Эмма

Джейн Остин

Эмма Вудхаус, красивая, умная и самонадеянная особа, уверена, что замуж не выйдет никогда. Ей веселее и приятнее обустраивать личное счастье близких людей, и на это у нее, по ее собственному глубокому убеждению, есть особый дар. Свояк и добрый друг Вудхаусов мистер Найтли не одобряет пристрастий девушки, но Эмма все же берется устроить брак своей новой подруги Харриет Смит и викария мистера Элтона…

Глава 8

На ночь Харриет осталась в Хартфилде. В последние недели она проводила здесь большую половину своего времени; ей даже отвели собственную спальню; Эмма сочла, что во всех отношениях спокойнее и приятнее будет, сколько возможно, держать ее при себе. На следующее утро Харриет обязана была час или два провести у миссис Годдард, однако потом Эмма ждала ее обратно; в Хартфилде ей предстояло провести, как обычно, несколько дней.

Пока ее не было, зашел мистер Найтли и некоторое время посидел с мистером Вудхаусом и Эммой, пока мистер Вудхаус, который еще раньше вознамерился выйти прогуляться, не уступил настоянию дочери и гостя — оба уговорили его не жертвовать своим намерением во имя гостеприимства — и скрепя сердце, расточая пространные извинения, не покинул их. Мистер Найтли, которого в Хартфилде считали совершенно за своего, в сжатых и резких выражениях преодолел нерешительность хозяина дома.

— Что ж, мистер Найтли, надеюсь, вы меня простите и не сочтете грубияном, если я воспользуюсь советом Эммы и выйду прогуляться на четверть часика. Так как солнце зашло, я полагаю, что в состоянии буду совершить три круга. Я с вами без церемоний, мистер Найтли. Нам, инвалидам, всегда кажется, будто мы обладаем некими привилегиями.

— Дорогой мой сэр, не делайте из меня чужака.

— Оставляю вам свою дочь — прекрасная замена! Эмма с удовольствием займет вас. Засим вынужден просить у вас прощения и отправляюсь на прогулку: три круга — вот мой зимний обычай.

— Вы не могли бы придумать ничего лучшего, сэр.

— Я бы попросил вас об удовольствии сопровождать меня, мистер Найтли, но я очень медленно хожу и боюсь утомить вас, кроме того, вам ведь еще предстоит долгий обратный путь домой, в Донуэлл.

— Спасибо, сэр, спасибо! Я и сам сию минуту собирался уходить. По-моему, чем скорее вы отправитесь на прогулку, тем лучше. Я подам вам пальто и открою садовую калитку.

Наконец мистер Вудхаус ушел; но мистер Найтли, вместо того чтобы немедленно последовать его примеру, снова сел и, казалось, был расположен еще поболтать. Он завел речь о Харриет, причем отзывался о ней самым благоприятным образом — Эмме еще не доводилось слышать от него похвал в адрес своей подружки.

— Я не в состоянии так, как вы, восхищаться ее красотой, — сказал он, — но она премиленькое создание, да и нрава самого похвального. Ее характер всецело зависит от общества, в котором она вращается; однако не сомневаюсь, что в хороших руках из нее выйдет достойная женщина.

— Я рада, что вы так думаете. Надеюсь, тут и хорошие руки не понадобятся.

— Полно, — возразил он. — Вы напрашиваетесь на комплимент, и потому вот вам: вы улучшили ее. Вы излечили ее от манеры глупо хихикать в ответ на любое замечание; она действительно делает вам честь.

— Благодарю вас. Я бы очень огорчилась, если бы узнала, что оказалась для нее бесполезна; однако мои заслуги в основном остаются незамеченными. Вот вы, например, нечасто жалуете меня похвалой.

— Значит, вы ждете ее снова сегодня утром?

— Она должна явиться с минуты на минуту. Странно, что ее до сих пор нет.

— Кое-что задержало ее. Возможно, к ней кто-то пришел.

— Как у нас в Хайбери любят почесать языки! Житья нет от этих сплетниц!

— Возможно, Харриет куда благосклоннее вас относится к некоторым особам.

Признавая его правоту, Эмма не стала возражать и промолчала. Он же с улыбкой добавил:

— Я не вправе распространяться о подробностях, однако должен сообщить, что у меня есть все основания полагать: скоро вашей маленькой подружке будет сделано весьма лестное предложение.

