Его дикое проклятие. Царство теней. Книга 2

Дженнифер Бенкау, 2021

Пожертвовать самым дорогим – единственный способ выбраться живым из Царства теней. Однажды Лэйра принесла такую жертву в замке Повелителя дэмов. Это навсегда отдалило от нее Аларика, любовь всей ее жизни. Закованный в цепи и почти обезумевший Аларик поклялся отомстить всем, кто его предал.Когда на Немию обрушиваются орды дэмов, Лэйра снова должна принести страшную жертву, чтобы спасти свое королевство. «Его дикое проклятие» – вторая часть нового романтического фэнтези от автора бестселлера «Одна истинная королева» Дженнифер Бенкау. Действие дилогии «Царство теней» происходит в том же вымышленном мире, но книги можно читать независимо друг от друга.

Глава 10

ЛЭЙРА

Десмонд обнял меня, когда мы с Викой наконец пробились к нему на трибуну. Отступив на шаг, он посмотрел сверху вниз, а затем снова поднял глаза, вглядываясь в мое лицо и рассматривая оригинальное украшение, которое сделала Вика. Он осторожно провел рукой по моим волосам, и к его пальцам пристало немного золотой пыли.

— Ты выглядишь прекрасно, Лэйра.

Я наклонилась к его уху:

— «Ты выглядишь могущественной, волшебница» сегодня понравилось бы мне больше.

— Несомненно, — прошептал он в ответ. — Но Кадиз наблюдает за нами из толпы, и я не хочу, чтобы он начал ревновать.

Как бы печально все это ни было, я не могла по крайней мере не улыбнуться, пока мы устраивались на наших местах.

— Я боюсь, Дес.

— Это ведь с тобой часто случается, верно?

Я кивнула. Платье Вики зашуршало, когда она опустилась на свое место позади меня, между двумя служанками. Таким образом, места на трибуне, предназначенные для рода эс-Йафанна, оказались полностью заняты, потому что у Десмонда не было братьев и сестер.

— Ведь всегда все кончалось хорошо, Лэйра. Более или менее.

Я не смогла сдержать нервный смех, вырвавшийся из моей груди. Надеюсь, никого не смутит, если невеста, впервые появившись на публике рядом со своим нареченным, нервно рассмеется. Мы выглядели совершенно обычной парой, Десмонд и я.

Вика тоже идеально играла свою роль. Только я замечала, как искусственно она улыбается и как она стискивает руку у бедра.

Я посмотрела на восьмерых гвардейцев, выстроившихся в ряд. Они стояли перед помостом в качестве личной охраны Десмонда.

— Кто будет нас выводить отсюда, когда все начнется?

Десмонд коснулся двумя пальцами моей щеки, мягко приближая мое лицо к своему. Его губы коснулись моих у самого уголка рта, и он прошептал:

— Альян и Герон. Я им полностью доверяю, и, кроме того, я им заплатил. Не переживай на их счет, когда отделишься от нас — они в курсе.

— Они знают, что я…? — Чтобы не вызывать подозрений, я улыбнулась и запрокинула голову, изображая влюбленную девушку, которая наслаждается ласками.

— Разумеется, нет. Они знают только про ключ, но не про магию. Ключ у тебя?

— Да.

Он был спрятан в чулке и уже натер мне мозоль. Кузнец не стал задавать вопросов, словно понимая, что ему лучше не знать ответов.

— Хорошо. Дверца находится за гобеленом, на котором изображена увенчанная снегом вершина Волариана.

