остаться в стороне, как ты! — женский голос тихо, но настойчиво разнёсся по первому этажу отчего дома.

— Мама! — Хан сказал это беззвучно, одними губами.

Первым порывом было броситься вниз и обнять её, прижаться своим телом, уже взрослого существа, к ней. Сколько бы лет не было, а мама нужна всегда!

— Ты сама его бросила! — ответил ей отец. — И не повторяй свою песню о том, что это я невыносим! Если бы любила сына — терпела бы!

Хан закрыл дверь в свою комнату и прислонился к ней спиной. Он уже и не помнил её лица и только голос был смутно знаком. Жизнь у него была не сладкой — отец поставил жёсткие рамки и требовал полного повиновения.

Хан посмотрел в зеркало и улыбнулся — он добился чего хотел! Теперь, здесь в школе, он свободен от отца и его взглядов на жизнь.

Тогда оборотень так и не увидел мать, а через несколько месяцев она погибла на войне Вседозволенности.

Возможно Ворон был некой ниточкой, что хоть как-то соединяла Хана и мать. Оборотень думал о том, что в разные промежутки времени они знали одно и тоже существо.

Крон вернулся со своей прогулки поздно. Когда эльф тихо открыл дверь в свою комнату, Хан уже лежал на своей кровати под одеялом, с закрытыми глазами. Крон, снял туфли у двери и тихо, чтобы не разбудить соседа, подкрался к своей постели. Эльф плохо видел в темноте и наощупь провёл рукой по своим вещам, разложенным на кровати, в поисках полотенца. С улицы повеяло прохладой и эльф на мгновение замер, шумно вдохнув воздух. Капля пота стекла по его виску и Крон даже не дёрнулся что бы стереть её, вместо этого он расстегнул рубашку и снял её, оставшись в одних брюках. Наконец, под ворохом вещей, он выудил полотенце и ночные штаны из лёгкого льна. Почувствовав на себе взгляд, эльф обернулся. Может ему только показалось, но оборотень слегка дёрнулся и прикрыл глаза. Крон улыбнулся: он привык к такому вниманию, ведь эльфы всегда вызывали к себе больше интереса и внимания от существ и людей.

Мужчина аккуратно, стоя в пол оборота к оборотню, расстегнул ремень на брюках и спустил их с бёдер. Он не смотрел на оборотня, но в комнате стояла такая тишина и «висело» напряжение, что эльф немного сам смутился. Он быстро подхватил свои вещи и скрылся в ванной комнате, защёлкнув замок за собой. Крон стал напротив зеркала и в темноте увидел своё отражение, чуть видное, но узнаваемое.

— Что ты творишь?! — спросил он у существа по ту сторону отражающей поверхности и нахмурился.

Руфус лежал на постели и смотрел в потолок. Белая краска была свежей, ровно покрывающей поверхность, как молоко. Его комната была самой маленькой и не потому, что ему такую выделили, нет — он выбрал сам. Работая в шахтах, в тёмных узких выемках угля, Руфус привык к этому. Даже вернувшись домой, он долгое время мучился бессонницей в тёплой уютной кровати, рядом с любимой женой.

Гоблин подложил одну руку под голову, а вторую положил себе на грудь, на сердце, концентрируясь на его стуке. Руфус уже скучал по дочери и жене, оставшимися в их доме, но это была вынужденная мера. Заработная плата учителя могла обеспечить им не самую лучшую, но вполне хорошую жизнь.

Он поднял руку и посмотрел на внутреннюю сторону ладони. Там ещё остались шрамы и мозоли от тяжёлой работы на шахте. Руфус медленно сжал ладонь, глядя на кулак и грустно вздохнул. Он совершенно не знал, как ему быть с детьми и с учителями — долгое время проведя среди таких же как он, гоблин отвык от общения. Руфус думал, как вообще начинать разговор, как спрашивать о чём-то и отвечать о своей жизни? Это так увлекло существо, что он уснул.

Глава 5. Шаткий мир

Ворон проспал завтрак. Повара могли и приготовить ему что-то отдельно, но он не стал их утруждать, попросив лишь чашку крепкого кофе. Он сидел один в столовой и, глядя в окно, пил спокойно горячий напиток. Ему слышались отдалённые голоса где-то на втором этаже и бубнёж поваров за стенкой. Ворон поднялся к себе — в столовой становилось слишком душно.

