Билет на удачу

Дженнифер Смит, 2017

Какая чудовищная несправедливость – влюбиться в парня, своего лучшего друга. Жизнь восемнадцатилетней Элис могла бы быть гораздо проще, если бы не чувство к Тедди. На день рождения Тедди Элис дарит ему лотерейный билет. И внезапно все меняется: сто сорок миллионов долларов способны разрушить не только дружбу, но и привычную жизнь. Тедди начинает отдаляться от Элис. Теперь он богат, у него престижная огромная квартира, дорогая машина и куча новых друзей. Элис уже пожалела, что подарила выигрышный билет. Но ей придется найти способ достучаться до сердца Тедди, пока не стало поздно.

Часть 2

Февраль

10

Лотерейные сайты едины в том, что нужно делать в случае выигрыша. Все без исключения советуют сразу звонить адвокату.

Мы вместо этого звоним Лео.

— Привет, — радостно говорит Тедди в трубку, изо всех сил сдерживая смех. Новость бурлит внутри него, готовая в любую секунду перелиться через край.

Я сижу рядом за стойкой на барном стуле. Наши колени соприкасаются, и сосредоточить свое внимание на чем-то другом практически нереально. Во всяком случае, мне. Тедди явно ничего не замечает. Подмигнув, он сдвигает мобильный ближе к уху.

— Слушай, тут такое дело… придется тебе вернуться к нам. Нужна твоя помощь.

За этим следует долгая пауза — Лео наверняка ворчит, что только-только доехал до дома.

— Кое-что случилось, — наконец признается Тедди. — Нет, ничего такого, — качает он головой. — Да нет же, что-то хорошее. Клянусь. Да, она здесь. С ней все в порядке. Нет, слушай, ты можешь просто…

Он кладет мобильный на стойку между нами и нажимает на кнопку громкой связи. Кухню заполняет голос Лео и тихие потрескивания.

–…и ты хоть представляешь, как на улице холодно? — спрашивает брат. — Там настоящий север. И дороги занесены. К тому же у меня куча дел, которые я не смогу сделать, пока не найду свои старые очки.

— Друг. — Тедди наклоняется вперед. На его губах блуждает странноватая улыбка — безмятежная и шальная одновременно. Никогда у него подобной не видела. Его взгляд прикован к банке для печенья, стоящей на стойке между нами: керамической, синей, сделанной в форме очень тучного бегемотика. Чтобы достать из нее сладкое, нужно бедное создание обезглавить.

Я пододвигаю банку к себе и, наверное, в тысячный раз за последние несколько минут заглядываю внутрь.

На дне лежит лотерейный билет и несколько темных крошек, оставшихся от печенья, которое мы вывалили из банки (а потом, конечно же, съели), чтобы ее освободить. Во всех интернет-статьях говорится, что победитель должен подписать билет с обратной стороны. Дважды перепроверив числа, Тедди поспешно намалевал на билете свое имя и кинул его в банку. Я крепко закрутила на ней крышку и некоторое время держала ладонь на голове бегемотика. Казалось, я закрыла в банке джинна или какую-то непостижимую и неизвестную миру магию. В каком-то роде так оно и было.

— Поверь мне, — убеждает Тедди Лео, замолчавшего на другом конце трубки. — Ты хочешь быть сейчас с нами.

— А просто нельзя сказать, в чем дело? — устало спрашивает Лео. — Я до вас вечность добираться буду.

— Лео, — вклиниваюсь в разговор я, наклонившись к мобильному, — возвращайся, ладно?

Он медлит с ответом, и я точно знаю: брат вернется.

— Ехать к вам, да?

— Да.

Тедди посылает мне благодарную улыбку.

— Хорошо, — наконец вздыхает Лео. — Тогда я… поспешу к вам. Но вы мне крупно задолжаете.

— Я дам тебе миллион баксов, — смеется Тедди.

— А как насчет плотного завтрака? — предлагает Лео. — Я голодный как волк.

— Мы будем ждать тебя в «Фонаре», — говорит Тедди, нажимает отбой и поворачивается ко мне: — Присмотришь за нашим малышом, пока я оденусь?

До меня не сразу доходит, что он говорит о банке-бегемотике.

— Конечно. — Не рановато ли он начал параноить из-за свалившегося на его голову богатства? Но когда Тедди возвращается, одетый в джинсы и полосатый свитер, с влажными и зачесанными назад волосами, я и сама с большим трудом отвожу взгляд от банки.

— Смена караула, — шучу я, поднявшись и сдвинув бегемотика по стойке в сторону Тедди.

Я, естественно, понимаю: с билетом вряд ли что-то случится за шесть минут, которые уйдут у меня на чистку зубов и переодевание. Но этот билет — практически купюра в сто сорок миллионов долларов. Целое состояние на крошечном листочке бумаги! А Тедди у нас вечно все теряет. Поэтому, вернувшись в кухню и обнаружив, что Тедди глядит в мобильный, держа ладонь на голове бегемотика, я чувствую облегчение.

— Тут пишут, что надо вызвать такси, — сообщает он мне, не поднимая глаз. — И консультанта по финансовым вопросам.

— Кто пишет?

— Без понятия, — пожимает Тедди плечами. — Кто-то в Интернете.

— Уверен, что не хочешь позвонить маме?

Он поднимает голову и смотрит мне в глаза.

— Хочу, но мне бы для начала самому все это осмыслить. И потом, я лучше расскажу ей об этом при встрече. Представляешь, какое у нее будет лицо?

Я с улыбкой вспоминаю выражение лица Тедди в тот момент, когда он поднял найденный в куче мусора билет.

— Представляю.

— Мама уже через пару часов будет дома. Давай встретимся с Лео и покумекаем вместе, что делать дальше. — Он встает, словно в трансе, хватает банку-бегемотика и сует себе под мышку. — Готова?

Я оторопело гляжу на него.

— Ты же не потащишь его в кафе?

— Билет?

— Бегемота.

Тедди опускает взгляд на банку и смотрит на нее так, словно понятия не имеет, как она оказалась у него под рукой.

— А что же нам с ним делать?

— Не знаю, но мне кажется, он навевает подозрительные мысли.

— Думаешь, увидев меня с этой банкой, кто-то решит, что в ней лежит лотерейный билет?

— Все возможно, — отвечаю я, сделав бесстрастную мину.