— В самом деле? Как так? Какого рода?

— Уверяю вас, весьма серьезного, — заверил он улыбаясь.

— Весьма серьезного! Это не может быть ничто другое, кроме… Кто влюблен в нее? Кто поверяет вам свои тайны?

Эмма была более чем наполовину уверена, что намек обронил мистер Элтон. Мистер Найтли считался в Хайбери кем-то вроде всеобщего друга и советчика; кроме того, она знала, как уважает его мистер Элтон и как считается с его мнением.

— У меня есть все основания полагать, — продолжал он, — что скоро Харриет Смит получит предложение руки и сердца, притом с совершенно неожиданной стороны: от Роберта Мартина. После того как она летом гостила у него на ферме, он совершенно потерял голову. Он отчаянно влюблен и собирается жениться на ней.

— Он очень любезен. — Эмма поджала губы. — Однако уверен ли он в том, что Харриет согласится выйти за него?

— Да будет вам! Ладно, открою вам секрет: он намерен сделать ей предложение. Теперь вы довольны? Пару дней назад, вечером, он заглянул ко мне с целью испросить моего совета по этому поводу. Он знает, что я очень расположен к нему и ко всей его семье, и, полагаю, считает меня одним из своих лучших друзей. Он пришел спросить меня, не слишком ли, по-моему, неблагоразумно ему жениться так рано; не считаю ли я его слишком молодым; короче говоря, одобряю ли я в целом его выбор; возможно, он стал сомневаться с тех пор, как ее, не без вашего участия, начали относить к высшему обществу, точнее, ставить несколько выше его по положению. Я был весьма удовлетворен его словами. Редко встретишь такого здравомыслящего молодого человека, как Роберт Мартин. Он всегда говорит по существу: прямо, открыто и очень взвешенно. Он поведал мне обо всем: о своих теперешних обстоятельствах и о дальнейших планах, а также о том, что они все собираются делать в случае его женитьбы. Он превосходный молодой человек, образцовый сын и брат. Я, не колеблясь, одобрил его намерения. Он доказал мне, что может позволить себе жениться; по-моему, он сделал прекрасный выбор. Я, не жалея слов, расхваливал его избранницу; словом, он ушел от меня совершенно счастливый. Даже если бы прежде он невысоко ценил мое мнение, теперь он, по всей вероятности, преисполнился ко мне уважения и, рискну предположить, покинул мой дом, считая меня своим самым лучшим другом и советником. Он был у меня позавчера вечером. Думаю, что ему не понадобится много времени, чтобы поговорить с дамой своего сердца, а так как вчера он, кажется, в городе не объявлялся, вполне вероятно, что он отправится к миссис Годдард сегодня. Потому-то я и сказал вам, что к ней сегодня, возможно, кое-кто придет — кое-кто, кого она вовсе не сочтет докучным и утомительным.

— Прошу вас, мистер Найтли, скажите, — лукаво попросила Эмма, которая на протяжении почти всей его речи улыбалась про себя, — откуда вам известно, что мистер Мартин не объяснился вчера?

Он удивился:

— Ну конечно, ручаться я не могу, однако же такой вывод сделать нетрудно. Разве не провела она весь вчерашний день с вами?

— Полно, — улыбнулась Эмма, — в ответ на то, что вы мне поведали, я вам тоже кое-что расскажу. Он действительно говорил с нею вчера — точнее, прислал ей письмо — и получил отказ.

Ей пришлось повторить свои слова еще раз, так как мистер Найтли отказывался верить. Получив заверения в том, что так все и было, он вспыхнул и вскочил с места. Пылая негодованием, он заявил:

— Значит, она куда глупее, чем я предполагал! Почему же эта пустышка ему отказала?

— Ах! Разумеется, — возразила Эмма, — мужчине не понять, как девица может отказаться от предложения руки и сердца! Вы, верно, воображаете, будто женщины рады выскочить замуж за кого угодно — хоть за первого встречного!

— Чушь! Ни одному мужчине такое и в голову не придет. Подумать только! Харриет Смит отказала Роберту Мартину! Если она это сделала, она полная дура! Впрочем, по-моему, вы ошибаетесь.

— Я видела ее ответ; яснее и быть не может.

— Вы видели ее ответ! Я понял. Вы его и написали. Эмма, это ваших рук дело! Вы убедили ее отказать ему.

