Изгнанница Муирвуда

Джефф Уилер, 2015

Сага-фэнтези о 18-летней Майе, изгнанной принцессе Комороса. Когда в стране, которой правит ее отец, воцарился хаос, Майя решается на рискованный квест, чтобы спасти страну. Пытаясь выжить, она вынуждена прибегать к магии, которой обучилась тайно, ведь женщинам запрещено владеть магией. Буквально за каждым углом ее поджидают враги, но Майя начинает осознавать, что зло рыскает и внутри нее. Магическая сила Майи начинает играть с ней злые шутки: от Майи ускользает контроль над собственным сознанием, размываются ориентиры – что есть правда, что ложь. Сможет ли она освободиться и спасти свое королевство, которому предана до глубины души, несмотря на то, что королевство ее отвергло? Джефф Уилер работал в Intel. Но литература взяла верх. Его романы стали бестселлерами. И это первое издание книг Джеффа Уилера на русском языке.

Глава седьмая

Рок-Адамор

Майя не доверяла красавчикам. Она была не из тех, кто тает от очаровательной улыбки или галантного обхождения. Она успела узнать, что за приятным фасадом зачастую скрывается пустышка, капризный упрямец, привыкший всегда добиваться своего. Красивым мужчинам и женщинам все дается чересчур легко — должно быть, потому, что люди слишком легко идут на поводу у красоты. Даже собственный отец Майи, как ни больно ей было это признавать, оказался падок на красивое личико.

Они подошли к столу — вдвоем, потому что кишон, не сказав ни слова, смешался с толпой. Оставшись в компании Джона и Аргуса, Майя опасливо шагнула вперед.

Человек отсалютовал им кубком и принялся беззастенчиво разглядывать пришедших. Майю он удостоил лишь мимолетным взглядом, чуть дрогнув бровью при виде ее взъерошенного вида, зато охотника приветствовал с энтузиазмом.

— Судя по твоему виду, ты опять бродил по горам, — протянул он и дружелюбно похлопал по столу. — Скольких потерял на этот раз?

— Троих не то четверых, — осклабился охотник. — Тоска!

Человек потянулся к Аргусу, но пес угрожающе зарычал, и человек отдернул руку. Встав, он повернулся к Майе и изобразил изысканный поклон.

— Финт Кольер к вашим услугам.

— Винт? — удивленно переспросила Майя.

Джон Тейт издал короткий ехидный смешок.

— Не ты первая недослышала, красотка. Этот тип, понимаешь ли, думает, что он мечник. А в поединке есть такая штука, делаешь вид, будто хочешь ударить, а в последний момент бьешь совсем в другое место. Называется «финт». Вот такими штуками наш конюх и прославился.

В ответ на это Финт Кольер только усмехнулся. На поясе у него и впрямь висел меч в изрядно потертых ножнах. Куртка из хорошо выделанной кожи запылилась и поистрепалась. Ворот рубахи был распахнут. Приглядевшись, Майя поняла, что Финт совсем еще молод — скорее всего, ее ровесник.

— Репутация у меня действительно неоднозначная, — в улыбке Финта промелькнула тень недовольства. — Зовите меня Финт Кольер, если вас не затруднит. Тейт зовет меня Кольером, а я зову его Тейтом. Своим знанием о существовании этого местечка я обязан его любезности. Тейт великолепно разбирается в кулинарии — впрочем, вы, конечно же, и сами это поняли, ибо размеры его живота говорят сами за себя.

— Ну чего пристал? Ну, люблю поесть, и что? — огрызнулся Джон Тейт.

— А я люблю пофехтовать, и что? — молниеносно парировал Кольер. Мужчины рассмеялись.

— Клянусь Чишу, — с усмешкой воскликнул Кольер, — вы, вероятно, голодны. Присаживайтесь, прошу вас. Места хватит всем, даже вашему мрачному приятелю, это ведь он там стоит? Я как раз собирался в Аргус по твою душу, Тейт, но ты очень удачно явился сам и сэкономил мне массу сил.

— Чтоб я да отказался угоститься за чужой счет? — хмыкнул Джон Тейт и уселся за стол. Аргус, озираясь, улегся рядом с ним.

Дождавшись, пока сядет Майя, Кольер последовал ее примеру, после чего наклонился вперед, опершись о стол.

— Полагаю, вы уже поняли, что Тейт знает все обо всем. Как вылечить лошадь, как заточить топор, как выстроить прочный дом, как найти воду там, где ее нет. Во всей Дагомее не найти человека, который обладал бы такими обширными и при этом бесполезными знаниями, как наш друг.

— Бесполезными? — усмехнулся Джон Тейт. — Кто, как не я, нашел Торувийское ущелье, чтоб тебе не ехать лишних тридцать лиг верхом? Это, по-твоему, бесполезно?

