Изумрудное сердце

Дженни Лукас

Они влюбились друг в друга еще в юности – и поклялись быть вместе. Но Кариф не сдержал своего слова, предал Жасмин. И вот спустя тринадцать лет они встречаются снова. Но теперь Жасмин – невеста другого…

Глава 2

Сумерки спускались на блестящие башни и шпили королевского дворца. Воссозданный из руин византийской цитадели дворец был недавно модернизирован, и теперь его можно было видеть за несколько миль со Средиземного моря.

«Как странно вернуться туда, где выросла, — подумала Жасмин. — Когда-то мой отец был советником старого короля…»

Горничная оставила ее в небольшой комнате с потертыми стенами в самой старой части дворца, где жили слуги. Жасмин выглянула в грязноватое окно с видом на сад. Комната была меньше гардеробной в ее пентхаусе на Пятой авеню, но все же она почувствовала облегчение, оставшись одна.

Она подняла небольшой чемодан на колесиках и положила его на односпальную кровать. Когда Кариф вывел ее из белого павильона к ожидавшему лимузину, Жасмин была уверена, что он сразу же отведет ее в свою спальню. Сможет ли она сопротивляться ему, несмотря на ненависть?

Мысль об этом все еще преследовала ее. После стольких лет разлуки она снова встретилась с Карифом, слышала его голос, ощущала его прикосновение…

Воздух в комнате внезапно стал удушающим. Она включила кондиционер, потом поднялась и попыталась открыть окно, но рама не поддалась.

Жасмин закрыла лицо руками. Зачем она вернулась в этот дворец? Из-за того, что повинуется приказам Умара? Тринадцать лет она в одиночестве жила в Нью-Йорке, и ей не нужна была никакая защита Карифа!

Или нужна?…

Жасмин невольно вспомнила его прикосновение к ее руке, ощущение жара, как от лихорадки… Вспотев, она сняла с себя шифоновое платье, чулки и туфли, оставшись в белом лифчике и трусиках.

Но вот в дверь громко постучали, и она распахнулась.

— Жасмин?

На пороге стоял Кариф. Он глотнул воздух, увидев ее посреди спальни, почти нагую.

Приглушенно вскрикнув, она схватила платье с пола и прикрылась им:

— Что ты здесь делаешь?!

Он уставился на нее, сжав кулаки. На нем больше не было белого халата. Он надел белую рубашку с длинными рукавами и черные брюки.

— Я хочу… Я хочу, чтобы ты присоединилась ко мне за поздним ужином.

— Мог бы позвонить и пригласить! — крикнула она.

Слуга, проходивший по коридору, едва не заглянул в комнату.

Нахмурившись, Кариф вошел внутрь, закрывая за собой дверь.

— Ты не можешь сюда входить! — опешила Жасмин.

— Я не могу никому позволять смотреть на тебя в таком виде.

— Никому? А как насчет тебя самого?

Выгнув темную бровь, Кариф медленно оглядел ее с головы до ног:

— Я видел тебя всякую…

— Мы не можем оставаться наедине в закрытой спальне! По законам некоторых провинций тебя заставили бы на мне жениться!

Кариф тихо рассмеялся:

— Тогда нам повезло, что мы в городе.

— Как ты смеешь! Неужели ты не понимаешь, что пойдут сплетни?

— Моим слугам можно доверять. Она резко тряхнула головой:

— Откуда ты знаешь?

— Нас предал всего один слуга, Жасмин, — его глаза вспыхнули, — и я заставил его за это ответить. Марван…

— Я не намерена с тобой спорить! — почти завопила она, хватая подушку с кровати и замахиваясь ею над головой. Платье упало на пол, но Жасмин едва ли это заметила. — Убирайся!

Он посмотрел на Жасмин в белом хлопчатобумажном лифчике и трусиках. Она чувствовала, как его взгляд скользит по ее ключицам, линии груди, плоскому животу и обнаженным бедрам. Потом Кариф неторопливо встретил ее взгляд:

— Ты угрожаешь мне подушкой, Жасмин?

— Тебе нужно письменное уведомление? Уходи!

— После того как ты согласишься поужинать со мной.

Она уставилась на него. В последний раз, когда Жасмин видела Карифа, ему едва исполнилось восемнадцать лет. Старший племянник короля был худым, высоким, симпатичным юношей. Она же, старшая дочь королевского советника, была начитанной и умной девушкой.

