Корона из золотых костей

Дженнифер Ли Арментроут, 2021

Она была жертвой, и она выжила… Поппи и не мечтала найти любовь, какую она обрела с принцем Кастилом. Она хочет наслаждаться счастьем, но сначала они должны освободить его брата и найти Йена. Это опасная миссия с далеко идущими последствиями, о которых они и помыслить не могут. Ибо Поппи – Избранная, Благословленная. Истинная правительница Атлантии. В ней течет кровь короля богов. Корона и королевство по праву принадлежат ей. Враг и воин… Поппи всегда хотела только одного: управлять собственной жизнью, а не жизнями других. Но теперь она должна выбирать: отринуть то, что принадлежит ей по праву рождения, или принять позолоченную корону и стать королевой Плоти и Огня. Однако темные истории и кровавые секреты обоих королевств наконец выходят на свет, а давно забытая сила восстает и становится реальной угрозой. Враги не остановятся ни перед чем, чтобы корона никогда не оказалась на голове Поппи. Возлюбленный и сердечная пара… Но величайшая угроза ждет далеко на западе, там, где королева Крови и Пепла строит планы, сотни лет ожидая возможности, чтобы их воплотить. Поппи и Кастил должны совершить невозможное – отправиться в Страну богов и разбудить самого короля. По мере того, как раскрываются шокирующие тайны, выходят на свет жестокие предательства и появляются враги, угрожающие уничтожить все, за что боролись Поппи и Кастил, им предстоит узнать, как далеко они могут зайти ради своего народа – и ради друг друга. И теперь она станет королевой…

Глава 11

Грудь Кастила поднялась в глубоком вдохе.

— Я знаю лишь то, что забрал остатки крови из твоего тела. И когда твое сердце остановилось, — он прочистил горло, — дал тебе свою. Это моя кровь вновь запустила твое сердце и поддерживает его биение, и это моя кровь питает твое тело. В тебе нет ни капли смертной крови.

Я приоткрыла рот, пытаясь осмыслить то, что он говорит — и что это означает.

— И это еще не все, — продолжал он, и по моему телу пробежала дрожь. — Ты… я не чувствую тебя смертной.

— И я тоже, — добавил Киеран. — Ты больше не пахнешь как смертная.

— А кем вы меня чувствуете? Как я пахну? — спросила я. У Киерана был такой вид, словно он не хочет отвечать на этот вопрос. — Я еще больше пахну смертью?

Он медленно заморгал.

— Зря я тогда это сказал.

— Так как? — требовала я.

Киеран вздохнул.

— Ты больше пахнешь силой. Абсолютной. Окончательной. Я никогда не чувствовал такого запаха.

— И я не чувствую тебя атлантианкой или Вознесшейся. — Кастил взял меня за подбородок и приподнял, чтобы заглянуть мне в глаза. — Прежде я никогда такого не чувствовал. Не знаю, значит ли это, что ты ощущаешься как божество. Мои родители могут знать. Может, даже Джаспер, но он был слишком юным, когда божества еще жили, так что насчет него я не уверен.

Не успела я потребовать, чтобы немедленно разыскали Джаспера, как он продолжил:

— И я даже не знаю, будет ли тебе и дальше требоваться кровь.

О боги.

— Я об этом даже не думала.

Мое заново запущенное сердце чуть было не отказало. Вампирам нужна кровь — смертных или атлантианцев — почти каждый день, а то время как атлантианцы могут не кормиться неделями. Насчет божеств и богов я не знала, даже не была уверена, нужна ли им кровь вообще. Об этом никто не упоминал, и я о таком даже не думала.

— А божествам и богам нужна кровь?

— Не думаю, — ответил Кастил. — Но божества строго охраняли все, что касалось их слабостей и потребностей. А боги — еще строже. Поэтому такое возможно.

Была готова поспорить, что его мать знает. Но даже если им требовалась кровь, это не имело значения. Я не богиня и не божество.

— Даже не знаю, могу ли думать об этом прямо сейчас. Не потому что это кажется мне отвратительным или чем-то…

— Знаю. Это просто другое, и тоже накладывается на все остальное. Но мы будем вместе разбираться. — Он убрал с моего лица прядь волос. — Итак, Поппи, я не знаю, бессмертная ты или нет. Нам придется решать этот вопрос день за днем.

Бессмертная.

Жить тысячи и тысячи лет? Я не могла это осмыслить. Не могла постичь это, когда была Девой и считала, что мне предстоит пройти через Вознесение. Тогда меня пугала мысль о том, чтобы жить сотни лет. Во многом потому, насколько холодны и недосягаемы Вознесшиеся. Конечно, атлантианцы и вольвены не такие, но все равно мне столько всего требовалось осознать.

И если окажется, что я бессмертная, то Кастил — не бессмертный, хотя и может прожить в сотню раз больше, чем смертный, прежде чем начнет стареть. Но все же начнет. В конце концов он умрет. А если я… что-то другое, я не умру.