Тедди снимает с банки крышку и осторожно, двумя пальцами, достает билет. Тот кажется невероятно тонким и чрезвычайно хрупким.

— Куда предлагаешь его деть? — спрашивает меня Тедди.

— Положить в бумажник?

— Ну, не знаю… Липучка на нем поизносилась и…

— По-моему, проблема в том, — смеюсь я, — что у твоего бумажника вообще есть липучка.

— Сейчас не об этом речь.

— Как скажешь. — Я перевожу взгляд на билет. — Может, нам лучше оставить его здесь?

— А если кто влезет в квартиру?

— Какова вероятность того, что первый взлом за целых шесть лет случится именно в это утро?

Тедди посылает мне многозначительный взгляд:

— А какова у нас была вероятность выиграть в лотерею?

— Хороший аргумент. — Я подхожу к шкафчику, на котором стоит микроволновка, и достаю из ящика пакет для сэндвича. Забираю у Тедди билет и аккуратно засовываю его в пакет. — Вот. Так он не промокнет от снега.

— Мы же не будем нести его у всех на виду? — напрягается Тедди.

— Я положу его в свою сумку.

Тедди устремляет настороженный взгляд на мою брезентовую черную плечевую сумку.

— Там хоть есть карман?

— Есть. И даже на молнии.

— Ладно, — соглашается Тедди. — Но ты же понимаешь, что я с тебя глаз не спущу?

Мы снимаем теплую одежду с вешалки у двери. Я с улыбкой обуваюсь в резиновые сапоги.

— Нет, я серьезно, — не унимается Тедди. — Я буду твоей тенью. Ты не избавишься от меня, как бы ни пыталась.

— Поверь мне, — поддразниваю я, — уже пыталась.

Он пихает меня локтем, и сердце делает маленький кульбит. Я в долгу не остаюсь — сразу пихаю Тедди в ответ, и он со смехом отступает. Между нами ничего не изменилось, словно поцелуй произошел в каком-то иллюзорном сне, и я не знаю, что чувствовать — облегчение или разочарование.

Одевшись и надежно спрятав упакованный в пакет билет в карман на молнии, Тедди направляется к двери, но не открывает ее, а разворачивается ко мне. Уголок его губ приподнят, будто он пытается сдержать улыбку.

— Эл?

— Да?

— Мы только что выиграли в чертовой лотерее.

Его голос пронизан благоговением и изумлением, и я смеюсь, поскольку случившееся действительно невероятно и фантастично. Каким-то образом я угадала не пару-тройку чисел, а все. Шансы на это были мизерными. Но мы выиграли!

Тедди наблюдает за мной сияющими глазами, и я улыбаюсь ему в ответ.

— Ты только что выиграл в чертовой лотерее.

Он кладет ладонь на дверную ручку, но затем выпускает ее.

— Эл?

— Да?

— Спасибо.

Тедди разворачивается и обнимает меня, и от чего-то — то ли от изумленного волнения в его голосе, то ли от стука его сердца, ощущаемого даже через куртку, то ли от того, как его подбородок лег на мою макушку, — в горле у меня встает ком.

Заснеженная улица залита ярким солнцем, мир ослепляет белизной и сиянием. Тротуары еще не очищены от снега, но люди уже проложили цепочку глубоких следов до самого «Фонаря», нашего любимого кафе. Я иду впереди Тедди, крепко сжимая рукой в митенке лямку сумки.

Пробираясь по снегу, осматриваюсь и пытаюсь понять: видится ли этим утром окружающий мир другим? Взрослые очищают дорожки у своих домов, детишки бегают с пластиковыми санками, собаки скачут через гороподобные сугробы, оставленные снегоуборочной техникой. Сегодня первое февраля, утро после метели, суббота. Обычный день в Чикаго, ничем не отличающийся от остальных.

Если не считать билета, спрятанного в кармане моей сумки. Кажется, он может прожечь ее, точно горящий уголек.

Я слышу за спиной неровное дыхание Тедди и похрустывание снега под его ботинками.

— В следующий раз, — бурчит он, — мы сможем позволить себе такси.

— До кафе всего три квартала, — отвечаю я, но Тедди, конечно же, прав.

В следующий раз нам не придется пробираться сквозь снег или ждать автобус на ледяном ветру. Теперь такси нам будет по карману. Во всяком случае, оно будет по карману Тедди.

Глупо, но сердце щемит от чувства потери.

Во-первых, разбогатевшие люди, скорее всего, не ездят на такси. Они сразу пересаживаются на лимузины или даже вертолеты. Но пусть такси довольно жалкая фантазия для тех, кто выиграл в лотерею, для нас оно всегда было непозволительной роскошью, о которой мы мечтали в такие вот деньки.

Ну а во-вторых, это первый маленький звоночек: вскоре все изменится.

Приблизившись к кафе, я вижу Лео. Он сидит за нашим любимым столиком у окна, склонив голову над меню. Тедди толкает стеклянную дверь, раздается знакомый звон колокольчика, и нас встречает уютное тепло и сладкий аромат вафель.

Мы проходим к столику. Лео опускает меню и, щурясь, смотрит на нас из-за старых очков.

— Надеюсь, это стоило того, — ворчит он, и Тедди в ответ улыбается.

11

Выслушав нашу историю, Лео некоторое время просто молча смотрит на нас.

— Почему, черт возьми, — наконец отмирает он, — ты рассказываешь все это мне?

Тедди недоуменно моргает:

— М-м-м… потому что ты мой лучший друг, и я подумал…

— Да нет же, — шепчет Лео тоном подозрительного типчика из фильма про ограбление. — Почему ты не говоришь прямо сейчас с адвокатом или кем там еще?

— Ой. Я подумал, ты подскажешь, что мне делать.

После этого Лео даже не дает нам сделать заказ. Он сразу ведет нас к выходу из кафе.

— Простите, — извиняется Тедди перед озадаченной официанткой, когда мы покидаем столик. — Обещаю, в следующий раз я оставлю вам огромные чаевые.

Она закатывает глаза. Ничего удивительного — обычно Тедди оставляет ей лишь горсть затертых монет. Выражение ее лица вызывает у него смех.

Вернувшись в квартиру Тедди, мы по-быстрому скидываем верхнюю одежду и разуваемся. Затем, усевшись втроем на диван, пялимся на полиэтиленовый пакет с билетом в ожидании мамы Тедди и родителей Лео, которым парни позвонили на обратном заснеженном пути из кафе. Мы ждем, когда взрослые придут и возьмут все в свои руки.