— Если и убедила (а я далека от утверждения, будто это так), то я отнюдь не считаю, что поступила дурно. Допускаю, что ваш мистер Мартин — порядочный молодой человек, однако я не могу признать его ровней для Харриет; я порядком удивилась, что он вообще осмелился обратиться к ней с подобным предложением. Судя по вашему рассказу, он, кажется, испытывал какие-то сомнения. Жаль, что он не посчитался с ними.

— Он — не ровня для Харриет! — громко и с чувством повторил мистер Найтли и несколько секунд спустя прибавил, посуровев: — Да, он и верно не ровня ей: он настолько же выше ее по разуму, насколько и по положению. Эмма, вас ослепляет ваше увлечение этой девушкой. Да как может Харриет Смит — при ее-то происхождении, характере, воспитании — рассчитывать на более выгодную партию, чем Роберт Мартин? Она — внебрачная дочь неизвестно кого! Скорее всего, бесприданница; знатной родней она тоже похвастаться не может. Про нее известно только, что она постоянно живет при пансионе. Нельзя ее назвать ни умной, ни образованной. Ее не научили ничему полезному; для того же, чтобы развиваться в нужном направлении самостоятельно, она слишком молода и бесхитростна. В силу возраста у нее не было времени приобрести ценный жизненный опыт; кроме того, маловероятно, чтобы она, со своими куриными мозгами, способна была научиться чему-либо полезному. Она хорошенькая, добродушная девушка, но это все ее достоинства! Мои сомнения насчет этого союза касались исключительно Мартина, так как для него женитьба на Харриет Смит — явный мезальянс. По-моему, он вправе рассчитывать для себя на более выгодную партию; а если он собирался приобрести разумную спутницу жизни и дельную помощницу, он явно просчитался. Однако все мои доводы бесполезны для влюбленного; я склонен был положиться на то, что и вреда от нее не будет, так как он вполне способен облагородить Харриет и вылепить из нее впоследствии хорошую жену. Одобряя его решение, я полагал, что она только выиграет, выйдя за него замуж; и нисколько не сомневался (как не сомневаюсь и сейчас): не найдется человека, не согласного с тем, что ей невероятно повезло. Я уверен был даже в том, что вы будете довольны. Я сразу подумал о вас: вам не придется сожалеть о том, что ваша приятельница покидает Хайбери, ибо вы будете радоваться, что она так хорошо устроена. Помню, я еще сказал себе: «Даже Эмма, при всей ее склонности к Харриет, сочтет, что это хорошая партия».

— Не перестаю вам удивляться. Вы столь мало знаете Эмму, чтобы предположить, что она обрадуется… Как! Счесть фермера (а при всех своих несомненных достоинствах мистер Мартин всего лишь фермер) хорошей партией для моей ближайшей подруги! Не жалеть, что она покидает Хайбери, так как она выходит за человека, с которым я никогда не смогу водить знакомство! Удивляюсь, как такое могло прийти вам в голову! Уверяю вас, я мыслю совершенно по-иному. И ни в коем случае не считаю ваше мнение правильным. Вы предвзято относитесь к Харриет. Однако не сомневаюсь, что найдутся люди, которые, подобно мне, оценят ее по достоинству. Мистер Мартин, возможно, и богаче ее, однако по положению в обществе он находится неизмеримо ниже. Она вращается в ином кругу. Выйдя за него, она скатится вниз.

— Скатится вниз? Незаконнорожденная дурочка скатится вниз, выйдя за уважаемого, умного и благородного фермера!

— Что касается обстоятельств ее рождения, их не следует рассматривать с общепринятой точки зрения, хотя в юридическом смысле она — никто. Она не обязана расплачиваться за грехи своих родителей, опускаясь на уровень ниже тех, с кем она воспитывалась. Вряд ли можно сомневаться и в том, что ее отец джентльмен, притом джентльмен состоятельный. Ей положено весьма щедрое содержание; на ее воспитание и удобства денег не жалеют. Для меня очевидно, что она — дочь джентльмена; насколько мне известно, никто не станет отрицать, что она общается с дочерьми джентльменов. Она неизмеримо выше Роберта Мартина.

