Останься со мной

Джессика Кансоло, 2020

Амелия Коллинз наконец находит счастье в объятиях Эйдена Паркера, который принимает ее такой, какая она есть, даже когда прошлое безнадежно запутывает настоящее, грозя развести их по разные стороны в будущем. Поскольку Эйден обвиняется в преступлении, которого он не совершал, он борется за сохранение своей семьи, а Амелия ведет собственную битву, не зная, как сказать Эйдену, что ей необходимо уйти. Решив ненадолго отложить проблемы, Амелия и ее друзья покидают хаос Кинг-Сити ради пляжного домика и праздничного торжества. Вопрос времени, когда секреты будут раскрыты и Эйдан поймет ужасную правду о мужчине, преследующем Амелию. Она знает, ей не сбежать от болезненных воспоминаний прошлого и одержимого ею убийцы. В опасности оказываются ее близкие, и она не хочет, чтобы они пострадали. Исполненная любви, но преследуемая страхом, Амелия должна решить, стоит ли оставаться с человеком, который ей так дорог, чтобы рисковать его жизнью.

Глава 2

Надежды разгораются с новой силой, как только в холл возвращаются Брайан, офицеры и адвокат. Облегчение, впрочем, длится недолго: Брайан почти сразу исчезает, едва бросив на нас с Мэйсоном взгляд.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Брайан — на этот раз один — выходит из кабинета и садится рядом со мной и Мэйсоном. В участке мы провели несколько часов — стрелки уже перевалили за полночь. Я без сил, да и обстановка не помогает: всякий раз, ловя на себе взгляд проходящего мимо офицера, я начинаю паниковать. Голова раскалывается от пронзительного телефонного звона, а задница онемела. Будь моя воля, я бы запретила продавать эти неудобные стулья во всех магазинах Америки. Это не сиденья, а какая-то пытка.

— Что происходит? — без лишних промедлений спрашивает Мэйсон. — Где Эйден?

Брайан меняется в лице.

— Все сложнее, чем мы думали.

Мы с Мэйсоном переглядываемся. Сложнее?

— Полиция связалась с его опекуном, — продолжает Брайан. — Им оказалась жена Грега, Пола. Так вот… Она заявила, что давным-давно не видела Эйдена и не хочет иметь с ним ничего общего. А потом добавила, что он крал у нее деньги, принимал наркотики и убегал из дома вместе с братьями…

Вот лгунья. Не сомневаюсь, что Пола против общения с Эйденом. Зато она всегда «за» государственные выплаты, которые получает на содержание несовершеннолетнего.

— После ее слов офицер задал очевидный вопрос о местоположении Джейсона и Джексона, на который Эйден отказался отвечать.

Еще бы. Отвечать и рисковать тем, что их заберут в приемную семью? Я его не виню. Каждая прожитая минута неумолимо ведет к тому, что полиция все-таки позвонит в социальные службы — если они уже этого не сделали.

— В итоге Алану пришлось разбираться не только с обвинением в убийстве, но и с обвинением в похищении…

Должно быть, на наших лицах застыл ужас, потому что Брайан добавляет:

— Эй, не волнуйтесь! Все улажено. С Эйдена сняли обвинение в убийстве.

С момента появления Брайана я впервые начинаю дышать. Лежащий на груди груз внезапно исчезает, высвобождая сердце из оков. Эйден не сядет в тюрьму за убийство Грега!

Брайан не ждет, пока мы завалим его вопросами.

— Алиби подтвердилось, — сообщает он. — Эйден сейчас с Аланом, подписывает бумаги об освобождении.

— А что с похищением? — продолжаю я.

— Алан вынудил Полу отказаться от законной опеки. Она оплошала в ту секунду, когда заявила о похищении близнецов. Если Эйден похитил детей, почему тогда она не заявила в полицию? Получается, она подвергла их еще большей опасности. Короче, вот к чему я веду: я принял решение стать законным опекуном Паркеров. Через несколько недель Эйдену исполнится восемнадцать лет, и он сможет переоформить опекунство на себя. А до тех пор нас будет контролировать социальная служба.