Но с тех пор он изменился. От мальчика не осталось и следа, Кариф стал мужчиной. Опасным мужчиной.

Его прежде дружелюбные голубые глаза смотрели безжалостно; когда-то веселое выражение красивого, подвижного лица стало сурово-сдержанным. Его прежде долговязая фигура обрела силу. Но больше всего изменился взгляд Карифа — он стал темным и мрачным.

— Итак, ты присоединишься ко мне? — холодно спросил он.

— Я не голодна.

— Приходи в любом случае. Нам есть что обсудить.

— Нет, — замотала она головой. — Нечего. Кариф нахмурил бровь:

— Мне действительно нужно это озвучить?

Подушка выпала из ее рук. Она обхватила себя руками, мельком посмотрела на сгущающиеся тени в саду и прошептала:

— Все в прошлом.

— Прошлое навсегда с нами. — Краем глаза она заметила, как он сделал шаг в ее сторону. — Ты знаешь, что не можешь выйти за него замуж.

Боже, Кариф хочет прикоснуться к ней! Если он возьмет ее за руку, она не знает, как отреагирует…

Резко вздохнув, Жасмин подняла руки, удерживая Карифа на расстоянии.

— Хорошо! — отрезала она. — Я приду на твой распрекрасный ужин, если ты сейчас же уйдешь!

Голубые глаза смотрели на нее в упор.

— Он не распрекрасный. Будет просто и тихо.

— Хорошо. — Она не поверила ему. Жасмин ни разу не видела, чтобы король ужинал в одиночестве, обычно это происходило в присутствии минимум пятидесяти гостей. Подавались десять блюд из мяса и рыбы, фрукты.

— В голубом зале. — Он оглядел ее, и Жасмин ощутила тот же прилив жара, как от его прикосновения. — Через десять минут.

Голубой зал? Итак, он действительно лжет. Голубой зал используется для развлечения глав государств! Но она побеспокоится об этом позже, когда будет одета и окажется с Карифом за пределами этой крошечной комнаты! Она невольно взглянула на разделяющую их небольшую кровать.

Кариф проследил за ее взглядом. Внезапно ее сердце забилось так громко, что она услышала его биение. Сделав шаг к двери, Кариф повернулся:

— Увидимся за ужином. Был рад видеть тебя, Жасмин. — И он закрыл за собой дверь.

Как только он ушел, Жасмин стала судорожно рыться в чемодане и не нашла ничего подходящего, что можно было надеть. Подняв с пола смятое зеленое шифоновое платье, она обнаружила пятно на лифе.

Почему Кариф так с ней поступает? Почему бы им просто не забыть прошлое? Притвориться, что его не было?

«Ты знаешь, что не можешь выйти за него замуж».

Жасмин глубоко вздохнула. Они поужинают всего один раз. Кариф скажет несколько тщательно подобранных слов, и все закончится. Каждый из них пойдет своей дорогой.

Она схватила белое платье без рукавов, чистое и милое, со скромным вырезом. Оно не слишком подходило для банкета на пятьдесят персон в голубом зале с королем, но другого платья не было. Жасмин надела босоножки, украсила шею ниткой жемчуга. Мило и просто, и в ее стиле. А не то, что выбирал для нее в дизайнерском бутике Умар. Причесавшись, она посмотрела на себя в зеркало.

Она показалась самой себе юной и беззащитной, совсем не похожей на ту уверенную в себе женщину, которой стала в Нью-Йорке. Оказавшись рядом с Карифом, Жасмин снова становится уязвимой, как в шестнадцать лет…

Еле передвигая ноги, она вышла из комнаты и направилась в восточное крыло. В коридорах было необычно тихо, но по дороге в голубой зал Жасмин встретила двух женщин: мать Карифа и ее совсем молодую компаньонку, идущую сзади и одетую в черное, по местному обычаю. Пожилая женщина заметила Жасмин, и ее морщинистое, доброжелательное лицо осветила неопределенная благосклонная улыбка. Вероятно, она не узнала Жасмин, которая низко ей поклонилась.