У Кэтрин Макэвой закончилась дополнительная смена в больнице, а тетя София и дядя Джейк пообещали приехать сразу, как только откопают из-под снега свою машину. Никто из них понятия не имеет, для чего их позвали, так как Тедди намерен сообщить всем грандиозную новость лично, при встрече.

Пока мы их ждем, мне впервые приходит в голову, что у нас троих — Тедди, Лео и меня — ровно столько же взрослых. Трое родителей. Трое детей. Две слепленных судьбой версии семьи.

— Это безумие, — время от времени нарушает молчание Лео, благоговейно уставившись на билет. — Полное безумие.

— Точно, — немного ошалело поддакивает Тедди.

— Безумие, — в легком оцепенении соглашаюсь я.

— Ты выиграл в лотерею, — говорит Лео Тедди так, будто тот мог об этом позабыть. Роняет голову в ладони, взъерошивает свои темные волосы и поворачивается ко мне: — А ты купила билет. Наверное, ничего безумнее этого не случалось. Никогда.

К приходу Кэтрин Макэвой мы уже взвинчены до предела и не можем спокойно сидеть на месте. Тедди мечется по квартире, я готовлю кофе, Лео читает в мобильном, что делать при выигрыше в лотерею. Услышав звук открывающейся входной двери, мы все замираем. Кэтрин входит в расстегнутом пальто, под которым надета больничная униформа. Уставшая и сонная после двух смен, она возится с ключами, опустив голову. Короткие светлые волосы падают ей на глаза.

Увидев нас троих, уставившихся на нее, она застывает у двери.

— Привет всем, — произносит Кэтрин таким тоном, что становится ясно: наша попытка выглядеть обычно с треском провалилась. — Что случилось-то? — выгибает она бровь.

Тедди делает шаг вперед. Он походит на ребенка, которого распирает от удивительнейшего секрета. Его лицо сияет как медный таз.

— Привет, мам. — Он небрежно облокачивается на стойку в тщетной попытке казаться беспечным. — Нам тут это… нужно тебе кое-что сказать.

Я вижу, как она напрягается и сжимает челюсти, готовясь к плохим новостям. Тедди тоже это видит и поспешно качает головой.

— Все хорошо, — бросается он к матери, хватает ее за руку и практически тащит к зеленому креслу возле дивана. — У нас хорошая новость.

— Тедди, — устало произносит Кэтрин, — у меня была тяжелая ночь.

— Знаю, но поверь мне, ты хочешь это услышать. Помнишь, как мы однажды пытались украсть… не важно. Помнишь, как ты всегда повторяла мне: никогда…

— Тедди. — Я опускаю на стойку чашку с кофе. — Просто скажи ей.

— Да, пожалуйста, просто скажи мне.

Лео поднимает пакет с билетом и отдает его Тедди. Тот осторожно достает билет двумя пальцами и с гордым видом протягивает маме.

— Вот, — говорит он, не в силах больше сдерживать улыбку.

Кэтрин несколько секунд хмурится, ничего не понимая, а потом на ее лице появляется досада.

— Ты ведь знаешь, — наконец произносит она, — что лотерея ничем не лучше азартных игр?

— Мам, — стонет Тедди. — Не начинай. Это вовсе не одно и то же.

Но Кэтрин уже завелась и возбужденно наклоняется вперед:

— Конечно, одно и то же! Лотерея — это социально приемлемая форма азартной игры. И куча людей, которым азартные игры не по карману, выбрасывают деньги на игру, шансы выигрыша в которой…

— Билет мне подарила Элис, — перебивает маму Тедди, указывая в мою сторону.

Лео прыскает со смеху.

— Всем известно, как плохо Элис влияет на людей, — прикалывается он.

Я возвожу глаза к потолку.

— Это был подарок на его день рождения, — объясняю я Кэтрин, присоединяясь к ним в гостиной. — Я подарила билет в шутку. В честь восемнадцатилетия.

Я чуть не добавляю, что Лео купил Тедди сигареты, но передумываю: это сейчас ни к чему.

— В любом случае, все это сейчас не важно, — говорит Тедди, наклонившись над креслом так, чтобы их с мамой глаза оказались на одном уровне. — И это не имеет никакого отношения к отцу. Дело в том… — У него вырывается смешок. — Дело в том… что мы выиграли.

Кэтрин непонимающе глядит на него:

— Выиграли?..

— В лотерею. Мы выиграли в лотерею.

— То есть…

— То есть мы сорвали джекпот! Крупный джекпот!

Глаза Кэтрин изумленно расширяются:

— Насколько крупный?

— На сто сорок один миллион триста тысяч долларов, — называет сумму Лео, бросив взгляд на мобильный, чтобы не ошибиться. — Было бы больше, если бы не еще два победителя. После выплаты налогов останется где-то пятьдесят три миллиона. Можно взять сразу весь выигрыш, а можно получать ежегодные выплаты в размере двух миллионов восьмисот тысяч. Хотя кто захочет получать такие деньги в разбивку? Нельзя захватить мир, живя на пособия!

На него никто не обращает внимания. Кэтрин все еще не сводит глаз с Тедди, ее лицо приняло сероватый оттенок, что столь же странно, как и все случившееся сегодня. Она потрясена до глубины души.

— Ты это серьезно, — произносит она без вопросительной интонации.

— Да, — кивает Тедди.

— Это не шутка? Я страшно устала, и если это одна из твоих…

— Мам. — Тедди успокаивающе накрывает ее руку ладонью. — Это не шутка. Клянусь. Мы выиграли в лотерею. Элис выбрала выигрышные числа. Она выиграла для нас миллионы.

Удивительно видеть, как на лице Кэтрин сменяются эмоции: настороженность, недоверие, шок и, наконец, — радость, которая давно уже не светилась в ее глазах.

— Миллионы? — повторяет она, качая головой.

Лео передает ей свой мобильный. На экране открыт веб-сайт лотереи, и выигрышные числа полностью совпадают с числами из билета в ее руке.

Мама Тедди открывает рот, собираясь что-то сказать, затем, видимо, передумывает. Она встает и, минуя сына, подходит ко мне. Кэтрин ниже меня на несколько дюймов, но она так крепко сжимает мои плечи ладонями, что я вынуждена слегка наклониться. Ее пронзительный, горячий взгляд почти обжигает.

— Элис, — шепчет она. — Спасибо.

