Пустячок. Сборник рассказов

Джерри Джерри, 2018

Наша жизнь настолько наполнена приятными пустячками, что и сама становится приятным пустячком. Этот сборник рассказов – о прекрасных и смешных, отвратительных и несимпатичных, ежеминутных и длительных, будничных и невероятных пустяках.

БЫТОВАЯ МАГИЯ

Утро еще не набралось сил и ярких красок. Рассветная августовская дымка отступала под первыми лучами солнца, но еще вполне уверенно удерживала позиции между домами и деревьями. В это время летом Генриетта Павловна всегда выгуливала мопса Боню. Позже зной не выпускал грузную старушенцию из дома, и она, морщась от жары, наглухо задраивала окна тяжелыми шторами.

— Бонечка, а шо это у нас тут такое делается? — Генриетта Павловна остановилась и сложила руки на животе. Мопс Боня внутренне вздохнул: эта поза старухи говорила о том, что до соседского двора с аппетитными крысами, живущими возле мусорника, они так и не дойдут. Не умела она смолчать и уж тем более — пройти мимо, когда тут такое.

— Не, ну Боня, ну посмотри только! — возбужденно заворковала Генриетта Павловна, кивая головой на перекресток. Мопс послушно повернул голову. — Вон что делается, а!

Девушка в рваных джинсах старательно обливала из канистры какие-то тряпки, лежащие ровно посреди перекрестка. Поставила канистру, распрямилась, достала какую-то бумажку из кармана и, бегая по ней глазами, что-то зашептала.

— Девонька! — не выдержала Генриетта Павловна, — ты чего делаешь, а?

Девушка замахала головой, будто пытаясь избавиться от назойливой мухи.

— Ты волшбишь, что ли? — удивилась Генриетта Павловна. — А что делаешь — сглаз снимаешь? Соперницу нейтрализуешь? Ну скажи бабке-то, интересно же!

Девушка вытащила из кармана коробок спичек, зажгла одну, и, уже по пути к машине чуть поодаль, швырнула спичку в груду тряпья. То вспыхнуло.

«Я не разговариваю с незнакомцами!», — отчетливо услышал мысль юной колдуньи мопс Боня и поднял глаза на Генриетту. Та с каменным лицом наблюдала за игрой огня ритуального костра.

— А пусть ее, подрастет — поумнеет, — вздохнула наконец Генриетта Павловна, обращаясь к мопсу. — Я ведь тоже молодая да глупая была. Всякое поколение развлекается по-своему. Пусть ее. Что-то даже зябко сегодня как-то, да, Бонечка? — старушка пожала плечами. — Прохлада такая и влажность. А ну как бы ревматизм после променада такого не мучил. Ты же пописал, Бонечка? Домой идем?

Мопс несогласно затявкал. Куда домой? Почему так быстро? Не замечая собачьего протеста, Генритетта Павловна подхватила собаку и осторожно, но умело взлетела над землей. Пара добралась до балкона второго этажа.

— Иди, Бонечка, иди, — Генриетта Павловна спустила тявкающего мопса на пол балкона и стала с трудом перелазить через металлическую облезшую оградку.

— Надо внука попросить, пусть приладит мне тут калитку, — кряхтела она. — Несолидно-то как: я дама приличная, в летах уже, и через забор лажу. Стыд и позор, да, Бонечка?

— Стерва ты старая, зачем меня домой потащила! — заливался лаем Боня.

— А ну не кричи! — Генриетта Павловна замерла, перекинув одну ногу через ограду. — Ты что это разбушевался, Бонифаций? Чего обзываешься? Неужто забыл, как собакой стал, а? Кто на жену родную рот черный открывает, тот еще хуже собаки, это тебе повезло, что люблю тебя, дундука старого!

Боня недовольно заворчал — умела Генриетта поддеть и уже пятьдесят лет, как делала она это с чувством, со знанием, каждый раз пробуя что-то новое. А ответить ей — не моги. Один вон раз ответил. Шел третий год в шкуре мопса. Забыла Генриетта, как вернуть мужу человеческий вид. А может, только так говорила — кто же знает. Но в собачьей жизни есть свои неоспоримые плюсы. Да и внук привык уже. При встрече с уважением гладит по голове.

— Уф, — Генритетта Павловна наконец перемахнула через оградку. — Колени ноют с утра пораньше. Может, на дождь. А может, ночи холодней стали. Пошли завтракать что ли.

Боня молча кивнул. Ну ее, ту улицу. Он ведь тоже не мальчик, у него тоже с утра ноют колени. Пошли завтракать.