Сегодня была солнечная погода и мистер Фивз решил не повторять вчерашней ошибки и надеть лишь рубашку с тонкой нити льна, без пиджака. Мужчина выглядел лучше, чем вчера — хороший сон пошёл ему на пользу, как и сытный вкусный ужин. Стоя возле окна в своём кабинете, директор наслаждался открывающимся видом зелёных полей и конного пастбища. Общение с животными входило в школьную программу, прежде всего из-за оборотней, чтобы они научились двигаться, не пугая лошадей или других чутких животных. А это было очень сложно. Директор вдруг вспомнил о делах и подошёл к рабочему столу, но он ничего не успел сделать, как к нему постучались. Мужчина лениво подошёл и открыл дверь. Он поперхнулся последним глотком кофе, уставившись на прекрасную спутницу.

— Ворон! — раздался мелодичный голос. — Впустишь меня?

Некоторое мгновение мужчина молчал, но затем сделал шаг вбок, чтобы гостья вошла. Её платье, с пышной юбкой, выгодно подчёркивало тонкую талию, а из-за оранжевого цвета ткани, глаза казались ещё более карамельными. Девушка прошла и внимательно осмотрела кабинет.

— Рада, что ты вернулся! — она остановилась ровно посередине комнаты. — Приехала тебя навестить.

Ворон хмыкнул и обошёл девушку вокруг, пристально глядя на неё. Она слегка смутилась и опустила глаза, а маг сел на своё кресло. Он достал сигарету и закурил, отставив подальше пустую чашку с остатками кофе.

— Война закончилась месяц назад, Китти! — он пытался не смотреть на неё, но девушка так пленила его своим присутствием, что маг не сдержался.

Китти кивнула и улыбнулась чистой светлой улыбкой. Её осанка была идеальная, манеры отточены до совершенства, а взгляд мирным и тёплым.

— Я знаю, Ворон, но у меня были дела. — Китти Натт села на кресло, пригладив юбку. — Как ты себя чувствуешь? Говорят, ты сильно пострадал?

Её вопрос был искренним и это подкупило директора.

— Не сильнее тех, кто сейчас лежит на кладбище Братства! — мужчина неловко усмехнулся, выпуская сигаретный дым.

Он смотрел на неё как раньше, с желанием и любовью. Она же опять смутилась.

— Прости, я не хотела тебя обидеть или задеть твои чувства.

Мужчина серьёзно кивнул.

— Ты не задела мои чувства, — и подумав, добавил. — Не так, как раньше.

Китти смотрела на него приветливо, но казалось в этом янтаре, словно попавшая в густую смолу муха, шевелилась грусть. Не та грусть, которую испытывают при потере любимого, а когда разговор становится скучным.

— Ворон, — девушка достала из сумочки красивый конверт и протянула ему. — Это приглашение на званый вечер, от моего брата, ты не обязан приходить, но твоё присутствие было бы кстати.

Мужчина замахал конвертом, как веером и задумался. Это был песочного цвета конверт, приятный как бархат. Ворон провёл пальцем по бумаге и снял белую ленточку.

— А могу я взять с собой четырнадцать существ?! — спросил он, разглядывая завитушки на буквах.

Глаза девушки расширились от удивления.

— Четырнадцать?! — Китти улыбнулась. — Думаю, наш дворец сможет вместить столько дорогих гостей, сколько ты пожелаешь.

— Хочу взять учеников и учителей. — объяснил Ворон. — Им не помешает развеяться.

— На приём к Императору? — девушка восхищённо посмотрела на директора. — Мне нравится ход твоих мыслей!

Мистер Фивз засмеялся.

— Раз уж ты пришла, могу показать тебе свою ногу? — он затушил окурок в пепельнице на столе.

— Нет, но мне бы хотелось познакомиться с некромантом, если позволишь. Это невероятно, ведь некроманты не учатся в школах, а поступают на службу к Императору с малых лет! — Китти выпалила на одном дыхании.

— Конечно, можно. — ответил директор и девушка встала. — На вечере и познакомитесь! Сейчас идут занятия, моя дорогая.

Китти старалась скрыть раздражение и ей это почти удалось, но уголок рта предательски дёрнулся.

— Хорошо, Ворон. Хорошего тебе дня!

