Прикосновение лунного света

Дженнифер Элис Ягер, 2020

Мир человекоподобных существ, альб, сотканных из крови, тьмы и света, веками существует параллельно миру людей. Высшие альбы – изящные и высокомерные. Кровавые альбы – жестокие и свирепые. А ночные альбы – хитрые и ловкие. Баланс между ними поддерживает королева. Но она умирает, и претенденткой на трон становится Шира, ночная альба. Чтобы выжить в смертельной битве за престол, необходимо выполнить самые опасные задания, призванные доказать, что именно ей суждено стать новой королевой. Шира должна выкрасть из мира людей Сумеречный камень – утраченную реликвию альб. Но тот, кто уходит в параллельный мир, больше никогда не возвращается…

Глава 2

Шира

Я затаилась в тени. Тут они не могли меня видеть, здесь они не станут меня искать. Отмычки и золото были тщательно припрятаны. Теперь оставалось только ждать.

Меня трясло от напряжения; ссадины, оставшиеся после подъема на башню, нестерпимо горели. Словно напоминали мне, насколько я была глупа, решившись ограбить барона. Но в самом ли деле причиной того, что солдаты королевы сейчас искали меня, была моя не самая удачная кража? Как смогли они так быстро выяснить, где я живу? И почему барон вдруг решил передумать?

Я постаралась выровнять дыхание и подняла взгляд к звездам, чтобы успокоиться, погрузившись в их молчаливую тишину.

Ночь была моей подругой. Мне нравилось мерцание в мрачной темноте, легкие поцелуи ночного ветерка на моей коже и спокойствие, которое, как одеяло, укутывало в это время суток меня и весь Фархир. Когда в высоком небе призрачно сияла луна и тысячи звезд вступали в тщетную борьбу с темными тенями, я чувствовала себя в безопасности. Даже когда рядом рыскала толпа кровопийц.

Я пригнулась, прищурилась — и на моем лице расплылась ухмылка. В поле моего зрения показались красные солдатские сапоги. Они принадлежали их капитану, который остановился прямо передо мной и как раз сейчас приказывал своим людям:

— Рассредоточиться! Обыщите каждый угол этой грязной дыры, переверните каждый камень! Найдите эту маленькую дрянь!

Меня снова охватило то самое возбуждение, которое я испытывала после каждого удачного набега. Моя ухмылка стала настолько широкой, что показались зубы, и если бы главарь королевских солдат обернулся и взглянул вниз, то увидел бы, как они сверкнули в темноте подобно полумесяцу, что сиял над нашими головами.

Но он не обернулся, а его люди не станут обыскивать каждый угол. Грязь, в которой я сидела, вызывала у них отвращение. И это была одна из причин того, почему в этом маленьком захудалом городке солдаты королевы Фархира появлялись крайне редко. Нужно лишь немного времени, и тогда их отзовут, и они уже не появятся здесь снова в ближайшее время.

Капитан убежал прочь, а я бесшумно метнулась в узкий переулок между домами, когда мне на плечо неожиданно прыгнула толстая крыса. Грызун оскалился и зашипел; его желтые глаза уставились на меня с ужасом — наверное, крыса была шокирована тем, что этот кусок грязи под ней может шевелиться. Подскочив, я собиралась бросить крысу об стену, прежде чем она успеет ухватить меня за горло, но животное уже вонзило в мою руку свои мелкие острые зубы. Я вскрикнула от боли, ухватила грызуна за горло и оторвала от себя.

В этот момент в переулок завернул капитан, и я швырнула крысу прямо ему в лицо. Он еще не успел сообразить, что произошло, а я уже развернулась к нему спиной и понеслась прочь.

Мужчина завопил, извергая проклятия, а шаги его солдат, гулким эхом отражаясь от стен, снова последовали за мной. Я добежала до конца переулка, где местные жители сваливали мусор в кучу высотой с человеческий рост. Не раздумывая, я прыгнула на один из ящиков, оттолкнулась от него и повисла на стене.

Мои преследователи догнали меня, когда я подтянулась, пытаясь перебросить тело через преграду. Один из них схватил меня за ноги и дернул вниз. Мой ответный оскал был не менее внушительным, чем оскал жирной крысы. Я отбивалась от мужчин ногами и изо всех сил цеплялась за каменную стену. Ни за что на свете я не должна была позволить им поймать меня.