— Кем бы ни были ее родители, — не сдавался мистер Найтли, — кто бы ни заботился о ней, отсюда совершенно не следует, что ее попечители собираются ввести ее в то общество, которое вы называете «хорошим». Получив весьма посредственное образование, она осталась на попечении миссис Годдард жить, как умеет, — короче говоря, передана миссис Годдард, обречена знаться с миссис Годдард. Очевидно, ее друзья решили, что этого с нее довольно. И действительно, этого было довольно. Сама она ничего лучшего для себя и не желала. До тех пор, пока вы не избрали ее себе в наперсницы, ей даже и в голову не приходило считать себя выше своего окружения; она не питала никаких тщеславных надежд. Летом она была счастлива на ферме у Мартинов. Тогда у нее не было мыслей о собственном превосходстве. Если же теперь подобные мысли закрались к ней в голову, то винить за это следует вас. Плохую службу вы, Эмма, сослужили Харриет Смит. Роберт Мартин ни за что не осмелился бы зайти так далеко, если бы не был убежден, что он ей не неприятен. Я хорошо его знаю. Если бы речь шла просто об эгоистичном влечении с его стороны, он ни за что не решился бы докучать ей. К тому же он напрочь лишен самонадеянности, уж вы мне поверьте. Так что у него были основания предлагать ей руку и сердце. Его к этому поощряли.

Эмма решила, что для нее безопаснее будет не отвечать; она предпочла вернуть разговор в прежнее русло:

— Вы верный друг для мистера Мартина, однако при этом, как я уже говорила, вы крайне несправедливы к Харриет. Почему вы решили, будто она недостойна хорошей партии? Да, умом она не блещет, но здравого смысла у нее больше, чем вам кажется, и она не заслуживает презрения с вашей стороны. Позвольте напомнить вам ваши собственные слова. Допустим, ваше описание справедливо и она всего лишь хорошенькая и добронравная девушка. Однако она не просто хорошенькая! Она настоящая красавица — девяносто девять человек из ста, без сомнения, признают мою правоту. А мужчины, несмотря на все уверения, почему-то предпочитают красавиц умницам; покамест хорошенькое личико обладает для них большей притягательностью, нежели ум, такая прелестная девушка, как Харриет, может быть уверена во всеобщем восхищении! Следовательно, она имеет право выбирать. Да и ее добросердечие не стоит сбрасывать со счетов. Добавьте к этому ее мягкий, покладистый характер, изящные манеры, очень скромное самомнение и умение довольствоваться малым. Я очень удивлюсь, если большинство представителей вашего пола не оценят такую красоту в сочетании с таким характером и не сочтут их высшей добродетелью, какой может обладать женщина.

— Честное слово, Эмма, когда я слышу, как вы поносите свойственный вам разум, я чуть ли не готов сам согласиться с вами. Лучше быть вовсе без ума, чем так неправильно применять свой разум, как вы.

— Разумеется! — весело воскликнула она. — Я знаю, что именно так вы все и думаете. Я знаю, что такая девушка, как Харриет, составит счастье любого мужчины — ее внешность завораживает, а ум будет льстить его самомнению. Ах! Харриет стоит только пальчиком поманить… Даже для вас она стала бы желанной партией — если бы вы вздумали вдруг жениться. И стоит ли удивляться и осуждать ее — семнадцатилетнюю, только вступающую в жизнь, только начинающую пользоваться известностью, только за то, что она не приняла первое же полученное ею предложение? Нет! Ради бога, дайте ей время оглядеться.

— Я и прежде считал вашу тесную дружбу глупостью, — отвечал на то мистер Найтли, — хотя мысли свои держал при себе. Но теперь я вижу, что дружба эта принесет Харриет несчастье. Вы так напичкаете ее мыслями о ее красоте и о том, на что она имеет право претендовать, что спустя короткое время ей все женихи будут казаться плохими. Тщеславие, не подкрепленное умом, выходит для его обладательницы боком. Юной девице ничего не стоит возомнить себя выше всех; но может статься, воздыхатели не выстроятся в очередь, дабы просить руки мисс Харриет Смит, хотя она и очень хорошенькая девушка. Людям здравомыслящим, что бы вы там ни говорили, жена-дурочка ни к чему. Людям знатным не по душе родниться с девушкой, чье происхождение туманно. А самые щепетильные и осторожные воздыхатели испугаются неудобного и постыдного положения, в каком могут оказаться, если приподнимется завеса над тайной ее рождения. Выйдя же за Роберта Мартина, она обретет покой, уважение и вечное счастье; но, если вы станете поощрять ее выйти замуж за человека, стоящего выше ее, поучать, чтобы она довольствовалась не меньше чем влиятельным и очень состоятельным человеком, она, возможно, так и проведет всю жизнь в пансионе миссис Годдард, впрочем, нет: такая девушка, как Харриет Смит, рано или поздно выскочит замуж, да только она уже рада будет, если удастся подцепить сына старого учителя чистописания.