— Не за что, — машинально отвечаю я, ведь так оно и есть. Я потратила на покупку билета всего пять минут в магазине. Так же просто и легко я могла бы приобрести пачку жвачки или тюбик зубной пасты. Если подумать, то это был подарок-розыгрыш, своеобразный символ восемнадцатилетия. Обычный подарок на день рождения, притом довольно стремноватый.

Но Кэтрин так крепко стискивает меня в объятиях, что даже трудно дышать.

— Еще как есть за что! — отвечает она.

12

Когда звонит домофон, отвечать бежит Лео.

— Пароль: «джекпот», — сообщает он в трубку.

После долгой паузы, заполненной тихим потрескиванием помех, раздается голос тети Софии:

— Лео?

— Привет, мам. — Он жмет на кнопку. — Заходи.

Тедди поворачивается к еще не отошедшей от потрясения Кэтрин.

— Мы подумали, что нам нужен адвокат, — объясняет он. — Поэтому попросили приехать Софию.

— И дядю Джейка, — с улыбкой добавляю я. — На случай, если нам понадобится продавец канцелярских товаров. Все может быть!

Кэтрин смеется:

— Чудные дела творятся сегодня.

Пока тетя с дядей поднимаются по лестнице, мы с Лео ждем их у открытой входной двери.

— Не торопитесь! — кричит брат, заслышав их шаги. — Спешить, конечно же, некуда.

— Эй, — отзывается дядя Джейк, — нам все-таки не восемнадцать.

Поднявшись, он в притворном изнеможении заваливается на перила и вытирает лоб рукавом фланелевой рубашки.

— Ну вот я и добрался, — говорит он с усмешкой, которая после стольких лет по-прежнему напоминает мне отцовскую.

Меня до сих пор поражает их схожесть: рыжеватые волосы, синие глаза, одинаковый раскатистый смех. Дядя Джейк был старше моего папы на несколько лет, и каждый его день рождения меня удручает мысль, что папе столько лет уже никогда не исполнится.

— Я преодолел, наверное, не меньше шести миллионов ступенек, — продолжает дядя Джейк. — И пропустил игру «Чикаго Буллз». И мне пришлось проехать три мили по заснеженной ледяной дороге с самой большой трусишкой на свете. Так что будет здорово, ребята, если вы просветите нас, из-за чего весь этот сыр-бор?

— Я все слышу, — замечает поднявшаяся наверх тетя София, направляется прямиком ко мне с Лео и обнимает сразу обоих. Она практически светится от облегчения. — В следующий раз будьте поосторожнее с такими словами, как «чрезвычайная ситуация».

Лео поднимает мобильный:

— Я сказал, что у нас все хорошо.

Тетя София лишь качает головой. Она одета в джинсы и толстовку больше ее на пару размеров. Темные длинные волосы стянуты в низкий хвостик. Тетя выглядит моложе обычного, но ее лицо искажено волнением.

— Не помешало бы уточнить, в чем дело, — корит она нас, но строгие нотки уходят из ее голоса. — И сейчас не помешает.

— Простите… — начинаю я, собираясь объясниться, но тут из-за двери высовывает голову Тедди.

— На самом деле это я виноват, — заявляет он с широченной улыбкой. — Так вышло, что мне нужен совет адвоката.

— Это было лишь делом времени, — театрально громким голосом шепчет мне дядя Джейк, и я смеюсь, поскольку в его словах есть доля правды.

Мне вдруг ужасно хочется, чтобы они поскорее узнали настоящую причину своего прихода сюда, услышали невероятные и немыслимые новости.

— Что случилось? — хмурится тетя София, глядя на Тедди.

— Давайте поговорим внутри, — предлагает он, впуская нас и закрывая за нами дверь.

Кэтрин сразу же заключает мою тетю в объятия. Затем чмокает моего дядю в щеку и дрожащими руками подает им кофе. К тому времени как мы все устраиваемся в гостиной, Тедди уже чуть не лопается от желания поделиться новостью. Мы занимаем диван и кресла, а он стоит перед кофейным столиком, точно судья, готовый вершить суд.

— Что происходит? — снова спрашивает тетя Софи. — Чем я могу помочь?

Тедди задумчиво потирает подбородок, пытаясь придать лицу серьезный вид.

— Как я уже сказал, так вышло, что мне очень нужен совет адвоката, а я знаю, что вы — прекрасный адвокат…

— Адвокат по экологическому праву, — напоминает ему тетя София. — Так что если тебе утром не повстречался полярный мишка в беде, то я, скорее всего, мало чем смогу тебе помочь.

— Знаю, — кивает Тедди. — Но вы можете помочь нам со всей этой юридической терминологией и, возможно, знаете кого-то в вашей конторе, кто…

Тетя София снова встревоживается:

— Так что же случилось?

— Не волнуйтесь, — вмешиваюсь я. — Клянусь, банк мы не грабили.

— А как будто ограбили, — фыркает Лео.

— Давайте без шуток, — с ноткой нетерпения заговаривает дядя Джейк. — Что происходит?

— Не знаю, видели ли вы утренние новости о розыгрыше огромного джекпота, — сверкает улыбкой Тедди, — но, в общем… я выиграл.

— Ты выиграл? — изумленно смотрит на него дядя Джейк.

— В лотерею? — ошеломленно спрашивает тетя София.

Я смеюсь, потому что мы уже в третий раз ведем этот разговор, и реакция на него каждый раз одна и та же.

— Он выиграл миллионы, — сообщаю я. — Миллионы и миллионы. — И после секундной паузы добавляю: — И миллионы.

— И все благодаря Элис, — улыбается мне Тедди, и от того, что он произнес мое имя — мое полное имя, — по телу пробегает приятная дрожь. — Она выбрала числа.

Дядя бросает на меня восхищенный взгляд.

— Так держать, крошка! — хвалит он меня и подмигивает Кэтрин. — Это я ее всему научил.

— Ничего себе, — выдыхает тетя София, осмысливая услышанное. Она внезапно встает, пересекает комнату и обнимает Тедди:

— Это потрясающе, Тедди. Поздравляю тебя!

— Мы за тебя очень рады, — присоединяется к ним дядя Джейк. Он пожимает Тедди руку, по-отечески хлопает по плечу и притягивает для объятия. — Лучшего парня для такого выигрыша не найти.