— Стяни ее оттуда! — вскричал капитан.

Мои пальцы нестерпимо болели. Недавно полученные ссадины вступили в противостояние с шершавым камнем, отчего окончательно превратились в кровоточащие раны, и я, потеряв опору, соскользнула, ударившись лбом о стену. Перед глазами все начало расплываться, но я с остервенением отбивалась от солдат руками и ногами, пиная их и царапая им лица. Я сопротивлялась, как могла. Но силы были неравными: четыре солдата королевы против одной безоружной ночной альбы. Я не могла одержать победу в этой схватке, и эта уверенность породила во мне панику. Мужчины бросились на меня и прижали к земле, крепко, словно в тисках, удерживая мои руки.

— Отпустите! — кричала я, извиваясь, словно рыба, выброшенная на берег, до тех пор, пока силы окончательно не покинули меня. И тогда солдаты рывком поставили меня на ноги.

Командир, прикрывая рот и нос платком, с отвращением взглянул на меня и подозвал к себе солдат.

— А теперь пора выбираться из этой вонючей дыры, — приказным тоном произнес мужчина.

Он повернулся и зашагал прочь. Королевские солдаты принудили меня следовать за ним. Я не оставляла попыток к сопротивлению, хотя знала, что у меня нет совершенно никаких шансов. Я угодила в лапы альб крови, а они уж наверняка не окажут мне той благосклонности, какую не так давно проявил барон фон Эмбран. Конечно, нет.

— Вы пожалеете об этом! — прошипела я. Я не хотела сдаваться, не хотела покоряться своей судьбе без боя, и все же мысль о том, что ждет меня дальше, почти сводила с ума.

— Ты только посмотри. Эта штука, оказывается, разговаривает, — глумливо хмыкнул капитан.

Ярость так и клокотала во мне. Она была всем, что мне оставалось в создавшемся положении, и я отчаянно цеплялась за нее. Никогда еще ни один альб крови не касался меня. Уже почти десять лет я воровала по ночам, совершая преступления, за которые могла бы познакомиться с виселицей не один десяток раз, но ни разу не была поймана. Хотя не раз была близка к этому, как сегодня, в особняке барона. Но мне всегда удавалось улизнуть. И вот на тебе.

Солдаты точно знали, где меня искать, и уже поджидали меня, пока я пребывала в счастливой уверенности, что обвела барона вокруг пальца. У меня были все шансы сбежать от них, но я не смогла. И все из-за какой-то несчастной крысы.

— Я выцарапаю тебе глаза! — выплюнула я прямо в лицо капитану, не в силах сдержать свою ненависть к кровопийцам. И не только потому, что сейчас эти солдаты удерживали меня, а из-за того, чего они меня лишили, когда я была еще невинным ребенком. Я собрала последние силы, сопротивляясь мертвой хватке, закричала и рванулась вперед.

Капитан остановился и окинул меня пренебрежительным взглядом.

— Выцарапаешь глаза, значит, — повторил он. — Вы, ночные альбы, ничем не лучше диких зверей. Стоит ли тогда удивляться тому, как с вами обращаются?

Мой плевок угодил мужчине прямо в лицо, и один из его солдат врезал мне кулаком под ребра. Удар вытеснил из легких весь воздух, и я согнулась пополам, на какое-то мгновение перестав дышать от боли.

— Достаточно, — приказал капитан. Я через силу подняла на него глаза. Мужчина вытащил носовой платок, стер слюну со щеки, а затем небрежно отбросил клочок ткани. — Мы должны доставить ее во дворец целой и невредимой.

Невредимой? Чтобы я была в полном сознании, когда меня приговорят к смертной казни и затащат на виселицу? Или они собирались отрубить мне руки, ведь именно этого, по мнению солдат королевы, и заслуживала воровка? Но ни одно из этих наказаний не требовало, чтобы пленник оставался невредимым, да и кровопийцам такое бережное обращение было несвойственно. От меня что-то скрывали.

— Назови свое имя! — потребовала я, обращаясь к капитану. Быть может, если я каким-то образом заставлю мужчину говорить, я выясню правду.

Кровопийца самодовольно улыбнулся.

— Зачем оно тебе, ночная альба?

— Чтобы отыскать тебя, когда я вернусь из царства мертвых, которым правит Мурайя, и выследить тебя и твою семью, — отозвалась я.

