Самый желанный мужчина

Джейн Портер, 2016

Джорджия Нильсен стала суррогатной матерью, чтобы поправить материальное положение своей семьи. Она не сомневалась в правильности своего решения, пока не оказалась в заточении на острове. Причем ее тюремщиком стал отец ее будущего ребенка, человек по прозвищу Монстр…

Глава 2

Поездка из Атланты оказалась долгой, она заняла почти тринадцать часов. У Джорджии было достаточно времени, чтобы поспать, позаниматься и даже посмотреть пару фильмов, когда она устала готовиться к экзаменам.

Кино помогло ей отвлечься. Джорджии не хотелось думать. Ей необходимо было отвлечься, чтобы не вспоминать прощание с Сюзанной, которая приехала из Дарема, чтобы ее проводить.

Сестра умоляла Джорджию не уезжать. Она то плакала, то твердила, что Джорджия очень рискует, отправляясь в такую даль к по сути совершенно незнакомому человеку.

— Что ты вообще о нем знаешь? Ну и что, что он миллиардер? Он может быть опасен! Кто поможет тебе, когда ты окажешься на его острове у черта на куличках?

Сюзанну вряд ли можно было назвать практичной особой, но на этот раз Джорджия не могла с ней не согласиться.

Она собрала информацию о Никосе Паносе в Интернете. Он был греческим миллиардером. Благодаря разумным инвестициям он превратил свою разоряющуюся семейную фирму в преуспевающую компанию, и сделал это в возрасте примерно двадцати пяти лет, встав во главе компании. Никаких сведений о его привычках и характере она не нашла.

Джорджия погладила живот, который становился все круглее. Ее кожа была чувствительной и теплой. Не желая думать о беременности и суррогатном материнстве, она не могла не чувствовать, как внутри ее растет новая жизнь.

И не просто жизнь, а мальчик. В ее семье не было мальчиков. Одни девочки. Три сестры. Джорджия даже не представляла, каково воспитывать мальчика.

Но ей не придется об этом узнать.

Когда самолет начал снижение над бесконечным синим морем, ребенок пошевелился, словно осознав, что находится почти дома. Джорджия затаила дыхание, борясь с паникой.

Она справится, сделает это. Ребенок не принадлежит ей. Она к нему не привяжется. Ей заплатили за то, чтобы она родила и отдала малыша.

— Всего три с половиной месяца, — прошептала Джорджия.

Через три с половиной месяца она будет свободна.

«Через три с половиной месяца все закончится», — подумал Никос Панос, стоя в дальнем конце взлетно-посадочной полосы и, прищурившись, посмотрел на белый реактивный самолет.

День был ветреный, и посадка ожидалась довольно жесткой.

К самолету подкатили трап, и Никос наконец увидел двадцатичетырехлетнюю Джорджию Нильсен.

Очень стройная блондинка, она была в мягкой трикотажной тунике цвета абрикоса, темно-серых легинсах и сапогах на высоких каблуках. Он нахмурился, не понимая, зачем беременная женщина носит сапоги с такими каблуками. Ему не понравились не только ее сапоги, но и туника, едва доходившая до середины бедра.

Никос знал, что Джорджия Нильсен довольно хорошенькая, но он не ожидал ничего подобного.

Стоя на вершине трапа с развевающимися на ветру белокурыми волосами, она так походила на Эльзу, что у него заныло в груди.

Да, он хотел, чтобы суррогатная мать малыша была похожа на Эльзу. Но ему не нужна Эльза. Внезапно Никос подумал, что совершил ужасную ошибку. Вероятно, он свихнулся, найдя во всем мире, возможно, единственную женщину, похожую на его покойную жену.

В этот момент Джорджия Нильсен заметила его, выпрямилась, помахала рукой и стала торопливо спускаться по трапу.

Твердя себе, что перед ним не Эльза, Никос пошел ей навстречу.

Если Эльза была тихой и нежной, даже немного робкой, то эта длинноногая блондинка шла по взлетно-посадочной полосе так, словно та ей принадлежала. Никос встретил ее на полпути, решив таким образом заставить замедлить шаг.

— Осторожнее, — проворчал он.

Джорджия посмотрела на него и нахмурилась.

— О чем вы? — раздраженно спросила она.

Издали она выглядела поразительно. Вблизи она оказалась удивительно красива. Красивее Эльзы, если такое возможно.

Никос снова подумал, что совершил фатальную ошибку. Не надо было привозить ее сюда сейчас, когда до родов остается еще так много времени. Нет, он не боялся влюбиться в копию своей покойной жены. Его отношения с Эльзой никогда не были легкими, и он обвинял себя в ее бессмысленной смерти. Никос надеялся, что ребенок смягчит его чувство вины, надеялся, что отцовство поможет ему жить дальше.

