Из крови и пепла

Дженнифер Ли Арментроут, 2020

Дева… Жизнь Поппи никогда ей не принадлежала – она была избрана для особой миссии еще при рождении. Жизнь Девы – это одиночество. Она неприкасаема. На нее не смотрят. С ней не говорят. Удовольствие для нее – под запретом. В ожидании своего Восхождения Поппи борется со злом, которое погубило ее семью, а не ждет милости от богов, хотя у нее никогда и не было выбора. Долг… Будущее всего королевства зависит от Поппи, но сама она не знает, чего хочет на самом деле. Потому что у Дев есть сердце. И душа. И желание. Поэтому, когда златоглазый гвардеец Хоук удостаивается чести быть связанным с ней, Поппи понимает, что долг и судьба для нее теперь неразрывно связаны с желанием и жаждой. Хоук разжигает ее злость, заставляет сомневаться во всем, во что она верит, и дразнит запретными плодами. Королевство… Покинутое богами, но внушающее страх смертным, павшее королевство возрождается снова, намереваясь забрать то, что принадлежит ему по праву, с помощью насилия и жестокости. Чем ближе час расплаты, тем сильнее размывается граница между запретным и правильным. И когда пропитанные кровью нити, которые держат мир Поппи, начнут рваться, она рискует потерять не только свое сердце и благословение богов, но и свою жизнь.

Глава 9

Я пригибалась и вертелась, кожа взмокла от пота, толстая коса хлестала по бокам. Я вскинула ногу, и моя босая ступня встретилась с подбородком Виктера. Застигнутый врасплох, он качнулся в сторону, а я пронеслась мимо него. Он начал было отбиваться, но вдруг замер и опустил взгляд на кинжал, который я держала у его горла.

Уголки его губ опустились.

— Я выиграла, — улыбнулась я.

— Победа не главное, Поппи.

— Нет?

Я опустила кинжал и отступила назад.

— Главное — выжить.

— Разве это не победа?

Бросив на меня косой взгляд, он провел рукой по лбу.

— Что бы ты себе ни думала, это вовсе не игра.

— Знаю.

Я убрала кинжал в ножны на бедре. Одетая в плотные лосины и старую тунику Виктера, я прошла по каменному полу к старому деревянному столу, взяла стакан воды и сделала долгий глоток. Я была бы счастлива, если бы могла ходить в такой одежде весь день. Каждый день.

— Но если бы это была игра, то я бы выиграла.

— Поппи, ты взяла верх всего дважды.

— Да, но оба раза я бы перерезала тебе горло. Ты взял верх трижды, но не смог причинить особого вреда, кроме поверхностных ран.

— Поверхностных ран? — Он издал короткий смешок. — Только ты можешь счесть выпотрошенные внутренности поверхностной раной. Ты не умеешь проигрывать.

— Так это все же игра?

Он фыркнул.

Широко улыбаясь, я пожала плечами. В солнечных лучах, льющихся из открытых окон, танцевали пылинки. Стекло давно сняли, поэтому здесь все время сквозило, зимой было очень холодно, а летом — невыносимо жарко. Зато к нам сюда никто никогда не совался, а перепады температуры вполне можно стерпеть.

Это было утро следующего дня после похорон Рилана. Для замка еще несусветная рань. Почти все обитатели замка придерживались расписания Вознесшихся, и слуги, как и герцог с герцогиней, считали, что я еще в постели. Только Тони знала, где я. Не знал даже Рилан, так как по утрам у меня всегда дежурил Виктер.

— Как твоя голова? — поинтересовался он.

— Хорошо.

Он выгнул светлую бровь.

— Не обманываешь?

У меня на виске остался только слабый синевато-пурпурный синяк. Покраснение вокруг рта прошло. Был еще неглубокий порез внутри щеки, который изредка кровил, но в остальном со мной все в порядке. Наверное, пожелание Виктера не переживать и вчерашний отдых пошли мне на пользу.

После похорон Рилана я провела день в своих покоях, читая книгу, которую принесла Тони. Это была история двух несчастных влюбленных, предназначенных друг другу судьбой. Книга была из категории Запрещено-Читать-Пенеллаф, куда входило почти всё, за исключением учебной литературы и учений богов. Вчера вечером я дочитала роман и стала думать, принесет ли Тони еще книг. Сомнительно. Почти все ее свободное время поглощает подготовка к предстоящему Ритуалу. Даже если она не сможет принести мне что-нибудь почитать, я могу просто пробраться в Библиотеку и взять сама. Кроме того, я не хотела, чтобы она бродила по городу — не после попытки похищения и того, что случилось с Малессой.

Это значило, что мне тоже не следует бродить без охраны, но Библиотека не очень далеко. Всего в нескольких кварталах от замка, туда легко попасть через Рощу. Я могу переодеться так, чтобы во мне не узнали Деву, но все равно рискованно и глупо поступать так вскоре после нападения.

— Прошлой ночью немного болела, но когда я проснулась, все прошло. — Я помолчала. — У него слабый удар.