Я прервала неуместную панику — буду ужасаться в другой день, когда точно узнаю, что бессмертная.

Я кивнула, чувствуя, что во мне возобладала логика.

— Ладно. — Я сделала медленный и приятно глубокий вдох. — Будем решать день за днем.

Вдруг мне кое-что пришло в голову, и я перевела взгляд на Киерана.

— А вот сейчас ты обрадуешься. У меня есть вопрос.

— Я просто в восторге.

Только свет в его глазах сказал мне, как он рад тому, что я жива и способна задавать вопросы.

— Если вольвены были связаны с божествами, то почему они их не защищали во время войны? — спросила я.

— Многие защищали, и многие при этом погибли, — ответил Киеран, и мои плечи напряглись. — Однако не все божества погибли. Несколько остались после войны — те, кого власть не интересовала. Вольвены защищали их очень рьяно, но после войны был тяжелый период, когда между вольвенами и атлантианцами возникла напряженность. Согласно нашей истории, с этим разбирался предок твоего мужа.

— Что? — Я посмотрела на Кастила.

— Да. Это был Элиан Да’Нир. Он призвал бога, чтобы помочь уладить проблемы.

— И бог ответил?

— Это был сам Никтос вместе с Теоном и Лейлой, богом согласия и войны и богиней мира и возмездия.

Я понимала, что вытаращила глаза после этих слов.

— Они говорили с вольвенами. Понятия не имею, о чем, и даже не знаю, известно ли это ныне живущим вольвенам, но после этой встречи возникла первая связь между вольвеном и атлантианцем — и все уладилось.

— И первым связался твой предок?

Кастил с ухмылкой кивнул.

— Да, он.

— Ого. — Я заморгала. — Хотелось бы мне знать, о чем они говорили.

— Мне тоже. — Он поймал мой взгляд и, пристально глядя на меня, снова улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. — Поппи.

— Что?

Неужели я начала светиться? Я посмотрела на свою кожу — она выглядела нормальной.

— Ты не монстр, — сказал он, и приятный, глубокий вдох застрял в моем горле. — Не сегодня. Не завтра. И даже не через вечность, если дело в этом.

Я улыбнулась его словам, и на сердце потеплело. Знала, что он в это верит. Чувствовала его искренность, но также понимала, что Аластир не лгал, когда рассказывал о божествах. Он говорил правду — неважно, поведал ли он реальную историю или лишь ту, в которую верил. Тем не менее среди ныне живущих были и другие, кто видел божеств собственными глазами и кто мог знать, на самом ли деле божества стали слишком старыми и ожесточенными, или же причина их дурного характера кроется в чем-то другом.

Родители Кастила должны знать.

— Понимаю, что сменить эту тему будет трудно, — начал Киеран, и мне почему-то захотелось рассмеяться от сухости его тона.

— Нет, я хочу ее сменить, — сказала я, убирая назад волосы, опять упавшие на лицо. — Мне это необходимо, иначе моя голова взорвется.

На лице Киерана появилась кривая усмешка.

— Мы бы этого не хотели. Будет слишком грязно, а у нас закончились чистые полотенца.

Я беспечно рассмеялась. Его светлые глаза потеплели.

— Янсен упоминал еще сообщников? — спросил он. — Кас принуждением заставил Аластира рассказать все, что ему известно, но либо он в самом деле не знает, кто еще причастен, либо его сообщники слишком умны и позаботились, чтобы остаться неизвестными.

— Словно предполагали, что к кому-то из них применят принуждение? — добавила я, и они кивнули. Разумно.

Поджав губы, я перебрала в памяти все разговоры с Янсеном и Аластиром.

— Нет. Они не назвали ни одного имени, но оба говорили так, словно они… состоят в какой-то организации. Не знаю. Кажется, Аластир упоминал братство, и я видела только мужчин, если не считать людей, которые встретили меня в Покоях. По крайней мере, насколько я могу судить. Не знаю, на самом ли деле они состоят в братстве или их вовлекли в это обманным путем. Но знаю, что Аластир, должно быть, сотрудничал с Вознесшимися. Он намекнул, будто они знали, на что я способна, и планировали использовать меня против Атлантии.

Я рассказывала, как, по мнению Аластира, поступили бы Вознесшиеся, а в памяти постоянно всплывала герцогиня.

— Он решил, что Вознесшиеся убьют меня, когда я на них нападу, но у него был и запасной план. Я не поняла этого, когда он сказал, что я больше никогда не буду свободна. Должно быть, он отдал приказ убить меня, если план с Вознесшимися провалится. Он сказал, что предпочтет войну среди своего народа, чем…

— Проклятый идиот! — прорычал Кастил, поднимаясь с кровати. — А я собирался в Покоях поверить Аластиру. Думал, что он не настолько глуп.

— Вряд ли кто-нибудь считал его способным на такое, — сказал Киеран. — Зайти настолько далеко, чтобы предать тебя, предать твоих родителей. Убить Беккета. Это не тот человек, которого я знал.