— Боже, папа! — Мэйсон бросается к отцу, заключает его в объятия. — Ты самый лучший!

Брайан похлопывает Мэйсона по спине.

— Какое же страшное бремя ответственности свалилось на плечи Эйдена. — Брайан отстраняется от сына. — Знали бы мы с Винсом о ситуации с опекой, мы бы раньше вмешались.

Отцы Мэйсона и Джулиана — удивительные люди. Интересно, а как бы поступил мой папа, будь он жив? Я стараюсь утешиться мыслью, что до того, как начались ссоры с мамой и проблемы с алкоголем, он бы наверняка поступил точно так же.

— Сколько времени займет оформление? Скоро его отпустят?

Брайану не приходится отвечать, потому что Мэйсон, глядя в коридор с широкой улыбкой, внезапно вскакивает со стула.

Не успев опомниться, я тоже подпрыгиваю. Впереди я вижу офицера, сопровождающего высокого, уверенного, широкоплечего Эйдена. Следом за ними вышагивает Алан. Пусть Эйден большую часть ночи и провел в полиции, выглядит он по-прежнему неотразимо. У меня буквально замирает дыхание, когда его пронзительные серые глаза встречаются с моими ореховыми. Выражение его лица не выдает усталости. Когда я смотрю на Эйдена, мне кажется, будто мы не виделись целую вечность, хотя наш поцелуй и состоялся всего несколько часов назад.

Группа останавливается у регистрационного окошка, где офицер что-то говорит Эйдену — который даже не думает прервать со мной зрительный контакт, — а затем показывает жестом, что тот может идти.

Все, что успевает сделать Эйден, — это шагнуть в нашу сторону и потереть прежде скованные наручниками запястья. Он даже не успевает опомниться, как я бросаюсь ему на шею. Что-то внутри меня отчаянно требует, чтобы я обняла его, убедилась, что он рядом и в безопасности. Эйден, не раздумывая, обвивает меня сильными руками и притягивает ближе к себе. Прижавшись головой к его мускулистой груди, слушая успокаивающий звук ровного сердцебиения, я наконец-то осознаю, что он здесь, со мной.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Эйден, выпустив меня из объятий, аккуратно заправляет прядь моих волос за ухо.

— Да, все хорошо. Почему вы здесь? Я же просил вас ехать домой и не переживать за меня.

Ребята по-братски обнимаются.

— Думаешь, мы бы оставили тебя в этой дыре? — усмехается Мэйсон. — Остальные тоже ждали, но им пришлось уехать во избежание родительского гнева.

— Не стоило вообще сюда приезжать. Только зря волновались.

Похоже, Эйден чувствует себя не в своей тарелке. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, поскольку чаще всего функцию героя выполняет он. Эйден всем помогает, следит за всеобщим благополучием, беспокоится о каждом. Он сильный, держит все под контролем. Я уверена, что Эйден не привык к тому, чтобы кто-то за него волновался.

— Ты нам не безразличен, Эйден. Мы не могли тебя бросить. — Мои щеки пылают от его взгляда.

— И больше никаких наручников, пожалуйста, — добавляет Брайан, сопровождая слова объятиями, — крепкими, отцовскими, утешительными.

— Спасибо за помощь, Брайан. И вам, Алан. — Эйден пожимает руку адвокату.

Алан заверяет, что все в порядке, и просит Эйдена обращаться к нему в случае неприятностей.

— Пойдем, дружище. — Мэйсон легонько хлопает Эйдена по спине, пока его отец общается с Аланом. — Пора убираться отсюда.