— А что самое худшее, — как ни в чем не бывало продолжал Кольер, обращаясь к Майе, — он не умеет молчать. Днем он без устали говорит, ночью храпит и булькает. Он даже во сне говорит. Впрочем, что это я? Вы ведь шли с ним по горам, а значит, давно познали все на собственном опыте.

Усиленное внимание полузнакомого человека было Майе не по вкусу. Он явно пытался вовлечь ее в беседу, и от этого Майе было не по себе. Впрочем, все время молчать тоже не годилось.

— Что значит «королевский кольер»? — спросила Майя, старательно выговаривая дагомейские слова.

— Конюх. Ходит с лопатой, убирает навоз, — усмехнулся Джон Тейт. — Даже в королевских конюшнях лошади не фиалками пахнут.

— Ты невыносим, — покачал головой Кольер и свел брови. Впрочем, он тут же перевел взгляд на Майю, и лицо его разгладилось. — Кольер, моя госпожа, — это начальник конюшен, в данном случае королевских.

— А где сейчас Проглот? — равнодушно поинтересовался Тейт.

— Будешь его так называть — распростишься с головой, — нервно предупредил Кольер. — Мой господин выехал с армией в поле и встал лагерем в тридцати лигах отсюда.

Прочитав в глазах Майи непонимание, Кольер пояснил:

— Проглотом Тейт называет короля Дагомеи, потому что тот любит деньги, золото…

— И женщин, — вставил охотник.

Кольер жестом велел ему помолчать.

— Да, репутация у него сложилась определенная. Он звал Тейта к себе в охотники и обещал ему тысячу марок за согласие, но Тейт отказался. Сами знаете, какой он упрямый. Вобьет себе что-нибудь в голову, и не переубедишь, хоть тресни.

— Верность не купишь, — отрезал охотник, и Майя вновь ощутила к нему уважение.

Кольер махнул рукой, и через мгновение к столу подбежал слуга с огромным блюдом, на котором, как ни странно, лежало совершенно сырое мясо, перемежавшееся ломтями хлеба. Прислужник поставил блюдо на стол и убежал. Кольер заговорил снова:

— Меня прозвали королевским кольером потому, что мальчишкой я чистил стойла в королевских конюшнях. Я цеплялся за эту работу, много узнал о лошадях, научился за ними ухаживать. Сейчас я состою при короле. Я люблю разъезжать по стране, и меня часто посылают с важными поручениями. Ненавижу сидеть на одном месте. Жизнь в седле — вот что мне по вкусу.

— Ага, Проглот носится туда-сюда со своими солдатами, — добавил Джон Тейт, — а Кольер знай таскает депеши, мол, готовьтесь, король едет. Но дороги наш конюх знает не хуже моего. Что до гор… ну, тут он не гордый. Игра слов, а? — Джон хмыкнул. — И лошадь расковать-подковать может не хуже любого кузнеца… да только я все равно лучше.

— Ну конечно, ведь изо всех людей в мире ты один знаешь правильный способ! — насмешливо возвел очи горе Кольер и рассмеялся.

— И еще одно, — сказал Джон Тейт. — Его прозвали Кольером потому, что он безродный. Безродный как работает, так и называется. У старого короля Дагомеи была куча детишек, и по большей части законных. А одному вот не повезло. В какое аббатство тебя, говоришь, подбросили?

Майю неприятно поразил его тон. Насмешливая обходительность Кольера на миг дала слабину, и по лицу его скользнула тень. Голубые глаза едва заметно сузились, однако уже через миг он ухмыльнулся, словно смеясь над собой, и пожал плечами.

— В аббатство Лизье. Человек не выбирает, где ему родиться, — сказал он. — А вот как прожить жизнь — каждый решает сам. Мне моя жизнь нравится. Я занимаюсь тем, что люблю. И хоть я выбираю опасные тропы, ни один разбойник меня и пальцем не тронет — знают, что я дерусь грязно.

Лицо у него стало задумчивым, и Кольер указал на Майю.

— Если нужно будет, я и глаз могу выколоть, и руку отрубить. Впрочем, сколько можно говорить обо мне! Как ваше имя, моя госпожа? Из какой Сотни вы прибыли?

Майя не знала, что сказать, но понимала одно: свое настоящее имя она этому человеку не назовет. Низкое рождение странно сочеталось в нем с изящными манерами, он был хорош собой, однако приятностью обхождения не был обязан ни высокому положению, ни титулу.

— Вот что я тебе скажу, — снова влез в разговор Джон Тейт, — этот Кольер — записной дамский угодник, так что ничего ему не говори. Твердит о разбойниках, а сам-то кто? Говорить с ним буду я.

— Да ты только и делаешь, что говоришь.