Когда Жасмин подняла глаза, то увидела, что компаньонка тоже ей улыбается. Это была Сера, ее подруга детства! Но мать Карифа торопилась, и Сера лишь прошептала Жасмин, что рада ее возвращению. А затем женщины удалились.

Сера не забыла ее через столько лет! Жасмин вдруг почувствовала себя счастливой. Постояв минуту, она повернулась и торопливо пошла по коридору. Дворец казался необычно тихим, почти пустым. Неужели отменили торжественный, распрекрасный ужин? Она опоздала?

Глубоко вздохнув, Жасмин открыла двойные двери.

Длинный стол, за который вполне могли усесться сорок девять персон, был освещен высокими клиновидными свечами. За столом сидел всего один человек.

— Жасмин? — Кариф поднялся на ноги и кратко, официально ей поклонился. Он подошел к месту рядом со своим и встал позади стула. — Прошу.

Жасмин потрясенно посмотрела направо и налево:

— А где все остальные?

— Никого нет. Я говорил тебе, что будет просто и тихо.

Она ужинает с Карифом наедине? Чувствуя себя словно в сюрреалистическом сновидении, Жасмин подошла к столу. Пламя свечей отбрасывало тени на деревянные стенные панели, неясно освещало резной потолок, голубой, как небо над пустыней. Кариф галантно помог ей усесться, словно они были на свидании.

Нет, ей не следует так размышлять! Их ужин — противоположность свиданию!

Кариф сел на стул рядом с ней, затем по-королевски кивнул двум слугам, которые появились из ниоткуда. Жасмин поняла, что голодна, когда они подали еду: холодный салат, филе ягненка, фрукты и сыры. Слуги открыли бутылку шампанского и бутылку дорогого французского вина. Сделав все, что нужно, они поклонились и исчезли, тихо закрыв за собой двойные двери.

— Что все это значит?

Кариф наклонился вперед, чтобы налить ей вина:

— Ты так и не поела на вечеринке по случаю помолвки и, должно быть, голодна. — Его чувственные губы изогнулись. — Я не позволю голодать никому, кто находится под моей защитой.

Она наблюдала за ним, непроизвольно замечая, как пламя свечей отбрасывает тени на потрясающе красивое, мужественное лицо.

Кариф поднял глаза и посмотрел на нее в упор:

— Ведь так?

— Что именно? — запнулась Жасмин.

— Ты голодна?

Она уставилась на его губы, вспоминая, как они целовались с ним в последний раз. Прошло столько лет, хотя казалось, будто это происходило вчера, а прошедшие годы — лишь сон…

— Жасмин?…

Вздохнув, она подняла глаза и прошептала:

— Умираю с голоду.

Он улыбнулся и указал на ее тарелку:

— Одно из преимуществ быть королем. Всемирно известный шеф-повар готовит по моему требованию. Совсем не та пища, к которой я привык дома в Кайсе.

Отведав немного, Жасмин заметила, что еда восхитительна. Но и во время еды она никак не могла оторвать взгляд от лица Карифа. О, это было опасно. Она не может ему доверять. Он ее предал, разрушил ее жизнь. Однако ее телу, похоже, нет до этого дела. Каждый раз, когда она смотрит на него, ее сотрясает дрожь…

Она отложила вилку:

— Кариф? Я не хочу больше находиться здесь вместе с тобой. Поэтому, если ты исполнил свой долг перед другом…

— После, — прервал он ее и передал ей до краев наполненный рубиново-красным вином хрустальный бокал. — В нашем распоряжении вся ночь.

Вся ночь.

Дрожа, Жасмин сделала большой глоток и вытерла губы.

— Но твоя коронация состоится через несколько дней, — она запнулась, — и у тебя теперь должно быть много дел. Я что-то слышала по поводу сегодняшнего фейерверка, который устраивает городской совет в твою честь…

— Ничто так не важно, — он снова наполнил вином ее бокал, — как это.

Чувствуя себя беспомощной, Жасмин сделала еще глоток вина. Они молча принялись за еду, пламя свечей по-прежнему отбрасывало тени.

Кариф покосился на огромное бриллиантовое кольцо, которое выглядело на ее руке как пресс-папье.

— Дорогая вещица, даже для миллиардера, — заметил он. — Хаджар высоко тебя ценит.

От смущения она покраснела:

— Я выхожу за него не из-за денег!

