Пролог
— Во сне — хотя я не могу, вообще не могу уснуть — я вижу его. Он снится мне каким-то поглупевшим, ну совершенно безмозглым. Будто бы он сидит в стиральной машине или в чем-то таком вроде нее, а я говорю: «вылезай оттуда, идиот». Но он не желает вылезать из стиральной машины, он совсем крошечный — да еще в стиральной машине! — и становится все меньше и меньше, пока не исчезает.
— Это совершенно нормально, — спокойно произнес голос, явно принадлежащий образованному человеку из Уэст-Кантри[2].
— Вы постоянно говорите, что все нормально. — Селина сердито поправила короткие волосы. — Я могла бы прийти сюда и заявить: «Я по дороге переехала двух дикобразов, потому что они напомнили мне о его волосах. Одного случайно, другого нарочно», и вы бы сказали: «Это совершенно нормально».
— А вы это сделали?
— Нет, но в принципе могла бы. И вы бы точно стали успокаивать меня: мол, все в порядке, все нормально.
— Нет ничего нормального в горе, Селина. Горе — дело обычное. Но оно никогда не бывает нормальным.
Селина протяжно вздохнула:
— Но почему я не… почему я не могу справиться с этим? Понемногу прийти в себя? Все давным-давно хотят, чтобы я это пережила. У них на лице все написано. Им за меня неловко. И я хочу справиться… Не пить слишком много вина, чтобы наконец уснуть и не видеть больше во сне окровавленное лицо умершего мужа в стиральной машине… Мне надоело всех доставать!
— Куда вы собираетесь переехать? — Голос звучал ровно, будто собеседница вовсе не срывалась на крик.
Селина пожала плечами:
— Не знаю. Думаю, я откажусь от аренды в Манчестере. Она все дорожает, а меня здесь ничто не держит.
— Возможно, пора подумать о… возвращении домой? Туда, где ваш дом или дом Тарни?
— Я ни за что не вернусь туда! — с содроганием ответила Селина. — Я совершенно не желаю туда возвращаться.