Пусть это и были всего лишь сказки, но многие верили, что если ночные альбы умирали неестественной смертью, они могли обратиться в призраков, чтобы отомстить своим врагам. Бытовали легенды о том, что мы незаметно вторгались в жилища беззащитных альб, забирая их души. Хотя ночные альбы даже не снискали благословения Мурайи. Мы не могли творить магию, не говоря уже о том, чтобы питаться душами других.

Тем не менее улыбка застыла на лице мужчины. Капитан старался не подавать виду, но он явно был напуган. А страх значит неосторожность.

— Связать ее и заткнуть рот кляпом, — приказал капитан.

Солдаты оттащили меня от своего главаря, и уже издалека я увидела карету, которая все еще стояла перед домом Балдура. Это был великолепный экипаж, украшенный золотой фурнитурой и бархатными занавесками, запряженный четверкой превосходных жеребцов. Уздечки белых лошадей украшали перья; на чепраках^[1] красовался герб Фархира.

Вероятно, капитан выбрал именно эту карету, чтобы скрыть свои истинные намерения, и я ненавидела себя за то, что попалась на эту уловку. Если бы на рыночной площади стояла телега с клеткой, в которых перевозили преступников, я смогла бы вовремя унести ноги.

Крики королевских солдат в конце концов вытянули горожан из своих домов. Завернувшись в одеяла и накидки, они вышли на улицу и стояли, наблюдая за происходящим. Балдур тоже словно застыл у входной двери своего дома с фонарем в руках, но, когда мужчины потащили меня к карете, подошел ближе.

— Что, собственно, Шира сделала? — спросил он дрожащим голосом.

— Прочь с дороги, старик! — рявкнул один из солдат, отталкивая Балдура в сторону. Тот, споткнувшись, упал на обочину и взглянул на меня глазами, полными страха.

— Да как вы смеете! — прошипела я.

Балдур ничего им не сделал. Он даже не подозревал, что позволял воровке спать в задней комнате своего дома. Он был добродушным стариком, безупречным жителем Фархира, в жилах которого, помимо человеческой, текла кровь высокородных альб. Его ярко-голубые глаза и заостренные уши должны были указать на это альбам крови. Так что даже если они не уважали его преклонный возраст, им стоило уважать хотя бы его происхождение.

— Если она задолжала… — крикнул Балдур им вслед, но, осознав, что его никто не слушает, умолк.

Едва мы добрались до кареты, солдаты связали мне руки за спиной, и один из них попытался заткнуть мне рот платком. Я оскалила зубы и щелкнула ими в опасной близости от руки мужчины, и тот больше не отважился приблизиться ко мне.

— Подождите! — вскричал чей-то резкий голос.

Капитан обернулся и вытянулся по стойке «смирно», увидев, что к нему, подняв руки, приближается высокородный альб, служитель Мурайи. В рясу священник облачился в спешке, его серебристые волосы были всклокочены, а во взгляде все еще плескались остатки сна. За ним следовал мэр города с женой. Они были в ночных рубашках.

— По какому праву вы берете под стражу свободную гражданку Фархира? — поинтересовался священник.

Я пыталась высвободиться из своих пут, надеясь, что переполох отвлечет солдат. Но мужчины по-прежнему были внимательны.

Капитан отвесил поклон, выудил из своего мундира свиток и протянул бумагу священнику.

— Приказ королевы, — пояснил он.

Королевы? В таком случае мое вторжение к барону фон Эмбрану не могло иметь к происходящему никакого отношения. Никто не смог бы так быстро предъявить обвинение. Но что же тогда навело альб крови на мой след?

— Она невинное дитя, — уверял Балдур, который тем временем подошел к мэру. — Шира никому ничего не сделала. Она собирает травы и продает их на рынке. Это же не преступление. И на случай, если ее пытаются обвинить в этом, — она никогда не ступала в Пограничный лес.

— В этой маленькой грязной ночной альбе скрыто больше, чем она хочет показать, — заявил капитан.

Мужчина бегло взглянул в мою сторону, и у меня не осталось сомнений, что ему известны обо мне такие вещи, которые никто и никогда не должен был узнать. Я ни за что на свете не могла допустить, чтобы Балдур понял, что я воровка.