Кастил опять выругался, запустив руку в волосы. Мои плечи придавило печалью. Я не могла не представлять Беккета в облике вольвена — как он вилял хвостом и подпрыгивал, когда мы приехали в Предел Спессы. Гнев смешался с горем.

— Мне жаль.

Кастил повернулся ко мне.

— За что ты извиняешься?

— За то, что ты уважал и любил Аластира. Понимаю, как тебя это расстроило.

— Расстроило, но дело не в этом. — Он склонил голову набок. — Это не первое предательство со стороны тех, в ком течет его кровь.

Мою грудь пронзила боль, хотя он и закрыл свои эмоции.

— И мне жаль еще больше, потому что ты последние несколько десятков лет оберегал его от правды.

На скулах Кастила заходили желваки. Минуло томительное мгновение, прежде чем Киеран произнес:

— Полагаю, Аластир любит твою семью, но на первом месте у него стоит преданность королевству. Потом — родителям Кастила, а затем самому Кастилу и Малику. Я могу найти лишь одну причину, почему он ввязался в это, — он узнал, что ты стоишь превыше всех, и понимал, что это значит для Атлантии и короны.

Я не рассказывала им об участии Аластира в моей судьбе, и вряд ли они могли вытянуть из него это даже с помощью принуждения. У меня внутри все сжалось, а в центре груди загудело.

— Да, это потому что он знал.

Оба уставились на меня.

— Когда Жаждущие напали на постоялый двор, он был с нами. Он пришел помочь моим родителям уехать в Атлантию. — Я покачала головой. — Они доверяли ему. Рассказали, на что я способна, и он понял, что это означает. Как он сказал, мои родители знали, что творят Вознесшиеся, а моя мама была… прислужницей.

Я подняла взгляд на Кастила — он застыл.

— Я забыла про прислужниц, но когда он их упомянул, вспомнила, что часто видела рядом с королевой Илеаной этих женщин в черном. Не знаю, настоящие ли это воспоминания.

Кастил сжал губы.

— Прислужницы существуют на самом деле. Это личная гвардия и войско Кровавой королевы, — сказал он, и я вздрогнула. — Не знаю, была ли твоя мать одной из них. Не понимаю, как она могла быть прислужницей, если, как ты говорила, она не умела защитить себя. А те женщины были обучены всем известным способам нести смерть.

— Не знаю, — призналась я. — Я не видела, чтобы она сражалась, но… — Я вспомнила, что той ночью у нее было что-то в руках. — Не уверена. Однако Аластир сказал, что не убивал их. Что Жаждущих привело что-то другое. Он сказал, что это сделал Темный. Не ты, а кто-то другой.

— Это звучит как полная чепуха, — пробормотал Киеран. — А еще ему, похоже, очень повезло, что появились Жаждущие и сделали за него всю грязную работу.

Я согласилась, но на краю сознания по-прежнему что-то маячило. Неясное, как дым. Когда пыталась это ухватить, оно ускользало сквозь пальцы.

Я вздохнула.

— Многое в его отношении ко мне было притворством.

Это причиняло боль, потому что Аластир… он немного напоминал мне Виктера.

— Он не раз подходил ко мне, предлагая помощь в побеге. Говорил, что не хочет принимать участие в принуждении меня к браку. Я думала, это означает, что он хороший человек.

— Поначалу это могло предлагаться от чистого сердца, — заметил Киеран. — Кто знает.

— А потом у него появились скрытые мотивы? — Я взглянула на Кастила. — Тебе не казалось странным, что он хотел женить тебя на своей внучатой племяннице?

— Не только он, но и мой отец тоже.

— А он советник твоего отца, — напомнила я. — Мне это его желание кажется странным после того, как ты был помолвлен с его дочерью. Может, в этом нет ничего необычного, ведь прошло столько лет, но… для меня это дико.

— Это странно, но ничего из ряда вон выходящего. — Кастил задумчиво прищурился. — Могу припомнить несколько примеров, когда спустя годы вдовцы и вдовы вступали в брак с сестрами или братьями почивших супругов.

Я этого не понимала. Не потому что осуждала попавших в такую ситуацию, а потому что этих людей может задевать то, что они стали заменой.

— Он получил бы больше контроля над короной, если бы ты женился на ком-то, на кого он имеет влияние. Твоя женитьба на мне поставила его перед риском потерять влияние на Атлантию, и он знал правду о том, кто я. Я ни мгновения не думала, что его мотивы полностью связаны с защитой Атлантии. Я полагала, он хотел сохранить контроль, и ради этого устроил государственный переворот. Я сказала ему об этом.

На лицо Кастила медленно легла тень улыбки.

— В самом деле?

— Да. — Я слегка усмехнулась. — Он принял это не слишком радостно и очень возражал.

— Слишком возражал? — уточнил Киеран.

Я кивнула.

— Думаю, он верил, что поступает правильно, но я считаю, он хотел сохранить влияние и хотел мести.