С согласия Эйдена мы наконец-то покидаем место, которое чуть не перевернуло с ног на голову несколько жизней. Направляясь к выходу, я замечаю в глазах Мэйсона искорку любопытства — ту же, что разгорелась и во мне. Мы оба хотим расспросить Эйдена, но страх мешает заговорить. Несмотря на усталость, Эйден замечает нашу внутреннюю борьбу: он точно знает, о чем мы оба думаем.

— У меня нет сил, чтобы отвечать на вопросы. Давайте поговорим завтра?

Эйден прав. Его допрашивали несколько часов подряд, нам не нужно подвергать его новому стрессу.

— Эй, Эйден, тебя подвезти? — предлагает Брайан. — Твой дом, как-никак, — место преступления.

Мэйсон уже собирается предложить Эйдену поехать к нему, но прежде, чем он успевает что-то сказать, вклиниваюсь я:

— Можешь переночевать у меня, в комнате для гостей.

Мне необходимо поговорить с Эйденом и во всем разобраться. Наедине. Всего несколько часов назад ему стало известно, что меня зовут Тея, а не Амелия, и что я скрываюсь от человека, который пытается меня убить. Мы даже поговорить толком не успели: он лишь сказал мне, что понимает меня, не злится и всегда будет рядом. Пусть он и пытался меня утешить, но из головы никак не выходит его разочарованный взгляд. Я видела, что Эйден чувствовал себя преданным. Да, он заверил меня, что между нами все хорошо, но будет справедливо, если я расскажу ему свою историю — всю историю. Он заслуживает знать правду.

— К тому же, — продолжаю я, пока никто не успел возразить, — твоя машина припаркована возле моего дома.

— У тебя точно не будет проблем? — тревожится Брайан. — Если что, Эйден может остаться у нас.

— Все нормально. Сколько сейчас? Час ночи? Мама только что вернулась и к нашему приезду будет уже спать. У нее ранний утренний рейс. Времени на возражения у нее точно не будет.

Я предпочитаю не добавлять, что отправила маме эсэмэс, сообщив, что мы всей компанией отправились в кино на моей машине, и единственным ее ответом было «ОК».

Либо Эйден настолько устал, что ему действительно все равно, где спать, либо он горит желанием получить ответы, потому что проходит всего несколько мгновений, прежде чем он соглашается поехать ко мне.

Пока Эйдена не арестовали, я избегала его точно так же, как получивший плохую оценку ребенок избегает строгих, придерживающихся высоких стандартов родителей. А теперь я практически умоляю его пойти ко мне домой, чтобы пообщаться наедине. Забавно, как все меняется всего за несколько часов.

Попрощавшись с Мэйсоном, Брайаном и Аланом, мы расходимся в разные стороны тихой парковки, представляющей собой разительный контраст с шумным безумием полицейского участка. Ночь стоит спокойная, прохладная. Теперь, когда я осталась наедине с Эйденом и украдкой поглядываю на его крепкий стан, сердце в груди невольно сжимается. Неужели так будет всегда? Всегда ли будут в животе порхать бабочки при взгляде на этого парня? Сможет ли сердце биться в ровном, спокойном ритме?

Прежде чем я успеваю открыть дверь со стороны водителя, Эйден оказывается позади меня. В мгновение ока мы уже стоим лицом к лицу, и он смотрит на меня сверху вниз. Его глаза излучают спокойствие, в воздухе витает напряжение.

Голос у него глубокий и ровный:

— Нас прервали.

Близость Эйдена мешает мне думать.

— Прервали?

— Да, так и есть. — Руками он притягивает мои бедра. — Я освежу твою память, если ты забыла.

Эйден наклоняется, целует меня страстно — так, как будто мы лет сто не виделись, и все, что ему нужно, чтобы почувствовать себя цельным, — это слияние наших губ. Я обхватываю его шею, притягиваю голову ближе. Тревога и напряжение, о которых я даже не подозревала, исчезают вместе с прикосновением тел. Эйден здесь, со мной. Он не питает ко мне ненависти, и я абсолютно точно его не потеряла. Поцелуй заканчивается слишком быстро, но, даже несмотря на это, у меня по-прежнему перехватывает дыхание.