Капитан снова повернулся к Балдуру и уже собирался что-то ему сказать, когда я резко перебила кровопийцу:

— Нет! Все в порядке. Я пойду с вами добровольно.

Брови капитана одобрительно взметнулись вверх.

— Что ж, голубушка, в благоразумии тебе не откажешь, — заметил мужчина. И едва священник дочитал письмо до конца, альб взял свиток из его рук и убрал на прежнее место.

— Шира? — Взгляд Балдура, устремленный на меня, был почти умоляющим, но я не могла смотреть ему в глаза.

Старик принял меня к себе, отчаявшуюся и беспомощную, заменил мне семью и всегда был рядом. Если бы он узнал, кем я была на самом деле, это разбило бы ему сердце. Этого не должно случиться.

Хотя я все еще не знала, в каком из моих многочисленных преступлений меня обвиняли, лицо священника уже говорило о многом. Он уставился на меня глазами, полными ужаса, а когда мэр подошел к капитану, служитель Мурайи протянул руку и удержал его.

Обескураженная, я опустила взгляд.

— Здесь не на что смотреть! — крикнул капитан собравшимся на улице людям. Мужчина указал на карету. — Давайте-ка ее туда, — приказал альб своим подчиненным.

Я сдержала свое обещание и позволила усадить себя в карету без сопротивления. Удивительно, но альбы крови не привязали меня к экипажу, так что мне не пришлось тащиться вслед за ними весь долгий путь до дворца. Это было не менее странно, чем тот факт, что меня арестовали по приказу королевы. Бесчисленное множество вопросов вихрем пронеслось у меня в голове, но я сомневалась, что кто-то из альб крови согласится ответить мне хотя бы на один из них.

В карете капитан занял место напротив меня. Его изучающий взгляд ощупывал меня, и я почувствовала отвращение, хотя альбу было ничуть не стыдно рассматривать меня подобным образом. Ничего удивительного. В этом плане капитан был ничем не лучше барона. Ничем не лучше любого другого высокородного. Я была ночной альбой и не заслуживала уважения. Особенно в их глазах.

Я не могла поразить капитана его собственным оружием. Сколько бы я ни смотрела на него, он не отводил от меня взгляда.

Альбы крови. Это название подходило королевским солдатам по нескольким причинам. Помимо красных сапог и того, что пытки и убийства были у них в крови, эти альбы имели чистейшую родословную. Они были Высшими, без единой капли человеческой крови в жилах или испорченного ночными альбами наследия. Именно поэтому они считали себя лучшими. Но мне все представлялось иначе. Одно лишь то, что чистокровные альбы ставили свое положение выше положения других, уже указывало на их надменность.

Карета довольно долго громыхала по улицам. Ночь постепенно проигрывала борьбу наступающему дню, сияние звезд уступало место красноватому мерцанию; пахло росой и утренним ветром.

Капитан откинулся назад, переведя взгляд с моих черных взлохмаченных волос на тело, обтянутое тонкой льняной рубашкой, и потертые кожаные брюки. Когда он снова поднял глаза, наши взгляды встретились.

— Тебя зовут Шира, — сообщил он очевидное.

— Представь, мне это известно, — сказала я.

Мужчина презрительно фыркнул.

— С вежливостью уже покончено?

Я не ответила.

Капитан адресовал солдату, что сидел рядом со мной, ядовитую ухмылку, затем снова повернулся ко мне, подавшись вперед.

— Мы поставили на уши весь город, чтобы найти Ширу Абендхаух, — начал он. — Твоя фамилия должна была стать явной подсказкой^[2], хотя никто из нас по-настоящему не верил, что наша задача — отыскать ночную альбу.

— Но я здесь, — отозвалась я.

Капитан снова откинулся назад.

— Да, ты здесь… — задумчиво пробормотал он.

Я выглянула в окно и устремила взгляд на проносившиеся за ним просторы Фархира, стараясь запечатлеть в памяти красоту страны.

Нежное мерцание хрупких капель росы в высокой траве напоминало сияние звезд. Как если бы они упали с небес и в царстве альб обрели свое последнее пристанище. Вдалеке к пологим холмам жались тихие, уютные усадьбы, по долине петляли ручьи, а на пастбищах мирно паслись лошади окрестных крестьян. Гривы жеребцов развевались, подхваченные сильным утренним ветром, который нес с собой аромат полевых цветов. Я сделала глубокий вдох, пытаясь запечатлеть в своем сердце воспоминание об этом запахе, запахе свободы.