Я вспомнила этот гобелен. Ребенком я любила рассматривать его, представляя, что однажды взойду на вершину, когда там будет лежать снег, хотя это было совершенно невозможно. Волариан не позволял нам подниматься выше, чем доходили зубцы стен замка. Дальше он не пропускал даже летом. Тот, кто осмеливался попытаться, расплачивался за это своей жизнью. Эти склоны принадлежали Волариану, и я уважала его волю. И все же меня постоянно тянуло туда…

Я стряхнула воспоминания. Люди на площади затихли, а их взгляды обратились наверх. Я по-прежнему избегала смотреть на Аларика, опасаясь, что он отреагирует на это и привлечет внимание. Но даже не глядя наверх, я понимала, что означает поведение людей. Мой отец вышел на балкон и взглянул сверху вниз на свой народ. Он воцарялся так высоко над нами — по меньшей мере на пять метров выше места, где страдал Аларик, — что люди могли лишь догадываться о выражении его лица. Его голос был слишком тих, чтобы можно было все расслышать. И все же он упорно не соглашался, чтобы его слова передавали глашатаи. Он всегда говорил сам. Он поступал в соответствии со своим принципом, со своим избранным девизом: «Каждое слово я произношу для своих людей».

Ребенком я в это верила.

Теперь его слова текли мимо меня, как мутная вода, которую лучше не пить. Он желал удачи смелому народу Немии в победе над дэмами. Можно подумать, кто-то из этих городских жителей и правда сталкивался лицом к лицу с дэмом хотя бы раз. Люди, которые действительно несли потери, жили в низине или на менее защищенных горных склонах. Почему же он не говорил об их мужестве и не превозносил их смелость?

Он излучал гордость — гордость властителя, который уничтожил зло. Каждый житель Немии должен был увидеть, чем в глазах моего отца был Повелитель дэмов на самом деле: грязью, ничтожеством, никем. Кем-то, кто недостоин даже такой милости, как быстрая смерть. Напоминанием о победе, существом, которое должно страдать на стене замка, пока не искупит свою вину, стократно оплатив потери немийцев.

Народ ответил моему отцу радостными криками, и я, больше не в силах удержаться, бросила взгляд на Аларика, который едва двигался. Но все же он держал голову прямо, опираясь затылком о стену и закрыв глаза. Он вслушивался в слова, принимая брошенные ему в лицо издевательские похвалы.

Скрестив руки, я прижала их к стиснутой болью груди.

— Спокойно. — Я скорее ощутила слова Десмонда, чем услышала их.

И вот, мой отец поднял хрустальный бокал с белым игристым вином.

Долгожданный момент настал. Солнце в первый раз в этом году встало прямо вертикально над седлом низины, так что его лучи достигали ее самых глубоких уголков, целуя ее землю.

День солнечных поцелуев.

Раньше в знак наступления этого момента, показывая, что подданные должны поцеловать друг друга, чтобы поприветствовать это особое мгновение и попросить о мягком урожайном лете, отец целовал мою мать — там, наверху, на балконе. Потом, оставшись один, он стал одарять воздушным поцелуем народ. Но сегодня…

Он вышел вперед, так что его свободная рука легла на перила, и поднял бокал с вином. Издали не было видно, но я знала, что он широко улыбается.

— Ваше величество, — насмешливо произнес он. — Раз уж вы наш гость, не хотите ли отпраздновать с нами?

Он изобразил, будто целует содержимое стакана. Затем медленно наклонил его, и струйка игристого вина потекла на плечи, руки и волосы Аларика.

— Сколько еще? — спросила я сквозь стиснутые зубы. — Дес. Когда?

— Улыбайся, — прошептал он. Затем издал сдавленный звук, будто с трудом сглотнул. — Уже скоро. Скоро. Поцелуй…

Аларик задрожал. Я видела, как он сопротивляется чему-то. Ощутила его внутреннюю борьбу. У него еще оставалась какая-то гордость, и он пытался сохранить ее, пытался не реагировать. Но борьба была бесполезна. Жажда была слишком сильна. Его голова запрокинулась, и он принялся ловить языком капли, которые падали на лицо. Затем жадно облизал плечи и руки, куда мог дотянуться. На перепачканной кровью и грязью коже оставались светлые полосы. Я ощутила во рту горький жгучий привкус — так сильно я чувствовала его унижение.