Девушка поспешила уйти, чтобы не наговорить лишнего и не выдать волнения. Всё же ей пришлось уйти ни с чем. Их короткая встреча начала наталкивать Ворона на некоторые мысли, хоть он и гнал их прочь, они лезли, как черви из земли после дождя.

Возле комнаты для занятий столпились учителя. Директор неспешно шёл к ним и удивлённо наблюдал, как они переругивались между собой, громко разговаривая и при этом не слыша друг друга. Сальвадор стоял спиной к Ворону и все остальные обращались к нему.

— Что случилось? — спросил мистер Фивз и все умолкли.

Вампир развернулся к директору лицом. На его бледном тонком носу висел монокль. Это выглядело так комично и неестественно, что Ворон засмеялся.

— Простите, Сальвадор. — сказал директор, поперхнувшись собственной слюной.

— Вот, — произнесла Грейс, указывая на Ворона. — Что мы тебе сказали?!

— Но, он придаёт мне уверенности и сил! — вяло ответил Сальвадор, смирившись со своей участью.

— Сними монокль! — в унисон сказали учителя.

— Сальвадор, ну там же дети, не демоны! — подбодрил Ворон. — И я знаю, как вы любите вечеринки!

При этих словах глаза вампира загорелись.

— Обожаю! — с придыханием ответил Сальвадор.

— Сегодня вечером мы отправимся на приём в дворец Императора! — сказал директор и помахал приглашением.

Учителя заговорили одновременно, кто-то был доволен, кто-то наоборот высказывал раздражение и нежелание. Опять поднялся гул, но мужчина посмотрел на это как-то без интереса. Существа принялись рьяно жестикулировать, отчего возле них стало ещё жарче.

— Угу. — Ворон даже не стал их слушать и покинул толпу.

Директор вошёл в класс, где сидели ученики. Комната была большой, светлой и каждому из детей был выделен отдельный стол. Они стояли полукругом и центр комнаты был свободен. Все были в костюмах, что выпросила Грейс — такие одинаковые и разные одновременно. Ворон отметил про себя, что начинает привязываться к этим детям на второй же день знакомства. Лисица как раз вошла за мистером Фивзом и открыла рот, чтобы высказаться, но Ворон закрыл её губы своей ладонью. Это было так бесцеремонно, что Грейс даже ничего не сделала. Она, пребывая в состоянии шока, молча уставилась на мага.

— Дети, сегодня вечером мы все приглашены на приём к Императору Нэнси Натт. — при этих словах директора Мадлен запищала от радости и вскинула руки вверх. — Надеюсь вам не нужно напоминать правила этикета?!

Мужчина снял руку с губ Грейс.

— Когда у вас будет свободное время, подходите ко мне в кабинет, я вам наряды состряпаю!

Мадлен взвизгнула, а все остальные молча смотрели на директора.

— Вот это да! — она всплеснула руками. — Любой наряд, что захотим?!

— Да, самое короткое платье! — Ворон усмехнулся, словно прочитав мысли девочки.

— Я вас обожаю! — воскликнула вампир.

Мадлен в одиночестве ёрзала на стуле, под недоумевающие взгляды существ.

Директор вышел и Грейс провела его тяжёлым взглядом.

Ворон решил зайти в свою комнату и переодеть рубашку — она противно прилипла к спине. Он подумал, что эта жара его доконает, даже воздух горячим потоком входил в нос. Мужчина скинул с себя рубашку и брюки. Он встал перед кроватью и с наслаждением вздохнул, освободившись от одежды. По его голому телу струился пот и Ворон хотел немного обсохнуть, прежде чем надеть другую одежду.

Дверь в его комнату распахнулась, ударившись о косяк. Лисица, как разъярённая гарпия, влетела в комнату.

— Знаете, что! — начала Грейс и застыла, увидев голый зад директора. — Вы что творите?!

Женщина стыдливо прикрыла глаза ладонями, а Ворон развернулся к ней «во всей красе».

— Я переодеваюсь в своей комнате!

— Вы ненормальный! Сейчас же оденьтесь! — ответила лисица.

Женщина нетерпеливо топнула ногой.

— Это вы ненормальная! — парировал директор. — И я не ожидал, что ко мне могут ворваться.