Многие говорили, что ни одна страна не может сравниться с Фархиром, ни в одной из них не найти такого разнообразия ярких красок, нигде не было такого народа, добродушного и в то же время миролюбивого. Всю жизнь мне казалось, что я смотрю на все это словно бы через зеркало. Я видела красоту и изящество Фархира, но и только. Я была всего лишь наблюдателем, а не частью всего этого. И все же я любила свою родину, и пребывать в неизвестности, будет ли мне когда-нибудь снова даровано это зрелище, было страшно.

Я знала, что делали с теми, кого обвиняли и осуждали во дворце. Это было несопоставимо с казнями в моем родном городе. Перспектива быть сожженной заживо казалась милостивой судьбой по сравнению с тем, что было уготовано мне безжалостной королевской армией. Она существовала для того, чтобы сохранять мир, который все мы так любили, чтобы служить примером и чтобы дать понять каждой альбе страны, что может быть нечто худшее, чем просто смерть.

— Капитан Тарос? — обратился один из кровопийц к старшему.

Я увидела, как краска сошла с лица капитана, и мои губы расплылись в широкой ядовитой ухмылке. Теперь я знала имя мужчины. Не то чтобы это знание было мне чем-то полезно, но он-то этого не знал.

— Что? — рявкнул Тарос.

Солдат, казалось, осознал свою ошибку — я заметила, что у него на лбу выступили капли пота.

— Мы… мы скоро будем на месте, — дрожащим голосом пробормотал наконец бедняга.

Острый взгляд Тароса, обращенный на альбу, был подобен хлысту.

— И ты думаешь, я этого не знаю?

Солдат дернул тугой воротник своего мундира.

— Я только хотел сказать, что она все еще связана, — выдавил он.

— Ах вот как? И что ты предлагаешь сделать? Развязать ее и надеяться, что она послушно будет сидеть на месте? Ты впервые имеешь дело с ночной альбой? Ты и в самом деле настолько глуп?

Моя ухмылка стала шире.

— Я буду очень послушной, обещаю, — сообщила я.

Капитан рассмеялся.

— Убедись, что путы на месте, — приказал он.

Я метнула на солдата вызывающий взгляд, решив во что бы то ни стало не позволить ему коснуться меня, но то, что я увидела за его спиной, отвлекло мое внимание. На востоке, за холмами, появились первые башни дворца.

Мое сердце забилось быстрее. Никогда прежде я не бывала в столице. Говорили, что Харан исполнен чудес и потрясающих красот, таких, что у каждого, чья нога впервые ступает в город, на глаза наворачиваются слезы.

Солдат вцепился в веревки на моих запястьях, и я, не сопротивляясь, позволила ему затянуть их покрепче. Мне не составило бы никакого труда прокусить ему ухо, но я не была тем диким зверем, которым меня считали, тем более сейчас, когда меня так привлекал вид белых башен, сверкавших в утреннем свете подобно озерной глади.

— Почему? — спросила я капитана, оторвавшись от созерцания. — Как вы вышли на меня?

Уверена, я всегда была осторожна. Мое имя было известно лишь тем, кому я безоговорочно доверяла. Те, кто пользовался моими услугами, и те, кто становился жертвами моих разбойничьих налетов, не относились к их числу. Единственным из них, кто видел мое лицо, был барон фон Эмбран, однако, увлеченный созерцанием моего тела, он вряд ли узнал бы меня, повстречайся я ему снова.

— Боишься? — злорадно спросил капитан. — Интересно, что такого ты натворила, что бросилась бежать от лейб-гвардии королевы, едва мы спросили о тебе?

От самой лейб-гвардии? Я думала, они обычные солдаты. Должно быть, им стало известно о моих худших преступлениях, если они зашли так далеко, что натравили на меня этих солдат. А если это было так, то мне ни за что не покинуть Харан живой.

— Я ночная альба. И я не боюсь. Ничего и никого, — возразила я, надеясь, что никто не услышал, как дрожал при этом мой голос.

Примечания

1

Чепрак — суконная, ковровая или меховая подстилка под конское седло.

2

Абендхаух (нем. Abendhauch) — вечерний бриз.