— Вы могли споткнуться и упасть, — коротко произнес Никос низким голосом, и его тон казался грубым даже ему самому.

На острове Камари он вообще мало разговаривал, даже с персоналом. Его сотрудники знали свои обязанности и исполняли их без лишних разговоров.

Выгнув бровь, Джорджия бросила на него долгий, оценивающий взгляд.

— Я бы не упала, — сказала она через мгновение. — Я отлично владею своим телом. Я хотела стать профессиональной гимнасткой, но слишком быстро выросла. — Она протянула ему руку. — Но я ценю ваше беспокойство, мистер Панос.

Он смотрел на ее руку так долго, что его поведение можно было посчитать невежливым. Но ему было наплевать на манеры и этикет до несчастного случая с женой, а теперь ему вообще все равно. Сейчас он ни о чем не заботился, в этом и проблема. Ему нужен сын, и не только потому, что компании необходим наследник. Никос — последний из Паносов, и он не имеет права положить конец своему роду.

Ребенок все изменит. Сын — его будущее.

Никос крепко пожал руку Джорджии:

— Зовите меня по имени.

Подняв голову, он повернулся к Джорджии правой стороной лица, позволяя ей увидеть, как он обезображен, а затем снова взглянул на нее в упор.

Она смотрела прямо на него и глазом не моргнув от ужаса или страха. Она даже не выглядела удивленной. Ее широко раскрытые голубые глаза с серебристыми искорками были ясными.

— Вы тоже называйте меня по имени, — ответила Джорджия как ни в чем не бывало.

Несмотря на долгий перелет и беременность, она выглядела свежей, сияла здоровьем и жизненной силой.

Никос внезапно почувствовал желание. Он очень удивился, потому что на протяжении пяти лет не испытывал подобных ощущений.

Он не понимал, влечет ли его к Джорджии потому, что она напоминает ему жену, или он просто заинтригован ее бесстрашием.

Чувствуя тепло ее руки, он представил ее себе обнаженной и жестко одернул себя, вспоминая, что он сделал с Эльзой и что она сделала с ним.

Однако Джорджия не Эльза, не его жена. Она ему никто. Однако рисковать он не станет. Эта женщина вынашивает его сына. От ее здоровья и благополучия зависит здоровье и благополучие его ребенка. Поэтому он будет заботиться о Джорджии.

Никос жестом приказал положить чемоданы Джорджии в багажник реконструированного военного «лендровера» 1961 года. Это было лучшее средство передвижения по холмистой местности острова Камари и его извилистым дорогам, любимый автомобиль Никоса, который летом превращался в кабриолет.

Никос направился к машине, а потом вспомнил о нелепой обуви американки.

— Такая обувь для Камари не подходит, — коротко сказал он.

Снова одарив его долгим взглядом, Джорджия пожала плечами.

— Я запомню, — произнесла она и грациозно проследовала к автомобилю. Ее светлые волосы искрились на солнце.

Никос опять невольно вспомнил жену. Когда-то Эльза была счастлива. До того, как вышла за него замуж и пожалела об этом.

Никос стиснул кулаки, борясь с воспоминаниями о прошлом, которое всегда преследовало его. Он взмолился, чтобы ребенок помог ему начать новую жизнь. Никос надеялся, став хорошим отцом, обрести покой. Или уже слишком поздно?…

Он заставил себя сосредоточиться на Джорджии. У машины стояла скамеечка для ног, чтобы ей было легче подняться в высокий салон. Удивленно посмотрев на скамеечку, молодая женщина улыбнулась и легко вспорхнула на пассажирское сиденье.

Никос не понял ее улыбки. Он вообще не понимал ее самоуверенности. Казалось, она бросает ему вызов. Он не был уверен, что ему это нравится. Эта женщина только что приехала и уже так себя ведет.

К счастью, Никос умел контролировать свои эмоции. Пусть его сердце билось чаще при виде Джорджии, он по-прежнему управляет ситуацией. Когда-то Никос легко выходил из себя, но с годами, повзрослев, успокоился. Он ни разу не устраивал скандала Эльзе, но она рядом с ним постоянно нервничала…

Никос тряхнул головой. Он не должен думать об Эльзе. Ему не следует жить прошлым. Именно поэтому он нанял донора и суррогатную мать.

Усевшись за руль, он взглянул на Джорджию. Она пристегивала ремень безопасности, блестящие светлые волосы рассыпались по ее плечам и спине, словно золотой водопад. Красивые волосы. Длиннее, чем у Эльзы.

Никос снова почувствовал симпатию к Джорджии, но одернул себя. Он не должен зациклиться на ее привлекательности. Она всего лишь инкубатор для вынашивания его ребенка.