«Я буду рядом, Тея Кеннеди», — звучат в голове слова Эйдена, вызывая дрожь. Его хватка крепнет.

— Поехали отсюда, — говорит он, направляясь к пассажирской двери. Теплые руки отпускают мою талию.

Едва я успеваю выехать с парковки, как Эйден набирает номер Джулиана, чтобы узнать у него, как и когда забрать близнецов. Джулиан говорит ему, что мальчишки всю ночь задавали вопросы об Эйдене и играли в видеоигры и только сейчас уснули.

— Ладно, пусть спят. — Эйден потирает виски. — Заберу их утром и все объясню. Еще раз спасибо, Джулиан. — Он берет паузу, слушая. — Да, я в порядке. Увидимся завтра.

По пути к дому мы не разговариваем. В качестве фонового шума выступает лишь тихий гул радио. Ночная дорога приветствует нас тусклыми фонарями. Эйден удобно устроился в кресле, положив голову на подголовник, закрыв глаза и расслабив тело.

Маленькая машина буквально наполнилась его присутствием. Хотя Эйден сидит рядом, неуклюже затолкнув длинные ноги под приборную панель, он не спрашивает меня ни о Тони, ни о трех его жертвах. Я же едва сдерживаюсь, чтобы не расспросить Эйдена о его чувствах. Постукивая пальцами по рулю, я стараюсь смотреть на дорогу и не переводить на него взгляд. Я слишком нервничаю, чтобы задавать вопросы, даже невзирая на то, что он только что меня поцеловал.

— Тея, — обращается Эйден, нарушая тишину. Его голова по-прежнему расслаблена и лежит на подголовнике.

Глубокое звучание моего имени заставляет сердце замереть.

— Да?

— Прекрати барабанить. Это сводит меня с ума, — протягивает он, не открывая глаза.

Я немедленно прекращаю.

— Прости, я просто…

— Нервничаешь? — Эйден поднимает голову. — Я знаю. У нас даже времени не было все обсудить. Послушай, я никогда и никому ничего не расскажу, тебе даже просить не нужно. Если честно, твой приезд в полицейский участок заставил меня понервничать. — Эйден, на этот раз выпрямившись, запускает руки в короткие, всклокоченные темно-русые волосы. — Судя по фотографиям в газетах, общение с полицией для тебя — задача не из простых.

Сколько у него было времени на изучение статей, спрятанных в коробке из-под обуви? Либо Эйден действительно хорош в головоломках, либо у него очень развитое чутье, потому что он правильно догадался о моей неприязни к полицейским участкам.

— Ты прав. Полиция вызывает тяжелые воспоминания. Запахи, телефонный звон, боже, даже эти дурацкие стулья — все одинаковое. Я столько раз попадала в беду, Эйден… Но в тот момент, когда тебя арестовали, я не могла думать ни о чем другом — только о тебе. — Я усмехаюсь своим же словам.

— Почему ты смеешься? — удивляется Эйден.

— Ты провел несколько часов в полицейском участке, где тебя допрашивали как подозреваемого в убийстве. Тебя арестовали, и ты потенциально попал в тюрьму. Твой отчим мертв, а дом превратился в место преступления. И ты переживаешь за меня?

— Ну, вообще-то я знал, что я не причастен к убийству и мое алиби подтвердится. Если скрывать нечего, зачем тогда волноваться? А поскольку мне ничего не оставалось делать, кроме как ждать, в голове блуждали разные мысли. И, честно признаюсь, я даже немного разозлился. Я открылся тебе, доверился, рассказал все, что я никогда и никому не рассказывал. Я был опустошен при мысли о том, что тебе на меня плевать.

— Прости меня, — выпаливаю я в порыве отчаяния. Мои слова сопровождает слеза. — Я хранила тайну, потому что у меня не было выбора. Я столько раз хотела признаться… Но не смогла.