— Это имеет смысл, — сказал Кастил. — Мой отец хочет возмездия, как и Аластир. Малик был бы против войны, и я тоже против, как ему известно. И моего отца, и Аластира впечатлило то, что сделано в Пределе Спессы.

— Но Аластир считает, что этого недостаточно, — заметила я, вспомнив его ответ. — Он сказал, что и для твоего отца этого недостаточно.

— Было недостаточно, — признал Кастил. — И Аластир не поддерживал мой план торговаться. Он хочет от Солиса крови. И мой отец тоже. Аластир считает, что мой брат окончательно потерян.

Он сложил руки на груди, и я ощутила острый укол страдания. Я потянулась к нему, чтобы убрать боль, но заставила себя остановиться. Он однажды просил меня так не делать. Я сцепила руки в замок, а Кастил продолжил:

— И, возможно, он думал, что если Джианна станет моей невестой, он сможет удержать влияние.

Джианна.

Я не знала, что думать о вольвенке, которую никогда не встречала и не видела, насколько мне известно. Кастил никогда не собирался на ней жениться, и, по его словам, она тоже не проявляла к нему никакого интереса. Нельзя винить ее в том, чего хотели отец Кастила и Аластир, твердила я себе. Аластир вообще о ней не говорил.

— Какими бы ни были его мотивы, — произнес Киеран, — сейчас они не имеют никакого значения.

И я так думала. Потому что Кастил нашел его, а это значило, что вольвена больше нет в живых.

Кастил вышел вперед и опустился передо мной на колени. Он взял меня за руки, и я уставилась на него, чувствуя его гнев на самого себя и свою семью. Но этот гнев пересиливали негодование на то, что сделали со мной, и его беспокойство.

— Мне так жаль, что тебе пришлось узнать правду таким способом. — Он взял мои руки в свои. — Представить не могу, что ты должна чувствовать.

— Я хотела его убить, — призналась я.

Он опустил голову и поцеловал мои руки.

— Что ж, принцесса, помнишь, я сказал, что дам тебе все, что пожелаешь?

— Да?

Он опять улыбнулся, на этот раз его улыбка обещала кровь.

— Аластир еще жив.

— Что? — прошептала я.

— Мы посадили его под замок перед тем, как отправились в Пустоши, — сказал Киеран. — Мы решили, что лучше держать его живым на случай, если не успеем к тебе вовремя.

Кастил встретил мой взгляд.

— Он твой, Поппи.

* * *

Я узнала, что мы поедем через Скотос без остановок. Как сказал Киеран, мы перевалим через горы до наступления ночи, потому что уже находимся недалеко от них. Я была рада это услышать, потому что не горела желанием провести еще одну ночь в горах в тумане. Меня все еще преследовало воспоминание, как я в прошлый раз чуть не шагнула в пропасть, и сейчас очень не хотелось это повторять.

Киеран ушел, чтобы подготовить к отъезду вольвенов и атлантианцев, которые остались. В моих мыслях по-прежнему царила полная неразбериха, я пыталась осмыслить все, что узнала. Однако о трех вещах старалась не думать, пока ходила в небольшую уборную, а затем возвращалась в скудно обставленную комнату.

Бессмертие и все с ним связанное. Как ни удивительно, не думать о нем было нетрудно, потому что я чувствовала себя так же, как и до того, как мне в грудь попал болт. И вряд ли изменилась внешне. В уборной не было зеркала, но Кастил ничего не сказал по поводу моей внешности. Я чувствовала себя собой.

Я не позволила себе думать о том, что могу быть королевой. Хвала богам, ни Киеран, ни Кастил об этом не говорили. Иначе я бы, наверное, забилась в угол.

И, наконец, была третья тема, не думать о которой у меня не получалось. В голове каждую пару секунд всплывало напоминание о том, кто, по утверждению Аластира, приходится мне родней. Я наблюдала, как Кастил натягивает плотную тунику. Знал ли он? Рассказал ли ему об этом Аластир, попав в плен? Может, и нет. Мне не нужно было ничего говорить. Если Кастил не знал, то, возможно, это к лучшему. Что он почувствует, узнав, что женился на потомке короля, который чуть не уничтожил Атлантию? А его мать? У меня забурлило в животе. Что подумает она?

Или она уже знала? Не потому ли спрашивала Кастила, кого он привез домой? Король Валин сражался рядом с ним, но это не значит, что он не знал. Аластир прибыл до нас, и даже если родители Кастила ни к чему не причастны, они все равно могли знать, чья я родственница.

И его отец… Я вспомнила, как он кричал Кастилу остановиться, не давать мне кровь. Его отец знал, что собирается сделать Кастил, и, боги, Малек сделал то же самое сотни лет назад, в отчаянии превратив свою любовницу Избет в первого вампира.

История трагически повторилась, за исключением того, что я вампиром не стала.

Но король Валин этого не знал.

— Где твой отец? — спросила я, беря сапог из найденной Джаспером пары.