— Лэйра.

Десмонд взял мое лицо в ладони. Несколько секунд он пристально смотрел мне в глаза, а затем улыбнулся, и я ответила ему тем же. Повсюду шуршали платья и люди тихо смеялись, одаряя традиционным поцелуем любимого человека, соседа или просто того, кто по случайности оказался рядом. Наши губы мягко сблизились и приоткрылись. Десмонд коснулся моей щеки, так что его рука заслонила наши лица от слишком любопытных взглядов.

— Закрой глаза, — прошептал он, и я тут же подчинилась. У него было намного больше опыта в этой необычной игре, ставкой в которой были наши жизни. — Слышишь? Рабочие? Началось.

Я прислушалась. Да. Вблизи послышались громкие крики, словно порывы ветра доносили сюда шум из-за стен замка. Протесты начались у восточного крыла — перед кабинетом верховного министра. Открыв глаза, я заметила, что Кадиз исчез. Ему предстояла рискованная задача — спровоцировать рабочих так, чтобы ситуация накалилась и гвардия по возможности решительно поспешила к восточному крылу.

Но внезапно на площади послышались сдавленные возгласы. Кричали люди, стоявшие прямо перед нашей трибуной. По толпе словно прошла волна. Некоторые пытались выбраться, другие натыкались на них, не понимая, что происходит.

Мне самой понадобилось невыносимо много времени, чтобы понять, и я почувствовала происходящее раньше, чем увидела.

Магия.

Я ощутила ее вкус. Дым и расплавленное железо. Жар и холод. Магия Аларика.

— Нет, — в ужасе прошептал Десмонд.

Вика со своего места позади схватила меня за плечо.

— Лэйра, он должен прекратить это. Ты можешь…

Но что я должна была сделать? Мне самой оставалось лишь смотреть вверх, на него, одной рукой прикрыв рот, а другой вцепившись в ткань платья.

Аларик стоял прямо. За мгновение до этого он скрывал лицо скованными руками, а теперь улыбался, глядя в толпу.

Это была холодная улыбка. Холодная и зловещая. И хотя я никогда не видела Аларика таким даже в самые мрачные моменты, этот его облик почему-то был мне хорошо знаком — эта улыбка, прогоняющая страх.

Но ведь мне казалось, что у него не осталось силы даже на то, чтобы держать голову ровно? Аларик стряхнул волосы с лица, так что шипы у него на лбу снова стали видны, а его черные глаза сверкнули. Он выглядел так знакомо, так привычно — и в то же время совершенно иначе. Он запрокинул голову, и когда он выкрикнул: «Эй, князь Немии!» — все мое тело покрылось гусиной кожей. Дело было не столько в том, что он после стольких недель голода и жажды, после недель молчания внезапно повысил голос, так что его слова легко разносились по всей площади. Дело было в чувстве власти, опасности, надвигающегося шторма, который обрушивался на нас. Темная угроза. Как гроза, которая нависает в горах над деревней. Кончик языка чувствует вкус молний еще до того, как первая из них разорвет небо. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять: все чувствуют то же, что и я.

В нескольких метрах над Алариком отец вцепился руками в перила балкона.

— Что вы празднуете сегодня, князь?

Меня охватил ледяной холод. Что он делает? Если гвардейцы теперь силой заставят его замолчать и прервут праздник, мы больше не сможем отвлечь их от него.

Аларик, Аларик, пожалуйста. Не делай этого. Не сейчас!

— Может быть, вы празднуете гибель вашего народа, князь?

По толпе пронесся испуганный шепот. Кое-кто уже убегал с площади, а гвардейцы начали взбираться на стену.

Аларик рассмеялся:

— Вы еще ничего не знаете. Никто здесь еще не знает.

Вскрикнув, я прижала кулак ко рту, когда один из воинов выпустил из арбалета стрелу и она прошла совсем рядом с головой Аларика. Со стены посыпались обломки камня.