— И мы поможем, чем сможем, — уверяет тетя София Кэтрин. — Найдем юристов, специалистов по финансовому планированию — всех, кого надо. Только дайте знать.

Кэтрин, слушавшая весь разговор с задумчивым выражением лица, подается вперед.

— Тебе исполнилось восемнадцать, — обращается она к Тедди, который отвечает на ее слова улыбкой. Со всей этой приятной суматохой кажется, что вечеринка в честь его дня рождения прошла бог знает когда. — И это означает, что все решения в отношении этих денег будешь принимать ты. Я лишь надеюсь…

— Мам, я только утром о выигрыше узнал, — смеется Тедди. — Давай пока без нотаций, а?

— Я просто хотела сказать, что деньги как пришли, так и уйдут, — продолжает Кэтрин, и всем очевидно: она сейчас думает об отце Тедди. — Тебе захочется тратить их на разные развлечения, и это нормально, ты и должен радоваться жизни. Но я надеюсь, это будет в пределах разумного.

— Да, — нетерпеливо кивает Тедди.

— И думаю, первое, что нам следует сделать, — добавляет Кэтрин, — отложить деньги на университет.

Тедди медлит с ответом, и я выпрямляюсь, внимательно наблюдая за ним. Он был категорически против поступления в университет сразу после школы. Я надеялась, что он изменит свое мнение по этому поводу, но также понимала его мотивы. Тедди много лет видел, как его мама пытается расплатиться с долгами отца, и ни в коем случае не хотел брать кредит на обучение. Но как только Кэтрин подняла этот вопрос, я поняла: она права. Вот он, его шанс.

— Мам. — Тедди качает головой. — Ты же знаешь, я планировал…

— Знаю, — резким голосом обрывает его Кэтрин. — Поработать год-два, а потом подать документы в муниципальный колледж. Но боюсь, ты всю свою жизнь так и проработаешь помощником менеджера.

— Заместителем менеджера, — поправляет ее Тедди, смущенный тем, что видит в этом какую-то разницу. Последние три года он летом подрабатывал в ближайшем спортивном магазине, и там ему пообещали после окончания школы повышение.

— В том-то и дело, — еще сильнее подается вперед Кэтрин, — что теперь это не имеет никакого значения. У тебя есть деньги на университет. С прекрасным преподавательским составом и хорошей учебной программой. Теперь тебе нет нужды ждать.

— Я не уверен, что… — начинает Тедди и замолкает. — Мои оценки, возможно, не позволят мне… Все это как снег на голову, и я еще не думал об этом…

— Ничего страшного, — перестает давить на него Кэтрин. — Мы поговорим об этом позже. Но перво-наперво мы отложим деньги на твое обучение в университете. — Она переводит взгляд на меня: — И на обучение Элис.

Наступает короткая тишина. Я чувствую, как мое лицо идет пятнами.

— Что? — моргаю я, глядя на Кэтрин. — Нет, вы не обязаны…

— Элис, — улыбается Кэтрин. — Это ты купила билет. И все это случилось только благодаря тебе.

Тедди в другом конце комнаты стоит столбом, побледнев и опустив руки. С него разом слетел торжествующий вид, с каким он проходил полдня.

— Не могу поверить, что я даже не… — начинает он, умолкает и качает головой. — Мне ужасно стыдно. Просто сегодня такая круговерть, и я совсем не подумал…

— Все хорошо, — поспешно прерываю я его. — Правда.

Тедди подходит и садится напротив меня на кофейный столик, задевая мои колени своими. Вид у него серьезный донельзя.

— Ты купила билет, — тихо говорит он. — И ты выбрала числа. Прости меня. Я должен был сразу подумать об этом.

Взгляд его карих глаз пронзителен и настойчив. Мне даже становится не по себе. Глубоко вздохнув, Тедди протягивает руку. Я мгновение молча смотрю на нее. Этот жест как-то странно официален, и мне снова вспоминается наш утренний поцелуй — как Тедди крепко обнимал меня, как наши прижимавшиеся друг к другу тела идеально подходили друг другу.

— Половина выигрыша — твоя, — произносит Тедди, все еще вытянув руку, и я слышу, как ахает моя тетя. Рядом со мной на диване напрягается Лео. — Так будет честно.

— Тедди… — Как ему это сказать?

Его рука повисает, и он тараторит, спеша выговориться, как делает всегда при сильном волнении и возбуждении:

— Ты выбрала счастливые числа. Ты подарила нам выигрыш.

— Я просто…

— Это все благодаря тебе, — настаивает Тедди. — И ты должна взять себе часть денег. Как тебе это? Ты и я, — усмехается он, — парочка миллионеров!

Я мотаю головой, не отрывая глаз от его раскрытой ладони.

— Не могу, — отвечаю тихо. — Это был подарок.

— Почему? — Тедди вскакивает, и мне приходится поднять на него взгляд. Его лицо ожесточается. — Нельзя упускать такую возможность, Эл. Такое бывает раз в жизни!

Все остальные смотрят на нас, я ощущаю на себе взгляды. Но мы с Тедди не обращаем никакого внимания на других, словно находимся в комнате одни. Стиснув зубы, мы сверлим друг друга глазами.

— Тедди, — отвечаю я, — билет — твой. Как и выигрыш. Я это серьезно. Спасибо за предложение, но…

Он хмурится:

— Спасибо за предложение? Я тебе не жвачку предлагаю, Эл.

— Знаю.

— Тогда в чем проблема?

— Ни в чем. — Я вздергиваю подбородок, пытаясь выглядеть спокойной, в то время как внутри растет паника. — Мне это не нужно. Прости.

— Тебе не за что просить прощения, — насупливается Тедди. — Это ты упускаешь потрясающую возможность. Ну кто еще способен отказаться от двадцати миллионов баксов?

— Вообще-то от двадцати шести с половиной миллионов, если взять все деньги сразу, — вмешивается Лео, и мы оба поворачиваемся и прожигаем его взглядами. Он поднимает руки: — Это я так, к слову.

Я потираю глаза, чувствуя себя страшно усталой.

— Пожалуйста, давай больше не будем продолжать этот разговор?

— Нет, — возражает Тедди. — Ты заслуживаешь выигрыш никак не меньше меня, и по-моему, я не так уж и безрассуден в своем желании…

— Тедди, — прерываю я его. Он умолкает, и я делаю глубокий вдох. — Ты не безрассуден. Ты щедр. Но мне эти деньги не нужны.