— Ты тоже не молчишь, как я погляжу, Кольер. Ну-ка, придвинь поднос поближе, глядишь, и помолчу минутку.

— Не спеши. Сейчас подадут бульон и сыр.

— Я и сырому мясу буду рад. А, вон несут!

Появилась стайка подавальщиц с горшками, железными треножниками и маленькими масляными светильниками. Горшки установили в треножники, а светильники подсунули снизу, чтобы их пламя подогревало дно. Майя впервые видела такой странный ритуал и с любопытством рассматривала происходящее. Наконец содержимое горшков забулькало.

Тейт взял маленькую вилку, подцепил несколько ломтиков мяса, наколол их на миниатюрные вертела и окунул в бульон, а сам попросил служанку принести ему овощей. Через несколько мгновений он извлек вертела из бульона. За это время мясо успело свариться. Джон Тейт протянул Майе исходящий паром кусок на вертеле, сам взял второй и зубами снял с него угощение.

— Здесь подают самый лучший бульон и сыр, — сказал он Майе. — По рецепту из Прай-Ри. Это я их научил.

— Разумеется, ты, кто же еще, — утомленно вздохнул Кольер.

— Таверну судят не по блохам в матрасах, а по еде, — с этими словами Тейт схватил огромный ломоть хлеба и погрузил его в кипящий сыр.

— Ваш друг не желает к нам присоединиться? — понизив голос, спросил Кольер.

Тейт оглянулся через плечо и одновременно с Майей увидел кишона: тот стоял с кружкой у стойки и не спеша потягивал эль или что-то ему подобное.

— Он у нас бука. Не любит шума и веселья. К нему такому лучше не приставать. Попробуйте сыра, — предложил Джон Тейт, оторвал кусок от очередного ломтя и окунул в расплавленный сыр, коричневато-желтый, присыпанный поверху чем-то темным. Майя последовала его примеру. Горячий сыр больно обжигал язык, но от аромата получившегося угощения у нее захватило дух. Это было что-то невероятное! Правда, есть приходилось под внимательным взглядом незнакомца, который не сводил глаз с Майи.

— А ей понравилось, — ухмыльнулся Кольер. — Скажите, госпожа моя, неужели и вы так же молчаливы, как ваш спутник у стойки? Как ваше…

— Значит, Проглот увел армию за тридцать лиг, — вмешался Тейт. В глазах Кольера мелькнул гнев. — А вернуться-то вернется? То-то я смотрю, в поместье ни огонька.

Майя была благодарна Джону Тейту за то, что тот не давал Кольеру вовлечь ее в беседу. Пожалуй, она могла бы переброситься с новым знакомцем парой фраз, не выдав при этом себя, но чем меньше он будет о ней знать, тем лучше.

Кольер сжал губы и покачал головой.

— Нет. Он не вернется. Говорю же, я собирался скакать в Аргус, искать тебя. Ты говорил, что не станешь работать на Проглота даже за десять тысяч. А за двадцать пять?

— За двадцать пять марок? — скептически переспросил Тейт.

— За двадцать пять тысяч марок, — уточнил Кольер. — За такие деньги можно купить целую Сотню. Не исключено, что и титул получишь. Королевского шерифа, например.

Охотник извлек из горшочка с сыром кусок хлеба и сунул в рот. Вытер руки, отряхнул крошки с бороды.

— Чем больше он предлагает, тем меньше я ему верю. Я и пяти тысяч не стою. Обойдусь.

Кольер удовлетворенно кивнул.

— Вот и я ему так сказал.

Снова повернувшись к Майе, он заговорщически понизил голос:

— Госпожа моя, а о погоде в горах вам говорить дозволено? Или Тейт опять бросится меня отвлекать?

— В горах сейчас ветрено, — ответила Майя, чуть улыбнувшись: настойчивое внимание собеседника льстило ей, пусть и против воли. Впрочем, она по-прежнему намеревалась говорить с ним как можно меньше.

— Она умеет говорить! — рассмеявшись, захлопал в ладоши Кольер.

— Я этому типу служить не буду, — заявил Тейт, извлекая из горшка с бульоном очередной кусок мяса, и с наслаждением принялся жевать, мыча от боли в обожженном языке. — Сколько бы он ни предложил. Так и передай.

— Тейт твердо намерен жить в бедности, — сообщил Майе Кольер. — Впрочем, я уважаю его за это решение. Знаете, как говорят мастоны: честь не купишь. Честь неоценима, ибо это единственная в мире вещь, которая всегда дороже тех денег, что за нее предлагают. И всего дороже она бывает тогда, когда мы отдаем за нее все, что имеем, — он ухмыльнулся. — Я не мастон, но запомнил.