Однако его тело не слушалось доводов рассудка. Мучительное напряжение в его паху росло. Никос чувствовал себя тигром, вырвавшимся из клетки. Ему не нравилось это ощущение. Ему было не по душе, когда что-то или кто-то бросал ему вызов, напоминая о его неприятном прошлом. До женитьбы на Эльзе Никос не подозревал, какой у него отвратительный характер. Он не знал об этом, пока Эльза не стала прятаться от него, словно от монстра. Если бы он хорошо себя изучил до женитьбы, то никогда бы не женился. Если бы он знал, что погубит собственную прекрасную жену своим ужасным нравом, то остался бы холостяком.

Однако Никос хотел детей. Он жаждал создать семью.

Краем глаза он увидел, как Джорджия закинула ногу на ногу. Туника поднялась выше.

— Мы в пятнадцати минутах езды от дома, — бросил он, заводя двигатель и борясь с крамольными мыслями.

— Как называется город? — спросила Джорджия, поправляя пояс туники.

Никос посмотрел на ее выпуклый живот и впервые по-настоящему осознал, что станет отцом. На долю секунды он затаил дыхание.

— Хотите к нему прикоснуться? — поинтересовалась Джорджия.

Он посмотрел ей в лицо. Ее щеки были бледными, взгляд — настороженным.

— Он толкается, — прибавила она, слегка изогнув губы в улыбке. — По-моему, он с вами здоровается.

Никос посмотрел на ее руки, а потом снова на округлый живот.

— Уже толкается? — спросил он. — Так рано?

— Это началось неделю или две назад.

Никос в волнении глядел на нее. Ему хотелось почувствовать, как толкается его сын, но он не мог заставить себя прикоснуться к Джорджии. Она не должна была иметь для него никакого значения, однако внезапно Никос увидел в ней не устройство для вынашивания ребенка, а ошеломляюще красивую молодую женщину, беременную его сыном.

— Не сейчас, — произнес он, отворачиваясь. Ему стало не по себе. Все-таки он зря привез ее на остров. — Но мне приятно узнать, что он толкается и кажется здоровым.

— Он совершенно здоров. Надеюсь, вы получали врачебные отчеты и сонограммы?

— Да. — Сейчас Никос не хотел говорить о ребенке. Он вообще не желал разговаривать. Он привез Джорджию на Камари не для того, чтобы с ней подружиться. Их ничто не связывает.

— Так как называется город? — повторила она, поправляя золотистые волосы.

Никос смотрел прямо перед собой.

— Здесь нет города. Это частный остров.

Джорджия взглянула на него:

— Ваш?

— Мой, — кивнул он.

— А дом? Какой он?

— Он расположен у воды. Там хорошо летом.

— Но не очень хорошо зимой? — спросила она.

Никос мельком взглянул на нее:

— Дом старый и простой. Но меня устраивает.

Джорджия теребила прядь волос.

— Мистер Лоран говорил о вилле. — Она снова посмотрела на Никоса с любопытством. — Он ошибся?

— В Греции виллой называют загородный дом. Поэтому нет, он не ошибся.

Она открыла было рот, чтобы задать очередной вопрос, но Никос спокойно, но категорично прервал ее:

— Я не очень разговорчивый человек, Джорджия.

Если бы Джорджию не тошнило, она бы рассмеялась. Получается, Никос намекает ей, что она должна перестать задавать вопросы?

Она украдкой разглядывала его резко очерченные черты лица, черные брови и карие глаза.

Никос оказался не таким, каким она ожидала его увидеть. Она представляла себе крепкого, приятного мужчину около сорока лет, но в Никосе Паносе не было ничего приятного. Он был высоким, широкоплечим, длинноруким и длинноногим. У него были густые блестящие черные волосы, пронзительные глаза и красивые черты… по крайней мере на половине лица. Другая половина была покрыта шрамами, явно от ожогов.

Мистер Лоран сказал Джорджии, что у мистера Паноса нет жены и он будет воспитывать ребенка сам.

Неужели он намерен растить мальчика на этом засушливом вулканическом острове посреди моря?

— Где вы будете жить после рождения ребенка? — резко спросила она.

Он сдвинул черные брови:

— Здесь. Это мой дом.

Джорджия затаила дыхание и уставилась на узкую дорогу у края скалы. Дорога была однополосной, неогороженной, плохо вымощенной и извилистой. Джорджии захотелось поскорее вернуться в Атланту.

Стараясь успокоиться, она несколько раз медленно вдохнула и выдохнула и снова напомнила себе, что приехала сюда из-за денег. Но если раньше Джорджия успокаивалась, вспоминая об огромной сумме на своем банковском счете, то сейчас ей это не удалось. Ее сильно тошнило.

— Пожалуйста, остановитесь, — умоляюще произнесла она и схватилась за ручку дверцы. — Меня сейчас вырвет.