Она открыла свои глаза и уставилась в лицо мистера Фивза. Её взгляд выражал такую ненависть, что Ворон уже подумал, что переборщил со своим тоном, но успокоиться не мог. Кицунэ выглядела сейчас мило, как растрёпанный ребёнок: в светлой блузке и коричневых штанах, с длинными рыжими волосами, что смешно торчали на макушке.

— Разве вам не любопытно?! — маг подмигнул ей, и женщина выскочила из комнаты, заливаясь краской.

Ворон так засмеялся, что у него разболелась нога.

— Что за прекрасный день! — это он уже сказал в пустоту. Его щёки продолжали пылать от гнева и от приятного внимания одновременно.

В четырнадцать тридцать Милла встретила директора в холле, и они направились за здание школы. Было солнечно и жарко, птицы весело чирикали над головами существ, прячась в кроне деревьев. Маг и некромант переступали через пробившееся из земли корни дубов и огибали их стволы, пока шли к небольшой полянке между школьным двором и конюшней. Девочка наслаждалась солнечным теплом и светом, задрав подбородок и грациозно шествуя рядом с мужчиной, который склонил голову вниз и смотрел лишь на землю. Вся атмосфера была наполнена сочными красками весны и свежим запахом близости леса и полей.

Ворон замер, а Миллениум прошла ещё пару шагов, пока не поняла, что директор остановился. Некромант внимательно посмотрела, как мужчина озирается по сторонам и что-то тихонько считает.

— Должно хватить! — сказал он и посмотрел на девочку.

Она не понимала о чём он говорит.

— Места, должно хватить, места… — мистер Фивз отошёл в сторону. — Показывайте свои способности, леди. На этом расстоянии запрет гарпий на чужую магию заканчивается!

Милла посмотрела на него как на пришельца. Девочка скосила глаза куда-то в сторону, будто там было что-то интересное.

Директор глубоко вздохнул, успокаивая самого себя и добавил.

— Призови духа или убей что-нибудь, жучка там! — Ворон вздохнул, чтоб не закричать. — Милла, сделай хоть маленький шаг к тому, чтобы я не выкинул тебя из школы.

Девочка стушевалась и даже как-то уменьшилась в размерах, если такое возможно. Она принялась теребить ремень на брючках, тонкими смуглыми пальцами крутя пуговицу.

— Я не знаю, как! — её голос был слабым и тихим.

Ворону, впервые в жизни, захотелось придушить мирное существо, но он сделал ещё пару глубоких вздохов и старался сказать без агрессии в голосе.

— Что ты вообще умеешь, Милла?

Она пожала плечами.

— Ты понимаешь, что я чёрный маг? — начал директор. — И призвать могу ТОЛЬКО то волшебство, что в моей власти?! Ты — некромант. И если я начну «ворошить» твою магию, то в тебе будет только тёмная, а светлой не будет ни капли! Твоя сила должна исходить из тебя. От тебя настоящей!

Девочка кивнула.

— Хорошо, те знания, что ты получила в библиотеке…там было о том, как призвать духа. — Ворон потёр мокрый лоб. — Призови его.

Его слова были так просты и логичны, но некромант всё равно не понимала, как должна это сделать. Она закрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях. Милла развела руки и напряглась, ожидая что вот-вот произойдёт «призыв». Ворон сложил руки на груди и с интересом наблюдал это шоу. Он то понимал, что не происходит ничего, но старания некроманта были попросту смешны.

— Хорошо, хотя совсем не хорошо! — воскликнул мистер Фивз. — Я ещё поговорю с твоими родителями — это преступление так использовать способности сильного существа.

Директор подошёл к девочке и взял её руку. Он развернул ладонь Миллы вверх, а сам прикоснулся своими пальцами к её запястью. Девочка почувствовала разряд тока, и её кожа стала еле-еле светится.

— Дальше будет больно, верно? — спросила девочка с ужасом.

Ворон улыбнулся, а где-то недалеко заржала лошадь.

— Да, но в последний раз, если ты откроешься для своей силы.