— Но почему? — непонимающе глядит он на меня. — Почему?

— Мои родители, — начинаю я, но во рту вдруг пересыхает. — Мои родители…

— Ее родители застраховали свою жизнь, — приходит на помощь мне тетя София, и я с благодарностью смотрю на нее. Она не сводит с меня взгляда, и ее глаза полны теплоты. — Бо́льшая часть суммы со страховки пойдет на оплату обучения в университете, но кое-что и останется. Остаток денег она получит в двадцать один год.

Тедди опускает глаза, и на секунду мне кажется, что он сдался. Но потом он снова вскидывает на меня взгляд.

— Я рад, что они позаботились о тебе, — говорит он, и, несмотря на некоторое раздражение к нему, мое сердце сжимается от нежности. — Но я говорю совершенно о другом. Неужели тебе не хочется финансовой безопасности? После всего, что с тобой случилось? Неужели не хочется пожизненной обеспеченности? Гарантии того, что ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться, что бы ни произошло?

Уверенности у меня поубавляется. На миг возникает желание поддаться уговорам Тедди, сказать «да», согласиться со всеми его доводами и стремлениями. Но что-то сдерживает меня.

— Я не могу, — отвечаю я.

Тедди хмурится еще больше.

— То, что родители не оставили тебя без денег, — пылко продолжает он, пытаясь до меня достучаться, — замечательно. Но это… это всего лишь небольшой сугроб. Я же предлагаю тебе целый айсберг!

— Тедди… — устало начинаю я, но он еще не закончил:

— Я не понимаю. НЕ понимаю тебя. С тобой столько всего ужасного произошло. А тут наконец случилось что-то хорошее. Что-то невероятное. А ты отмахиваешься от этого?

Глаза жжет от навернувшихся слез, в комнате становится слишком тесно. Я качаю головой, не в силах смотреть Тедди в глаза, отчаянно желая закончить этот разговор.

— Речь идет о миллионах долларов, — говорит Тедди таким тоном, словно я не вполне осознаю размера суммы. — Тебе больше никогда не придется ни о чем волноваться. Такие деньги все изменят. Все.

Его последние слова ошеломляют меня. Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох. Слышно ли другим, как громко стучит мое сердце? Я пытаюсь подавить готовый вырваться из горла всхлип, но приглушенный и плаксивый голос выдает, что я уже готова расплакаться.

— Прошу тебя, Тедди, не надо.

Его глаза слегка расширяются, но с лица не сходит выражение недоумения и непонимания.

Долгое молчание прерывает, прокашлявшись, тетя София.

— Думаю, достаточно разговоров об этом, — решительно заявляет она.

Я поднимаю взгляд и вижу, что все: тетя, дядя, Лео и Кэтрин — смотрят на меня несколько ошеломленно.

На несколько секунд в комнате снова воцаряется тишина.

— Это очень мило с твоей стороны, Тедди, — снова заговаривает тетя София, оглядывая присутствующих. — Но нам еще предстоит много чего обсудить, так что, может, пока сменим тему?

Недовольно фыркнув, Тедди садится в кресло, стоящее на противоположной стороне комнаты, и скрещивает руки на груди, всем своим видом демонстрируя несогласие и раздражение. Больше никто не двигается.

Спустя какое-то время резко выпрямляется в кресле дядя Джейк.

— Еда! — восклицает он настолько внезапно, что Лео подпрыгивает. — Мне кажется, нам не помешает поесть. Кто-нибудь еще проголодался? Может, Элис с Лео сходят за пиццей?

— Отличная мысль! — Лео косится на меня. — Я — за.

Дядя Джейк лезет за бумажником, но Тедди опережает его:

— Я оплачу. — Он идет в кухню и достает из ящика, где всегда лежат деньги на непредвиденные и неотложные расходы, несколько банкнот. Перегнувшись через стойку, чтобы отдать их Лео, Тедди избегает моего взгляда. — Нужно же на что-то потратить все эти деньги.

13

Мы не успеваем пройти и двух кварталов, как Лео, потрясенно округлив глаза под красной вязаной шапочкой, задает мучивший его вопрос:

— О чем ты думала? Как ты могла просто взять и отказаться от двадцати шести миллионов долларов? — Он щелкает пальцами и морщится.

У меня нет ответа на этот вопрос. В голове только начинает укладываться важность того, что произошло. Мой отказ был скорым и машинальным, чисто рефлекторной реакцией. Лишь сейчас до меня доходит, что я вежливо отказалась от в буквальном смысле целого состояния.

— Не знаю. — Я дышу на ладони, чтобы их согреть. — Наверное, предложение Тедди было слишком неожиданным для меня…

— Да ладно, — усмехается Лео. — Вы нашли билет часов пять назад. Неужели за это время у тебя ни разу не мелькнула мысль, что Тедди предложит тебе часть выигрыша?

— Ни разу, — задумчиво отвечаю я. — Это его билет. Не мой.

— Да, но это ты его купила.

— В подарок, — раздражаюсь я. — Почему никто не хочет этого понять?

В обращенных на меня глазах Лео читается радостное удивление.

— Потому что мало кто сможет такое понять.

— Как это?

Он пожимает плечами:

— Большинство людей сразу бы размечтались о том, что они смогут купить на эти деньги, или задумались о нестабильной экономической ситуации в стране и о том, что им не придется в будущем беспокоиться о работе. Большинство людей сразу бы бросились обустраивать и улучшать свою жизнь.

— Чем, по-твоему, следует заняться и мне, — бесстрастно замечаю я. — Так как в дальнейшем я могу полагаться только на себя. У меня ведь никого нет.

— Что? — Лео, нахмурившись, поворачивается ко мне. — Нет. Я не это имел в виду.

— Тедди о том же говорил. Что мне нужна финансовая безопасность. — Я смотрю вперед, чтобы не смотреть на Лео. — Поскольку в этой жизни я сама по себе.

— Это не так. — Брат хочет успокоить меня, но в его голосе отчетливо слышна досада. — У тебя есть я. И мои родители. Ты же знаешь это.

— Я все это вижу не так, как ты. Пойми, мне уже восемнадцать, и твои родители формально больше не ответственны за меня. — Лео собирается меня перебить, и я спешу продолжить: — Я знаю, что всегда могу положиться на них и что они всегда мне помогут. Правда, знаю. Но я словно отдельный островок в океане.

Лео останавливается и разворачивается ко мне:

— Значит, вот что ты думаешь?