— Что это значит? — прорычал с балкона отец. Он размахивал руками, показывая гвардейцам, что они должны это прекратить. — Что же ты знаешь, проклятое чудовище?

Я хорошо знала ухмылку Аларика. В его взгляде читалось превосходство, и я больше не понимала, что чувствовать. Облегчение, потому что он не сдался? Надежду, потому что он, казалось, был способен освободиться?

Он дернулся в цепях, и пыль со стены осыпалась на него. Мне только показалось, что земля дрожит и весь замок глубоко и угрожающе загудел? Или это в людях нарастала паника?

Или это был боевой дух, который я ощутила теперь, когда Аларик начал бороться?

Или я просто боялась за свою жизнь, потому что не понимала происходящее?

Аларик еще раз рванулся в цепях. Железо заскрежетало, но выдержало. Кровь потекла по его рукам.

Я вскочила, но Десмонд удержал меня за руку.

— Что же вы за князь эс-Ретнея, — прошипел Аларик, — если вы устраиваете праздник в своем замке, когда вашу землю пожирают дэмы?

— Твои дэмы уничтожены! — выкрикнул мой отец. — Они вернулись в Царство теней!

Аларик рассмеялся, покачав головой:

— Да, князь. Так и вышло. Вернулись к теням. И там они снова набрались сил. Откройте ворота замка, если не верите мне. Они придут. Они придут и заберут вас! Ваша долина заполнится трупами, князь. Их будет так много, что они сравняются с вашей горой. И тогда дэмы принесут их вам!

Толпу охватила полнейшая паника. Дети, женщины и мужчины убегали с площади, рассыпались по улицам, кричали что-то то своим близким, то стражникам.

Двигаясь против потока, кто-то взобрался на нашу трибуну. Кадиз промок от пота.

— Рабочие, — запыхавшись, выдохнул он, — тоже в панике.

— Восстание, — неосторожно выкрикнула Вика, но в этот момент на нас все равно никто не обращал внимания.

Кадиз встревоженно посмотрел на замок и покачал головой:

— Никакого восстания. Никаких протестов. Они бегут к своим семьям.

Я этого не понимала. До входа в восточное крыло даже бегом быстро не добраться. Как вышло, что рабочие уже знают об угрозах Аларика?

Кадиз и Десмонд были в высшей степени встревожены. Но им было достаточно взгляда, чтобы ободрить друг друга. И в это мгновение… произошло еще что-то странное.

— Кадиз, — прошептала я. Чудо, что он смог расслышать меня в этом шуме, к тому же мой отец тоже начал кричать. Он запрещал Аларику говорить и призывал народ успокоиться. Но люди совершенно не слушали его, а Аларик снова и снова повторял одни и те же две фразы.

— Вы больше не приказываете мне, князь! — гремел его голос, доносившийся, наверное, до внешних стен города; и слово «князь» звучало как ругательство. — Они придут!

— Кадиз, — я дрожала всем телом. — Откуда рабочие знают, что здесь происходит?

Кадиз продолжал смотреть на Десмонда, словно ответить должен был он. Или словно спрашивал, какую часть правды мне можно раскрыть.

— Дес! — выкрикнула я, и друг закрыл глаза и чуть опустил подбородок. Лишь слабый намек на кивок.

— Прибыл всадник, — бесцветным голосом сказал Кадиз. — Дэмы на склоне. Он призвал их. Аларик… Повелитель дэмов действительно призвал их.

Слова были тяжелыми и пустыми. Мое тело поглотила паника, а затем мысли внезапно ускорились, крутясь вокруг трех точек, которые я способна была осознавать.

Аларик. Я должна его спасти… Но он сам разрушил все возможности для этого.

Моя деревня.

И моя мама.