Нечто напоминающее улыбку на миг осветило лицо Карифа.

— Да, — произнес он. — Я знаю.

Что означает его улыбка? Не смеется ли он над ней?

Когда-то Жасмин отлично его знала. Юноша, которого она любила, ничего от нее не скрывал. Но этого мужчину она не понимает.

Она смотрела, как Кариф пьет вино. Было что-то чувственное в том, как он прикасается губами к хрустальному бокалу, языком пробуя красное бордо. Она почти представила эти губы, этот язык на своем теле…

«Нет! — приказала она себе. — Прекрати!»

Но каждый дюйм ее тела трепетал от осознания того, что она сидит рядом с единственным мужчиной, которого когда-либо любила.

С единственным мужчиной, которого она всегда будет ненавидеть!

— Тебе нравится Нью-Йорк? — спросил Кариф.

— Да, — сказала она, наблюдая, как его острые зубы впиваются в мякоть яблока. — Нравился.

— Но ты с радостью уехала оттуда. Она отвела взгляд:

— Я скучала по Кьюзи и по своей семье.

— Но у тебя, должно быть, остались друзья в Нью-Йорке.

В его тоне был некий подтекст. Она снова посмотрела на него:

— Конечно.

— Такой захватывающий город! Должно быть, ты частенько наслаждалась ночной жизнью со многими пылкими… друзьями?

Неужели таким способом он пытается разузнать, были ли у нее любовники? Глубоко вздохнув, Жасмин отпила вина. Она не станет говорить Карифу, что он ее единственный любовник. Она покажется жалкой, если признается, что провела лучшие годы своей жизни в одиночестве, мечтая о нем…

Отправив в рот порцию вкусного салата с травами и специями, Жасмин нарочно сменила тему разговора:

— Как выглядит твой дом? Он фыркнул:

— Дворец? Он не изменился. Богатая, роскошная тюрьма.

— Я имею в виду твой дом в пустыне. В Кайсе. Сделав глоток вина, Кариф пожал плечами:

— Мой дом удобный. Несколько слуг, но они большей частью занимаются лошадьми. Я люблю сам о себе заботиться. И не люблю обременять людей.

Она едва не рассмеялась:

— Должно быть, тебе нравится быть королем.

— Нет, — равнодушно ответил он. — Но таков мой долг.

«Долг, — подумала она, внезапно разозлившись. — Где это чувство долга было тринадцать лет назад, когда я отчаянно нуждалась в тебе, а ты меня бросил?»

Положив руки на колени, она быстро заморгала и отвернулась.

— Жасмин, что такое?

— Ничего! — Она скорее умрет, чем позволит Карифу аль-Рамису увидеть ее плачущей. Она научилась быть сильной. — Я просто вспомнила, что однажды ты мечтал о доме в пустыне. Теперь он у тебя есть.

— Да. — Его тон внезапно стал жестким. — И я буду твоим соседом. Мой дом находится всего в тридцати километрах от поместья Умара Хаджара.

Жасмин резко повернулась. О боже, она уже забыла об Умаре. Ведь она помолвлена! Не следует ей пялиться на губы другого мужчины!

Но она не могла сдерживаться. Тем более что этим мужчиной был Кариф, которого она всегда любила. Единственный ее любовник. И до вчерашнего дня — единственный мужчина, которого она целовала…

Умар впервые поцеловал Жасмин только тогда, когда она приняла его предложение о замужестве. Его поцелуй был деловым и официальным — способ подтверждения сделки, когда неуместно рукопожатие. Он явно не торопился увлечь Жасмин в постель, что ей понравилось. Их брак будет основан на более важных принципах: у них будет семья. И она не просто успокоит родителей и сестер. Жасмин наконец станет матерью и будет воспитывать его сыновей.

— Ты знаешь его детей? — спросила она низким голосом.

Кариф кивнул:

— Да, старших — Фади и Бишра. Они хорошие дети. Уважительные.

Уважительные? Что-то они не показались ей такими, когда она встретила их в прошлом году в Нью-Йорке. По меньшей мере, к Жасмин уважения они не проявили. Четверо мальчиков недоброжелательно уставились на нее, прижавшись к отцу и француженке-няне по имени Леа, будто Жасмин была им врагом. Она вздохнула. Но разве можно обвинять детей, чья мать недавно умерла?