Я переступаю с ноги на ногу. Мы стоим в размокшем снегу, и даже несмотря на толстую подошву сапог, пальцы мерзнут все сильнее.

— Ты не одна. — На лице Лео написана обида. — У тебя есть мы. И всегда будем.

«И всегда будем». Я на секунду прикрываю веки.

Какое хрупкое обещание!

— Ты живешь с нами девять лет, — говорит Лео. — Это сколько семейных ужинов? Тысячи? Но почему-то по-прежнему считаешь своим домом Сан-Франциско. Ты не отдельный островок, Элис. Ты лишь ведешь себя так, будто являешься им. И никто не сможет изменить этого, кроме тебя самой.

Я низко опускаю голову и смотрю на свои сапоги. Тяжко вздохнув, выпускаю облачко пара в морозный воздух. Правда, как говорится, колет глаза.

— Знаю, — отвечаю очень тихо.

Лео одобрительно кивает, словно это и хотел от меня услышать. А потом возобновляет шаг, осторожно обходя лужи.

— К тому же, — бросает он через плечо, — если уж сравнивать, то ты скорее полуостров, чем остров.

— Как Флорида? — уточняю я, и Лео смеется:

— Типа того.

Пригнув голову от ветра, мы молча минуем еще один квартал и останавливаемся на перекрестке.

— Тедди в чем-то прав, — признаюсь я, бросив взгляд на Лео. — Была бы я поумнее, взяла бы деньги. Но у меня ощущение, что я не имею на это право. Они не мои.

— Да, но…

— Билет принадлежит Тедди. А значит, деньги принадлежат ему. Вот и все.

— Верно, но…

— Лео, — вздыхаю я. — Так будет правильно, понимаешь?

Он награждает меня взглядом, который мне очень хорошо знаком. В котором читается: «Ты не говоришь мне всей правды».

Загорается зеленый свет, и мы пересекаем ледяную дорогу. Лео идет, устремив взгляд вперед и сунув руки в карманы. Посторонним может показаться, что он погружен в свои мысли или игнорирует меня, однако он просто дает мне время признаться в истинной причине отказа от денег.

— Ладно, — наконец сдаюсь я. — Может, дело еще и в том, что меня эти деньги пугают.

— Почему?

Я пожимаю плечами:

— Ты же сам слышал, что сказал Тедди. Такие деньги способны все изменить.

— А-а-а, — понимающе протягивает Лео.

— В моей жизни однажды уже все менялось, — произношу я по возможности спокойным голосом. — И больше мне этого не хочется.

Лео снова останавливается и разворачивается ко мне, но в этот раз его карие глаза ясны и блестят.

— Понимаю. Ты потеряла родителей, твоя жизнь перевернулась вверх дном, и теперь тебе хочется одного — чтобы все шло своим чередом.

— Вроде того.

— А еще ты получила с этого деньги, — продолжает Лео. — Которые бы вмиг отдала за то, чтобы чуть больше времени провести с родителями. Я прав?

— Прав, — осторожно отвечаю я, не понимая, куда он клонит.

— Поэтому последнее, что тебе сейчас нужно, — еще одна сумма денег, — заканчивает Лео таким тоном, словно разгадал какую-то тайну. — Особенно настолько крупная.

— Лео, — хмурюсь я, — прекращай подвергать меня психоанализу.

Засмеявшись, он снова идет вперед.

— Я просто пытаюсь тебя понять. И понимаю. В какой-то мере. Но все равно считаю сумасшествием отказываться от денег.

— Может, так оно и есть. Просто у меня ощущение… Не знаю, как объяснить. Для меня это как-то слишком. Я счастлива за Тедди и Кэтрин, поскольку знаю, как сильно они нуждаются в деньгах. Но если бы у тебя был выбор, то, скажи честно, ты бы хотел вот так, с бухты-барахты, получить миллионы долларов?

— Да! — с жаром восклицает Лео, и мы оба покатываемся со смеху. — Думаю, что если бы ты задала этот вопрос сотне людей, то получила бы один и тот же ответ. И кстати, в твоем случае они бы все ожидали получить часть выигрыша. Что было бы совершенно справедливо.

— Разве недостаточно просто радоваться за Тедди?

— Может, и достаточно, — голос Лео теплеет, — но Вселенная задолжала тебе не меньше, чем ему. А возможно, и гораздо больше.

— В мироздании не так все устроено, — качаю я головой.

— Это только ты так думаешь, — возражает Лео, пристально глядя на меня. — Потому что никогда не верила этому самому мирозданию. Понятное дело, ведь оно не раз тебя ужасно подводило. Но что, если эти деньги как раз и есть выплата тебе долга? Что, если они должны были уравновесить все хорошее и плохое в твоей жизни?

— Лео, — раздражаюсь я, — перестань. Ты же знаешь, на это не хватит никаких денег в мире. И потом, не всегда все происходит по какой-то причине. Вселенная не провернула никакого грандиозного плана. Я всего лишь купила билет. Даже не для себя. Выигрыш — счастливая случайность.

— Пусть так, — настойчиво продолжает Лео, — но раз она подвернулась, отмахиваться от нее — безумие, особенно если ты это делаешь из чистого упрямства.

— Я не упрямлюсь.

— Упрямо говорит она.

— Лео, — вздыхаю я. — Хватит.

— Ладно. — Он поднимает руки. — Если ты действительно этого хочешь… то, думаю, я это переживу.

— Спасибо, — ворчу я. Уже видна пиццерия с чуть просевшим от тяжести снега навесом и затуманенными паром окнами. — Твое великодушие не знает границ.

— А знаешь, было бы весело, — прыгая по ступенькам крыльца, забавляется Лео. — Кучи денег! Отдых на Карибах с перелетами на частных самолетах. ВИП-ложи на стадионе «Ригли Филд». Дорогущие машины. Большая дурацкая яхта. Личный верблюд.

Я смеюсь, вспоминая предположение Тедди о моем желании обзавестись страусом.

— Так ведь заведено у богачей? — спрашивает Лео. — Приобретать прикольных животных.

— Дядя Джейк тебе бы и собаку не разрешил привести.

Пожав плечами, Лео открывает дверь.

— У него аллергия на собак. Уверен, от верблюда он бы пришел в восторг. Газон больше не надо косить.