Виктер фыркнул и подошел ко мне, убрав меч в ножны.

— Хорошо спала?

Я подумала, не солгать ли.

— Я выгляжу невыспавшейся?

Он остановился передо мной.

— Ты вообще редко высыпаешься. Мне показалось, произошедшее с Риланом нарушит твой и без того плохой сон.

— О, так ты беспокоишься обо мне? — поддела я. — Ты такой хороший отец.

Его лицо стало непроницаемым.

— Поппи, не уклоняйся.

— Почему? У меня хорошо получается.

— На самом деле нет.

Я со вздохом закатила глаза.

— Я не сразу засыпаю, но кошмаров уже давно не было.

Виктер смотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, не лгу ли я. Этот человек мог распознать мое вранье. Я не лгала… не совсем. После похода в «Красную жемчужину» мне не снилось страшных снов, не знаю почему.

Может, потому что, засыпая, я думала о том, что случилось в «Красной жемчужине», и это каким-то образом отвлекало мой мозг от травм прошлого. Если так, то дареному коню в зубы не заглядывают.

— Как ты думаешь, кем заменят Рилана? — сменила я тему разговора прежде, чем он продолжит расспросы.

— Еще не знаю, но думаю, что скоро этот вопрос решится.

Мои мысли сразу перенеслись к Хоуку, хотя его, наверное, нет среди претендентов. Есть же много других гвардейцев с Вала, которые пробыли здесь дольше. Но меня все равно интересовал вопрос отбора.

— Может, это будет тот гвардеец, который приехал недавно из столицы? Который стоял рядом со мной на похоронах?

Который уверял, что больше я не пострадаю.

— Ты говоришь о Хоуке? — спросил Виктер, закрепляя второй меч.

— О, его так зовут?

Он поднял на меня взгляд.

— Лгунья из тебя никакая.

— Я не лгу! — Я нахмурилась. — О чем я, по-твоему, солгала?

— Разве ты не знаешь его имя?

Молясь, чтобы меня не выдал румянец, я сложила на груди руки.

— Откуда мне знать?

— Его имя знают все женщины в городе.

— Это имеет какое-то отношение к делу?

Губы Виктера дернулись, словно он подавил улыбку.

— Он очень красивый молодой человек, по крайней мере, мне так говорили, и нет ничего страшного в том, что ты его заметила. — Он отвернулся. — До тех пор, пока ты его только замечаешь и ничего больше.

Мои щеки жарко вспыхнули, потому что я сделала больше, чем только заметила Хоука.

— Когда бы у меня появилась возможность что-то сделать, кроме как замечать его, что, смею тебе напомнить, строжайше запрещено?

Виктер опять рассмеялся, и я нахмурилась еще сильнее.

— Когда тебя останавливали какие-то запреты?

— Это другое, — сказала я, удивляясь, что боги не покарали меня на месте за такую откровенную ложь. — И когда бы у меня была возможность сделать что-то подобное?

— Рад, что ты это понимаешь. Пора тебе заканчивать с приключениями.

У меня внутри все перевернулось.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Он не обратил внимания на мои слова.

— Раньше я не слишком заботился о ваших с Тони вылазках, но после того, что случилось в саду, им нужно положить конец.

Я захлопнула рот на замок.

— Думаешь, я не знал? — Он расплылся в самодовольной улыбке. — Я следил, даже когда ты не подозревала.

— Ну, это… гнусно.

Я не хотела знать, известно ли ему о моем визите в «Красную жемчужину».

— Гнусно или нет, просто вспомни мои слова, когда в следующий раз будешь красться посреди ночи. — Не успела я ответить, как он добавил: — Что касается Хоука, то я бы сказал, что он слишком молод, чтобы стать твоим телохранителем…

— Но?

У меня заколотилось сердце, я едва заметила, что Виктер забрал у меня стакан.

— Но его умения исключительны, он лучше многих королевских гвардейцев. Я вчера вовсе не льстил его самолюбию, когда это сказал. В столице о нем были высокого мнения, и, похоже, он близок к капитану Янсену. — Виктер допил воду. — Не удивлюсь, если его повысят в обход других.

Мое сердце заколотилось о ребра.

— Но… но стать моим телохранителем? Наверное, больше подошел бы кто-то лучше знакомый с городом.

— На самом деле больше подойдет новый человек, менее склонный к расслабленности. Он будет смотреть на вещи не так, как мы, прожившие здесь долгие годы. Видеть слабые места и угрозы, которые мы можем проглядеть. И вчера он показал, что может без проблем выйти вперед там, где остальные стоят на месте.

Все это имело смысл, но… но он не мог стать моим личным королевским гвардейцем. Если станет, то рано или поздно мне придется с ним заговорить, и в какой-то момент он меня узнает.

И что тогда?

Если он близок к капитану и решительно настроен на повышение, то наверняка меня выдаст. Гвардейцы высоких званий, имеющие шансы дожить до отставки с хорошим содержанием, — это те, которые охраняют герцога и герцогиню Масадонии.