— Эмиль и еще несколько моих людей проводили его обратно в Атлантию. Сейчас его держат под присмотром.

Я подняла голову от сапога.

— Думаешь, это необходимо? Держать его под присмотром?

Кастил кивнул, вставляя в ножны меч.

— Скорее всего он считает, что я обратил тебя в вампира, — повторил он мои недавние мысли. — Если мы просто отправим его в Атлантию, он немедленно вернется сюда.

— Зачем?

Я натянула мягкий кожаный сапог. Туговато в голени, но сойдет.

— Отрезать мне голову? — спросила я полушутя.

— Если он попробует, то умрет, — заявил Кастил.

Я застыла.

— Кастил…

— Знаю, это звучит сурово. — Он поднял с пола второй сапог и принес мне. Я сидела на краешке деревянного кресла. — Но даже если бы ты стала охваченной жаждой крови Вознесшейся и пыталась разорвать горло каждому поблизости, я бы все равно уничтожил любого, кто замыслит причинить тебе вред.

Я уставилась на него. Мое сердце на миг остановилось и потом тяжело забилось.

— Не знаю, стоит ли мне волноваться или чувствовать себя польщенной.

— Чувствуй себя польщенной. — Он опустился на колени с сапогом в руках. — И скажи спасибо, что до этого не дойдет. Когда он увидит тебя, то поймет, что ты не вознеслась — по крайней мере не в вампира.

А во что? Я надеялась, что он или еще кто-нибудь сможет ответить.

— Я сама могу обуться.

— Знаю. Но тогда я буду чувствовать себя бесполезным. Пожалуйста, позволь мне быть полезным.

— Только потому что ты сказал «пожалуйста», — проговорила я, поднимая ногу.

Он быстро усмехнулся.

— Как ты себя чувствуешь? Честно? Я имею в виду не только физически.

Я замерла, пока он просовывал мою ногу в голенище.

— Я… в порядке, — сказала я, глядя на темные локоны его склоненной головы. — Мне только немного странно, потому что… чувствую себя такой же. Не ощущаю никаких перемен. Хочу сказать, может, и правда ничего не изменилось? Может, ты исцелил меня…

— Я не просто исцелил тебя, Поппи. — Он посмотрел на меня, натягивая сапог. — Твое сердце остановилось. Если бы я промешкал секунду или две, ты бы ушла.

Он удерживал мой взгляд, и у меня оборвалось сердце.

— Ты не ощущаешься такой же, как раньше.

Я схватилась за край сидения.

— Я на самом деле не понимаю, что это значит. Чувствую себя той же самой.

— Трудно объяснить, это как сочетание запаха и инстинкта. — Он положил руки на мои колени. — Когда я прикасаюсь к тебе, я узнаю ощущение твоей кожи. Ты по-прежнему Поппи, но не чувствую в твоих венах смертной крови, и ты больше не ощущаешься прежней на инстинктивном уровне.

— О, — прошептала я.

Мгновение он пристально смотрел на меня.

— Это все, что ты можешь сказать в ответ?

— Это все, что я сейчас могу придумать.

Он заглянул мне в глаза и кивнул.

— Я даже представить не могу все, что, должно быть, проносится сейчас в твоем уме.

Я издала сухой смешок.

— Очень многое. Кое-что из этого я могу отложить на будущее, чтобы пугаться потом. Но…

— Что? — негромко подбодрил Кастил.

Я открыла рот и закрыла. Потом попыталась еще раз. В душе я хотела по-прежнему умалчивать, не говорить о короле Малеке, но я… не желала, чтобы между нами оставались недосказанности. Не после того, что произошло. Не после того, как он рисковал ради меня. И мы так близко подошли к тому, чтобы потерять друг друга.

И даже если то, что скажу, его шокирует, я не думала, что это вобьет между нами клин. Мы… вместе. Мы для этого слишком сильны.

Я крепче вцепилась в край кресла.

— Когда ты беседовал с Аластиром, он тебе что-нибудь говорил обо мне? Кроме того, что я представляю опасность для Атлантии — это, я уверена, он не забыл упомянуть.

— Кое-что сказал. Но у нас было мало времени, а я был не в том настроении, чтобы выслушивать что-то кроме того, где тебя найти. — Он сжал мои колени. — И что же?

Я тяжело сглотнула.

— Он сказал, что я происхожу от Никтоса, и… и что я также происхожу от короля Малека.

Кастил смотрел на меня, но никакой волны потрясения и ужаса от него не последовало.

— Он и мне это сказал.

— Сказал?

Кастил кивнул, и я спросила:

— И это тебя не беспокоит?

Он сдвинул брови.

— А почему это должно меня беспокоить?

— Почему? — несколько озадаченно повторила я. — Он же создал первого вампира. Он изменял твоей матери…

— Да, он все это сделал. Но не ты. — Он отпустил мои колени и, накрыв мои руки ладонями, медленно расцепил мои пальцы. — Мы даже не знаем, правда ли это.