Девочка почувствовала жар внутри тела, словно она перегрелась под лучами летнего солнца. Сначала жар никак не беспокоил, но прошло мгновение и захотелось облиться водой с головы до ног, чтобы стало легче. Она занервничала и вырвала ладонь из рук Ворона. Тот осторожно отошёл. Милла смотрела ему в глаза и искала поддержки, но директор стоял и смотрел, не реагируя на её немые мольбы. Некромант тяжело и быстро задышала, не отрываясь от мага и двигаясь к нему шаг за шагом. Девочка схватилась за горло и стала раздирать его ногтями. Некромант открыла широко рот, в попытках глотнуть воздух, но из её горла был виден огонь, как из открытой печи или камина. Её кожа будто нагрелась — стала красной и раскалённой, как кочерга, но не обуглилась. Милла попыталась скинуть с себя пламя, растирая кожу на руке ладонью, но оно продолжало появляться тонкими язычками, касаясь воздуха с её кожи.

Ворон смотрел с наслаждением, не потому, что ему нравились муки девочки, а потому, что он видел её силу и был горд тем, как она справляется. Мужчина раньше видел, как некроманты делают «это». Ещё в детстве родители приглашали в дом таких существ, но с тех пор прошло немало времени и все воспоминания начинали тускнеть. И сейчас, глядя на Миллениум, в душе Ворона росло чувство чего-то знакомого.

Некромант упала на колени и, издав истошный вопль, повалилась на траву. Понемногу её тело остыло, и она смогла говорить.

— Что это было? — спросила она с таким ужасом, что её голос осип.

Миллениум лежала на траве в рубашке, в которой были небольшие дырочки от языков пламени. Штаны тоже можно было уже выбрасывать — они еле скрывали интимные места девочки.

Ворон сел рядом и ответил:

— Твоё рождение. — он всё ещё умилялся.

Он схватил некроманта и поставил на ноги.

— А теперь призови долбанного призрака! — Он поправил её блузку, что выбилась из брюк, натянув на небольшую грудь, резко дёрнув вниз.

Она пошатнулась из-за этих движений вперёд.

— Я устала! У меня нет сил! — Милла еле стояла на ногах.

Директор отмахнулся.

— У тебя их полно. Сосредоточься, представь, кого бы ты хотела видеть из мёртвых?

Некромант уставилась в одну точку, глубоко задумавшись. Между ней и мистером Фивзом начал прорисовываться силуэт. Сначала это была просто лёгкая дымка, затем уже всё собралось в одном месте, и директор у видел пожилую женщину. Взгляд Миллы приобрёл ясность. Женщина стояла в белом платье, с высоким воротом, как носили лет двадцать назад. Ей было лет семьдесят, по человеческим меркам и она показалась магу смутно знакомой. Её лицо иногда было чётким, а через секунду могло чуть измениться, словно пар над водой от ветра.

Ворон немного отошёл в сторону, для того, чтобы дать призраку пространства.

— Она нас слышит? — Милла провела рукой перед силуэтом.

Ворон покачал головой.

— Да, можешь поговорить.

Женщина улыбнулась и протянула руку к девочке, погладив её по щеке. Если это и можно было назвать касанием, то лишь немного, скорее, тёплым дыханием на коже.

— Бабушка! — некромант улыбнулась. — Ты здесь.

— Ненадолго. — голос старушки был бесцветным, как и она сама.

У неё были тонкие черты лица, цвет волос и глаз было не разобрать, но женщина была довольно привлекательна.

— Я скучаю по тебе, особенно сейчас! — из глаз девочки полились слёзы.

Призрак хотел их вытереть, но по коже Миллы пробежал лишь холодок.

— Холодно! — девочка засмеялась.

— Со временем ты привыкнешь и тебе станет теплее при встрече с нами! — женщина отступила на шаг, чтобы лучше рассмотреть девочку. — Ты стала такой взрослой!

Ворон влез между бабушкой и некромантом.

— Мне нужно знать, есть ли среди мёртвых камень забвения и эликсир возврата? — он бесцеремонно загородил Миллу, и та опешила.

Женщина задумалась.

— Я не встречала.

При этом призрак стал исчезать с улыбкой на устах.

— Нет, нет, нет. — Некромант затрепыхалась как птичка, попавшая в клетку.

Она схватила мужчину за плечи, пытаясь убрать его со своего пути.

— Зачем вы встряли? У меня и так было мало времени!

Девочка набросилась на него с кулаками и ударила в спину. Ворон, развернувшись, перехватил её руки и больно сжал.