* * *

Днем, когда солнце стоит высоко, Большой зал, где проходят еженедельные Городские Советы и грандиозные празднества, — одно из самых красивых помещений во всем замке.

Через каждые двадцать футов расположены окна, более высокие, чем в большинстве городских домов. Они впускали яркие и теплые солнечные лучи, которые заливали стены и пол из отполированного белого известняка. Слева из окон открывался вид на сады, справа — на храмы на вершине Нетленных холмов.

Между окон висели тяжелые белые гобелены. В центре каждого красовался золотой королевский герб. По длинному и широкому залу разбросаны кремово-белые колонны с золотыми и серебряными крапинками. В серебряных горшках рос белый и лиловый жасмин, наполняя воздух насыщенным сладким ароматом.

Настоящей достопримечательностью Большого зала был расписанный вручную потолок. Сверху на нас взирали боги. Иона и Рахар. Пламенная рыжеволосая Эйос — богиня любви, плодородия и красоты. Сэйон — темнокожий бог неба и земли — он был Землей, ветром и водой. Рядом с ним находился Теон — бог согласия и войны — и его сестра-близнец Лейла — богиня мира и возмездия. Бель — темноволосая богиня охоты, вооруженная луком. Перус — бледный беловолосый бог ритуала и процветания. Рядом с ним — Рейн, бог обычных людей и окончаний. И, наконец, моя тезка Пенеллаф — богиня мудрости, верности и долга, что я находила весьма ироничным. Лица всех богов выписаны поразительно живо и детально — всех, кроме Никтоса, короля всех богов, который дал первое Благословение. Его лицо и тело залиты ярким серебристым лунным светом.

Но сейчас, когда я стояла на возвышении слева от сидящей герцогини, из окон не лились солнечные лучи. Царила темная ночь. Освещение давали несколько настенных светильников и масляных ламп, отбрасывая в зал золотистое сияние.

Боги не выходят на солнце.

Как и Вознесшиеся.

Как к этому приспособился Йен? В солнечные дни он всегда выходил наружу со своими дневниками и записывал разные истории, что приходили ему на ум. Теперь он пишет при лунном свете? Если меня призовут в столицу, то скоро я это узнаю.

Во мне начала зарождаться тревога, и я выбросила из головы мысль о поездке в столицу, прежде чем беспокойство разрастется. Я рассматривала толпу, заполнившую Большой зал, притворяясь, что не ищу одно конкретное лицо, и потерпела жалкое поражение.

Я знала, что Хоук здесь. Он всегда присутствует, но я его еще не заметила.

Полная нервной энергии, я расцепляла и скручивала кисти рук, пока какой-то банкир рассыпался в похвалах Тирманам.

— Ты в порядке? — Виктер наклонил голову и понизил голос так, чтобы только я могла слышать.

Я слегка повернулась влево и кивнула.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты с самого начала заседания вертишься, словно у тебя на платье сидят пауки.

Пауки на платье?

Если бы у меня на платье сидели пауки, я бы не вертелась. Я бы завизжала и сорвала с себя всю одежду. И мне было бы плевать, что все смотрят.

Я сама точно не знала, отчего стала такой беспокойной. Конечно, на то есть миллион причин, учитывая недавние события, но… кажется, есть еще что-то.

Это началось, когда я покинула Виктера, — кратковременная головная боль, которую я приписала удару и тому, что, возможно, перестаралась на тренировке. После обеда она стихла, но затем сменилась энергичностью и нервозностью. Как после кофе, присланного Йеном из столицы. Мы с Тони выпили всего по полчашки, а потом весь день не могли усидеть на месте.

Стараясь стоять смирно, я перевела взгляд налево, на сады, где раньше я находила такой покой. У меня заныло в груди. Я не ходила в сад ни вчера вечером, ни сегодня днем. Мне не запретили, но я знала, что стоит мне выйти из дворца, как меня сразу окружат гвардейцы.

Я даже не представляла, как пройдет предстоящий Ритуал.

Сомневаюсь, что вообще смогу когда-нибудь вернуться в сады, как бы я ни любила их и ночные розы. Даже сейчас, просто глядя на темные очертания деревьев в окне, я представляла безжизненный взгляд Рилана.

Размеренно дыша, я переключила внимание с сада на переднюю часть зала. По обеим сторонам от возвышения стояли члены двора — Вознесшиеся. За ними — леди и лорды-в-ожидании. Среди них — королевские гвардейцы в белых накидках с гербом. Зал наводняли торговцы и дельцы, селяне и рабочие — все они пришли ко двору с разными прошениями, жалобами или чтобы подольститься к герцогу или герцогине.

Люди пялились на нас, вытаращив глаза и разинув рты от благоговения. Некоторые из них впервые видели красавицу герцогиню Тирман с каштановыми волосами или герцога, блистающего холодной красотой, с очень светлыми, почти белыми волосами. Многие из них впервые были так близко к Вознесшимся.

Они выглядели так, будто находятся в присутствии богов, и я полагала, что в какой-то степени так и было. Вознесшиеся — потомки богов. По крови, если не по рождению.

Конец ознакомительного фрагмента.