— Мы с вами, мистер Найтли, по данному вопросу думаем совершенно по-разному, поэтому дальнейшие разговоры абсолютно неуместны. Мы только будем все сильнее злить друг друга. Но поскольку вы заговорили о том, будто я запретила ей выходить за Роберта Мартина, я должна ответить вам: я ни к чему ее не принуждала. Она сама отказала ему, притом в таких выражениях, что, полагаю, больше он к ней не подступится. И ее решения ничто не изменит, какие бы горести за ним ни последовали; не стану притворяться, будто я вовсе не оказала на нее никакого влияния, но уверяю вас, мне почти ничего не надо было делать. Его внешность и дурные манеры настолько не в его пользу, что даже если когда-либо она и питала к нему симпатию, то теперь с этим покончено. Дерзну предположить: до тех пор, пока она не знала никого другого, она еще выносила его. Он — брат ее подруг и из кожи вон лез, чтобы угодить ей. Бывая в гостях у него на ферме, она просто не видела и не знала никого лучше, потому-то и относилась к нему снисходительно. Поэтому он и решился сделать ей предложение. Но теперь все изменилось. Она познакомилась с настоящими джентльменами, и теперь у неотесанного, грубого фермера нет ни малейшей возможности получить руку Харриет.

— Чушь, самая несусветная чушь из всех, какие мне доводилось слышать! — в сердцах воскликнул мистер Найтли. — Роберт Мартин буквально олицетворение здравого смысла, а его манеры излучают искренность и добродушие — все это говорит в его пользу. В нем куда больше истинного благородства, чем способна понять и оценить Харриет Смит.

Эмма напустила на себя беззаботный вид и промолчала, но на самом деле ей было не по себе: ей очень хотелось, чтобы он ушел. Она не раскаивалась в содеянном. Она считала, что имеет больше прав, чем он, судить о правах женщин и об истинном благородстве, однако она привыкла доверять его суждениям и уважать их, поэтому ее задело то, что он так открыто выступает против нее; его гнев также был очень неприятен. Несколько минут прошли в неловком молчании. Эмма сделала всего одну попытку заговорить о погоде, однако ответа не получила. Он напряженно размышлял о чем-то и в конце концов заявил:

— Для Роберта Мартина потеря невелика — правда, вряд ли он сейчас в состоянии это понять. Надеюсь, вскоре он утешится. Мне неясно какие планы строите вы в отношении Харриет, но, поскольку вы не скрываете своего пристрастия к сватовству, рискну предположить, что и ее вы намерены с кем-то свести, строите планы и плетете сети. Позвольте же на правах друга намекнуть: если вашей целью является Элтон, не трудитесь — ничего не выйдет.

Эмма засмеялась и отрицательно покачала головой. Он продолжал:

— Положитесь на мое слово, с Элтоном ничего не получится. Он в своем роде очень хороший малый, в нашем приходе его все уважают, но он ни в коем случае не женится очертя голову. Ему, впрочем, как и всем остальным, ясны все выгоды солидного дохода. Элтон способен на сентиментальные речи, но действовать будет, повинуясь разуму, а не зову сердца. Ему так же хорошо известно, чего он добивается от жизни, как вам, наверное, известны притязания Харриет. Он знает, что он весьма привлекательный молодой человек; в любом доме он желанный гость и всеобщий любимец; однако в обществе мужчин сдерживаться и притворяться ему ни к чему, и из его слов, произносимых в кругу близких друзей, я понял, что он не намерен продешевить. Как-то я слышал, как он с воодушевлением описывал знакомых своих сестер — некое семейство, в котором есть несколько юных леди; каждая из них является наследницей двадцати тысяч годового дохода.

— Я весьма вам признательна, — заявила Эмма, снова рассмеявшись. — Если бы я действительно замышляла женить мистера Элтона на Харриет, очень мило с вашей стороны было бы открыть мне глаза. Однако в настоящее время я хочу лишь удержать Харриет при себе. Со сватовством покончено раз навсегда! Повторить такой успех, как в Рэндаллсе, мне не удастся. Лучше отстраниться, пока все хорошо.