— Ты должна уметь уже многое к своим годам, не моя вина, что твои неудачники родители упустили твоё воспитание, некромант! Она — призрак, ты сможешь призвать эту женщину, когда захочешь и на сколько захочешь. Твоя власть — управлять миром мёртвых, это твоя сущность. Когда-нибудь, раскрыв все свои способности, ты сможешь дать своей бабушке «вторую жизнь». Она будет жить с тобой в доме, встречать тебя по утрам в гостиной и проводить солнце к закату, сидя на ступенях. Если ты этого захочешь! Тебе дана такая великая сила, о которой ты не можешь и подумать! Через сотню лет будешь смеяться над сегодняшним днём!

Он откинул руки Миллы.

— И, ты всё сможешь, если будешь учиться спокойно, шаг за шагом, сосредоточившись, а не витая в облаках! — директор сказал это нагло и девочку это так рассердило, что сама от себя не ожидая, она ударила Ворона кулаком в грудь.

Он упал и его буквально прижало к земле, а некромант нависла над ним.

— Вы невыносимый, заносчивый хам! — девочка переступила через его ноги.

Ворон засмеялся.

— Зато, за день обучил тебя больше, чем твои родители за твои пятнадцать лет!

Лицо Миллы перекосило от гнева.

— Я убью вас!

Мистер Фивз серьёзно посмотрел на девочку и огрызнулся, приподнявшись на локтях.

— Ты слишком слаба для этого! — под его телом образовалось поле из молний и искр.

Мужчина с лёгкостью поднялся, хотя казалось, что его держит какая-то сила и из его рук образовалось два искрящихся шара. Он бросил один в Миллу и её тело сковало невидимой болью. Она открыла рот, как рыбка без воды.

— Угрожай только тогда, когда сможешь действительно убить, а не стоять и дрожать от переполняющих тебя эмоций!

Ворон бросил второй шар, и девочка затряслась в припадке.

— Ты, — начал было он, но передумал. — Хм, ты всё равно это уже не запомнишь в таком состоянии.

Мужчина щёлкнул пальцами и девочку отпустила боль. Она упала на траву и часто задышала. Взгляд Миллениум прояснился, она успокоилась, но продолжала лежать и смотреть на плывущие облака. Ворон понял, что переборщил и ему стало не по себе — некое подобие сострадания зародилось в его душе. Он сел рядом с девочкой и провёл рукой по траве, еле касаясь верхушек. Она приятно щекотала ладонь, и мужчина усмехнулся.

— Знаешь, я ведь трус. — сказал директор и посмотрел на Миллу.

Она повернула голову в его сторону.

— Да, — продолжил он. — Я хотел сбежать, но Адора меня отговорила. Она единственная кто пытался со мной поговорить спокойно, а не с упрёком. И я не хотел подводить сестру. Сначала было очень страшно, я каждую ночь плакал, а потом привык. Война сделала меня сильнее не только внешне, но и внутренне. Я раскрыл свою магию и узнал предел своих возможностей. Я никому не пожелаю такого, но…

Ворон посмотрел на девочку.

— У тебя есть шанс, в мирных условиях, развиваться и расти. Найди в себе силы не бояться, прошу! Не обижайся на меня, у меня нет опыта в учёбе или отношении с существами, но я хочу помочь, правда! Для таких как мы, всегда будет работа! И каждый день своего рода урок от вселенной — не упускай эту возможность, ради себя самой.

Милла, немного подумав, кивнула.

— Моя бабушка, — начала ученица и её голос, на удивление, не был робким. Он был тихим, но ровным. — Она умерла в начале войны. Фаустина Сунн состояла на службе у Императора и хотела, чтобы мои родители, а потом и я, тоже присоединились к ней. Но мама и папа были против. Бабушка хотела помочь вам там, в борьбе с этим демоном, но её судьба сложилась иначе. Вы — молодец! Вы сильный и решительный… сейчас!

Милла вздохнула.

— Я скучаю по ней, очень. Она была добра ко мне и, кстати, не одобряла то, что родители не учили меня некромантии! — девочка опять заговорила про бабушку.

Миллениум усмехнулась.

— Фаустина бы вам понравилась. Я уже смутно помню её характер, но она точно была решительной женщиной!

Ворон кивнул.

— Я был с ней знаком! Мы часто встречались во дворце, когда я бывал там по делам. — маг вытянул ноги и опёрся ладонями в землю. — К моему сожалению, нам никогда не хватало времени на разговоры — она была слишком занята.