— Я злюсь не на тебя, — подчеркивает Эйден. — Я злюсь на ситуацию. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее раздражаюсь. Ты не должна в одиночку проходить через это. Что я могу сделать? Чем могу помочь? Ведь должно быть что-то, что мы можем сделать? Пожалуйста, скажи мне.

Мне хочется одновременно смеяться и плакать.

— Ты не можешь помочь.

— Я могу помочь. Я же Эйден Паркер, забыла?

— Не в этот раз, Эйден.

Я смотрю прямо перед собой, потому что, если я переведу взгляд на Эйдена, мое сердце разобьется вдребезги. Ему не под силу изменить то, что произошло, как и то, через что я прошла. Все пригородные дома в моей памяти сливаются друг с другом в один обычный, ничем не приметный дом; каждый город, где я побывала за последний год, похож на другие. До сих пор ни в одном из них я не чувствовала себя дома. В Кинг-Сити все иначе лишь потому, что у меня есть Эйден и друзья.

Мы почти подъехали к дому. Пора бы уже выйти наружу и глотнуть свежего воздуха, пока я не разрыдалась.

— Могу, — настаивает Эйден. — Если бы ты только сказала…

— Ты не можешь помочь! — отрезаю я, тут же пожалев о своем тоне. — Прости, Эйден, но есть вещи, которые даже ты не можешь исправить.

— Ты сначала расскажи, а дальше разберемся, — шепчет он, касаясь моей руки большой ладонью.

Подъехав к дому, я глушу машину. Я поворачиваюсь к Эйдену, вижу его лицо, по-прежнему залитое светом верхних лампочек, которые еще предстоит погасить.

— Уже поздно. Ты устал. Давай отдохнем, а завтра я тебе все расскажу.

— Справедливое предложение. — Эйден кивает.

Я тихонько отпираю входную дверь, и мы без лишнего шума поднимаемся по лестнице. Я не планировала приводить Эйдена тайком, но лучше не будить маму. Я уверена, что она и без того насторожится, увидев утром машину Эйдена на подъездной дорожке. Но что она сделает? Перевезет меня в другой штат? Хотя подождите, она ведь уже это делает.

Эйден располагается в гостевой спальне, к которой примыкает ванная комната, а я тем временем отправляюсь на поиски сменной одежды. Вернувшись к двери, я вежливо стучу. Эйден молниеносно открывает.

— Я принесла тебе новую зубную щетку и паст… — Я замолкаю, таращась на Эйдена, который стоит в дверях в одних трусах.

Нет, это не сон. Эйден Паркер в моем доме… ночью… в одних боксерах.

Господи, пожалуйста, скажи мне, что у меня не течет слюна…

Резко подняв голову, я неловко протягиваю руку с зубной щеткой и пастой.

Боже, Амелия, неприлично же вот так глазеть!

— Благодарю, — весело произносит Эйден.

Черт возьми, он знает, какой он сексуальный, и наслаждается, мучая меня.

— Я не нашла, во что тебе переодеться… Если, конечно, ты не думаешь втиснуться в мою пижаму.

— Все нормально. Я посплю в боксерах.

— Но у меня есть твой свитер. Я забыла вернуть его после того вечера, когда нас заперли в школе, — смущенно признаюсь я.

Я ношу его дома в основном потому, что он большой, удобный и теплый. Но еще и потому, что он напоминает мне об Эйдене. И нет, я не маньяк.

Эйден смотрит на свитер в моей руке, но забирать его, похоже, не собирается.

— Оставь себе. Мне все равно жарко. Я горячий парень.

Да, черт возьми… Еще какой горячий.

— Точно?

Я не стану сопротивляться, потому что свитер и правда очень удобный.

— Точно. Спокойной ночи, Аме… Тея.

У меня перехватывает дыхание.

— Доброй ночи, Эйден.