— Он сказал, что способности Малека были очень похожи на мои — что он мог исцелять прикосновением и причинять вред людям, даже до них не дотрагиваясь.

— Я никогда об этом не слышал. — Кастил переплел пальцы с моими.

— Аластир сказал, что лишь немногие знали, на что он способен. Что твои родители знали.

— Тогда нам нужно, чтобы они это подтвердили.

Я напряглась.

— Твоя мать…

— Моя мать не будет держать на тебя зла за то, кто был твоим предком, — перебил он. — Может, ее это шокирует. Может, даже заставит думать о вещах, которые она старалась забыть, но она не станет возлагать на тебя ответственность за то, что натворил твой дальний родственник.

Я так сильно хотела в это верить. Наверное, он прав. Он знает свою мать, но в моей голове вертелось воспоминание о том, как она уставилась на меня, впервые увидев, и что сказала. Это был не просто шок.

— Почему ты ничего об этом не говорил?

— Потому что я честно не думал, что это имеет значение.

Искренность его слов была на вкус как ваниль.

— Я понятия не имел, говорил ли он об этом тебе, и правда ли это. Если честно, для меня это не имеет смысла. Насколько я могу судить, это не объясняет твои способности и их силу. Одно то, что у вас схожий дар, не означает, что ты происходишь от Малека.

Он поднялся, снял меня с кресла и заключил в кольцо объятий.

— Но даже если ты происходишь из его рода, это не имеет значения. Это не меняет тебя. — Он смотрел на меня, и его глаза горели как янтарь. — Ты в самом деле думаешь, что это может меня беспокоить?

— Я не думала, что это встанет между нами, — призналась я. — Просто… Не хочу быть его родственницей. Не хочу доставлять твоей матери еще больше неудобств, чем уже доставила и доставлю.

— Я могу это понять, но знаешь что? — Он прижался лбом к моему лбу. — Меня не волнует, что она почувствует. Я беспокоюсь о тебе — обо всем, что случилось с тобой. Ты проявила столько силы. На тебя напали, тебя взяли в плен, а потом ты чуть не рассталась с жизнью.

Он приложил ладонь к моей щеке.

— Я понятия не имею, почему ты не вознеслась, или же вознеслась, а мы просто еще не знаем, во что. И, вдобавок ко всему, на тебя обрушивается одно потрясение за другим: сначала правда о Вознесшихся, страх за брата и Тони, а теперь открытие, что в тебе течет кровь бога.

— Что ж, после того, как ты все это перечислил, мне нужно сесть.

Он поцеловал меня в нос.

— Не нужно. Ты стоишь. Ты с этим справляешься, и будь я проклят, если сейчас тобой не восхищаюсь. Но также знаю, что ничего из этого тебя не ошеломило, и это меня беспокоит. Ты твердишь, что с тобой все в порядке, каждый раз, когда спрашиваю, а я знаю, что это не может быть правдой.

— Со мной все в порядке.

В общем. Я прижалась щекой к его груди. Мне нужно быть в порядке, потому что ничего из случившегося с того момента, как я ступила в Покои Никтоса, не отменяет того, что нам нужно найти брата Кастила и моего…

Йена.

Я дернулась назад.

— О боги. Я об этом даже не подумала.

Во мне вспыхнула надежда, расслабив напряженные мышцы.

— Если я не стала вампиром, это означает, что и Йен мог не стать. Может, он как и я. Стал тем, что и я. Может, он не такой, как они.

Настороженность эхом отозвалась в Кастиле.

— Это возможно, Поппи, — начал он нерешительно. — Но его видят только по ночам. И он женат на Вознесшейся.

То, что он не договорил, повисло в пыльном воздухе охотничьей хижины. Либо Йен мне не родной брат, либо наш общий родитель не тот, кровь которого несет итер. Я не знала. Но одно то, что Кастил не видел Йена днем, или то, что Йен женат на Вознесшейся, не означало, что он тоже вознесся. Надежда, которую я теперь питала, была не такой хрупкой и наивной, как неделю назад, и за нее можно ухватиться.

И я ухватилась.

* * *

Когда мы вышли на крыльцо, Кастил позаботился, чтобы я не выскочила на солнце позднего утра. Киеран ждал нас, стоя между массивным вороным конем — Сетти — и коричневым. Сетти негромко заржал и тряхнул блестящей черной гривой. Кастил заставил меня замедлить шаг и выйти на солнце постепенно.

Ничего не случилось, кроме приятного ощущения тепла на лице.

Я приласкала Сетти. Почесывая его за ухом, я осматривала деревья вокруг хижины. Среди низко опущенных сучковатых ветвей время от времени мелькало что-то серебристое, белое или черное. Землю усеивали коричневые скрученные листья и более яркие зеленые. Как будто листву стряхнуло резкое похолодание. Но мы же в предгорьях Скотос, я видела окутанные туманом пики. Разве местные растения не привыкли к холоду?