Директор усмехнулся.

— Что ж, урок закончен и пора выбирать наряд! — он встал и подал руку Милле.

Девочка приняла его приглашение, вскочила на ноги и медленно побрела за мистером Фивзом.

— А можно любое платье?

Ворон хитро посмотрел на подопечную и кивнул.

— Хочу брючный костюм! — воскликнула девочка и улыбнулась.

— Хороший выбор! — ответил мужчина. — Чтобы произвести неизгладимое впечатление на приближённых Императора, я бы посоветовал не прикрывать голову и явиться в своём истинном обличии!

— Это будет ужасно! — засмеялась девочка.

— На это и расчёт!

Глава 6. Тебя погубит то, что ты любишь

Чтобы доехать до дворца Нэнси Натт пришлось вызвать целую колонну машин. Вся территория перед этим роскошным домом была заполнена существами разных мастей. Руфус чувствовал себя немного неуютно в чёрном дорогом костюме-тройке и с серебряным кольцом в носу. Он просил директора скрыть его личину, но Ворон настоял, чтобы каждый из его школы приехал как родился на свет — в своей шкуре. И теперь зелёное лицо гоблина выглядело немного смущённым. Он чувствовал себя не «в своей тарелке», наблюдая за красивыми и гордыми существами, что провожали взглядом всю их интересную компанию.

«Ну и Дьявол с ними! — подумал Руфус. — Видела бы меня Винтенна, моя дорогая дочь, какой я сегодня роскошный!».

Ворон шёл впереди, как предводитель, ступая уверенно по хрустальной дорожке, в белоснежном костюме. Хоть внешне он и не показывал своего отвращения ко всему этому роскошному двору, этого мага выворачивало изнутри от хрусталя, мраморных колонн и безвкусных золотых фламинго у входа. Широкие высокие двери дворца были открыты настежь, приглашая своих гостей. Высокий белый потолок, подчёркивающий масштаб холла, торжественно блестел не только сегодня, но и каждый день. Сотни слуг поддерживали чистоту этого дворца и следили за всем, днями напролёт. Эльфы любили белый цвет, для них он был сродни символом чистоты и власти одновременно. Поэтому все их одежды и дома были светлых тонов, но, когда в таком большом доме не было ярких акцентов, а глаза существ натыкались на «одномассовость» цвета, это утомляло. Сам дворец был похож на средневековый замок с высокими тонкими башнями, в которых врядли кто-то жил — настолько узкими они были, и балкончиками, обрамлёнными белыми цветами. На фоне грязноватого Лондона, этот замок был бельмом на глазу.

Огромный балкон над главным входом поддерживали две толстые мощные колонны, рисунок на которых был вырезан спиралькой. Если подойти ближе, можно было рассмотреть имена всех эльфов-правителей, что сидели на этом троне и их историю правления.

Сразу за мистером Физвом шёл Сальвадор в огненно-красном костюме и белой рубашке. Это так выгодно смотрелось с красными глазами вампира и его белоснежной кожей, что существа невольно любовались им, а сам мужчина наслаждался вниманием. Грейс выбрала простое чёрное платье с пышной юбкой без украшений и хоть женщина хотела выглядеть проще, она сама стала бриллиантом в этой скромной оправе. Её рыжие волосы ниспадали лёгкими локонами до пояса, а фарфоровая кожа казалась красивее жемчужного блеска. Лисица держала под руку брата, одетого в светло-бежевые брюки и светло-лиловую рубашку и разговаривала с Руфусом, подбадривая того и не давала существу повернуть назад от смущения. Бамир плёлся за ними и вот кому было неуютно. Свои страхи хотя бы можно было спрятать, а вот предательские уши — нет. И каждый эльф, что смотрел на него, выражал презрение. Бамир нервно одёрнул чёрный пиджак и посмотрел на мисс Хаунт. Её простое серое платье выбивалось из массы разодетых существ, но она решила, что лучше украсит себя изысканными духами из лепестков лотоса и рубинового чая. И это сработало — многие дамы с завистью поворачивали свои носы вслед маленькой женщине.