— Я надеюсь, с ними все в порядке, — прошептала она. — Я встречалась с ними лишь однажды. Им трудно пришлось. Особенно малышу, — прибавила она, отводя взгляд.

— Им нужна мать, — тихо сказал Кариф. — Ты будешь им хорошей матерью.

Она со вздохом посмотрела на него. Он наклонился через стол, в пламени свечи его взгляд стал резким. Кариф был так близко…

— Спасибо, — тихо произнесла она. Печаль сковала ее сердце, когда в памяти возникли невысказанные воспоминания.

«Вы не знали, что она беременна, мой господин? — Голос доктора отражался эхом в ее мозгу спустя много лет. — Она выживет, но никогда не сможет забеременеть снова…»

Жасмин уронила серебряную вилку на тарелку. Крепко сцепив руки на коленях, она постаралась изгнать воспоминания из памяти.

— Ты всегда хотела детей, — сказал Кариф, мрачно поджав губы. — И теперь ты выходишь замуж за Умара Хаджара. В любом случае вы удачная пара. Твой отец должен тобой гордиться.

— Теперь да, — прошептала она и покачала головой. — Ему всегда был безразличен мой успех в Нью-Йорке. Он даже отказывался от денег, которые я пыталась посылать семье. — Она подняла глаза. — Но я всегда верила, что когда-нибудь он простит меня. Большей частью я добилась успеха благодаря ему! — Она тяжело вздохнула и продолжала: — Когда я впервые приехала в Нью-Йорк, у меня не было ничего. Не на что было жить. Моей единственной знакомой там оказалась двоюродная бабушка, и она была больна. Вернее, она умирала. В переполненной крысами квартире.

— Я узнал, — тихо сказал он. — После.

Жасмин прищурилась, глядя на него, чувствуя прилив горечи:

— Я работала в трех местах, чтобы прокормиться обеим. Потом, — прошептала она, — за месяц до ее смерти я внезапно обнаружила чек от отца на сумму в пятьдесят тысяч долларов. Это спасло нас. Я вложила в дело все до пенни, и постепенно это принесло доход. И если бы не его деньги, — тихо сказала она, — я по-прежнему была бы офисной уборщицей… — Жасмин нахмурилась, наклонив голову: — Но когда я стала благодарить моего отца за деньги, он заявил, что ничего об этом не знает…

Кариф рассеянно смотрел на рубиново-красное вино, вращая бокал в отсвете свечей. И внезапно до нее дошло:

— Мой отец не посылал мне денег. Это был… ты?…

Он не ответил.

Жасмин жадно глотнула воздух.

— Это был ты! — прошептала она. — Ты отправил мне эти деньги десять лет назад. Не мой отец, а ты!

Поджав губы, он поставил бокал на стол и кивнул.

— Но в письме говорилось, что они от моего отца…

— Я боялся, что ты не примешь их от меня. Поэтому вынужден был солгать.

— Да… солгать. Похоже на то.

— Я собирался посылать деньги каждый год, но они тебе уже не понадобились. — В голосе Карифа послышалась гордость. — Ты превратила небольшую сумму в целое состояние.

— Но зачем ты это сделал, Кариф?

— А ты не догадываешься? — Он взял ее за руку и поцеловал в ладонь.

По ее телу пробежал трепет. Она подняла глаза. Глубины его голубых глаз были бесконечны, как море в мерцающем свете.

— Потому что ты моя жена, Жасмин.

В голубом зале наступило молчание, внезапно нарушенное грохотом фейерверка, отчего задрожали оконные стекла.

Она отдернула руку:

— Нет, я не жена!

— Ты дала клятву, — спокойно произнес он, — и я ее дал.

— Это было незаконно. Не было свидетелей.

— По законам Кайса это не имеет значения.

— Этот брак никогда не признают в суде Кьюзи.

— Мы женаты.

Через высокие арочные окна Жасмин увидела в темном небе очередную вспышку фейерверка.

— Отказ может послужить причиной развода… Кариф посмотрел на нее.

— Твой отказ? — тихо спросил он. — Или мой? Она перевела дух и выпалила:

— Я была вынуждена уехать из Кьюзи! Меня вынудили!

— Меня тоже заставили… Ее глаза сверкнули.