Если дэмы вернулись из тени, если Аларик приказал им вернуться, значит…

— Мне нужна лошадь! — крикнула я, хватая за рукав сначала Десмонда, а затем Вику.

Быстро, не теряя времени, я взглянула на Аларика. Он смотрел на площадь, на улицы, полные испуганных людей. И смотрел с удовольствием. Удовлетворение читалось в его холодной улыбке. Как будто их ужас был единственным в мире, что могло сделать его счастливым.

Что, если мы опоздали? Если он сломался? Если в нем осталась лишь темная, исполненная ненависти жажда мести?

— Лошадь, Десмонд! Проклятье, мне нужна лошадь!

Дес побледнел. На его висках выступил тонкий слой пота. Он рассеянно кивнул:

— Дай мне час, Лэйра. Мы поедем вместе…

— У меня нет этого часа! Ты не понимаешь? Аларик призвал дэмов! Моя мама в деревне, без защиты!

— Он не пошлет их в твою деревню, Лэйра! Этого он не сделает.

«Разумеется, нет, — ответил робкий голосок внутри, считавший, что это так же очевидно, как то, что ветра дуют. — Но что… если пошлет?»

Вика и Кадиз обменялись парой слов, затем подруга схватила меня за руку и потащила с помоста и через площадь. На бегу я обернулась и увидела толпу гвардейцев с луками и арбалетами, а некоторых — с длинными шестами. Я бросила последний взгляд наверх, на Аларика, который наклонился вперед, насколько позволяли цепи, и наблюдал за происходящим, словно это был спектакль в его честь.

Цепи. Оковы. Колья, которые пронзали крылья и прибивали его к голой стене. Он не освободился от них. И все же он больше не выглядел пленником. Он выглядел как тот, кто следует плану. Плану, который уже пущен в ход. И он этим наслаждался.

А у меня в этом плане не было никакой роли. Более того, сейчас я больше не могла об этом беспокоиться. Я должна забыть Аларика — на пару часов, — потому что я была нужна маме. И своей деревне.

Что ты сделал, Аларик? Почему ты нас не…

Я рассеянно потерла лицо. Имела ли я право требовать от него этого? Его доверия? Мы на столько недель оставили его там в одиночестве и ничего для него не добились.

На мощеной улице мы снова встретились с Кадизом. Я понятия не имела, где он так быстро добыл серого мерина, но не стала задавать вопросов, а просто схватила поводья.

— Быстрей! — крикнул Кадиз. — Они вот-вот поднимут мост.

Юбка платья цвета солнца порвалась, когда я вскочила на коня.

— Скажи мне одно, Кадиз. Аларик знал, что мы сегодня собираемся его освободить?

Кадиз опустил взгляд.

— Кадиз!

— Да, он знал. Я сам сказал ему об этом сегодня утром.

Но почему?..

Он ждал столько недель. Почему он не мог дать нам еще один день?

Что творится у тебя внутри, Аларик?

Вика подхватила свое платье и сунула кинжал мне в руки. Мне оставалось только сунуть его в сапог.

— Будь осторожна. Поклянись мне. Поклянись горами!

— Клянусь горами, древними и вечными.

— Лэйра, — серьезно произнес Кадиз. — Мост! Я сделаю, что смогу, но тебе теперь надо спешить!

— Спасибо, — крикнула я, разворачивая лошадь и направляя ее по ступенчатой улочке, ведущей вниз. Еще не выехав на широкую мостовую, я уже неслась галопом, крича людям, чтобы они уступили мне дорогу, стремясь к воротам по самому короткому пути, со всей скоростью, на которую был способен этот мерин,

Ворота были еще открыты. Я крикнула гвардейцам, чтобы они меня пропустили, и задела кого-то ногой в стремени. Громко топоча, мерин пронес меня по подвесному мосту и ринулся вниз по серпантинам Волариана. Никто и ничто не преследовало нас, кроме моих полных непонимания вопросов.

Что же ты сделал, Аларик?

И почему?