Лео ждет, когда я зайду внутрь, но я застываю как вкопанная от пришедшей в голову мысли. Стоило произнести имя дяди Джейка, как прибило осознание: мне меньше часа назад предложили миллионы долларов, и, в спешке отказавшись от них, я почему-то забыла о двух людях, которые уже столько лет совершенно бескорыстно принимают меня в своем доме.

— Ты идешь? — хмурится Лео.

Из пиццерии тянет теплом и ароматом чеснока. Но я не вхожу, внезапно занервничав.

— Вообще-то я хотела заскочить в соседний магазин купить жвачки.

— Хорошо, — пожимает плечами Лео.

— Тебе чего-нибудь взять?

— А то! — Уголок его губ изгибается в улыбке. — Лотерейный билет.

— Не смешно, — испепеляю я его взглядом.

Всю дорогу до магазина, расположенного в конце квартала, у меня ноет сердце и подводит живот. Я пытаюсь вспомнить, какое лицо было у тети Софии после моего отказа от денег, пытаюсь вспомнить, не выглядел ли дядя Джейк разозленным. После девяти лет опеки надо мной — после всех завтраков, обедов и ужинов, пляжного отдыха, летних лагерей и лыжных походов, оплаты школьных взносов, приемов у врачей и телефонных счетов, книг, компьютеров и музыки — они не могут быть не заинтересованы в части выигрышных денег. И почему мне не пришло в голову спросить об этом у них?

Лео совершенно прав. Если я — остров, то никто в этом не виноват, кроме меня самой.

Дядя с тетей все сделали для того, чтобы я чувствовала себя частью их семьи. Но сколько бы я ни пыталась, никак не могла полностью впустить их в свое сердце. По моему печальному опыту семья — довольно хрупкая вещь. И быть частью чего-то — настоящей его частью — означает: у тебя есть что забрать, тебе есть что терять. А я и так слишком много потеряла.

Может, я и правда сейчас больше смахиваю на полуостров — примыкающий к материку и в то же время обособленный. И от того не менее одинокий. Я не хочу быть обособленной. Я хочу быть поглощенной их маленьким континентом. Хочу перестать думать об ужасах, которые могут случиться, если это произойдет. Хочу быть больше дочерью, чем племянницей.

Хочу быть частью их семьи.

Но это значит, что мне нужно морально потрудиться. Впустить их в свое сердце, открыться им и не забывать о них, когда речь идет о чем-то серьезном и важном, — например, об отказе от десятков миллионов долларов. Возможно, то, что я не подумала о них, — знак. Возможно, я отдалилась от их материка гораздо дальше, чем предполагала.

Однажды после переезда в Чикаго я услышала, как Лео спросил у своей мамы, сирота ли я. Они читали перед сном «Гарри Поттера», что делали каждый вечер. Тетя София предложила начать читать с самого начала, чтобы я знала сюжет и героев, но я отказалась, назвав эту историю глупой. Правда в том, что я уже прочитала три первых тома вместе с папой и не представляла, как буду слушать знакомые страницы без него.

— Родители Гарри погибли, — сказал Лео тем вечером, — и он стал сиротой…

Я услышала это, проходя мимо его спальни в ванную, чтобы почистить зубы.

— Да, — отрывисто ответила тетя София. — Но это совсем другое дело. У Элис есть мы.

— У Гарри тоже есть тетя и дядя, — напомнил ей Лео. — Правда, он им не нужен.

— А Элис нам нужна. Очень, очень сильно нужна.

— Значит, она не сирота?

Последовала короткая пауза.

— Скажи мне вот что, — прервала ее тетя София. — При мысли о Гарри какое первое слово приходит тебе на ум?

— Волшебник, — сразу выпалил Лео.

— Точно. То есть он сирота и волшебник. И то и другое верно, да?

— Да.

— Так же и со всеми нами. Нас можно описать разными словами. Но мы сами выбираем, какие из них важнее других.

Лео помолчал, раздумывая над ее словами.

— Значит, Элис тоже может быть волшебницей?

— Не исключено, — тихо рассмеялась тетя София. — А возможно, ей подойдет совершенно иное слово, о котором мы пока просто не знаем.

— Какое?

— А это уже зависит от Элис.

14

В понедельник после третьего урока я натыкаюсь возле школьных шкафчиков на Лео — наши шкафчики расположены рядом.

— Ты его видела? — спрашивает он.

— Нет, — отвечаю я, доставая учебники с верхней полки, — но он мне отправил сообщение. Похоже, он разочарован, что все ограничилось оформлением бумаг. Он ожидал встречу с фанфарами.

— С воздушными шарами и конфетти?

— Наверное, — смеюсь я.

— Значит, все уже закреплено официально? — Лео говорит тихо, хотя никому вокруг совершенно неинтересен наш разговор.

— Думаю, да. Билет предъявлен. Деньги он получит через шесть-восемь недель. И знаешь что? Оказалось, что он самый юный победитель за всю историю лотереи.

У Лео за очками округляются глаза:

— Правда?

— Ну, он выиграл спустя двенадцать часов после своего восемнадцатилетия, — поясняю я так, словно в этом нет ничего необычного, хотя сама еще до сих пор не отошла от потрясения.

Остаток выходных в перерывах между звонками и сообщениями от Тедди я витала в облаках, представляя, сколько всего замечательного он может сделать, имея такие деньги, сколько дверей перед ним откроется, скольким людям появится возможность помочь. Вчера вечером Тедди все-таки решил взять всю сумму целиком и вскоре получит чек на пятьдесят три миллиона долларов с небольшим.

Пятьдесят три миллиона долларов.

Население Чикаго составляет всего два миллиона семьсот тысяч. То есть Тедди способен дать каждому человеку в городе — каждому почтовому работнику, пожарному и медсестре, каждому водителю автобуса, интерну и пенсионеру — двадцатидолларовую купюру. Не помню, когда у Тедди в последний раз была лишняя двадцатка. И вот тебе на.

Лео качает головой, слегка ошеломленный.

— Он уже рассказал кому-нибудь о выигрыше?

— Не знаю. — Я оборачиваюсь посмотреть на школьный коридор, заполненный голосами и смехом, хлопаньем дверец шкафчиков и громкими разговорами о прошедших выходных. — Похоже, еще нет. Жду не дождусь увидеть выражение их лиц, когда он об этом расскажет. Представляешь, какое оно будет?

— Вряд ли нам придется ждать долго. Тедди всегда все выбалтывает.

Конец ознакомительного фрагмента.