— Мы были почти детьми и не понимали, что делаем.

Пока фейерверк продолжался, освещая разноцветными спиралями ночное небо, грохоча, как раскаты грома, Кариф наклонился и нежно прикоснулся к лицу Жасмин.

— Я знаю, — низким голосом произнес он. — И ты знаешь.

Напряжение между ними росло. Его взгляд упал на ее губы. Жасмин насторожилась. Ее грудь внезапно налилась, соски напряглись.

Нет!

— Если мы были когда-то женаты, — выдавила она, — давай сейчас скажем, что нужно, и разведемся. Меня теперь волнует только… моя семья.

— А чего хочешь ты сама? Ей хотелось поцеловать его.

Но Жасмин не позволит своему безумному желанию разрушить то, чего она добилась, — лишить ее семейной жизни, которую она только-только начала строить. Она подняла темные ресницы и посмотрела в его глаза.

— Я хочу, чтобы у меня был дом. — Ее голос был таким же тихим, как воспоминание. — Семья. Я хочу, чтобы у меня был муж и мои собственные дети…

Грохот фейерверка заглушил ее последние слова. Кариф взглянул на нее, его глаза внезапно потемнели, как полуночное море. Он убрал руки от ее лица.

— Умар Хаджар любит своих детей, своих лошадей и свои деньги — именно в таком порядке, — резко сказал он. — В качестве жены ты будешь в списке четвертой по степени ценности.

— Ему нужны мои связи в Америке. Они считает, что я стану отличной женой и хозяйкой. Этого достаточно.

— Для него недостаточно.

— Чего же еще он от меня захочет?

— Ты слишком красивая женщина, — резко ответил Кариф. — Ни один мужчина не устоит перед тобой.

Несколько мгновений она смотрела на него, потом отвернулась, пряча лицо.

— Это неправда, — тихо сказала она. — Одному мужчине удалось устоять передо мной. — Она подняла глаза. — Тебе.

Он схватил ее за запястье и сжал пальцы:

— Ты думаешь, я не хочу тебя?

Сердце Жасмин бешено заколотилось. Когда он наклонился к ней, она вдохнула его запах — запах мужчины, смешанный с ароматом вина и специй. Его тело, воплощение силы и власти, было так близко к ней… Жасмин хотелось потянуться через стол, забыть обо всем на один безумный миг и прижаться губами к его губам…

Раздался еще один раскат фейерверка. Таинство было нарушено.

Вскочив, она попятилась назад.

— Разведись со мной, — прошептала она. — Если я когда-либо была тебе небезразлична, Кариф. Если я была для тебя не просто любовницей на ночь… Разведись со мной сегодня же вечером!

Он уставился на нее, поджав губы, потом покачал головой. Слезы навернулись на ее глаза, но она сдержалась.

— Ты негодяй! — выдохнула Жасмин. — Безжалостный негодяй. Я давно знаю, что у тебя нет сердца, но я никогда бы не подумала, что ты… — Слезы закапали с ее ресниц. И Жасмин бросилась к двойным дверям.

— Жасмин, остановись! — услышала она вслед. Но не подчинилась.

Фейерверки взрывались за высокими окнами, пока она бежала мимо того угла, где много лет назад впервые столкнулась с Карифом, когда играла с сестрами. Дети тогда катались по скользкому мраморному полу коридора. Жасмин разогналась слишком сильно и проскользила за угол, где и врезалась в Карифа. Тот схватил ее за запястья, чтобы девочка не упала. Его голубые глаза улыбались ей, как раннее весеннее солнышко. И Жасмин влюбилась в него с первого взгляда…

Теперь, спустя тринадцать лет, в течение которых она пыталась забыть о существовании Карифа, все вернулось назад. Всего одно его слово, один взгляд, — и он поймал душу Жасмин, как рыбку в сеть.

Несясь по коридору, она толкнула первую дверь слева и сбежала по деревянной лестнице в сад. Окутанная темнотой, Жасмин глубоко вдыхала теплый воздух пустыни. Она стояла под раскачивающимися темными пальмами в саду рядом с водой, освещаемой лунным светом. Жасмин не позволит себе плакать. Она не позволит себе упасть.

Потому что на этот раз, если она упадет, рядом не окажется принца, способного ее поддержать.