— Что ж, засим прощайте, — заявил он, вставая, и немедленно ушел.

Он был очень раздосадован. Он понимал, как огорчен и унижен сейчас молодой фермер, и сам испытывал унижение, так как своим одобрением невольно поспособствовал его выбору; а уж роль Эммы во всей этой истории раздражала его чрезвычайно.

Эмма также ощущала досаду, однако, в отличие от мистера Найтли, не вполне понимала ее причины. В отличие от мистера Найтли, она не могла совершенно положиться на себя и не была столь же непоколебимо убеждена в справедливости собственных суждений и в ложности суждений и оценок своего оппонента. Он ушел с сознанием своей правоты, ее же оставил в сомнениях. Пусть все не так плохо, однако исцелить ее от хандры способны были лишь время и Харриет. Почему Харриет так долго не возвращается? Эмме стало не по себе. Что, если молодой человек сегодня самолично явился к миссис Годдард, увиделся с Харриет и склонил ее выйти за него замуж? Эмма разволновалась не на шутку, и, когда наконец появилась Харриет, веселая, беззаботная — ее задержали всякие мелкие дела, — Эмма вздохнула с облегчением и перестала мучиться. Пусть мистер Найтли думает и говорит что хочет, а она не сделала ничего, что не могло бы быть оправданным женской дружбой и женским чувством.

Его слова о мистере Элтоне слегка встревожили Эмму, но потом она успокоила себя: мистер Найтли не в состоянии понять его так же хорошо, как она; кроме того, у мистера Найтли, как бы пренебрежительно ни отзывался он о ее склонности к сватовству, нет ее остроты восприятия; вдобавок он был раздосадован; следовательно, он скорее выдавал желаемое за действительное, чем знал что-то доподлинно. Разумеется, в мужском кругу мистер Элтон держится более непринужденно, чем в ее присутствии; и уж конечно, мистер Элтон не может быть совершенно неосмотрительным и равнодушным к деньгам, наоборот, вполне естественно предположить, что ему не чужд особый интерес к такого рода делам, но мистер Найтли забывает о том, что любовь способна превозмочь любые меркантильные соображения. Самому мистеру Найтли подобные чувства неведомы, а вот ей довелось наблюдать немало подобных примеров, и посему она не сомневается: пылкая страсть способна преодолеть всякие сомнения, вызванные к жизни разумной предосторожностью; а осторожность, превосходящая степенью обычную, была, по ее убеждению, несвойственна мистеру Элтону.

При виде радостной, беззаботной Харриет Эмма тоже повеселела: Харриет явно начинает забывать мистера Мартина и жаждет поговорить о мистере Элтоне. Она с величайшим удовольствием передала то, что сообщила ей мисс Нэш. К миссис Годдард пришел мистер Перри, чтобы осмотреть больного ребенка, и мисс Нэш его видела, и он сказал мисс Нэш, что вчера, возвращаясь из Клейтон-парка, он встретил мистера Элтона и, к своему великому удивлению, узнал, что мистер Элтон едет в Лондон и не собирается возвращаться до завтра, хотя вечером они должны были играть в вист, а ведь известно, что прежде он не пропускал ни одного вечера; мистер Перри пытался пристыдить его: мистеру Элтону, как лучшему игроку, совестно не появляться; он всячески убеждал его отложить поездку всего на день, однако толку от этого не было. Мистер Элтон был исполнен решимости ехать, он сказал очень решительным тоном, что едет по делу, которое ни за что не отложил бы — ни за какие блага мира! И еще что-то о каком-то очень завидном поручении и о том, что он хранит у себя нечто чрезвычайно ценное. Мистер Перри не вполне его понял, но совершенно убежден, что тут не обошлось без дамы, — он так ему и сказал, а мистер Элтон только улыбался и выглядел очень многозначительно. Он ускакал в превосходном настроении. Мисс Нэш передала ей всю историю и еще много чего наговорила про мистера Элтона; и прибавила, глядя на нее со значением, что она не притворяется, будто понимает, какое у него может быть дело, она только знает: кого бы ни предпочел мистер Элтон, ее можно почитать величайшею счастливицею на свете, ибо, вне всякого сомнения, трудно найти второго такого красавца с такими изящными манерами, как мистер Элтон.