Майя кивнула, испытующе посмотрела на него, но не произнесла ни слова. На левой щеке, под глазом, у Кольера был почти незаметный маленький шрам. Глаза у королевского слуги были голубые, как само небо. Майе захотелось узнать его поближе, но она подавила в себе это чувство, ибо знала, что вскоре они снова отправятся в путь и больше она этого человека не увидит. Финт Кольер, безродный из Дагомеи. В Коморосе брошенных детей почти не бывало. Если же на пороге аббатства находили младенца, множество семей тотчас наперебой стремились объявить его своим. Майе стало жаль Кольера, но поддаваться влиянию чувств было нельзя. Одно неверное слово, и сказанное ею или Джоном Тейтом мгновенно достигнет слуха короля Дагомеи.

— Так куда Проглот собрался? — спросил Джон Тейт.

Кольер хмыкнул:

— Ты ведь отказался ему служить, а значит, и я ничего не должен тебе говорить о его намерениях. Он созывает солдат со всех Сотен и расставляет стражей на всех горных перевалах. Пути в горах перекрыты. Всякий, кто явится из другого королевства, будет задержан и допрошен. Так-то, друг мой, знаток всего на свете. Не ходи в горы, Тейт. Сиди в долине.

Джон Тейт недовольно скривился.

— А на жизнь я чем буду зарабатывать? Я же проводник!

Ответом ему была лукавая улыбка.

— Я предложил тебе стать шерифом, Тейт. Боюсь, очень скоро ты пожалеешь о своем отказе. Порой честь достается нам дорогой ценой. Ешь вволю, я заплачу хозяину сам. Деньги у тебя теперь не скоро появятся.

Взгляд его посерьезнел.

— Если передумаешь, дай мне знать. Я буду в королевских лагерях. Пароль — «Коморос». Ты сэкономил мне два дня в седле, и я тебе благодарен. Как поживает деревня — тезка твоего пса? Дрожит на ветру? — он с преувеличенным вниманием повернулся к Майе.

— Чего? — переспросил Джон Тейт, мрачнея с каждым его словом.

— Деревня, говорю. Как дела в Аргусе? Сколько там сейчас людей?

Майя сжалась. Перед глазами у нее проплыли события той ночи: молнии, дохту-мондарцы, судьба, ожидавшая сельчан. Теплый сыр во рту стал горьким на вкус.

— Как всегда, — сердито рыкнул охотник.

— Мне показалось, что с гор тянуло дымом. Там был пожар?

Сердце Майи стиснул страх. Уж не играет ли с ними Кольер? Королевский слуга был человек проницательный. Он позвал их к столу не сразу — сначала присмотрелся, понаблюдал за ними. Он заметил, что кишон не желает принимать участие в беседе. Что если Кольер — тоже охотник?

— А, это. Молния ночью ударила. Буря была страшная.

— Вероятно, она пришла с проклятых земель, — заметил Кольер. — Оттуда все время лезет всякая пакость. И дохту-мондарцы в последнее время что-то ищут. Ты не в курсе, что именно?

Джон Тейт пожал плечами.

— На этих я тоже не работаю, — твердо сказал он. — От них каждый год кто-нибудь заявляется в Аргус, а потом уходит в горы. Ни один еще не вернулся.

Кольер нахмурился и подхватил с подноса горбушку.

— Я не доверяю дохту-мондарцам, — просто сказал он, стараясь говорить тише. — Возможно, король Браннон был прав, когда изгнал их из Комороса.

Майя принялась старательно жевать мясо, молясь, чтобы лицо не выдало ее. Она знала, что Кольер наблюдает за ней очень внимательно. Взяв кусок хлеба, она окунула его в душистый сыр, хотя голода больше не чувствовала.

— Ну, — легко сказал Кольер, вставая, — пусть у них тут и лучшая еда во всем Рок-Адаморе, про комнаты того же самого сказать не могу. Если вас тут не устроят, приходите в таверну Вексина, это выше по горе. Я сегодня ночую там.

— Что, в особняк уже не пускают? — поинтересовался Джон Тейт. — Стойла там ого-го, ты мне показывал.

— В особняк пускают лишь тогда, когда приезжает король. Даже мы, его смиренные слуги, живем ниже. Приятно было повидаться, Тейт.

— Бывай, Кольер. А вот Проглота твоего я теперь еще больше не люблю. Оставил меня без работы, мерзавец.

— Ты, Тейт, как кошка — всегда падаешь на ноги. С кошельком своим разбирайся сам, а от меня прими совет: не ходи в горы. Если попадешься, я вряд ли смогу тебя вытащить.

Кольер снова поглядел на Майю, и выражение его лица смягчилось.

— Приятно было познакомиться, моя госпожа. Жаль только, что вы так и не назвали своего имени.

— Благодарю вас за гостеприимство, — вежливо кивнула Майя, но ее имя так и осталось непроизнесенным.