Пока Кастил заканчивал привязывать седельные сумки, я взялась за седло и вскочила на Сетти. Усевшись, увидела, что на меня пялятся не только Киеран с Кастилом, но и темнокожий атлантианец. Нейлл вышел из-за хижины. Все трое уставились на меня так, будто я сделала обратное сальто на лошадиной спине.

— Что такое? — спросила я, трогая спутанные волосы.

В хижине не оказалось расчески, и, наверное, вид у меня был такой, словно я побывала под мощным вентилятором.

Нейлл вскинул брови и медленно заморгал.

— Это было… впечатляюще.

Я нахмурилась.

— А что было?

— Ты только что вскочила на Сетти, — сказал Кастил.

— И что? — Уголки моих губ опустились.

— Ты не воспользовалась стременами, — пояснил Киеран, а Нейлл тем временем взобрался на стоящего рядом с ним коня.

— Что? — Я нахмурилась сильнее. — Ты уверен?

Я должна была это сделать. Мне никак не залезть на Сетти без посторонней помощи или без того, чтобы поставить ногу в стремя. Конь был слишком высок, а я не достаточно сильной, чтобы совершить такой трюк без хорошего разбега.

И даже с разбегом меня ждал бы грандиозный провал.

— Точно не воспользовалась, — подтвердил Нейлл.

Он смотрел на меня с легким удивлением, которое, как я решила, больше относилось к тому, что я не стала вампиром.

— Давай. — Кастил поднял руки и пошевелил пальцами. — Слезь на минутку.

— Я только что залезла.

— Знаю, но это всего на минуту. — Он опять покрутил пальцами. — Я хочу кое-что проверить.

Я со вздохом взяла его за руки и позволила снять меня с Сетти, который наблюдал с любопытством. Я надеялась, что они не ждут, чтобы я снова вскакивала на коня под их внимательными взглядами.

— Что?

Кастил выпустил мои руки и шагнул назад.

— Ударь меня. Сильно. Как будто всерьез.

Я наморщила лоб.

— С чего бы мне тебя бить?

Нейлл скрестил руки на луке седла.

— Хороший вопрос.

— Ударь меня, — настаивал Кастил.

— Я не хочу тебя бить.

— Это впервые, — ответил он, и его глаза сверкнули в солнечном свете.

— Прямо сейчас я не хочу тебя бить, — уточнила я.

Мгновение Кастил молчал, затем повернулся к Киерану с Нейллом.

— Я вам когда-нибудь рассказывал, как обнаружил Поппи, когда она стояла на карнизе за окном, прижимая к груди книгу?

Я сощурилась, а Нейлл сказал:

— Нет, но у меня куча вопросов.

— Кас, — начала я.

Он изобразил на лице предупреждающую улыбку.

— Она держала эту книгу — свою любимую. Она даже взяла ее с собой, когда мы покидали Масадонию.

— Я не брала, — заявила я.

— Она смутилась, — продолжал он, — потому что это книга о сексе. И не просто о сексе. В ней полно всяких непристойных и неслыханных…

Я бросилась вперед и двинула ему в живот.

— Проклятье. — Кастил со стоном согнулся, а Нейлл присвистнул. — Боги.

Я скрестила на груди руки.

— Теперь доволен?

— Ага, — судорожно вдохнул он. — Буду, когда восстановлю дыхание.

Я закатила глаза.

— Проклятье. — Кастил посмотрел на меня, слегка округлив глаза. — Ты… сильная.

— Я же тебе говорил, — заметил Киеран. — Говорил, что она сильная.

Я вспомнила, как Киеран сказал об этом Кастилу после того, как я попыталась его съесть. У меня внутри все упало. Я уронила руки, и они повисли по бокам.

— Ты думаешь, я стала сильнее?

— Думаю? — рассмеялся Кастил. — Знаю. У тебя всегда была тяжелая рука, но сейчас дело не в этом.

— На самом деле я ударила тебя не со всей силы, — сказала я.

Он воззрился на меня.

— Ну надо же.

— Не проси бить тебя еще раз. Я не буду.

На его лице медленно расплылась улыбка, и я ощутила на языке… вкус пряных специй.

— С тобой что-то неладно, — пробормотала я.

На его правой щеке появилась ямочка, и я отвернулась от него. Через секунду он очутился возле меня, целуя уголок моих губ.

— Мне это нравится, — сказал он, кладя руки мне на бедра. — Сильно.

Я покраснела до корней волос и, ничего не ответив, схватилась за седло. На этот раз Кастил поднял меня сам, в чем я, наверное, не нуждалась. Он уселся за моей спиной и взял поводья. Я не знала, что думать о том, будто стала сильнее. В голове больше не осталось места. Поэтому я добавила это в список того, о чем подумаю потом, и повернулась к Нейллу.

— Спасибо.

Он смотрел на меня, наморщив лоб.

— За что?

— За то, что помог Кастилу в Айрелоне. За помощь мне.

Он с ухмылкой перевел взгляд с Кастила на меня и покачал головой.

— Не за что, Пенеллаф.

— Можешь звать меня Поппи.