Ученики же были в диком восторге. Мадлен решила выделиться коротким серебристым платьем, сплошь усеянным блёстками и бахромой до колен, будто только спустилась со сцены в кабаре. Она шла с Лагуной в платье цвета морской волны и счастливо перешёптывалась, ловя на себе взгляды мужчин. Фрида и Миллениум надели мужские костюмы и чувствовали себя прекрасно, особенно некромант — её появление с лысой, не прикрытой головой и меткой, вызвали скорее смятение, но девочке это понравилось. Фрида тоже была довольна — она понимала, как смешно выглядела бы в платье.

Хан, одетый в клетчатые коричневые брюки и чёрную рубашку, нагло приподняв одну бровь, рассматривал эльфиек и белых магов. Он чуть не наскочил на Крона, наступив тому на каблук ботинка, идущего впереди и зачарованно рассматривающего маленькие фонтанчики, бьющие прямо из зелёной травы. Я́смин и Тантал усмехнулись от этого зрелища и поспешили за ними в своих тёмно-зелёных костюмах. Крон поправил оранжевый жилет и приветливо посмотрел на Хана.

— Ничего страшного! — сказал эльф.

Оборотень немного опешил от доброты и молча кивнул.

Учеников из других школ не было, и ребята чувствовали себя особенными гостями и только Милла поняла, насколько Ворон дорожит ими и по-своему любит. Хоть он был и не идеальным директором, всё же где-то в глубине души, девочка была счастлива, что именно он откроет ей путь в магию.

Они появились в холле, и сам Император посмотрел на них с интересом. Никто из учеников не видел его так близко и сейчас им представилась уникальная возможность — лицезреть это жирное чудо. Нэнси, как и его сестра, что стояла рядом, были одеты в традиционные эльфийские наряды — белые широкие брюки и длинные светлые блузы, с рукавами до пола. Они с братом были очень похожи, особенно цветом глаз, что светились карамельным отливом на фоне белизны одежды. Китти смотрела приветливо, а её толстый брат наоборот — исподлобья, но всё же он подошёл к гостям.

— Ворон, верный мой воин! — воскликнул Император и отпил из бокала белое вино.

В близи его кожа была желтоватого цвета, нездорового оттенка; крупные, растянутые поры вызывали отвращение, как и сальные волосы. Он был до сих пор холост, что не удивительно. Его объёмы потрясали чужие глаза и умы почти так же сильно, как и Имперская Корона — драгоценный белый обруч с шипами и зелёными листьями клевера. Среди бедных про него даже сложили пословицу: «Нечего есть — сходи, потряси Императора, из его жопы выпадет иперион, а из карманов окорок.»

Все, кроме мистера Фивза, слегка поклонились.

— Я рад снова видеть тебя в моём доме! — продолжил Нэнси.

При каждом слове его подбородки колыхались, а от острого взгляда становилось не по себе.

— И твоих учеников тоже! — обратился Император к детям. — Что ж, развлекайтесь!

Мистер Натт «уплыл», оставив после себя едкий запах духов и грязного тела. Он скрылся среди гостей, наряженных и напомаженных словно мимы в театре, пытаясь обойти всех.

Ворон повернулся к своим путникам.

— Можете прогуляться, познакомиться с гостями, только никуда не уходите далеко. — маг расслабленно кивнул им, давая им возможность насладиться вечером.

Мадлен и Лагуна тут же куда-то убежали, весело щебеча. Фрида и Милла попросили разрешения взять по бокалу вина и, получив его, пошли гулять в сад по идеально выстриженной лужайке. Остальные разошлись кто куда и Ворон остался один, но Китти не дала ему скучать. Она подошла к мистеру Фивзу и, подав бокал с подноса мимо проходящего человека-слуги, спросила:

— Скучал по этому месту? — она спросила скорее из вежливости, чем из истинного желания.

Ворон усмехнулся. Он чувствовал между ними такой холод, что будь она айсбергом, была бы самой холодной льдиной в океане, хотя на публике и стоило себя так вести. Маг мог поклясться своей целой ногой, что останься они в полном одиночестве, Китти бы сбежала от его объятий, хотя раньше сама искала их. Не сказать, что он чувствовал к ней ту же любовь, его привязанность к ней тоже «потерялась», словно плотно намотанный клубок из радостных эмоций от встреч и тёплых взглядов под луной, кто-то уже начал распутывать.

Конец ознакомительного фрагмента.