Я подумала, что могу считать друзьями всех, кто нам помогал. И не важно, делали ли они это из преданности Кастилу. Для меня это не имело значения.

Его ухмылка превратилась в потрясающую улыбку.

— Не за что, Поппи.

Кастил направил Сетти в лес.

Чувствуя, что мои щеки опять вспыхнули, я огляделась.

— А где Делано и Джаспер? И остальные?

— Они вокруг нас, — ответил Кастил, подгоняя Сетти.

— У них нет лошадей? — Нахмурившись, я взглянула на Киерана. — А где твоя лошадь?

Он покачал головой.

— Путешествие через Скотос будет быстрым и изнурительным. В облике вольвенов мы потратим меньше энергии. Кроме того, так мы покрываем большее расстояние.

Что? Я этого не знала. Киеран прошел вперед. Добравшись до деревьев, он схватился за подол туники. Я обнаружила, что он уже босиком. Он стянул тунику через голову и отшвырнул. При этом на спине обозначились выпуклые мышцы, а руки напряглись.

— Что за расточительство, — пробормотала я, наблюдая за тем, как черная туника пролетела по воздуху и медленно упала на землю. Через несколько секунд к ней присоединились и штаны.

Нейлл вздохнул и пустил лошадь вперед. Наклонившись набок в седле, он вытянул руку и подобрал брошенную одежду.

— Надо было просто оставить это здесь, чтобы ты вернулся в королевство с голой задницей.

Я заметила, как Киеран поднял руку и отставил средний палец. Я велела себе не смотреть, но знала, что сейчас он начнет превращаться, а это совершенно завораживающий процесс. Я не смогла удержаться и взглянула, стараясь держать взгляд повыше.

Не помогло.

Киеран наклонился вперед, и на мгновение я увидела больше, чем следовало. Затем он изменился. Кожа истончилась и потемнела, кости затрещали и вытянулись, а затем снова срослись. На спине пробился палевого цвета мех, покрывший мускулы, которые стали толще и крупнее. Лапы упали на землю, потревожив листву и грязь. Секунды. Всего несколько секунд — и Киеран бежал впереди нас в облике вольвена.

— Не думаю, что когда-нибудь привыкну к такому зрелищу, — прошептала я.

— К чему именно? — спросил Кастил. — К тому, как Киеран обращается, или как раздевается?

Нейлл фыркнул, выпрямляясь в седле, и засунул одежду Киерана в сумку.

— И к тому, и к другому, — призналась я.

Мы вступили в лес, и я подняла взгляд на деревья. Их вершины были деформированы, ветви загнуты вниз, словно по деревьям прошлась гигантская рука, пытаясь придавить их к земле.

— Эти деревья всегда такие?

— Были такими, когда мы приехали в хижину, — ответил Кастил, обвивая рукой мою талию. Под копытами Сетти хрустели листья и тонкие веточки. — Но раньше они никогда такими не были.

— Что с ними случилось?

— Должно быть, тут прошла сильная буря.

Я глянула на Нейлла — он тоже смотрел вверх. Насколько мы могли видеть, деревья повсюду были согнуты и искорежены.

Какая буря могла такое сотворить? Сбитая с толку, я ехала молча. Вскоре мы добрались до тумана, скрывающего горы. Он был густым и белым, как молоко. Хотя знала, что он мне не навредит, все равно напряглась, когда Киеран прыгнул в него. Тут я заметила других вольвенов. Они мелькали в жутком лесу вокруг нас и нерешительно входили в туман. Я разглядела Джаспера и Делано — они приблизились к нам и нашим лошадям. Клочья тумана клубились вокруг их лап и тел.

Делано поднял голову, пробираясь между лошадью Нейлла и Сетти, и посмотрел на меня. Я неуклюже помахала ему, вспоминая, как исчезал в тумане Беккет, когда я впервые переходила Скотос.

Но то был не Беккет.

С тяжелым сердцем повернулась вперед, приготовившись войти в непроницаемую пустоту. Прищурилась. Туман казался не таким густым, как я помнила. Или это потому, что он двигался, клубился и рассеивался.

— Что-то изменилось, — заметил Кастил, крепче сжав руку на моей талии.

Когда мы вступили в туман, он разошелся и открыл для нас чистую дорогу. Я развернулась и посмотрела назад. Там туман сошелся снова, уплотнившись в густую, непроницаемую массу. Оглядевшись, заметила впереди нескольких вольвенов, их мех блестел на солнце.

Предвкушая потрясающее зрелище золотых деревьев Эйос, я подняла голову, как только туман рассеялся.

— Боги мои, — прошептал Нейлл.

Кастил застыл за моей спиной, а Сетти замедлил шаг и нервно замотал головой. Вольвены впереди нас тоже остановились и задрали головы. Их тела напряглись. По моей коже пробежали мурашки. Я разомкнула губы.

Красное.

Алая листва блестела в солнечном свете как миллионы озер крови.

Все золотые деревья Эйос стали кровавыми деревьями.